— Давайте деньги.

Под ее голосом ворчал мотор серого плимута, а над ним барабанил дождь. Высоко над нами, на верхушке зеленоватой башни Баллок сиял фиолетовый свет — четкий, отрешенный от темного, отсыревшего города. Она высунула из машины руку в черной перчатке, и я вложил в нее купюры. Склонившись, она пересчитала их в тусклом свете приборной доски. Послышалось, как дважды щелкнул замок сумочки. Вздохнув с видимым облегчением, она повернулась ко мне.

— Уезжаю, мистер ищейка. Собственно, я уже в пути. Эти деньги помогут мне скрыться. Видит Бог, они мне нужны позарез. А что с Гарри?

— Я же вам сказал — уехал. Канино что-то о нем разнюхал. Забудьте о Гарри. Заплатил я вам, теперь выкладывайте информацию.

— Получайте. На позапрошлой неделе ехали мы с Джо по бульвару Футхилл. Уже начинало темнеть, загорались фонари, куча машин, как обычно. Мы обогнали коричневую машину. За рулем была женщина, а рядом сидел коренастый брюнет. Она — блондинка. Я и раньше ее видела — жена Эдди Марса. А тип рядом — Канино. Таких, как эти оба, достаточно раз увидеть, и уже не забудешь. Джо поехал впереди, он в такой слежке дока. Наверное, Канино, этот сторожевой пес, вывез ее проветриться. Примерно в полутора милях к востоку от Рилит есть поворот в горы. К югу идут апельсиновые рощи, а на севере голая пустыня, дальше уже горы и завод цианистого водорода, где делают эти яды от насекомых. Сразу за автострадой стоит небольшой гараж и мастерская по окраске машин, хозяином там какой-то Арт Хакк. Скорее всего, перекрашивают краденые машины. За гаражом деревянный дом, а за домом уже ничего, только горы и голая каменная пустыня; несколькими милями дальше — тот завод с ядами. Вот там ее держат. Когда они съехали с автострады на эту дорогу, Джо развернулся, и мы видели, как та машина направилась к дому. Постояли мы с полчаса, смотрели на проезжающие машины. Из дома никто не выходил. Когда совсем стемнело, Джо пошел осмотреться. Сказал, что в доме горит свет, играет радио, а перед домом только одна машина — та двухместная. Мы и уехали.

Она замолчала, словно прислушиваясь, как свистят по бульвару шины несущихся машин. Я сказал:

— Конечно, с тех пор могли сменить место, но то, что она там скрывалась — это факт. Вы ее точно узнали?

— Увидите ее хоть раз, уж потом не ошибетесь. Прощайте, мистер ищейка, и пожелайте мне удачи. Мне есть от чего бежать.

— Это верно, — согласился я и перешел через улицу к своей машине.

Серый плимут тронулся и, набрав скорость, свернул на углу Сансет-Плас. Рычанье его мотора смолкло, и белокурая Агнес навсегда исчезла со сцены, во всяком случае с моей. Трое стали покойниками — Гейджер, Броди и Гарри Джонс, и женщина канула в дождь с моими двумя сотнями в сумочке — всей своей скудной добычей. Включив зажигание, я проехался по городу, выбирая место, чтобы поесть. Плотно поужинал: шестьдесят миль в дождь не шутка, а я еще хотел вернуться назад.

Я гнал на север и почти сразу за Пасаденой очутился среди апельсиновых рощ. В свете фар частый дождь казался белой завесой воды. Дворники едва успевали очищать переднее стекло. Но и насыщенная влагой темнота не могла скрыть ровные ряды апельсиновых деревьев, убегавших во тьму.

Мимо меня порой проносились редкие машины, обдавая грязными брызгами. Автострада прорезала небольшой городок, где стояли одни консервные цеха с подъездными ветками железной дороги. Рощи постепенно редели, потом совершенно исчезли, дорога вступала на север, было холодно, и громады гор подступали все ближе, посылая вниз резкий ветер, свистящий за окнами машины. Вскоре из тьмы засияли два огромных фонаря, и неоновая надпись между ними возвещала: «Добро пожаловать в Рилит».

