Утром опять лило — косой серый дождь напоминал качающийся занавес из хрустальных капелек. Проснулся я хмурый, усталый. Постоял у окна, по-прежнему ощущая во рту горький привкус Стернвудов. Казалось, нет во мне и капли жизни. Выпил на кухне две чашки черного кофе: похмелье бывает, оказывается не только от выпивки — может быть вызвано женщинами, и меня тошнило от них.

Побрившись, приняв душ и одевшись, я взял дождевик, спустился без лифта и выглянул из подъезда. На другой стороне улицы, так в метрах в тридцати повыше, стоял серый плимут-седан — тот самый, который вчера пытался сесть мне на хвост и о котором я наводил справки у Эдди Марса. В нем мог сидеть кто-нибудь из легавых, если имеет в распоряжении столько времени и ему хочется потратить его именно таким способом. Или это был некий пижон из детективного сброда, которому захотелось разнюхать о расследовании у коллеги, чтобы урвать с него клок. А может, это сам епископ бермудский, не одобряющий мой ночной образ жизни.

Воспользовавшись черным ходом, я вывел машину из гаража, обогнул здание и проехал мимо серого плимута. Сидел в нем щуплый мужичок — один. Он двинулся следом за мною, и в дождь у него это получалось удачнее: держался настолько близко, что я не имел возможности незамеченным нырнуть в переулок, и в то же время соблюдал дистанцию, так что между нами всегда оказывались другие машины. Проехавшись по бульвару, я возвратился к стоянке у своего дома. Выйдя из машины, поднял воротник дождевика и нахлобучил шляпу до самых глаз, в результате ледяные капли дождя касались лишь носа. Плимут стоял на противоположной стороне возле пожарного крана. Я пешком направился к перекрестку, перешел улицу и зашагал обратно, держась края тротуара, почти касаясь припаркованных машин. Плимут по-прежнему не двигался, и никто из него не выходил. Поравнявшись с ним, я рывком распахнул дверь со стороны тротуара.

За рулем съежился мужичок-коротышка с блестящими глазами. Я выжидательно смотрел на него, ощущая, как барабанит в спину дождь. Мужичок, нервно похлопывая пальцами по рулю и щурясь от сигаретного дыма, не поворачивал головы.

— Что, никак не можете решиться? — спросил я наконец.

Он судорожно глотнул, и его сигарета подпрыгнула, как чертик на пружинке.

— Я вас не знаю, — сообщил он сдавленным голоском.

— Меня зовут Марлоу. Тот самый, кого вы уже два дня пытаетесь выслеживать.

— Я никого не выслеживаю, мистер.

— Преследует меня эта тачка. Впрочем, может, она и не ваша. В общем, как хотите. Я сейчас иду завтракать вон в то кафе, закажу апельсиновый сок, яйца с беконом, гренки, мед, три-четыре чашки кофе и зубочистку. Потом поднимусь к себе в офис, он в том здании точно напротив, на седьмом этаже. Если вас нечто волнует и вам невтерпеж, поднимитесь ко мне, исповедуйтесь. А я пока всего лишь смажу автомат.

Оставив его хлопать глазами, я удалился. Двадцатью минутами позже я уже проветривал канцелярию, пропахшую духами уборщицы, и распечатывал плотный конверт с моим адресом, изображенным четким старомодным почерком. В нем находилось лаконичное официальное уведомление и розовый чек в пятьсот долларов на имя Филиппа Марлоу, подписанный Винсентом Норрисом по поручению Джея Стернвуда. Утро засияло новыми красками. Я как раз заполнял банковский формуляр, когда звонок возвестил, что некто вступил в мою приемную размером четыре на четыре. Не кто иной, как коротышка из плимута.

— Отлично, — приветствовал его я. — Проходите, присаживайтесь.

Пока я гостеприимно придерживал дверь, он прошмыгнул мимо с такой опаской, словно ожидал пинка по миниатюрному заду. Усевшись по разные стороны стола, мы разглядывали друг друга. Мужчина был маленького росточка — не выше метра пятидесяти восьми — и весил, наверное, не больше, чем палец мясника. С узкими блестящими глазами, напоминавшими устрицу с приоткрытыми створками. На нем был темно-серый двубортный костюм с чересчур широкими плечами и такими же лацканами, а поверх — ирландское твидовое пальто нараспашку с плохо очищенными пятнами. Из-за отворота пиджака торчал огромный фуляровый галстук, окропленный дождем.

— Может, вы меня знаете, — начал он. — Я Гарри Джонс.

