Организованное Платоном в 386 г. до н. э. философское общество - Академия со своей землей и строениями, святилищем муз, основанном там Платоном, - просуществовало почти тысячелетие - до конца философии в Афинах и вообще в Средиземноморье. История Академии распадается на несколько периодов.
Схолархами Древней Академии были Платон, Спевсипп, Ксенократ, Полемон и Кратет.
В годы схолархата Платона (386/5-348/7) к его школе примыкали два выдающихся ученых того времени - Евдокс и Гераклид.
Евдокс. Евдокс - врач, математик и астроном - родился позднее Платона и раньше его умер, прожив 53 года. Приблизительно даты жизни Евдокса можно обозначать как 408 и 355, а время его расцвета отнести к 367 г. до н. э. Евдокс, сын Эсхяна, происходил из Книда99, он учился геометрии у пифагорейца Архита, а медицине - у Филистиона из Локр. Приблизительно в 385 г. до н.э. - Евдокс провел два месяца в Пирее, откуда каждый день ходил пешком в Афины слушать лекции {Хлатона, после чего вернулся в родной город. Где-то между 378 и 364 годами Евдокс провел шестнадцать месяцев в Египте. Имея рекомендательное письмо от спартанского царя Агесилая к египетскому царю Нектанабису, Евдокс, как некогда Пифагор, учился у египетских жрецов. Из Египта Евдокс отправился в город Кизик на южном берегу Пропонтиды (Мраморного моря) . Средства к жизни он добывал преподаванием. Вернувшись в свои родные края, Евдокс посетил двор Мавзола в Галикарнассе (Мавзол - царь Карий с 377 по 353 гг. до н. э.). Затем Евдокс снова в Афинах. Он уже не бедный "студент", а учитель с учениками. Платон дал в честь Евдокса пир. Вернувшись в Книд, Евдокс помог своим согражданам написать законы.
Евдокс был не только законодателем, он выдающийся для своей эпохи математик и астроном.
Как математик, Евдокс создал свою теорию пропорций, теорию золотого сечения и метод исчерпания. Вслед за Теэтетом - другим математиком в Академии Платона - Евдокс в своей общей теории пропорций расширил понятие числа так, что в него вошли иррациональные числа. Расширил он и понятие длины, причем теоремы относительно любых линий остались правильными и тогда, когда некоторые из линий были иррациональными (т.е. не имели между собой общей меры).
Благодаря своему методу исчерпания, Евдокс стал одним из отдаленных предшественников интегрального исчисления. Пользуясь этим методом, Евдокс доказал, что площади двух кругов относятся как квадраты их диаметров, что объем пирамиды равен '/з объема призмы с тем же основанием и с той же высотой, что объем конуса равен '/з объема цилиндра, имеющего ту же высоту и то же основание, что и конус. Этот метод основывался на предположении, что если мы от любой величины отнимем половину, а затем от половины еще половину и так далее, то дойдем до величины, которая будет меньше наперед заданного числа. Этим предположением пользовались еще Зенон Элейский в своей дихотомии и китаец Хуэй Ши. Первый - для доказательства того, что движение не может начаться, а второй - для того, чтобы доказать, что движение (деление) не может закончиться.
Как астроном, Евдокс опирался и на египетские, и на собственные наблюдения за небом, которые он совершал в обсерватории Египта (эту обсерваторию показывали еще во времена Августа) и в своем родном городе Книде, где он создал свою обсерваторию. Наблюдения Евдокса были грубыми и неполными (так, например, Евдокс думал, что диаметр Солнца превосходит диаметр Луны всего в девять раз). Евдокс написал два астрономических сочинения - "Зеркало" и "Явления" ("Файномена"). Последнее сочинение стало источником астрономической поэмы Арата из Сол (III в. до н. э.) 100. В нем Евдокс опирался на Демокрита и на вавилонских астрономов.
"Явления" Евдокса в пересказе Арата - самый ранний из сохранившихся греческих астрономических текстов.
Евдокс знал, что на фоне "неподвижных" звезд планеты движутся неравномерно, что они временами останавливаются, а затем начинают перемещаться вспять, после чего снова останавливаются и начинают перемещаться вперед, описывая своего рода восьмерки. Это, как мы теперь знаем, объясняется тем, что в своем движении вокруг Солнца Земля, двигаясь быстрее, чем, например, Марс, догоняет его, равняется с ним и обгоняет его, отчего проекция Марса на фоне звезд и описывает некую петлю. Евдокс оставался геоцентристом и разделял предрассудок, что небесным телам пристало двигаться только по окружностям и равномерно.
