У меня была причина возвратиться в свою контору: должны были доставить заказное письмо с оранжевой квитанцией. Большинство окон в здании уже были темные, но некоторые еще светились: кто-то, как и я, работал по вечерам. Лифтер хрипло поздоровался со мной и поднял меня наверх. В коридоре были открыты двери освещенных контор, откуда уборщицы выметали мусор прошедшего рабочего дня. Я зашел в свою контору, открыл окна и, не зажигая света, уселся за стол. У меня не было сил пошевелить рукой, я даже не был способен думать. Никакого заказного письма еще не доставили. Здание постепенно затихало. Где-то в коридоре ночной дежурный, проверявший двери контор, начал умело, даже виртуозно, насвистывать «Лили Марлен». Я включил настольную лампу, и он прошел мимо. Через некоторое время я услышал другие, шаркающие шаги. В дверь приемной позвонили. Решив, что принесли заказное письмо, я подошел к двери. Но это было не заказное письмо.

Толстяк в небесно-голубых брюках, с ленивой грацией, свойственной только толстякам, закрыл за собой дверь приемной. Он был не один, но я прежде всего посмотрел на него. Это был крупный, что называется солидный, человек, в куртке такой расцветки, которая возмутила бы даже зебру. Под курткой виднелась канареечно-желтая рубашка с распахнутым воротом. Он был без шляпы и демонстрировал свои светло-рыжие, даже какие-то розоватые волосы. Нос у него был перебит.

Его сопровождал хлипкий юнец с красными глазами и сопящим носом. Его лицо и руки подергивались, и вообще он имел жалкий вид. Мы все стояли в приемной. Толстяк добродушно улыбнулся:

— Мистер Марлоу, разумеется?

— А кто же еще? — ответил я.

— Надеюсь, вы извините нас за поздний визит, — сказал он. — Вы уже покончили со своими делами?

— Не заговаривайте мне зубы, — проговорил я. — У меня нервы и так истрепаны. Что это за тип с вами?

— Выйди вперед, Альфред, и поздоровайся, — распорядился толстяк. — И перестань жаться, как девчонка.

— Пошел свинье под хвост, — буркнул Альфред.

Толстяк безмятежно повернулся ко мне:

— Не понимаю, почему все молокососы так разговаривают. Это не смешно и не остроумно. Даже бессмысленно. Я поднял его из грязи, во всяком случае временно. Поздоровайся с мистером Марлоу, Альфред.

— Пошел к черту, — огрызнулся тот.

Толстяк вздохнул:

— Моя фамилия Тоуд, — представился он. — Джозеф Тоуд. — Я промолчал.

— Что же вы не смеетесь? — спросил он. — Я привык к этому. Ношу эту фамилию всю жизнь.

Он подошел ко мне и протянул руку. Я пожал ее. Он добродушно смотрел мне прямо в глаза.

— О'кей, Альфред, — сказал он, не оборачиваясь.

Красноглазый юнец тут же сделал какое-то неуловимое движение, и я увидел перед своим носом дуло автоматического пистолета.

— Осторожно, Альфред, — заметил толстяк, стальной хваткой сжав мне руку. — Еще не время.

— К черту! — проронил тот.

Дуло пистолета было направлено мне в грудь. Палец парня стал понемногу нажимать на спуск. Я внимательно следил за ним. Я хорошо знал, в какой момент раздастся выстрел, но мне казалось, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим. Словно я смотрел детективный фильм.

Курок сухо щелкнул. Альфред с недовольным ворчанием опустил пистолет, и он исчез так же незаметно, как и появился. Альфред снова начал дергаться. Интересно, что при обращении с оружием он ничуть не дергался.

Толстяк выпустил мою руку, и добродушная улыбка вновь засияла на его широкой физиономии. Он похлопал себя по карману:

— Я вынул обойму. В последнее время Альфред стал ненадежен. Этот маленький негодяй мог застрелить вас.

Альфред плюхнулся в кресло и засопел. Я позволил себе снова встать поудобнее.

— Держу пари, вы испугались, — сказал Джозеф Тоуд.

