В период Ранней Римской империи происходит вторичная конвергенция пифагореизма и платонизма.
Для классического пифагореизма характерен мировоззренческий дуализм, когда за начало всего сущего принимается не одно какое-нибудь начало, а два: предел (перас) и беспредельное, или неопределенное (апейрон). Не все с этим согласны. Ф. Корнфорд, английский философ-классик (т. е. занимающийся античной, "классической", философией) утверждал, что "первоначальный пифагореизм монистичен". Он думал, что пифагорейцы с самого начала принимали за первоначало всего сущего обожествляемое ими единое начало-монаду (монас). Но многие ученые с этим не согласны. Например, Дж. Рэвин думал, что первоначальный пифагореизм дуалистичен и лишь позднее пифагорейцы ввели монаду в качестве высшего, примиряющего противоположности предела и беспредельного и содержащего их в себе начала, самого первого начала. При этом Ф. Корнфорд опирался на Александра Полигистора (о нем речь впереди), а Дж. Рэвин - на пифагорейскую таблицу противоположностей, сохраненную Аристотелем самом деле, Аристотель в "Метафизике" перечисляет, но никак не комментирует десять пар пифагорейских противоположностей: "...предел и беспредельное, нечетное и четное, единое (хен) и многое, правое и левое, мужское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и тьма, хорошее и дурное, квадратное и прямоугольное" 3.
На первый взгляд эти пары кажутся собранными' вместе случайно. Мы видим какое-то чудовищное сочетание мифологического сексуально-космического дуализма с дуализмом физико-математическим. Гегель назвал эту таблицу "смешением противоположностей представления и противоположностей понятия"4, но он ее, так же как и Аристотель, не анализирует.
На наш взгляд, здесь выражено типичное дуалистическое мировоззрение мифологического происхождения. Именно для мифологического мировоззрения, подходящего к миру с дуальной социальной моделью (племя распадается на две фратрии, внутри которой только трудовые отношения, сексуально-биологические отношения возможны лишь между лицами, принадлежащими к разным фратриям), характерно то, что мы находим у первоначального пифагореизма - философии, еще тесно, органически связанной с мифологической предфилософией. При этом обычно, что один ряд явлений противопоставляется другому ряду, как хорошее дурному. Именно тем, что эти два ряда получают этическую оценку, и объясняется то, что в этой таблице мы находим такую пару противоположностей, как "хорошее и дурное". Но так как пифагорейцы думали, что зло состоит в беспредельном и неопределенном, а благо - в едином и определенном (предел, перас), о чем сказано у Аристотеля в его "Никомаховой этике" ["...рассуждение пифагорейцев, которые помещают единое в один ряд с блатами..." (1.4.1096в)] ', то естественно, что наряду с добром мы находим единое и предел, а наряду со злом - беспредельное и многое.
Далее, пифагорейцы исходили во многом из орфической теогонии, а согласно одной из версий орфизма Хронос порождает эфир-хаос, от которого происходит некое "мировое яйцо", находящееся внутри хаоса, т. е. надо думать, эфир собирается внутри пустоты как какое-то сгущение. Из него и образуется космос (мир-украшение, украшенный мир). Мировое, предкосмическое яйцо - это нечто эфирное, а значит, светлое. Это также мужское. Окружающий "яйцо" хаос как зияние - темное и женское образование.
Поэтому у орфиков мужское и светлое относится к одному ряду, а женское и темное - к другому.
Пифагорейцы же отождествили живое "яйцо" орфиков с пределом, а окружающую это "яйцо" пустоту как темный хаос - с беспредельным, апейроном. Это значит, что орфический, мифологический, сексуально-биологический дуализм был осмыслен пифагорейцами в категориях зарождающейся философии.
Так сложились два ряда: предел, доброе, мужское, светлое и беспредельное, злое, женское, темное. К первому ряду отнесли также и правое, потому что в мифологическом мировоззрении правое обычно связывается с благом, а левое - со злом.
Вдыхаемая "мировым яйцом" пустота, окружающая зарождающийся космос как хаос, делает возможным развитие из яйца зародыша, и в конце концов рождается орфический Фанес. А от него происходит все остальное, гам космос. Это биологическое развитие зародыша было мысленно пифагорейцами абстрактно, как расчленение части некоего первичноединого, что дает уже выход геометрическую картину мира. "Яйцо" единое, пустота - многое. Единое сосуществует со многим изначально. Итак, мы имеем два ряда: предел, единое, правое, мужское, светлое, доброе и беспредельное, многое, левое, женское, темное, злое.
Пифагорейцы думали, что нечетное ограничено, а нечетное безгранично. Сложение ряда нечетных чисел, начиная с единицы, понятых геометрически, давало квадрат, сложение четных чисел, начиная с двух, - прямоугольник, соотношение сторон которых было мелющимся, тогда как соотношение сторон в квадрате всегда постоянно и равно единице. Поэтому квадрат был отнесен к покоящемуся [на это толкало и то, что всякое "квадратное число" можно представить как сумму нечетных чисел: 4= 1+3, 9 = I + 3 + 5 и так далее по формуле 1 + 3 ... + (2n- 1) = п 2], а прямоугольник - к движущемуся [на это толкало и то, что "прямоугольное число" можно представить как сумму четных чисел: 6=2+4; 12 = 2 + 4 + 6 и так далее по формуле: 2 + 4 + ... + 2n = n(n -4- 1), из чего следует, что "прямоугольным" является не каждое состоящее из двух неравных множителей число, а только такое, которое можно представить как два множителя с разницей в одну единицу: 2 и 3, 3 и 4, 4 и 5, но не 8, т. е. 2X4. Поскольку 2/з, 3/4 4/5 не равны друг другу, то их соотношение разное, переменное, "движущееся"].