Я сообщил, что не знаю, и придвинул дешевый портсигар. Тонкими, аккуратными пальцами он цапнул сигарету, как форель хватает наживку, и, прикурив от настольной зажигалки, помахал рукой.

— Многое я повидал. Встречался с крутыми ребятами и вообще. Потерся и среди контрабандного сброда — возили спиртное. Тяжкий хлеб, скажу я вам, приятель. Ездить в машине с пистолетом наизготовку, с такой кучей денег, что можно и угольную шахту засыпать. Пока доберешься до Беверли-Хилл, бывало, комплекта четыре из шпиков подмазать приходилось. Нелегкий заработок.

— Ужасно, — согласился я.

Откинувшись на стуле, он пустил в потолок струйку дыма из уголочка маленького рта.

— Может, вы мне не верите.

— Может, нет, — допустил я. — А может, да. Вдруг я вообще чересчур капризен и еще не решил. Собственно говоря, какое отношение имеет ко мне это жизнеописание?

— Никакого, — согласился он.

— Вы два дня таскаетесь за мной, словно хлюпик, который пробует подцепить девчонку, да не решается. А может, вы страховой агент. Может, знаете некоего Джо Броди. Много тут разных «может», только при чем тут я?

Глаза его полезли на лоб, а нижняя губа отвисла чуть не до пояса:

— Господи, как вы угадали?

— У меня способности к телепатии. Давайте соберите в кучу все, с чем явились, и выкладывайте. Нет у меня времени для дебатов.

Он почти закрыл веки, и в комнате стало тихо. Было слышно только, как барабанит дождь. Потом приоткрыл глаза, заблестевшие снова, — видно, обдумывал, взвешивал.

— Хотел с вами встретиться — это верно. Есть у меня кое-что для продажи — дешево, за две сотни. Но как вы узнали, что я пришел из-за Броди?

Я вскрыл другой конверт — мне предлагали пройти шестимесячный заочный курс по снятию отпечатков со скидкой для профессионалов. Бросив проспект в корзинку, я снова взглянул на посетителя:

— Не приписывайте мне лишнего. Просто вычислил методом исключения. Вы не шпик. И не из компании Эдди Марса, я его спрашивал вчера вечером. Вот и выходит, что, кроме дружков Джо Броди, некому мной интересоваться.

— Господи, — прошептал он, облизывая губы. При упоминании Эдди Марса лицо его стало белым, как полотно. Раскрыл рот, и сигарета чудом повисла в уголочке, словно пустила там корни. Потом произнес с бледной улыбкой, какая бывает обычно у пациентов в операционной: — Да ладно уж, вы меня просто берете на пушку.

— Хорошо. Беру на пушку, — я взялся за следующий конверт — автор этого письма был готов каждый день сообщать новости из Вашингтона, а так же все закулисные сплетни из первых рук. — Полагаю, Агнес уже на свободе?

— Ага. Она меня и послала сюда. Вас она интересует?

— Н-ну, все же блондинка…

— Глупости. Вы тогда кое-что сказали — в тот вечер, когда прикончили Джо. Вроде Джо должен что-то знать о Стернвудах, иначе не рисковал бы с той фоткой, которую им послал.

— Хм. Значит, что-то он знал. Что именно?

— Как раз за это я хочу получить свои двести долларов.

Бросив в корзинку для бумаг еще несколько писем от своих поклонников, я закурил новую сигарету.

— Нам нужно смыться из города, — сказал он. — Агнес свойская девушка, не сердитесь на нее. Женщинам в наши дни живется нелегко.

— Она для вас чересчур крупная, — заметил я. — Как навалится — раздавит в лепешку.

— Это грязная шутка, мистер, — заявил он тоном, в котором звучало нечто вроде достоинства, так что я удивленно взглянул на недомерка.

— Вы правы. В последние дни я вращался в дурном обществе. Перейдем к делу. Что скажете за эти деньги?

— Вы заплатите?

— Что я за них получу?

— Информацию, которая поможет найти Расти Рейгана.

— Я не ищу Расти Рейгана.

— Это вы говорите. Хотите слушать или нет?

— Выкладывайте. Заплачу, если скажете что-то важное. За две сотни можно купить кучу информации и без вас.

— Рейгана прикончил Эдди Марс, — объявил он, торжественно выпрямившись, словно его только что избрали вице-президентом.

Я показал ему на дверь.

— Этот вари нт мы даже не будем обсуждать — жаль кислорода. Убирайтесь, коротышка болтливый.

Стиснув зубы, от чего вокруг рта проступили белые полосы, он тщательно гасил сигарету — не глядя тыкал ею в пепельницу снова и снова. За стеной раздавался стук машинки: монотонное щелканье — звоночек — движение каретки — и опять щелчки ударов — строка за строкой.

