На всякий случай я еще полчаса отсиживалась в кустах, желая убедиться, что меня перестали искать, а потом отправилась в путь. Откровенно говоря, я не очень понимала монахинь, которые меня искали. Зачем они это делали? На их месте я бы вздохнула с облегчением, что такая непослушная девочка, как я, убежала. Однако, судя по тому, как они меня искали, у монахинь по этому вопросу было свое мнение. Для них мой побег означал то, что они не справились со своими задачами.

Я вышла из укрытия и двинулась в сторону дома Маруйи. Я не знала эту часть города, поэтому мне пришлось потратить много времени, чтобы выйти в знакомые места.

Когда я добралась до района, в котором жили Сантос, мои ноги болели от долгой ходьбы. Я устала и волновалась. Мне очень не хотелось, чтобы кто-нибудь из клана Сантос меня заметил. Я решила, что небезопасно самой подходить к дому Маруйи, а надо послать к ней гонца.

К счастью, вскоре я заметила мальчика, который мог выполнить эту миссию. Он играл на улице. Я встала в арку дома, который по внешнему виду казался заброшенным, и свистом и жестами позвала его к себе.

Мальчишка не без некоторого волнения подошел ближе. Он был ниже меня ростом, и ему было на вид лет десять.

– Привет, – неуверенно произнес он и спросил: – Чего зовешь?

Немного подумав, мальчишка добавил:

– Только без дураков, иначе я тебя одним ударом вырублю.

– Не волнуйся, – успокоила его я. – У меня есть для тебя работа.

– Какая?

– Надо сходить в один дом, – сказала я и сообщила, на какой улице он находится и как выглядит. – Это сразу за мостом. Тебе надо увидеть Маруйю, понял? Маруйю! И шепотом сказать ей, что к ней пришла Розальба. И потом привести ее сюда.

– Бесплатно я этим не собираюсь заниматься, – заявил мальчишка. Понятное дело, это был колумбийский ребенок, хорошо знакомый с законом улиц.

– У меня в кармане куча конфет, – сказала ему я. – Как только ты ее приведешь, я их тебе отдам.

Конечно, у меня не было конфет, зато я могла преподать мальчишке полезный урок: никогда не верь тому, что говорят незнакомцы.

– Покажи конфеты, – попросил он.

«Да он совсем не дурак», – одобрительно подумала я и сказала:

– Как только вернешься с сеньорой, так сразу и получишь. Понял? Скажи, что ее ждет Розальба. А женщину зовут Маруйя. И поторопись, а то я уйду и ты своих конфет не получишь.

Мальчишка развернулся и побежал в сторону дома Маруйи. Мое сердце учащенно забилось. Интересно, дома ли сейчас Маруйя? Придет ли она? Может, ее вообще убили? Я старалась гнать от себя плохие мысли.

Время шло, а мальчика и Маруйи все не было. Я уже решила, что мальчишка никогда не вернется, как вдруг он появился в компании с Маруей. Я ужасно обрадовалась, но обратила внимание, что она очень озабочена. Она была одета, словно собиралась на важное мероприятие – на ней была элегантная юбка, туфли на высоких каблуках, и в руках она держала дамскую сумочку. Я заволновалась: неужели она собирается посадить меня в такси и доставить назад в монастырь?

– Розальба, – сказала она, взяла меня за плечи и начала трясти, – что ты здесь делаешь?! Зачем ты приехала? Ты разве не понимаешь, что это очень опасно?

Я хотела ей ответить, но Маруйя не слушала меня и продолжала:

– Почему ты убежала? Ты же там была в полной безопасности! О боже…

Маруйя принялась нервно оглядываться по сторонам.

– Ты не понимаешь, что Сантос тебя ищут?! И не они одни, а вся их банда. Они хотят тебя убить. Разве ты об этом забыла?!

Я отрицательно покачала головой. Мне очень не понравилось то, что она на меня кричит.

– Я хотела вас увидеть, – захныкала я. – Я так соскучилась…

Выражение лица Маруйи смягчилось.

– Ох, Розальба… – сокрушенно вздохнула она.