Откуда же неравномерность в движении планет? Теория Евдокса - пример попытки согласования теории, исходящей из ложных посылок (планеты движутся вокруг Земли по окружностям и равномерно) с помощью надуманных предположений. Евдокс предположил, что каждая планета движется одновременно несколькими равномерно круговыми движениями по окружностям. Центром первой окружности остается неподвижная Земля, но непосредственно вокруг Земли движется не та или иная планета, а центр той окружности, по которой движется планета. Но и этого может оказаться мало, чтобы подогнать ложную теорию к жизни. И по второй окружности может двигаться не сама планета, а центр третьей окружности, по которой движется планета. Но и этого может оказаться мало. Й Евдокс в случае планет довел число таких движений до четырех, а в случае Солнца и Луны - до трех. Поскольку эти движения могут быть с разными скоростями (но каждое должно быть равномерным) и в разных направлениях (по часовой или против часовой стрелки), то и стало возможным подогнать теорию к наблюдаемому. Кроме того, каждая планета представлялась прикрепленной к своей сфере. Для объяснения движения "неподвижных" звезд было достаточно одной сферы - ведь звезды движутся по небу равномерно. Так как известных тогда, т. е. видимых невооруженным глазом, планет было пять, то Евдокс ввел 27 (20 - для 5 планет, б - для Солнца и Луны и одну - для небосвода) сфер, вращающихся с разной угловой скоростью в разных направлениях по окружностям с разными диаметрами. Картина получилась сложная! Но это была героическая попытка примирить ложную теорию с эмпирическими наблюдениями, пример конфликта теории с эмпирией!
В остальном Евдокс дал обширное описание Земли, предвосхитив в этом Эратосфена.
Отметим, что ученик Евдокса Калипп придумал 36 сфер, Аристотель - 55.
Евдокс не мог понять все тонкости платонизма и понял отношение Платоновых идей и вещей грубо физически. Аристотель сообщает, что Евдокс думал, что идеи - "причины (вещей. - А. Ч.) в том же смысле, в каком примешивание к чему-либо белого есть причина того, что оно бело"101 (Метафизика. I, 991а). В области этики Евдокс, если только это был тот же самый Евдокс - киренообразный гедонист, видел высшую этическую ценность в наслаждении, к которому стремятся все существа: как разумные, так и неразумные 102 (Никомахова этика. X, 1172в).
Гераклид. Гераклид родился на южном берегу Черного моря в западной части этого побережья - в Вифинии, в городе Гераклее Понтийской (ныне турецкий городок Эрегли) приблизительно в 386 г. до н. э. - в год основания Академии и умер где-то во второй от конца декаде того же IV в. до н. э. Известно, что Гераклид был богат, что он убил в своем родном городе местного тирана, что в Афинах он стал учеником Платона и Спевсиппа, а возможно, и Аристотеля, что после смерти Спевсиппа он вернулся на родину. Но неизвестно, когда он убил тирана - до Афин или после Афин.
От многочисленных сочинений Гераклида сохранились только их названия ("Об уме", "О душе", "О природе", "О власти", "О справедливости", "О поэзии и поэтах", "Об образах жизни", "Причины болезней", "Против Демокрита"). Эти книги были популярны среди греков и римлян. Так, например, заметны следы влияния Гераклида на Цицеронов "Сон Сципиона". Диоген Лаэртский рисует внешний облик Гераклида такими двумя штрихами: Гераклид был телом тучен, взглядом же величав и кроток.
Из предшествующих философов на Гераклида наиболее заметное влияние оказали Демокрит и Эмпедокл. В мифе об Эмпедотимосе (это имя этимологически эквивалентно имени Эмпедокла) Гераклид расположил Аид, где находят свое последнее убежище бестелесные души, на Млечном пути. Как и Эмпедокл, Гераклид пользовался учением о четырех элементах и двух антагонистических силах, одна из которых - любовь (привлекательность) соединяет частицы, из которых состоит каждый из четырех элементов. Вслед за Демокритом Гераклид был в числе тех немногих, кто знал о бесконечности космоса и о множестве находящихся в нем миров. В этом вопросе Гераклид правильно исправил Демокрита: звезды - это и есть иные миры, со своими невидимыми для нас планетами, а не части нашего мира, как думал Демокрит. Также в отличие от Демокрита, Гераклид учил, что пустоты нет, что все бесконечное пространство заполнено эфиром.
Из правильного понимания звезд как других миров Гераклид сделал точный вывод. Если звезды - иные миры, то тогда движение небосвода необъяснимо его вращением вокруг Земли. Как может вращаться бесконечное небо? Итак, не бесконечное небо движется вокруг Земли, а Земля вращается вокруг своей оси суточным движением. Такова правильная догадка Гераклида. И вместе с тем он остался геоцентристом, Правда, умеренным; уже не космос, а лишь наш мирок имеет своим центром Землю и вращается вокруг нее. Правда, Гераклид усложнил это движение и сделал шаг в сторону гелиоцентризма. Заметив, что Меркурий и Венера периодически то усиливают, то ослабляют свою яркость, он предположил, что они то дальше от Земли, то ближе к ней. Отсюда он сделал вывод, что эти две планеты вращаются не вокруг Земли, а вокруг Солнца, но Солнце все же вместе с тремя другими планетами вращается вокруг Земли. В XVI-XVII вв. Тихо де Браге, пытаясь сочетать гелиоцентризм с геоцентризмом, примиряя новую науку со старой верой, придумал еще более нелепую схему: все планеты вращаются вокруг Солнца, но Солнце все же вращается вокруг Земли. О геогелиоцентрическом учении Гераклида мы узнаем от Аэция, Симплиция, Ветрувия, Халкидия, Марциана Капеллы.
