Империалисты всех стран с первых же дней существования Советской Республики применяли различные формы борьбы против нее в соответствии с конкретно складывавшейся обстановкой. Первоначально проводились заговоры, провокации и мятежи. На Советскую Республику двинулись войска германского империализма. Нависшая угроза была умело отведена В. И. Лениным путем заключения Брестского мира.
Затем империалисты приступили к организации совместной интервенции и развязыванию гражданской войны в нашей стране. Непосредственное вторжение англо-американских и французских интервентов началось в марте с Мурманска и Архангельска, откуда им было ближе выйти к центру России, к Петрограду и Москве. В начале апреля 1918 года, после провокационного убийства двух японцев во Владивостоке, начали высадку войск японцы и их союзники. Английские войска проникли в Среднюю Азию и Закавказье. Крым, Украина, Белоруссия и Прибалтика были захвачены немцами.
Особые надежды возлагались интервентами и белогвардейщиной на контрреволюционные силы Поволжья, Урала, Сибири и Юга России. Одним из таких очагов контрреволюции стала Уральская казачья область.
Уральская буржуазия приветствовала и всемерно поддерживала Временное правительство. Первый Уральский Совет, избранный после Февраля, был буржуазией разогнан, и большевики ушли в подполье. Великая Октябрьская социалистическая революция, лишившая помещиков и капиталистов всех преимуществ и привилегий, была встречена зажиточным казачеством враждебно. «Войсковое казачье правительство» Советской власти не признало. К тому же Уральск наводнялся контрреволюционерами, бежавшими из Центральной России: генералами, офицерами, капиталистами и помещиками, искавшими в казачьем краю убежища и защиты.
В начале 1918 года обстановка в Уральске еще более накалилась. По мере демобилизации старой армии в Уральск возвращались казачьи части при полном вооружении. Требование Советов на пути их следования сдать оружие ими не выполнялось; местным властям и железнодорожной администрации казаки нередко диктовали свои условия, угрожая оружием.
Прибытие вооруженной силы в Уральск окрылило буржуазию.
В середине января в Уральске собрался областной крестьянский съезд, в работе которого активное участие приняли большевики. Они умело использовали революционно настроенную часть прибывшего казачества. 16 января съезд провозгласил Советскую власть в Уральской области. Организованный фронтовиками казачий комитет оказывал большевикам и новому Совету помощь.
Однако буржуазия с помощью эсеров сумела одолеть влияние революционно настроенных фронтовиков. Подкупленные члены комитета перешли на сторону «войскового правительства», созданного также в январе войсковым съездом контрреволюционного офицерства. Областной Совет, оставшийся без поддержки, всячески притеснялся «войсковым правительством».
Двоевластие в Уральске никого не устраивало и продолжаться длительное время не могло. В этих условиях вопрос о власти стал главнейшим. Поэтому в марте в Уральске снова собрались два съезда: одновременно работали съезд войсковых депутатов и областной съезд Советов. Последний проходил с 18 по 25 марта. Съезд Советов послал приветствие Совету Народных Комиссаров РСФСР и вынес решение о роспуске «войскового правительства».
В противодействие решению съезда Советов войсковой казачий съезд принял решение о сохранении самостоятельности Уральской области до Учредительного собрания, подтвердил необходимость иметь свое войсковое правительство и собственную армию во главе с атаманом. Ходовыми лозунгами на съезде по-прежнему были: «Автономия Уральской области!», «Казачье войсковое правительство!», «Ни к кому не пойдем и к себе никого не пустим!». По окончании съезда «войсковое правительство» провело смотр своим воинским частям, а в ночь на 30 марта 1918 года полностью захватило власть: большинство членов вновь избранного исполнительного комитета областного Совета было арестовано и посажено в тюрьму. Не многим удалось спастись и добраться до Саратова. В городе и области начался террор, заработал военно-полевой суд, который сразу же приступил к кровавым расправам. «Войсковое правительство» объявило мобилизацию и стало готовиться к боевым действиям.
Казачье войско, десятилетиями служившее царю, было вооружено, хорошо обучено, а полки, побывавшие на фронте империалистической войны, получили и боевой опыт, стали настоящими кадровыми кавалерийскими частями. В казачьей армии было в избытке кадровых офицеров и высшего командного состава. Все эти явные преимущества выгодно отличали ее от мелких, раздробленных и слабо вооруженных красногвардейских отрядов. Поэтому, при неспокойной обстановке в окружающих губерниях, казачье «правительство» чувствовало себя уверенно и было несговорчивым.
Советское правительство, желая уладить политический конфликт мирным путем, не раз посылало представителей в Уральск для переговоров. Так, в первых числах апреля Казачий комитет ВЦИК направил к «войсковому правительству» казака-большевика И. С. Ружейникова. Но Ружейников был выдворен за пределы Уральской области.
Область уральского казачьего войска, граничившая с Самарской, Саратовской, Оренбургской и Астраханской губерниями, наиболее тесную и разностороннюю связь имела с Саратовской губернией. Города Саратов и Уральск связаны прямым и кратчайшим железнодорожным путем. После разгрома 29 марта 1918 года Уральского Совета исполком Саратовского Совета прекратил с Уральском почтово-телеграфную связь и железнодорожное сообщение. Уральск оказался изолированным. 1 апреля исполком Саратовского Совета, признав полномочия наличного состава исполкома Уральского Совета, прибывшего в Саратов, постановил предоставить ему все права советского органа.
Эти меры лишь подхлестнули уральских контрреволюционеров к новым действиям. Они стали открыто заявлять, что пора проучить большевистский Саратов, добраться до Москвы во имя Учредительного собрания. Повелась разнузданная клеветническая пропаганда против большевиков, которых обвиняли в посягательстве на свободу и собственность казаков и их семей. Повсеместно проводились митинги и собрания, шла запись добровольцев в казачью армию, на границах области начались вооруженные инциденты.
Саратовский Совет, стремясь урегулировать конфликт без кровопролития, с момента контрреволюционного переворота до конца апреля вел переговоры с казачьим «правительством», но безрезультатно. Наконец, 28 апреля военный совет Саратовского исполкома предъявил собравшемуся в Уральске казачьему съезду следующие требования: «1) Признание Совета Народных Комиссаров как верховной власти Советской Республики; 2) Восстановление Совета уральской бедноты, ныне разогнанного; 3) Изгнание набежавших в пределы Уральской области контрреволюционных элементов — бывшего русского офицерства, помещиков, капиталистов; 4) Освобождение всех арестованных в связи с создавшимся политическим конфликтом».
Контрреволюционное казачество отказалось от выполнения требований Саратовского Совета, стало форсированно приводить войска в боевую готовность. Им были созданы группировки войск для действий на двух выгодных направлениях: Уральск — Саратов и Сломихинская— Саратов (схема 1).
Схема 1. Первый поход на Уральск (3—12.V.1918 г.).
Боевые действия стали неизбежны. Борьба за власть Советов в Уральске и огромной Уральской области, принявшая затяжной и чрезвычайно ожесточенный характер, завершилась только в огне гражданской войны.
Молодая Советская Республика, с момента своего зарождения вынужденная вести борьбу с многочисленными врагами, только еще создавала Красную Армию. Натиски контрреволюции отражались в первую очередь местными силами. Не могло Советское правительство выделить достаточно сил и для быстрого подавления уральского контрреволюционного казачества. Борьбу с уральской белогвардейской армией первоначально взял на себя Саратовский Совет.
