Прошло пять часов, закончились еще два баллона с кислородом. Все это время мне как-то удавалось удерживать курс на Пльзен. Если хотите знать, что такое поддержание постоянного курса вблизи массивных небесных тел при отсутствии навигационных приборов и средств управления — представьте себе эквилибриста, удерживающего на кончике носа бильярдный кий, а на конце кия — весь ассортимент посудной лавки. Причем номер длится не пять минут, а пять часов…

Да, нужно еще добавить, что этот эквилибрист обладает крайне замедленной реакцией. Все было бы проще, если бы можно было манипулировать гироскопами и ручным управлением прямо из рубки. Однако каждую команду приходилось сперва говорить Анне, она передавала ее Никки, и тот, спустя некоторое время, ее выполнял. Я подумал, было: «А не надеть ли и Никки скафандр, — тогда он получал бы приказы из первых рук», — но от этой мысли пришлось отказаться. Работать с приборами в перчатках скафандра чертовски неудобно, а модели со съемными шлемами и перчатками на «Лунной девушке», увы, отсутствовали. Да и откуда взяться на этом корыте современным дорогим моделям — есть какие-то, пока еще исправные, да и ладно.

Более всего я страдал из-за отсутствия радара. Без его помощи наше скачкообразное снижение проходило на авось. Согласно закону Мерфи, служба навигационной помощи в порту практически отсутствовала. Будь у меня радар, я мог бы вывести корабль на нормальную стабильную орбиту вокруг Венцеслава, пока не подоспеет помощь и что-нибудь не предпримет. А без радара посадка была наименьшим злом.

Радио тоже здорово могло помочь. Но только в том случае, если в службе управления полетами космопорта Пльзен догадаются использовать частоту, на которой работают рации скафандров, сообразив, что главное радио отказало. Как я узнал впоследствии, они обшарили все частоты, пока один башковитый тип не догадался о скафандрах. К тому времени, когда связь установилась, служба управления полетами уже ничем не могла мне помочь. И звонкий голос в наушниках являлся просто-напросто надоедливым и затрудняющим работу.

Надоедливым?

Да просто опасным!

— Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы слышите меня? Прием.

Я игнорировал этот звук.

— Анна, готовить ручники номер два и три. Секундная готовность.

— Готовить ручники номер два и три. Секундная…

— Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Что случилось? Прием.

— Главный двигатель — ноль запятая три пять «G».

— Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Что случилось? Прием.

— «Лунная девушка» вызывает Порт Пльзен. Заткнитесь, мать вашу! Анна! Главный двигатель — ноль запятая два пять.

— Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы отклонились от курса. Вы отклонились от курса. Исправьте траекторию приземления. Прием.

Я уставился на экран перископа увлажнившимися глазами. Мне уже видны были купола административных зданий, вышка наблюдательной башни. И посадочное поле хорошо виднелось: серый круг, казавшийся почти черным из-за серебристой пыли вокруг. И еще я видел на поле корабли: один большой — видимо, Лунный паром, и два поменьше. Если бы поле было свободно, я бы рискнул сесть на него. И, конечно, я бы приземлился на поле, если бы корабль нормально управлялся. Но я уже просто не мог вынести этого жуткого бильярдного кия с горой посуды на моем покрытом испариной носу. Край поля совпал с краем экрана перископа. Я позволил кораблю уйти в сторону. Серебристая пыль приближалась. Все ближе и ближе. Я уже видел искорки, пыль, сгорающую в выхлопе наших двигателей.

— Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Порт Пльзен вызывает «Лунную девушку». Вы отклонились. Исправьте положение. Исправьте положение. Прием.

— Главный двигатель, — приказал я — ноль запятая два. Ручник номер один — секундная готовность. Главный двигатель, ноль запятая один… Вырубай все!

—  Вырубай все! — ответ Анны.

— Порт Пльзен вызывает… Вы…

Мы упали.

Мы упали дальше, чем я предполагал. Я собрал волю в кулак, чтобы не потерять сознание, но удара о поверхность так и не последовало. Мы упали и продолжали падать. Когда я увидел серый мельчайший порошок, струящийся через пробоину в рубку, я понял, что произошло.

