Лейтенанта из Отдела убийства звали Вайнкассел. У него были редкие светлые волосы, холодные бесцветные глаза и огромный нос. Он сидел на вращающемся кресле, поставив ноги на выдвинутый ящик стола. В комнате воняло пылью и окурками.

Могучего телосложения полицейский по имени Лонерген стоял у открытого окна и хмуро смотрел на улицу.

Вайнкассел жевал спичку и рассматривал Далмаса, сидящего по другую сторону стола.

– Может быть, ты нам что-нибудь скажешь, – буркнул он, – Таксист до сих пор без сознания. Тебе пока везло в этом городе, и ты ведь не хочешь похоронить себя, лишившись работы?

– Он упрямый, – вмешался Лонерген, не поворачиваясь. – Ничего не скажет.

– Лучше помолчи, Лонни, – глухо посоветовал ему Вайнкассел.

Далмас с бледной усмешкой потер ладонью поверхность стола.

– А что я еще могу сказать? Было темно, и я не видел того, кто стрелял. Он сидел в открытом «кадиллаке», без света. Я ведь это уже говорил вам, лейтенант.

– Так не пойдет, – возразил носатый. – Что-то здесь не так. Наверняка ты кого-нибудь подозреваешь. Пуля-то ведь была предназначена тебе.

– Почему мне? Попали в таксиста, а не в меня. Таксисты вечно крутятся среди разных людишек. Может, он с кем-нибудь связался?

– С такими, как ты, – снова вмешался Лонерген. Он по-прежнему смотрел в окно.

Вайнкассел исподлобья посмотрел в спину своего подчиненного.

– Это машина стояла там уже тогда, когда ты был в доме, – терпеливо объяснял он. – Таксист ждал на улице. Если хотели хлопнуть его, то им не нужно было ждать, пока ты выйдешь.

Далмас развел руками:

– Вы думаете, я знаю, кто это сделал?

– Не совсем. Но думаем, что ты мог бы подбросить нам парочку имен для проверки. Кого ты навещал в этом доме?

Далмас ответил не сразу. Лонерген отвернулся от окна и присел на край стола. Он сидел, дымя сигаретой с циничной усмешкой на плоском лице.

– Ну говори, мальчик, – сказал он весело.

Далмас откинулся на стуле и сунул руки в карманы. Он задумчиво смотрел на лейтенанта, игнорируя второго полицейского, будто его вообще не существовало.

– Я занимался делом моего клиента, – наконец сказал он. – Вы не можете заставить меня рассказывать.

Вайнкассел пожал плечами, холодно поглядев на него. Он вынул изо рта жеваную спичку, осмотрел ее и выбросил.

– Отсюда можно сделать вывод, что твои дела связаны со стрельбой, – хмуро констатировал он. – И значит, тебе придется заговорить. Я понятно говорю?

– Кто знает? – возразил Далмас. – Будет видно. Но я имею право сначала поговорить со своим клиентом.

– Ладно. У тебя есть время до утра. Потому что утром я бы хотел увидеть здесь, на столе твою лицензию, ясно? Далмас кивнул и встал:

– Все отлично понял, лейтенант.

– Он только и умеет, что молчать, – бросил Лонерген.

Далмас кивком головы попрощался с лейтенантом и вышел в коридор, оттуда спустился по нескольким ступенькам в холл. Выйдя из мэрии, он перешел на другую сторону Сприн Стрит, где стоял небольшой, знавший лучшие времена паккард.

Он сел за руль, повернул за угол, проехал туннель и Секонд Стрит и снова повернул на запад. При этом он все время посматривал в зеркало заднего обзора.

На Альвард он остановился и позвонил в свой отель. Портье сказал ему, что его просили позвонить. Он позвонил по номеру, который ему продиктовал портье, и услышал нетерпеливый голос Денни.

– Ты куда делся? Я привез девушку к себе. Она пьяная. Приезжай, узнаем от нее все, что тебе нужно.

Далмас смотрел в стекло телефонной будки невидящим взглядом. Наконец он спросил рассеянно:

– Ты что, взял с собой блондинку?

– Это целая история. Приезжай быстрее, я тебе расскажу. Четырнадцать пятьдесят четыре Зюйд Ливесей. Знаешь, где это?

– У меня есть план города, найду, – так же отрешенно ответил Далмас.

Но Денни подробно объяснил ему, как ехать. Наконец он добавил:

– Поспеши. Она еще спит, но в любую минуту может проснуться и устроит скандал.

– Там, где ты живешь, это, наверное, не имеет большого значения, – буркнул Далмас. – Ладно, еду.

Он повесил трубку и вернулся в машину. Из кармана на дверце вытащил бутылку виски и сделал солидный глоток. Потом включил мотор и поехал в сторону Фокc Хиллс. Дважды он останавливался и размышлял. Но каждый раз снова продолжал путь.