Спевсипп. Спевсипп - сын сестры Платона. Он всего на 18 лет моложе Платона, да и пережил он Платона всего на восемь лет, умерев через 60 лет после казни Сократа (итак, годы жизни Спевсиппа ок. 409- ок. 339). Он стал схолархом в свои шестидесятые годы. Диоген Лаэртский дает Спевсиппу нелестную характеристику: Спевсипп вспыльчив и падок до удовольствий. От его сочинений дошли лишь названия ("О философии", "О наслаждении", "О дружбе", "О богатстве"). Потеряно было и математическое сочинение Спевсиппа "О пифагорейских числах", в котором видят пересказ книги Филолая. Спевсипп не принял или не понял учения Платона об идеях и превратил платонизм в пифагореизм. Впрочем, в этом направлении развивался и сам Платон. Спевсипп создал идеалистический вариант пифагореизма. Именно он, а не сами пифагорейцы, которые были далеки от идеализма чисел, от числового Идеализма, превратил пифагореизм в идеализм! И здесь Спевсипп не одинок. Аристотель говорит о некоей группе академиков, которые, отбросив платоновское учение и об идеях, и об эйдетических числах (т. е. числах как таковых - пятерка как таковая, тройка как таковая) утверждали, что "идеи не существуют ни вообще, ни как какие-то числа" (Метафизика. XIII, 1083а) 103.Эти лица, "видя всю неудовлетворительность и произвольность учения об эйдосах, отказались от эйдетического числа" (XIII, 1086а) и стали учить, что "только математическое число есть первое из существующего, отделенное от чувственно воспринимаемых вещей" (XIII, 1080в), что "существуют математические предметы и что число - первое среди существующего" (XIII, 1083а).
Однако эти числа не первичны, они тоже, как и вещи, имеют свое начало. Это их начало - само единое ["а начало их само - по себе - единое", говорится в "Метафизике" Аристотеля (XIII, 1083а)] и само "многое" ("большое" и "малое", "диада"), ибо любое число есть единство единого и многого (например, семерка есть семерка и в то же время сумма семи единиц).
Однако Спевсипп не смог объяснить все сущее, исходя из единого и многого. Как замечает Аристотель, у Спевсиппа геометрические величины, арифметические числа и душа имеют разные начала. Поэтому мировоззрение Спевсиппа напоминает распадающуюся на эпизоды плохую трагедию. Возражая Спевсиппу, Аристотель приводит слова Гомера: "Нет в многовластии блага, да будет единый властитель" (Ил. II, 204)104.
Спевсипп поставил интересную проблему о том, что считать благом: самое первое, исходное, еще не развившееся или же самое последнее, завершенное? Сам Спевсипп склонился к последней версии: "...самое прекрасное и лучшее принадлежит не началу... но прекрасно и совершенно лишь то, что порождено этими началами" (Метафизика. XII, 1072в)105.
У нас имеются неясные сведения об учении Спевсиппа о мировом разуме - нусе. По Феофрасту, Спевсипп называл нус богом и помещал его как правящую силу в центр Земли; согласно же Цицерону, Спевсипп отделял нус и от единого, и от блага и понимал как животную правящую силу.
В области гносеологии Спевсипп не третировал чувственное восприятие, как это делал Платон. Спевсипп думал, что чувственное восприятие может быть научным, а под "научным восприятием" он понимает то, "участвует в истине соответственно разуму" 106 (Эмпирик. Против ученых. VII, 145-146). Спевсипп родоначальник интеграции наук. Он первый "начал усматривать в науках общие черты и по мере возможности связывать их одну с другой" (IV, 1). В области этики Спевсипп учил, что хотя для счастья достаточно одной добродетели, но и внешние блага не помешают.
Из вышесказанного видно, что утверждение Диогена Лаэртского о Спевсиппе, что "платоновских догм он придерживался твердо" (IV, 1), неточно: хотя Спевсипп и оставался на заложенных Платоном позициях объективного идеализма, однако он разошелся в рамках этого идеализма с Платоном по ряду существенных пунктов.
Ксенократ. Диоген Лаэртский сообщает, что когда Спевсипп, сильно одряхлев и ослабев, "в упадке духа покончил свою жизнь" (IV, 3), то он предварительно пригласил занять оставляемое им место схоларха Академии Ксенократа. Впрочем, как кажется, были какие-то выборы, на которых Ксенократ победил Гераклида Понтийского, после чего тот вернулся на Черное море.
Ксенократ правил Академией в переломные для западной части "полосы древней цивилизации" годы - с 339 по 315 гг. до н. э. Именно в эти годы погибла Греция как совокупность суверенных городов-государств и начался период эллинистических монархий. Ксенократ родился в Халкедоне, расположенном у входа в пролив Боспор, в 395 г. до н. э. Он был моложе Платона на 32 года, а Спевсиппа - на 14 лет.
Все сочинения Ксенократа (а писал он и по физике, к по математике, и по метафизике, и по логике, и по этике, и по политике) канули в Лету. Ксенократ разделил философию на диалектику, физику и этику, следуя Здесь слепо за Платоном.
Будучи объективным идеалистом, Ксенократ занял среднюю позицию между Платоном и Спевсиппом. Он сохранил платоновские эйдетические числа и отождествил с ними идеи. Эйдетические же числа Ксенократ выводил из монады и диады. Со своей стороны, эйдетические числа были началами для арифметических чисел, а те, в свою очередь, началами для геометрических величин. А уже эти геометрические величины - начала для физических тел.