По-видимому, позднее в пифагореизме на первое место выходит новая пара: единое и неопределенное, беспредельное, т. е. синтез первой и третьей аристотелевских пар пифагорейских противоположностей. С таким пифагореизмом стал сближаться поздний, "неклассический" платонизм. Если "классический" платонизм учил, что первичны идеи, а числа лишь посредники между идеями и вещами, то "неклассический" платонизм стал учить, что сами идеи производны от чисел, а числа, в свою очередь, производны от единого (в чем этот платонизм был согласен с новым, пифагореизмом) и "большого и малого", "двоицы". Аристотель говорит так: "Что единое есть сущность, а не что-то другое, что обозначается как единое (т. е. единое - субъект, а не предикат. - А. Ч.),это Платон утверждал подобно пифагорейцам, и точно так же, как и они, что числа - причины сущности всего остального; отличительная же черта учения Платона - это то, что он вместо беспредельного, или неопределенного как чего-то одного признавал двоицу и неопределенное выводил из большого и малого" (1,6, 987 в). Аристотель далее пытается объяснить, почему Платон заменил пифагорейское беспредельное как одно из начал, сделав его вторичным, на двоицу: "...а двоицу он объявил другой основой потому, что числа, за исключением первых, удобно выводить из нее как чего-то податливого"2.
Итак, у пифагорейцев и Платона одно качало одинаковое - единое, а второе разное: у пифагорейцев беспредельное, или неопределенное (апейрон), а у Платона- диада, двоица, большое и малое, апейрон же вторичен по отношению к диаде, производен из нее. Разница небольшая, и Феофраст в своей "Метафизике" приписывает учение о диаде (двоице) равно и пифагорейцам, и Платону, объясняя диаду, двоицу как то, в чем заключается "беспредельность, беспорядочность и всякая, так сказать, бесформенность в себе"3.
До сих пор "единое" выражалось в оригинале древнегреческим словом "хен", Но позднее пифагорейцы стали заменять это единое другим единым. Впервые монада появляется, если этот фрагмент подлинный, уже у Филолая 4. Это V в. до н. э.
В IV в. до н. э. развитие пифагореизма и платонизма прерывается, если не считать платонизмом академический скептицизм Аркесилая и Карнеада с их последователями и если не принимать гипотезу шведского ученого Холгера Теслефа, утверждающего, что и в III, и во II вв. до н. э. в Южной Италии продолжала существовать замкнутая пифагорейская школа с центром в Таренте и с филиалами в Метапоите, Регии и в других южноиталийских городах. Эта гипотеза вызвала серьезную критику, например, со стороны голландской ученой де Фогель, которая не признает ту литературу, которую X. Теслеф принимает за пифагорейскую, видя в ней всего лишь эклектическую смесь платонизма, аристотелизма и стоицизма. В обоснование своей гипотезы X. Теслеф ссылается на археологические находки в Южной Италии монет, датируемых III-II вв. до н. э., украшенных пентаграммой - якобы исключительно пифагорейским символом. Однако та же де Фогель напоминает, что пентаграмма (пятиконечная звезда) - символ здоровья, первоначально принадлежащий цивилизации Месопотамии и широко распространенный от Вавилонии, Финикии и Иудеи до Испании и Британии, где такие монеты имели хождение во II в. до н. э.
Так что, по-видимому, верным будет думать, что и платонизм и пифагореизм возрождаются почти одновременно в I в. до н. э. Это неопифагореизм, или постпифагореизм, и это так называемый средний платонизм.
Представителями первого в I в. до н. э. можно считать таких ученых, как римлянин Фигул и иудей Александр Полигистор, а второго - Евдор Александрийский, если не считать Антиоха Аскалонского, с которого также иногда ведут начало среднего платонизма.
Для постпифагореизма I в. до н. э. - II в. н. э. и для среднего платонизма тех же времен характерна вторая конвергенция пифагореизма и платонизма, отчего иногда трудно сказать, кто перед нами: пифагореец или платоник. Для постпифагореизма характерно то, что он берет за начала всего сущего не перас и апейрон и даже не хен и апейрон, а монаду и диаду, а то и одну монаду. Так, например, Секст Эмпирик, говоря о постпифагорейцах, заявляет, что у них "монада и диада поистине начало всего..." (Против ученых. X, 263). И позднее у Порфирия шесть пар пифагорейских противоположностей возглавляются парой "монада - диада" (у Плутарха Херонейского в его изложении пифагореизма "монада - диада", правда, на втором месте, "предел - беспредельное" - на третьем, а на первом - "добро - зло"). У платоников же единое оставалось в старой ипостаси как "хен", а не "монас". На этом основании и пытаются различать постпифагореизм и средний платонизм, но здесь много сомнительного, что будет видно из последующего.
Александр Полигистор - иудей, родившийся в Ми-лете в 105 г. до н. э. Он был доставлен в Рим как военнопленный (шла война Рима и Понта, Суллы и Митридата VI) вместе с захваченными в Афинах Суллой манускриптами Аристотеля и Феофраста. В Риме Александр стал со временем вольноотпущенником. Он написал так много книг, что получил прозвище "Полигистор".
Диоген Лаэртский рассказывает, что Александр Полигистор в своих "Преемствах философов" сообщает, что в каких-то пифагорейских записках утверждается следующее: "Начало всего - единица (монада); единице же как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел - точки; из точек - линии; из них - плоские фигуры; из плоских - объемные фигуры; из них - чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы - огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир - одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого - земля; а земля тоже шаровидна и населена со всех сторон" (VIII, 25).
Такова, по-своему стройная концепция математического идеализма. Физический мир вторичен по отношению к математическому. Математическое порождает физическое.
