Глава 1

Сумерки окутали Вашингтон мерцающей лиловой вуалью. Под покрывалом холодного январского вечера, словно тысячи светлячков, мигали фонари.

Был «час пик», и потоки машин запрудили Массачусетс-авеню. На заднем сиденье такси, застрявшего в пробке, сидела Марта Бреннан, рядом с ней — Тони Эшфорд. Они возвращались с приема в британском посольстве.

Вечер показался Марте интересным, хотя и не во всем приятным. С Тони посол и его супруга были обворожительны, и Марте, как его невесте, также досталась полная чаша любезных улыбок и комплиментов. Марта, не привыкшая к такому отношению, чувствовала себя неловко, она предпочитала, чтобы люди хвалили ее за реальные достоинства.

В целом «дружеское чаепитие» оставило по себе смутно-раздражающее впечатление. Ни внешний вид, ни интерьер посольства — огромного здания на Массачусетс-авеню — не располагал к непринужденности. Сэр Артур и леди Люсинда Каррингтон-Смит, милые и доброжелательные люди, были при этом классическими образцами суховатых англичан и явно не собирались ломать возводимые годами внутренние барьеры ради какой-то незнакомки. Они разговаривали с Тони и Мартой так, как могла бы королева на дипломатическом приеме беседовать с президентом Соединенных Штатов.

Марта вздохнула. Она и раньше понимала, что Тони принадлежит к чуждому ей кругу и ведет совсем иную жизнь, — но только сейчас впервые серьезно об этом задумалась. Марта невольно покосилась на сверкающее на пальце обручальное кольцо с крупным бриллиантом.

Сможет ли она приноровиться к образу жизни Тони настолько, чтобы их брак был успешным? Сможет ли остаться собой, сохранить свою личность и карьеру и при этом достойно играть роль миссис Энтони Эшфорд? Особенно если вспомнить, что, хотя к Тони она питает самые дружеские чувства, сердце ее давно и бесповоротно принадлежит другому…

Тони, услышав вздох, повернулся к ней.

— Что-то не так? — заботливо спросил он.

— Нет, что ты! — заверила она.

— Тогда откуда такие тяжкие вздохи?.. Марта, у тебя же руки просто ледяные! Тебе не холодно?

— Тони, со мной все нормально, — ответила Марта. — Немного устала, только и всего.

Со всех сторон слышались гудки нетерпеливых водителей, но это было бесполезно — машины не двигались с места.

— Дорогая, мы можем не ехать на коктейль к Фармингтонам. Найдем телефон, я позвоню и скажу им, что что-нибудь случилось. А потом поедем к тебе или ко мне в отель и отдохнем вдвоем.

Марта покачала головой.

— Я хочу поехать к Фармингтонам, — ответила она.

Марта действительно хотела познакомиться с этой супружеской парой. Фармингтоны, английские друзья Тони, жили в Букингемшире, недалеко от деревенского дома его матери. Когда Марта и Тони поженятся и переедут в Англию, они будут встречаться с Фармингтонами по крайней мере раз в месяц…

Когда они с Тони поженятся. Дата этого торжества была еще неизвестна, но Марта понимала, что до отъезда — а уезжает Тони завтра вечером — он захочет назначить день свадьбы.

— Я тоже хочу, чтобы ты с ними познакомилась, — согласился Тони. — Но, может быть, лучше в другой раз?

Прежде чем Марта успела ответить, пробка рассосалась, и такси рванулось с места.

Фармингтоны жили на Коннектикут-авеню, в квартире, снятой на полгода — именно на этот срок Гай Фармингтон приехал в США с правительственным заданием. Дом был довоенной постройки, и старинный лифт поднимался наверх с шипением и скрежетом.

Когда они вошли в лифт, Тони с беспокойством взглянул на Марту.

— У тебя усталый вид, — заметил он. — Постараемся уйти, как только сможем.

— Посмотрим, как получится, — ответила Марта.

Чем меньше времени до отъезда Тони она проведет с ним наедине, тем лучше. Он непременно захочет назначить день свадьбы, а Марта еще не готова к такому решительному шагу.

Марта жила в Вашингтоне уже три месяца — она приехала сюда по заданию журнала, поручившего ей сделать фоторепортаж о женщинах, занимающих высокое положение в правительстве. Однако работа почти закончена, осталось лишь несколько интервью. После этого придется искать новый заказ — или пойти навстречу желаниям Тони.

Марта тоже арендовала квартиру в Джорджтауне — пригороде Вашингтона. Квартира принадлежала знакомому журналисту, уехавшему на несколько месяцев в командировку в Центральную Америку.

Усилием воли Марта подавила очередной вздох. «Откуда такое уныние? — строго спросила она себя. — Откуда эта непривычная апатия, равнодушие ко всему? Может быть, все, что тебе нужно — поскорее выйти замуж за Тони и пустить корни в Англии?»

Но в это Марте плохо верилось.

Марта бросила взгляд на жениха. Высокий — примерно на дюйм ее выше, — широкоплечий, мускулистый, крепкий, как скала, Тони был образцом английского джентльмена-спортсмена. И в школе, и в университете он прославился как игрок в соккер, он катался на горных лыжах, играл в теннис и превосходно танцевал.

«Он умеет все, что мне так нравится, — напомнила себе Марта, — и все, за что берется, делает на „отлично“».

И еще Тони был нежным и внимательным возлюбленным. Он требовал очень немногого — и только тогда, когда чувствовал, что Марта этого ждет. Порой Марте казалось, что он даже слишком боится ее обидеть. Предыдущие два брака Тони были неудачными: видимо, он твердо решил, что на этот раз не допустит никаких присчетов.

Лифт, скрипнув в последний раз, остановился. Тони и Марта вышли в широкий коридор. Дверь в конце коридора была приоткрыта, оттуда долетали голоса и смех.

Тони рассмеялся.

— Шейла Фармингтон сказала, что мы сразу найдем ее квартиру по шуму, — объяснил он Марте.

Марта выдавила из себя слабую улыбку. «А ну-ка соберись! — приказала она себе. — Ты же на вечеринке!» В самом деле, о чем ей грустить? Ей тридцать два года, она — преуспевающий фотограф, ее работы получают первые призы, а заказов сыплется столько, что она не успевает их выполнять. Ее стройная фигура, смуглая «цыганская» красота и умение одеваться вызывают восторг не у одного Тони…

И вдруг Марте вспомнилось, что Джош называл ее худышкой и клялся откормить как следует…

«Я хочу, чтобы ты была пухленькой», — говорил он, сопровождая свои слова такой улыбкой, что у Марты на миг останавливалось сердце.

Джош. Сколько она с ним не виделась? Уже больше двух лет. С того дня, как он вышвырнул ее из своей жизни. Уже больше двух лет она отклоняет любые предложения, связанные с поездкой в Нью-Йорк. Боится, что из миллионов людей, гуляющих по Манхэттену, судьба столкнет ее именно с Джошем — и этого Марта не выдержит.

Может быть, позже, когда время залечит раны, Марта сможет вспоминать об этом спокойно. Выйдя за Тони, начав новую, спокойную и безопасную жизнь, она, возможно, даже рискнет встретиться с Джошем. Осмелится поднять взгляд к его лицу и взглянуть в обманчиво холодные серые глаза, которые — как хорошо она это знала! — умеют загораться испепеляющей страстью…

— Познакомься, Марта, это Шейла Фармингтон, — послышался над ухом голос Тони.

— Марта, я так рада нашей встрече! — с энтузиазмом воскликнула хозяйка. — Тони столько о вас рассказывал!

Марта что-то пробормотала в ответ, надеясь, что ее вымученная улыбка выглядит достаточно искренне. Перед ней стояла маленькая пухленькая женщина с рыжими кудряшками и веселыми голубыми глазами.

— Прошу простить за опоздание, — извинился Тони. — Нам пришлось заехать на чай к сэру Артуру.

— По-моему, — весело заговорила Шейла, — вам обоим нужно вылить чего-нибудь горячительного! Тони, бар в столовой, бармен тоже где-то там…

— Мы его найдем, — Тони взял Марту под руку, и они двинулись вперед.

Они пересекли квадратное фойе и остановились на пороге гостиной.

— Теперь наша главная задача, — весело объявил Тони, — определить, где у них столовая — слева или справа?

Марта не отвечала. Если честно, она попросту не могла ответить. Среди гостей она увидела человека, которого узнала бы с первого взгляда в любой толпе.

Она почувствовала тошноту. Подкашивались ноги. Казалось, что она в ловушке, из которой нет выхода. Сотни противоречивых эмоций раздирали Марту на части. И в этот миг Джош повернулся к ней, и взгляды их встретились.

Марта готова была поклясться, что он вздрогнул. Но в следующую секунду подумала, что это ей только показалось. Джош спокойно отвел взгляд и снова повернулся к своей собеседнице — изумительной блондинке-актрисе, которая в отличие от многих кинозвезд в жизни была еще обворожительней, чем на экране.

— Смотри-ка, это же Трина Катальдо! — воскликнул Тони и, прежде чем Марта успела опомниться, потащил ее через всю комнату к красавице кинозвезде… и к Джошу.

Марта заметила, что Джош, как видно, не растерял своего знаменитого обаяния. Трина Катальдо ловила каждое его слово и улыбалась ему своей самой сияющей улыбкой.

Марта почувствовала укол в сердце — несомненный симптом ревности. «Этого еще не хватало! — сердито подумала она. — Что угодно, только не это…»

«Где твоя гордость? — мысленно прошипела она себе. — Не забывай, что этот человек тебя бросил!»

— Трина, какой приятный сюрприз! — словно издалека послышался голос Тони. — Не знал, что ты в Штатах!

— Тони, дорогой мой! — радостно ответила Трина.

Тони слегка обнял ее и дружески чмокнул в щеку.

— Трина, позволь представить тебе мою невесту, Марту Бреннан, — заговорил он снова.

В этот миг Марта смотрела Джошу прямо в глаза. Сомнений не было — он потрясен! Наконец-то она его достала!.. Победа над Джошем обрадовала Марту, но еще больше удивила, ведь он свой выбор сделал два года назад. Если она выходит замуж за другого, ему-то какое до этого дело?

Выразив должный восторг по случаю помолвки, Трина повернулась к Джошу и защебетала:

— Джош, дорогой, это Тони Эшфорд, он из Лондона, работает на Би-би-си. А это его невеста…

— Мы с Мартой знакомы, — тихо ответил Джош.

Слишком тихо, подумалось Марте.

Вправду ли голос его чуть дрогнул? Или это снова ее фантазия?

Она почувствовала, что Тони напрягся, и в его безукоризненном голосе с британским акцентом послышались жесткие нотки:

— Очень рад познакомиться с вами, мистер…

— Смит. Вы, если не ошибаюсь, работаете в «Американском стиле жизни»?

Джош кивнул.

— Недавно Джош стал главным редактором этого журнала, — сообщила возникшая рядом Шейла.

Марта молчала, охваченная сладкой горечью воспоминаний.

Два года назад Джош сотрудничал в редакциях обоих журналов — «Американского стиля жизни», служащего приложением основного журнала — «Американского стиля архитектуры». Марта сама делала для Джоша — и вместе с Джошем — материалы для того и другого.

«Американский стиль архитектуры» стал пробным шаром, запущенным издательской компанией на рынок печатных изданий. Дочернее издание, «Американский стиль жизни», вскоре стало одним из самых популярных журналов в стране. И Марта полагала, что в этом немалая заслуга Джоша Смита. Очевидно, к такому же заключению пришли и издатели, предложившие Джошу то место, которое он заслуживал по праву.

Прислушавшись к разговору, Марта заметила, что Тони расспрашивает Джоша о журнале, а тот отвечает односложными репликами.

Марта поежилась. Она тщетно пыталась отвести взгляд от Джоша — он сверлил ее глазами, приковывая к месту. Трина Катальдо ничего не замечала, поглощенная беседой с Тони, — им, старым друзьям, было о чем вспомнить. Марта надеялась, что они не скоро обратят внимание на нее. Больше всего ей хотелось куда-нибудь спрятаться — все равно куда, лишь бы избежать пронзительного взгляда Джоша. Господи, хоть бы что-нибудь случилось!

И Господь услышал ее молитву. Появился официант с шампанским на подносе. Марта выдавила из себя улыбку. Тони взял бокал и передал ей — Марта надеялась, что он не заметил, как дрожат ее пальцы.

Она поднесла бокал ко рту и уже хотела отпить, когда Джош сказал:

— Трина, ты не возражаешь, если я произнесу тост? За будущих счастливых супругов!

— Конечно! — поддержала его Трина. — Тони, дорогой, пусть тебе всегда улыбается судьба, и вам тоже, Марта.

Марта поднесла бокал к губам, но не сделала ни глотка, опасаясь подавиться.

Беседа продолжалась. Трина спрашивала Тони, когда он возвращается в Лондон. Услышав ответ: «Завтра», задала следующий неизбежный вопрос: поедет ли с ним Марта?

Марта глубоко вздохнула и с трудом выдавила:

— Нет, у меня работа в Вашингтоне.

— Марта — фотограф, — вставил Тони, ласково улыбаясь невесте. — Ах нет, я неправильно выразился: она — фотограф с мировым именем!

— Я знаю, дорогой, — откликнулась Трина. — Американские журналы борются за ее чудесные работы! — Засим последовал еще один неизбежный вопрос: — Марта, а когда состоится ваша свадьба? И где вы собираетесь пожениться?

Джош все это время стоял молча, как каменный истукан.

— Ну, мы, собственно, еще не назначили даты… — промямлила Марта, не осмеливаясь поднять глаз ни на Тони, ни на Джоша.

— Мне хотелось бы сыграть свадьбу в День святого Валентина, — объявил Тони. — Что касается места, то скорее всего в Лондоне. Марта прожила там большую часть последних двух лет. Кроме командировок, — добавил он, — когда редакционные задания забрасывали ее в самые отдаленные уголки земного шара. Но, — закончил Тони с улыбкой, — надеюсь, когда мы поженимся, я сумею уговорить Марту обратить свое профессиональное внимание на Британские острова.

Тони допил шампанское, поставил бокал на столик и, к большому облегчению Марты, сменил тему:

— Кстати, вы не видели Гая? Марта, по-моему, пора бы поискать нашего хозяина!

Трина сказала, что Гай, кажется, в столовой, находящейся слева от гостиной. Джош по-прежнему молчал.

Тони и Марта смешались с толпой. Марта вздрогнула, почувствовав, как буравит ей спину взгляд Джоша.

— С тобой все нормально? Ты сейчас похожа на выходца из могилы, — тихо заметил Тони.

— Что? — с удивлением спросила Марта.

— Ты так дрожишь! И лицо у тебя последнюю четверть часа такое, словно ты увидела привидение.

— Не обращай внимания! — попросила Марта. — Я почему-то чувствую себя не в своей тарелке.

— Я был очень рад увидеть Трину, — к радости Марты, Тони резко сменил тему. — Как она хороша, правда?

— Да, очень хороша.

— И умна в отличие от многих своих коллег, — заметил Тони и тут же добавил: — И с Джошуа Смитом мне было интересно познакомиться. У нас есть общие друзья в издательском деле. Они отзываются о нем с большим уважением.

— Ага, — пробормотала Марта, от души желая как можно скорее увидеть Гая Фармингтона и покончить наконец с этим разговором!

— Я не знал, что ты с ним знакома, — как ни в чем не бывало продолжал Тони. — Тебе, наверно, случалось для него работать?

— Да.

— Для «Американского стиля архитектуры»?

— И для «Стиля архитектуры», и для «Стиля жизни».

— А-а, — откликнулся Тони.

Он явно ждал объяснений. Марта знала, что должна что-то сказать. Объяснить, кто такой Джош Смит и почему он вызывает у нее такие чувства. Однако, сама не понимая почему, Марта не могла заставить себя говорить о Джоше с Тони.

— Одно время я очень дружила с сестрой Джоша, — наконец выдавила она.

— Вот как? — Даже не глядя на Тони, Марта догадалась, что он вопросительно поднял бровь.

— Дженнифер занимается интерьерами помещений — точнее сказать, дизайном. Мы познакомились, когда она переделывала старый дом в Уотч-Хилле, на Род-Айленде, для Керри Гундерсена. За этого парня она потом вышла замуж. Джош дал мне задание отснять весь процесс переделки — от начала до конца — для большой статьи в «Стиле архитектуры». Эта работа заняла немало времени и с профессиональной точки зрения была нелегкой. Но результаты получились блестящие, и статья вышла не только в «Архитектуре», но и в «Жизни».

«В то время я видела Джоша Смита почти каждый день. Я любила его — даже после всего, что случилось, — и ни один врач в мире не смог бы излечить меня от любви. Я пыталась притвориться, что с Джошем покончено… нет, лучше сказать, притворялась, что за последние два года в моей болезни наступило улучшение. Но стоило мне его увидеть — и все началось сначала…»

— Марта? — негромко окликнул ее Тони.

Марта поняла, что он что-то сказал, но, поглощенная своими мыслями, она не слышала ни слова.

— Да? — откликнулась она.

— Я говорю, жаль, что он калека. Не может ходить без трости.

Марта похолодела. Джош хромал — это правда. Но никогда в жизни она не назвала бы его «калекой». Это страшное слово не имело к Джошу никакого отношения.

Однако Марта была уверена, что немалую роль в их разрыве сыграла именно больная нога Джоша. Конечно, он не пожалел сил, чтобы убедить ее в обратном. Неудивительно — он так горд… так упрям…

— Марта! — снова позвал Тони.

— Да?

— Я слышал, что он был пилотом и пострадал в аварии. Это правда?

— Он окончил летную академию и служил в ВВС, — ровным голосок ответила Марта. — Его самолет попал в катастрофу, и Джош был тяжело ранен. Просто чудо, что он выжил. Дженнифер рассказывала, что несколько недель он был между жизнью и смертью.

— И на этом его военная карьера закончилась?

— Да.

— Ну что ж, — заметил Тони, — потеря американской авиации обернулась выигрышем для американской печати.

Наконец они вошли в столовую. Зоркий глаз Тони заметил в толпе хозяина дома, и они направились к нему.

Гай Фармингтон оказался высоким стройным джентльменом с сединой в волосах, удивительно темными глазами и приятным, как и у Тони, британским акцентом.

Рядом с ним Марта позволила себе немного расслабиться. Позволила себе забыть, что Джош — в соседней комнате, отделенный от нее только одной стеной. Впрочем… стены бывают разные.

* * *

Джош смотрел, как Марта под руку с Тони уходит прочь. Рука его так сжимала бокал, что, казалось, еще немного — и хрусталь раскрошится между пальцами.

Прием шел своим чередом. Кто-то обращался к нему с приветствиями и вопросами, и Джош заставлял себя отвечать, не вдумываясь в смысл произносимых слов. Перед глазами его по-прежнему стояла стройная черноволосая женщина — женщина с самым выразительным лицом, какое он когда-либо видел. И на этом выразительном лице он прочел изумление. Да, похоже, Марта была потрясена нежданной встречей не меньше его самого.

Он так хорошо ее знал! Он видел, что, несмотря на фальшиво-сияющую улыбку, Марта устала, напряжена… и несчастна. Черт возьми, почему?

Это всерьез беспокоило Джоша. Ведь ей он желал счастья гораздо больше, чем самому себе.

Два года назад он дал Марте свободу. Про себя он называл тогдашний разрыв именно так. Марта не имела представления, на что себя обрекает, стремясь к прочным отношениям. Но Джош понимал, что ее жизнь превратится в бесконечное жертвоприношение. И решил этого не допустить, ведь он любил ее больше всего на свете.

И он вышвырнул Марту из своей жизни — грубо и безжалостно, чтобы ей и в голову не пришло вернуться. Это решение и все, что последовало за ним, далось Джошу необычайным напряжением воли. Два года он провел, как в аду, терзаясь угрызениями совести и тщетными сожалениями. Мало того — из-за этого он едва не рассорился с сестрой, которую горячо любил с детства. Но в конце концов Дженнифер пришлось принять случившееся как непоправимый факт.

В эти два года он сознательно не хотел ничего знать о Марте. Что-то слышать все-таки приходилось: не все знакомые знали об их личных отношениях, но о профессиональном сотрудничестве были осведомлены многие. Имя Марты Бреннан всплывало во многих деловых разговорах, а еще чаще на столе у Джоша появлялись ее работы — чаще всего в конкурирующих журналах.

Однако о помолвке ее с Тони Эшфордом, восходящей звездой Би-би-си, Джош услышал впервые. В первую минуту он с трудом удержался на ногах… да, как ни странно, он ничего подобного не ожидал.

Джош никак не думал, что встретится с Мартой снова — по крайней мере так скоро. Он знал, что большую часть времени Марта проводит в Лондоне, и отметил для себя, что, хотя Лондон ему и нравится, на ближайшие несколько лет о нем лучше забыть. В Вашингтон Джош приехал по заданию «Американского стиля жизни» и рассчитывал завтра утром вернуться в Нью-Йорк.