Ксенократ понимал мировую душу как самодвижущееся число (Плутарх).
Различая умопостигаемую, сверхнебесную (сверхнебесное число), чувственную (внутринебесную) и мнительную (само небо) сущности, Ксенократ вводил соответственно три критерия познания: научный разум, истинное чувственное восприятие и мнение, которое может быть и ложным, и истинным.
Ксенократ учил, в отличие от Платона, о вечности космоса и отверг платоновского демиурга, для которого он не находил места во Вселенной. Поэтому Ксенократ понимал рассказ Платона в "Тимее" о творении космоса умом-демиургом не буквально, сводя его к методологическому приему. Платон говорил не о происхождении космоса, а о том, как он мог бы произойти, дабы объяснить его строение. Так математик, чертя на доске геометрические фигуры, объясняет их строение.
Отвергая демиурга, Ксенократ довольствовался космической душой. Он разделял традиционное учение о вещественных стихиях и располагал эфир, огонь, воздух, воду и землю по убывающей степени совершенства.
В области этики (известно, что из 60 сочинений Ксенократа 29 были на этические темы) Ксенократ видел главные ценности в душевных благах - главных причинах счастья. Однако и такие внешние блага, как здоровье, богатство и честь, безразличные в смысле добра и зла, для счастья небесполезны. Говорят, что сам Ксенократ отличался самообладанием, независимостью и неподкупностью. Его правдивость была общепризнанна, и афиняне, вопреки закону, разрешали Ксенократу выступать на суде, не принося присяги.
Как и Платон, Ксенократ сближал философию с мифологией. Он придумал мифологическую параллель для своего тройного деления мира, отнеся мойру Атропос (Неотвратимая) к умопостигаемому сверхнебесному миру, Клото - к чувственному, а Лахесис - к мнительному. Небо и небесные тела Ксенократ представлял в образах восьми олимпийских богов. Ксенократ думал, что между землей и небом обитают демоны - души, свободные от тел, которые участвуют в человеческом общении и обладают страстями. Демоны могут быть добрыми и злыми. Приняв, как мы видели, за самые вые начала единое (монаду) и диаду, Ксенократ видел в едином мужское начало, отца и царя небес, мировой разум и Зевса, а в диаде - женское начало, матерь богов и душу мира. У Ксенократа заметен интерес к Востоку.
К Академии принадлежал в течение 20 лет и Аристотель. Платон тонко выразил отличие Ксенократа от Аристотеля, сказав, что "одному нужны шпоры, а другому - узда".
Заканчивая повествование о доэллинистических академиках, упомянем Филиппи Опунтского - возможного автора "Послезакония" (приписываемого также и Платону)- В этом продолжении "Законов" Платона развиваются две темы последних: о том, какая наука делает человека мудрым, и о богах. Мудрым и вместе с тем благочестивым делает человека математика, ведь математика - ключ к астрономии, астрономия же как наука о божественных телах теологична. В "Послезаконии" выражена твердая вера в победу добра над злом: "Благо всегда должно брать верх над тем, что ему противоположно" 107.
С началом эпохи эллинизма Академия, в отличие от Ликея, быстро приходит в упадок, когда Ксенократа сменяет в качестве схоларха Полемон, правивший Академией в течение 45 лет.
Полемон. При Полемоне (он был схолархом приблизительно с 315 по 270 г. до н. э.) в Академии (как и при Ликоне в Ликее, но позднее, ведь Ликон начал править в годы, когда Полемон сходил со сцены, и правил почти так же долго - 45 лет) теоретическая философия стала " подменяться практической этикой. И Академия, и Ликей кончаются на искусстве удобно жить.
Полемон не родился философом. Свою юность он провел буйно и распутно. Но однажды, когда он со своими дружками вломился на лекцию Ксенократа, то был озадачен и смущен равнодушием к его развязному поведению лектора, который продолжал спокойно развивать свою тему, а речь шла об умеренности. Позднее Лукиан разработал тему "Обращения Полемона" в споре из-за него между Философией и Пьянством. Философия победила. Но Полемон так и не стал философом. Он усвоил лишь внешнюю сторону философа, стараясь быть таким же невозмутимым и важным, как Ксенократ. Он никогда не повышал голоса, во время театрального представления он не выражал никаких чувств, жил затворником в "академическом" саду. Его хижина была окружена хижинами его учеников. Сочинения его нам неизвестны, и Диоген Лаэртский, имеющий обыкновение перечислять названия трудов тех философов, чьи жизни и чьи мнения он описывает, не называет ни одного труда этого академика. Видимо, Полемон ничего никогда так и не написал. Однако известно, что здесь у него была своя позиция. Он не писал не потому, что не мог, а потому, что не хотел. Так, по крайней мере, он сам объяснял свое теоретическое бесплодие. Полемон обращал внимание своих учеников и последователей на тот, в сущности, бесспорный факт, что даже философы в своей жизни часто противоречат своему же учению. Поэтому, учил Полемон, надо упражняться вовсе не в диалектике и не в хитроумных рассуждениях, а в умении правильно поступать.
Но мы мало знаем о том, что Полемон конкретно понимал под умными поступками. Мы знаем лишь общую его установку: умно живет тот, кто живет в согласии с природой.