Я облизал губы.

— А вы не очень-то крепки, — заметил он, ткнув меня в живот толстым пальцем.

Я отодвинулся от него.

— Во что нам обойдется эта шутка? — добродушно спросил он.

— Пройдемте в мой кабинет, — предложил я.

Я повернулся к ним спиной и проследовал в кабинет. Это было нелегко, но я сделал над собой усилие и даже взмок при этом. Я зашел за свой письменный стол и встал там. Мистер Тоуд безмятежно направился следом за мной в кабинет, а за ним двинулся, дергаясь, красноглазый юнец.

— У вас тут нет комикса? — полюбопытствовал Тоуд. — Чтобы занять Альфреда.

— Сядьте, — указал я на кресло, — сейчас посмотрю.

Он начал усаживаться, а я в этот момент рывком открыл ящик и нащупал рукоятку «люгера», потом осторожно вытащил его, глядя на Альфреда. Но тот даже не посмотрел в мою сторону, он изучал потолок и продолжал дергаться.

— Вот комикс, который у меня есть, — показал я свой «люгер».

— Он вам не понадобится, — добродушно обронил толстяк.

— Тем лучше. Но на всякий случай он будет здесь. И учтите, он-то заряжен. Продемонстрировать?

Толстяк встревожился:

— Жаль, что вы восприняли всё близко к сердцу. Я так привык к Альфреду, что почти не замечаю его. Может, вы правы. Возможно, нужно что-то предпринять в отношении него.

— Да, но это следовало бы вам сделать раньше, до прихода сюда, — заявил я. — Теперь уже поздно.

— Подождите, мистер Марлоу.

Он вытянул руку, и я с размаху ударил по ней «люгером». На его пальце остался порез. Он отдернул руку и пососал палец.

— Эй, погодите! Альфред — мой племянник, сын моей сестры. Я приглядываю за ним. По правде говоря, он и мухи не обидит.

— Когда вы в следующий раз придете сюда, я приготовлю для него муху, — сказал я, — тогда и посмотрим.

— Не надо так, мистер. Прошу вас, не надо. У меня есть для вас одно хорошее предложение…

— Заткнитесь, — процедил я сквозь зубы, садясь.

Лицо мое горело, и я чувствовал себя, как пьяный. Мне было трудно говорить, но, взяв себя в руки, я медленно и хрипло произнес:

— Один друг поведал мне о парне, с которым попробовали разыграть шутку вроде вашей. Этот парень сидел за столом, как и я, и также держал в руке оружие. По другую сторону стола сидели двое мужчин, как вы с Альфредом. Парень в какой-то момент потерял самообладание и не говоря ни слова дважды выстрелил вниз, прямо в то место, где находится ваш живот.

Толстяк позеленел и хотел встать, но, раздумав, вынул из кармана грязноватый носовой платок и вытер им лицо.

— Вы это видели в кино, — сказал он.

— Допустим, — согласился я. — Но сценарист фильма говорил мне, что эта история взята из жизни.

Я положил «люгер» перед собой на стол и выдал почти непринужденным голосом:

— Вам следует осторожнее обращаться с огнестрельным оружием, мистер Тоуд. Может, вам неизвестно, но человеку бывает неприятно, когда — ему в физиономию суют пистолет сорок пятого калибра, особенно если он не знает, что тот не заряжен. Это доставило мне пару досадных минут, а я еще с утра не подкреплялся морфием.

Тоуд прищурившись, внимательно разглядывал меня. Альфред встал, подошел к другому креслу, пнул его ногой и уселся, прислонившись грязной головой к стене, но его нос и руки продолжали дергаться.

— Мне говорили, что вы крепкий парень, — вымолвил Тоуд, холодно глядя на меня.

— Вам сказали неправду. Я очень чувствительный человек. Из-за любого пустяка готов лезть на стену.

— Да, понимаю.

Тоуд пристально всматривался в меня.

— Возможно, мы неправильно разыграли это. Не возражаете, если я засуну руку в карман? Я не ношу оружия.