Джош крепче сжал трость, и прикосновение к гладко отполированному дереву, как всегда, вернуло ему внутреннюю силу. Теперь он мог прислушаться к тому, что говорят собеседники, и выбросить — или хотя бы попытаться выбросить — из головы Марту.

Тони и Марта стояли в дверях, пока привратник искал для них такси.

— Похоже, вот-вот снег пойдет! — заметил Тони, поднимая воротник. — Непредсказуемый вашингтонский климат. В Англии почему-то считается, что здесь у вас почти тропики.

Марта молчала. Ее бил озноб, никак не связанный с холодной погодой. Марте и Тони удалось выбраться из переполненной гостями квартиры, не встретившись ни с Джошем, ни с Триной Катальдо, однако она все время была в напряжении, ожидая, что вот-вот снова столкнется с бывшим возлюбленным.

Подъехало такси. Тони открыл дверь и помог Марте сесть, уселся сам и только после этого спросил:

— Хочешь, поедем ко мне в отель? Перекусим там, а потом отправимся куда-нибудь еще. Или ты поедешь к себе?

Марта мысленно отметила, что он сказал: «Ты поедешь», а не: «Мы поедем». Смутная тревога охватила ее, но она ответила:

— Если ты не возражаешь, Тони, давай лучше ко мне.

— Хорошо. — И Тони объяснил таксисту, куда ехать.

Предчувствие не обмануло Тони — скоро за окнами автомобиля закружились снежинки.

Марта смотрела в окно и думала о том, как красив первый снег, — неужели правда, что ни одна из падающих снежинок не повторяет узор другой? При мысли о том, как недолговечна эта хрупкая красота, Марте стало грустно.

Жизнь так коротка, думала она, а люди к тому же бессмысленно ее растрачивают. И сама она целых два года потеряла на бесплодное уныние и жалость к себе.

Мало ли женщин на свете по самым разным причинам теряют любимых? Ей плохо, а что же сказать о вдовах, обездоленных непоправимым несчастьем? И какое право имеет Марта сетовать на судьбу? Мир полон зла и страданий. Чего стоит ее маленькое личное горе по сравнению с трагедиями, о которых ей случалось делать репортажи?

Немало людей, переживших куда более страшные потрясения, преодолевают отчаяние и начинают жизнь заново — или по крайней мере делают вид, что живут.

Впрочем, и она поступала так же, и немало в этом преуспела. По крайней мере, карьера ее в последние два года круто идет в гору.

Такси остановилось у дома в Джорджтауне, где Марта снимала квартиру. Тони расплатился с водителем и вышел вместе с Мартой, остановившись у низкого крыльца.

Прямо над головой Тони сиял фонарь, придавая его русым волосам золотистый отсвет. Однако лицо его оставалось в тени, и Марта, поднявшаяся на верхнюю ступеньку, не могла разглядеть его выражения.

— Марта, — окликнул он ее своим глубоким голосом, хорошо знакомым всей Англии, — подожди минутку, хорошо?

Марта, рывшаяся в сумочке в поисках ключа, подняла голову. Предчувствие подсказало ей, сейчас что-то произойдет.

— Сегодня я не стану подниматься к тебе, — произнес Тони. — Мне кажется, ты хочешь побыть одна.

Марта защелкнула сумочку и двинулась к нему.

— Но ведь завтра ты уезжаешь! — возразила она.

— Поздно вечером, — напомнил он. — Мы сможем пообедать вместе, если, конечно, у тебя нет других дел.

— Конечно, я пообедаю с тобой и провожу тебя в аэропорт.

— Как хочешь, — ответил Тони.

— Как хочу? Тони, что случилось? — Она приблизилась к нему, вглядываясь в лицо, однако глубокие тени надежно скрывали его лицо от ее глаз. — Я тебя чем-то обидела?

— Нет, нет, — быстро ответил он. — Ничего подобного. Просто мне показалось, что сегодня вечером ты испытала потрясение — как и я.

Марта нахмурилась.

— Тони, да о чем ты?

— Это он, верно? — мягко спросил Тони. — Джошуа Смит.

— Что значит «он»?

— Человек, которого ты любишь.

У Марты пресеклось дыхание. Прежде чем она успела ответить, Тони тихо добавил:

— Милая, я всегда знал, что в твоей жизни есть кто-то другой.

 

Глава 2

Марта свернула на узкую улочку, ведущую от Верхнего Бродвея к Риверсайд-драйв. В спину ей ударил ледяной порыв февральского ветра. «Хорошо, что не в лицо», — подумала Марта, ускоряя шаг. Ей хотелось, чтобы ветер поднял ее, как пушинку, и вознес на вершину холма. Дорога в квартиру Джоша Смита казалась Марте ненамного легче пути на Голгофу, хоть она и знала, что сам Джош сейчас где-то за тридевять земель.

Сегодня Марте представился, может быть, единственный случай встретиться с Дженнифер и Керри Гундерсенами и увидеть их полугодовалых близнецов.

Здравый смысл призывал ее отказаться от приглашения, однако Марта не прислушалась к здравому смыслу.

После отъезда Тони она впала в уныние и позвонила Дженнифер, с которой не разговаривала уже почти два года, лишь для того, чтобы услышать голос старого друга.

В разговоре Дженнифер упомянула, что в начале февраля они с мужем и близнецами приедут на несколько дней в Нью-Йорк — у Керри здесь какие-то дела. Марта решила, что время как раз подходящее, тем более что Джош сейчас где-то на другом конце Америки.

— Мы остановимся в квартире Джоша, — сказала Дженнифер. — Пообедай с нами! К сожалению, Джоша мы даже не увидим: он будет на конференции редакторов в Калифорнии.

У Марты было в Нью-Йорке неотложное дело, иначе ни за что она не поехала бы в город, для нее навеки связанный с Джошем. Однако один из нью-йоркских журналов предложил ей задание, связанное с командировкой в Западный Берлин, и Марта хотела лично обсудить подробности с редактором. Поэтому она и решила, что на пути из Вашингтона в Лондон задержится на несколько дней в Нью-Йорке.

Со своей вашингтонской работой Марта тянула, как только могла. Однако настал день, когда материал был закончен, и ей оставалось только лететь в Лондон и готовиться к свадьбе.

Тони был очень терпелив и тактичен. После того вечера у Фармингтонов он ни разу не упоминал о Джоше. Не заговаривал он и о дате свадьбы — Марту порой даже раздражала такая деликатность. Она понимала, что он предоставляет решать ей самой. Однако Марте хотелось свалить решение на его плечи — и пусть думает побыстрее!

На приглашение Дженнифер она ответила согласием. «Зачем?» — спрашивала она себя и не находила ответа. Марта понимала, что в квартире Джоша, в разговорах с его сестрой ей придется встретиться лицом к лицу с воспоминаниями, от которых она тщетно старалась избавиться целых два года.

Однако, когда Марта дошла до углового многоквартирного дома и, открыв дверь из толстого стекла, вступила в мраморный вестибюль, ей почти удалось овладеть собой. Тоска о прошлом отступила. Призвав на помощь всю силу воли, Марта стянула перчатку и нажала на блестящую кнопку лифта. Она дала слово Тони Эшфорду. И это слово должна сдержать.

«Так что следи за собой!» — строго предупредила она себя.

Лифт со знакомым скрипом понес ее на десятый этаж. Знакомый коридор повел ее в квартиру Джоша. Казалось, коридор этот тянулся целую тысячу миль. Когда Марта подошла к двери, она едва держалась на ногах и могла лишь надеяться, что ее состояние не отражается на лице.

Дрожащим пальцем она нажала на кнопку звонка. Дверь отворилась: на пороге стояла Дженнифер. Секунду женщины молча смотрели друг на друга, затем бросились друг к другу в объятия, и Марта, к своему ужасу, почувствовала, что ее темные глаза наполняются слезами.

Позади жены стоял Керри Гундерсен. Он тоже раскрыл Марте объятия и крепко прижал ее к себе. «На твидовом пиджаке следов от слез не будет заметно», — с надеждой подумала Марта.

Дженнифер отступила на шаг, чтобы полюбоваться дорогим костюмом и плащом подруги. Черные волосы Марты в беспорядке рассыпались по плечам, а в ушах при каждом движении сверкали длинные серебряные серьги. Черные туфли на высоких каблуках делали ее еще выше и стройнее. Дженнифер заметила, что ее подруга похудела, хотя и два года назад была достаточно стройна.

— Марта, как я рада тебя видеть! — воскликнула наконец Дженнифер.

— Чертовски давно не виделись! — словно эхо, откликнулся Керри. — Просто ужас!

— Да, — согласилась Марта, — очень давно.

— И все это время ты каталась по свету, делая гениальные снимки и получая призы на конкурсах, — продолжала Дженнифер.

Керри повел женщин в гостиную, откуда открывался вид на реку.

— Да, несколько призов было, — подтвердила Марта, думая совсем о другом. Она вспоминала, как захлопнула за собой эту дверь и вылетела в прихожую после той последней, ужасной ссоры с Джошем.

Огромное окно в дальней стене приковывало к себе внимание с первого взгляда. Вид, открывающийся из него, был различен в разные времена года, но всегда прекрасен. Джош выбрал эту квартиру, несмотря на высокую арендную плату, именно из-за вида на реку. Сейчас над рекой клубились тяжелые снежные тучи, а сама вода серела тусклой сталью. Марта старалась не вспоминать, как они с Джошем вместе любовались видом из окна…

И вдруг острая боль пронзила сердце, словно предчувствие надвигающейся беды. Она резко обернулась — и пошатнулась, хватая ртом воздух. В кресле в углу комнаты сидел Джош. Он медленно встал, и глаза их встретились.

Джош заговорил первым.

— Здравствуй, Марта, — холодно сказал он.

— Джош! — выдохнула она. — Я думала, ты в Калифорнии! — Эти слова вырвались у нее помимо воли.

— Я там был, — подтвердил он.

Пока Марта раздумывала, что это значит, заговорил Керри:

— Марта, давай мне свой плащ. Мы будем пить «Мимозу». Или предпочитаешь что-нибудь другое?

— Нет, «Мимоза» вполне подойдет, — с трудом ответила Марта — у нее пересохло в горле, и голос звучал хрипло.

— Я разогрею обед, — поспешно предложила Дженнифер, и, к ужасу Марты, оба они исчезли, оставив ее наедине с Джошем.

Марта не хотела смотреть на него. Однако не смотреть не могла. Казалось, он стал еще красивее. Темно-рыжие волосы выгорели на солнце. Кожа покрыта загаром. Да, в Калифорнии он времени даром не терял.

— Что же ты стоишь, присаживайся, — предложил Джош и добавил: — Я прилетел с побережья вчера вечером. Слышал, ты закончила работу в Вашингтоне?

Марта кивнула, все еще не оправившись от потрясения.

— И чем займешься теперь? — вежливо поинтересовался Джош.

Невыносимая горечь охватила Марту.

— Завтра улетаю в Лондон, — сообщила она.

В комнате повисло напряженное молчание. Казалось, в воздухе между ними вибрируют туго натянутые невидимые нити. Марта отчаянно искала какую-нибудь безопасную тему, позволяющую прервать молчание.

— Дженнифер сказала, что они с Керри привезут с собой близнецов. Или их оставили в Провиденсе?

— Нет, — ответил Джош, — близнецы здесь.

Спят в комнате для гостей. Пойдем, покажу, — добавил он, к большому удивлению Марты.

С этими словами Джош потянулся за тростью, прислоненной к ручке кресла. При виде этого движения Марта закусила губу, чтобы не разрыдаться. Она ненавидела эту трость. В этой гладко отполированной палке воплощалась для нее та безымянная злая сила, что отняла у нее Джоша.

Счастье, которое потеряла Марта, не было напрямую связано с физической близостью. Одно присутствие Джоша, самый незначительный разговор с ним поднимал ее на недосягаемые в обычной жизни вершины. Ни прежде, ни после она никогда не испытывала такого блаженства.

— Пойдем, — позвал он, и Марта послушно последовала за ним в такой знакомый холл… Все в этой квартире было ей слишком знакомо. Джош шел рядом, почти касаясь ее плеча, и вся сила воли требовалась Марте, чтобы не упасть к нему в объятия. Как хотелось ей уронить голову ему на плечо, почувствовать, как он зарывается губами в ее волосы… Услышать нежные имена, которыми он называл ее когда-то… Впрочем, слова любви Джош произносил лишь однажды — когда перепил шампанского. А на следующее утро уверял, что ничего не помнит.

Но в ту ночь они занимались любовью. Не в первый раз — потом оказалось, что в последний, но эта ночь превзошла все предыдущие. Их страсть, подогретая шампанским, не знала никаких границ. Они отдавались друг другу свободно и раскованно, они уносились куда-то за горизонт и ныряли в сверкающее золотое море.

Марта надеялась, что такая близость изменит их отношения… Однако этого не случилось. Джош предпочел притвориться, что той чудесной ночи не было. Его поведение оскорбляло Марту. Обида и гнев копились в ней, пока не привели к той последней ужасной ссоре. Ссоре, когда он заявил прямым текстом, что постель — это одно, а жизнь — совсем другое. И делить с Мартой жизнь он не собирается.

Дженнифер в тщетной попытке их примирить пригласила обоих к себе на Род-Айленд — тогда она только что вышла за Керри. Марта ждала, что Джош заговорит первым, извинится, скажет, что совсем не это имел в виду… Но он молчал. Тогда Марта приняла заказ крупного английского журнала и улетела в Лондон.

Шли месяцы. По заданию лондонского журнала Марта исколесила всю Европу. Она видела Кению и Марокко. Делала острые репортажи о волнениях в Кейптауне и Бейруте. Получила несколько наград. Но Джоша не было рядом, и увлекательная прежде работа не приносила радости.

С Тони она познакомилась на вечеринке в Мэйфере. Он пригласил ее пообедать, и Марта согласилась. Тони был красив, обаятелен, остроумен и, главное, необычайно внимателен. Порой он даже заставлял ее забыть о Джоше — на день или два. Но теперь Марте казалось, что двух лет, прожитых без Джоша, как будто и не было. Она сделала круг и вернулась к началу — точнее, к концу пути.

Джош ввел Марту в комнату для гостей, где спали двое чудесных малышей — прелестные, похожие на ангелочков мальчик и девочка. Мальчика звали Джошуа — в честь мужчины, стоящего сейчас рядом с Мартой; девочку — Каролиной, в честь матери Джоша и Дженнифер.

Марта молча смотрела на спящих детей. Ей казалось, что какой-то злой великан ради забавы сжимает в кулаке ее сердце. Джош стоял рядом: его суровое лицо разгладилось, обычная холодность сменилась нежностью. С той же нежностью в глазах он обернулся к Марте:

— Здорово, правда? — прошептал он, указывая глазами на маленьких племянников.

— Чудесные малыши, — шепотом ответила Марта.

Однако, как ни прекрасны были дети, гораздо сильнее ее взгляды привлекал Джош. Когда она наконец поддалась искушению и взглянула на него, то едва не вскрикнула от изумления: в глазах Джоша она увидела боль.

Хорошо скрытую — Джош вообще мастерски скрывал свои истинные чувства, но все же несомненную боль.

— Пойдемка отсюда, — поспешно сказал он, — а то разбудим близнецов, и нам достанется от Дженнифер.

Марта кивнула, не доверяя собственному голосу. Когда она повернулась, руки их встретились… и вдруг неистовое желание пронзило Марту насквозь. Она поспешно отстранилась и, чувствуя, что лицо у нее горит, машинально поднесла руку к щеке. На пальце сверкнуло кольцо с бриллиантом.

Лицо Джоша застыло, взгляд не отрывался от бриллианта. Ему казалось, что этот камень насмехается над ним — и с полным правом! Каким идиотом он был, когда, едва услыхав, что Марта появится у него в доме, оставил конференцию и поспешил сюда!

Он позвонил Дженнифер, чтобы напомнить ей, где лежит ключ, — на случай, если она забудет свой. Дженнифер рассказала о разговоре с Мартой и о том, что пригласила ее к себе на обед. И Джоша охватило неодолимое желание увидеть прежнюю возлюбленную. Он не мог сопротивляться ему, да и не хотел, — просто, едва положив трубку, тут же снова поднял ее и набрал номер аэропорта.

Но один вид кольца на руке Марты привел его в чувство, словно пощечина, нанесенная холодной, расчетливой рукой. Да и чего итоги он ожидал? Неужели надеялся, что Марта запрется в хрустальном замке и станет ждать невозможного? Ждать, что, может быть, когда-нибудь он смирится со своим увечьем?

Марта молода, красива и привлекательна, за эти два года ее обаяние, несомненно, свело с ума немало мужчин. Джош заметил, что она похудела, но от этого, пожалуй, стала еще краше. Для него же она всегда оставалась самой желанной женщиной на свете. Прекрасная, талантливая, остроумная, щедрая, артистичная, непредсказуемая, порой беспричинно унылая иле капризная, но всегда столь искренняя и любящая, что Джош с легкостью прощал ей любые перепады настроения.

Господи, как он любил ее! Как любит до сил пор!

Джош поднял взгляд и увидел, что Марта смотрит на него, вопросительно округлив и без того огромные глаза.

Джош выдавил из себя улыбку и произнес почти спокойным голосом:

— Дату свадьбы уже назначили? Она покачала головой:

— Нет. Думаю, мы с Тони поговорим об этом, когда я прилечу в Лондон.

— Кажется, — заметил Джош, — в Вашингтоне Тони говорил что-то о Дне святого Валентина.

— Ну, к этой дате мы уже опоздали, — ответила Марта.

— И теперь, Марта, ты будешь жить в Англии?

— В последнее время я почти только там и работаю, — уклончиво ответила Марта.

— Но будешь продолжать работу и вне Лондона?

— Да, наверно, — ответила Марта и поспешно добавила, желая поскорее покончить с этой трудной темой: — Нам с Тони еще нужно это обсудить. Как ты, наверно, понял из беседы с ним, он не в восторге от моих «метаний по свету», как он это называет.

— Да, его можно понять, — ответил Джош.

— Конечно. Но… это моя работа. Я не могу, сидя на одном месте, готовить полноценные репортажи. И потом…

— Что потом?

— Ну, — сбившись, закончила Марта, — мы все это обсудим в Лондоне. Думаю, свадьба состоится где-нибудь в конце весны. Мне нужно будет на некоторое время вернуться в Нью-Йорк.

Джош постарался не выдать своего волнения:

— Вот как?

— Мне в Нью-Йорке предлагают несколько заманчивых заказов, от которых я не могу отказаться, — объяснила Марта. — Они мне очень по душе. Один связан с медициной. Другой — с угольными копями: возможно, я поеду в Пенсильванию и смогу увидеться с родителями.

— Ты по-прежнему занимаешься всем, чем придется? — пробормотал Джош.

— Да, я люблю разнообразие, — ответила она.

От этих слов Джош заметно поморщился. Не то чтобы ему не нравился стиль работы Марты, нет, он его понимал и одобрял. Он подумал о том, что и жизни своей Марта не мыслит без калейдоскопа мест, людей, впечатлений… А останься она с ним, она оказалась бы прикована к инвалиду. Поэтому Джош и оборвал их отношения, не позволив им зайти слишком далеко.

Джош крепче сжал рукоять своей трости. Он снова безжалостно напоминал себе о том, что красивой, талантливой женщине, женщине, подобной Марте Бреннан, нечего делать рядом с человеком, который не идет, а ковыляет по жизни. Марта любит спорт. Она бегает по утрам, играет в теннис, катается на лыжах и увлекается скалолазанием. Она божественно танцует. Однажды на рождественской вечеринке Джош видел, как она танцевала с другими мужчинами. А он сидел и смотрел. И теперь при этом воспоминании его охватывала невыносимая горечь.

Боже, как он хотел бы танцевать с ней сам!

Джош не мог спокойно смотреть, как Марта танцует с другими. Но понимал, что не имеет права лишать ее этой радости. Им не пройти свой путь вместе: слишком различен их шаг. Когда-то Джош тоже бежал по жизни вприпрыжку. Но долгие месяцы вынужденной неподвижности, а затем — отказ от многих прежних увлечений научили его находить радость в простых вещах, доступных и таким, как он. В хорошей книге. В классической музыке или хорошем джазе. В вечно новой и все же неизменной природе. В тихих радостях повседневной жизни, которых он не замечал, пока был здоров.

Марта же смысл жизни видела в движении. Джош понимал, что люди с такими разными жизненными установками не уживутся вместе. Конечно, бывали минуты, даже часы, когда он думал по-другому. Например, когда они стояли рядом вот у этого окна, любуясь Гудзоном в наступающих сумерках. Когда вели долгие беседы обо всем на свете. Когда лежали, прижавшись друг к другу, и слушали, как бьются в унисон их сердца.