Если бы в машинном отделении никого не было, если бы я мог осуществлять управление непосредственно из рубки, я рискнул бы запустить главный двигатель — кроме всего прочего, «Лунная девушка» не была моим кораблем. Но Анна была там, да и Никки. Следовательно, риск исключен.

Будь я в лучшей моральной и физической форме, я бы успел вовремя отцепиться, чтобы выпрыгнуть из кресла — и это был бы наихудший изо всех возможных вариантов. Корабль, глубоко зарывшийся в пыль, как мне стало известно позднее, обнаружить легко; а вот отдельного человека, утонувшего в пыли, значительно тяжелее. Ему повезет, если его найдут до того, как у него кончится кислород. Так я и сидел, пристегнутый, а отсек понемногу заполнялся мельчайшей пылью: постепенно она дошла до уровня гермошлема и поднималась выше.

— Служба управления полетами порта вызывает «Лунную девушку», — произнес голос с мрачным удовлетворением типа: «я-же-вас-предупреждал». — Вы сбились с курса.

— Я знаю, — ответил я.

— Джонни! — резкий голос Анны. — Джонни! Где мы? Что произошло?

— Мы опустились на поверхность, — сообщил я. — И опускаемся еще ниже.

Я, не отрываясь, смотрел на серую пыль, едва различимую в слабом свете встроенных осветительных систем моего гермошлема. Интересно, а что будет, если стекло не выдержит? И успокоил себя, впрочем, без особой убежденности, что здесь, на планете с низкой гравитацией, давление не может быть значительным.

Послышался новый голос, он излучал авторитет и производил впечатление, что его владелец знает, о чем говорит:

— Здесь капитан порта, «Лунная девушка». Спасательная служба на подходе. — Пауза. И затем: — Вы слышите меня, «Лунная девушка»?

— Я вас слышу.

— Что случилось? Какова ситуация на борту?

— Взрыв, — сказал я. — Повреждения в рубке управления. Капитан, главный офицер, оба вторых офицера, главный инженер — мертвы.

— Кто говорит?

— Джон Петерсен. Пассажир.

— Кто управлял кораблем?

— Я.

— Какова ситуация, Петерсен? Сколько выживших? Где они?

— Выжило трое. Казначей и второй инженер — в машинном отделении. Помещение загерметизировано, но есть лишь один скафандр, и баллоны почти пустые. Я сам застрял там, где раньше была рубка управления, похороненный в этой чертовой пыли. В скафандре. Воздуха осталось где-то на полчаса.

— Спасибо. Все оставайтесь на местах.

— Не вижу другого выхода, — отвечал я, глядя на бесформенную серую массу.

— В каком отсеке пробоина? — спросил капитан порта.

— В отсеке управления, в офицерской комнате. В настоящий момент в стволовой шахте вакуум: нам пришлось использовать внутренний воздушный шлюз.

— Хорошо. Попросите вашего инженера разгерметизировать стволовую шахту.

Я передал приказ Анне и услышал, как она повторяет его инженеру.

— Анна, какого рода спасательное оборудование у них здесь есть? — спросил я ее.

— Я его видела, — сказала она. — Оно всегда в состоянии готовности. Видела оборудование, но никогда не видела, как его используют. Наподобие огромного трактора, но на самом деле это лодка с плоским дном. У него гибкий шланг, вроде туннеля, и он может опускаться в пыль на нужную глубину…

— Надеюсь, это не займет у них много времени, — сказал я, с опаской поглядывая на показания датчика запаса воздуха внутри шлема. Как будто передо мной песочные часы, отсчитывающие минуты моей жизни. Наблюдение за этим датчиком, как ни странно, спасало меня от паники. У меня на спине что-то ужасно зудело: по идее, я мог облегчить зуд, если бы покрутился на месте. Но крутиться-то я и не мог. Давление пыли на скафандр не давало мне шевельнуться. Однако опасность, в которую я попал, волновала меня гораздо сильнее, чем это чувство дискомфорта!

