— Я хотела поговорить о нашем будущем.

Ну вот, наконец-то она это сказала. Лицо Брэда выразило удивление.

— Может быть, дело, конечно, только во мне. Может быть, я слишком устал, чтобы понимать, — сказал он, покачивая головой, — но ты не могла бы изъясняться понятнее?

Это было выше ее сил. Не сейчас. Джиллиан просто не могла сказать человеку, сидевшему на диване, что любит его.

— Когда ты вернулся сегодня вечером, то был так одержим проектом, так увлекся идеей снова жить в Хьюстоне, даже Джереми брать с собой! — начала она.

— Джиллиан, ты делаешь из мухи слона. Да, проект захватил меня с головой, но это еще не значит, что я жажду ездить в Хьюстон. Но если уж мне придется это делать, то я хочу жить там с комфортом. Да, я скучаю по Джереми, поэтому хочу брать его с собой. По тебе, черт побери, я тоже скучаю! Но ты у нас занятой человек и не можешь бросить магазин ради меня, а я не желаю сидеть на привязи возле твоей юбки.

Брэд поднялся, его лицо выглядело очень уставшим. Джиллиан моргнула, вдруг осознав, что слезы, которые она так старательно пыталась сдержать, бегут по щекам.

— Неужели ты искренне считаешь, что работа значит для меня больше, чем наши отношения? Что ж, если так, то сильно ошибаешься. Если думаешь, что я променяю Скотсвилл на Хьюстон, то ты ни черта обо мне не знаешь. Я приехал сюда, чтобы построить свое будущее с тобой, но не собираюсь тащить тебя в свою жизнь силой.

Он обернулся и посмотрел в сторону спальни.

— В нашу жизнь, — добавил Брэд, с любовью глядя на спящего сына.

Когда он снова посмотрел на Джиллиан, его глаза стали неожиданно холодными и безжизненными.

— Мне казалось, мы начали с чистого листа, но, видно, не может у нас ничего получиться, если ты будешь подозревать меня в мелочах каждый раз, когда я с кем-либо встречаюсь или уезжаю по делам. Я не могу стереть прошлое так, словно его не было, Джиллиан. Я не идеальный человек и не был им никогда. Я надеялся, что стал немного умнее, набрался опыта, но… — Он не продолжил, лишь покачал головой, глядя в пол.

Подняв глаза, Брэд нервно провел руками по волосам и посмотрел на спящего сына.

— Нужно отвезти Джереми домой, не стоит, чтобы он слышал это, — сказал он. Затем обернулся к ней. — Когда сможешь избавиться от обид, позвони, ладно? Мне грустно, что ты не желаешь понять простой истины — ты и есть та самая женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни.

— Но почему же ты не сказал этого раньше? — спросила Джиллиан, плача. — Почему ты не сказал того, что я так хотела услышать?

— Да потому что, — он подошел ближе, вытирая слезы на ее щеках, — дело не в словах, нужно просто верить в человека, которого любишь, и отдаться воле сердца.

Сидя на диване, парализованная эмоциями, которым не могла найти объяснения, Джиллиан молча смотрела, как Брэд входит в спальню и осторожно, чтобы не разбудить, берет сына на руки. Слезы ручьями бежали по ее щекам, пока он шел, неся Джереми, к выходу.

Вдруг Брэд остановился, посмотрев на нее покрасневшими глазами.

— Я люблю тебя, Джиллиан, — прошептал он так мягко, что она едва расслышала слова, о которых так долго мечтала. Затем Брэд развернулся и пошел к двери.

Девушке хотелось кричать во всю мочь, остановить его. Как он может покинуть ее после того, что сказал?!

Джиллиан чуть не подпрыгнула от звука захлопнувшейся двери. Вот так просто Брэд взял и ушел из ее жизни, прихватив с собой своего сына… и их будущее.

С рыданиями Джиллиан рухнула на диван. Она лгала себе, говоря, что не будет лить слез из-за Брэда Паттерсона, но как же горько ошибалась.

— Сразу предупреждаю, я пришел сюда не на допрос, — выдал сестре Брэд, усаживаясь в кресло на кухне.

— Я и не собиралась допрашивать тебя. Просто интересно, почему два взрослых интеллигентных, неглупых в общем-то человека так бездарно разрушают свои жизни? — спросила она, садясь напротив.

— Я сделал все, что было в моих силах, Бренда, — сказал он.

— Я знаю, что моя лучшая подруга не ест, не спит и медленно превращается в ходячий труп, брат пребывает в депрессии, а любимый племянник никак не поймет, почему ему нельзя пойти к мисс Джиллиан и поиграть с животными. По-моему, так все достаточно плохо, как считаешь?

— Послушай, я был честен с Джиллиан, — сказал в свою защиту Брэд. — Я извинился за совершенные ошибки, признал, что переехал в Скотсвилл ради нее. — Он положил локти на стол и нагнулся, чтобы отпить из кружки горячий кофе, все еще пребывая в состоянии уныния. Может, он просто не смог объяснить все правильно?