Джош вспоминал, как они узнавали друг друга и с каждым шагом находили в себе все больше общего. Наконец наступил миг, когда они не могли больше отрицать вспыхнувшего между ними влечения. Так их отношения обрели новое измерение.

Позже Джош не раз говорил себе, что физическая близость — даже такая яркая и волнующая, как у них с Мартой, — еще ничего не решает. Все дело в том, могут ли двое жить вместе. А им с Мартой вместе не ужиться. Пройдет несколько недель, и они поймут, что вдвоем им хорошо только в постели.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы бежать без оглядки, порвать с Мартой, несмотря на боль, которую причинил разрыв им обоим.

Два года они провели в разлуке. Два года — большой срок, через который не так-то просто перешагнуть. Впрочем, теперь, напомнил себе Джош, это не имеет значения. Ведь весной Марта выходит замуж за Тони Эшфорда.

Джош никак не ожидал, что сама мысль о замужестве Марты причинит ему такую боль. И вдруг, забыв о всех своих благих намерениях, о твердых решениях, о клятвах, которые давал самому себе, Джош спросил:

— Скажи-ка, прежде, чем ты осядешь в Англии, не сможешь сделать один материал для «Стиля жизни»?

Мысленно Джош перебирал темы будущего выпуска. Хоть бы там нашлось что-нибудь такое, против чего Марта не сможет устоять!

Марта онемела от изумления. Если бы кто-нибудь спросил ее: «Чего не может случиться с тобой никогда и ни при каких обстоятельствах?», она, не раздумывая, ответила бы: «Я никогда не получу заказ от Джоша Смита».

— Ну… — пробормотала она, немного придя в себя, — ты… что ты конкретно имеешь в виду?

Джош ответил первое, что пришло ему в голову:

— Я хотел бы сделать острую статью на тему «Личность в политике», — объявил он. — Однажды, слушая речь кандидата в мэры, я задумался: а зачем, собственно, он в это ввязался? Реальная власть мэра невелика — на самом деле всем в городе заправляет совет из семи членов. Зарплата, как я выяснил, тоже небольшая. Тогда зачем?.. Может быть, он мечтает стать президентом, а пост мэра для него — лишь первая ступенька на пути к вершине? Или просто тешит свое тщеславие? — размышлял вслух Джош.

— Звучит интересно, — осторожно заметила Марта. — Но зачем тебе фотограф?

Джош нахмурился:

— Чтобы делать снимки, зачем же еще?

— Фотопортреты разных политиков?

— Нет, это было бы слишком примитивно, — ответил Джош, мысленно ругая себя за необдуманное предложение.

Хотя последняя работа Марты и была связана с женщинами в политике, вообще говоря, политика — не ее стихия. На рабочем столе Джоша в редакции лежали все материалы, отснятые Мартой за последние два года. Среди них — уникальные фоторепортажи, где каждый снимок буквально искрился ее талантом. Марта своеобразно видела мир и умела донести свое видение до зрителя.

Мысль Джоша отчаянно работала.

— Я хотел бы, — начал он, — чтобы в поле зрения попали четыре различных политика из разных районов страны. Скажем, так: мистер Северо-Восток, мистер Юг, мистер Средний Запад и мистер Западное Побережье. Нам нужны достаточно крупные шишки — чином не ниже губернатора. С другой стороны, они должны быть новичками в большой политике. Я хочу узнать и показать читателям, что это за люди, чем они живут и дышат. — Идея Джоша, спонтанно возникшая в голове, неожиданно заинтересовала его самого. Он продолжал со все возрастающим воодушевлением: — Так что, как видишь, о каждом нужно будет снять целый фоторепортаж. Получив пост главного редактора, — продолжал он, — я решил не бросать прежнюю работу. Руководитель должен быть в курсе дел своих подчиненных и не отставать от жизни. Так что этим материалом я займусь сам, — небрежно произнес он фразу, ради которой и затеял весь этот разговор.

— Придется очень много ездить, — заметила Марта.

— Да, немало.

Джош не позволял себе думать о поездках вместе с Мартой. Хотя Марта сделала немало материалов для «Стиля архитектуры» и «Стиля жизни», они ни разу еще никуда не ездили вместе. Тот единственный заказ, над которым они работали вдвоем, был связан с Уотч-Хиллом: Марта поехала туда, а Джош остался в Нью-Йорке и, когда было нужно, звонил. В то время ему не грозила опасность проводить вдвоем с Мартой целые дни. Долгие дни в незнакомых местах…

И снова Джош напомнил себе, что Марта скоро выйдет замуж. И переселится в Англию.

— Не знаю, Джош. Не знаю, хватит ли мне времени… — нерешительно заметила Марта.

К собственному удивлению, Джош немедленно ответил:

— В следующем месяце займемся Югом. Затем отправимся на Юго-запад… скажем, в Калифорнию. После этого возвращаемся на Восток, по пути задержавшись на Среднем Западе.

— Если уж на то пошло, Джош, в Штатах есть и другие значительные регионы. Даже на Северо-Востоке, например, Мэн и Коннектикут — это почти что две разных страны!

— Ну, детали я еще не проработал, — уклончиво ответил Джош.

Они стояли в холле у дверей в гостевую комнату. Вдруг из-за двери раздался детский плач.

— Ой! — воскликнула Марта. — Похоже, малыши проснулись. Пойдука позову Дженнифер!

Дженнифер уже накрыла на стол, и они собирались сесть, но тут раздался детский крик. Услышав, что малыши проснулись, она схватила две бутылочки с молоком и побежала в детскую, пригласив Марту помочь. Марта хотела было отказаться, она боялась, что, взяв ребенка на руки, тут же уронит его и разрыдается. Однако отказаться значило обидеть подругу.

Пока Дженнифер занималась Каролиной, Марта держала на руках маленького Джоша. Он, пыхтя, сосал молоко из бутылочки, а Марта думала: «Неужели его тезка в шесть месяцев, был таким же?».

— Я кормила их грудью до четырех месяцев, — рассказывала Дженнифер. — Пока педиатр не сказал, что их пора переводить на искусственное вскармливание. Ты посмотри, как сосет! — воскликнула она, с нежностью глядя на круглую головенку Каролины. — Еще немного — и бутылочку проглотит!

— Они просто прелесть, — дрожащим голосом подтвердила Марта.

Дженнифер внимательно взглянула на подругу, затем заговорила совсем другим тоном:

— Я знаю, что лезу не в свое дело, но… я, конечно, рада, что ты помолвлена, но, знаешь, я всегда надеялась, что Джош наконец придет в чувство, и ты станешь моей невесткой.

— Я знаю, — тихо ответила Марта, стараясь не расплакаться. — Знаю. Но, пожалуйста, — взмолилась она, — не начинай все сначала!

— Марта, мне трудно об этом не думать. Я ведь люблю и тебя, и Джоша. Мне больно видеть, что вы оба несчастны.

Марта горько рассмеялась:

— Неужели это так заметно?

— Ты очень старательно это скрываешь, но иногда чувства прорываются наружу. И с моим упрямым братцем та же история. Но…

Поколебавшись, Дженнифер продолжала:

— Может быть, я и ошибаюсь, но, мне кажется, Джош вернулся из Калифорнии на день раньше, потому что узнал, что здесь будешь ты. Я сказала об этом, когда говорила с ним по телефону. Он ничего не ответил, а сегодня утром без всякого предупреждения появился на пороге. Марта…

Марта не отвечала. Она напряженно обдумывала слова Дженнифер. Возможно ли, чтобы Джош вернулся в Нью-Йорк ради нее? Нет, Дженнифер заблуждается, и не стоит тешить себя напрасными надеждами.

Поколебавшись, Дженнифер добавила:

— Может быть, я не должна этого говорить, особенно теперь, когда ты выбрала другого… но, Марта, мой брат любит тебя. И я не могу не верить, что и ты его любишь. Любовь — не игрушка: ее нельзя просто сломать и выбросить.

Марта сжала губы. Целую минуту она не отрывала взгляда от ребенка. Когда же наконец подняла темные глаза, застывшая в них тоска ясно показала Дженнифер, что та задела больное место. Однако голос ее звучал твердо:

— Нет, Джен, не думаю, что Джош меня любит. Если бы он любил меня — по-настоящему любил, — он бы думал обо мне больше, чем о себе. — Марта оборвала себя, вспомнив, что разговаривает с сестрой Джоша. Помолчав, она продолжила уже мягче: — И к тому же…

— Что?

— Дело не в том, что я выбрала другого, — слабо улыбнувшись, продолжала Марта. — Наши отношения с Джошем были обречены. Он закоренелый холостяк и хочет таким и оставаться до конца жизни. Неужели ты сама этого не замечаешь?

— Ты знаешь, почему он стал таким, — тихо ответила Дженнифер.

— Я не уверена. Немало людей с гораздо более тяжкими увечьями женятся и заводят семью. Так поступают почти все.

— Но Джош… он не такой, как все.

— Это мне известно, — саркастически отозвалась Марта. — Так что, видишь, дело не в том, что я выбрала другого. Просто Джош не хочет, чтобы его выбирали. — Марта фыркнула, давая выход гневу, и резко продолжала: — Джен, я не хочу провести остаток жизни в одиночестве. Думаю, ты меня понимаешь. Брак с Керри показал тебе, как прекрасна семейная жизнь.

— Да, пожалуй, — согласилась Дженнифер. — Однако, — добавила она, — ведь мы с Керри очень любим друг друга.

— Ты думаешь, я не люблю Тони?

— Откуда мне знать?

— В какой-то степени ты права, — помолчав, согласилась Марта. — Никому другому я бы в этом не призналась, но с тобой могу быть откровенна. Но, Дженнифер, я все же люблю Тони, иначе я никогда не согласилась бы выйти за него замуж! Это просто иная любовь. В ней нет того огня, той страсти, что в моих отношениях с Джошем… — Она замолкла, задумавшись, затем продолжала: — Нас с Тони ждет интересная, насыщенная жизнь. У нас много общего. Нам никогда не скучно друг с другом. Тони катается на лыжах, отлично играет в теннис, потрясающе танцует…

— Иными словами, он может все то, чего не может Джош, — с горечью подытожила Дженнифер. Она хотела напомнить подруге, как два года назад та уверяла, что для нее все это неважно… но слова застыли у Дженнифер на устах, когда она заметила, что Марта с ужасом смотрит куда-то поверх ее головы.

В дверях, опираясь на трость, стоял Джош. Сомнений не было: он слышал последнюю часть разговора. Именно те слова, которые должны были задеть его больнее всего на свете.

 

Глава 3

Лицо Джоша было непроницаемо, да и голос звучал спокойно, даже слишком спокойно.

— Керри удивляется, что вы так долго кормите детей, — сказал он. — Шампанское выдохнется, а горячее остынет, если мы немедленно не сядем за стол. — Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел прочь.

Несколько секунд подруги стояли молча, словно оцепенев.

— О Господи! — простонала Дженнифер.

— Не волнуйся, Джен, — быстро ответила Марта. — Скорее всего он ничего не слышал.

— Марта, ты прекрасно знаешь, что слышал!

— Ну… может быть, это и к лучшему.

За обедом Марта тщетно пыталась обрести спокойствие. Ни вкусный обед, приготовленный Дженнифер, ни бокал шампанского не доставили ей ни малейшего удовольствия. Вскоре после обеда Марта откланялась, сославшись на дела.

Уже в дверях Дженнифер спросила ее:

— Не хочешь погостить у нас в Уотч-Хилле? Мы будем очень рады.

— С удовольствием, если смогу, — искренне ответила Марта. — Я позвоню вам из Лондона.

Однако уже в лифте она пожалела о своем обещании. Может быть, до свадьбы лучше держаться от Дженнифер подальше? Ведь для нее Дженнифер слишком неразрывно связана с Джошем.

В Нью-Йорке у Марты было много друзей. Она прожила здесь несколько лет, пока после разрыва с Джошем не уехала в Лондон. Поэтому, стоило Марте хотя бы ненадолго оказаться в Нью-Йорке, каждый из многочисленных приятелей и приятельниц считал своим долгом позвать ее к себе.

Вот и сегодня после обеда с Дженнифер она отправилась на коктейль к знакомому фотографу и его жене. После коктейля — на ужин к людям, с которыми познакомилась в свой первый приезд сюда. Сейчас Марта была только рада компании, ей нужно было развеяться и выбросить из головы Джоша, и приглашения друзей оказались очень кстати.

Однако, едва Марта осталась одна, мысли о Джоше нахлынули на нее с новой силой. Опять он ничего не понял! Но на этот раз Джош должен понять, что Марта не такая, как он думает!

За обедом Керри и Дженнифер говорили, что отправятся на ужин к деловому партнеру Керри и вернутся поздно. Дженнифер со смехом добавила, что Джош согласился побыть нянькой у близнецов. Взглянув на часы, Марта подумала, что Гундерсенов скорее всего еще нет. И Джош не спит. Он всегда был «совой» и ложился поздно.

Не оставляя себе времени на колебания, Марта быстро набрала номер. Джош снял трубку почти сразу — и одного звука его голоса было достаточно, чтобы понять: никогда, никогда она не сможет его разлюбить!

— Джош! — произнесла она и сама услышала, как дрогнул ее голос.

Наступила короткая пауза.

— Да, — ответил он наконец.

— Это Марта, — сказала она.

— Я узнал.

В ушах Марты гулко отдавались удары сердца. Как объяснить ему, зачем она звонит? Ведь любым неосторожным словом она может обидеть его еще сильнее! Но Марта была полна решимости рассеять недоразумение. Она не допустит, чтобы Джош думал о ней дурно.

— Надеюсь, я тебя не разбудила, — робко начала она.

— Нет, Марта, я ложусь поздно. Пауза.

— Джош!

— Да?

— Сегодня… Снова молчание.

— Что «сегодня»? — терпеливо спросил Джош, словно разговаривал с застенчивым ребенком.

— Сегодня, когда ты пришел звать нас с Дженнифер обедать, ты услышал несколько фраз из нашего разговора, — решительно начала Марта. — Но, мне кажется, ты нас неправильно понял…

— Марта, — прервал ее Джош, — может, не надо?

— Джош, послушай меня! — взмолилась Марта. Она должна наконец разрушить эту стену непонимания!

— Слушаю.

— Скажи мне, что ты слышал?

Джош шумно вздохнул, словно сдерживался из последних сил. Марта испугалась, что сейчас он просто положит трубку. Но он ответил:

— Марта, я не помню, о чем вы с Дженни говорили.

— Пожалуйста, Джош! Что ты слышал?

— Ну хорошо. Ты рассказывала о своем женихе, о том, как много у вас общего. Перечисляла все его таланты. — Последнее слово Джош как будто выплюнул. Помолчав, он добавил: — И прекрасно. Так и должно быть. Желаю тебе счастливой семейной жизни.

— Ты же так не думаешь! — возразила Марта.

— С чего ты это взяла? — с искренним удивлением спросил Джош. — По-твоему, я должен желать тебе несчастья? — Марта молчала, и он продолжал: — Послушай, Марта, уже поздно. Тебе завтра лететь в Лондон. Думаю, у тебя еще куча дел, да и поспать перед полетом не мешает.

— Джош, ты все еще хочешь дать мне заказ? Этот вопрос вырвался у нее помимо воли. После долгой напряженной паузы Джош ответил:

— Знаешь, я… я, пожалуй, поторопился. Не знаю, стоит ли вообще затевать этот проект.

— Скажи лучше, ты изменил мнение о моей работе? Может быть, это ближе к истине?

— Вовсе нет, Марта. Мне просто нужно еще раз пересмотреть свои планы. Вероятно, материал о политиках лучше дать перед выборами мэра.

— Я с удовольствием сделаю любой материал для «Стиля жизни», — услышала Марта свой собственный голос.

— У меня создалось впечатление, что пока заказов у тебя хватает, — ответил Джош.

Даже в первые годы своего продвижения наверх Марта никогда не унижалась ради работы. Теперь же она с ужасом поняла, что готова едва не на коленях вымаливать у Джоша этот заказ. Неужели он откажет?

— У меня есть несколько предложений, — призналась она. — Но я пока не знаю, на чем остановиться. Решу на следующей неделе, когда вернусь из Лондона. Тогда я буду знать, сколько времени проведу в Штатах.

— Иными словами, вы что — назначите день свадьбы?

— Да. — Снова долгое ледяное молчание. Наконец Джош произнес:

— Тогда я не понимаю, зачем тебе нужен этот заказ.

Марта фальшиво рассмеялась и ответила:

— Ну, Джош, ты же меня знаешь. Я — перекати-поле! Не могу долго оставаться на одном месте.

— Верно, — согласился он.

В голосе его Марта явственно расслышала сарказм. Она и сама понимала, что эта неудачная шутка только углубляет пропасть между ними. Джош, хотя и не прикованный к постели, сильно ограничен физически. Она же — всегда в движении, всегда лучится энергией. Нервной энергией? Может быть. Марта знала, что ее природная конституция требует постоянного волнения, риска, напряжения всех сил — как душевных, так и физических. Впрочем, в последние два года она скорее пыталась убежать от самой себя.

Самые счастливые минуты в ее жизни были тихими и спокойными. Марта провела их рядом с Джошем, у окна с видом на Гудзон. Они разговаривали обо всем на свете или просто молчали, любуясь открывшейся панорамой. В эти мгновения Марта испытывала такое счастье, словно оказалась на обратной стороне Луны, не ведомой никому из остальных землян. Поколебавшись, она начала:

— Джош… — и тут же умолкла, понимая, что продолжать нет смысла. Напрасно она затеяла этот разговор. Джош упрям, как мул. Он уже составил свое мнение и теперь яростно противится всем попыткам его разубедить. И Марта оставила свои безнадежные старания.

После долгой паузы Джош спросил:

— Марта, что ты хотела сказать?

— Не важно, — пробормотала Марта. Джош знал, что должен кончить разговор.

Но не мог. Он боялся заговорить, опасаясь, что дыхание его пресечется и голос задрожит так же жалко и беспомощно, как голос Марты.

Марта была права: он действительно слышал их разговор, и этот разговор только упрочил его решение. Может быть, если бы Джош никогда не ходил на лыжах, не бегал, не танцевал, ему было бы проще. Он бы не знал, какое счастье заключено в полной свободе движений. Но Джош с юности увлекался спортом. В теннисе и горных лыжах он стал настоящим профи. А потом — та авария в Техасе… и жизнь его круто и бесповоротно изменилась.

Джо терпеливо учился жить заново. Его военная карьера разбилась вместе с самолетом Невеста, увидев Джоша на костылях и узнав что, возможно, таким он останется навсегда, разорвала помолвку. Разумеется, она клялась и божилась, что ее решение никак не связано с увечьем Джоша.

Отец, офицер с многолетним стажем, узнав, что сын не сможет пойти по его стопам, воспринял это как семейную трагедию. Джош подозревал, что генерал Эшли Сандерсон Смит так и не оправился от удара. В горькие минуты Джош говорил себе, что отцу было бы легче видеть сына мертвым, чем искалеченным.

Джош выздоровел физически, но в душе его осталась незаживающая рана. Однако он выстоял. Он начал новую жизнь, нашел новую перспективную работу и новые удовольствия.

За последние годы у Джоша было несколько романов. Он заканчивал их сам, не желая заходить слишком далеко. Джош был честен с самим собой и признавал, что ни одна из известных ему женщин никогда не смирится с его увечьем. Больная нога никак не влияла на потенцию — здесь, слава Богу, проблем не было. Постепенно он привык к своему положению и уже не скрипел зубами, мысленно сравнивая себя с «нормальными людьми». Но, когда в его кабинет — и в жизнь — легкой походкой вошла Марта, старые страхи ожили и разрослись до чудовищных размеров. Как будто какой-то злой волшебник поставил перед ним кривое зеркало, безжалостно высвечивающее его физическую слабость.

Иногда Джош спрашивал себя, не лучше ли было рискнуть — довериться Марте, презрев опасность потерять ее навек? Но каждый раз он отвечал себе, что уход Марты стал бы для него непосильным ударом. Он не готов ставить жизнь на карту ради минуты счастья. Лучше уж отказаться от такого опасного подарка.

Сегодня, когда Марта попрощалась и пошла к дверям, Джошу пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не броситься за ней. Он не знал, когда увидит ее вновь и увидит ли вообще когда-нибудь.

Когда, сняв трубку, Джош услышал ее голос, в первый миг он решил, что бредит. Едва ли в мире найдется другая женщина с таким же мелодичным голосом. Но теперь…

Теперь он должен отказать ей в заказе и оборвать эту связующую их нить. Все, что нужно сделать, пожелать Марте спокойной ночи, повесить трубку… и взмолиться к Небесам, чтобы близнецы проснулись и заставили его хоть на несколько минут забыть о своем разбитом сердце.

Но вместо этого, извинившись за молчание, Джош произнес:

— Может быть, ты мне позвонишь, когда прилетишь из Лондона? Я просмотрю свои планы, и мы вместе решим, что делать.

