Для столь процветающего города выглядело оно захудалым. Казалось перенесенным откуда-то из библейского пояса. На каменном барьере, окружающем газон, уже заросший свинороем, преспокойно восседала в ряд целая свора бродяг. Над тремя этажами здания высилась колокольня с еще не снятым колоколом. Видимо, в добрые старые времена его звоном сзывали добровольную пожарную команду.

Потрескавшиеся дорожка и ступени вели к распахнутым дверям, где кучка явных завсегдатаев муниципалитета ждала какого-нибудь происшествия, чтобы так или иначе нагреть на нем руки. У всех были солидные животики, пристальные взгляды, шикарная одежда и дурные манеры. Пропуская меня, они раздвинулись дюйма на четыре.

Длинный темный коридор не протирался шваброй со времени вступления Мак-Кинли на пост президента. Деревянная стрелка указывала в сторону стола справок отделения полиции. У коммутатора за обшарпанным деревянным барьером дремал полицейский в форме. Сыщик в штатском, сидящий без пиджака, водрузив толстую ногу на стул, оторвал один глаз от вечерней газеты, плюнул в урну, стоящую в десяти футах, зевнул и сказал, что кабинет начальника на втором этаже в конце коридора.

Второй этаж был светлее и чище, но это не значит, что был светлым и чистым. На последней двери по обращенную к океану сторону висела табличка: «Джон Воск. Начальник полиции. Вход».

За дверью был невысокий деревянный барьер, за барьером полицейский в форме печатал на машинке двумя указательными и одним большим пальцем. Взяв мою карточку, он зевнул, сказал, что спросит, и лениво вошел в дверь из красного дерева с табличкой: «Джон Воск. Начальник полиции. Посторонним вход воспрещен». Выйдя, он приоткрыл дверцу в барьере, приглашая меня войти.

Войдя к начальнику, я притворил дверь кабинета. Большого, прохладного, с выходящими на три стороны окнами. Стол из мореного дуба стоял в глубине, как у Муссолини, и добираться к нему нужно было по громадному синему ковру под немигающим взглядом глаз-бусинок.

Я добрался до стола. Чеканная табличка на нем гласила: «Джон Воск. Начальник полиции». Я решил, что смогу запомнить эту фамилию. Поглядел на сидящего за столом человека. Отнюдь не балбес лопоухий.

Это был невысокий толстяк, с розоватым скальпом, просвечивающим сквозь короткие розоватые волосы. Глаза маленькие, жадные, быстрые, как блохи, с тяжелыми веками. Костюм из коричневой фланели, кофейного цвета рубашка с галстуком, кольцо с бриллиантом, усеянная бриллиантами булавка на лацкане, сложенный платок, торчащий из нагрудного кармана больше, чем на три положенных дюйма.

В пухлой руке начальник держал мою карточку. Просмотрев ее, перевернул, просмотрел оборотную сторону, где ничего не написано, потом опять просмотрел лицевую, положил карточку на стол и прижал бронзовым прессом для бумаг в виде обезьяны, словно хотел быть уверенным, что она не исчезнет.

Он протянул мне свою розовую руку. Когда я вернул ее, указал на стул:

– Садитесь, мистер Марло. Вы, я вижу, в некотором смысле наш коллега. Чем могу служить?

– У меня небольшое осложнение, шеф. При желании вы можете разрешить его через минуту.

– Осложнение, – мягко произнес начальник. – Небольшое.

Он повернулся в кресле и, забросив одну толстую ногу на другую, задумчиво уставился в окно. Моим глазам предстали фильдекосовые носки ручной вязки и английские ботинки, выглядевшие так, словно были вымочены в портвейне. В общей сложности на нем было полтысячи долларов, не считая бумажника. Я понял, что у его жены деньги есть.

– Осложнение, – протянул начальник по-прежнему мягко, – это нечто, почти незнакомое нашему городу, мистер Марло. Городок у нас небольшой, но очень, очень чистый. Я гляжу в западное окно и вижу Тихий океан. Ничего не может быть чище, правда?

