В полседьмого «флитвуд-кадиллак» заурчал у моего парадного крыльца. Я распахнул двери, пока она поднималась по ступенькам. Шляпы на ней не было.

Розовый плащ с поднятым воротником касался ее платиновых волос. Она стояла посреди гостиной и оглядывалась безучастно. Затем она проворно выскользнула иэ плаща, швырнула его на тахту и присела.

– Я не ожидал, что вы и впрямь приедете, – сказал я.

– Нет, скромник, ты прекрасно знал, что я приду. Виски с содовой, если есть.

– Есть.

Я принес стаканы и сел рядом с ней, но не так близко, Чтобы это что-нибудь значило. Мы чокнулись и выпили.

– Поедем к «Романову» ужинать?

– А что потом?

– Где вы живете?

– Западный Лос-Анджелес. Дом на тихой старой улочке. Мой собственный, кстати. Помнишь, я спросила, а что потом?

– Это зависит от вас, само собой.

– Я думала, что ты посмелее. Значит, мне не нужно будет расплачиваться за ужин?

– Следовало бы дать вам пощечину за эту остроту. Она внезапно рассмеялась и посмотрела на меня пристально поверх стакана.

– Считайте, что я уже схлопотала. Мы были несправедливы друг к другу.

«Романов» может и подождать, не правда ли?

– Мы можем начать в Западном Лос-Анджелесе.

– Почему не здесь?

– Боюсь, что вам здесь не понравится. С этим домом у меня связаны печальные воспоминания.

Она быстро вскочила и схватила плащ, Я успел помочь ей надеть его.

– Извините, – сказал я, – мне надо было сказать это раньше.

Она повернулась, ее лицо было рядом, но я не коснулся ее.

– Ты извиняешься за сохраненную мечту? У меня тоже были грезы, но они умерли. У меня не хватило мужества сохранить их.

– Это совсем не так. Была женщина. Она была богата. Она думала, что хочет выйти за меня замуж. Из этого ничего бы не вышло. Я, наверное, никогда не увижу ее. Но я помню ее.

– Пошли, – сказала она тихо. – Оставим этот дом воспоминаниям. Хотела бы я, чтобы у меня было что вспоминать.

По пути к «кадиллаку» я тоже не коснулся ее. Она прекрасно вела машину.

Когда женщина так хорошо водит машину, она близка к совершенству.