Марта не верила своим ушам. Будь у нее хоть капля разума, она ответила бы: «Знаешь, Джош, ты прав, у меня сейчас и так много работы, и не стоит взваливать на себя еще одну ношу — может быть, как-нибудь в другой раз», — прекрасно зная, что «другого раза» не будет.

Но ничего этого Марта не сказала. Словно машина, подчиненная чужой воле, она медленно произнесла:

— Хорошо, Джош. Я тебе позвоню.

— Отлично, — ответил Джош и внезапно охрипшим голосом добавил: — Счастливого пути.

* * *

Автобус с пассажирами подъехал к терминалу международного аэропорта Гетвик. Накрапывал дождь. Выглянув в окно, Марта поморщилась. В Нью-Йорке сейчас было холодно, но по крайней мере светило солнце. Здесь же все расплывалось в мутно-серой пелене тумана. Марта любила Лондон, но английская зима порой выводила ее из терпения.

Пройдя через таможню, Марта села в такси и поехала в маленький отель в Кенсингтоне, где заказала себе номер. Она вошла в номер, распаковала чемоданы и принялась нервно мерить шагами комнату.

Марта обещала Тони, что позвонит из Нью-Йорка и скажет, когда ее встречать. И не позвонила. Более того, остановилась в отеле, хотя знала, что Тони приготовил для нее комнату у себя в особняке.

Большую часть времени, проведенного в Лондоне, Марта жила в квартире приятеля-фотографа, улетевшего на несколько лет в Испанию. Именно из этой квартиры она улетела в Вашингтон. Однако у Тони были все основания надеяться, что эти несколько дней она захочет провести с ним. Он даже говорил, что перестраивает дом, отделывая комнаты в ее вкусе. Медовый месяц, говорил Тони, они проведут на островах Эгейского моря, а потом будут жить в фамильном гнезде Эшфордов.

Тони, конечно, ждет звонка, думала Марта, беспокойно расхаживая по комнате. Он немало удивится, узнав, что она уже в Лондоне. Марта не могла придумать себе никакого оправдания — она и сама не понимала, почему не позвонила из Нью-Йорка. Просто глупость какая-то! И тем более не сможет она объяснить Тони, зачем заказала себе номер в гостинице.

Марта взглянула на свою руку с кольцом. Бриллиант, казалось, злорадно подмигнул ей в ответ. Марта неохотно подошла к телефону, набрала номер студии Би-би-си и назвала секретарше свое имя.

Через несколько минут в трубке послышался голос Тони:

— Марта, я ничего не перепутал? Бетти сказала мне, что ты уже здесь!

— Я здесь, — безжизненно ответила Марта. В звучном баритоне Тони послышались растерянные нотки:

— Дорогая, что-то случилось? — спросил он. — Ты… с тобой все в порядке?

— Да, конечно. Все хорошо.

— Тогда… — Тони помолчал. — Прости, я думал, что ты позвонишь мне из Нью-Йорка.

— Я собиралась, но…

— Но что?

— Но я здесь, — отрезала Марта, не желая придумывать своему поведению ложных объяснений.

— Марта, что-то случилось в Нью-Йорке?

В самом деле, что случилось в Нью-Йорке? Смотря с какой стороны взглянуть… Пожалуй, случилось непоправимое. Увидев Джоша, Марта поняла, что все попытки забыть его были тщетны. Два года она обманывала себя, а теперь вернулась к реальности, которую не готова принять.

— Тони, все время в Нью-Йорке я провела на ногах и очень устала. Вот и все. А еще долгий перелет и смела часовых поясов. Я просто хочу отдохнуть. Проспать несколько часов и проснуться веселой и бодрой.

— Хорошо, дорогая, — ответил Тони, — отдохни. У меня через несколько минут совещание. Но постараюсь сбежать отсюда, как только смогу. Уверен, когда я приеду домой, ты будешь уже бодрой и полной сил. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси миссис Хокинс.

— Тони, я… я не у тебя, — с трудом произнесла Марта.

— Не у меня? — воскликнул Тони. На секунду с него слетел весь английский лоск. — Марта, где тебя черти носят?!

— В «Бентли Арме», в Западном Кенсингтоне.

— Господи, как ты там очутилась?

— Приехала из аэропорта. Просто это знакомый отель. Я останавливалась здесь, когда приезжала в Лондон впервые.

— Не в этом дело. Почему ты отправилась туда? Тебя ждет миссис Хокинс. Наконец, я тебя жду!

Тони почти кричал, и Марта не могла его за это винить.

— Прости, я об этом не подумала, — медленно ответила она.

Молчание Тони ясно показало ей, что такого извинения ему недостаточно. Когда он наконец заговорил, голос его звучал подчеркнуто вежливо и спокойно, английский джентльмен взял верх:

— Марта, это не похоже на тебя. Насколько я тебя знаю, ты — уравновешенный человек, не меняющий своих планов из-за минутного каприза. Пока ты еще не разобрала вещи, бери такси и поезжай ко мне. Я приеду, как только смогу.

Марта уже разобрала вещи, но не хотела об этом говорить, чтобы не вызвать новой вспышки гнева. Вместо этого она решила выиграть время.

— Тони, сначала мне надо поспать.

В трубке послышался чей-то отдаленный голос — видимо, Тони приглашали на совещание.

— Хорошо, — произнес он, не скрывая раздражения. — Спи сколько хочешь. А потом позвони мне. Если я буду еще на совещании, скажи Бетти, когда за тобой заехать.

Марта вскипятила себе чай — в каждой комнате здесь стоял электрический чайник, — легла и попыталась заснуть. Однако сон не шел. Стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором возникало лицо Джоша.

Наконец Марта забылась тяжелым сном… и проснулась в темноте от резких звуков телефонного звонка.

— Марта, я дома уже больше часа! — говорил Тони. — Ты даже не позвонила — ни на студию, ни сюда!

— Извини, Тони, — пробормотала Марта.

— Я, как видно, тебя разбудил, — сухо заметил Тони.

— Я заснула не сразу и… кажется, проспала дольше, чем собиралась, — извиняющимся тоном пролепетала Марта.

— Уже почти семь, — сообщил ей Тони. — Мне за тобой заехать?

В этот миг Марта поняла, что не сможет жить с Тони. Не сможет прожить с ним даже три или четыре дня. Ей необходимо побыть одной — слишком многое нужно обдумать. Она услышала свой собственный голос.

— Тони, здесь на первом этаже есть коктейль-бар и ресторан, где очень неплохо кормят. Может быть, мы поужинаем здесь? Я в самом деле страшно устала.

— Если хочешь, пожалуйста.

Слава Богу, согласился! Марта боялась, что он начнет возражать, говоря, что миссис Хокинс уже приготовила ужин и обидится, если ее старания пойдут прахом. Разумеется, Тони хотел, чтобы Марта поскорее собрала вещи и переехала в дом, который скоро станет для нее родным. Однако он не хотел давить на нее.

— Спасибо, — сказала она с искренней благодарностью. — Этого я и хочу.

* * *

Полчаса спустя Марта сидела в холле гостиницы и листала журнал, ожидая прихода жениха. Она сама не могла объяснить, почему не стала дожидаться его в комнате, а вместо этого переоделась, освежила макияж и спустилась вниз.

Со своего наблюдательного пункта, загороженного пальмой в кадке, Марта видела, как Тони вошел через вертящуюся дверь и направился прямо к столу портье, очевидно, желая узнать, в каком номере она остановилась. Сейчас он выглядел старше своих сорока двух, на лице застыла усталость, и Марта ощутила укол вины. Она действительно очень перед ним виновата.

До сих пор Марта думала, что любит Тони. Иначе никогда не приняла бы его предложение. Но только сейчас она начала понимать, что от дружеской симпатии, какую она питала к Тони, еще очень далеко до любви. Симпатия — спутница любви, но одно вовсе не заменяет другого. И Марта, к своему отчаянию, поняла, что вовсе не любит Тони. Никогда не любила и никогда не полюбит.

Подавленная этой мыслью, она подошла к нему сзади и тихо сказала.

— Привет, Тони!

Тони обернулся. Увидев невесту, он наклонился и поцеловал ее в щеку.

Тони не любил проявлять свои чувства на людях, и за это Марта всегда была ему благодарна. Однако сегодня, прежде чем поцеловать, он бросил на нее настойчивый, вопрошающий взгляд, заставивший Марту содрогнуться. «Неужели он знает? — подумала она. — Господи, откуда?»

В баре, освещенном лишь свечами на столиках, играла тихая успокаивающая музыка. Тони и Марта сели и заказали напитки.

Марта была как на иголках. Надеясь немного оттянуть неприятный разговор, она начала расспрашивать Тони о сегодняшнем совещании. Тот рассказал о новых программах, которые готовит руководство Би-би-си. Марта расслабилась и была словно громом поражена, когда посреди легкого разговора Тони вдруг спросил:

— Ты встречалась в Нью-Йорке с Джошуа Смитом?

— Ты что, читаешь мысли? — вопросом на вопрос ответила Марта, как только вновь обрела способность говорить.

— Нет, — ответил Тони. Грустная улыбка тронула его губы. — И не хотел бы. Должно быть, очень неприятно сознавать, что собеседник видит тебя насквозь. Но тебя я хорошо знаю. И… я люблю тебя, — просто добавил он.

Несколько минут назад Марта думала, что хуже, чем ей теперь, не бывает — однако сейчас ей стало еще хуже. Нервы натягивались как струны: казалось, еще минута, и она взорвется. Как хотела она ответить Тони то, что он надеялся услышать! Что она тоже его любит, что в их отношениях ничего не изменилось. Что встреча с Джошем Смитом не вырыла между ними непреодолимой пропасти.

— И не пытайся, милая, — мягко предупредил Тони. — Все равно не получится. У тебя на лице все написано. Может быть, за это я тебя и полюбил. За искренность и неспособность лгать — редкие качества в наш просвещенный век. Особенно среди преуспевающих деловых женщин.

— Спасибо, — выдавила из себя Марта. Тони отхлебнул свой коктейль и продолжал:

— Марта, мне уже за сорок. Я дважды был женат и дважды разводился. Ты это знаешь.

Она кивнула.

— Я никогда не могла понять, что в тебе не устраивало твоих бывших жен.

— Наверно, самолюбие, — улыбнулся Тони. Однако улыбка вышла грустной, а синие глаза смотрели на Марту таким прямым и тяжелым взглядом, что ей стало сильно не по себе.

Это чувство усилилось, когда Тони сказал:

— А теперь, дорогая, расскажи мне о Нью-Йорке и о Джошуа Смите.

Марта изумленно уставилась на него. Вот уж чего она не ожидала — и не собиралась делать!

— Марта, — терпеливо продолжал Тони, — тебе нечего стыдиться. Ты приехала в Нью-Йорк, встретилась со Смитом…

— Тони, ты так говоришь, словно я это спланировала заранее, — обиженно возразила Марта.

— Прости меня, — ответил Тони, кажется, он действительно устыдился своего тона. — Милая, я ни в чем не собираюсь тебя обвинять. Мою… нашу проблему не решить ложью и взаимными обвинениями. Я знаю, что ты приехала в Нью-Йорк по делу.

— Да, и совершенно не собиралась встречаться с Джошем Смитом, — твердо ответила Марта. — Но…

И вдруг заговорила торопливо, глотая слова:

— Я позвонила Дженнифер Гундерсен. Пойми меня правильно, Тони, мне просто захотелось с ней поговорить. Это никак не связано с Джошем. Она не только его сестра, но и моя старинная подруга. Я тебе о ней рассказывала.

Марта сделала паузу, собираясь с духом.

— Дженнифер сказала, — продолжила она, — что у Керри, ее мужа, какие-то дела в Нью-Йорке и она собирается поехать с ним, взяв с собой детей. Они решили остановиться в квартире Джоша, пока он в отъезде. Дженнифер пригласила меня на обед… — Марта внезапно замолчала.

— Что же дальше? — подбодрил Тони.

— Я очень хотела увидеться с Дженнифер и Керри и посмотреть на близнецов — я ведь их ни разу не видела! Поэтому я согласилась. А Джош неожиданно вернулся из Калифорнии. Когда я пришла, он был уже там.

Марта замолкла — рыдания сдавили ей горло. Тони ждал продолжения, и она знала, что должна продолжать, но целую минуту молчала, опустив глаза и надеясь, что скудное освещение не позволит Тони разглядеть на ее щеках слезы.

— Я думаю, увидев Смита, ты испытала… сильное потрясение, — помог ей Тони.

— Да, — дрожа, прошептала Марта. — Ах, Тони, Тони! Прости меня! Мне так жаль!

Тони помешал свой коктейль. Отпил немного. Снова помешал. Только после этого он заговорил:

— Мне тоже, Мартам Мне тоже. Однако, скажу по совести, я не удивлен. Я наблюдал за тобой в тот вечер у Фармингтонов. Я видел, что с тобой делалось, когда ты смотрела на него. И тогда мне многое стало ясно. Я ведь говорил тебе тогда, в Вашингтоне: я всегда знал, что в твоей жизни есть кто-то еще. Ты была со мной нежна и ласкова, но я всегда чувствовал, что какая-то дверца в твоей душе закрыта от меня наглухо.

Тони улыбнулся одними губами.

— Любовь не дается по принуждению, — просто закончил он.

— Тони… — начала Марта и замолкла, не в силах подобрать слов.

Тони поднял руку, останавливая ее.

— Марта, не вини себя, — предупредил он. — Здесь есть и моя вина. Признаю, я слишком давил на тебя. Порой ты выглядела такой… такой потерянной. Мне бы задуматься, чем это вызвано, а я стремился окружить тебя лаской и заботой, надеясь, что моя нежность тебя согреет. Я очень надеялся, что со временем ты меня полюбишь. Боже, я так старался! Но теперь…

— Что теперь?

Марте трудно было смотреть на Тони, еще труднее его слушать. Она ненавидела себя за то, что причинила ему такую боль.

— Как я тебе уже говорил, я был женат дважды. И, честно говоря, не хочу третьей неудачи. Меня не устраивает образ человека, меняющего жен, как перчатки. Может быть, такие слова в моих устах тебе покажутся странными, но я очень серьезно отношусь к браку. Моя третья женитьба должна быть успешней первых двух. Марта, я женюсь, только если буду совершенно уверен в удачном браке.

— Ты думаешь, наш брак будет неудачным? — неуверенно выговорила Марта, не зная — огорчаться его словам или радоваться.

Прежде чем ответить, Тони подозвал официантку и заказал еще розового джина.

— А ты как думаешь? — спросил он. Марта зажмурилась. Ей казалось, что она летит в бездонный черный колодец. Она обидела человека, которого любит и уважает, которому ни за что в жизни не хотела бы причинить боль.

— Не знаю, Тони, — натянуто ответила она. — Я стараюсь, как только могу…

— А этого достаточно?

Ее губы судорожно искривились.

— Не знаю, Тони, — слабым голосом признала она. — Просто не знаю.

— Спасибо, — ответил Тони, — за твою честность. В нашем положении вранье — последнее дело. Наш единственный шанс в том, чтобы быть предельно честными друг с другом.

— Я никогда не лгала тебе, Тони. — Это была правда. Марта никогда и никому не лгала. Она ненавидела лжецов.

— Знаю, — ответил Тони. — Поэтому и прошу тебя говорить правду. Не пытайся меня щадить. Ты его любишь?

— Да, — горестно прошептала Марта. — Люблю. И, боюсь, не разлюблю никогда. Но… в его жизни нет места для меня. Он дал мне понять это еще два года назад. И сейчас… ничего не изменилось.

— Он знает, что ты его любишь? Марта покачала головой.

— Нет. Порой мне кажется, что Джош вообще не верит в любовь. Не знаю. Господи, Тони, — растерянно добавила она, — я только сейчас поняла, что, в сущности, ничего не знаю ни о себе, ни о…

Тони протянул руку и успокаивающим жестом накрыл ладонью ее ладонь.

— Марта, — сказал он мягко, — это не причина ни для паники, ни для спешки.

— О чем ты говоришь?

— Милая моя, до сих пор нам было хорошо вместе. У нас с тобой много общего. Хотелось бы думать, что ты любишь меня так же, как я тебя, но сегодня я узнал, что это не так. Впрочем, я догадывался об этом еще с той ночи в Вашингтоне. Но я — взрослый человек и знаю, что брак может строиться не только на пылкой любви. Не менее важна обоюдная симпатия и взаимопонимание.

— Тони, я… — Марта запнулась. — Может быть, теперь я не смогу выйти за тебя замуж. После сегодняшнего… Теперь ты всегда будешь знать, что часть моей души принадлежит другому. Это так несправедливо…

— Может быть, — спокойно ответил Тони. — А может быть, и нет. Чего нам с тобой сейчас надо остерегаться — это непродуманных действий. Нельзя под влиянием минутного настроения принимать решения, о которых мы потом будем сожалеть.

Марта нерешительно повертела на пальце кольцо. Тони снова протянул к ней руку.

— Марта, если ты хочешь вернуть мне кольцо — пожалуйста, не надо. Поноси его… хотя бы еще немного.

Он грустно улыбнулся.

— Можешь смеяться над моим самолюбием, но, пожалуйста, не снимай кольцо, пока все как следует не обдумаешь. У нас с тобой есть общие знакомые по обе стороны океана. Я не хочу, чтобы среди них пошли слухи, что моя невеста приехала в Англию лишь для того, чтобы расторгнуть помолвку.

— Но это не так, — возразила Марта.

— Знаю, дорогая, однако именно так выглядит. Так что не снимай его еще немного, хорошо, Марта? А когда вернешься в Нью-Йорк, постарайся увидеться со Смитом.

— Что?

— Марта, ты должна проверить, насколько истинно твое чувство. Прежняя любовь часто кажется вечной, но порой достаточно пообщаться с предметом любви поближе, чтобы она развеялась, как дым. Так что… Марта, дай мне шанс. Дай шанс нам обоим. Обещаешь?

Марта снова покосилась на кольцо с бриллиантом. Ее обуревало странное чувство: смесь стыда, печали… и облегчения. Да, она не будет снимать кольцо. Пока она не готова отвечать на недоуменные расспросы друзей и родственников. И, разумеется, ни за что на свете она не появится без кольца перед Джошем!

Почему-то Марте казалось, что бриллиант на руке охранит ее от опрометчивых шагов. Может быть, это ложная уверенность, но все же…

— Марта, ты будешь носить кольцо хотя бы до конца весны? — мягко настаивал Тони. — Ты дашь нам еще один шанс?

Марта смахнула со щеки слезу. Бриллиант сверкнул в пламени свечи.

— Хорошо, Тони, — пообещала она.

 

Глава 4

— Вас спрашивает мисс Бреннан.

Джош делал заметки на полях статьи, предложенной для «Стиля жизни» одним независимым журналистом. Статья была хороша, и Джош подумывал ее купить.

Услышав слова секретарши, он уронил карандаш и уставился сначала на интерком, затем на телефонный аппарат так, словно увидел привидение. Наконец он медленно снял трубку.

— Марта?

— Здравствуй, Джош!

— Откуда ты звонишь? — удивленно спросил Джош. Марта улетела всего три дня назад — однако непохоже, чтобы она звонила из Лондона!

— Я вернулась в Нью-Йорк, — объяснила Марта.

— Так скоро!

— Д-да… ты просил, чтобы я позвонила, когда вернусь.

Это правда, но Джош никак не ждал ее звонка сейчас. Марта застала его врасплох. Он не успел настроиться на нужный лад, чтобы разыграть вежливое равнодушие.

Прежде чем Джош успел придумать достойный ответ, Марта заговорила сама:

— Может быть, пообедаем вместе?

— Сегодня? — Да. — Подожди секунду, — попросил Джош, листая настольный календарь. Промежуток между заседанием совета редакторов и вечерним совещанием был ничем не занят.

— Я могу приехать к тебе в редакцию, и мы поговорим там, если тебе так удобнее, — предложила Марта.

Джош от души одобрил это предложение и совсем было собрался согласиться, но вместо этого почему-то ответил:

— Нет, лучше пообедаем.

Кабинет Джоша был суровым и аскетическим: никаких безделушек, никаких фотографий на стенах — только скромный набор профессиональных книг и журналов да персональный компьютер, которым Джош пользовался очень редко. В этом кабинете немыслимо было думать или говорить о чем-либо, кроме работы: именно поэтому Джош предпочел бы встретиться с Мартой здесь.

— Как насчет «Л'Обержа»? — предложил он. — Я позвоню туда и закажу столик.

— Отлично, Джош. Когда?

— В час — подойдет?

— Хорошо.