Говоря конкретнее, чувственные физические тела вторичны по отношению к объемным геометрическим фигурам, а те вторичны по отношению к плоским геометрическим фигурам (физика вторична по отношению к стереометрии, стереометрия вторична по отношению к планиметрии). Эти же плоские фигуры вторичны по отношению к линиям, а те - к точкам. Точки же вторичны по отношению к числам (геометрия вторична по отношению к арифметике). А далее числа вторичны по отношению к единице. Единица же первоначало.
Напомним, что Ф. Корнфорд считал эту информацию относящейся к раннему пифагореизму. Но это противоречит Аристотелю и другой информации. Для постпифагореизма характерен культ чудесного.
Аполлоний Тианский. В этом отношении наиболее характерна фигура Аполлония Тианского, чья жизнь описана Филостратом Младшим в III в. н. э. ("Жизнь Аполлония Тианского"). Филострат пользовался письмами Аполлония из Тианы, записками спутника Аполлония Дамида, сочинениями Максима Эгийского и Мойрагена. Самому Аполлонию принадлежало несохранившееся описание жизни Пифагора. Аполлоний видел в Пифагоре воплощение Аполлона, а в себе - воплощение Пифагора.
Аполлоний родился в одной из самых восточных римских провинций - в азиатской Каппадокии, которая граничила на востоке с Арменией, на юге - с Месопотамией и Сирией, на севере - с Понтом, на западе - с Галатией. Он происходил из состоятельной семьи. В детстве Аполлоний отличался памятливостью, прилежанием и красотой. Философию и риторику он начал изучать с 14 лет, одним из его учителей оказался пифагореец, и под его влиянием юноша стал вегетарианцем, начал носить льняные одежды, жить при храме и соблюдать пятилетнее молчание.
Затем начинаются годы странствий, так необходимые юности! Аполлоний посещает Индию, где, беседуя с мудрецами, находит, что их учение близко к учению Пифагора. На своем пути в Рим Аполлоний совершает чудеса: спасает от чумы жителей Эфеса, встречается в Трое с Ахиллом. Пройдя Афины, Коринф и Спарту, Аполлоний оказывается в Риме Нерона, там он попадает в руки Тигеллина - своего рода нероновского Берии, Однако Аполлонию, который смело держится на допросе, удается вырваться, и он продолжает свой путь на Запад вплоть до Испании. Возвращаясь затем на восток, Аполлоний посещает в Греции Элевсинские мистерии, беседует в Египте с будущим римским императором Титом. К этому времени Нерон убит, династию Юлиев сменила династия Флавиев, где Тит был вторым после Веспасиана. Аполлоний снова в Риме во времена правления преемника Тита жестокого Домициана, который преследовал и философов, и христиан. Аполлоний из Тианы снова в тюрьме. Ему ставят в вину его образ жизни, манеру одеваться, то, что среди его приверженцев бытовал его культ, который соперничал с культом императора, обязательным для всех подданных империи. Дав свои объяснения, Аполлоний, окутавшись туманным облаком, исчезает из зала суда, чтобы в Италии и Греции продолжать свою проповедническую деятельность, популяризируя внешнюю сторону пифагореизма.
Средний платонизм. Этот платонизм называется средним, потому что он находился между классическим платонизмом самого Платона, псевдоплатонизмом Спевсиппа и Ксекократа (у которых платонизм, конвергируя с пифагореизмом, стал подменяться им}, нравственным академизмом Полемона, пробабилизмом Аркесилая и Ксенократа, которых можно назвать академиками только формально, с одной стороны, и неоплатонизмом Плотина, Порфирия, Ямблиха, Прокла - с другой.
Для среднего платонизма, который называют еще пренеоплатонизмом, характерны иерархическая картина мира, новая конвергенция платонизма и пифагореизма, использование при построении мировоззрения элементов стоицизма и перипатетизма, внесение в философию мифологических моментов.
Первым представителем среднего платонизма считается Евдор Александрийский (середина - вторая половина I в. до н. э.). Это был серьезный ученый, который писал о пифагореизме, комментировал "Тимей" Платона, истолковывал "Метафизику" Аристотеля. Ему принадлежал также обобщающий философский труд - "Основные проблемы философии". К сожалению, труды Евдора Александрийского не сохранились. Мы о них знаем только от других древних авторов. Эта информация недостаточна, что порождает различное понимание мировоззрения Евдора. Так, например, английский ученый Френсис Корнфорд утверждает, что у Евдора Александрийского первоначалом всего сущего является монада (она же высшее божество), производящее из себя предел (перас) и беспредельное (апейрон),т.е.то, что классический пифагореизм, будучи дуалистическим мировоззрением, полагал за два самостоятельные и равномощные начала всего сущего, тогда как голландская ученая де Фогель была убеждена в том, что у Евдора первоначалом было высшее единое (хен), производящее из себя низшее единое (монас) и неопределенную двоицу.
Таким образом, Ф. Корнфорд делает из Евдора Александрийского скорее постпифагорейца, чем платоника: первоначало - монада; а де Фогель скорее платоника, чем пифагорейца: монада и двоица (диада) вторичны, первично же единое как именно "хен". Так что Евдор - преднеоплатоник (неоплатонизм за начало принимает именно "хен", а не "монас").
Свой скромный расцвет средний платонизм переживает в I и особенно во II в. н. э., когда существовало пять центров возрождения платонизма. Это Афины и Рим в Европе, Пергам и Смирна в Азии, Александрия в Африке.
В исконном центре платонизма, в афинской Академии, средними платониками были во времена римских императоров Адриана и Антонина Пия (117-161 гг.) Кальвисий Тавр, а во времена Марка Аврелия (161 - 180 гг.) - Аттик. Фрагменты сочинений Аттика сохранились у христианского теолога Евсевия. Аттик очищал платонизм (академизм) от аристотелизма (перипатетизма). Аттик учил, что души бессмертны, что для счастья достаточно добродетели, что в мире господствует провидение (тогда как перипатетики отрицали бессмертие души, думали, что для счастья одной добродетели недостаточно, не мешают и внешние блага, отрицали провидение: аристотелевский бог как "мышление мышления" замкнут на себе).