Деревянные особнячки, отодвинутые внутрь от главной улицы, потом неожиданное скопище магазинов, вывеска аптеки, машины перед кинотеатром, темный банк на углу, а возле здания группка людей, уставившихся под дождем в окна банка, словно там разыгрывали спектакль. Я выехал из городка, и меня опять обступили голые поля.

То, что потом случилось, было перстом судьбы. Примерно мили через полторы от Рилит впереди внезапно возник крутой съезд с автострады, я из-за дождя чуть зазевался и свернул слишком близко к обочине. Передняя покрышка справа со зловещим шипением осела, и не успел я нажать на тормоз, как зашипела и правая сзади. Остановившись почти поперек дороги, я вышел и посветил фонариком. Запасная покрышка у меня всего одна, а полетели две. Из передней шины торчала плоская головка огромной металлической кнопки. Обочина была прямо усеяна ими — кто-то рассыпал их на дороге, а потом смел, но слишком небрежно.

Погасив фонарик, я постоял, вдыхая влагу и глядя на желтый огонек впереди у дороги, на которую я свернул. Это могла быть вывеска гаража, а гараж мог принадлежать парню по имени Арт Хакк, и по соседству тогда должен находиться деревянный дом. Подняв воротник, я направился было к огоньку, но вернулся, забрал водительское удостоверение и сунул в карман. Нагнулся под руль. Под тяжелым прикрытием, точно под правой ногой, если сесть за руль, у меня был устроен тайник. Сейчас там два пистолета. Один принадлежал Пенни — мальчику на побегушках у Эдди Марса, второй — мне. Я взял машинку Пенни, наверняка она пристреляна лучше моей. Засунув пистолет во внутренний карман, я пошел на огонек.

Гараж оказался метрах в ста от автострады. Я осветил фонариком вывеску: «Арт Хакк — Ремонт и окраска автомашин». Рассмеялся было, однако встало перед глазами лицо Гарри Джонса, и смеяться расхотелось. Ворота гаража заперты, но внизу виднелась узкая полоска света, и полоска потоньше обозначилась там, где сходились половинки дверей. Я прошел мимо гаража дальше — там действительно стоял деревянный дом с двумя освещенными окнами, затянутыми плотными шторами. Дом был расположен поодаль от дороги, за редкими деревьями. Перед ним на широкой площадке стояла машина. В темноте не разглядеть, но это вполне могло быть двухместное авто, принадлежащее мистеру Канино. Спокойно раздумывая, я постоял.

Он ей позволял порой прокатиться в машине, но всегда сидел рядом, возможно, с пистолетом в руке. Женщина, на которой собирался жениться Расти Рейган и которую Эдди Марс не сумел удержать, женщина, которая не сбежала с Рейганом. Симпатичный мистер Канино.

Вернувшись к гаражу, я застучал фонариком по воротам. На несколько мгновений воцарилась тишина, более зловещая, чем любой грохот. Свет внутри погас, а я стоял перед дверьми, усмехаясь и слизывая с губ капли дождя. Направив белый кружок от луча фонарика на соединение створок ворот, я продолжал усмехаться. Что ж, я был там, куда стремился.

За дверью изнутри раздался грубый голос:

— Что надо?

— Откройте. У меня на шоссе полетели две покрышки, а запаска одна. Мне нужна помощь.

— Сожалею, мистер. Мы уже закрылись. До Рилит полторы мили, попробуйте поискать помощь там.

Это не входило в мои планы, и я заколотил по воротам — стучал не переставая. Раздался другой, низкий, тягучий голос. Меня он обрадовал, как встреча со старым знакомым.

— Вот ведь хитрец, а? Открой-ка, Арт.

Лязгнули запоры, и половинка ворот открылась внутрь. Луч фонарика скользнул по худому лицу, затем мелькнуло нечто блестящее и выбило из руки фонарик. Меня взяли на мушку. Нагнувшись к горевшему на земле фонарику, я поднял его.

Грубый голос продолжал:

— Погасите свою игрушку. Вот так люди зарабатывают увечья.

Я погасил фонарик и выпрямился. В гараже вспыхнул свет, и передо мной оказалась высокая фигура мужчины в комбинезоне. Стоя у открытой двери, он по-прежнему целился в меня из револьвера.

— Заходите и закройте ворота. Посмотрим, что можно сделать.