Они положили трубки одновременно. Джош отодвинул кресло от стола, откинулся на спинку и уставился на стол, на котором валялись карандаши и почтовые марки. Стол был застелен бумагой; края ее пообтрепались, и Джош думал, что надо бы купить новую. Еще надо постричься. Сходить в супермаркет Шварца и купить что-нибудь в подарок для близнецов — ведь скоро он поедет в Уотч-Хилл. Конечно, игрушек у них достаточно, но неудобно появляться в доме, где есть дети, с пустыми руками…

Джош пытался сосредоточиться на повседневных мелочах, но в сознание властно врывались мысли, от которых он хотел бы убежать навсегда… Со вздохом Джош поднял телефонную трубку и, набрав номер ресторана, заказал столик на двоих на втором этаже, в отдельном кабинете с камином.

* * *

Двумя часами позже метрдотель вел Джоша к столику. Тот молча шел за ним, спрашивая себя, почему выбрал именно этот ресторан и этот кабинет. Комната с высокими потолками, обставленная и отделанная в викторианском стиле, была по-настоящему уютной. В мраморном камине пылали настоящие дрова — большая редкость для Манхэттена. Все вместе, пожалуй, выглядело слишком романтично.

Марта уже сидела за столиком вполоборота к Джошу, заворожено глядя на огонь, пылающий в камине. Она была так красива, что Джош невольно замер, и только слова метрдотеля. «Сюда, мистер Смит», вывели его из оцепенения и заставили двинуться вперед.

Джошу редко случалось видеть на лице у Марты такую грусть. Как хотел бы он сжать ее в объятиях, утешить своими ласками и нежными словами! Но Марта уже заметила его и повернулась, чтобы поздороваться, при этом стала еще заметнее печаль, переполняющая огромные темные глаза.

О чем грустить Марте? Она влюблена, помолвлена — Джош метнул взгляд на кольцо с бриллиантом — и скоро выйдет замуж. Она — прелестная, умная, талантливая женщина, чуждая всяких комплексов Именно этим она всегда его и восхищала. Что касается карьеры, то сейчас Марта на вершине, и ее успеху ничто не угрожает, ибо успех этот заработан только собственным талантом и трудом.

Джош поздоровался и сел за столик, все еще недоумевая, что с ней. Впрочем, Марта и раньше часто его удивляла. Она заметно осунулась, под глазами залегли темные тени, и вся она выглядела какой-то измученной, что очень необычно для Марты Бреннан. Но Джош предпочел думать, что она просто устала после долгого перелета.

— Когда ты вернулась? — спросил Джош, не тратя времени на предисловия.

— Вчера днем.

— Недолго ты пробыла в Лондоне.

— Я и не собиралась там надолго задерживаться.

Джош хотел спросить, назначили ли они с Эшфордом дату свадьбы. Еще ему хотелось знать, действительно ли она любит Эшфорда и хорошо ли ей было с ним в Лондоне. Но он сурово напомнил себе, что все это — не его дело, и вместо этого спросил, что она будет пить.

— Может быть, чинзано, — напряженно ответила Марта.

Обычно Джош не пил за обедом. От спиртного, выпитого посреди дня, его клонило в сон, а на деловых встречах, происходящих обычно в послеобеденное время, необходима была трезвая голова. Но сейчас, к собственному удивлению, он заказал себе мартини.

— Что с тобой? — спросил он, разглядывая темные круги под глазами у Марты. — Трудный перелет? Или смена поясов так действует?

Марта слабо улыбнулась.

— Неужели это так заметно?

— Просто у тебя усталый вид. — Марта опустила глаза.

— Да, наверно, мне не мешает поспать, — признала она. — И потом…

— Что?

Марта заметила, что Джош то и дело косится на ее бриллиант. Лицо его было непроницаемо, как всегда, но Марте показалось, что кольцо его раздражает.

«Это добрый знак», — подумала Марта. Ее так и подмывало сообщить Джошу о разрыве помолвки. Однако она обещала Тони носить кольцо до конца весны. Она обещала, что даст их отношениям еще один шанс, что увидит Джоша лишь для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Но в чем тут было разбираться? Она не проговорила с Джошем и пяти минут, а правда уже рвалась наружу, властно требуя выхода. С Тони все кончено — окончательно и бесповоротно! Она любит только Джоша! Марта опустила глаза, боясь, что Джош догадается о ее чувствах.

Джош смотрел на нее с возрастающим удивлением, а Марта отчаянно придумывала тему для разговора, которая удержит его от нежелательных вопросов.

— Джош, так ты займешься той статьей о политиках? — спросила она наконец.

Джош не был готов к прямому ответу. Он напомнил себе, что теперь не время для деликатности. Как бы он ни любил Марту, сейчас он должен видеть в ней врага.

— Нет, — ответил он, покачав головой. — Я решил пока отложить этот проект. Он займет больше времени, чем я могу себе позволить. — Марта молчала, и он продолжал: — Ты ведь сама сказала, что четырьмя регионами мы не обойдемся.

— Да, я говорила что-то в этом роде.

— И в любом случае у меня здесь, в Нью-Йорке, куча материала, которым нужно заняться в первую очередь. Понимаешь, я не могу сейчас уезжать в командировку, — продолжал Джош, сам не понимая, зачем оправдывается. — У меня неотложные дела, которые нельзя бросать.

— Да, конечно.

— Может быть, займемся этим в будущем году. Разработаем план, все тщательно продумаем…

Наступило молчание. Наконец Марта тихо сказала:

— Джош, тебе незачем придумывать оправдания.

До сих пор Джош смотрел в стакан, на тарелку, на скатерть — куда угодно, только не в глаза Марте. Но ее тон заставил его поднять голову.

Лицо Марты оставалось совершенно спокойным, только нижняя губа чуть заметно вздрагивала. По этому конвульсивному подергиванию Джош понял, что она держится из последних сил. И почему у нее так блестят глаза? Марта Бреннан не из тех, кто ударяется в слезы по пустякам.

Сердце Джоша разрывалось от жалости, но он сдержанно ответил:

— Марта, я не ничего не выдумываю. Подумай немного, и ты согласишься, что я говорю разумно.

— Нет, Джош, я не думаю, что это разумно, — дрогнувшим голосом ответила Марта. — Почему бы не сказать правду? Ты просто не хочешь, чтобы я работала для твоего журнала.

На лице Джоша отразилось искреннее удивление.

— Во-первых, — возразил он, — «Стиль жизни» — не мой журнал. Во-вторых…

Джош понимал, что Марта права. Он не может мыслить спокойно и беспристрастно, слишком много душевной боли связано для него с этим проектом.

Джош заговорил о политическом фоторепортаже импульсивно, едва увидел обручальное кольцо на руке Марты. Хитрость, порожденная отчаянием. Хотя рассудок убеждал его, что свадьба Марты и ее переезд в Англию — лучший выход для них обоих, все существо Джоша восставало при одной мысли об этом. Однако он напрасно предложил Марте работу, да еще связанную с совместной командировкой. Это не приведет ни к чему, только добавит еще одну рану в сердце.

Джош оценил свой замысел с профессиональной точки зрения и понял, что, хотя мысль хороша, на воплощение ее сейчас нет времени. В этом он Марте не лгал. Но в то же время, как профессионал, он понимал, что фотографии, сделанные Мартой Бреннан, — подарок для любого журнала, и упускать такой случай нельзя.

Джош знал, чтобы отдалить разлуку с Мартой, ему достаточно заказать ей материал для журнала. Он презирал себя за слабость, но отказаться от этой козырной карты не мог.

Наконец Джош прервал молчание.

— Ты, видимо, неправильно поняла! — воскликнул он фальшиво-бодрым голосом, вовсе ему не свойственным. — Ты ведь теперь знаменитость! — добавил он, неестественно улыбаясь. — Одно твое имя на обложке гарантирует успех! А я, как все редакторы, забочусь об успехе журнала…

На мгновение ему показалось, что Марта сейчас выплеснет вермут ему в лицо. Однако она просто воскликнула:

— Хватит, Джош! Раньше по крайней мере ты был со мной честен!

— Я и сейчас честен… — начал Джош и вдруг умолк.

К своему ужасу, он увидел, что не ошибся. Марта плакала: слезы текли по бледным щекам.

Она выхватила носовой платок, сердито смахнула слезы с глаз и вскочила с такой поспешностью, что едва не опрокинула кресло.

— Извини, — пробормотала она и кинулась в дамскую комнату.

Несколько минут Марта брызгала себе в лицо холодной водой и мысленно ругала себя последними словами за то, что проявила слабость перед Джошем.

Да, она не просто устала. Она была измучена. Визит в Лондон и тяжелый разговор с Тони совершенно выбили ее из колеи.

Марта взглянула на кольцо и еще раз похвалила себя за обещание, данное Тони. Кольцо на пальце — какая-никакая, но защита. Пусть Джош думает, что она все еще помолвлена. Тогда он не будет ее опасаться, и, может быть, она сумеет убедить его, что они созданы друг для друга. Ах, если бы только не его дурацкое упрямство…

Марта припудрила лицо и взяла сумочку. Она еще не вполне успокоилась, но не прятаться же от Джоша весь день в туалете!

Когда Марта подошла к столику, Джош встал.

— С тобой все в порядке? — тревожно спросил он, и на его красивом лице отразилось беспокойство.

— Да, — солгала она.

— Может быть, нам лучше уйти отсюда?

«И куда же мы пойдем?» — подумала Марта, но вслух этого не спросила.

— Нет, — коротко ответила она и заняла свое место.

Подошел официант.

— Хочешь заказать что-нибудь? — спросил Джош.

— Да.

Серые глаза Джоша, потемневшие от беспокойства, не отрывались от ее лица. Сейчас она могла бы поклясться, что Джош ее любит. Но через мгновение он овладел собой, и взгляд его стал твердым, как Гибралтарская скала, загадочным, как сфинкс, и непроницаемым, как Форт-Нокс.

Марта попыталась заговорить, но вместо этого снова всхлипнула.

Джош удивленно взглянул на нее.

— Да что с тобой?

— Ничего, — овладев собой, поспешно ответила она. — Мне, пожалуйста, консоме «Мадрилен».

— Что-нибудь еще? — спросил официант.

— Пока ничего, благодарю вас. — Марта чувствовала, что есть сейчас не сможет. — Может быть, попозже я закажу десерт.

Джош снова бросил на нее внимательный взгляд и заказал омлет с грибами.

Марта знала, что Джош отличался завидным аппетитом. Порой она даже удивлялась, как ему удается сохранять отличную физическую форму и поджарую фигуру при том количестве пищи, которую он съедает. Однако, несмотря на свое увечье, — точнее сказать, именно из-за увечья, — Джош регулярно занимался спортом. Каждый день он по нескольку часов проводил на тренажере «Наутилус» и через день посещал бассейн в атлетическом клубе.

Почему же он заказал только омлет? Может быть, он тоже слишком взволнован и расстроен, чтобы есть? Но еще больше удивилась Марта, когда Джош попросил еще мартини.

Джош выудил из омлета оливку и съел ее. Затем медленно произнес:

— Пока ты выходила, мне пришла в голову мысль, которая должна тебя заинтересовать.

— Джош, не надо придумывать заказы, чтобы меня утешить.

Он плотно сжал губы.

— Раньше ты не была обидчивой.

— Это смешно слышать, особенно от тебя! Ты — самый обидчивый человек из всех, кого я знаю!

В иных обстоятельствах Джош не оставил бы этот выпад без внимания, но сейчас он ответил, не поднимая глаз:

— Мы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать меня. По крайней мере, думаю, ты хотела меня видеть не для этого.

Он осмелился поднять глаза и выдавил из себя улыбку — точнее, слабое ее подобие. Это было совсем не похоже на Джоша. Улыбка была редкой гостьей на его лице — однако, когда он все же улыбался, все вокруг словно озарялось солнечным светом.

«Боже мой! — беспомощно думала Марта. — Ну почему я так его люблю!»

Дрожащей рукой она подняла бокал и допила свой вермут.

— Хочешь еще? — вежливо предложил Джош.

— Спасибо, не надо. А то еще напьюсь… — Помолчав, она добавила: — Джош, похоже, я действительно устала сильнее, чем думала. Может быть, мне не стоило, едва выйдя из самолета, назначать деловую встречу.

Больше всего на свете Джош хотел отшвырнуть разделяющий их стол и сжать Марту в объятиях. Отвезти к себе, уложить на огромную кровать и позволить ей как следует выспаться. А потом, когда она проснется, заняться с ней любовью… и еще раз… а потом еще…

Мысли об этом нахлынули на него с такой силой, что Джош ощутил, как, вырвавшись из-под контроля, растет в нем желание. Теперь он порадовался, что стол на месте, и Марта не может видеть, что с ним происходит.

Джош воззвал к своей силе воли. Он никогда не отличался слабостью духа; однако на этот раз невероятное усилие потребовалось ему, чтобы вернуться к деловому разговору. Может быть, даже подвижникам, умерщвляющим плоть в пустыне, не приходилось так отчаянно бороться с искушениями.

Впрочем, последние два года Джош и вправду жил по-монашески. В этом нет ничего дурного, если вы созданы для воздержания. Но Джош, несмотря на стену уединения, которой окружил себя двенадцать лет назад, по натуре был вовсе не аскетом.

Джош откашлялся и потянулся за мартини, напомнив себе, что ему нужно подбодриться. Однако адреналин, бегущий по жилам, возбуждал его сильнее алкоголя.

— Марта, — осторожно начал он, — когда мы поедим, давай я отвезу тебя домой.

— У меня нет дома в Нью-Йорке.

До чего же она упряма! Конечно, в Лондоне-то у нее дом есть… Джош скрипнул зубами и терпеливо ответил:

— Хорошо, я отвезу тебя в отель и уложу в кровать.

— Я не ослышалась? — воскликнула Марта. — Ты действительно собираешься уложить меня в постель?

В голосе ее Джош услышал странные нотки — то ли сарказм, то ли нотки близкой истерики. Однако он предпочел их не заметить.

— Да, именно это я и сказал, — мягко ответил он. — Ты измотана. Тебе нужно часок поспать.

— Сейчас я не смогу заснуть. Я слишком устала. И…

— Что?

Марта заерзала под вопрошающим взглядом Джоша. Она была готова на что угодно, лишь бы он опустил глаза — серые и прозрачные, как лондонский дождь, порой холодные, как лед, но сейчас теплые и мягкие, как шерстка новорожденного котенка. Под его взглядом Марта таяла, словно сахар в чашке горячего чая.

— Боже мой, Джош! — простонала она. — Я просто не хочу сидеть одна в этом чертовом отеле! Мне нужно какое-нибудь уютное тихое место — кокон, в который я смогу завернуться и отдохнуть… А Дженнифер и Керри еще у тебя?

— Нет, — ответил Джош. — Они вчера уехали в Уотч-Хилл.

Джош подозвал официанта и попросил принести счет. Марта заметила, что он не доел омлет, да и сама она едва притронулась к консоме. Марта хотела попросить, чтобы он не беспокоился о ней и спокойно доел, но поняла, что Джошу сейчас тоже не до еды. Он молча вывел ее из зала, подвел к лифту; спускаться по лестнице ему было трудно. Через несколько минут они уже сидели рядом в такси.

Марта, забившись в угол, пыталась понять, что же с ней происходит. Она чувствовала себя… странно. Вспомнился глупый детский вопрос: «Странно — это хорошо или плохо?» «Чертовски плохо», — ответила себе Марта. Так худо ей никогда еще не было.

Последние два года она путешествовала почти беспрерывно. Она привыкла к смене часовых поясов, и перелет из Лондона в Нью-Йорк не мог до такой степени подействовать на нее.

Такси на полной скорости пронеслось мимо отеля Марты, и только тогда она сообразила, что не слышала, какой адрес назвал шоферу Джош. Машина выехала на Риверсайд-драйв, и Марта поняла — как ни невероятно это звучит, — что Джош везет ее к себе домой.

Она молча вошла вслед за ним в отделанный мрамором вестибюль, молча поднялась на лифте, молча ждала, пока он отопрет дверь.

— Входи, — сказал он наконец и молча ввел ее в прихожую, а оттуда — в спальню. В свою спальню.

Только теперь Джош позволил себе взглянуть на нее и широко улыбнуться.

— Вид у тебя, словно у ягненка на бойне, — заметил он.

Марта не могла поверить его улыбке и добродушному тону. Это какая-то ошибка, она принимает желаемое за действительное… Но, прежде чем она успела задуматься об этом, настроение Джоша резко переменилось.

— Послушай, Марта, — начал он серьезно. — Я знаю, что между нами немало и хорошего, и дурного. Но все это в прошлом. Сейчас, как мне кажется, тебе больше всего нужен друг. И я согласен на эту роль. Даже в худшие наши времена я считал тебя своим другом.

Другом? Тони в лондонском аэропорту, сажая ее на самолет, говорил, что, что бы ни случилось, надеется остаться ее другом. Теперь то же говорит Джош. Только одним Джош отличался от Тони: Марта никогда не воспринимала Джоша как друга. Хотя, конечно, всегда готова была ему помочь.

Как часто она молила Бога: «Пожалуйста, пусть Джош поймет, что я ему нужна!» Если это случится, думала Марта, она бросит все и побежит к Джошу…

Она беспомощно подняла глаза. Сейчас Марта не могла отрицать ни своей любви, ни влечения, возникшего между ними в миг первой встречи.

* * *

Марта помнила эту встречу, как будто все произошло только вчера. Она предложила «Американскому стилю архитектуры» снимки роскошного здания, которое увидела на отдыхе во Флориде. Великолепная постройка блестяще сочетала в себе несколько архитектурных стилей. Заинтересовавшись материалом, Джош через секретаршу назначил ей встречу.

Он встретил Марту стоя. С первого взгляда ее поразили его высокий рост и удивительная мощь, сквозящая в его облике. Широкие плечи, поджарое тело, гордый разворот головы… Поговорив с ним всего несколько минут, Марта не могла не заметить особой атмосферы вокруг него — атмосферы власти и спокойной уверенности в себе. Однако Джошуа Смит вовсе не выглядел надменным или черствым. Он слушал ее рассказ с необыкновенным участием, словно священник на исповеди.

Марта села за стол напротив него. Глаза их встретились… Такого она не испытывала никогда! Словно невидимые часы пробили полночь и начали отсчет нового дня ее жизни. В голове у Марты звенели сотни колоколов. А в сердце… сердце, казалось, готово было разорваться от счастья. Не испытанный прежде восторг охватил Марту; ей казалось, что душа ее поднялась над грешной землей и летит все выше и выше.

Когда Марта заметила, что Джош не может ходить без трости, это ее только… заинтриговало. Еще одна интригующая деталь из жизни удивительного человека…

* * *

— Марта! — ворвался в ее воспоминания мягкий оклик. — Да?

Джош подошел к гардеробу и достал оттуда махровый халат терракотового цвета.

— Прими горячую ванну, затем надень это, — приказал он. — Я включу электронагреватель и задерну занавески. Затем ложись в постель и поспи несколько часов. А если хочешь, спи хоть всю ночь.

— Но…

— У меня в офисе важная встреча, которую уже поздно отменять. Долго не задержусь. Автоответчик включен, так что к телефону можешь не подходить. Просто спи. Когда я вернусь, сяду за работу в кабинете, — продолжал он. — Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся обратиться ко мне. Я займусь несколькими статьями, до которых все не доходили руки.

— Джош…

Он продолжал, как будто не слыша ее:

— Когда проснешься, я закажу пиццу. — Джош протянул ей халат. — Хорошо?

— Хорошо, — покорно согласилась она. Джош пошел к дверям, но остановился в нерешительности.

— Марта, еще одно…

— Да?

— Жаль, что здесь нет Дженнифер, ведь все происшедшее могут неправильно истолковать…

— Что ты имеешь в виду? — Джош тяжело оперся на трость.

— Я имею в виду, что твоему жениху это может показаться странным — резко ответил он. — Так что, полагаю, никому, кроме тебя и меня, об этом знать не стоит.

Марта слабо улыбнулась:

— Ты заботишься о моей репутации, Джош?

— Я подумал о Тони Эшфорде, — ответил Джош. — Если бы я был помолвлен и узнал, что моя невеста отсыпалась после трудного перелета в квартире у другого мужчины, я был бы, мягко говоря, расстроен.

И снова Марта едва удержалась, чтобы не открыть Джошу истину. Но сейчас не время для откровений. Если Джош поймет, что она не связана с другим мужчиной, он, чего доброго, просто посадит ее в такси и отправит в отель!

— Иди спать, — посоветовал Джош. Марте казалось, что лед между ними почти сломан. Может быть, еще одно усилие… Но она была слишком измучена. Ей хотелось одного — остаться одной и провалиться в сон. Поэтому она только пробормотала слова благодарности.

Марта исполнила все предписания Джоша. Она приняла ванну, завернулась в терракотовый халат и уткнулась лицом в подушку, еще хранящую слабый запах Джоша. Не будь Марта так измучена, этот запах, пожалуй, вызвал бы в ней желание.

Но сейчас она просто уснула.