В Саратове была сильная партийная организация, сравнительно небольшой, но надежный гарнизон (формировались стрелковый и кавалерийский полки, две артиллерийские батареи и инженерный батальон). В городах и селах губернии имелись красногвардейские отряды. В первые месяцы 1918 года в Саратове было расформировано 55 воинских частей, прибывших с фронта, и 15 частей местного гарнизона. После их расформирования осталось 133 орудия, 150 пулеметов, 35 тысяч винтовок, 5 миллионов патронов, 2500 шашек, более 26 тысяч шинелей, 11 тысяч пар обмундирования и другое имущество. Такая материально-техническая основа являлась для начала также немаловажным фактором. На протяжении всей гражданской войны Саратов имел большое военно-политическое значение и был базой IV, IX и X действующих армий.
В апреле войска Саратова состояли из местного отряда Красной гвардии численностью в 1350 штыков, вновь сформированных батальона Красной Армии в 600 штыков, конного отряда в 150 сабель с 10 пулеметами, 4-орудийной батареи, Тамбовского отряда в 500 штыков с 2 орудиями, 12 пулеметами и одним броневиком. Всего, таким образом, насчитывалось более 2400 штыков, 150 сабель, 22 пулемета, 6 орудий и один броневик. Объединенные отряды получили наименование Саратовской армии. Командующим армией Саратовский губисполком 13 апреля назначил депутата Совета, бывшего подпоручика, большевика Сергея Ивановича Загуменного. Предполагалось участие в боевых действиях вместе с Саратовской армией красноармейских отрядов Николаевского и Новоузенского уездов Самарской губернии. Николаевский уезд территориально и экономически тяготел к Саратову. Он граничил с Саратовской губернией (как и с Уральской областью) и связан с Саратовом и Уральском железной дорогой.
Контрреволюционный переворот в Уральске затронул не только общие политические, но и непосредственные интересы Николаевского уезда. Во время восстания были арестованы советские работники Николаевска, находившиеся в это время в Уральске. Казаки начали вторгаться в пределы Николаевского и Новоузенского уездов, убивали партийных и советских работников, грабили население, угоняли скот. Достаточных сил для борьбы с уральскими белоказаками в Николаевском уезде не было. При создавшемся положении Николаевский Совет нашел необходимым вести борьбу с контрреволюционным казачеством совместно с Саратовским губернским Советом и принял решение привлечь для этого Красную гвардию Сулакского и Липовского районов в количестве 300 человек от каждого. Мобилизованные переводились на положение бойцов регулярной Красной Армии и зачислялись на все виды довольствия. Местом сбора был назначен город Николаевск. Решение совнаркома о мобилизации касалось только двух районов, но Чапаев, рассчитывая на инициативу местных Советов, копии решений разослал телеграммами в село Березово, город Баронск и другие пункты, где им подавлялись восстания, и не ошибся: Балаковский Совет направил в Николаевск 108 добровольцев, Баронский — 58, Левенский — 22.
Добровольцев в Николаевске встречал В. И. Чапаев. Организовал их размещение, вооружение и обмундирование, сформировал из прибывших 1-й Николаевский советский полк, командиром которого он был назначен Николаевским исполкомом. Командирами батальонов стали И. Н. Демидкин, И. В. Топорков, П. Ф. Баулин.
В. И. Чапаев — организатор красногвардейских отрядов и первых батальонов Красной Армии в Николаевском уезде (фото 1918 г.).
Ввиду того, что формирование шло на добровольных началах, в приказе № 42 от 4 апреля Чапаев требовал представить списки желающих ехать на уральский фронт. Нежелающие исключались из списков полка с 5 апреля, а должностные лица — после сдачи дел. В то же время, строго соблюдая классовый принцип отбора, приказом № 49 от 11 апреля Чапаев исключил из рядов Красной Армии 5 человек как недостойных быть защитниками пролетарской революции. Немногочисленные силы Николаевска готовились к боям основательно.
Не все необходимое делалось командованием Саратовской армии, которое считало, что имевшихся сил и средств для подавления уральской контрреволюции достаточно. Предусматривалось овладеть железной дорогой Саратов— Уральск, для чего, по мере продвижения войск, оставлять на станциях гарнизоны, и взять Уральск; рассчитывали, что с падением Уральска боевые действия прекратятся. После этого следовало только оказать помощь местной бедноте и иногородним, обезоружить казаков в станицах и восстановить Советы. Недооценив силы и возможности противника, командование армии недостаточно использовало имевшиеся в Саратове и губернии вооружение и людские резервы. Даже сформированные части не были подведены в исходный район для наступления своевременно и полностью.
В сложившейся обстановке командованию армии пришлось принять некоторые меры. Прибыв в середине апреля на станцию Ершов, оно решило привлечь возможно больше красногвардейских отрядов из прилегающих к Уральской области Николаевского и Новоузенского уездов Самарской губернии и с этой целью провело совещание с представителями Николаевского и Новоузенского исполкомов и командирами основных красноармейских отрядов, на котором от Николаевского уезда присутствовали В. И. Ермощенко, В. И. Чапаев и П. И. Ульянов. Согласно принятому на совещании решению, два батальона 1-го Николаевского полка, называвшиеся больше по-прежнему отрядами, выступили на станцию Алтата (Дергачи) — в район сосредоточения армии. Отряд Демидкина следовал по железной дороге; отряд Топоркова, с которым находился Чапаев, к этому времени уже действовал в районе села Солянки против вторгшихся в пределы Николаевского уезда казаков. Отряд Баулина, направленный ранее в Хвалынский уезд Саратовской губернии на помощь в изъятии хлеба у кулаков, затем в город Кузнецк — на подавление восстания, прибыл под Уральск позже и в операции почти не участвовал.
На марше в хуторе Бенардак отряд Топоркова, которым фактически командовал как старший начальник В. И. Чапаев, разбил казачий отряд, прибывший туда для расправы с коммунарами в бывшем имении помещика Мальцева. 250 коммунаров, вырванных из рук белоказаков, тут же добровольно вступили в отряд Топоркова.
В конце апреля Саратовская армия сосредоточилась у границы Уральской области в районе станции Озинки и 3 мая перешла в наступление на Уральск.
Движение частей в предбоевом порядке, которые для отражения возможных внезапных атак казачьей конницы с флангов шли строем каре, велось медленно. Перестрелки с казачьими разъездами, частые остановки нервировали уставших бойцов и командиров. В. И. Чапаев, поняв неприемлемость установленного порядка движения, решил оторваться от главных сил. Доложив об этом командованию, он уклонился несколько севернее и походным порядком двинулся в обход, в тыл противнику, на станцию Семиглавый Мар (схема 1).
Казаки, сосредоточившие свое внимание на главных силах армии, обнаружили Чапаева, когда он, совершив свой маневр, уже вел наступление с прилегающих высот на станцию. Застигнутые врасплох, они не могли оценить появившиеся в тылу силы красных и, боясь окружения, отступили, не приняв боя, по направлению к станции Шипово. Проявленные Чапаевым инициатива и решительность дали возможность войскам армии ускорить движение и занять первый населенный пункт и железнодорожную станцию Уральской области Семиглавый Мар. Чапаев, преследуя противника, в тот же день продвинулся на 12 километров восточнее Семиглавого Мара. Новоузенский отряд вышел на рубеж 5 километров южнее Чапаева. Главные силы армии закрепились в районе Семиглавого Мара.
В тот же день стремительным налетом двух конных полков с юга казаки попытались отбить Семиглавый Мар. Но красные части к этому времени уже окопались, изготовились к встрече противника, и атака была отражена. К исходу дня атака конницы повторилась с одновременной атакой пехотного батальона и кавалерийского полка со стороны станции Шипово. Результат боя был тот же. Части держались уверенно. С наступлением темноты противник предпринял третью атаку. Казачьей коннице удалось прорваться сквозь цепь круговой обороны Семиглавого Мара. Организованные действия оборонявшихся были нарушены, отряды и подразделения больше действовали по своему усмотрению, стрельба велась во всех направлениях.