О двух игорных судах, стоящих на якоре среди медно-красных от солнца волн сразу же за пределами трехмильной зоны, он умолчал.

Я тоже умолчал. Лишь подтвердил:

– Совершенно верно, шеф.

Начальник выпятил грудь на пару дюймов вперед.

– Я гляжу в северное окно и вижу деловую суету на бульваре Аргуэлло, живописные калифорнийские холмы и на переднем плане один из лучших деловых районов, какие только существуют. Я гляжу в южное окно, находящееся перед моим взором, и вижу прекраснейшую в мире гавань для небольших яхт. Восточного окна у меня нет, но в него я видел бы жилой район, от которого у вас потекли бы слюнки. Нет, сэр, в нашем маленьком городке мы почти не сталкиваемся с осложнениями.

– Видимо, я принес свое с собой, шеф. По крайней мере, какую-то его часть. Служит у вас некто Гэлбрейт, сержант, ходит в штатском?

– Да, кажется, служит, – сказал начальник, отрывая взгляд от окна. – А что такое?

– А не служит ли у вас человек, выглядящий так? – Я описал ему второго, который говорил очень мало, был невысокого роста, носил усы и ударил меня дубинкой. – Видимо, он работает в паре с Гэлбрейтом. Кто-то называл его мистером Блейном, но, по-моему, это не настоящая фамилия.

– Ошибаетесь, – сказал толстый начальник полиции так чопорно, как может сказать лишь толстяк. – Это начальник нашего сыскного отдела. Капитан Блейн.

– Не могли бы вы пригласить их к себе в кабинет?

Начальник взял мою карточку и просмотрел еще раз. Положил на место и взмахнул мягкой потной ладонью.

– Нужна более веская причина, чем та, о которой вы пока что упомянули.

– Пожалуй, у меня ее нет, шеф. Вы, случайно, не знаете такого мистера Амтора? Он именует себя астральным консультантом. Живет в Стиллвуд-Хайтс на вершине холма.

– Нет. И Стиллвуд-Хайтс не моя территория, – сказал начальник. Судя по его взгляду, он думал совсем не то, что говорил.

– Вот это и странно, – сказал я. – Видите ли, я приехал к мистеру Амтору в связи с делом моего клиента. Мистер Амтор решил, что я его шантажирую. Видимо, люди его профессии быстро приходят к такой мысли. У него оказался сильный индеец-телохранитель, с которым я не мог справиться. И этот индеец держал меня, а Амтор бил моим собственным пистолетом. Потом он вызвал полицейских. Ими оказались Гэлбрейт и мистер Блейн. Может это хоть сколько-нибудь вас заинтересовать?

Начальник полиции Воск хлопнул ладонями о стол, очень мягко. Прикрыл глаза, но не совсем. Они холодно сверкали из-под тяжелых век, прямо на меня. Сидел Воск очень спокойно, словно бы внимательно слушая. Потом открыл глаза и улыбнулся.

– А что было дальше? – спросил он вежливо, как вышибала в Сторк-клубе.

– Они обыскали меня, усадили в свою машину, потом высадили на склоне холма и огрели дубинкой по голове.

Начальник полиции кивнул, словно то, о чем я рассказывал, было самым обычным делом на свете.

– И это произошло в Стиллвуд-Хайтс, – негромко сказал он.

– Да.

– Знаете, кем я считаю вас?

Он подался вперед, правда, слегка мешало брюшко.

– Лжецом, – ответил я.

– Выход здесь, – сказал начальник, указав на дверь мизинцем левой руки.

Я не двинулся с места и неотрывно смотрел на начальника. Когда он разозлился настолько, что готов был нажать кнопку звонка, я сказал:

– Давайте не будем совершать ошибок. Вы думаете, что я мелкий частный сыщик и стремлюсь прибавить себе веса, выдвинув обвинение против полицейского, хотя, даже если оно справедливо, полицейский сделает его недоказуемым. Вовсе нет. Я не собираюсь возбуждать никакого дела. Эта ошибка естественна. Мне нужно оправдаться перед Амтором, и я хотел бы, чтобы ваш Гэлбрейт помог мне в этом. Беспокоить мистера Блейна не стоит, Гэлбрейта будет достаточно. И пришел сюда я не без поддержки. Позади меня значительные люди.