— Я не болтаю, — произнес он.

— Исчезните, не отнимайте время — у меня дела.

— Ну нет, — повысил он голос. — Так легко от меня не отделаетесь. Я пришел сюда рассказать — и сделаю это. Расти я знал лично. Не очень хорошо, просто иногда его спрашивал: как дела? А он мне отвечал или не отвечал, в зависимости от настроения. Но это был хороший парень, и мне он всегда нравился. Крутился около одной певички — Моны Грант. Потом она сменила фамилию на Марс. Расти разозлился и в отместку женился на богатой мисс, которая вечно торчала в казино, словно дома ей не спалось. Вы ее знаете, такая высокая, черная баба — кобыла чистых кровей, и умеет завести мужчину. Не женщина — сплошные нервы. Расти с ней не ладил. Но ведь с долларами старого мистера он мог бы поладить, разве нет? Некоторые так и думали. Только Расти был чудной тип. Вечно о чем-то своем соображал, вроде бы в мыслях был в другом месте, отсутствовал. Думаю, деньги его вообще не волновали. И, по-моему, приятель, это его хорошая сторона.

А паренек, оказывается, вовсе не глуп, обыкновенному мошеннику подобные мысли и в голову не пришли бы, не говоря уж о том, чтобы их выразить и объяснить.

— И все-таки он исчез, — сказал я.

— Может, хотел исчезнуть. С той Моной. Она ведь не жила с Эдди Марсом, не по душе был его бизнес. В основном всякие побочные делишки — шантажирует, угнанные машины перепродает, разных типов с Востока укрывает, ну и всякое другое. Вроде бы Расти как-то при всех сказал Эдди — если впутает Мону в уголовные махинации, то придется иметь дело с ним.

— То, что вы рассказываете, Гарри, общеизвестно, — остановил я его. — Неужели вы рассчитываете за это получить деньги?

— Сейчас перейдем к тому, что известно не всем. Значит, Рейган смылся. Раньше я его видел каждый день после обеда у Варди — пил ирландское виски и пялился в стенку. Говорил мало. Иногда у меня делал ставку на какую-нибудь лошадь, потому что я иногда работал на Пасса Уолгрина, собирал ставки для конских бегов.

— Я думал, что у Пасса Уолгрина страховая контора.

— Это просто крыша. Хотя с вами он, возможно, и заключил бы страховую сделку, если очень настаивать. Ну, значит, примерно с половины сентября я уже Рейгана нигде не встречал. Сразу и не заметил этого. Знаете ведь, как бывает. Парень куда-нибудь ходит, и вы его видите, потом перестает ходить — вы его не видите, и только потом, через какое-то время вам стукнет в голову. А мне это стукнуло потому, что слышал, как один тип смеялся: мол, у Эдди Марса жена слиняла с Расти Рейганом, а Эдди, мол, делает вид, будто ничего не случилось, вместо того, чтоб лопаться от злости. Я это рассказал Броди, и Джо все шикарно усек.

— Ничего себе шикарно!

— Ну, не так, как шпик, но все-таки ловко. Учуял деньги. Решил — если ему повезет напасть на след тех двух любовничков, то сможет снять сливки дважды: один раз потрясти Эдди Марса, а второй — содрать с жены Рейгана. Джо немного знает эту семейку.

— Он уже вытряс из них пять кусков, — заметил я. — Не очень давно.

— Да? — Гарри Джонс несколько удивился. — Агнес должна бы мне сказать. Хитрющая баба — обязательно что-нибудь придержит. Ну, значит, читали мы с Джо газеты, только в них ничего не писали. Мы И решили, что Стернвуды держат все в секрете. Потом однажды встречаю у Варди Лаша Канино. Знаете его?

Я покачал головой.

— Считает себя опасным типом, крепким орешком. Работает на Эдди Марса, если тот прикажет — занимается теми, кто не угодил Марсу. Прикончит человека между двумя затяжками сигареты. Пока он не понадобится Эдди, Лаш возле него крутится и в Лос-Анджелесе не задерживается. Может, в этом что-то есть, а может, нет. Может, им известно, где Рейган, и Марс рассиживается, ухмыляется да ждет удобного момента. А может, здесь что-то совсем другое. В общем, рассказал я все Джо, и тот сел на хвост Канино. Он в этом дока, я-то не умею выслеживать. Полный крах — не заработал бы даже на хлеб и воду. Джо дошел по пятам Канино аж до виллы Стернвудов — Канино припарковался у дома, и к нему подкатила в машине какая-то баба. Минутку поговорили, и дамочка ему что-то дала — деньги или что. Потом быстро отвалила. Жена Рейгана. Значит, жена Расти знает Канино, а тот знает Марса. Так Джо додумался, что Канино, наверное, кое-что пронюхал о Рейгане и захотел из этого урвать свою выгоду. Потом Канино исчез, и Джо потерял его след. Конец первого действия.