Новоузенский отряд, находившийся впереди главных сил в 13 километрах, был окружен и оказался в тяжелом положении. Чапаев, не испытывая особого нажима со стороны противника, оставил на месте прикрытие, а с основными силами Николаевских отрядов пошел на помощь новоузенцам, совершил ночью пятикилометровый марш-бросок и атаковал противника; его отряды соединились с Новоузенским отрядом. С трудом была отбита атака в Семиглавом Маре.
С утра 5 мая наступление продолжалось на станцию Шипово в прежнем боевом порядке. На станции Семиглавый Мар в качестве гарнизона был оставлен отряд под командованием О. М. Шевелева. Продвижение шло медленно, с отражением налетов казачьих разъездов на флангах. Разведка велась слабо. Из-за абсолютного господства казачьей конницы в открытой степи пешие, да и конные разведывательные подразделения удаляться далеко от основных войск не могли. Имевшиеся в армии несколько самолетов для разведывательных целей по-настоящему не использовались.
Противник дал бой на подступах к станции Шипово. Перед фронтом на выгодной позиции оборонялась пехотная дружина, поддерживаемая артиллерийским огнем с бронепоезда. Казачья конница атаковала правый фланг красных, стремясь нанести поражение наступавшим частям, прижав их к реке Деркул. Правофланговый Новоузенский отряд не выдержал удара и стал отходить, разворачиваясь фронтом на юг, в сторону противника. На помощь Новоузенскому отряду Чапаев перебросил часть сил и особенно эффективные средства против конницы— пулеметы. Самому ему стесняла маневр влево протекающая с запада на восток река Деркул. Поэтому, как только стабилизировалось положение Новоузенского отряда, Николаевские и Тамбовский отряды, поддержанные артиллерийским и пулеметным огнем, решительно атаковали противостоявшую пехотную дружину с фронта и ворвались в Шипово. Атака была настолько стремительной, что население, напуганное вражеской пропагандой о зверствах красных, бежало, бросив все: в печах стояла горячая пища, во дворах бродил скот, встречались даже повозки, запряженные лошадьми. К исходу дня Чапаев занял станицу Каменка, прилегающую к Шипову.
Утром 7 мая, после дневки 6-го числа, части выступили на станцию Деркул. Тамбовский отряд был оставлен в Шипове гарнизоном. Силы наступавших уменьшились еще на один отряд, а сопротивление противника нарастало. Бой за Деркул был более тяжелым и длительным. Противник встретил наступавшие части фланкирующим артиллерийским огнем с юга. Правофланговый Новоузенский отряд залег под огнем, не успев развернуться фронтом в сторону противника. Из-за холмов во фланг и тыл отряду лавой пошла казачья конница. Момент был критический. Первой встретила противника картечью артиллерийская батарея Новоузенского отряда. Затем подоспели и развернулись на галопе, прикрыв фланг и тыл новоузенцев, пулеметные тачанки Чапаева. На помощь спешил двигавшийся следом Саратовский отряд. Казаки, встретив губительный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь, внесший в их ряды большое замешательство, и нарастающий ружейно-пулеметный огонь Новоузенского и Саратовского отрядов, неся потери, хлынули обратно. Николаевские отряды Чапаева устремились тем временем на Деркул, выполняя поставленную перед ними задачу.
Новоузенский отряд, преследуя противника, уклонился на юго-восток. В образовавшийся разрыв между Новоузенским и Николаевскими отрядами снова ворвались казаки и с тыла атаковали отряды Чапаева. Чапаевцам пришлось с фронта вести тяжелый бой против пехотной дружины, а с тыла — отбиваться от казаков. Только с подходом двигавшегося следом Саратовского, а затем и Новоузенского отрядов казачьи атаки были отбиты и сопротивление дружины сломлено. К вечеру, после 8-часового боя, отряды Чапаева заняли форпост Зеленый, Новоузенский и Саратовский отряды — станцию Деркул. Войска остановились на отдых, противника не преследовали.
Одновременно с боями исправлялись повреждения на железной дороге, и 8 мая на станцию Деркул прибыл поезд снабжения. Охрана поезда оказалась израненной. Прибывшие сообщили, что утром казаки произвели налет на станции Семиглавый Мар и Шипово. Поезд проследовал через станции, занятые противником. Обстановка резко изменилась. Положение становилось угрожающим. Продолжать наступление на Уральск оставшимися слабыми силами, отрезанными от тыла, при явном превосходстве противника (и, кстати, более совершенной тактике) означало идти на полное поражение. Ожидать существенной помощи в Уральске, если бы и удалось до него дойти, было не от кого, и войска могли оказаться в безвыходном положении.
На совещании командиров, созванном командующим С. И. Загуменным, было принято решение отступать. Но с отходом командование не спешило, надеясь, что отрядам, оставленным гарнизонами, удастся вновь завладеть железнодорожными станциями и сообщение с Саратовом будет восстановлено. Однако этого не произошло. Вторую половину дня и ночью части обстреливались противником. Бойцы не могли отдохнуть в постоянном ожидании возможных атак. Настроение войск было подавленное. В полдень 9 мая начался отход. Впереди шел Саратовский отряд с бронепоездом, который во время боев использовался лишь на охране штаба. Уступом слева двигался Новоузенский отряд, замыкали движение отряды Чапаева. Тут же возобновились атаки противника. Отбивая их, медленно отходили чапаевцы. Атаки с юга периодически отражали новоузенцы. И Саратовскому отряду приходилось развертываться для боя с преграждавшим путь противником. Так, отбиваясь на всем пути, к исходу дня части достигли станции Шипово. Дальнейший отход был приостановлен. Части заняли оборону и окопались. Удерживая Шипово, командование пыталось, как было уже сказано, освободить железную дорогу силами оставленных гарнизонов и восстановить сообщение с Саратовом. Но разрозненные отряды с задачей не справились, более того — сдали еще станцию Озинки.
Противник тем временем сосредоточивал силы и готовился к нанесению решительного поражения частям, закрепившимся в районе станции Шипово. С утра 10 мая он начал активные боевые действия. Весь день предпринимались пешие и конные атаки. С наступлением темноты бой не только не затих, но принял еще более ожесточенный характер. Повсюду слышалось казачье «ура!». Для удержания обороны всю ночь перебрасывались с одного участка фронта на другой резервные роты.
Через сутки красные войска остались почти без боеприпасов. Сведений об отрядах, оставленных ранее на станциях, не поступало. Начальник штаба, вылетевший самолетом со станции Шипово для организации их боевых действий, молчал. Оценив обстановку, командующий отдал приказ о дальнейшем отступлении. С утра 11 мая части начали отход, с трудом отбиваясь от наседавшего противника. Николаевские отряды под командованием Чапаева продолжали прикрывать отступление. Эту задачу они выполнили достойно: отбивая многочисленные атаки, сдерживая во много раз превосходящего по силам противника, отряды обеспечили организованный отход армии, продемонстрировали умение и стойкость.
Во второй половине дня части достигли станции Семиглавый Мар и вынуждены были продолжать отступление до Озинков. Дальнейшее отступление вызывалось тем, что сломихинская группировка противника захватила Александров Гай и вела наступление на Новоузенск, создавая угрозу отрезать войска от Саратова. 12 мая красногвардейские отряды полностью оставили земли Уральской области. В результате боев и отступления бойцы были утомлены и морально подавлены. Дисциплина в отрядах упала. Неустойчивые элементы разжигали недовольство. Новоузенцы, узнав о вторжении казаков в их родные места и нависшей угрозе семьям, оставили Озинки и ушли в Новоузенск.
