Книжка у Борьки в руках. Вот она. Побежал, свернул в переулок, потом в другой. Вон уже крыша Лёвкиного дома виднеется. Ещё промчаться через дорогу, ещё по лестнице вниз, ещё свернуть разочек, и вот он, Лёвкин огород. Можно через забор лезть. Там ждут его не дождутся в бурьяне.
«Нет, туда я не пойду, — думает Борька. — Попробуй пойди, там книжку на четыре части разорвут. Лёвка будет тянуть к себе, Стёпка к себе, Калитка к себе, а я тоже из рук её не выпущу. Ведь любому хочется поскорее человеком стать. Я не такой дурак, понимаю, что к чему. Пускай ждут-дожидаются. А я сейчас найду укромное местечко и один быстренько басню выучу. Вот залезу сюда под лестницу, а отсюда уже нормальным вылезу, как все люди».
И полез. А лестница старая, тут и там доски прогнили, повалились. Труха сыплется. Много потрудилась на своём веку эта старушка. Устала стоять. Скрипят и болят её суставы. Перила туда-сюда шатаются. Пора на покой. Скоро здесь мост будет, огромный, железобетонный. По его широкой крепкой спине машины будут ездить.
А пока скри-ип, скри-ип, скри-ип тихонько стонет лестница, будто жалуется прохожим. С одной стороны от лестницы дорога, с другой — забор. А между нею и забором — бурьян по пояс взрослому. Борька прыг в этот бурьян, присел на корточки, пригнул футбольный мяч, огляделся. Зелено вокруг. Ой, крапива кусается, цапнула за шею. Отодвинулся в сторону, ой-ой-ой, теперь за руку. Цап да цап!
Полез напролом. Долез до такого места, куда крапива не достаёт. Пыльно, грязно и опять чихать хочется, как под «Зелёным кузнечиком». Прислонился спиной к столбу — толстой лестничной ноге. Приподнял очки на бывший лоб, стал книжку листать.
Топ-топ-топ, забарабанило что-то над головой. Сверху труха посыпалась. Это по лестнице пробежал кто-то. Мальчишка, наверно.
Топ-топ-топ, топ-топ-топ, топ-топ-топ!
Совсем Борьку запорошило. Да что они там? Топают, как стадо слонов. Встряхнулся, опять листает.
То-оп, то-оп. Это взрослый идёт. Ничего не сыплется, можно спокойно сидеть.
Вот она басня «Лебедь, щука и рак». Прочитал первые строки: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт, и выйдет из него не дело, только мука».
«Ишь ты, басня какая, про согласье в товарищах, — думает Борька, — писатели про всё пишут. Чего им не писать! А учить надо, потому что задали. Эх…»
И он тихонько забубнил: «Когда в товарищах согласья нет, когда в товарищах…»