«История — это склад костей», — говорит Робер Арган в «Дурных пастырях» Мирбо, имея в виду, что история слагается из пыток, костров и побоищ.

Поистине многовековой путь человечества во всю ширину вымощен напластованиями костей. Окрыленным шагом спешат во главе процессии жизнь и надежда, эта светозарная пара, оставляя позади прах, кости и могилы, в которых зарыты племена и поколения, войска и народы. А новые пути, обтекая сегодняшние могильные холмы, проходят по холмам старым. Мы живем на древних кладбищах, сеем на них хлеб и строим на истлевших костях свои дома.

Земля, вращаясь вокруг солнца, несет на себе всевозможную жизнь, хороводы цветов, мириады живых существ, башни и трубы городов, все, что тянется к свету и нуждается в тепле, все, что охвачено страстью и движением: столько жизни! И в этом же вечном коловращении — все, что на ней угасло и умерло со времени появления жизни: столько костей! Великая вдова поколений, погребенных в могилах под памятниками, в морях и лесах, вдова великая и вечная. Она всегда присутствует на всех похоронах и погребает всех, немая могильщица, садовница и наследница. Она — просторная колыбель и одновременно — гроб, кладбище и сад, единый дом всей живой плоти и мертвых костей.

Человек обречен жить среди останков — в хранилище костей, накопленных историей и землей. Это не очень приятная мысль, но, раз уж другой возможности нет, то человеку (который по своей сути практичен) ничего не остается, как в этом хранилище костей устроиться по возможности удобно.

Потом оказалось, что человек наилучшим местом обитания для себя считает фабрику. Так, во всяком случае, подсказывает ему его индустриальная смекалка и предприимчивость.

Довелось мне на днях прочитать в газете заметку одного путешественника, побывавшего в Аррасе, где во время мировой войны шли ожесточенные бои. Он пишет, что на маленьком участке около Нотр-Дам де Лоретт пало двести тысяч человек с французской стороны, достаточно большой процент от тех многих миллионов, которые вымостили последний отрезок европейской истории своими костями. А одновременно я прочитал сообщение о том, что на территории, где проходил итальянский фронт, обнаружили большое количество мешков, наполненных извлеченными из братских могил костями павших воинов, превосходных мешков с костями, хоть и воинскими, но не будем забывать, что и человеческими, мешков с костями, приготовленными для промышленного использования. Поскольку людскому разуму не удалось до сих пор изобрести способ, которым из солдатских костей можно было бы промышленным способом снова изготавливать людей, причем именно солдат, то думаю, что кости были предназначены для переработки на искусственные удобрения. Это звучит, может быть, невероятно, но, в конце концов, вполне соответствует практическим склонностям человека. Где-то земля нашпигована железом или углем, а где-то солдатскими костями. И тот, кто споткнулся о человеческие останки, споткнулся о золото, если он, конечно, умеет из костей сделать искусственные удобрения, а следовательно, и золото.

Вспомним книгу пророка Иезекииля, главу 37, о воскресении плоти: «Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: кости сухие, слушайте слово Господне! Так говорит Господь Бог костям сим: вот Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь. Я изрек пророчество, как поведено было мне, и, когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух,— и они ожили, и стали на ноги свои — весьма великое полчище...»

Ну так вот, когда костям убиенных рабов божьих придет срок восстать из земли, чтобы одеться плотью, то воскрешенные толпы не продолжат битву, в которой застигла их смерть, и не вернутся домой работать и творить мир, и не отправятся на последний суд в долину Иосафата, да там для такого количества убитых не хватило бы и места. Не будет им это дозволено, и не будет дозволено даже пророку сказать в своем пророчестве больше, чем это необходимо для того, чтобы без значительных финансовых затрат они выступили из земли. Человеческая предприимчивость и предпринимательство остановят руку пророка и его уста раньше, чем на этих костях нарастет плоть, и раньше, чем в них войдет дух. Они будут упакованы в мешки и переработаны на удобрение.

Потому что хотя убитый и отдал свою плоть и кровь, но кости его до сих пор еще не были использованы.