Аналогичное положение создалось и в некоторых волостях Николаевского уезда. Отряды белоказаков проникали в прилегающие к Уральской области волости на глубину до 80 и более километров. Кулачество воспользовалось сложившейся обстановкой для новых выступлений против Советов. В селе Любицком с прибытием казаков кулаки растерзали председателя Совета Григория Калошина, секретаря парторганизации Степана Апухтина, организатора Любицкого отряда Красной гвардии Якова Бахтурииа. Всего было убито 40 человек и 30 арестовано. В селе Старая Порубежка казаки схватили военного комиссара Любицкой волости Дмитрия Миненкова. На пути в Любицкое его избили нагайками и посадили в амбар к арестованным, ожидавшим смерти. Подоспевшие красногвардейские отряды Ивана Кутякова и Михаила Степанова вызволили арестованных. Все освобожденные вступили добровольцами в отряды и геройски сражались в их рядах. Жестоко расправились кулаки и белоказаки со сторонниками Советской власти в селах Жестянка и Клинцовка. В бывшем имении помещика Зейферта перебили членов сельскохозяйственной коммуны. Зверскую расправу они учинили в селе Семеновка, где было вырезано до 200 человек — советских работников, активистов, членов семей красноармейцев, женщин и детей. В отрядах Чапаева находилось более 150 жителей из этих сел. Узнав о зверствах, творимых кулаками и казачеством, они обратились с просьбой разрешить им выехать для защиты семей.
Василий Иванович был в затруднительном положении, так как обстановка еще больше осложнилась. Казаки заняли станцию Озинки. Сильно ослабленные отряды красных отошли на станцию Алтата. Туда же было приказано отойти и ему, находившемуся в это время в селе Натальино, в 8 километрах северо-восточнее станции Демьяс. Но отказать боевым товарищам было невозможно. Выделенная из отрядов часть под командованием Семена Потехина выступила в Семеновну.
В село Дергачи (ст. Алтата), куда согласно приказу прибыл В. И. Чапаев, доставили донесение от Семена Потехина, в котором говорилось: «После упорного боя в 8 часов 18 мая занял село Семеновку и освободил из заключения 500 человек… Жду дальнейших распоряжений». В Семеновку 19 мая хоронить погибших пришли не только жители этого села, но и соседних. На похороны приехал и Василий Иванович. У братской могилы лежало около 200 трупов. В скорбном молчании стояли тысячи людей. Чапаев начал говорить, с трудом подбирая слова. Но постепенно овладел собой, и голос его окреп. Указывая на трупы, Чапаев говорил, что вот так поступают хозяева с народом, если он заявляет о своем праве на жизнь. Чтобы сохранить господство буржуазии, они не останавливаются ни перед чем. Единственный путь трудовых людей — беспощадная борьба с мироедами. В заключение он призвал все население помогать Советам и Красной Армии.
Над растерзанными телами родных и близких, перед всеми жителями, рыдавшими женщинами и детьми чапаевцы поклялись бить врага, не щадя своих жизней, до полной победы над ним. Под прощальные ружейные залпы похоронили погибших. Многие жители тут же вступили добровольцами в отряд Чапаева. Весть о зверствах мятежных кулаков и казаков разнеслась по всему Поволжью.
Контрреволюционные вооруженные выступления происходили не только в селах, но и в ряде городов Поволжья. Одновременно с эсеро-меньшевистскими восстаниями в Самаре, Нижнем Новгороде и других городах 18 мая вспыхнул мятеж в Саратове. Саратовский губисполком приказал С. И. Загуменному немедленно прибыть с батальоном Саратовского полка для его подавления, что и было выполнено. 18 мая мятеж был подавлен.
Неудачи частей Красной Армии под Уральском и поднимавшаяся волна восстаний городской и сельской буржуазии, организуемых эсерами и меньшевиками, вызвали твердую решимость самых широких слоев трудящихся встать на защиту Советов. В помощь Саратовскому Совету из Москвы прибыл батальон численностью в 600 штыков, из Пензы — отряд в 800 штыков, из Балашова — 380 штыков.
В ряды защитников революции партия посылала лучших коммунистов. В уездах проводились чрезвычайные съезды, решавшие вопросы организации отрядов и непосредственного участия в вооруженной борьбе. Проходивший 12 мая в Николаевске V чрезвычайный уездный съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, узнав об отступлении Саратовской армии и контрреволюционных мятежах, вынес решение: съезд объявить прерванным до ликвидации контрреволюционного восстания в Уральске, а город Николаевск и весь уезд объявить на осадном положении; всю власть передать Военно-революционному комитету, выбранному из состава исполнительного комитета уездного Совета; делегатам съезда разъехаться на места организовывать добровольческие отряды красногвардейцев и самим встать во главе отрядов. Съезд обязал всех лиц, оставшихся на местах, обрабатывать поля добровольцев и мобилизованных для борьбы с контрреволюционным казачеством; послал приветственную телеграмму Владимиру Ильичу Ленину.
Решения съезда Советов Николаевского уезда в значительной степени способствовали массовому вступлению местных добровольцев в Красную Армию.
Создание Красной Армии оставалось одной из важнейших задач Коммунистической партии и Советского правительства. Чтобы сломить сопротивление внутренней контрреволюции и нараставшей иностранной военной интервенции, сил одних добровольцев было недостаточно Встала необходимость создания массовой регулярной армии. 8 апреля 1918 года Совет Народных Комиссаров принял декрет об учреждении военных комиссариатов для учета, подготовки и мобилизации военнообязанных и материальных ресурсов и об учреждении Всероссийского бюро военных комиссаров, вместо которого через год было создано Политуправление РВСР. В том же месяце постановлением ВЦИК введено обязательное военное обучение (всевобуч) с соблюдением классового принципа отбора обучаемых. 29 мая ВЦИК вынес первое постановление о мобилизации в некоторых районах страны, где разгорелась вооруженная борьба с контрреволюцией. В постановлении говорилось, что «переход от добровольческой армии ко всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян повелительно диктуется всем положением страны, как для борьбы за хлеб, так и для отражения обнаглевшей контрреволюции, как внутренней, так и внешней».
Принимались меры по организации войск и для борьбы с оренбургским и уральским казачеством. Образовался Уральско-Оренбургский фронт. Саратовская армия пополнялась людьми и вооружением. Отдельные красногвардейские отряды объединялись в роты, батальоны и полки.
В. И. Чапаев, испытавший всю тяжесть последствий несовершенной организации войск, основу которых составляли отдельные отряды, принял в их объединении живейшее участие. Переход ко всеобщей военной обязанности не означал отказа от приема в Красную Армию добровольцев. В ряды Красной Армии добровольно становились многие тысячи граждан молодой Советской России — прежде всего коммунисты, — желавших с оружием в руках защищать первую в мире власть рабочих и крестьян. Партийная прослойка в добровольческих частях составляла 15–20 процентов, а чаще — четверть всего личного состава. Сохранялась большей частью и выборность командиров подразделений и даже частей. Командирами избирались большевики, преданные революции люди, имевшие опыт участия в войне.