Закрыв ворота, я шагнул внутрь, глядя только на высокого; на второго, который молча стоял в тени у верстака, я даже не покосился. Воздух в гараже был насыщен сладковатым, неприятным запахом горячей краски.

— Вы что, с луны свалились? — набросился на меня худой. — В Рилит сегодня ограбили банк.

— Пардон, — сказал я, вспомнив кучку людей, столпившихся в дождь у банка, — но я его не грабил. Я не из местных.

— Вот именно, ограбили, — холодно продолжал тот. — Объявили, что сделали это какие-то двое подростков и что их окружили здесь, в горах.

— Неплохая ночка для тех, кто хочет улизнуть, — : заметил я. — Это, наверное, они посыпали шоссе кнопками, я и наскочил. Надеюсь, вы нуждаетесь в заработке?

— Вам еще никто не давал по зубам? — упрямо злобствовал тощий.

— Из людей вашего веса — пока никто.

Тягучий голос произнес из полутьмы:

— Брось свои силовые штучки, Арт. Человек влип в историю. У тебя ведь мастерская, не так ли?

— Спасибо, — поблагодарил я за поддержку, все еще не взглянув на него.

— Ладно, ладно, — заворчал парень в комбинезоне. Засунув револьвер в боковой карман, прикоснулся костяшками кулака к губам, косясь в мою сторону. Запах пироксилиновой краски дурманил, словно эфир. В глубине гаража под переносной лампой в углу стоял большой, выглядевший новеньким седан, на его крыле лежал пистолет распылителя краски.

Наконец я перевел взгляд на мужчину у верстака: коренастый, крепкий, очень плечистый. Лицо холодное, невозмутимое, с такими же холодными глазами. На нем было коричневое замшевое пальто с поясом, основательно намокшее под дождем. Коричневая шляпа щегольски сдвинута набок. Прислонясь спиной к верстаку, он без особого интереса разглядывал меня, словно кусок мороженого мяса. Наверное, люди для него ничем иным и не представлялись.

Неторопливо прощупав меня темными глазами, он стал рассматривать свои ногти один за другим, подставляя к свету, тщательно изучая на манер героев из голливудских фильмов. Перекатив сигарету в угол рта, произнес:

— Полетели обе? Плохо. Я думал, те кнопки уже замели.

— На повороте меня занесло.

— Говорите, вы не здешний?

— Проездом. Еду в Лос-Анджелес. Далеко еще?

— Шестьдесят миль. В такую погоду немало. И откуда?

— Из Санта-Розы.

— Долгий путь. Тахо и Лон-Пайн, да?

— Тахо — нет. Рено и Карсон-Сити.

— Все равно дорога дальняя, — скривил он губы в ленивой усмешке.

— А что — разве это противоречит законам? — поинтересовался я.

— Что? Да нет, конечно. Вы, может, думаете, что мы чересчур любопытны. Но это из-за этого ограбления в городе. Арт, бери домкрат и залатай ему шины.

— Некогда мне, — пробурчал тощий. — У меня работа не кончена, нужно докрасить ту машину. И дождь льет, если ты обратил внимание.

— Для окраски сегодня слишком сыро, — любезно пояснил коренастый. — Краска не будет держаться. Так что пошевеливайся, Арт.

— Передняя и задняя справа, — доложил я. — Если вам некогда, можно взять запасную.

— Возьми два домкрата, — сказал коренастый.

— Но… послушай… — начал Арт, закипая.

Коренастый повел глазами, уперся в Арта спокойным, сонным взглядом и опять чуть ли не застенчиво опустил веки. Не сказал ни единого словечка, но Арт затрепетал, как былинка под сильным ветром. Тяжело ступая, пошел в дальний угол, натянул прорезиненный плащ, надел широкую шляпу. Подхватил французский ключ, ручной домкрат и, толкая перед собой второй, на колесиках, шагнул к воротам.

Двери он оставил распахнутыми настежь, и в гараж захлестал дождь. Мужчина в коричневом, подойдя к воротам, запер их и, вернувшись к верстаку, коснулся бедрами точно того же места, о которое опирался перед тем. Я мог бы достать его в те минуты — мы были одни, и он не догадывался, кто я.