В Риме к среднему платонизму принадлежал Максим Тирский. В своей диатрибе о боге у Платона Максим Тирский утверждал, что бог не может находиться в потоке изменяющихся вещей, что бог - самый совершенный ум, что этот ум - отец и творец Вселенной - невидим, непостижим и несказуем, что вся красота изливается из него, как из вечного источника, что между богом и человеком существуют низшие боги и демоны.
В Пергаме средним платоником был Гай, который изгонял из платонизма не только аристотелизм, но и стоицизм; в частности, он очищал логику платонизма лот логики стоицизма. Лекции Гая Пергамского слушал врач и философ Гален - уроженец Пергама. О Галене говорилось выше. Его как философа можно также отнести к средним платоникам. Напомним, что Галену , принадлежит философско-медицинское сочинение I "О взглядах Гиппократа и Платона".
В Смирне процветал средний платоник Альбин. В свое время он пользовался большим авторитетом. Его сочинение "Дидаскаликос" (или "Эпитомэ") сохранилось. Альбин различает такие начала (архай) всего сущего, как вещество (хюлэ), идеи (идеай) и неподвижный ум, лишенный каких-либо атрибутов и недоступный пониманию человека. Однако этот неподвижный и непознаваемый для нас ум является причиной "ума целокупного неба", ума всегда деятельного. Ниже этого второго ума находится третий ум как "сила" души космоса. Ниже следуют звезды - "видимые боги". В самом же низу всей этой иерархии пребывает Земля, управляемая демонами (каждый элемент имеет своего демона). В Александрии жил, возможно, Цельс - критик христианства, известный по сочинению христианского теолога Оригена "Против Цельса", и наверняка Аммоний Саккас, учитель Плотина - основателя неоплатонизма (таким образом, неоплатонизм прямо вытекает из * среднего платонизма).
К среднему платонизму примыкали также Плутарх и Апулей.
Плутарх Херонейский. Плутарх Херонейский (ок. 46- ок. 127 гг.) - автор многих и многих сочинений: исторических, нравственных и философских.
Плутарх как историк - автор "Сравнительных жизнеописаний". Это парные описания жизней и деяний выдающихся людей Древней Греции и Рима. В каждой паре сперва рассказывается о греке, а затем о римлянине. В заключение дается их сравнение. Перед нами проходят Александр Македонский и Гай Юлий Цезарь, ораторы Демосфен и Цицерон, спартанский царь Агесилай и Помпеи, Тесей и Ромул, Ликург и Нума, Солон и Попликола, Аристид и Марк Катон, Пелопид и Марцелл, Пирр и Гай Марий, Лисандр и Сулла. Однако иногда на первое место Плутарх ставит римлянина: Гай Марций и Алкивиад, Серторий и Эвмен. В этих жизнеописаниях Плутарх походя высказывает ряд интересных соображений общего, философского, характера. Почему можно сравнивать и сопоставлять одних людей с другими? На это Плутарх пытается ответить, начиная рассказ о Серторий: "Поскольку поток времени бесконечен, а судьба изменчива, не приходится, пожалуй, удивляться тому, что часто происходят сходные между собой события. Действительно, если количество основных частиц мироздания неограниченно велико, то в самом богатстве своего материала судьба находит щедрый источник для созидания подобий; если же, напротив, события сплетаются из ограниченного числа начальных частиц, то неминуемо должны помногу раз происходить сходные события, порожденные одними и теми же причинами".
Рассказывая о том, как Октавиан, Марк Антоний и Лепид (второй триумвират в отличие от первого: Красе, Помпеи, Цезарь) составляли проскрипции (Октавиан выдал Марку Антонию Цицерона, а Марк Антоний - брата своей матери, Лепид же - своего брата), Плутарх замечает: "Так лишились они от бешеной злобы способности мыслить по-человечески или, лучше сказать, показали, что нет зверя свирепее человека, совмещающего в себе дурные страсти и власть" 2.
Примером Плутархова сочинения на нравственные темы может служить его "Наставление супругам". Мудрый философ пытается внушить молодоженам, что "супружество и семейный очаг куда более, чем какую-то лиру или кифару, подобает приводить к согласию и созвучию при помощи красноречия, искусства и философии", что "жене следует... вместе с мужем и печалиться, и веселиться, и тревожиться, и смеяться". Плутарх предостерегает молодых супругов: "Поначалу особенно следует молодоженам остерегаться разногласий и стычек, глядя на то, что даже склеенные горшки сперва легко рассыпаются от малейшего толчка; зато со временем, когда места скреплений станут прочными, ни огонь, ни железо их не берут". Он говорит далее, что "скрытые от окружающих мелкие, непрерывные, повседневные ссоры жены с мужем, как ничто другое, приводят в разлад их совместную жизнь". Будучи все же человеком своего времени, Плутарх думает, что муж - повелитель жены, однако это свое категорическое мнение философ смягчает: "справедливый... муж повелевает 'женою не как хозяин собственностью, но как душа телом, считаясь с ее чувствами и неизменно благожелательно" 3.