Крантор. Учеником сперва Ксенократа, а затем и Полемона был недолговечный Крантор из Сол, умерший раньше своего второго учителя от водянки, не дожив до старости. Именно о нем сказал поэт Теэтет: Крантор не знал злой старости. Свое имущество Крантор завещал Аркесилаю - зачинателю Средней Академии, о которой мы скажем ниже.
Крантор был философствующим поэтом или поэтизирующим философом. Как поэт, он поклонник Гомера и Еврипида. Как философ, он изучал сочинения Платона и писал на них комментарии. К сожалению, все сочинения Крантора погибли. Из его стихотворений мы знаем только семь строк о любви, которая справедливо представляется Крантору двуликой: "Такое ты (любовь. - А. Ч.) людям благо и зло приносишь, что видишься нам двуликой" (IV, 27). Эти строки сохранились у Диогена Лаэртского.
Секст Эмпирик кратко пересказывает содержание одного из поэтических сочинений Крантора, в котором поэтически (но не мифологически, т. е. не всерьез и не буквально) олицетворены богатство, наслаждение, здоровье и мужество. Они состязаются на всеэллинском празднике. И Богатство, и Наслаждение, и Здоровье, "Мужество поочередно прославляют себя перед большой аудиторией, добиваясь от нее приза. Первым выступает Богатство, а последним - Мужество, однако именно последнее становится первым, получив первый приз. Судьи-эллины отдают первый приз именно Мужеству, однако не просто мужеству, а мужеству в союзе с добродетелью, добродетельному мужеству, что весьма важно, ибо мужество мужеству рознь, нет ничего хуже порочного мужества, что бывает так часто; второй приз получает Здоровье, третий - Наслаждение, а последний - Богатство.
Цицерон высоко ценил книгу Крантора "О страдании", которая еще существовала в I в. до н. э. В "Академике первой" Цицерон писал, что эта книга Крантора широко читаема, что ее не просто читают, но и заучивают наизусть. Цицерон называет эту книгу, пусть невеликой по объему, - "золотой". К сожалению, мы знаем лишь о том, что эта книга Крантора называлась "О страдании" и в ней внушалась необходимость сохранения выдержки и в самом большом горе (для Цицерона таким горем была смерть его любимой дочери Туллии).
Последним схолархом Старой (Старшей, или Древней) Академии был Кратет108, годы его схолархата - "270-268 (или 264) до н. э. Как и Крантор, он ученик. Полемона. Недолгожитель Крантор, умерев раньше Полемона, умер раньше и Кратета. Кратет же пережил Полемона на пять лет. Его многочисленные труды погибли. Кратет - учитель Аркесилая.
Средняя Академия. Аркесилай (315/4-241/40 гг. до н.э.). Аркесилай стал схолархом в 265 г. до н. э. и был |им пятнадцать лет - до 240 г. до н.э. Он происходил из Эолидской Питаны (Малая Азия). Правление Полемона и Кратета знаменовало собой теоретический (но не "Практический) упадок Академии. При Аркесилае Академия возрождается, но, так сказать, с обратным знаком. "Классический платонизм догматичен. Псевдоплатонизм вредней и Новой Академии скептичен. Платон считал неистинным лишь чувственное познание, не подвергая сомнению гносеологическую силу разума. Платон - (рационалист. Аркесилай отрицает достоверность не только чувственной, но и рациональной ступени познания. У Платона и у Сократа (который говорил о трудности познания) были лишь элементы скептицизма. Аркесилай их абсолютизировал.
В эллинистическом скептицизме лучше, чем в какой-либо другой философской школе той эпохи, выразился глубокий и все нарастающий упадок гносеологической энергии греческого народа, его усталость.
Однако академический скептицизм принципиально отличался от классического, пирроновского, скептицизма тем, что он был умеренным. Сущность академического скептицизма точно выражается термином пробабилизм (от латинского слова "probabilis" - вероятный, правдоподобный, возможный). Пробабилизм - учение о том, что нет абсолютных истин, истина всегда более или менее вероятна. Так что Аркесилай и его последователи не отрицали возможность объективного знания, как это делали пирронисты, а до них некоторые софисты (Протагор), они отрицали только возможность полностью достоверного знания. Если крайний, пирроновский, скептицизм учил, что одинаково недостоверны и то, и другое из противоречащих друг другу суждений о предмете, то академический скептицизм (пробабилизм), будучи примером умеренного, а не крайнего скептицизма, утверждал: из двух противоречащих друг другу об одном и том же предмете суждений одно более вероятно, чем другое. И это имело большие, практически жизненные последствия. Если пирроновцы не имели никакого собственного руководства к жизни и были вынуждены, не имея ориентиров, механически следовать обычаям, не размышляя о них, то академические скептики имели такие, жизненные ориентиры, и они в своей жизни следовали не общепринятому, а наиболее для них самих вероятному.