— Ты хоть сказал ей о своих чувствах?

— Да, — произнес Брэд быстро, уставившись в чашку с кофе.

— Звучит как-то не очень убедительно.

— Ладно, я сказал, что люблю ее, когда уходил.

— Но ты ведь говорил ей это раньше?

— Нет. А что говорить, если не уверен? Стоит ли? Я не хотел навязывать ей свои чувства.

— Поправь меня, если я не права: ты впервые сказал Джиллиан, что любишь ее, а потом просто вышел?! — Бренда была явно шокирована.

— Слушай, ну тебя же не было там, как мне тебе объяснить ситуацию?

— Братишка, ты так ничему и не научился за истекшие одиннадцать лет, — сказала Бренда, вскинув руки, разочарованная его глупостью.

Глядя на нее, Брэд сам себя презирал. Может, не стоило ставить Джиллиан ультиматум; нужно было терпимее отнестись к ее страхам и подозрениям, но, черт возьми, он устал от всего этого. Она сказала, что хочет поговорить, только он, кретин, не понял, что разговор пойдет об их будущем.

— Прости, сестренка, я не знаю, что делать. Бренда молчала, поэтому он решил, что и у нее нет никаких идей. Впрочем, Брэд и не ожидал помощи, когда пришел, повинуясь настоятельным требованиям сестры. Хотя надеялся на это.

— А она сказала, что любит тебя? — наконец спросила Бренда.

Он покачал головой. Сонное признание Джиллиан в отеле Тайлера после той памятной ночи в счет не шло. Мысль о том, что, возможно, она не любит его, причиняла сильную боль.

Бренда саркастически усмехнулась.

— Да она еще хуже тебя!

— Она напугана, — пытался оправдать возлюбленную Брэд, — и не верит мне.

— Я говорила с ней об этом на прошлой неделе, в кафе у Ханны. По какой-то странной причине Джиллиан не может свыкнуться с мыслью, что ты вернулся в Скотсвилл ради нее.

Брэд навалился на спинку стула, стиснув подлокотники так, что они затрещали.

— Черт, ну как можно это доказать?!

— Я не знаю, — Бренда лишь покачала головой, — может, ты прав, нужно просто верить?

Джиллиан пыталась выдавить из себя улыбку, глядя на двух мальчишек, купивших последних хомячков, но то, что появилось на ее лице, было лишь жалкой пародией. Их мама пересчитала сдачу, бросила на хозяйку магазина опасливый взгляд и поспешно выпроводила детей вон.

Брякнул звонок. Как часто за последнее время она поднимала глаза на этот звук, чтобы встретиться взглядом с веселыми глазами Брэда или полными удивления глазенками Джереми. Какой бы нелепой ни была причина их визита, Джиллиан всегда была рада их приходу.

Даже когда убеждала себя в обратном и не желала простить Брэда за разбитое юное сердце.

Девушка сморгнула слезы, готовые скатиться из глаз, и направилась к двери. Пора было закрывать магазин, да и, если честно, она попросту не вынесла бы новых посетителей.

Джиллиан едва было не повесила табличку с надписью «Закрыто» перед тремя знакомыми лицами, спешащими к магазину. Ей очень хотелось захлопнуть дверь перед самым их носом, но, конечно, Джиллиан так не сделала. В конце концов, какая разница, когда ей придется им все выложить? Уж лучше сейчас, не откладывая в долгий ящик, отмучиться по-быстрому.

Она распахнула перед ними дверь, впуская внутрь сестер и теплый, полный запахов весенний воздух.

— Грета, Миллисент, Ханна, чем могу помочь?

Пожилые женщины торопливо вошли внутрь, затем повесили табличку, над которой минуту назад размышляла Джиллиан, заперли дверь и заговорщически посмотрели на нее.

— Нам нужно поговорить, — сказала Ханна.

Джиллиан подняла на нее удивленные глаза, не зная, как вести себя. Первый раз на ее памяти сестры так бесцеремонно вмешивались в ее жизнь.

— Пойдем-ка, дорогуша, — проговорила Миллисент, беря ее под руку, — мы заварим тебе чудесного чайку.

Что ж, хуже от чая точно не станет. Она позволила седовласой женщине подвести себя к лестнице. По дороге Грета гасила свет внизу, а Ханна чуть не раздавила кошку, которая путалась у них под ногами.

Старушки запыхались, преодолевая ступени.

— Простите, не нужно было тащить вас наверх, — сказала Джиллиан, когда они вчетвером наконец-то вошли в ее гостиную.

— Ерунда, — откликнулась Грета, направляясь на кухню с пакетиком, на котором красовался красочный логотип: «Вишневый чай».

Ханна последовала за сестрой.

— Мы подумали, деточка, что тебе не помешает дружеское участие. Мы не будем стоять в стороне, когда погибает такой хороший человек, как ты.