Плутарх как историк философии - автор, например, такого сочинения, как "Пир семи мудрецов", в котором описываются встреча и беседа тех мудрецов, которые стояли у истоков древнегреческой философии. Это Солон, Биант, Фалес, Анахарсис, Клеобул, Питтак, Хилон. Периандр же, которого иногда включают в этот список семи за счет Хилона, у Плутарха оказывается восьмым. Именно он, правитель города, тиран, собирает у себя мудрецов. Плутарх отрицательно относился к тирании. Но Периандра извиняет то, что ему "тирания досталась как наследственная болезнь" и что он не такой тиран, как все. Так, он отказался от совета милетского тирана, Фрасибула править, "срезая верхушки", т. е. уничтожая всех сколько-нибудь выдающихся людей в своем городе. Фалес из этого самого Милета считает Солона мудрым прежде всего за то, что тот отказался от тиранической власти (известно, что Солон, произведя свои эпохальные реформы в Афинах, благодаря которым афинское общество было перестроено - родовой принцип структурирования общества был заменен на имущественный, и зная, что для того, чтобы новый порядок укрепился и стал привычным, необходима в течение какого-то времени тираническая диктатура, удалился из Афин, не желая стать таким диктатором, так что вся грязная работа досталась Писистрату). У Плутарха Фалес отклоняет похвалу за то, что именно он на вопрос, что он видел самого удивительного в жизни, ответил: "Тирана в старости", говоря, что это на самом деле слова Питтака.
На своем пиру мудрецы обсуждают вопросы: какой царь лучше? какой дом лучше? какое государство лучше? На первый вопрос мудрецы отвечают каждый по-своему. Согласно Солону, "более всего стяжает славы царь или тиран тогда, когда он единовластие над гражданами обратит в народовластие". Биант же думает, что лучший царь тот, кто "первый явит образец покорности законам". По мнению Фалеса, "счастье правителя - в том, чтобы умереть своей смертью в преклонном возрасте". Скиф Анахарсис полагает, что тот царь лучше, кто "не один среди всех будет разумен". Клеобул говорит: "И не будет легковерен к речам ближних". Питтак добавляет: "И добьется, чтобы подданные боялись не его, а за него". Хилон же завершает так: "Дело правителя помышлять не о смертном, а о бессмертном" 2.
На вопрос же о том, какое государство лучше, мудрецы говорят также каждый по-своему. Солон: "...в том государстве лучше всего и крепче всего народовластие, где обидчика к суду и расправе привлекает не только обиженный, но и необиженный". Биант: "Крепче всего народовластие там, где закона страшатся, словно тирана". Фалес: "То, в котором кет ни бедных граждан, ни безмерно богатых". Анахарсис: "То, где лучшее воздается добродетели, худшее - пороку, а все остальное поровну". Клеобул: "Самый разумный тот народ, в котором граждане боятся больше порицания, чем закона". Питтак: "То, где дурным людям нельзя править, а хорошим нельзя не править". Хилой: "Лучшее государство - то, где больше слушают законы, меньше - ораторов".
Плутарх называет "вещими словами" мысль Платона о том, что "лишь тогда избавится государство от зла, когда волею благого случая сойдутся воедино сильная власть, мудрость и справедливость" 2. Он сочувственно вспоминает убеждение Платона, что "блаженно и счастливо то государство, где "мое" и "не мое" считаются наихудшими словами и все рвение, какое только есть, граждане употребляют на общее дело" 3.
К сожалению, идеал Платона мало осуществим. Теперь мы читаем: "...ввели индивидуальный учет затрат. Это сразу же дало хороший результат - резко сократилось воровство, потеря кормов, укрепилась дисциплина. Но затем решили совершенствовать систему дальше... ввели коллективную ответственность, чтобы... один за всех и все за одного... Но вместо коллективной ответственности получилась коллективная безответственность..." 4. .
Плутарх как философ - величайший представитель платонизма в I и во II вв. н. э. Подобно Филону Александрийскому, Плутарх был подготовителем неоплатонизма хотя бы тем, что он подчеркивал трансцендентность (т. е. потусторонность) бога, тем, что он поставил нус выше души, тем, что у него была религиозность, и тем, что в свою теологическую интерпретацию платонизма он вносил аристотелевские и стоические элементы.
Плутархова идея бога наиболее отчетливо выражена в таких трудах Плутарха, как трактаты "О букве Е в Дельфах" и "Исида и Осирис". Плутарх думает, что истинным бытием обладает только один бог, это истинное бытие находится вне времени и пространства, чувственные же вещи, постоянно изменяясь, не имеют бытия в полном значении этого слова. И истинен также только один бог. Плутархов бог и мир отстоят друг от друга максимально. В "Исиде и Осирисе" Плутарх называет бога как первоначало "чистым и бесстрастным". Он говорит о том, что первоначало так далеко, как только возможно, отстоит от земли и от всего, что подвержено разрушению и смерти. Он отождествляет бога (первоначало) с платоновским благом. Это Осирис. Исида же - воспринимающее начало, пространство или вещество, стремится к нему, страстно его желая. Осирис не может быть причиной зла и беспорядка в мире. Источником зла является другая сила, которую Плутарх отождествляет с Тифоном. Символом видимого мира является у Плутарха Гор - сын Осириса и Исиды. Таким образом, Плутарх синтезирует греческую идеалистическую философию, и египетско-греческую мифологию.
У Плутарха мы видим продолжение процесса ремифологизации философии - процесс, обратный той демифологизации мировоззрения, который происходил при генезисе философии.
В то же время историческая гражданственность Плутарха - историка и моралиста оказала большое положительное влияние на многие поколения (в частности, на идеологов Французской революции и на Жан-Жака Руссо).
Учениками Плутарха были вышеупомянутые средний платоник Гай Пергамский и Фаворин Арелатскии - автор энциклопедических сочинений на греческом языке. Сам Плутарх был учеником Максима Тирского.
Апулей. Апулей родился во времена правления императора Адриана (117-138 гг.), расцвет его творчества приходится на время правления императора Антонина Пия (138-161 гг.), а смерть настигла Апулея при императоре Марке Аврелии (161 -180 гг.). Принято считать, что Апулей жил с ок. 124 по ок. 180 г. Его жизнь прошла в основном в Африке, в
Карфагене, в том самом Карфагене, который был снесен с лица земли в 146 г. до н. э. Но он был заново отстроен в середине I в. до н. э. уже не как центр более не существующего афро-финикийского государства Карфаген, а как центр римской провинции Африка.