После кулацких и казацких злодеяний в Семеновке и других селах 23 мая В. И. Чапаев был командирован в исполком Николаевского Совета по вопросу формирования нового полка Красной Армии. В селе Любицкое 25 мая он провел совещание с командирами местных отрядов, сделал доклад об уральской операции и причинах ее неудачи. В качестве одной из причин назвал несовершенство организации армии, на конкретных примерах показал всю несостоятельность слабых, разрозненных отрядов, при несогласованности их действий, против сильного, хорошо организованного и умелого противника. Он убедил собравшихся, что при существующей организации и имеющихся силах нельзя рассчитывать на победу, и предложил присутствовавшим командирам объединить отряды, приступить к созданию нового полка Красной Армии.
«Авторитет Чапаева был настолько велик, — написал потом участник этого совещания И. С. Кутяков в своей книге „Боевой путь Чапаева“, — а недостатки существующей организации настолько очевидны, что совещание единогласно приняло предложение Чапаева».
Формирование 2-го Николаевского советского полка шло успешно. В него влились отряды Кутякова, Степанова, Бубенца, Чуркина. Еще 23 мая в село Милорадовка организованно прибыли к Чапаеву добровольцы из села Корнеевка. Некоторые большие села давали взводы и даже роты добровольцев со своими командирами.
В короткое время 2-й Николаевский советский полк был создан. Первым командиром полка стал его организатор Василий Иванович Чапаев.
Командование 1-м Николаевским советским полком принял И. В. Топорков.
Илья Васильевич Топорков — командир красногвардейского отряда, батальона и 1-го Николаевского советского полка.
Командирами батальонов в 1-м полку стали А. Ф. Инюткин, прибывший в Дергачи с отрядом в 400 человек, делегат V съезда Советов Николаевского уезда И. М. Плясунков, навербовавший 200 человек, и П. Ф. Баулин.
Рейды уральских казаков в пределы Николаевского уезда и контрреволюционные восстания в селах продолжались. Один из отрядов Красной гвардии под командованием П. Н. Санталова, находясь в Любицком, 29 мая был окружен белоказаками. Чапаеву с двумя сотнями только что поступивших в его подчинение людей пришлось идти в бой для его освобождения.
1—2 июня полки Топоркова и Чапаева выбили противника из Семеновки и Клинцовки и нанесли ему поражение в Жестянке. Так, с боями, продвигались они, согласно приказу, в юго-восточном направлении, к границе Уральской области. 1-й Николаевский полк 6 июня с боем занял село Балаши, захватил трофеи и спас от казни советских работников. Малочисленный еще 2-й Николаевский полк двигался левее 1-го на деревню Солянка. На марше он разбил наголову крупный отряд противника, потери которого не поддавались учету, отбил 200 лошадей и 300 голов крупного рогатого скота, отобранных у населения казаками. Стоя гарнизонами в Балашах и Солянке — более чем в 100 километрах северо-восточнее станции Алтата, где находились остальные силы армии, полки прикрывали николаевское направление от казаков со стороны Уральска и пополнялись. Во второй половине июня Чапаев был назначен командиром бригады, организованной из 1-го и 2-го Николаевских полков, оставаясь одновременно командиром 2-го Николаевского полка. Комиссаром бригады назначен Я. А. Белолипов.
Проводилось объединение отрядов также в Новоузенском уезде и в Саратове. Из Красной гвардии Новоузенского уезда было сформировано два стрелковых полка Красной Армии. Приказом по Саратовской армии от 31 мая два саратовских батальона и Московский отряд объединены в Московско-Саратовский полк, Пензенский и Балашовский отряды — в Пензенско-Балашовский полк. Тамбовский и другие отряды существенных преобразований не претерпели.
Несмотря на проделанную работу, объединение красногвардейских отрядов в части регулярной Красной Армии, пополнение их личным составом, вооружением и всем необходимым в Саратове и губернии проводились все же без должного размаха и решительности. Значительно лучше обстояло дело в Николаевском и Новоузенском уездах Самарской губернии.
В Саратов, после подавления мятежа, прибыла высшая военная инспекция РККА во главе с Н. И. Подвойским. 25 мая на заседании Саратовского Совета были заслушаны доклады командования армии о неудачно закончившемся походе на Уральск, приняты решения о проведении новой наступательной операции и о смене командования. Новым командующим был назначен бывший полковник, начальник оперативного отдела армии в первом ее походе А. А. Ржевский. По настоянию Н. И. Подвойского руководство боевыми действиями армии передавалось от Саратовского Совета командующему Уральско-Оренбургским фронтом, штаб которого находился в Самаре. В начале июня в штабе Саратовской армии при участии командующего войсками фронта был разработан план наступления на Уральск. Планом предусматривалось одновременное наступление частями Саратовской армии — из района станции Алтата, самарскими отрядами Красной гвардии — из района Бузулука и оренбургскими — из Оренбурга. С отъездом командующего фронтом в Самару связь со штабом фронта прервалась: Самара оказалась захваченной чехословацкими мятежниками.
Чехословацкий мятеж, начавшийся 25 мая, был подготовлен руководителями Антанты. Белочехи захватили Пензу, Самару, Челябинск, Омск. Мятежами были охвачены Поволжье, Урал, Сибирь. В Самаре, Омске и некоторых других городах образовались «правительства». В Самаре еще до подхода частей корпуса был создан «Комитет членов Учредительного собрания» (Комуч), прозванный в народе учредилкой.
Николаевский и Новоузенский уезды оказались между войсками белочехов и уральским казачеством, способными в любое время нанести удары, двигаясь с севера и юга навстречу друг другу, чтобы уничтожить все, что было революционного в том крае. Сведения о происходивших событиях поступали скудные, преимущественно от лиц, бежавших из районов, занятых белочехами. Но командование Саратовской армии (в это время она была подчинена Восточному фронту, образованному 13 июня), несмотря на резкое изменение обстановки и плохую осведомленность о событиях в районе Самары, продолжало вести подготовку частей к наступлению на Уральск, согласно ранее принятому плану. Сведений о силах, группировке войск и намерениях уральских казаков в штабе армии не было. Предполагалось, что казаки могут находиться на границе Уральской области на двух направлениях — в районах Семиглавый Мар и Александров Гай.
Войска Саратовской армии сосредоточивались для наступления в трех районах. Небольшая группа отрядов находилась в Новоузенске, имея задачей овладеть Александров Гаем, в последующем — станицей Сломихинская. Главные силы, предназначавшиеся для наступления в направлении Озинки, Уральск, концентрировались в районе села Дергачи. Третья группа, в которую входили Николаевские полки, занимала села Балаши и Малаховку, с задачей наступать во фланг и тыл противника в направлении на Семиглавый Мар (схема 2).
Схема 2. Второй поход на Уральск (22.VI—15.VII.1918 г.).
Связь Чапаева со штабом армии поддерживалась только конными нарочными и была ненадежна. Высылаемые с донесениями 5—10 всадников или уничтожались казачьей конницей, или возвращались, не выполнив задания. Донесения приходилось высылать не менее чем с двумя взводами конницы, а иной раз и с эскадроном. При этом на всем пути следования происходили стычки с противником.
Наступление на Уральск командование армии связывало с восстановлением железной дороги, которую казаки систематически разрушали на различных участках. Почти месяц потребовался на то, чтобы очистить от противника станцию Озинки и восстановить железнодорожное полотно. Когда же 10 июня станцию заняли армейские части, казаки 19 июня совершили налет в тылу на станцию Алтата и взорвали железнодорожный мост. Срывая таким образом общее наступление, противник в то же время наносил удары по разобщенным частям, в Николаевском и Новоузенском уездах нарушал работу советских органов, терроризировал и грабил население. 5 июня пал Александров Гай, для его освобождения потребовались дополнительные силы. Но и те, не выполнив задачи, отошли на защиту Новоузенска. 7 июня казаки атаковали 1-й Николаевский полк в Палашах, однако понесли поражение и оставили полку большие трофеи. 10 июня противник снова совершил налет на Палаши, потеряв 65 человек убитыми и около 200 ранеными, отступил. 11 июня на хуторе Петров казаки принуждали мужское население вступить в их ряды. Извещенный жителями, Чапаев выслал кавалерию 2-го полка с пулеметами. Противник бежал, бросив 135 голов скота, отнятого у населения.