Непосредственно пробабилизм академиков был направлен против догматизма стоиков. Аркесилай очно полемизировал со стоиком Клеанфом, с которым находился в личной дружбе, но в теоретической вражде. Как умеренный скептик, Аркесилай боролся и против другого, противоположного школе стоиков, направления, а именно против пирронизма. Известно, что Аркесилай слушал лекции Пиррона (Аркесилай - младший современник Пиррона, а также и Эпикура и Зенона-стоика). Однако Аркесилай учился не только у скептика Пиррона, но и у перипатетика Феофраста, и у академика Крантора. Так что его взгляды были своеобразным синтезом крайнего скептицизма, этического практицизма и перипатетического сциентизма. Аркесилай испытал л влияние эпикуреизма. Он стал схолархом в пятидесятилетнем возрасте. Аркесилай принадлежал к той довольно многочисленной группе древних философов первый из них Сократ, а возможно, и Пифагор), кто сам ничего не писал, но кто имел записывающего их изречения ученика. Таким учеником у Аркесилая был Лакид..
Влияние вульгарного эпикуреизма сказалось в том, что Аркесилай не был противником простых чувственных наслаждений, он был богатым человеком и любил хорошо поесть. Влияние истинного эпикуреизма состояло в том, что Аркесилай, как и Эпикур, не противопоставлял по-платоновски чувства и разум и даже по-демокритовски не разделял их, а считал, что чувства разум существуют в единстве. Но в скептицизме такое Единство ничего хорошего разуму не сулило. Псевдоплатоник Аркесилай продолжил платоновскую критику Чувственного знания в направлении разумного знания: ели чувства обманчивы, то обманчив и разум. Разум, все время и всякий раз обманываемый чувствами, обманывает нас. Нас равно обманывают и чувства, и разум, но первые непосредственно, а второй опосредованно. Феофрастов сциентизм также не прошел для Аркеси-1ая бесследно: у него не было полного отрицания возможности знания. Он допускал возможность истины, во именно только возможность. Истина всегда и во всем только вероятна. Нет ни абсолютной истины, ни абсолютно достоверного знания.
И в этом Аркесилай был совершенно прав. Именно академический скептицизм наиболее научен во всей древней гносеологии. Сциентизм еще не выродившегося в сугубо практическую этику Ликея сказался и в том, ' что Аркесилай видел в атараксии (т. е. в достижении этическо-практической позиции) не магистральную цель философии (как думали пирроновцы), а лишь сопутствующее обстоятельство, которое сопровождает главное дело философа - гносеологическое решение проблемы жизни. В центре внимания Аркесилая как ученого - определение вероятности истинности знания. Его атараксия умеренна: поскольку и в жизни философ должен следовать более вероятному, то он не может быть совершенно бесстрастен. Пробабилист не отвергает все ценности жизни, но он не считает эти ценности абсолютными.
Основной фронт борьбы Аркесилая был направлен против стоицизма. Споря с Клеанфом, Аркесилай отрицал наличие каталептических представлений, а тем самым каталептических, опирающихся на первые, суждений. Каталептическим представлениям Зенона и Клеанфа Аркесилай противопоставил два вида вероятностных суждений: одни суждения опираются на чувство субъективной уверенности, эти суждения ненаучны, а другие, также вероятностные суждения - на разумные основания, которые все же не делают их абсолютно достоверными.
После Аркесилая Академия снова приходит в упадок. Схолархи Лакид Киренский, Телекл и Гегесин мало чем ее прославили. Правда, Лакид, как мы уже сказали, записал учение Аркесилая. Ему покровительствовал пергамский царь Аттал I Сотер (241 -197 гг. до н. э.), который, будучи покровителем искусств и литературы, пригласил его в Пергам и подарил ему сад.
Новая Академия. Лакид. Родоначальником Новой Академии обычно считают Карнеада, но Диоген Лаэртский начинает ее историю с Лакида: "Лакид, сын Александра, из Кирены... был зачинателем Новой Академии и преемником Аркесилая" (IV, 59). Лакид возглавлял Академию начиная с четвертого года 134-й олимпиады, т. е. с 24г г. до н. э. согласно нашему летоисчислению 109 в течение двадцати шести лет 110. Это был "человек строгого нрава, имевший многочисленных почитателей, он смолоду отличался трудолюбием, учтивым обращением и учтивой речью, хоть и жил в бедности" (там же). Несмотря на это, он отклонил приглашение пергамского царя Аттала I (Лакид стал схолархом, а Аттал царем в один год), покровителя искусств, основателя Пергамской библиотеки, которая соперничала с Александрийской, перебраться к нему в Пергам, сказав, что "На статуи лучше смотреть издали!" (IV, 60). Аттал I все же устроил Лакиду сад на территории афинской Академии, который стал называться Лакидов. Лакид первый отказался от схолархата еще при жизни, передав руководство Академией Телеклу и Евандру из Фокеи, а тот - Гегесину из Пергама. Гегесин был учителем Карнеада.
Карнеад Киренский. Карнеад (годы жизни 214/3- 1129/8 до н.э.), сменивший Гегесина в качестве главы Академии, придал ей второе дыхание. "Он был трудолюбив, как никто другой, хотя в этике был сильнее, чем В физике; занятия не оставляли ему досуга даже постричь волосы и ногти. Он был так силен в философии, (что даже риторы покидали свои школы, чтобы прийти ж нему его послушать. Голос у него был очень звучный" B.IV, 62-63). Карнеад был философом-оратором, но не писателем. Он был в числе тех греческих философов (Сократ, Аркесилай, возможно, Пифагор), кто излагал свои взгляды исключительно устно: "...его сочинения записаны учениками, а сам он не оставил ничего" (IV, 65).