– Далеко позади? – спросил начальник и хихикнул над собственной остротой.

– Не далее Астер-драйв восемьсот шестьдесят два, где живет мистер Льюин Локридж Грейл.

Лицо начальника изменилось так, будто на его месте вдруг оказался другой человек.

– Миссис Грейл – моя клиентка, – сказал я.

– Заприте дверь, – попросил начальник. – Вы помоложе меня. Просто поверните ручку двери. Поведем этот разговор по-дружески. У вас честное лицо, Марло.

Я поднялся и запер дверь. Когда вернулся назад по синему ковру, перед начальником на столе стояли приятного вида бутылка и два стакана. Он высыпал на регистрационный журнал горсть семечек кардамона и налил виски в обе посудины.

Мы выпили. Начальник очистил несколько семечек, и мы молча жевали, глядя друг на друга.

– Хорошая штука, – сказал он и снова взялся за бутылку; настала моя очередь лущить семечки. Начальник смахнул шелуху на пол, улыбнулся и откинулся назад. – Теперь к делу. Работа, которую поручила вам миссис Грейл, имеет отношение к Амтору?

– Некоторая связь есть. Однако все же удостоверьтесь, что я говорю правду.

– Сейчас, – сказал начальник и придвинул телефон. Потом достал из жилетного кармана небольшой блокнотик и стал искать номер. – Телефоны тех, кто финансирует избирательную кампанию, – сказал он и подмигнул. – Мэр очень настаивает, чтобы им оказывались всевозможные любезности. А, вот он.

Начальник отложил блокнотик и набрал номер.

У него возникли те же затруднения с дворецким, что возникали у меня. Уши его покраснели. Наконец миссис Грейл подошла к телефону. Уши начальника покраснели еще больше. Видимо, она говорила с ним очень резко.

– Она желает поговорить с вами, – сказал он и придвинул ко мне аппарат.

– Фил слушает, – сказал я и развязно подмигнул начальнику.

В трубке раздался холодный соблазнительный смешок.

– Что вы там делаете с этим жирным недотепой?

– Выпили по маленькой.

– Необходимо проделывать это с ним?

– В настоящее время – да. Дела. Послушайте, есть какие-нибудь новости? Вы понимаете, о чем я говорю.

– Нет. А знаете, дорогой мой друг, что вчера вечером я прождала целый час? Неужели я произвела впечатление женщины, которая позволяет так обращаться с собой?

– Я попал в передрягу. Как насчет сегодняшнего вечера?

– Дайте сообразить… сегодняшнего… Господи, какой сегодня день?

– Лучше я перезвоню вам, – сказал я. – Может, мне опять не удастся. Сегодня пятница.

– Лгун. – Опять раздался мягкий хрипловатый смех. – Сегодня понедельник. То же самое время, то же самое место и на сей раз без дураков?

– Лучше я вам перезвоню.

– Лучше будьте на месте.

– Не могу обещать. Давайте перезвоню.

– В недотрогу играете? Понятно. Наверное, я дура, что надоедаю вам.

– В сущности, да.

– Почему?

– Я не богач и зарабатываю на жизнь сам. Но отнюдь не тем нежным способом, каким бы вам хотелось.

– Черт бы вас побрал, если вас там не будет…

– Сказал же, что перезвоню.

Она вздохнула:

– Все мужчины одинаковы.

– Женщины тоже – после первых девяти.

Она чертыхнулась и повесила трубку. Глаза начальника выкатились так, словно были на шарнирах.

Дрожащей рукой он налил виски в оба стакана и придвинул один мне.

– Значит, вот оно что, – задумчиво произнес начальник.