— Валяйте, — разрешил я. — С большим удовольствием я посмотрел бы, как вы попытаетесь достать револьвер.

Он нахмурился, потом очень медленно извлек из кармана бумажник из свиной кожи и вытащил оттуда новенькую, хрустящую стодолларовую банкноту. Положив ее на край стола, он выудил еще четыре такие бумажки и расположил их в ряд на столе. Альфред выпрямился в кресле и уставился на деньги, прекратив дергаться.

— Пять сотен, — сказал толстяк, убрав бумажник. — Только за то, чтобы не совать своего носа в чужие дела. Понятно?

Я посмотрел на него.

— Вам не нужно ни на кого работать, — продолжал он, — не нужно никого искать. Вы ничего не видели и не слышали. Вы чисты. И за это вы получите пять сотен. О'кей?

Тишину кабинета нарушало только сопение Альфреда. Толстяк обратился к нему:

— Успокойся, Альфред. Я дам тебе выстрелить, когда мы уйдем. Веди себя прилично.

Он снова пососал порез на пальце.

— Если взять пример с вас, — заметил я, — то это не представляет трудности.

— К черту! — ответил Альфред.

— Какой ограниченный запас слов, — пожаловался толстяк. — Очень ограниченный. Уловили идею, приятель?

Он указал на деньги. Я нарочито постукивал пальцами по рукоятке «люгера». Толстяк немного подался вперед.

— Поймите, это задаток. И ради него вам ничего не нужно делать. Наоборот, воздержитесь на некоторое время от дальнейших действий, а потом получите еще столько же. Просто, не правда ли?

— А ради кого я не должен ничего делать? — поинтересовался я.

— Ради меня. Ради мистера Джозефа Тоуда.

— Каков ваш род занятий?

— Можете считать меня деловым представителем.

— А кем еще я могу считать вас?

— Ну, например, помощником человека, не желающего причинять неприятности другому.

— А за кого принимать этого симпатичного человека?

Джозеф Тоуд сложил банкноты в пачку, подровнял ее края и придвинул ко мне.

— Можете считать его человеком, предпочитающим проливать деньги, а не кровь, — ответил он. — Но в случае необходимости он может пролить и кровь.

— А ловко ли он обращается с ножами для колки льда? — спросил я. — Как мне известно, с револьвером он управляется паршиво!

Толстяк прикусил нижнюю губу.

— Мы говорим сейчас не о ножах, — произнес он наконец, — а о том, что вы можете сделать неверный шаг и тем самым причинить себе много вреда. Тогда как если вы вообще не будете предпринимать никаких шагов и будете сидеть тихо, то вас ждут деньги.

— Вас послала блондинка? — осведомился я.

Он задумался над моим вопросом и спустя минуту проговорил:

— Возможно, уже поздно. Наверное, вы зашли слишком далеко в этом деле и не пойдете на сделку.

Наклонившись вперед, он добавил:

— О'кей, я поговорю с моим хозяином и уточню его планы. Может, сделка еще состоится. Пока считайте, что этого разговора у нас не было. Ясно?

Я кивнул. Он оперся о стол и медленно встал, наблюдая за пистолетом, который я крутил на столе.

— Деньги можете оставить себе, — сказал он. — Пошли, Альфред.

Он повернулся и уверенной походкой вышел из конторы. Альфред скосил глаза в его сторону, потом рванулся к деньгам на столе. В его тощей правой руке с той же магической быстротой появился пистолет. Стремительно, как угорь, он достиг стола. Правой рукой он направил оружие на меня, а левой схватил деньги и сунул их в карман. Бессмысленно улыбнувшись, он дернулся к двери, очевидно, так и не поняв, что я тоже держу пистолет, причем заряженный.

— Пошли, Альфред! — крикнул из коридора толстяк.

Парень выскользнул из кабинета.

Дверь приемной захлопнулась, и наступила тишина. Я сидел, раздумывая над их визитом и стараясь понять, что это было: чистейший идиотизм или новый метод запугивания.