– Я хотела вас увидеть, потому что вы не пришли. Вы же обещали прийти в субботу, но не пришли, и я волновалась…

– Ох, Розальба… – повторила Маруйя. – Пойми, я не могла прийти. Навещать тебя стало слишком опасно и для меня, и для тебя. Они хотят тебя найти и убить. Ты не представляешь, как я сама перепугалась! Похоже, они подозревают, что мы с тобой как-то связаны. Они начали за мной следить, и если бы я к тебе поехала, то они бы узнали, где ты находишься. Поэтому я и не приезжала. Они бы точно до тебя добрались…

Она замолчала и снова нервно оглянулась. Улица была пустынной, но тут я увидела, что мальчишка стоит чуть поодаль и ждет.

– Пошли, – сказала Маруйя, – мне надо срочно доставить тебя назад в приют.

– Я ни за что туда не вернусь! – закричала я. – Я хочу жить с тобой!

– Розальба, это невозможно, и ты сама об этом прекрасно знаешь.

– Но я не могу вернуться! – горячо протестовала я. – Они меня там бьют. И не только меня, но и всех остальных детей!

Тут я показала на свои «синяки» и «раны», которые мне так реалистично нарисовала девочка из приюта.

– О боже! – воскликнула Маруйя. – Я об этом и понятия не имела! Это ужасно! Правда, тебя бьют?

Я кивнула и начала плакать. Я плакала не потому, что была хорошей актрисой и умела притворяться, а потому, что не хотела с ней расставаться. Мои слезы смягчили ее сердце.

– Хорошо, – сказала Маруйя, – если тебя бьют, ты действительно не можешь туда вернуться. Ах ты, бедняжка…

– Значит, я могу остаться у вас?

– Нет, это невозможно. – Маруйя грустно покачала головой. – Я уже тебе говорила, что это слишком опасно для нас обеих. Я не имею права рисковать своими детьми. Понимаешь, Консуэла встречается с моим сыном Гуиллермо. Это значит, Сантос о тебе очень быстро узнают.

Я в отчаянии схватилась за полу ее платья.

– Но куда же мне идти? – спросила я. – Что мне делать? Пожалуйста, помогите!

– Розальба… – Ее голос сорвался, и она посмотрела на небо, словно могла найти там ответ и решение нашей проблемы. – Что же мне делать? Что мне делать?!

Я понимала, как Маруйя рискует. Я затаила дыхание и ждала ее решения. Наконец Маруйя посмотрела на меня.

– Ты можешь остаться у меня только на один день, – сказала она. – Я свяжусь с моей дочерью Марией, которая живет в Боготе, и попрошу ее взять тебя к себе. А у меня ты должна сидеть тихо, как мышь, и не выходить из дома. Тебе нельзя выходить даже на участок. Ты должна молчать и вести себя очень тихо, иначе тебя услышат. И если ко мне в дом кто-нибудь придет, ты должна будешь спрятаться. Ты сможешь выполнить все эти требования?

Я быстро закивала.

– Да, конечно, – ответила я ей. – Спасибо, Маруйя, огромное спасибо!

– Пошли, – решительным голосом произнесла Маруйя. – Надо поскорее провести тебя в дом. Мы войдем с заднего хода. Так тебя никто не заметит.

Я совсем забыла о мальчишке. Тот увидел, что мы уходим, и напомнил о себе:

– Эй! А мои конфеты, garrapata? – Мальчишка протянул руку.

В испанском языке слово garrapata переводится как «клещ-кровосос». Я повернулась к нему и с агрессивным видом сказала:

– А ну вали отсюда, иначе догоню и язык отрежу!

Маруйя дернула меня за руку.

– Розальба! – с укоризной сказала она. – Выбирай выражения и веди себя прилично.

Она дала мальчишке несколько монет и попросила не болтать. Тот радостно вскрикнул и быстро убежал.

– Ох, Розальба, что же я делаю? – сказала Маруйя, задумчиво покачивая головой.

Она провела меня в дом, где я почувствовала себя как в раю. Маруйя выдвинула еще одно условие:

– Если ты хоть что-то украдешь у меня или у моих детей, я не буду тебе помогать. Понятно?

Я кивнула.

– Я тебя выгоню. И живи как хочешь. Договорились?