– Ее мужу это безразлично, – сказал я, – так что принимать к сведению не стоит.

Пил начальник с каким-то пришибленным видом и жевал семечки кардамона очень медленно, очень задумчиво. Мы выпили за честные глаза друг друга. Начальник с сожалением убрал бутылку и стаканы, потом включил селектор.

– Если Гэлбрейт в здании, пусть поднимется ко мне. Если нет, постарайтесь его отыскать.

Я встал, отпер дверь и сел снова. Ждать пришлось недолго. В дверь постучали, начальник отозвался, и Хемингуэй вошел в кабинет.

Он твердо прошагал к столу, остановился и взглянул на начальника с надлежащим выражением грубоватой приниженности.

– Познакомься с мистером Марло, – радушно сказал начальник. – Частный детектив из Эл-Эй.

Хемингуэй чуть повернулся в мою сторону. Выражение лица у него было таким, словно он видел меня впервые. Протянул руку, я пожал ее, и он снова посмотрел на начальника.

– Мистер Марло рассказал довольно любопытную историю, – сказал начальник с коварством Ришелье, прячущегося за гобеленом. – О мистере Амторе из Стиллвуд-Хайтс. Кажется, он гадает на магическом кристалле. И кажется, Марло приехал к нему, а там оказались вы с Блейном, и у вас произошло какое-то недоразумение. Подробностей я не помню. – И уставился в окно с видом человека, не помнящего подробностей.

– Тут какая-то ошибка, – сказал Хемингуэй. – Я его впервые вижу.

– Ошибка была, – вяло произнес начальник. – Пустяковая, но все же ошибка. Мистер Марло не придает ей особого значения.

Хемингуэй снова взглянул на меня. Лицо его по-прежнему было словно бы каменным.

– Собственно говоря, эта ошибка его совсем не волнует, – вяло продолжал начальник. – Но у него есть желание наведаться в Стиллвуд-Хайтс, к этому Амтору. И он хочет взять кого-нибудь с собой. Я подумал о тебе. Ему нужен человек, который обеспечил бы честную игру. У этого Амтора, кажется, есть очень сильный телохранитель-индеец, и мистер Марло несколько сомневается, что сумеет обойтись без помощи. Можешь узнать, где живет этот Амтор?

– Да, – сказал Хемингуэй. – Но Стиллвуд-Хайтс – не наша территория, шеф. Это личное одолжение вашему другу?

– Можно считать так, – ответил начальник, глядя на большой палец своей левой руки. – Разумеется, от нас не требуется ничего противозаконного.

– Ясно, – ответил Хемингуэй. – Ничего. – И кашлянул. – Когда ехать?

Начальник с великодушным видом посмотрел на меня.

– Сейчас самое подходящее время, – сказал я. – Если это устроит мистера Гэлбрейта.

– Я делаю, что мне велят, – сказал Хемингуэй.

Начальник внимательно осмотрел его. Пригладил и причесал взглядом.

– Как чувствует себя капитан Блейн? – поинтересовался он, принимаясь за семечки кардамона.

– Плохо, – ответил Хемингуэй. – Прободение аппендикса. Состояние критическое.

Начальник скорбно покачал головой. Потом, опираясь о подлокотники кресла, поднялся. Протянул через стол свою розовую лапу.

– Гэлбрейт позаботится о вас, Марло, – сказал он. – Можете на него положиться.

– Вы очень любезны, шеф, – ответил я. – Право, даже не знаю, как вас благодарить.

– Чепуха! Не стоит благодарности. Всегда рад услужить, так сказать, другу своего друга.

Он подмигнул мне, Хемингуэй заметил подмигивание, но как истолковал его, не знаю.

Мы вышли, вежливое бормотание начальника сопровождало нас до порога. Дверь закрылась. Хемингуэй окинул взглядом коридор, затем посмотрел на меня.

– Хорошо ты разыграл это, малыш, – сказал он. – Видно, у тебя есть что-то, о чем нас не предупредили.