По ночам ему не спалось. Он тяжело ворочался, кашлял. В пять был уже на ногах. Тихо ступая, чтобы не разбудить Полю, выходил из дома и шагал по снегу к литейному цеху. Недавно по его чертежам поставили литейную печь — готовить части для огненной машины. Среди множества других отливали и главнейшие — цилиндры.

Отливка цилиндров доставляла Ползунову больше всего хлопот. Никогда прежде в Барнауле, да и во всей России, таких отливок не делали. У Ползунова не было ни подходящих инструментов, ни чертежей. Он искал подобия. Цилиндры напоминали пушечные стволы. Цилиндры — пушки, поршни — ядра. Пушки мастерски лили на его родном Урале.

Он каждодневно наблюдал за отливкой.

Вот и сейчас он подошёл к литейной яме, отрытой недалеко от печи. В яме стояла глиняная форма. Он присел на корточки, чтобы получше разглядеть её. Всё по чертежам. Два мужика сыпали землю в зазор между формой и ямой.

— Утрамбуйте покрепче землю! — приказал им Ползунов. — А вот здесь прокопайте литейную канавку.

По литейной канавке жидкий металл направляли от печи к форме.

— Отливку цилиндров без меня не начинать, — сказал он. — Всё приготовите и позовёте меня.

В этот момент к литейной подошёл человек в тяжёлой медвежьей дохе. Это был Иоганн Любке, бывший пастор Барнаула.

Только теперь Ползунов вспомнил, что обещал ему показать постройку машины. Они поздоровались.

— Вот видите, — сказал Ползунов. — Для отливки частей огненной машины пришлось ставить печь. Сегодня, когда начнут лить цилиндры, мы ещё вернёмся сюда.

— А разве ваши ученики или подчинённые не могут сами проследить за работой?

— Ученики малолетни, — отвечал Ползунов, — а настоящих художников, знающих медное искусство, литейщиков да паяльщиков по пустоте здешних мест в моём распоряжении нет. Вот и тружусь с мастеровыми да простыми мужиками. Приспосабливаю готовые заводские машины для своего дела, а иные готовлю заново. Сейчас как раз и пойдём к токарной машине.

— А начальство вам помогает? — спросил Любке.

— У Порошина и Христиани и без меня дел по горло. Да и помочь они могут только по хозяйственной части — дать людей или материалы. А вся огненная машина на мне. Всякая механическая часть после отлива, — говорил он, — требует токарной работы на водяных колёсах. Здесь, в Барнауле, токарных вододействующих станков никогда не строили. Но в Екатеринбурге их было предостаточно, и в делании их там немало преуспели. Вот я и построил токарный станок наподобие екатеринбургского для расточки различных членов своей огненной машины.

— Сколько же сил вы тратите, если для построения своей машины вам приходится строить другие, новые машины!

— Ещё бы! — воскликнул Ползунов. — Но прибавьте к этому, что мои подручные и ученики выбраны мною не по познаниям, а по склонности и в глаза не видели вододействующего токарного станка. Устройство же огненной машины сокрыто от них туманом невежества. Всё надо объяснить да показать!

Немало пришлось помотаться Любке в тот день. Любопытство обошлось бывшему пастору дорого — он едва держался на ногах. Помогать приходилось во всём. На токарном станке растачивали тяжёлые паровые трубы — Ползунов начал работу сам, а его помощники только глядели. Любке вместе с Ползуновым укреплял трубы на токарном станке, ставил резцы.

Потом они отправились к жестянщикам. Жестянщики разбивали молотами болванки меди, превращая их в толстые листы. После этого отбивали листы, придавали им форму котла. Ползунов потрогал рукой кромку листа. Взял в руки зубило, молоток и начал выравнивать лист.

— Вот так, — говорил он. — Пока край не будет ровным.

От жестянщиков Ползунов повёл Любке к громадному строению, где должна была разместиться огненная машина.

— В этом доме, — объяснял Ползунов, окидывая хозяйским взглядом трёхэтажный сруб, — мы купно соединим все члены огненной машины. А когда поставим, потребуется время, чтобы навыкнуть к её действию, научиться ею управлять.

Ползунов прыгал с бревна на бревно, заглядывал в каждый угол строительства.

Только к вечеру они вернулись к литейной печи. Возле неё стоял тяжёлый чад расплавленного металла.

— Все пропорции металлов соблюдены? — спросил Ползунов пожилого литейщика.

— Так точно, ваше благородие, — отвечал тот и, поглядев на него, ахнул: — Что с вами, ваше благородие?

Приступ удушливого кашля охватил Ползунова. Он приложил к губам платок, на котором тотчас выступили кровавые пятна.

— Да вы сядьте, ваше благородие, — говорил перепуганный литейщик. — И не извольте беспокоиться, всё справно сделаем. В аккурат по вашим чертежам.

— Полно, Иван Иванович, пойдёмте отсюда, — говорил Любке.

Он взял Ползунова за руку и повёл к дому. Кашель прошёл, но Ползунов ещё тяжело дышал. На худых щеках появился розовый румянец.

Дома за столом, кроме Ползунова, Поли и Любке, сидел ещё Дмитрий Левзин, ученик Ползунова. Он проводил у них все вечера — после ужина они вместе с Ползуновым корпели над чертежами модели огненной машины.

— Я нынче наблюдал за неусыпным попечением, которое проявляет ваш супруг в отношении своего детища, — говорил Любке Поле. — И подивился его искреннему рвению.

— Как бы это неусыпное попечение не довело его до худого, — сказала Поленька. — Я его каждый день христом богом молю пойти к лекарю, а всё без толку…

— Ну будет тебе жаловаться, — оборвал Ползунов. — Нашла о чём заводить разговор. Давай-ка лучше, Левзин, расскажи нам о модели — изрядно ли ты за сегодня преуспел?

После ужина бывший пастор почувствовал, что его силы на исходе. Он встал и раскланялся.

— Может быть, посидите с нами, поглядите чертежи модели? — предложил Ползунов.

— Нет, нет, — отвечал Любке, — я слишком устал и должен нынче вечером написать несколько писем.

В письме, которое Любке написал в тот вечер своему другу, он сообщал вот что:

«Я наиболее имею здесь знакомство с горным механиком, Иваном Ползуновым, мужем, делающим истинную честь своему отечеству. Он строит огненную машину, совсем отличную от аглицкой. Сия машина будет приводить в действие мехи или цилиндры посредством огня. Какая же от того последует выгода! Если потребует надобность, Россия будет строить заводы на высоких горах и в самых даже шахтах. От его огненной машины будут действовать 15 печей».