 

Глава 5

Кровать Джоша располагалась так, что человеку, лежащему на ней, открывался вид на Гудзон во всем его великолепии. Марта потянулась, открыла глаза и увидела сверкающий ночными огнями небоскреб на том берегу.

Несколько минут Марта лежала неподвижно: ее захлестнула теплая волна воспоминаний. Последний раз она видела эту роскошную панораму, покоясь в объятиях Джоша. Оба они заснули, когда закат заливал Гудзон золотистым светом. Проснулись через несколько часов в полночной тьме, потянулись друг к другу и снова занялись любовью…

Воспоминания наполнили Марту нестерпимой тоской по Джошу. Она привыкла к тому, что его нет рядом, и не сразу сообразила, что Джош сейчас в соседней комнате.

Впрочем, может быть, он решил не возвращаться домой, пока она здесь, и остался в редакции.

Марта встала и подошла к окну. Тоска ее не утихала. Над Гудзоном висела ущербная луна: звезды, как многие сотни лет, загадочно мерцали на черном бархате небосклона. Огни небесные и земные одинаково отражались в темной воде. Гармония царит в мире: почему же Марте так сложно жить?

— Марта!

Марте показалось, что какой-то призрак, возникший из тьмы, произнес ее имя.

Она напряглась, сделала шаг назад — и столкнулась с Джошем.

Пол в спальне Джоша покрывал толстый пушистый ковер. Марта хорошо помнила, как ласкал его ворс босые ноги, когда после страстных объятий она вставала и подходила к окну — любоваться Гудзоном ей никогда не надоедало. Сейчас Марта заметила, что мягкое покрытие к тому же поглощает звук. Джош подкрался к ней неслышно… хотя, конечно, слово «подкрадываться» к нему никак не подходило.

Марта пошатнулась и ощутила, как поддержала ее сильная рука Джоша. Ей показалось, что что-то рушится внутри, как будто она — ледник и прикосновение Джоша разбудило спящую в дальних ущельях лавину. Обжигающий жар охватил Марту.

Она, считающая слезы недостойной слабостью, зарыдала во второй раз за день. Жалобные всхлипывания сотрясали ее плечи, и Джош крепче сжал Марту в объятиях, пытаясь повернуть лицом к себе. Она противилась, но рука его становилась все настойчивей. С гневом и отчаянием Марта повернула к нему лицо, мертвенно-бледное в призрачном лунном свете, и услышала его шумный вздох:

— Господи Боже! — пробормотал он недоверчиво. — Ты опять плачешь!

Марта зажмурилась, но предательские слезы текли из-под сомкнутых век. Джош тихо выругался… затем обнял ее, и Марта, потерянная и отчаявшаяся, прижалась мокрой щекой к его плечу, позволив теплу его тела согреть себя.

— Посмотри на меня, — послышался настойчивый голос Джоша.

Марта с трудом открыла глаза — и поняла, что этого делать не стоило. Лунный свет подчеркнул четкие правильные черты Джоша и заставил серые глаза заблистать серебром. И каждая черточка на его лице была для нее такой милой и родной! Медленно, словно во сне, Марта подняла голову и нашла его губы своими. Это было так естественно — раствориться в его прикосновениях, в его поцелуях…

Джош оторвался от ее губ и пробормотал ругательство, которого Марта прежде от него не слышала.

Он отдернул руки, словно обжегшись, затем наклонился к кровати и поднял оставленную там трость.

— Я зашел только узнать, как ты себя чувствуешь, — сухо сказал он.

— Я… я знаю, — дрожащим голосом ответила Марта.

Да, это она знала. Джош не замышлял ничего дурного. Он не собирался заниматься с ней любовью, не собирался даже целоваться. В этом Марта могла бы поклясться на Библии. Она слишком хорошо его знала.

— Ты проспала несколько часов, — заметил он немного мягче.

Марта провела рукой по растрепавшимся волосам — жест, бессознательно выдавший ее нервозность.

— Наверно, я устала сильнее, чем думала, — признала она.

— Мне кажется, что ты совершенно измучена, — коротко ответил Джош. Поколебавшись, он добавил: — Послушай…

— Что?

Марта не знала, что он хотел сказать, но догадалась, что в конце концов он произнес совершенно не то, что собирался:

— Мне кажется, нам обоим нужно поесть. Я закажу пиццу. А ты пока отдохни, договорились?

Марта молча кивнула и отвернулась к окну. Джош ясно дал ей понять, что не хочет видеть ее до ужина. И Марта понимала, почему. Во время еды и руки, и рты у них будут заняты. Может быть, за ужином они немного расслабятся. Смогут поддерживать дружескую беседу, хотя едва ли она продлится долго.

Марта с досадой сжала кулаки и почувствовала, как что-то укололо ладонь. Опустив глаза на кольцо с бриллиантом, она мысленно повторила ругательство, несколько минут назад произнесенное Джошем.

Надо поговорить с Тони. Объяснить, что свадьбы не будет. Что она умирает от тоски по Джошу… что, едва оказавшись наедине, оба они вспыхивают, словно сухие дрова в камине… Продолжать эту комедию с помолвкой нечестно по отношению к Тони, а еще больше — к самой себе. Она должна ему все объяснить. И не важно, что скажут люди. Сплетни затихают также быстро, как и рождаются.

Марта понимала, что формальный разрыв помолвки едва ли что-нибудь изменит в их отношениях с Джошем. Она может быть свободна, как ветер — и все равно Джош приложит все усилия, чтобы не допустить ее в свою жизнь. Не он по крайней мере должен знать, что она не связана ни с каким другим мужчиной.

Но важно ли это для него? «Должно быть важно», — решила Марта. Их поцелуи несколько минут назад ясно показал, что Джош не может больше отрицать свои чувства. Его, несомненно, влечет к ней не меньше, чем ее к нему.

Марта легла, подложила под голову подушку и, глядя в ночное небо, напомнила себе, что сексуальное влечение — одно, а готовность раз делить жизнь — совсем другое. Джош не хочет делить свою жизнь ни с кем. Это он объясни Марте два года назад — так жестоко, что она за помнила этот урок навсегда.

Однако Марта лукаво улыбнулась при мысли, что все же имеет над ним власть. Она может заставить его сделать то, что он вовсе не собирался… например, поцеловать ее с глубокой и искренней страстью. Джош, наверно, сейчас рвет и мечет! Еще бы: ведь одним этим поцелуем он разрушил так долго и тщательно возводимую стену. Дал понять, что и он уязвим, и он способен чувствовать, что есть трещины и в его стальной броне.

Через некоторое время Марта услышала звонок в дверь и голос разносчика пиццы. Она встала и поспешно начала приводить в порядок лицо и волосы, чтобы разыграть перед Джошем спокойствие, как он играл перед ней. Марта надеялась, что не хуже его справится со своей ролью.

* * *

Джош, как верно предположила Марта, рвал и метал. Покинув Марту, он отправился на кухню, налил себе стакан крепкого скотча и осушил его одним глотком.

Неужели он только что сжимал Марту в объятиях и страстно целовал! Но, когда Джош увидел, как по ее щекам в призрачном лунном свете струятся слезы, вся его решимость куда-то улетучилась.

Ее лицо, пушистые волосы, нежный, едва уловимый аромат сводили его с ума. «Условный рефлекс, — мрачно сказал он себе. — Привычка. Физиология». Он так долго учился сопротивляться Марте, что и теперь почти сразу вновь натянул на себя отброшенную броню.

Джош выпрямился, тряхнул головой, словно очнувшись, и рассеянно потер левое бедро. Нога побаливала — это случалось от усталости или, как сейчас, от волнения. Еще во время первых ссор с Мартой Джош узнал, что любое тяжкое переживание влечет за собой физическую боль. Может быть, оттого, что во время волнения непроизвольно напрягаются мышцы.

Джош достал из маленького бара бутылку бургундского, открыл ее и поставил на стол два высоких бокала, когда в дверь позвонили. Джош отдал разносчику деньги и отнес пиццу на кухню. Он надеялся, что Марта тоже слышала звонок и придет сюда сама. Очень уж Джошу не хотелось идти ее разыскивать — полутемная спальня теперь представлялась ему опаснее минного поля.

Вскоре появилась Марта, и Джош вздохнул с облегчением. Ставя на стол пиццу и приправы, он окинул ее быстрым внимательным взглядом. Несмотря на долгий отдых, она выглядела такой же измученной, как днем. Под глазами у нее, в тех мягких уголках, которые он так любил целовать — раньше любил, поспешно напомнил он себе, — прочно залегли темные тени, а сами глаза чернели бездонными провалами во тьму.

А ведь раньше ее глаза то и дело загорались — радостью, любопытством, гневом или каким-либо иным чувством. Такова была Марта, и Джош любил ее такой.

Марта подняла бокал, и на пальце сверкнуло проклятое кольцо. Джош напрягся, чувствуя, как ногу пронзает резкая боль, и выругался про себя. «Сколько можно!» — подумал он.

Джош поспешно заговорил — о чем угодно, лишь бы отвлечься от мучительных мыслей.

— Как долго ты пробудешь в городе? — спросил он.

Марта, потягивая вино, смотрела куда-то в пространство поверх головы Джоша. Просто глаз не отрывала, хотя он точно знал, что там нет ничего, кроме пустой стены.

— Мне кажется, — настаивал он на ответе, — у тебя очень насыщенное расписание.

— М-м, — пробормотала Марта и, прежде чем ответить, сделала еще глоток. — Да, относительно. Мне предложили несколько новых тем, и теперь нужно решить, стоит ли ими заниматься.

— Только ты можешь вот так издеваться над редакторами, — с улыбкой заметил Джош, хотя любого другого фотографа он бы в порошок стер за такие слова. Но Марта имела право выбирать: ее фотографии в журналах ценились на вес золота.

— Я никому не причиняю неприятностей, — сухо ответила Марта.

— Ну… — начал Джош и замолк. Зачем он заводит разговор, заранее не обещающий ничего хорошего? Давно пора покончить с этим делом и отправить Марту в отель. Однако Джош не мог остановиться.

— Ну… — начал он, — мне кажется, я могу предложить тебе кое-что… для «Американского стиля жизни».

— Вот как? — безучастно ответила Марта. Даже опытнейший психотерапевт не смог бы определить, насколько она заинтересована в предложении Джоша.

— Я хочу сделать материал под названием «Жизнь на колесах», — продолжал Джош. — О переездах, через которые проходит почти каждая американская семья.

— О переездах?

«По крайней мере она меня слушает», — подумал Джош.

— Да. Молодые пары начинают самостоятельную жизнь в маленьких квартирках в городе. Затем, возможно с рождением первого ребенка, переезжают в пригород. Потом, по мере того, как растет семья и повышается ее благосостояние, за городскую черту. Попросту говоря, в деревню. Отец ездит на работу в город…

— А мать? — спросила Марта.

Джош понял скрытый смысл ее вопроса.

— Хорошо, мать тоже работает в городе. Для нас важно то, что эти люди превращаются в настоящих деревенских жителей — особенно если сравнить с тем, с чего они начинали. Муж и жена работают в городе, однако живо интересуются делами местной общины, церкви, школы и так далее. Короче говоря, деревня вносит в их повседневную жизнь разнообразие.

Марта задумчиво кивнула.

— Дети вырастают и покидают дом. Родители оставляют работу…

— Мне показалось, ты говоришь об обычной семье, — колко заметила Марта.

— Марта, большинство людей рано или поздно уходят с работы.

— Не представляю, как такое возможно!

— Большинство людей, даже любящих свою работу, с нетерпением ждут пенсии, — терпеливо ответил Джош. — Знаешь, как в сказке — горшок с золотом на конце радуги. Радуга сама по себе прекрасна, но только горшок золота дает людям возможность исполнить все свои мечты — увидеть свет, заняться тем, на что прежде не хватало времени…

Марта скептически взглянула на него.

— Звучит красиво. Но, Джош, дорогой мой, отнюдь не все люди, у которых я брала интервью, с нетерпением ждут пенсии.

Было время, когда Марта едва ли не каждый раз обращалась к нему «Джош, дорогой мой», произнося эти три слова слитно, как одно. И теперь, услышав такое обращение, Джош едва не выдал своих чувств, но вовремя взял себя в руки.

— Марта, давай просто подумаем над этим, хорошо? — продолжил он.

— Хорошо.

— Я лишь сформулировал тему: раскрыть ее можно по-разному. Но для успеха статьи надо постараться, чтобы текст и изобразительный ряд соответствовали друг другу. Ладно?

— Если ты так хочешь, пожалуйста.

— Послушай, если тебе на все это до такой степени наплевать, может быть, я не буду тебе надоедать? — скрипнув зубами, прорычал Джош. Марта вывела его из себя — такого холодного приема не выдержал бы и белый медведь!

— Нет, Джош, ты вовсе мне не надоедаешь, — с легким удивлением ответила Марта. — Продолжай, пожалуйста.

— Короче говоря, — со вздохом продолжал Джош, хотя секунду назад он совсем было решил прекратить этот бессмысленный разговор, — по различным социальным или экономические причинам чудесный домик в деревне становится для семьи слишком велик. Возможно, играет свою роль и однообразие провинциальной жизни. Наши герои снова тянутся к большому городу. В городе жизнь удобнее — по крайней мере, на мой взгляд. В городе все делают за тебя. Не нужно беспокоиться ни об отоплении, ни о горячей воде…

— Тебе — может быть, — упрямо ответила Марта, — а вот мне прямо здесь, в Манхэттене, приходилось беспокоиться и об отоплении, и о горячей воде, и о многом другом.

— Конечно, если ты делишь комнатушку в Сохо с этим парнем-фотографом, — мрачно ответил Джош. — Как, кстати, его звали?

— Звали или зовут? — Марта не удержалась, чтобы не поддразнить Джоша.

— Ах да, Стен, — пробормотал Джош, и его подвижный, правильно очерченный рот, который так любила Марта, сжался в упрямой гримасе.

Марта едва не расхохоталась. Джош ревнует к Стену, ее старому товарищу по дому! Этот огромный, как медведь, парень с вечной широкой улыбкой на лице был отличным фотографом и снял домик-развалюху в Сохо, чтобы сделать снимки городского пейзажа. Для работы и Стен, и Марта использовали огромную ванну, невесть какими путями попавшую в это неказистое жилище. Теперь Марта с грустью вспомнила, что именно в этой ванне проявляла лучшие из своих черно-белых снимков.

«Более платонических отношений и представить нельзя!» — думала Марта. Стен обращал внимание на «сожительницу», только когда она приглашала его к столу. Аппетит его соответствовал внушительным габаритам, а денег вечно не хватало. Впрочем, и у Марты тогда, с деньгами было не густо — вот почему она снимала дом пополам с партнером.

Она «жила» со Стеном, когда встретила Джоша, и очень хорошо помнит, как отреагировал, Джош на сообщение, что она делит кров с мужчиной. Марта могла бы поклясться, что его холодные серые глаза полыхнули огнем, — и Март потянуло к нему еще сильнее. Сейчас она бросила на Джоша долгий взгляд и увидела — или может быть, просто свет так падал, — что в глазах его блестят такие же, как и тогда, огоньки.

Не показывая своей радости, Марта продолжала:

— Да, в Сохо у нас были проблемы с отоплением и горячей водой. И в других местах, где я жила, тоже…

— Зависит от того, где ты жила, — коротко ответил Джош.

Марте показалось, что он хотел прибавить «и с кем», и она снова с трудом сдержала смешок.

— Во всяком случае, — продолжал Джош, — мои герои в «Жизни на колесах» возвращаются на старое место, потому что там легче жить, потому что в городе они находятся ближе к благам цивилизации, к которым привыкли и которые считают для себя необходимыми, к культурным центрам и развлечениям. Так замыкается круг.

— А как насчет движения в обратную сторону? — спросила Марта.

— Что ты имеешь в виду?

— Представь себе человека, выросшего в деревушке или на ферме. Единственная его мечта — перебраться в город. Он осуществляет эту мечту, женится, растит детей — ведь многие растят детей и в городе. Возможно, у него даже появляется дача где-нибудь на Кейп-Коде, или на побережье Джерси, или… да где угодно. Но вот дети выросли, и нашего героя начинает тянуть на родину. В бескрайние поля, или, может быть, в маленький городок, где он знает всех и каждого. Хотя, Джош, по-моему, большой город — это, в сущности, скопление десятка маленьких городов. Подумай о моем проекте. По-моему, об этом можно сделать неплохую статью.

— Спасибо, Марта, — холодно ответил Джош, — я запомню. Что касается маленьких городов, собранных в кучу, — по-моему, тоже идея неплохая. Однако…

— Однако твои проекты на первом месте?

— Да, если тебе нравится такая формулировка, — сухо ответил Джош.

Марта молчала, и Джош прибавил:

— Мне хотелось бы сделать «Жизнь на колесах» ударным материалом номера. Возьмем шесть семейных пар… из разных слоев общества, с разным уровнем доходов. Служащих и чернорабочих. С детьми и без детей.

— Ты хочешь втиснуть все это в одну статью или сделать шесть отдельных репортажей?

— Шесть отдельных, но один главный, поднимающий проблему в целом. Шесть историй будут короткими, каждая — с выразительными фотоиллюстрациями. В основной части — наиболее яркие снимки всех шести пар, подчеркивающие их общность и различия. Впрочем, это я еще не продумал.

— Придется много снимать, — заметила Марта.

— Да.

— Текст ты напишешь сам?

— Основную часть — да, отдельные главы — возможно. В любом случае, я ознакомлюсь с материалом.

Это означало, что, если Марта даст согласие на участие в проекте, им придется немало времени провести вдвоем. Волна восторга захлестнула Марту и едва не смыла остатки здравого смысла, но, взяв себя в руки, она взглянула на дело, как профессионал и ответила честно:

— Джош, я не уверена, что это мой профиль.

— Вот как?

— Идея мне очень нравится, и я уверена, если мы сделаем все, как ты предлагаешь, результаты будут блестящими… — начала Марта.

— Марта, не надо мне льстить, — грубо оборвал ее Джош. — Если ты считаешь, что моя идея никуда не годится, не стесняйся и скажи об этом прямо.

— Нет, Джош, замысел очень хороший, — честно ответила Марта. — Но я не уверена, что он мне подходит.

Джош подлил себе вина и, заметив, что бокал Марты пуст, налил и ей. Он сам понимал, что ведет себя хуже некуда. Когда это случалось, чтобы Джош наливал себе прежде, чем гостю? Со своими гостями он всегда был изысканно вежлив. А Марта здесь — гостья, и ничего больше.

— Думаю, я должен поблагодарить тебя за прямоту, — ответил он. — Да, я благодарен тебе, хотя и не согласен с твоим решением. По-моему, у тебя великолепно все получится. Люди и их частная жизнь — как раз твой профиль. Не мне тебе это объяснять.

— Я не уверена, что люди, с которыми ты собираешься работать, меня… вдохновят, — уклонилась от прямого ответа Марта.

Джош бросил на нее быстрый взгляд, красноречиво подняв брови.

— Ты говоришь как сущий сноб, — заметил он.

— Очень жаль, я совсем не это имела в виду. За последние два года, Джош, мне приходилось работать в самых разных местах и при самых разных условиях.

— Знаю.

Что это значит? Неужели он пристально следил за ее работой? Неужели ему и вправду небезразлична ее жизнь?

«Дура! — оборвала она себя. — Разумеется, он следил за тем, что со мной происходит. Так же как и ты — за его жизнью. Но на одном взаимном интересе мост через пропасть не выстроишь».

— Я обнаружила, что лучше всего мне удаются репортажи, связанные с экстремальными событиями, — осторожно продолжала она.

— Так тебя привлекают революции, землетрясения и прочие стихийные бедствия?

Теперь напряглась Марта.

— Джош, мне не нравится твой тон! — предупредила она. — Я не хищник и не питаюсь падалью!

— Хорошо, хорошо. Иными словами, Марта, ты полагаешь, что люди, о которых я говорю, не страдают в жизни?

— По крайней мере их страдания не так значительны, — помедлив, ответила Марта.

Джош нахмурился.

— Черта с два! — прорычал он. — Марта, на свете нет ни одного человека, кто проделал бы путь от рождения до могилы, не испытав горя! В деревне, разоренной войной, или в разрушенном землетрясением городе человеческое страдание лежит на поверхности. Смерть, раны, нищета… да, ты великолепно схватываешь все это в глазок фотокамеры. И я не отрицаю, что все это ужасно, непереносимо. Но страдание тихое, не заметное постороннему глазу, бывает и более глубоким. Душевная боль зачастую превышает физическую. В жизни каждого человека есть свои драмы и свои трагедии. Любой несчастный случай…

Марта взглянула Джошу в лицо и поняла, что он, возможно против воли, выдает свои собственные чувства. Он никогда не рассказывал ей об авиакатастрофе, в которой так жестоко пострадал. О несчастном случае, за несколько минут переменившем всю его жизнь. Раз или два Марта пыталась заговорить об этом, но всегда, даже в минуты наибольшей близости, Джош переводил разговор на другое. Катастрофа была для него запретной темой.