Апулей - автор латиноязычных прозаических сочинений, таких, как "Апология", "Флориды" ("Цветник"-23 отрывка из речей Апулея, составитель неизвестен), приключенческий роман "Метаморфозы", более известный под поздним названием, данным ему христианским теологом Августином, "Золотой осел" (злоключения человека, колдовским образом превращенного в осла, но сохранившего свое человеческое духовное "я"), а также философские трактаты "О божестве Сократа", "О Платоне" и "О мире". Трактат "О божестве Сократа" - риторическое рассуждение о природе сократовского демона, который являлся Сократу как его внутренний голос, который, никогда ничего не предписывая, лишь предостерегал Сократа от того или иного поступка. Трактат "О Платоне" - изложение платоновской философии и этики. Трактат "О мире" - переложение известного псевдоаристотелевского трактата "О мире". Апулей думал, что есть три рода богов: высший, трансцендентный, бог, боги-небожители и демоны, подчиненные первому, высшему богу. Таким демоном и был внутренний голос Сократа. Боги-небожители также подчинены высшему, трансцендентному, т. е. совершенно потустороннему богу.
Другие преднеоплатоники. Это мыслители, которых приходится относить и к неопифагорейцам, и к среднему платонизму. Среди них отметим Модерата из Гадеса I (или Гадара) и Никомаха из Герасы.
Модерат. Неоплатоник Порфирий в своей "Жизни Пифагора" сообщает, что Модерат из Гадеса учил, что числа - средства выражения бестелесных образов и I первоначал. Будучи как бы воинствующим пифагорейцем, Модерат обвинял Платона в плагиате у Пифагора. И в то же время Модерат Гадесский якобы учил, что началом всего сущего является сверхбытийное единое (хен). О нем ничего нельзя сказать, даже то, что оно существует. Сказать, что первоединое существует, значит уже как-то определить его. Но всякое определение есть ограничение. Так что можно сказать, развивая мысль Модерата, что первоединое существует, не существуя, и не существует, существуя. В отличие от такого диалектического первоединого второединое как совокупность идей и третьеединое - космическая Душа, причастная и к первоединому и к второединому, определенно существуют, они бытийны. Однако учение об идеях и о космической душе - явно платоновское. G другой стороны, учение о первоедином, второедином и третьеедином - подход к неоплатоновской триаде (единое, ум, душа) Плотина. Создается впечатление, что Модерат был неоплатоником раньше самого основателя неоплатонизма Плотина. Это говорит о том, что Плотин строил не на пустом месте.
Никомах. Никомах из Герасы в римской провинции Аравия жил в первой половине II в. н. э. Никомах считался неоплатоником Проклом (V в. н. э.) одним из воплощений Пифагора. Сам Никомах - автор жизнеописания Пифагора. Оно не сохранилось, но, прежде чем кануть в Лету, оно оказало влияние на Порфирия и Ямблиха, также написавших жизнеописания Пифагора, которые до нас дошли. Никомах усиленно занимался математикой. Ему принадлежит, в частности, книга "Основания арифметики". Никомах - постпифагореец. Однако он и преднеоплатоник. Он думал, что началом всего сущего является единое (монас). Единое-монас - и ум, и бог-демиург. Бог-демиург-монас рождает из себя диаду (двоицу) как некую материю для творения космоса.
Нумений. Нумений (вторая половина II в. н. э.) из Апомеи считал себя пифагорейцем, но понимал пифагореизм настолько широко, что заносил туда и Платона, которому посвящал свои сочинения.
На самом деле Нумений - преднеоплатоник, живший на полвека ранее основателя неоплатонизма Плотина. Взгляды Нумения настолько близки к учению Платона, что было широко распространено мнение, специально оспариваемое учеником и последователем Плотина Порфирием, что Плотин все свое учение якобы заимствовал у Нумения.
Впервые Нумения упоминает Климент Александрийский в "Строматы". Отрывки из сочинений Нумения содержатся в трудах христианского теолога Евсевия (так же, как и отрывки из сочинений Аттика). Имеются также дошедшие до нас через Стобея свидетельства Порфирия и Ямблиха о некоторых пунктах учения Нуминия. О Нумений говорит Прокл в своих комментариях на платоновского "Тимея".
Нумений продолжил начатое Филоном Александрийским сближение древнегреческой философии в образе платонизма с иудейской мифологией. Имя "Нумений" - греческая транскрипция финдкийского или семитского имени. Нумений знал книги Моисея и раввинскую традицию. Для Нумения Платон - "говорящий по-аттически Моисей".
Нумений обожествил первые три числа натурального ряда чисел: 1, 2 и 3. Как и у Никомаха из Герасы, у Нумения единое (монада) и ум (нус) сливаются в первого бога. Первый бог неподвижен и самодостаточен. Он источник чисел. Второй бог самопротиворечив и двойствен. Как ум, направленный на самого себя, второй бог созерцает первого бога, умопостигаемое, а как ум, направленный против себя, второй бог тяготеет к материи с ее чувственной разнузданностью, отчего и сам становится чувственным и подобным сперматическому логосу стоиков - логосу, обсеменяющему материю. Но у Нумения второй бог (бог-создатель, демиург) творит прежде всего космическую душу - начало, середину и конец космоса. Эта душа - обожествленное число 3. Числу 4 соответствует природа. Она уже не бог.
Согласно Нумению, человек - двойственное существо. Его душа и низменна, и возвышенна. Низменной частью своей души человек погружен в природно-космическое, в материю, высшей же частью своей души человек соприкасается с первым богом, с нусом-монадой и в своей этой сопричастности с началом всех начал наслаждается высочайшим удовлетворением - состоянием душевного покоя и полной беззаботности как следствием приобщения к истинно вечному и надбытийному.