Я снова кивнула и пообещала ей, что ничего не возьму в ее доме. У нее были все основания относиться ко мне с недоверием, потому что я была ребенком, выросшим на улице. По мнению многих колумбийцев, беспризорники мало чем отличаются от животных. Я работала на семью Сантос, почти все члены которой были ворами, убийцами и прожженными негодяями. Сложно было предположить, что я знала, что такое хорошо, а что такое плохо. Я бы и сама на ее месте относилась ко мне с крайней осторожностью.

Тем не менее она приютила меня у себя дома, кормила и поила. Я же старалась вести себя как можно лучше. Я хотела быть хорошим человеком и показать Маруйе, как я ей благодарна. В тот день я многое узнала о ее судьбе. У Маруйи было девять детей, и она рано овдовела. Ее муж совершил самоубийство в возрасте тридцати шести лет, после того как узнал, что у него болезнь Паркинсона.

– У меня дети, и поэтому ты не можешь остаться в моем доме, – объяснила Маруйя. – Я обязана думать об их безопасности. Но я уверена, что Мария возьмет тебя к себе, если ты докажешь, что тебе можно доверять.

– Да, мне можно доверять, – заверила ее я.

– Я тебе верю, – ответила Маруйя, – но этого недостаточно. Я обязана в этом убедиться. Поэтому у меня есть предложение: я отвезу тебя к моей хорошей подруге, которая живет в Сан-Луисе. Ей требуется помощь по дому. У нее нет денег, и я уверена, что она возьмет тебя к себе на две недели. Назовем это время испытательным сроком. Ты поможешь моей подруге, и Мария будет знать, что берет в дом надежного человека. Если моя подруга даст тебе хорошую рекомендацию, я свяжусь с Марией и отправлю тебя к ней.

Сан-Луис – это маленькая деревушка, расположенная в долине между двумя горами. В то время там жили главным образом бедняки. Там были минимальные возможности для получения образования, много бездомных и высокая детская смертность. Подругу Маруйи звали Изабелл. У Изабелл был муж и трое маленьких детей.

До Сан-Луиса мы добирались на такси целый час. Я очень нервничала, предвкушая встречу с Изабелл и ее семьей. Я была уверена, что успешно пройду испытательный срок, но волновалась из-за того, что судьба в очередной раз забрасывает меня в новую семью, где я должна следовать установленным в ней правилам.

Маруйя тоже за меня волновалась. Когда мы вышли из такси, она поправила мне платье и волосы, а также стерла несуществующую грязь со щек, чтобы я выглядела презентабельно. Я не возражала. Я знала, что если плохо себя зарекомендую во время испытательного срока, то прямиком окажусь на улицах Кукуты.

Дверь дома открылась, и я тут же поняла, что передо мной добрая и дружная семья. Увидев меня, Изабелл широко улыбнулась.

– Маруйя, – воскликнула Изабелл, – какой неожиданный сюрприз! У тебя все в порядке?

Потом она снова посмотрела на меня, и Маруйя нас представила.

– Это Розальба, – сказала Маруйя. – Розальба, познакомься с Изабелл. У Розальбы большие проблемы с семьей Сантос.

Изабелл нахмурилась.

– Проблемы с Сантос? Это последнее, что нам всем нужно. Понимаю. Чем я могу вам помочь?

– Ей надо на время уехать из города, – объяснила Маруйя. – Можешь взять ее к себе на пару недель? – Она быстро добавила: – Я оплачу все расходы и заплачу за ее питание и проживание.

– Деньги нам очень пригодятся, – ответила Изабелл. – А потом куда она денется?

Маруйя объяснила, что планирует отправить меня к своей дочери Марии.

– Есть только одно условие – Розальба должна себя хорошо вести. Так что она у тебя на испытательном сроке.

Изабелл кивнула, и я переступила через порог дома очередной семьи.

Не буду утверждать, что следующие две недели моей жизни были самыми легкими. Семья Изабелл была очень бедной, а их дом – развалюхой с прохудившейся крышей. Как и большинство других домов в этих местах, где часто происходили землетрясения, это была одноэтажная постройка с земляным полом и туалетом во дворе. В доме было всего две небольших комнаты и кухонька с керосиновой конфоркой. Водопровода тоже не было, и муж Изабелл ходил за водой к реке. С едой, как и можно было предположить, тоже оказалось не густо. Мясо, которое мне довелось увидеть за те две недели, состояло в основном из костей, на которых встречались отдельные мясные волокна, и подавалось оно в супе.