Взрослая жизнь Карнеада приходится на II в. э. Карнеад - современник гибели Македонии как суверенного государства в 168 г. до н. э. и превращения ее в одноименную римскую провинцию в 148 г. до н. э., 1почти одновременного разрушения Карфагена и Коринфа в 146 г. до н. э., возглавившего Ахейский союз греческих городов, что означало новое после македонского завоевание Греции, на этот раз римское.
Однако за десятилетие перед этим прискорбным событием, в 156/5 году, Рим на некоторое время был как бы пленен греками в лице пяти греческих философов. Ими были три стоика - престарелый Диоген Вавилонский, более молодой Антипатор Тарсский и тридцатилетний Панетий, один перипатетик Критолай из Фаселиды и один академик. Вместе они составляли дипломатическое посольство. Плутарх, называя только стоика: Диогена и академика, а им и был Карнеад, рассказывает об этом так: "...в Рим прибыли афинские послы - платоник Карнеад и стоик Диоген - хлопотать об отмене штрафа в пятьсот талантов (талант - 26,2 кг серебра. - А. Ч.), к которому заочно присудили афинский народ сикионяне по жалобе граждан Оропа (этот городок на границе Аттики и Беотии часто был предметом раздора между Афинами и Фивами. - А. Ч.). Сразу же к ним потянулись самые образованные молодые люди, которые с восхищением внимали каждому их слову. Наибольшим влиянием пользовался Карнеад..." 111 Плутарх говорит о неотразимой силе его речей. Но он сообщает об их содержании.
Из других источников известно, что Карнеад, как и полагается скептику, ищущему апорию, сперва произнес речь в похвалу справедливости как естественному славному явлению, а затем, на второй день, стал доказывать, что справедливость противоестественна, что она выдумана слабыми для того, чтобы защитить себя от сильных, внушая им, что им надо придерживаться справедливости. Но здесь вмешался бывший тогда уже стариком Марк Порций Катон, блюститель чистоты нравов, консерватор и ретроград.
Он насмехался над теми, кто неумеренно почитал все греческое и был врагом эллинофилов. Как сообщает тот же Плутарх, "Катон... был недоволен страстью к умозрениям, проникающей в Рим, опасаясь, как бы юноши... не стали предпочитать славу речей славе воинских подвигов" 112. Обратившись в сенат, Катон сказал, что следует побыстрее рассмотреть просьбу послов и принять решение, "дабы они, вернувшись в свои школы, вели ученые беседы с детьми эллинов, а римская молодежь по-прежнему внимала законам и властям" 113. Так и было сделано.
Карнеад вернулся в Грецию вместе с другими послами-философами. Но "философская зараза" в Риме осталась, ведь многие римляне "с удовольствием глядели на то, как их сыновья приобщаются к греческому образованию" 114. Но пока что победил эллинофоб Марк Катон, о котором мы скажем еще в дальнейшем.
Карнеад прожил 85 лет. В старости он ослеп. Вся его самоотверженная жизнь была посвящена борьбе со стоицизмом. "Он внимательно перечитал книги стоиков" (IV, 62). В отличие от Аркесилая, который мировоззренчески боролся со своим современником, "живым" Клеанфом (Аркесилай был на пятнадцать лет моложе Клеанфа и умер раньше этого долгожителя на семь лет), Карнеад боролся с мертвым Хрисиппом (Хрисипп умер, когда Карнеаду было менее десяти лет). Сам Карнеад настолько чувствовал свою полемическую зависимость от Хрисиппа, что говорил: "Не будь Хрисиппа - и меня бы не было" (IV, 62). Из живущих во времена Карнеада стоиков его главным оппонентом был Антипатр из Тарса.
Как и Аркесилай, Карнеад ничего не писал. Его мысли были записаны его учеником Клитомахом (187/6-110/09 гг. до н.э.). Карнеад развил далее пробабилизм Аркесилая.
Не имея критерия практики, древняя философия так и не смогла различить реальное и нереальное содержание чувственности. Для Эпикура были одинаково истинны все чувственные данные, в том числе и сновидения, и галлюцинации, а для Карнеада все это было в равной степени ложным. Сновидения для спящего столь же истинны, галлюцинации для больного также столь же истинны, как и представления о реальности для здорового и бодрствующего человека. Так думал Эпикур. Представления о реальном мире столь же неистинны, как и галлюцинации и сновидения. Так думал Карнеад. Представления нас обманывают. Например, опущенное наполовину в воду весло кажется в ней переломленным, квадратная в своем основании башня издали представляется круглой. А разве образ Солнца соответствует его истинным размерам? Поэтому чувства не могут быть критерием истины. Что касается разума, то он самопротиворечив. Если он замыкается на самом себе, то заходит в тупик. Если же он опирается на чувственные Данные, то он столь же обманчив, как и эти данные. Поэтому нет никакого схватывания "каталепта", а есть только "алепта". Отсюда следует вывод, что мудрец должен воздерживаться от суждений.