19 июня до 3 тысяч казачьей конницы проследовало через Семиглавый Мар и хутор Коровин и сосредоточилось в районе хутора Пушкин. С рассвета 20-го числа казаки атаковали 1-й Николаевский полк в Палашах. Завязался ожесточенный бой. Только с помощью 2-го Николаевского полка, ударившего во фланг и тыл противнику, его удалось отбросить и рассеять.
В результате мятежа белочехов и активизации уральских казаков нависла угроза над Новоузенском и Николаевском. 18 июня командование армии объявило уезды на осадном положении, но продолжало заниматься восстановлением железной дороги. Наконец, 21 июня командарм отдал приказ Николаевским полкам овладеть станцией Семиглавый Мар. С исходного положения части выступили каждая своим маршрутом, которые сходились по мере приближения к Семиглавому Мару. С утра 22 июня противник силою до 16 сотен встретил наступавших в районе хутора Коровин и первым пошел в атаку. Однако концентрическими ударами полков и огнем артиллерии казакам был нанесен большой урон. Только высокая маневренность их войска и пересеченность местности спасли их от полного уничтожения. В этот же день Семиглавый Мар был взят. Железная дорога от границы с Уральской областью до Семиглавого Мара оказалась разрушенной.
Дальнейшее наступление армии было приостановлено в связи с приездом представителя Советского правительства Ф. М. Неусыпова, командированного в Уральск для переговоров о мирном урегулировании конфликта. Но контрреволюционные правители Уральска мириться не хотели. Они в звериной злобе убили Ф. М. Неусыпова, а сопровождавших его красноармейцев, после оскорблений и надругательств, отпустили с угрозами и наказом, чтобы красноармейцы расходились по домам, иначе каждого постигнет та же участь.
Телеграммой от 26 июня Реввоенсовет Восточного фронта потребовал отказаться от восстановления железной дороги. Командующий же по-прежнему был занят ею, подписывал сводки об успешном ее ремонте, о том, что войска стойко отбивают налеты противника, нанося ему большие потери. Николаевскую бригаду держал теперь поблизости, а Московско-Саратовский и Новоузенский полки — непосредственно в Семиглавом Маре. Чапаев стоял в селе Меловое, километрах в 25 северо-восточнее Семиглавого Мара. 27 июня он направил в хутор Цыганов, где разбойничала сотня казаков, 50 кавалеристов и стрелковую роту. Красноармейцы отбили у казаков 20 семей местных жителей, которых те угоняли с собой, захватили косяк лошадей, сотню коров и пять сопровождавших их казаков. На помощь казачьей сотне из хутора Красненький выступили конный и пехотный полки с артиллерией. Чапаев тоже не замедлил выслать для поддержки два батальона с орудиями, которые подоспели раньше, чем подошла помощь противнику.
В долине между высотами Большая Ичка и Малая Ичка бой начался артиллерийской дуэлью. Батарея противника выпустила до 200 снарядов. Его конница ударила по флангам чапаевцев. Атака казаков отражалась на одном фланге стрелковой ротой, на другом — кавалеристами. Пехота обеих сторон двинулась навстречу друг другу. Стреляя на ходу, противники сошлись на 400 шагов, готовясь броситься в штыки. Отличились в этом бою артиллеристы: они разбили вражескую батарею, а потом ударили по коннице. Это решило исход боя. Конница бросилась врассыпную, за ней обратилась в бегство и пехота. Противник понес большие потери.
О другом бое командарм Ржевский 1 июля докладывал, что два полка кавалерии и два полка пехоты противника с артиллерией и пулеметами налетели на наши части, стоявшие в Меловом. В результате боя противник, потеряв много убитыми и ранеными, бежал, бросив разбитое орудие, транспорт, канцелярию штаба полка с печатями и перепиской, табун лошадей и гурт рогатого скота.
В ночь на 28 июня казаки силой трех конных и одного пехотного полков при поддержке артиллерии и бронепоезда внезапно обрушились на гарнизон в Семиглавом Маре. Нападавшие верили в успех, действовали дерзко, выкрикивали контрреволюционные лозунги. Некоторой части их удалось ворваться в центр Семиглавого Мара. Возникли рукопашные схватки. Но и на этот раз одержать верх противнику не удалось. Оставив до 400 человек убитыми, среди которых оказался и казачий полковник, и бросив до трехсот лошадей, казаки отступили. После этого боя в обращении к бойцам командование армии писало: «…Мы с каждым днем становимся устойчивее и видим, что Николаевские полки-храбрецы по своим боевым задачам встретили мужественных и стойких союзников москвичей, саратовцев, новоузенцев».
Люди воевали самоотверженно. По ходатайству командарма Саратовская армия с 20 июня 1918 года стала именоваться Особой. Но не от рядовых бойцов и командиров зависело положение дел. Значительных перемен в действиях армии от изменения ее названия тоже не произошло. Командарм, объясняя причину пассивности армии, 3 июля докладывал командующему войсками Восточного фронта, что задержка продвижения на Уральск происходит вследствие необходимости восстанавливать железную дорогу. При крайне напряженной работе, докладывал он, восстановлено около 60 верст до станции Семиглавый Мар и далее 8 верст в сторону Шипова.
Наступление все же пришлось организовать. Прибыв со штабом в Семиглавый Мар, командующий вызвал командиров частей и 3 июля отдал приказ на наступление. Николаевской бригаде предстояло наступать из занимаемого района (с. Меловое) в общем направлении на станцию Деркул, минуя Шипово; Московско-Саратовскому и Новоузенскому полкам — при поддержке артиллерии бронепоезда овладеть высотой Ичка, обеспечить этим правый фланг и тыл Николаевской бригады. Пензенский полк с комендантской ротой и бронепоездом оставлялись в Семиглавом Маре на прикрытие штаба, отдела снабжения и артиллерийского парка; Тамбовский отряд — на прикрытие второй базы в Озинках.
Наступление в начале операции фактически возлагалось только на Николаевскую бригаду. Московско-Саратовскому и Новоузенскому полкам отводилась роль обеспечения наступления в тылу и на фланге Николаевской бригады. Остальные немногие части и подразделения использовались на охране. Рассчитывать на успех наступления с такими силами достаточных оснований не имелось. Так оно впоследствии и получилось.
В 4 часа 5 июля войска армии перешли в наступление. С боями овладели хуторами Цыганов, Красненький, Торопов, высотами Большая Ичка и Малая Ичка. В районе поселка Ермошкино Николаевская бригада отбросила пехотный и конный полки противника с артиллерией, поддерживаемые огнем бронепоезда. Утром 7 июля бригада занимала 1-м полком Ермошкино, 2-й полк находился в 4 километрах северо-западнее форпоста Зеленый и станции Деркул. Чапаев докладывал командарму, что в Зеленом и на станции находятся полки, выбитые из Ермошкина, туда же отошел полк из Шипова. Четвертый по счету полк противника, отошедший в результате боя за хутор Цыганов, находился на фланге в направлении на Таловое. Атаковать силами одного полка, оставив второй на обеспечении своего левого фланга и тыла, Чапаев не решился.