Через пять минут зазвонил телефон. Послышался знакомый низкий добродушный голос:

— Между прочим, мистер Марлоу, я полагаю, вы знаете Шерри Бэллоу.

— Нет, не знаю.

— «Шеридан Бэллоу инкорпорейшн» — театральное агентство. Для вас есть смысл как-нибудь на днях заглянуть туда.

Я немного помолчал, потом спросил:

— Это ее агент?

— Возможно, — ответил Джозеф Тоуд и после паузы добавил: — Надеюсь, вы понимаете, мистер Марлоу, что мы просто пешки. Одному человеку захотелось выяснить, что вы собой представляете. Казалось, мы выбрали для этого самый простой путь. Теперь я в этом не уверен.

Я ничего не ответил, и Тоуд повесил трубку. Но почти сразу же вновь раздался телефонный звонок.

Обворожительный женский голос коснулся моего слуха:

— Вы не хотите увидеть меня снова, амиго?

— Конечно, хочу. Но не нужно кусать меня.

— Я дома в Шато Берси, и одна.

— Позвоните в бюро телохранителей.

— Не болтайте глупостей. У меня к вам важное дело.

— Предположим.

— Эта сука… Что она говорила обо мне? — прошипела Долорес.

— Ничего. Впрочем, она назвала вас тихуанской шлюхой в бриджах. Вы согласны с этим?

Это весьма позабавило ее: раздался серебристый смех.

— Вы остроумны, как всегда. Верно? Но я тогда не знала, что вы детектив. Это в корне все меняет.

Я мог бы разубедить ее, но вместо этого сказал:

— Мисс Гонзалес, вы что-то говорили о деле. Так о чем идет речь, если вы не обманываете меня?

— Не хотите ли вы заработать много денег? Очень много.

— Не подставляя себя под выстрелы? — спросил я.

— Да, — ответила она. — Впрочем, вы такой храбрый, такой сильный…

— Я буду в своей конторе завтра в девять утра, мисс Гонзалес. Причем тогда буду еще храбрее. А теперь извините меня…

— У вас свидание? И она красивая? Красивей меня?

— Ради Бога! — взмолился я. — Неужели вы не можете ни о чем думать, кроме этого?

— Ну и черт с вами! — разозлилась она и бросила трубку.

Я выключил в конторе свет и вышел. В коридоре мне повстречался посыльный, разглядывавший номера комнат. В руке у него я увидел заказное письмо, поэтому мне пришлось вернуться в контору и убрать его в сейф. Пока я этим занимался, снова зазвонил телефон.

Орфамей Куэст щебечущим голоском проворковала:

— О, мистер Марлоу, я давно пытаюсь дозвониться к вам. Я так встревожена…

— Утром, — сказал я. — Сейчас контора закрыта.

— Прошу вас, мистер Марлоу, я очень боюсь…

— Утром.

— Но я должна увидеться с вами! — Она стала почти кричать. — Это ужасно важно!

— Угу.

— Я разговаривала с Оррином.

На секунду это заинтересовало меня, но потом я рассмеялся.

— Правда, он позвонил мне по телефону.

— Отлично, — сказал я. — Значит, детектив вам больше не нужен. А если он вам понадобится, вы сможете найти лучшего, чем я, прямо в своей семье. Мне не удалось даже узнать, где вы остановились.

Последовала пауза. Однако девушка достаточно зацепила меня, чтобы я не положил трубку.

— Я написала ему, где остановлюсь, — наконец произнесла она.

— Угу. Но он не получил письма, потому что переехал, и не оставил нового адреса. Помните? В следующий раз придумайте что-нибудь похитрее. Спокойной ночи, мисс Куэст. И можете не сообщать мне, где вы остановились. Я больше не работаю на вас.

— Хорошо, мистер Марлоу. Тогда я позвоню в полицию, а это вряд ли вам понравится.

— Почему?

— Потому что это связано с убийством, мистер Марлоу, а убийство — очень неприятная вещь.

— Поднимитесь ко мне, — сказал я. — Я жду вас.

Я повесил трубку и достал бутылку «Олд Форестера». Налив в стакан виски, я залпом выпил его.