Марта заметила, как он откинулся назад, прикрыл глаза, и по лицу прошла гримаса боли. Страдания Джоша отозвались болью в сердце Марты. «Он все еще мучается от последствий той катастрофы, — подумала она. — И это никогда не прекратится».

Поколебавшись, она все же не удержалась от вопроса:

— Джош, что с тобой? — Он открыл глаза.

— А что?

— Мне показалось, — осмелилась заметить Марта, — что тебе больно.

— Со мной все в порядке, спасибо, — холодно ответил Джош. — Я пытался тебя убедить, но, если моя идея тебя не привлекает, я не стану за нее цепляться. Думаю, лучше ее оставить.

Марта растерялась. В голосе Джоша звучала твердая решимость. Из своей личной жизни он ее уже вычеркнул — два года назад. Теперь же был готов вычеркнуть ее и из своей работы.

Этого Марта позволить не могла. Однако не могла она и заниматься работой, которая была ей совсем не по душе.

Нужно срочно придумать выход, с отчаянием поняла Марта… И вдруг ей вспомнился разговор с Дженнифер в прошлое воскресенье.

Они говорили о том, как подействовало на Джоша увечье. И о разрыве с Мартой. Дженнифер знала о своем брате больше, чем кто-либо другой, и не раз удивляла Марту своими суждениями. Марте вспомнились и ее собственные слова об инвалидах, которые женятся, обзаводятся детьми и живут счастливо… К Джошу это не относится — он, как верно заметила Дженнифер, ничего не делает, как все. Но сама по себе мысль хороша. Об этом можно сделать трогательную, берущую за сердце статью с выразительными фотографиями.

Но хватит ли у Марты духу ему это предложить?

— Марта, — заговорил Джош, — откуда этот блеск в глазах? Тебя посетило вдохновение? Ну-ка выкладывай!

— Да… просто мелькнула мысль, — пробормотала Марта. Она понимала, что предложить такую тему Джошу очень рискованно.

— Придумала что-то для «Стиля жизни»?

— Да.

— И что же?

— Джош, пожалуйста, прежде чем делать выводы, выслушай меня до конца, — попросила Марта.

— А почему я должен заранее делать выводы?

— Потому что я хочу сказать… просто послушай меня, хорошо? Как ты знаешь, в последние годы общество обратило внимание на жизнь людей с физическими недостатками. — Марта не осмеливалась поднять глаз. — Сложилась тенденция подчеркивать, что эти люди отличаются от всех прочих. Ты знаешь: все эти специальные места для парковки, пандусы на лестницах, широкие двери, особые туалеты и так далее. Это все правильно и необходимо. Но, мне кажется, пора обратить внимание и на другую сторону медали.

— И что это за другая сторона?

Тон Джоша оставался совершенно спокойным. Это-то и пугало Марту.

— Ну, — ответила она, поколебавшись, — личная сторона. Их частная жизнь. Джош, по-моему, из этого получится великолепный материал. Статья о людях, которые, несмотря на свои увечья, достигают в жизни успеха и добиваются всего, чего желает каждый. Женятся. Рожают и воспитывают детей. Пользуются авторитетом в обществе.

— Не вижу связи между моим проектом и статьей о том, как инвалиды справляются со своими проблемами, — вежливо заметил Джош.

В мозгу у Марты звякнул тревожный сигнал. Однако она продолжала:

— Не просто «справляются», Джош! Гораздо больше…

— Забудь об этом, — ледяным тоном прервал Джош. — В Штатах немало специальных журналов для инвалидов, которые обеими руками вцепятся в этот проект — особенно в твоем исполнении. — Его слова резали сердце, словно осколки льда. — Но для «Стиля жизни» этот материал не годится, и лично я совершенно в нем не заинтересован.

Марта не могла вздохнуть, будто попала в безвоздушное пространство. А Джош нанес последний удар:

— Марта, чужие увечья меня не интересуют. С меня довольно моего собственного.

 

Глава 6

Марта твердо решила, что больше на глазах у Джоша плакать не будет! Что, черт возьми, с ней происходит? Чуть что — она готова реветь!

Марта отнюдь не была плаксой. Ей случалось проходить через тяжкие испытания, но она не проливала ни слезинки. Даже в тот ужасный вечер, когда Джош вышвырнул ее из своей жизни, она выбежала из дома, пылая гневом, досадой, обидой, но и тогда не разразилась слезами.

Теперь же Марта, кажется, перешла в другое физическое состояние — жидкое. Если она высунет голову в окно, Гудзон, наверно, выйдет из берегов.

Джош прервал молчание.

— Твоя пицца остыла. Хочешь, я поставлю ее в микроволновку?

Марта покачала головой. Она едва притронулась к пицце, но от одной мысли о еде к горлу подступила тошнота.

— Нет, спасибо, — ответила она. — Я не голодна.

— Я, кажется, задел твои чувства.

Эти слова немало изумили Марту. В прошлом Джош не раз задевал ее чувства — и гораздо сильнее, чем сегодня. Он, несомненно, понимал это, но никогда об этом не говорил. Теперь же… его слова прозвучали почти извинением.

— Послушай, Марта, — продолжал он, — я вовсе не хотел тебя обижать. Понимаешь, ты затронула больное место.

Таких слов от Джоша она и вообразить не могла! Прищурившись, Марта внимательно смотрела Джошу в лицо. Может быть, и он перешел в иное состояние?

— По-моему, — медленно проговорил Джош, — нам лучше попробовать что-нибудь другое.

Так он не вычеркивает ее из своей жизни! Марта воспряла духом.

— Джош, — начала она, — прежде чем предлагать новые идеи, давай подумаем над тем, что есть. Твоя «Жизнь на колесах» заслуживает более пристального взгляда.

— Вот как? — отозвался Джош, и Марта не могла винить его за звучащее в голосе недоверие.

— Ты прав, — искренне признала Марта. — Возможно, я смотрю на этот материал пристрастно, поскольку, как ты знаешь, последние два года я имела дело в основном со стихийными бедствиями и катастрофами.

Это сущая правда, сказала себе Марта. В последние два года она с радостью принимала заказы, связанные с потерями, смятением и хаосом. Она словно хотела затеряться в людском море, забыть о себе пред лицом чужих несчастий, еще раз убедиться, как ничтожны ее страдания в сравнении с истинными трагедиями. Работа на износ и зрелище чужого горя помогали ей хоть ненадолго забыть о собственных печалях. В районах стихийных бедствий Марта почти не вспоминала о Джоше.

Окончив работу, она возвращалась в Лондон, а там ее ждал Тони. Что бы делала Марта без его внимания и любви! Тони, остроумный, обаятельный и нежный, порой совершал чудо. Марта засыпала без мыслей о Джоше, не видела его во сне и не сразу вспоминала о нем, проснувшись.

— Марта, тебе нет нужды передо мной заискивать, — мягко прервал ее размышления Джош. — Это я тебя обидел, а не ты меня.

— Джош, я привыкла получать отказы, — быстро ответила Марта. Она имела в виду отказы от работодателей, однако сообразила, что Джош может уловить в ее словах иной смысл, и, смутившись, добавила: — По крайней мере так было, когда я начинала карьеру.

Джош молча выслушал ее объяснение и ни словом не показал, что заметил румянец смущения на щеках.

— Не знаю ни одного редактора, которому придет в голову отвергнуть предложение Марты Бреннан, — негромко ответил он. — Я всегда отдавал твоим репортажам лучшие полосы.

Так он и делал. Но сейчас Марта краснела при одной мысли о том, что могла сделать такое идиотское, бестактное предложение. Как — зная, насколько тяжело Джош переживает свое увечье, предложить ему материал о счастливых инвалидах? Конечно, она хотела вселить в Джоша уверенность в себе… но это ее не оправдывает. Можно подумать, она мало его знает!

Стыдясь своего промаха, Марта заставила себя вернуться к идее Джоша.

— Я вовсе перед тобой не заискиваю, — ответила она. — Это бессмысленно, — это была сущая правда. — Однако, если я буду работать без вдохновения, по обязанности, это очень скажется на результате. Я не отвечу согласием, пока не буду точно знать, что смогу взяться за эту работу.

Джош согласился легче, чем она ожидала.

— Что ж, это честно. — Он медленно поднялся. — Пожалуй, тебе пора возвращаться в отель, — предложил он.

Марта уже почти забыла, что ее ждет просторная, изящно обставленная комната в отеле в центре города. Хотя они с Джошем никогда не жили вместе, для нее казалось естественным остаться здесь. Когда-то, в иную эпоху, она осталась бы здесь на всю ночь.

— Может быть, ты закажешь такси? — поспешно предложила она.

Вскоре в дверь позвонил привратник и сообщил, что такси ждет у дверей. Джош вызвался проводить Марту. Ночь была холодной, и Марта заметила:

— Ты бы накинул пальто.

— Я на минутку, — ответил он.

Джош открыл для нее дверь машины, и, садясь, Марта соприкоснулась с ним. Даже это мимолетное прикосновение к Джошу согрело ее холодной февральской ночью, однако она была зла на себя за то, что так сильно реагирует на его близость.

— Постарайся поспать, — предложил он. — Выспись как следует, а потом закажи себе завтрак. И съешь его целиком, хорошо?

Марте был хорошо знаком этот тон — заботливый и снисходительный тон старшего брата. Ее собственные братья по любому поводу поучали ее и давали советы. В былые времена это раздражало Марту, но сейчас она скучала и по семье, и по родному дому в Пенсильвании.

Джош наклонился и поцеловал ее — и, как ни мимолетен был этот поцелуй, в нем не было ничего братского.

— Утром я тебе позвоню, — изменившимся голосом произнес он. — Подумай о «Жизни на колесах», — добавил он, — и посмотрим, что мы сможем сделать.

Последнюю фразу он произнес чисто деловым тоном, чем вернул Марту на землю. Однако, войдя в отель, она все еще дрожала как лист. Переживания нынешнего вечера выбили ее из колеи.

На телефонном аппарате горел огонек автоответчика. Включив ленту, Марта обнаружила, что за сегодняшний вечер три раза звонил Тони.

Марта хотела перезвонить, но взгляд на часы подсказал ей, что в Англии сейчас слишком раннее утро. И потом, она все равно не сможет вести серьезный разговор. Впрочем, то, что ей нужно сказать, в любом случае по телефону не скажешь. Им с Тони нужно встретиться — хотя эта мысль ее и пугала. Она вернет ему кольцо и будет надеяться, что они останутся друзьями.

Этой ночью Марте снился не Джош, а алмазы. Полные шахты алмазов. Угрюмые шахтеры добывали их из земли, ювелиры обрабатывали и превращали в сверкающие бриллианты. Скоро весь мир был усеян бриллиантами, блистающими всеми цветами радуги. Марта пыталась набрать горсть бриллиантов, чтобы подарить их Джошу. Однако стоило ей сжать ладонь, как драгоценные камни рассыпались в пыль.

* * *

Марта исполнила указания Джоша с такой точностью, словно полагала, что он каким-то таинственным образом следит за каждым ее движением. Она заказала завтрак, принудила себя съесть его целиком и уже допивала вторую чашку кофе, когда зазвонил телефон.

— Надеюсь, я тебя не разбудил, — послышался в трубке голос Джоша.

— Нет, я уже давно встала.

— И напрасно. Послушай, Марта, у меня идея.

— Какая?

— Может быть, мы с тобой быстрее придем к соглашению, если навестим одну из семейных пар, которых я рассчитываю описать в очерке.

— А у тебя уже есть список кандидатов?

— Есть, — ответил он. — Большой список, который мы с тобой просмотрим и выберем шестерых самых колоритных — разумеется, если оба дадим проекту зеленый свет. Не стоит откладывать решение, ведь у тебя есть и другие дела.

— Какие?

— Ну, например, ты должна к свадьбе вернуться в Лондон.

Марта почувствовала, что попала в ловушку.

— Ну, — неохотно пробормотала она, — мы с Тони не собираемся справлять свадьбу раньше конца весны. — Она понимала, что сейчас совсем не время открывать Джошу правду.

— Тогда у нас есть два, даже два с половиной месяца, — подсчитал Джош. — Я бы не сказал, что это очень много, тем более что в Нью-Йорке у тебя есть и другие заказы.

— Так насчет посещения семейной пары, — напомнила Марта. — Кого и где?

— Жена — преуспевающий архитектор, — ответил Джош. — Один из наших журналистов познакомился с ней, когда делал статью. Муж проектирует детские игры и игрушки. Работает в основном дома, в студии, так что, когда они переехали из города в тихую сельскую местность, ездить в город пришлось ей.

Теперь она хочет работать дома на полставки. Оба они чувствуют, что пришло время сменить жилье. У них трое детей — все уже женаты и живут отдельно. Без детей жизнь в деревне кажется пустой. Муж и жена хотят вернуться в город, где больше возможностей интересно проводить время.

— Они надеются, что найдут в городе квартиру с двумя студиями? — недоверчиво спросила Марта.

— Об этом ты спросишь их при встрече, — ответил Джош. — Прежде чем позвонить тебе, я связался с ними и спросил, смогут ли они сегодня с нами встретиться. Муж сейчас поправляется после небольшой операции, и жена взяла отпуск, чтобы за ним ухаживать. Они сказали, что будут рады с нами поговорить, если позволит время.

— Где они живут?

— В восьми милях на север от города.

— Мы поедем на поезде?

— На машине, — ответил Джош. — Шоссе расчищены, и прогноз не обещает снегопада. По дороге ты сможешь сделать снимки зимней природы…

* * *

Зимняя природа, как и обещал Джош, была чудесной. Маленькие домики словно сошли с рождественских открыток, а бескрайние поля, покрытые белым покрывалом, и запорошенные снегом фермы вызывали в памяти картины великих мастеров.

Джош вел «Мерседес» — и вел его отлично. Мили неслись за милями. Марта откинулась на сиденье, прикрыв глаза. Она приняла решение.

Как бы ни сложилась жизнь дальше, никто и ничто не сможет отнять у нее этого дня, проведенного с Джошем. И Марта будет наслаждаться каждой минутой.

По предложению Джоша они остановились в придорожной закусочной, чтобы съесть по бутерброду и выпить кофе. Затем Джош позвонил Арнольду и Люсиль Грант — семейной паре, у которых они собирались брать интервью.

Проведя Джоша и Марту по уютному дому из пяти комнат — не считая пристроенной студии Арни, — супруги Грант предложили им домашний пирог и выдержанное вино. К концу обеда Марта настолько расслабилась, что с удовольствием прилегла бы где-нибудь в уголке, свернувшись клубочком, и подремала.

Они с Джошем провели в доме Грантов почти три часа. Их новые знакомые были обаятельными, жизнерадостными людьми и, несмотря на немолодой возраст, ни во взглядах, ни во вкусах не отставали от моды. Было у них давнее большое горе — старший сын погиб во Вьетнаме, случались и мелкие бытовые неприятности.

Поговорив с хозяевами дома, Марта достала камеру, которую всегда возила с собой, и сделала несколько снимков. Взглянув на Джоша, она заметила, что он следит за ее работой с веселым огоньком в серых глазах.

До сих пор Марта не задумывалась о том, почему он так хочет работать над этой статьей вместе с ней. Только над этой статьей? Или над любой другой тоже? «Нет, — сказала себе Марта, — он просто ценит мой талант и хочет украсить журнал моими снимками. Тут нет ничего личного. И не стоит обманывать себя, воображая, что он скучает без нее…»

Однако не думать об этом Марта не могла.

Об этом думала она, и когда они сели в машину и отправились в обратный путь. День в это время года быстро сменяется сумерками. Солнце скрылось за горизонтом, и заснеженные поля под сумеречным небом приобрели странный голубоватый оттенок. Марта следила глазами за пейзажем. Ей хотелось попросить Джоша остановиться, чтобы выйти и сделать несколько снимков, но, подумав, решила, что не стоит мешать работу и удовольствие. Фотографии зимней природы она сделает как-нибудь в другой раз.

Джош, до сих пор погруженный в собственные мысли, вдруг предложил:

— Может быть, остановимся и перекусим по дороге? А поужинаем, когда вернемся, на Манхэттен.

Марта рассмеялась.

— Поверить не могу! — воскликнула она. — Ты слопал пять кусков пирога у Грантов, а перед этим еще пообедал! — Она окинула его критическим взглядом. — Смотри, растолстеешь, как пять свиней сразу!

— Зато тебе это не грозит.

— Джош, я от природы стройная.

— Стройная? Вот как ты это называешь? Марта фыркнула с преувеличенным негодованием.

— Черт тебя побери, Джош! Вечно ты издеваешься над моей внешностью!

На лице Джоша отразилось искреннее удивление.

— Вот не думал, что ты сочтешь это за издевательство, — серьезно ответил он. — Ты действительно слишком худа, хотя, полагаю, половина женщин в мире десяти лет жизни не пожалеют, чтобы заполучить такую фигуру. Я просто боюсь за тебя: ведь, если ты заболеешь или что-нибудь лучится, истощенный организм не сможет бороться…

Слова Джоша повисли в пустоте, и он снова сосредоточился на пустом шоссе.

Джош беспокоится о ней? Джош за нее боится? Растерянно моргая, Марта пыталась в точности припомнить его слова. Может быть, он сказал, что раньше боялся за нее? Нет, она была совершенно уверена, что Джош говорил в настоящем времени.

Однако надо продолжать разговор.

— Джош, я никогда не сидела на диете, — небрежно ответила она. — Просто обычно я так занята, что мне не до еды. Зато вечером я наверстываю упущенное.

— Сомневаюсь.

— Джош, я здорова как лошадь! — заверила она его. — По-моему, нам обоим просто повезло, что не приходится следить за фигурой.

— Мне приходится, — к ее удивлению, неожиданно признался Джош. — Аппетит у меня, как ты заметила, и вправду волчий, а работа сидячая, если не считать редких выездов на природу, как сегодня.

Он не добавил, что больная нога не позволяет ему заниматься когда-то любимым спортом. На секунду Марте стало жаль его, но она тут же поспешно отбросила это чувство. Джош никогда не нуждался ни в чьей жалости.

— И ты сгоняешь жир на тренажерах? — спросила она. Джош кивнул, и Марта добавила: — Не знаю, хватило ли бы мне воли регулярно заниматься физкультурой.

— У тебя в отличие от меня есть выбор, — с неожиданной холодностью отозвался Джош, и Марта снова застыла от изумления. За все прошедшее время она не помнила ни одного случая, чтобы Джош сам заговаривал о своем увечье.

Джош заметил в стороне от дороги вывеску закусочной и свернул туда. Выходя вслед за ним из машины, Марта по-прежнему думала, можно ли считать его странную откровенность знаком прогресса. Означает ли это, что он готов разрушить сложенную им самим стену?

Нет, на это надеяться не стоит, решила она, садясь напротив него в кресло, обитое мягкой синей кожей. Джош, делая заказ, улыбнулся официантке, и та прямо расцвела. Неудивительно, Марта давно знала, как реагируют женщины на обаяние Джоша.

Он заказал скотч с содовой для себя и, по просьбе Марты, перье с ломтиком лимона для нее — и обычный набор закусок.

Обеденный зал с побеленными стенами, высокими, обшитыми дубом потолками, массивной мебелью, кухонной утварью на стенах и огромным пылающим камином, был очарователен. Удивительное спокойствие вновь охватило Марту. Она почувствовала, как уходит из тела усталость. «Еще минута — и я замурлыкаю от удовольствия», — улыбнувшись, подумала Марта.

Заметив ее улыбку, Джош спросил:

— Что тебя рассмешило?

— Да нет, ничего особенного. Просто… сегодня очень хороший день, — ответила Марта, от души надеясь, что Джош не станет портить ей настроение. На это у него временами открывался настоящий талант.

И Джош не стал. Вместо этого он сказал мягко:

— Да, верно. — Затем Джош вернулся к деловому тону: — Мне понравились Гранты. А тебе?

— И мне. Но, мне кажется, им не стоит переезжать в город.

— Марта, вдвоем в таком большом доме им неуютно.

— Только потому, что миссис Грант еще не работает дома. Как только начнет, ей, как и мужу, понадобится студия. Этот дом им как раз подходит. Мистер Грант вполне доволен своей студией. Его жена может устроить себе такую же с противоположной стороны дома. Это отличное место для рабочего кабинета архитектора — светло и много места для чертежей.

— Я вижу, ты обо всем подумала? — заметил Джош.

— Да. Они мне понравились, я серьезно задумалась об их планах, и мне кажется, что они не рассмотрели всех возможных вариантов.

— Марта, они умные люди и знают, что делают.

— Джош, умные люди тоже совершают ошибки. Может быть, даже чаще, чем глупцы.

Джош улыбнулся.

— Может быть, я неправильно подхожу к нашему материалу?