С подходом других частей Николаевская бригада вступила в бой за форпост Зеленый. Мост через реку Деркул оказался взорванным. Под огнем пулеметов и артиллерии вражеского бронепоезда переправиться и занять форпост удалось лишь к вечеру.
С утра следующего дня наступление продолжалось вдоль линии железной дороги. Через несколько часов пути невыносимая жара и пыль сильно ослабили движение. Люди выходили из строя. Расслабленные бойцы медленно брели, опираясь на винтовки. На обстрел со стороны встречавшихся на пути казачьих разъездов не обращали внимания. Слабые атаки казачьих сотен отбивались пулеметным огнем и артиллерией.
В 3 километрах западнее станции Переметное, на правом фланге двигавшихся войск, из высоких хлебов неожиданно поднялась пехота противника и энергично пошла в атаку на бригаду. Сразу же были потеснены разморенные бойцы правофлангового полка. Завязался сильный огневой бой. Открыла интенсивный огонь прямой наводкой артиллерийская батарея противника. Полки Чапаева, встреченные организованным огнем с подготовленной позиции, уже готовы были залечь. Такие моменты в наступлении всегда неприятны для командиров, а иногда и губительны для войск. Нужен был немедленный толчок, чтобы части бросились вперед. И толчок был дан вовремя. С обнаженной шашкой скакал вдоль фронта Чапаев с криком: «Вперед!». Бойцы и командиры, хорошо знавшие Чапаева и верившие в него и так нуждавшиеся в этот момент в ободряющем слове, придающем мгновенную решимость, дружно, с криком «ура!» устремились в атаку. Неприятель усилил огонь, но это уже не остановило атакующих. Не чувствуя больше усталости, ворвались они в его окопы. Пехота противника бежала, бросив вещевые мешки, винтовки и даже сапоги. Преследование продолжалось до станции Переметное, где оказала сопротивление спешившаяся казачья конница, но и оно вскоре было сломлено. Переметное было взято. Противник понес большие потери.
Впереди оставался Уральск. Командование Особой армии оценивало противника морально подавленным, дела его расстроенными. Войска нацеливались на решительный бой за город. Большинство командиров и бойцов не сомневалось в успехе. Общее настроение было приподнятое. Велись шутливые разговоры о том, кто на какой улице будет размещаться. Не разделял такого настроения Василий Иванович, предвидя большие трудности.
Армия пошла на Уральск. В авангарде находилась бригада Чапаева. За ней следовали Новоузенский и Московско-Саратовский стрелковые полки. Выбив две сотни казаков из хутора Халилов, Чапаев продолжал движение. При подходе к озеру Камышково повернул бригаду на северо-восток и повел наступление против выдвигавшейся пехоты противника силой до 1000 штыков. С боем противник отходил к Уральску. Новоузенцы продолжали движение на хутор Ревунский, пока не были остановлены организованной обороной противника. С наступлением ночи части остановились в 5—10 километрах от Уральска. В 5 километрах южнее линии железной дороги остановился 2-й Николаевский полк, правее него 1-й, затем Новоузенский. В тылу встал Московско-Саратовский полк.
Казачье «войсковое правительство» готовилось к защите Уральска энергично. Мобилизовало все свои силы, пополнило армию добровольцами из молодежи и людей старших возрастов. Обратилось за помощью к самарским учредиловцам и получило через них от белочехов партию тяжелых пулеметов, большое количество боеприпасов и броневики. Брать Уральск было непросто еще и потому, что подступы к нему неудобны. С севера путь в город преграждают реки Деркул и Чаган, с запада — Чаган, с юга и юго-востока — река Урал. Казачье командование, уверенное в успехе, оборону предусматривало активную, с сильными контратаками и переходом в наступление. С этой целью река Чаган была оставлена позади позиций, отступление исключалось. На флангах в районе 10–12 километров северо-западнее Уральска и в районе форпоста Круглоозерный, в 19–18 километрах южнее Уральска, сосредоточивалась конница.
Командарм Ржевский отдал приказ Николаевской бригаде взять Уральск, Новоузенскому полку обеспечить правый фланг бригады с юга, Московско-Саратовскому полку — прикрыть тыл и охранять обозы. Когда бригада перешла в наступление, оборонявшиеся встретили ее огнем пулеметов. Особенно метким и губительным был огонь, который вели офицеры. Сразу появились раненые и убитые. Почувствовалась стойкость противника, его намерение дать решительный бой. Артиллерия бронепоезда била по левому флангу 2-го полка. Наступление развивалось медленно. Отходя, казаки оставляли на флангах пулеметы, которые сильным косоприцельным и фланговым огнем прижимали цепи наступавших к земле.
Бригаде удалось продвинуться на 2 километра. Намереваясь поднять полки в очередную атаку, Чапаев послал связного к соседу с просьбой не отставать и ликвидировать образовавшийся разрыв между бригадой и Новоузенским полком. Через час новоузенцы дружно перешли в атаку. Противостоявшие им казаки дрогнули и отступили. Но в разрыв между новоузенцами и бригадой не замедлила ударить казачья конница со стороны форпоста Круглоозерный.
Новоузенский полк с боем стал отходить, а бригаде пришлось отбиваться от казачьей конницы — с тыла и и от перешедшей в контратаку пехоты — с фронта. В бой против конницы был брошен последний резерв бригады — конная разведка полков и пулеметные тачанки. Атака конницы была отбита, но и полки под натиском противника отошли в исходное положение.
Всю ночь противник вел огонь и демонстрировал атаки. С рассветом атаковал конницей с юга обозы в районе хутора Халилов. Обозы защищались четырьмя ротами, выделенными от полков, ранеными красноармейцами и самими обозниками. Атака была отбита прибывшими на помощь броневиками. Во время налета погибло около ста человек. Такие же потери понес и противник. С началом действий казачьей конницы в тылу управление армии перешло в район обозов.
В полдень по приказу командующего части перешли в наступление в том же порядке. Начался упорный огневой бой. До конца дня удалось продвинуться вперед до 3 километров. Левофланговый полк бригады Чапаева вышел к реке Чаган. Но под вечер противник при поддержке броневика и артиллерийского огня с бронепоезда снова заставил полк отойти.
Силы частей за неделю боев заметно убавились, запасы истощились, подвоза за все время не было. Красноармейцы воевали голодные. Командарм приказал держаться на занятых позициях до прихода транспорта. Но противник перешел в атаку и отбросил части бригады в прежнее их положение.
Сил двух ослабленных полков бригады для преодоления обороны противника и средств борьбы с его пулеметами было явно недостаточно, а сильная казачья конница парализовала действия наступающих и их тылы.
Армия оказалась в тяжелом положении. Измученные боями красноармейцы уже двое суток питались колосьями ржи. В войсках росло недовольство. Надежды на подвоз боеприпасов и продовольствия уже не было. К тому же командование, и раньше проявлявшее пассивность, теперь вовсе бездействовало.
Обеспокоенные создавшимся положением, командиры прибыли в штаб бригады. Из докладов заместителя начальника штаба армии, возглавлявшего полевое управление, и командиров частей выяснилось катастрофическое положение войск, при котором пришлось думать не о наступлении, а о том, как избежать нависшей над армией угрозы полного ее уничтожения. В итоге совещания пришли окончательно к выводу о необходимости отступать. Возглавить управление войсками при отступлении доверили Чапаеву. Тут же на совещании был выработан план отхода, который немедленно начали приводить в исполнение.
