Пробегая по четвёртому классу, Лариса вдруг услышала посвистывание — фью, фью, фью. Так обычно люди подзывают к себе собак. Голос шёл откуда-то снизу, будто посвистывал чемодан или узел, стоящий на полу. Но вот несколько узлов и чемоданов зашевелились, как живые, и из-под нижней полки показались две незнакомые голые пятки, потом две штанины и вот уже вылез весь мальчишка.

— Что ты делаешь? — окликнула его Лариса.

— Собаку ищу.

— Какую?

— Во! — мальчишка показал выше головы, — большущую!

— А тогда зачем под полку лезешь?

— А может, она свернулась и спит. Богатырь называется.

— Богатырь? — обрадовалась Лариса. — А ты её откуда знаешь?

— А я не знаю. Тут какие-то искали и я ищу. Что мне, трудно?

— А где они?

— Кто?

— «Какие-то».

— Там, — мальчишка махнул в сторону кормы, подтянул штаны и опять полез под нижнюю полку.

Лариса побежала к корме.

Темнота за бортом густела. Вода уже казалась совсем чёрной. Тем наряднее и ярче стали золотые дорожки от пароходных огней. Они были очень чуткими, дрожащими, эти дорожки, как живые, волновались, шевелились, двигались.

— Я не могу задерживать пароход. У нас расписание, его нельзя нарушать. У тебя в школе тоже расписание, ты его нарушаешь?

Густой мужской голос рокотал над Волгой. Это был капитанский голос. И, казалось, золотые дорожки дрожат в испуге именно от этого голоса, потому что он сердитый.

А рядом с ним бился взволнованный мальчишеский:

— Я понимаю, товарищ капитан, что у вас расписание. Но сейчас исключительный случай.

Золотые дорожки волновались всё сильнее. Они быстрыми, юркими змейками извивались по воде, подползая к самому борту, даже стукаясь об него. Наверно, они были очень любопытными, и им ужасно хотелось залезть на пароход, посмотреть, что там делается. А пока они только слышали голоса.

Вот к мужскому и мальчишескому присоединился девчоночий:

— Товарищ капитан, дело не только в том, чтобы найти собаку. Дело в справедливости. Понимаете, человек правду говорит, а думают, что врёт. А он честный. Надо доказать.

И снова над водой заволновался мальчишеский голос:

— Как же вы можете отправить пароход, если такая несправедливость?!

Капитан, конечно, понимал, что нельзя отправлять пароход, если такая несправедливость. Но расписание нарушать он тоже не имел права.

— Хорошо, помогу вам, — сказал он, не улыбаясь, — как имя, отчество и фамилия того человека, которого вы ищете?

Наступила тишина.

— Н-не знаем…

— Внук его — Щука, Щукин.

— А разве вы внука ищете?

— Нет, на что нам внук.

— А может быть, дед тоже Щукин? — размышлял капитан. — Он отец его отца?

— Мамы.

— Тогда у него другая фамилия. Что же мне с вами делать? — совсем рассердился капитан.

Ребята приуныли.

— Товарищ капитан, а Щука тоже, наверно, здесь, он провожает деда.

— Вот как? Тогда дело проще. Идите все, — капитан на мгновенье задумался, — ну хотя бы к пароходному книжному киоску. Видели рядом со сходнями киоск?

Ребята закивали.

— Идите и ждите около него. Сейчас отыщется ваш Богатырь и… попробуем восстановить справедливость.

Широким капитанским шагом капитан пошёл куда-то. Глаза у него хмурые, суровые, и ребята постеснялись спросить, зачем им идти к киоску, но сейчас же пошли, а это было в ту же сторону, куда зашагал капитан.

Мальчишка с кляксами и мальчишка без клякс, которые бегали по пароходу неразлучной парой, на верхней палубе вдруг увидели Щукиного отца. Но тот даже не пожелал с ними разговаривать. Тогда они показали его Рыбалычу, а сами помчались дальше искать дедушку с Богатырём.

— Почему это я должен верить каждому встречному и поперечному? — возмущённо говорил Щукин отец, размахивая портфелем.

— А почему бы это, голубушка моя, не верить? Кто вам дал право — людям не верить? — не менее возмущённо отвечал ему вопросом на вопрос Рыбалыч. — Вы бы хоть задумались, почему волнуются столько ребят? Проверили бы факты или пообещали проверить, когда вернётесь, если вам сейчас некогда, голубушка моя.

Щукин отец повысил голос:

— Да они своего дружка-приятеля выгораживают! Натворил что-нибудь, а свалили на моего сынишку, который постоять за себя не умеет.

В это самое время мимо них широким шагом прошёл капитан, а за капитаном стайка ребят.

Капитан поднялся куда-то выше, а ребята вдруг остановились.

— Дружка-приятеля? — удивился Лёвка, услышав последнюю фразу. — Да мы его первый раз увидели. Мы даже не знаем, как его зовут.

Действительно, никто не знал, как зовут мальчишку в кляксах.

— Хорошо, — с раздражением сказал Щукин папа, — после командировки я разберусь, в чём дело, если будет время, конечно.

Вдруг вверху что-то громко затрещало, и неожиданно во весь голос заговорил пароходный радиоузел:

«Внимание! Внимание!»

Все, конечно, сразу обратили внимание.

«Пассажира с чёрной собакой по кличке „Богатырь“, а также провожающего Константина Щукина — внука этого пассажира, немедленно просим подойти к книжному киоску, который расположен при входе на пароход. Внимание! Внимание!..»

Объявление повторили три раза, чтобы все-все, кто был на пароходе, слышали его. Ребята моментально всё поняли. Как здорово придумал товарищ капитан. Какой он, оказывается, хороший, а на вид хмурый, суровый, не улыбнётся. Ну и что? Зачем зря улыбаться? Ведь он капитан, он командир судна. Спасибо ему.

Через минуту у киоска собрались все: и Лёвка, и Лида, и Степан с Катюшкой, и Лариса, и Берёза, и мальчишка с кляксами, и мальчишка без клякс. Туда же направился Рыбалыч и ужасно недовольный Щукин отец. Ребята вертели головами в разные стороны. И вот, наконец, все увидели дедушку с Богатырём в руках. Он выходил из двери третьего класса.

— Здравствуйте, — кинулся к нему со всех ног Лёвка, — а мы вас ищем давно.

Вот к ребятам подошёл и капитан. Глаза его улыбались.

…А через несколько минут «Инженер Пташников» попрощался с пристанью. Капитан стоял на своём завидном для каждого мальчишки капитанском мостике и улыбался во всё лицо. И, видя эту улыбку, ребята, которые теперь уже были на пристани, почувствовали, что у них появился новый большой, настоящий друг.