Однако кулинарная изобретательность хозяйки не знала границ. В той семье ели много овса. Овес употребляли в пищу в виде каши и запеканки с листьями кориандра. Кроме этого у семьи был огород, где росла капуста и другие овощи, которые скрашивали более чем скромную диету. Впрочем, я была вполне счастлива. Изабелл вкусно готовила, и все за столом общались. Это была первая счастливая семья, в которой мне привелось жить со времен «моей» обезьяньей стаи.

Я не воровала. Впрочем, и воровать-то у них было нечего. Я видела, что все вещи, которые у них есть, им нужны. Однако это было не главной причиной того, что я ничего не трогала. Я помнила слова Маруйи о том, что нахожусь на испытательном сроке, который решит мою судьбу.

Я работала не покладая рук. Варила кашу, убиралась в доме и заправляла кровати. Я видела, что Изабелл ценит мою помощь, отчего старалась еще больше. В какой-то момент я даже захотела достать для них мяса. Мне ничего не стоило украсть мясо из какой-нибудь лавки. Но чувство благодарности не позволяло мне воровать. Я осознавала, что если украду, чтобы сделать хорошо одним, то своими действиями сделаю плохо другим. Я стала понимать, что такое хорошо и что такое плохо, и очень хотела быть хорошим человеком. Я хотела стать такой хорошей, чтобы никто никогда не заподозрил, что я выросла на улице.

В течение двух недель я не общалась с Маруйей, но думала о ней постоянно. Я знала, что она сдержит слово и поступит в зависимости от того, какую оценку мне даст Изабелл. Маруйя или отвезет меня в аэропорт и посадит в самолет до Боготы, или, если я буду плохо себя вести, даст немного мелочи и отпустит на все четыре стороны.

Позже я узнала, что Маруйя в любом случае не собиралась выгонять меня на улицу. В назначенный день она появилась в доме Изабелл, и я обняла свою спасительницу так крепко, что она чуть не упала. Маруйя молчала. Молчала и я. Она вынула из сумочки авиабилет и торжественно мне его вручила. Это был билет до Боготы.

Я не перестаю удивляться доброте и щедрости ее души. Маруйя не была богатой. У нее было много финансовых проблем, ее дети получали платное образование, однако она не пожалела денег на мой билет.

– Ты успешно прошла испытательный срок, Розальба, – сказала она, – и я тобой горжусь. У меня есть для тебя подарок. Я думаю, тебе он должен понравиться.

С этими словами она достала узкую картонную коробку.

Я потеряла дар речи. Впервые в жизни я чего-то добилась. Я сделала что-то хорошее, за что Маруйя меня наградила. Я заслужила этот подарок, перевязанный желтой ленточкой. Я его не украла. Мне было так приятно, что я хотела максимально продлить этот счастливый момент и не спешила открывать коробку.

Изабелл рассмеялась.

– Ну, что же ты, – сказала она. – Открывай и посмотри, что там внутри!

Я кивнула ей и с замиранием сердца открыла коробку.

В коробке было самое красивое платье, какое мне доводилось видеть. К тому времени я видела красивые платья у Консуэлы и Эстелы, но это было гораздо лучше. Оно было сшито из светло-синего сатина, и на груди у него был большой бант из желтых лент.

– Надень, – сказала мне Маруйя, – хочется посмотреть, как оно сидит. В коробке есть заколка для волос и белые носки. Давай я тебе помогу.

Платье сидело идеально. Маруйя причесала мне волосы и заколола челку. Кроме этого, она подарила мне пару белых туфель. Как только я все это надела, Маруйя заявила:

– Розальба, ты выглядишь прекрасно!

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой красивой. Я рассматривала свое отражение и поражалась, как женственно выглядит девушка в зеркале. Я радовалась не только красивому платью, но и тому, сколько любви Маруйя вложила в свой подарок.

– Пошли, – сказала она, показывая мне билет, – нам пора.