Таким образом, и постпифагореизм, и средний платонизм неслись двумя параллельными потоками к неоплатонизму, который вобрал в себя и платоновское единое ("хен"), и постпифагорейскую "монаду-диаду".
Самое же главное состояло в том, что и постпифагореизм, и "средний платонизм" видели в философии не цель, а средство - средство спасения, средство освобождения души от тела как высшего от низшего, а через освобождение от тела и освобождение от всего низменного чувственного мира. Ясно, что в таком случае место интеллекта, логоса, занимает мистическое самоуглубление, медитация, а затем и экстаз, когда погружение в себя переходит в свою противоположность - в исступление, в выход из себя в слиянии с высшим первоначалом.
Конвергируя друг с другом, постпифагореизм и средний платонизм составляли единый фронт борьбы идеализма, переливающегося за границы философии как разумного интеллектуального мировоззрения в область мифолого-художественно-религиозной парафилософии, против атомистического материализма Эпикура и Лукреция Кара и непоследовательного, пантеистического материализма Древней Стой. В период Ранней Римской империи эти две разновидности античного материализма уже были на исходе. В стоицизме, как мы видели, возобладал также идеализм. Так что постпифагореизм и средний платонизм во II в. н. э. боролись уже с прошлым античной философии, с ее славным прошлым.
Впереди был лишь один закат. На этом закате засияло созвездие неоплатонизма, но оно быстро зашло за горизонт, дабы дать место беззвездной ночи средневековья.
"Золотые стихи". Во времена Римской империи широкое хождение имели приписываемые самому Пифагору стихи, названные "золотыми". Не вдаваясь в вопрос об их времени и авторстве, ограничимся тем, что приведем оттуда некоторые строки:
12. "...себя ж самого ты больше всех бойся".
18. "Ты ж свою долю, какая досталась, неси без роптаний".
29. "То лишь ты делать решайся, о чем сожалеть сам не будешь".
40. "Сладкому сну усталые очи не дай смежить прежде,
41. Чем ты обсудишь дневные дела свои, так вопрошая:
42. Что преступил я? Что натворил? Какого не выполнил долга?
43. Первым начавши, припомни ты все по порядку, а после,
44. Коль дела дурны, - о них сокрушайся, добрым же рад будь".
Пифагорейская суть этих стихов хорошо видна в следующих строках:
47. " ..........................тетраксис
48. Вечной природы источник "
54. "Узришь, что люди все бедствия терпят, сами ж избрав их,
55. Жалкие: блага к ним близки, они ж их не видят, не слышат"
63. "....... божественность смертным доступна".
70. "Тело ж свое как покинешь - в эфир воспаришь ты свободный и
71. Будешь бессмертен как бог, уже смерти и тления чуждый"4.
Подобная пифагорейская мудрость вызывала бесконечные подражания во все времена. В результате мы имеем целые наборы изречений, приписываемых Пифагору, например "Пифагоровы законы и нравственные правила", небольшая часть из которых здесь приводится:
1. Прежде всего, научайся каждую вещь называть ее именем: это самая первая и важнейшая из всех наук.
2. Народы! Старайтесь прежде иметь добрые нравы, нежели законы: нравы суть самые первые законы.
6. Человек! Не делай другим животным того, чего не хочешь, чтоб они делали тебе.
7. Сделай начертание твоей жизни и следуй оному неизменна до последней минуты твоего бытия.
10. Сыщи себе верного друга; имея его, ты можешь обойтись без богов.
11. Избери себе друга заблаговременно, ибо жизнь весьма скоротечна
12. Избери себе друга; ты не можешь быть счастлив один: счастье есть дело двоих.
13. Если не можешь иметь верного друга, будь сам себе другом.
17. Более примечай и наблюдай, нежели читай: кто читает много, тот читает худо.
18. Повинующийся разуму повинуется богам.
19. Предоставь жрецам исследовать естество богов; ты же занимайся познанием человеческого сердца.
24. Порядок да будет твоим божеством! Непрестанно воздавай ему сердечное служение: порядок есть союз всех вещей. Сама природа через него существует.
25. Если тебя спросят: что есть молчание? ответствуй: первый камень, храма премудрости.
26. Что есть мудрость? Знание порядка. Если желаешь быть мудрым в течение твоей жизни, все поставь на своем месте. Преходящая временная слава не стоит тихого и безмятежного порядка, видимого в ежедневных делах мудрого.
27. Если тебя спросят: что есть добродетель? ответствуй: любомудрие (т.е. философия. - А. Ч.), употребленное в действие.
28. На поле жизни, подобно сеятелю, ходи ровным и постоянным шагом.
39. ...Истинное отечество там, где есть благие нравы.
43. Не будь членом ученого общества: самые мудрые, когда они составляют общество, делаются простолюдинами.
45. Какое бы ни постигло тебя несчастье, удержи себя от слез: храни оные для пролития о несчастии других.
46. Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.
48. Не полагайся на жену, которая много смеется.
50. На верность твоей собаки полагайся во всякое время, а на верность жены твоей только до первого случая.
51. Слушая и сохраняя молчание, ты соделаешься мудрым: начало премудрости есть молчание.
52. Веди жизнь единообразную, если желаешь иметь смерть спокойную.
61. Не почитай знания за одно с мудростью.
64. Благоразумная супруга! Если желаешь, чтоб муж твой свободное время проводил подле тебя, то потщись, чтоб он, ни в каком ином месте не находил столько приятности, удовольствия, скромности и нежности.
73. Природа есть едина, и ничего нет ей равного: мать и дщерь себя самой; она есть Божество богов. Рассматривай токмо Природу, а прочее оставь простолюдинам.
78. Воздержись от употребления вина: оно есть молоко, питающее страсти.
81. Говори мало, пиши еще менее.
83. Если хочешь пережить самого себя и быть в почтении у потомства, то оставь после тебя добродетельное семейство и хорошую книгу.