Однако как умеренный, а не крайний скептик, Карнеад запрещал только категорические, но не гипотетические суждения. Он развивает учение Аркесилая, пытаясь установить разные степени вероятности, а тем самым делая первые шаги в сторону теории вероятности - единственно научной теории в области познания. Устанавливая степени вероятности, Карнеад различил три рода представлений: 1) одни представления просто вероятны, 2) вторые и вероятны, и проверены (здесь подход к практике), 3) третьи и вероятны, и всесторонне проверены, а тем самым они почти (но только все же почти) несомненны.
Что значит всесторонне проверены? Здесь все-таки не подразумеваются эксперимент и активность субъекта в процессе познания, а то, насколько эти представления укладываются в контекст других, также проверенных представлений. Правда, Карнеад идет чуть дальше и требует поиска того, что могло бы противоречить вероятности исследуемых представлений. Это уже подход к таблице отрицательных инстанций Фрэнсиса Бэкона. Теория познания Карнеада наиболее научна из всех гносеологических теорий древности. Она делает шаг в сторону эмпирическо-экспериментального метода науки Нового времени и вплотную подходит к критерию практики. Но рабовладельческая созерцательность, когда все материальные блага получались мыслящей частью общества от немыслящей так же естественно, как воздух, вода и свет - с теплом от природы, когда немыслящая часть общества представлялась просто частью природы (огонь жжет, а ремесленник шьет сапоги, писал Аристотель), мешали осознанию роли практики в познании. Как бы ни был сомнителен скептицизм в позитивном отношении, он всегда силен в своем критическом аспекте, так как он как некая кислота разъедает всякий догматизм, в том числе и - религиозный - догматизм в квадрате, поскольку в религии догматизированы не только мысль, ной слово. Впрочем, Карнеад боролся не против религии как таковой, до этого философская мысль античности просто не нисходила, ведь обыденное религиозное мировоззрение находится на ином уровне, чем философское. Карнеад боролся против теологии как части философии, против теологии все тех же стоиков, показывая противоречивость их философского учения о боге.
Отводя довод в пользу религии от "согласия всех", Карнеад правильно обращает внимание на то, что всегда были люди, которые не верили в существование богов. Не приемлет он и умозаключения от наличия у человека разума к наличию богов. Разум человека вовсе не божествен. Это доказывается тем, что человеческий разум, и это особенно актуально звучит сейчас, - источник чудовищных преступлений.
Карнеад обратил внимание на внутреннюю противоречивость понятия о боге. Телесен или бестелесен бог? Конечен он или же бесконечен? Обладает ли он жизнью или лишен ее? Всякий ответ на эти вопросы несостоятелен. Если бог - живое существо, то он должен испытывать не только блаженство, но и скорбь, не только положительные, но и отрицательные эмоции, ибо без отрицательных эмоций и без скорби жизнь невозможна. А если бог нечто неживое, то какой же это бог? Неживому не может быть присущ разум, а ведь когда думают о боге, то первым делом представляют его разумным. Если бог конечен, то он ограничен, но бог не может быть ограниченным. Но если он бесконечен, то он неподвижен и он нигде.
Отвечая на эти апории Карнеада, Плотин позднее скажет, что бог (Единое) и везде, и нигде, он выше мышления и жизни, но при этом сам Плотин впадет в еще большие противоречия, чем стоики, с которыми и полемизировал непосредственно Карнеад.
Если, далее, бог телесен, то он преходящ, но бог должен быть согласно своему понятию вечным. А если он бестелесен, то он не может никак влиять на телесное, на космос.
Критикуя персонально стоика Клеанфа, Карнеад правильно заметил, что Клеанф подменил вопрос о том, существует ли бог, вопросом о том, почему люди веруют в существование богов. Таким образом, Карнеад разделил вопрос о происхождении религии и вопрос об ее истинности.
Последующие схолархи Академии: родственник Карнеада Киренского Карнеад Младший, сын Полемарха (он сменил Карнеада Старшего в 137 г. до н. э., когда Карнеад Старший ослеп), Кратет из Тарса (131 - 127 гг. до н. э.), которого не следует путать ни с Кратетом-киником, ни с более ранним Кратетом-академиком, Клитомах из Карфагена (годы жизни 187/6-110/09).
Клитомах был карфагенянином. Его жизнь была трагична: его родной город был снесен с лица земли, его сограждане были или убиты, или проданы в рабство. Его настоящее имя было Гасдрубал. В Карфагене он был философом. Гасдрубал каким-то образом уцелел. Возможно, что он покинул Карфаген еще до его падения. "Только в сорок лет он приехал в Афины и стал слушать Карнеада" (IV, 67). Считается, что Клитомах родился в Карфагене в 187/6 г. до н. э., так что сорок лет ему было в 147/6. Это год гибели Карфагена. "Приметив и одобрив его (Клитомаха. - А. Ч.) прилежание, Карнеад побудил его изучить греческую словесность и сам занимался с ним115. Усердие его дошло до того, что он написал свыше 400 книг. И, став преемником Карнеада, он своими сочинениями более всего пролил света на его учение" (IV, 67). Именно Клитомах (Гасдрубал) записал мысли Карнеада.
Учеником Клитомаха Карфагенского был Филон Ларисский, или Фессалийский (его не следует путать с Филоном Александрийским).
Из всех вышеназванных академиков афинянами были лишь Платон, Спевсипп, Полемон и Кратет.