— Уверен, глоток виски придется вам очень кстати, — объявил он. — Нужно промочить и нутро для равновесия. — Потянувшись к бутылке, стоявшей на верстаке за его спиной, поставил ее на край и рядом два стакана. Налив по изрядной порции, один подтолкнул ко мне.

Шагнув к нему на негнущихся ногах, я взял стакан. На лице еще ощущал холодный дождь. Запах горячей краски по-прежнему витал в спертом воздухе гаража.

— Этот Арт, — сказал коренастый, — как все механики — вечно завален работой, которую должен был закончить неделю назад. Едете по коммерческим делам?

Я незаметно понюхал свое виски — запах был обычный. Подождав, пока он сделал глоток, отхлебнул из своего стакана, покатав влагу по языку. Цианистого калия не было. Прикончив стаканчик, поставил рядом с его посудиной и отступил.

— Отчасти, — ответил я, проходя к недокрашенному седану с большим пистолетом распылителя на крыле. Дождь барабанил по крыше. Арт сейчас под ним отмокал с проклятьями.

Коренастый посмотрел на большой автомобиль.

— Маленький макияж для начала, — пояснил он небрежно, и его тягучий голос от виски вроде бы стал помягче. — Хозяин был с деньгами, а его шоферу понадобилось несколько долларов. Знаете такую ситуацию.

— Стара как мир, — сказал я.

Губы у меня пересохли, говорить не хотелось, и я закурил сигарету. Сейчас мне нужно одно — иметь исправную машину. А минуты тянулись томительно-бесконечно. Коренастый и я были чужаки, два случайных знакомых, но за спиной у каждого стоял мертвый паренек по имени Гарри Джонс. Только человек в коричневом еще об этом не знал.

Наконец снаружи послышались шаги, и дверь открылась. Свет изнутри озарил нитки дождя, превращая их в серебряные стрелы. Помрачневший Арт, подкатив две грязные покрышки, пинком захлопнул дверь, и одна из них упала. Со злобой косясь на меня, он бросил в сердцах:

— Умеете же выбрать место для ремонта!

Коренастый, засмеявшись, вытащил из кармана мешочек, туго набитый пятицентовиками, и стал подкидывать его на ладони.

— Хватить ворчать, — сухо произнес он. — Кончай уж с этими покрышками.

— А я что делаю?

— И нечего поднимать столько шуму.

— Эх! — Арт, стащив с себя плащ и шляпу, отшвырнул их в сторону. Бросив на верстак покрышку, вытащил камеру и мгновенно заклеил ее. Все еще хмурясь, прошел мимо меня к стене, схватил насос, накачал камеру.

Я стоял, наблюдая, как колбаска с монетами подскакивает на ладони Канино, и расслабился, утратил бдительность. Повернув голову, стал смотреть на тощего механика, который рядом со мной подбрасывал вверх затвердевшую камеру, подхватывая ее широко разведенными руками. Раздраженно осмотрев ее, он перенес взгляд на большое цинковое ведро с грязной водой в углу, проворчав что-то под нос.

Надо отдать им должное, команда была превосходно сыграна — я не заметил ни сигнала, ни многозначительного взгляда или жеста, которые послужили бы знаком для начала действий. Полуобернувшись и сделав стремительный рывок, он набросил камеру мне на голову и к плечам. Отличный бросок.

Забежав сзади, он всем телом повис на камере, стянув мне грудь и плечи. Я мог шевелить руками, но был лишен возможности вытащить пистолет из внутреннего кармана.

Коренастый шел ко мне почти пританцовывая, зажав в кулаке колбаску с монетами. Приблизился ко мне неслышно, с бесстрастным лицом. Наклонясь вперед, я попытался сбить с ног Арта.

Утяжеленный монетами кулак прошелся по моим вытянутым рукам, словно камень сквозь облако пыли. Перед глазами заплясали огни, освещенный потолок сорвался с места, но я еще соображал. Он ударил второй раз. Теперь я уже ничего не замечал — вспыхнул ослепительный свет. Не было ничего — только тяжелый, болезненный свет. Затем — тьма, в которой, как бациллы под микроскопом, копошилось что-то красное. А потом уж ничто не светило, не копошилось, лишь темень и пустота, и резкий ветер, как при падении высоких стволов.