— Со мной все в порядке, — соврала Джиллиан, садясь на диван. На то самое место, где не так давно она сидела, наблюдая, как мир рушится вокруг нее, не в силах помешать этому.

Миллисент устроилась позади, с любопытством оглядывая комнату.

— Где у тебя заварочный чайник, дорогуша? — спросила Грета с кухни.

Джиллиан вспомнился чудесный чайник в форме кошки, который они купили по настоянию Брэда, поскольку она любит животных, — так он сказал тогда. Ах, нужно было прошептать ему, что его она любит гораздо сильнее. Ну почему же она не сказала этого тогда? Дура! Зачем ждала, пока не стало слишком поздно говорить о своих чувствах?

Джиллиан сглотнула, заметив, как три пары заботливых глаз уставились на нее, словно ожидая ответа на очень простой вопрос. Только спустя несколько секунд девушка сообразила, что речь идет о чайнике. Она едва успела пролепетать, что чайника для заварки у нее нет, и разрыдалась.

Миллисент похлопывала ее по плечу, пытаясь успокоить, бормоча что-то невразумительное. Но все попытки привести Джиллиан в порядок оказались тщетными. Она рыдала все сильнее и сильнее, размазывая по лицу косметику.

— Ну что ты, деточка, разве можно так, не нужен нам этот чайник. Бог с ним, заварим и без него, — бормотала Миллисент.

— Милли, тут, как мне кажется, дело не в заварочном чайнике, — прошептала сестре Ханна, протягивая салфетки Джиллиан.

— Ой, — только и вымолвила старушка, все еще поглаживая девушку по спине.

Наконец с грехом пополам Джиллиан овладела своими эмоциями, по крайней мере в достаточной степени, чтобы высморкаться и вытереть последние следы косметики с распухших глаз.

— Простите. Просто я немного расстроена.

— Глупости, — твердо сказала Ханна, кладя коробку с салфетками на край стола, — этот мужчина разбил твое сердце. Можешь излить нам душу. Мы все поймем.

Джиллиан потрясла головой, пытаясь отлепить от влажных соленых щек рыжие локоны.

— Нет, вы не понимаете, дело не в нем.

— Мужчины всегда во всем виноваты, — заметила Грета с кухни.

— На этот раз все наоборот.

— Что случилось? — спросила Миллисент. — Облегчи страдания, расскажи нам, тебе станет лучше, вот увидишь. Мы никому не проболтаемся, правда, Грета, Ханна?

— Понимаете, он не сделал ничего плохого… просто сказал правду, — ответила Джиллиан, и слезы снова навернулись на глаза.

— Знаешь, мужчины часто понимают правду по-своему, — выдвинула свою гипотезу Ханна. — Ну, скажем так, у них лишь один взгляд на жизнь. Для них есть черное и есть белое. Правильное и неправильное. А по мне, так полно еще и различных оттенков серого, если ты понимаешь, о чем я.

— Мужчины и женщины по-разному оценивают мир вокруг, — вставила Грета с кухни.

— Но он… Брэд… — Слова застряли у Джиллиан в горле. Одно лишь имя его вызывало боль. — Он действительно был прав. Он, конечно, допускал ошибки в прошлом, но то, что сказал… было правдой.

— Так почему же ты тогда не согласилась с ним? — спросила Миллисент, еще больше смутившись.

Джиллиан уставилась на нее, словно увидела впервые.

— Хм, не знаю. Мне кажется, я просто не могла понять, что правда, а что ложь, в тот момент. Я была сильно расстроена.

Ханна кивнула:

— Такое случается. Иногда я так сердилась на своего Фрэда, что готова была запустить в него сковородкой, а потом даже не могла понять, что же меня так разозлило. Конечно, мне приходилось позже заглаживать вину, но он был отходчивый малый. — Она ухмыльнулась. — В конце концов мы всегда мирились. Фрэд никогда не держал камень за пазухой.

— Вот и Брэд тоже, — сказала Джиллиан мягко, глядя на свои руки. — В нем много положительного.

Грета осторожно принесла с кухни поднос с чашками, и комнату заполнил завораживающий аромат чая с вишневыми лепестками и ягодами.

— Как дела у отца? — спросила она, передавая Джиллиан чашку.

— Да все хорошо, — ответила девушка автоматически, мысли ее снова вернулись к Брэду. Он сказал ей, что жалеет о том, что у них ничего не вышло в молодости. Интересно, расстраивается ли он, что расстался с женой? — Нет, — прошептала она.

— Что «нет», деточка? — спросила Грета.

Джиллиан взглянула на старушку, вздрогнув от неожиданности.

— Простите, я, должно быть, размышляла вслух.

— Это ничего. У тебя много, должно быть, накопилось в душе, — сердобольно заметила Миллисент.

— Это точно! — ответила ей Джиллиан, чувствуя, что вот-вот что-то должно произойти. Дрожь возбуждения пробежала по ее телу. — Извините, я на минутку отлучусь.