В ночь на 13 июля бесшумно снялись с позиций. В окопах оставалась спешившаяся конная разведка полков, продолжавшая вести ружейно-пулеметный огонь. Некоторые участки железной дороги Чапаев приказал заминировать. В полночь чапаевские полки снимались последними, оставив на позициях от каждого полка по роте. До отхода полков артиллерия вела редкий, беспокоящий огонь по противнику, давая понять, что войска стоят на месте, и тем притупляя его бдительность. Оставленное прикрытие вело перестрелку до рассвета, после чего снялось и выступило вслед за ушедшими, частями на Переметное.
В авангарде отходивших частей шел Московско-Саратовский полк, в арьергарде — полки Чапаева. Всю ночь безостановочно двигались войска, отрываясь все дальше от противника. Остановившись утром на привал, бойцы свалились с ног и тут же заснули, не получив даже куска хлеба.
Обнаружив отступление, командование противника направило для преследования конницу, бронемашину и бронепоезд. Когда войска готовились к движению после привала, охранение бригады Чапаева заметило бронемашину, идущую полным ходом со стороны противника. Артиллерийская батарея изготовилась и открыла огонь, но он был не точен. Броневик, маневрируя, приближался и, выскочив на дистанцию действительного огня, стал безжалостно расстреливать людей из пулемета. Обозы понеслись вперед. Произошло замешательство и в рядах частей, готовых последовать примеру обозников. Появление выехавшего вперед Чапаева, наблюдавшего за действиями машины и батареи, возымело действие. Неразбериха была прекращена. Бойцы успокоились и быстро стали занимать места в боевых порядках. Батарейцы, видя, что они не оставлены пехотой, спокойнее и точнее повели огонь, пока один из снарядов не угодил в машину, и она замерла на месте. Плененный экипаж машины показал, что у разъезда Ростошский подорвался их бронепоезд.
Через некоторое время после того, как было покончено с бронемашиной, показалась казачья конница. Ее полки развернулись и, сверкая обнаженными клинками, пошли в атаку на шедшую в арьергарде бригаду Чапаева. Не рассыпаясь широко, части приняли боевой порядок почти вкруговую. Подпустив конницу на дальность действительного огня, по команде командиров батареи открыли беглый огонь картечью, сметавшей всадников. Буквально косили скакавших конников из пулеметов, большой урон врагу наносили все бойцы. Каждый знал, что все решается минутами. Не отбить атаку, а тем более дрогнуть перед конницей означало верную гибель. И противник не выдержал губительного огня — отхлынул, понеся большие потери, рассыпался по степи. Организованность и стойкость бригады Чапаева передались и другим частям. В них тоже был установлен твердый порядок, и войска за все время отступления отходили организованно, без паники.
Конница противника, оцепив отступавшие войска, весь день продолжала их обстреливать, но бросаться в атаку больше не решалась. Во время одной из ожесточенных перестрелок на рубеже Цыганов — Асерчево (между станциями Деркул и Шипово) был смертельно ранен командир 1-го Николаевского советского полка И. В. Топорков. В командование полком вступил И. М. Плясунков. К вечеру армия достигла станции Шипово и остановилась на ночь в том же порядке, как двигалась. Беспрерывный суточный марш, равный 75 километрам, был совершен голодными людьми под огнем противника с колоссальным напряжением моральных и физических сил. Усталость испытывал и противник и не предпринимал никаких действий, поэтому ночь прошла спокойно.
Утром бойцы были подняты огнем противника. Был отдан приказ продолжать движение, но около четвертой части личного состава стрелковых полков не могли двигаться из-за чрезмерной усталости, многие бойцы натерли ноги. До полудня размещали больных и обессиленных солдат на подводы в обозах. Движение продолжалось чрезвычайно медленно. При подходе к Семиглавому Мару казаки навязали красным еще один бой, заняв удобные позиции. С севера был атакован Московско-Саратовский стрелковый полк, с юга — Новоузенский. Артиллерия противника била по обозам, подводы которых метались от Московско-Саратовского полка к бригаде Чапаева и обратно. От артиллерийского огня гибли люди, находившиеся в обозах. Противник намеревался разбить изнуренные голодом и походами части, но это ему не удалось. Войска напрягали все силы, чтобы пробиться в Семиглавый Мар. Красноармейцы экономили последние патроны и отражали атаки только организованным огнем. Бой проходил в 6—10 километрах от Семиглавого Мара и длился всю ночь. Утром оттуда пришел на помощь Пензенский полк. С его появлением в тылу противника казаки отошли на фланги и дали возможность продолжать движение. В первой половине дня 15 июля главные силы армии вошли в Семиглавый Мар. Бригада Чапаева остановилась на их прикрытие с юго-востока. Воины, наконец, получили горячую пищу, отдых и боеприпасы.
Противник продолжал распространяться на запад. Опасаясь быть отрезанным от Саратова, командарм приказал Московско-Саратовскому и Новоузенскому полкам в 16 часов 15 июля выступить из Семиглавого Мара и занять Озинки. Через сутки под прикрытием Николаевской бригады с севера до Синих гор и пензенцев с юга из Семиглавого Мара убыли последние поезда. Выполнив задачу сопровождения, 1-й полк Николаевской бригады согласно приказу командарма направился в деревню Столяры, 2-й — в Самовольное.
Второй поход на Уральск был окончен. Основной причиной неудач наступательных операций явилась слабая мобилизация сил и средств для их проведения. Противник же использовал все возможности. Расчеты на то, что со взятием казачьей столицы Уральска красными будет одержана победа над контрреволюционным казачеством, были необоснованны. Падение Уральска, находящегося в северной части области, ничего не меняло: у противника все равно оставались территория, людские и материальные резервы, войско и непримиримая ненависть к Советам со стороны казаков. Необоснованность этих расчетов была подтверждена дальнейшей ожесточенной и длительной вооруженной борьбой.
Армейские планы операций по овладению Уральском, поставленные полностью в зависимость от использования железной дороги, были нереальны. На нее можно было рассчитывать в районе боевых действий при наличии сплошной линии фронта и полной изоляции от противника, но таких условий не было. В первом походе для удержания дороги под своим контролем командование вынуждено было оставить большую часть своих сил и крайне ослабить наступавшие отряды. Распылив силы, оно не удержало дорогу и не могло взять Уральска. Во второй операции командование уже по опыту знало, что противник, располагая большими возможностями своей конницы, воспользоваться железной дорогой не даст. Однако и на этот раз, не удерживая ее за собой совершенно, снова поставило снабжение армии в полную зависимость от железнодорожного пути. В результате армия вторично оказалась в бедственном положении.
Действия командований как первого, так и второго составов были безынициативны и нерешительны. Тактика же уральского войскового командования была правильной, рассчитанной на отрыв малоподвижных частей Саратовской (Особой) армии от базы, путем преднамеренных отходов, а затем на их изоляцию и поражение. Широко использовались при этом возможности конницы.
Наступление частями армии велось прямолинейно с затратами больших усилий при каждом столкновении с противником. Чапаев же использовал маневр.
Плохо велась армейская разведка. Командование пользовалось скудными и запоздалыми сведениями. Самолеты и броневики, как наиболее эффективные и малоуязвимые в тех условиях средства разведки и борьбы с конницей противника, почти не использовались.
Несмотря на трудности, части армии сражались с врагом самоотверженно. Наибольшую боеспособность проявили Николаевские полки. Они бессменно находились в авангарде при наступлении и вели тяжелые арьергардные бои, прикрывая отход армии.
Глубокое понимание обстановки и знание тактики показал В. И. Чапаев. Как командир, он впервые вел бои против сильного и опытного противника. При этом он проявил незаурядные способности и высокие командирские качества. В боях за Уральск полки бригады и их командир приобрели опыт борьбы против белогвардейцев и интервентов.