— Капитан порта вызывает «Лунную девушку». Прямо над вами — бластер в работе.

Я не знал, что там за бластер. Звук его мне не нравился, это точно. Я был готов спрашивать о деталях, как вдруг хлынул яркий свет, и пыль рассеялась, как туман. Посмотрев вверх, я увидел огромную трубу, на конце ее желоб, в котором пыль исчезала, как в водовороте. Труба погрузилась ниже, и я заметил в ней человека в скафандре, держащего в руках длинный стержень. Конец стержня прикоснулся к искореженному металлу края пробоины, вспыхнул голубой огонек. Кусок обшивки потек, отвалился и бесследно исчез, как перед этим исчезала пыль.

Я отстегнул пояс и с трудом встал на ноги. Что-то схватило меня, дернуло и потащило к краю почти полностью открытой платформы, которая раньше была полом рубки управления.

— Ты, идиот, вернись на свое место! — раздался окрик в моих наушниках.

Я покачнулся, чуть не падая в струящееся море пыли, в дыру размером с небольшой плавательный бассейн, возле которого копошилась гигантская машина с длинным хоботом шланга. Я снова качнулся, пытаясь зацепиться взглядом за единственную неподвижную вещь в этом вертящемся нестойком окружении — за спасательный транспорт. Затем, в полном отчаянии, с усилием двинулся вперед. Меня сильно тянуло назад, чтобы удержаться, пришлось упасть на четвереньки и схватиться за подставку для радиоприемника. Зацепившись за нее, я перевел дыхание и начал перебираться в кресло, так неосторожно оставленное мною. Я едва успел заметить, что человек выбрался из трубы и теперь, со стержнем в руках, расчищал пол от мусора.

Я добрался до кресла, забрался в него и услышал характерный металлический звук. Посмотрел, что там такое, и увидел: труба опустилась, охватывая все пространство отсека, включая кресла и люк стволовой шахты. Спасатель пробежал своим стержнем всю внутреннюю окружность трубы — сейчас он производил сварку, а не резал и не сжигал.

— Как все это выглядит оттуда? — услышал я чей-то вопрос.

— Неплохо, Джо, — поступил ответ. — Пыль отступает, следов взрыва нет. Перемычки задраены наглухо.

— Тогда уменьшай давление, — он повернулся ко мне, помогая встать на ноги. — Теперь можешь снять шлем, если хочешь.

Еще как хочу! Внутри шлема было жарко и влажно, он не пропускал воздух. В трубе пахло машинным маслом, но воздух был чистым. Все, что я хотел сейчас — это дышать, дышать! Без особого интереса я наблюдал за странными манипуляциями с кнопками управления герметичными дверями: вот они раскрылись, и стала видна глубина стволовой шахты, внутри нее — спиральная лестница, по ней плавно взбираются две фигуры.

— Здесь все ваши? — спросил человек по имени Джо.

— Все, — ответил я. — Может, в офицерской комнате есть тела.

— Вам повезло, — сказал он. — Хорошо, что у нас были регулярные тренировки. Уже много лет прошло с тех пор, как последний корабль тонул в пыли.

— Надеюсь, что повезло, — согласился я.

Я помог Анне вылезти через люк. Она стояла рядом, пока не показался инженер Никки. В его взгляде не было благодарности, скорее, как я догадался и был шокирован, нечто близкое к ненависти. «И все-таки, — подумалось мне, — хоть ты и мелкоплавающий, но космолетчик, и понятно, отчего винишь меня: я чуть не угробил твой корабль». Чуть? На самом деле, я и понятия не имел, насколько хорошо работает служба спасения космопорта Пльзен. Они спасли наши жизни, но как насчет корабля?

Инженер медленно стал карабкаться по лестнице внутри гигантского шланга. Анна вцепилась в мою руку, это почувствовалось даже через перчатки, и последовала за ним.

— Иди наверх, — сказал мне спасатель. — Иди наверх, шкипер. Не знаю, сколько мы еще сможем удерживать эту страхолюдину, но, если она двинется с места, то сразу и очень быстро.

И я пошел наверх.