84. Не будь одним из тех; кои кажутся мудрыми только в своих сочинениях.
87. Если тебя спросят: в чем состоит благополучие? ответствуй: быть в согласии с самим собой.
97. Смертный! Когда несчастье станет стучаться у дверей твоих, отвори ему оные с веселым лицом, не дожидаясь, чтоб оно стучалось к тебе в другой раз: сопротивление раздражает его, покорение ему себя делает его безоружным.
99. Тело свое не делай гробом твоей души.
105. Не делай выговоров твоей жене при твоих детях.
109. Гражданин без собственности не имеет отечества.
119. ...народ достоин сожаления, а не посмеяния.
124. Законодатель! Не пиши законов торговле: она не терпит оных, подобных океану, носящему корабли ее.
134. ...законы справедливости... Законы всех земель и всех веков. 144. Римляне поклонялись богине чисел. Кротонцы! Соедините с нею бога порядка.
155. Мудрый! Если ты желаешь возвестить людям какую-либо важную истину, облеки оную в одежду общего мнения.
171. Кротонцы! Не просите у богов ваших ни дождя, ни ведра: боги не принимают в сем участия. В Природе все управляется неизменными законами.
176. Почитай священными числа, вес и меру, яко чад изящного равенства. Равенство, величайшее человеческое благо, утверждается в числах. Числа суть боги на земле.
183. Законодатель! подражай Природе: она равно важна как в подробностях своих, так и в своей совокупности.
189. Не возвещай истину на местах общенародных: народ употребит оную во зло.
190. Мудрый! обязан будучи жить среди простого народа, будь подобен маслу, плавающему поверх воды, но не смешивающемуся с оною.
193. Не исполняющий должностей отца семейства не может быть ни законодателем, ни градоправителем.
201. Измеряй твои желания, взвешивай твои мысли, исчисляй твои слова.
203. Будь повелителем самого себя: царствуя и благоуправляя собою, ты будешь иметь превосходное владычество и самую важную должность.
206. Воздержи себя от убийства животных: пролитие' крови оных привело людей к неистовству проливать кровь подобных себе.
211. Ничему не удивляйся: удивление произвело богов.
212. Не избирай себе другом живущего несогласно с своею женою.
228. Научитесь познавать людей: познание людей удобнее и нужнее, нежели познание богов.
235. Поле твое обрабатывай собственными своими руками: Не оставляй его возделывать твоим невольникам: земледелие необходимо требует рук свободного человека.
245. ...истину полезно видеть нагую. Ложь пусть покрывает себя одеждою...
251. По долгом и напрасном искании друга возьми себе собаку: f верная собака есть изображение друга.
255. Совесть твоя да будет единственным твоим божеством.
260. Кротонцы! Если вас спросят: что есть древнее богов? Ответствуйте: страх и надежда.
261. Возделывай твое поле: боги освобождают тебя от всякого другого богослужения. Земледелие есть первое для человека богопочтение.
264. Спеши делать добро лучше настоящим утром, чем наступающим вечером: ибо жизнь скоротечна и время летит.
265. Законодатель! говори человеку о его правах, а народу об его, обязанностях.
276. Упившись вином, не приступай к святому делу деторождения.
281. Не рассуждай с детьми, с женщинами и с народом.
284. Боги (говорят жрецы) скоро раскаялись, что сотворили человека. Мы равномерно им ответствуем: человек раскаялся, что сотворил богов.
286. Кротонцы! не вверяйте правления республики тому, которому жена его и дети не оказывают должного уважения.
294. Кротонки! любите в жизни только один раз: се есть закон Природы и Совет разума.
302. Прежде вступления твоего в союз супружества, должен ты знать, что в Природе все непрестанно изменяется: "женщина сегодняшняя не есть женщина вчерашняя".
305. Никогда не давай полной воли твоему воображению: оно произведет чудовищ.
306. ...Никогда не обманывай народ, но и всего ему не объясняй.
307. Тогда токмо можешь ты назваться свободным, когда будешь носить одно иго необходимости.
309. Кротонцы! по примеру Коринфян соорудите храм необходимости: сие богослужение освободит вас от всех других богослужений.
312. Старайся прежде быть мудрым, а ученым, когда будешь иметь свободное время.
318. Не будь обезьяною никого, даже и самой природы.
321. Одну каплю здравого разума предпочитай целому кладезю учености.
325. Не пекись о снискании великого знания: из всех знаний нравственная наука, может быть, есть самая нужнейшая, но ей не обучаются.
Неизвестно, кто автор этой подборки, из которой приведена здесь только часть, в которой искусно переплетаются и идеи Пифагора и пифагорейцев, и идеи французского предреволюционного Просвещения XVIII в. И многое созвучно нашему времени, нашим теперешним заботам. Особенно надо выделить столь созвучные нашим прогрессивным аграрникам слова: "Земледелие необходимо требует рук свободного человека".
Пифагореизм данных наставлений несомненен: культ числа, исчисления здесь явен: измеряй желания, взвешивай мысли, исчисляй слова, порядок в связи с числом ("богиня чисел" и "бог порядка"), почитай числа, вес и меру как основу равенства, "величайшее человеческое благо" - равенство, "и оно основывается на числах, которые суть "боги на земле". В наставлениях мы находим и атеистические мотивы, перекликающиеся с просветительским атеизмом XVIII в. В целом это приписанное пифагорейцам сочинение (а основа там пифагорейская), изданное у нас, в феодально-крепостнической России в начале XIX в., имело явную антикрепостническую, атеистическую и в общем прогрессивную направленность. Так пифагореизм сыграл положительную роль и в столь недалекие уже от нас времена. Это была перекличка эпох: VI век до н. э. заговорил с XVIII в. н. э. Великие мысли бессмертны - для них нет времени.