— Как выглядит этот Канино?

— Приземистый, сильный, с темными волосами. Карие глаза и всегда в коричневом — и костюм, и шляпа. Замшевое пальто тоже коричневое. У него коричневая двухместная машина. Все у мистера Канино коричневого цвета.

— А теперь переходим ко второму действию.

— Без денег — это все.

— По-моему, не тянет на двести долларов. Миссис Рейган вышла замуж за бывшего торговца наркотиками. Знакома и с другими типами его сорта. Хорошо знает Эдди Марса. Если бы думала, что с Рейганом что-то стряслось, обратилась бы именно к Эдди, а тот поручил бы Канино все уладить. Больше ничего не сообщите?

— Дадите две сотни, если скажу, где жена Эдди? — спокойно спросил Джонс.

Тут уже я весь обратился в слух, напрягся. Схватился за подлокотники — те едва не затрещали.

— Даже если она одна? — продолжал Гарри Джонс тихим, зловещим тоном. — И никуда не уезжала с Рейганом, и держат ее в одном местечке в шестидесяти милях от Лос-Анджелеса, чтобы полиция и дальше думала, что она улизнула с Рейганом? Дадите за это двести долларов, мистер шпик?

— Думаю, что да, — сказал я. — Где она?

— Ее обнаружила Агнес, — ответил он хмуро. — Счастливый случай: увидела в машине, доехала за ней до самого дома. Агнес вам скажет, где это. Если деньги будут у нее в руках.

Я напустил на себя суровый вид:

— В полиции вы все задарма выложили бы. У ребят из криминального отдела при допросах рука тяжелая. Если даже вас забьют до смерти, все равно у них останется Агнес.

— Пусть попробуют. Не такая уж я дешевка.

— В этой Агнес есть что-то, чего я не заметил.

— Выкручивается как может, мистер шпик. И я живу как получается. Все мы в одинаковом положении — продаемся друг другу за деньги. В общем, ладно. Посмотрим, как вы меня заставите.

Он потянулся за новой сигаретой, ловко зажал ее губами и прикурил от спички в точности, как это делаю я: дважды безуспешно чиркнул по ногтю, затем использовал подошву. Равномерно пуская дым, он прямо смотрел мне в глаза — маленький, смешной, крепкий паренек, которого я без труда перебросил бы с одного конца баскетбольной площадки на другой. Маленький мужчина в мире великих мужей. Нравился он мне.

— Я не вожу вас за нос, — твердо сказал он. — Пришел заработать две сотни, и не сбивайте цену. Пришел сюда, потому что думал — скажете да или нет, поговорим как мужчина с мужчиной. А вы мне угрожаете легавыми. Постыдились бы!

— Вы получите две сотни за свою информацию. Только сначала я сам их должен получить.

Поднявшись, он серьезно кивнул и стянул на груди свое обшарпанное твидовое пальто.

— Договорилась. Даже лучше — закончить нашу сделку, когда стемнеет. Заигрывать с людьми вроде Эдди Марса — дело рискованное. Только на что-то надо жить. В последнее время дела шли плохо. Мне кажется, умные головы посоветовали Пассу Уолгрину прикрыть лавочку. Не могли бы вы подойти к нашей конторе в Фалуайд-палас на углу Западного бульвара и Санта-Моника, 4-28, задний вход. Принесете деньги, и я вас отведу к Агнес.

— Почему бы не дать ее адрес? Я же знаю Агнес.

— Я ей дал слово, — сказал он просто. Застегнув пальто, лихо надвинул шляпу, кивнул мне и вышел.

Съездив в банк, я предъявил чек и взял наличными двести долларов. Снова поднялся в свой офис, уселся в кресло, размышляя о Гарри Джонсе и о том, что он рассказал. Вся эта история подвернулась как по заказу. Даже чересчур, как мне кажется. Выглядела она, как примитивный, сработанный без воображения роман, чем запутанный клубок действительных фактов. Капитан Грегори мог легко отыскать Мону Марс, раз до нее, оказывается, рукой подать. Правда, если он пытался это сделать.

Думал обо всем этом почти целый день. Клиентов не было, никто не пришел ко мне в контору. Телефон молчал. И по-прежнему лил дождь.