— Нет, Джош, твой подход совершенно верен. Просто мне кажется, что Гранты напрасно хотят переезжать. Но… это их личное дело, и мое мнение никак не скажется на качестве снимков.

— Пожалуй, Грантами займусь я сам, — сказал Джош. — Марта… означают ли твои слова, что ты возьмешься за мой заказ?

Она кивнула:

— Да. Мне казалось, ты понял, что, проведя четверть часа в доме Грантов, я была уже согласна.

— Я на это надеялся, — не глядя на нее, ответил Джош. — Завтра начну разрабатывать план. Выберу остальные пять семей. Ты сможешь просмотреть мой план и высказать свои замечания.

— С удовольствием, если ты согласен.

— Я согласен. Затем мы, не откладывая, разберемся с остальными делами. Ты, возможно, захочешь в первый раз поехать вместе с журналистом, который будет писать репортаж. Может быть, потом тебе будет лучше действовать самостоятельно. Во всяком случае, я не хочу тебя стеснять. У тебя будет много времени.

— Спасибо, — ответила Марта, хотя ее кольнуло разочарование. Из слов Джоша явствовало, что большинство статей будут писать неизвестные Марте журналисты. Ну что ж, он по крайней мере напишет основную часть и статью о Грантах.

Два года назад Джош был одним из редакторов «Стиля жизни». Теперь стал главным редактором. Это значит, что на его плечи легло несравненно больше ответственности — и бумажной работы.

Однако Марта страстно желала, чтобы Джош послал побоку все прочие дела и сделал материал о «Жизни на колесах» сам — от начала до конца.

* * *

Джош пригласил Марту поужинать вместе, но она отказалась от приглашения. Здравый смысл говорил ей, что они и так почти сутки пробыли вдвоем. На первый раз хватит.

Может быть, у Марты разыгралось воображение, однако ей казалось, что Джош все чаще косится на ее кольцо. Каждый раз, когда они останавливались перед светофором, глаза его скользили куда-то вниз, к ее левой руке.

«Может быть, я сама обращаю на это кольцо слишком много внимания», — подумала Марта, выходя из душа, заворачиваясь в веселый ярко-желтый халат и расчесывая волосы. Расчесывание волос ее всегда успокаивало.

«Что с тобой, Марта? — строго спрашивала она себя. — Совсем недавно ты чуть не плакала оттого, что он решил отдать большую часть статей коллегам. Чего же ты хочешь?»

Действительно, чего же она хочет?

Марта имела ответ на этот вопрос. Она хочет только Джоша — навсегда, навеки. Хочет, чтобы он был с ней в одном доме, в одной кровати, чтобы был рядом везде, куда бы ни занесла ее судьба… Вот тут-то и начинаются сложности.

У Джоша своя собственная жизнь и карьера, важная для него не меньше, чем для нее. Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, которые могли бы сломить человека более слабого, Джош не только выжил, но и достиг успехов в любимом деле. За это Марта восхищалась им.

Джош красив, обаятелен, талантлив, уверен в себе, с увлечением работает и фонтанирует оригинальными идеями. Он нравится всем. Мужчины дружат с ним, женщины в него влюбляются. Марта грустно вздохнула. Она не сомневалась: если Джош захочет развлечься в женском обществе, все, что ему нужно, — дотянуться до телефона и набрать номер.

Джош не был отшельником, не искал внимания, не страдал от низкой самооценки — он активно вращался в обществе. Возможно, после катастрофы характер его изменился, но внешне это было незаметно. Джош любил людей и наслаждался их обществом, и люди отвечали ему взаимностью — достаточно вспомнить сегодняшний обед у Грантов. С другой стороны, Джош — из тех счастливцев, которым не скучно с самими собой. Марта не сомневалась, что те часы, которые он проводил у себя в спальне, любуясь видом на Гудзон, читая хорошую книгу или слушая музыку на своем суперновевшем стереопроигрывателе, вовсе не были для него потерянными.

Марта с грустью сказала себе, что Джош приспособился к жизни гораздо лучше ее самой.

И отсюда — неизбежное заключение. Два года назад он сказал правду. «Как бы нас ни влекло друг к другу, в его жизни нет места для меня».

Марта легла, опустила голову на подушку и вздохнула… и тут зазвонил телефон.

Сердце Марты забилось как сумасшедшее. Предчувствие подсказало ей, что звонит Джош. Она схватила трубку. Но предчувствие ее обмануло: это оказался Тони.

— Я уже начал удивляться… — начал он. Марта взглянула на часы, мысленно определила разницу во времени и спросила:

— А что случилось?

— Да ничего, — ответил Тони. — Если не считать того, что я звоню тебе с удручающей регулярностью каждые два часа. Мне уже надоело оставлять сообщения на автоответчике!

— Тони, прости, пожалуйста, — быстро ответила Марта. Ей в самом деле стало неловко. — Вчера я очень поздно вернулась, мне не хотелось тебя будить, поэтому я и не позвонила. И сегодня с самого утра пришлось уехать…

— Вся в делах?

— Да, — ответила Марта, предпочитая не уточнять, в каких именно.

— Ну хорошо, а то я уже начал беспокоиться, — с нервным смешком ответил Тони. — Кстати, у тебя не чесались уши сегодня после полудня по лондонскому времени?

— Что?

— Есть примета: уши чешутся, когда кто-то о тебе говорит.

— И кто же говорил обо мне?

— Трина Катальдо, — ответил Тони. — Мы вместе выпивали в «Рице». Насколько я понимаю, она приехала подписать контракт на съемки в Англии. Ее последний фильм в Америке был принят холодно, и продюсер решил на время спрятать ее в Европе. Она расспрашивала о наших свадебных планах.

— И что ты сказал?

— Ушел от прямого ответа. Знаешь, мне показалось, что Трина сама очень не прочь замуж.

— Вот как? — В мозгу у Марты загорелся красный сигнал тревоги. — И за кого же?

— За твоего приятеля Джоша Смита. Судя по ее словам, она от него без ума. Впрочем, Трина не склонна к романтическим безумствам. Я знаю ее много лет, и она всегда была очень… здравомыслящей женщиной. Однако о Смите она говорит серьезно, как ни о ком раньше.

Марта крепче сжала трубку, чувствуя, как по телу разливается идущая от сердца боль.

«Это глупо, — сказала она себе. — Ревновать — совсем не в моем духе, кроме того, у меня нет на Джоша никаких прав».

— Прости, дорогая, — вдруг сказал Тони.

— За что? — с трудом выговорила Марта.

— Мне не следовало об этом рассказывать. Это… ребячество. Трина действительно влюблена, но ниоткуда не следует, что Смит отвечает ей взаимностью. Я пытался укрепить свои собственные позиции, — смущенно признался Тони.

— Тебе совершенно незачем извиняться, — ответила Марта, быть может, слишком резко. — Но… Тони, нам надо поговорить.

— Знаю, — согласился он. — Я объясню тебе, зачем так отчаянно дозванивался — помимо того, что беспокоился о тебе. Помнишь Шейлу и Гая Фармингтонов? Тех, у которых мы были в Вашингтоне?

— Конечно, помню, — нетерпеливо ответила Марта. — Это было всего месяц назад!

— А кажется, что прошла целая вечность… — задумчиво откликнулся Тони. — Так вот… они сняли зимний домик в Нью-Хэмпшире, в Белых горах. Гай позвонил мне сегодня и сказал, что вовсю катается на лыжах. Он пригласил нас с тобой туда в следующие выходные. Что ты на это скажешь?

Марте очень хотелось покататься на лыжах. Погода стояла прекрасная, и Марта чувствовала, что свежий морозный воздух развеет все ее тревоги. Ей случалось кататься в Белых горах, и она знала, что местные склоны как будто созданы для того, чтобы оттачивать на них мастерство. Выходные, проведенные на природе, помогут Марте расслабиться и отдохнуть. После этого она сможет спокойно поговорить с Тони и объяснить, что у них нет общего будущего.

— Согласна, — ответила она.

— Отлично! — радостно отозвался он. — Утром я позвоню Гаю и закажу билеты на самолет.

 

Глава 7

Величественные Белые горы, покрытые снежными шапками, были поистине великолепны. На второй день отдыха Марта сказала себе, что именно это ей и было нужно. В первый день они с Тони катались по ущелью Кеннон, во второй опробовали склоны Луна. Погода стояла отличная: за два дня на синем небе не появилось ни облачка. Вечером в субботу все четверо отдыхали у камина, потягивая пунш под названием «Сломанная Нога», состоящий, как объяснили Марте, из бурбона, апельсинового сока и чего-то еще. Горячий напиток помог ей расслабиться и потянул в сон. Марта заснула, едва ее голова коснулась подушки, радуясь тому, что Фармингтоны — судя по всему, люди незаурядной чуткости — предоставили им с Тони отдельные комнаты.

Утром в дверях появился Тони с чашкой горячего кофе, теплым приветствием и нежным поцелуем. Пока Марта пила кофе, он присел на краешек кровати, но — славный Тони с его неизменным тактом — говорил только о погоде и о лыжах.

Марта испытывала подлинное наслаждение от катания на горных лыжах. Вчера, принимая душ после возвращения с горы Лун, она думала что без спорта жизнь для нее стала бы неполноценной. Марта была хорошо сложена, обладала гибкостью и координацией движений, и лыжи доставляли ей одно удовольствие.

Прошлой зимой, во время командировки на Юкатан, занявшей всего две недели, она выкроила время, чтобы взять несколько уроков подводного плавания — и через несколько дней занятий не уступала своим учителям. Любила она и водные лыжи. Теннис, пинг-понг, любая другая спортивная игра заражала ее азартом. Она любила выигрывать, хотя и проигрыш воспринимала стоически.

Тони был отличным партнером в этих развлечениях — об этом Марта и говорила Дженнифер в тот день у Джоша. Но нельзя же провести всю жизнь на лыжах или на корте! И Марта начала задумываться о том, как пойдет у нее жизнь с Тони… еще до того, как встретила Джоша.

«Чтобы ответить на вопросы Тони, не нужно вновь встречаться с Джошем, — напомнил ей внутренний голос. — Достаточно заглянуть в свое сердце. Ты уже все знаешь. Только с Джошем ты можешь испытать полное счастье. Только с ним ты не бежишь от себя…»

Марта вышла из душа, завернулась в махровое полотенце и вздохнула. Она, словно испорченная пластинка, повторяет одно и то же. Хватит думать о Джоше! Сейчас ее задача — поговорить с Тони и объявить ему, что свадьбы не будет.

«Сегодня вечером», — пообещала себе Марта. Завтра они возвращаются в Нью-Йорк, а во вторник Тони летит в Лондон. Сегодня — лучшее время.

Но начать разговор оказалось непросто.

В воскресенье вечером выяснилось, что Фармингтоны отправились в горы не просто так — они решили таким образом отпраздновать двенадцатую годовщину свадьбы. Тони и Марта узнали об этом за ужином.

Все четверо отправились в ресторан. В конце ужина у столика появился официант с серебряным ведерком, в котором во льду охлаждалась бутылка шампанского. Заметив недоумение своих гостей, Шейла объяснила причину торжества.

— Мы хотим разделить этот праздник с вами, — объяснила она Тони и Марте, — и надеемся, что еще через двенадцать лет сможем отпраздновать сразу два юбилея!

— Надеюсь, что вы будете так же счастливы в браке, как мы с Шейлой, — добавил Гай, поднимая бокал.

Марта окаменела, с трудом сохраняя на лице улыбку. Ее выручил Тони, который произнес приличествующий случаю тост в честь юбиляров. Она же не могла выдавить из себя ни слова, и даже шампанское застряло у нее в горле.

В зале играл небольшой оркестр, и Марта была благодарна Тони, когда он вежливо предложил:

— Потанцуем?

Однако на этот раз Марта не получала от танца никакого удовольствия. Она дергалась, словно кукла на ниточках, и могла только надеяться, что со стороны это не слишком заметно.

— Дорогая, — тихо начал Тони, — мне очень жаль, что так вышло, но, пожалуйста, не обижайся на Шейлу и Гая. Они до сих пор влюблены друг в друга, как два голубка. Не стоит их осуждать, если в годовщину свадьбы все видится им в розовых тонах. Пойми, они просто искренне хотят разделить свое счастье с нами.

— Не надо, Тони, — с трудом ответила Марта. Она чувствовала себя настолько скверно, что еле могла говорить. — Как я могу обижаться на Шейлу и Гая за их добрые намерения? Ведь у меня на пальце твое кольцо. Они не знают, что мы уже не помолвлены.

— Но, Марта, мы помолвлены, — к ее изумлению, ответил Тони.

Она откинулась назад, чтобы взглянуть ему в лицо, и пропустила такт.

— О чем ты говоришь? — спросила она.

— О нас с тобой, — как ни в чем не бывало ответил Тони. — Да, я помню наш разговор в Лондоне. Но мне тогда показалось, что мы оба согласились пока оставить наши отношения как есть. И ты знаешь, на что я надеюсь…

— Тони, мы оба решили, что у нас ничего не получилось, — перебила его Марта — она не желала слышать об этой помолвке! — Я согласилась носить твое кольцо…

— Но кольцо на пальце как раз и означает, что мы помолвлены.

— Нет, и ты это прекрасно знаешь.

— Для нас — может быть, — уступил Тони. — Но для окружающих-то это так и есть. Марта…

Музыка резко оборвалась, и Тони умолк. Марта остановилась. У нее болела голова и ломило все тело. Два дня в раю куда-то улетучились, не оставив по себе ни малейшего следа.

— Это не так, — прошептала она. Музыка заиграла снова.

— Может быть, сядем? — спросил Тони. Она покачала головой.

— Нет. Я не смогу сейчас смотреть в лицо Фармингтонам.

Оркестр заиграл медленный танец. Тони уверенно повел Марту по залу. Он был одним из лучших танцоров, каких ей доводилось встречать, и отличным партнером для нее. Но сегодня Марта спотыкалась на ровном месте. Ей приходилось смотреть под ноги, чтобы не упасть.

— Марта, я не хотел тебя расстраивать, — тихо, но настойчиво прошептал Тони. — Очевидно, я тебя не так понял…

«Да, пожалуй, — с тоской подумала Марта. — Ты понимал лишь то, что хотел понять, слышал только то, что хотел слышать. И тебя нельзя винить: я понимаю твои чувства».

Точно так же вела себя сама Марта два года назад. Джош ясно давал ей понять, что их отношения не продлятся долго. Однако Марта на все закрывала глаза. Он честно предупреждал ее, но она не слушала.

И вдруг Марта поняла, что не может поступить с Тони так же, как Джош — с ней. Не может просто вышвырнуть его из своей жизни. Но с другой стороны, не может и выйти за него замуж. И заводить с ним тяжелый разговор в Нью-Хэмпшире нельзя. Во-первых, уже нет времени. Во-вторых, совсем не та обстановка. Гай и Шеила, не подозревая истины, превратили выходные в какой-то Валентинов день! И Марта видела, как надеется Тони, что она поддастся общему романтическому настроению. Может быть, это и глупо, но что делать — влюбленные часто грешат этим.

Музыка снова замолкла, и Тони проводил Марту к столику.

Прошел вечер, за ним ночь. Утром за завтраком Марта узнала, что Фармингтоны собираются в Нью-Йорк вместе с Тони и Мартой, чтобы провести там пару дней перед возвращением в Вашингтон. Марта надеялась, что поговорит с Тони по дороге: теперь же это оказалось невозможно. В пути она была сама не своя от досады и тревоги.

Мало того, Тони пригласил всех четверых поужинать вместе в своем любимом французском ресторане где-то на Восточных Пятидесятых. Шейла и Гай охотно приняли приглашение, а Марта могла только надеяться, что ее неудовольствие незаметно со стороны.

Тони отвез ее в отель и хотел подняться с ней наверх, но Марта отказалась, сославшись на головную боль. Никогда прежде Марта не страдала головными болями, и неудивительно, что Тони покосился на нее скептически. Однако голова и в самом деле раскалывалась. Марта задернула шторы и бросилась на кровать.

Оставшись одна в темноте, Марта напомнила себе, что приехала в Нью-Йорк по делам.

— Прежде чем переселяться в Лондон, ей нужно закончить работу в Америке. По крайней мере… это главная причина. Теперь же Лондон, где жил Тони, казался ей таким же опасным местом, как и Нью-Йорк — город Джоша.

Однако вне зависимости от того, где она собирается жить, работа есть работа. Два года назад разрыв с Джошем помешал Марте воплотить в жизнь одну идею — вот этим она и займется сейчас.

На десять утра завтрашнего дня у нее назначена встреча с доктором Джеральдом Баскином, хирургом-ортопедом. Этот врач стал знаменит еще два года назад, и с тех пор, как она слышала, его профессиональное мастерство только возросло. Люди, неспособные из-за увечий пройти два шага, благодаря его хирургическому таланту начинали ходить без костылей.

При одной мысли о том, чтоб завтра с утра ей предстоит идти на деловую встречу, Марте стало нехорошо. Но и переносить разговор с доктором Баскином она не собиралась.

В темноте Марте было легче думать о том, в чем она не могла признаться себе при ярком свете. Едва услышав о Джеральде Баскине, она преисполнилась отчаянной надеждой. Может быть, думала она, есть хоть шанс… хоть сотая доля шанса, что этот чудо-доктор поможет Джошу.

Если Джош начнет ходить без трости, если хромота его исчезнет, изменятся ли от этого их отношения? Сможет ли Марта перекинуть мост через разделяющую их пропасть?

Джош не пожалел сил, убеждая ее, что его стремление избегать серьезных отношений никак не связано с увечьем, однако Марта не верила ему. И потом, она прекрасно понимала, что значит для Джоша вновь обрести свободу движений… кататься на лыжах, танцевать, наслаждаться спортом так же, как наслаждается им сама Марта.

Разумеется, Марта не станет начинать с разговора о Джоше. Первоочередная ее задача — на высоком профессиональном уровне выполнить свою работу. А надо сказать, что обычно Марта работала очень скрупулезно.

В каком-то смысле Марта возвращалась к незаконченной работе, что было для нее нехарактерно. Два года назад, после разрыва с Джошем, она поняла, что не сможет заниматься этой темой, и вычеркнула ее из своих планов, заплатив неустойку журналисту, подрядившемуся написать сопроводительный текст.

Может быть, Джош согласится сделать материал вместе с ней? — спросила себя Марта. Но, вспомнив, как он отреагировал на предложение сделать статью о жизни инвалидов, посоветовала себе выбросить эту мысль из головы.

Марта попросила гостиничную службу, чтобы ее разбудили в восемь, заказала на завтрак кофе и бутерброды и заснула. Во сне она видела Джоша: он несся на лыжах с альпийских склонов, покорял Эверест, совершал еще тысячу немыслимых подвигов, а она следила за ним издали, и сердце ее переполнялось радостью и гордостью.

* * *

Уже утром, отхлебывая горячий кофе, Марта сообразила, что не сможет проводить Тони на самолет.

А она-то надеялась поговорить с ним в аэропорту перед отлетом!

Чувствуя досаду и стыд, Марта позвонила в отель, где остановился Тони. Ее немного удивило, что Тони заказал себе комнату в другом отеле. Она опасалась, что он захочет большей близости.

Тони никогда не стремился на нее давить, поэтому он и снял номер в другом отеле. Тогда почему же вчера во время танца он с необычной твердостью настаивал на том, что они еще помолвлены.

«Я была с ним честной, — подумала Марта, и от этой мысли ей стало немного легче. — Тони еще в Лондоне знал — по крайней мере должен был понять, — что я ношу его кольцо только для приличия».

Однако Марта понимала, что это не совсем честно. Тони ясно дал понять, что надеется на примирение. Положим, он не говорил об этом прямо, однако Марта понимала: он надеялся, что когда она поближе приглядится к Джошу, то поймет, что у нее с Джошем нет будущего. И вернется к Тони…

Так легко отказаться от борьбы…

Телефон в номере Тони не отвечал. Марта выпила кофе, съела половину бутерброда и набрала номер еще раз. Снова длинные гудки. Марта не знала, когда Тони улетает, не помнила даже названия авиалинии. Одевшись, она позвонила еще раз — снова тот же результат. Чертыхнувшись, Марта вышла из номера и отправилась на встречу с доктором Джеральдом Баскином.

* * *

В следующие два часа Марта, увлеченная беседой с гениальным врачом, забыла обо всем на свете.

Джеральд Баскин действительно был гениален, в самом прямом смысле слова. Это признавали его коллеги — и друзья, и многочисленные завистники. Однако при этом доктор — невысокий, плотный, курчавый, с веснушками и широкой улыбкой — сохранял удивительно мальчишеский вид. Марта проговорила с ним всего десять минут, а казалось, знала его уже много лет.

Первое интервью состоялось в кабинете доктора. Джеральд Баскин сам увлекался фотографией и снимал своих пациентов: его снимки, хотя, на взгляд Марты, и безнадежно любительские, красноречиво рассказывали о творимых доктором чудесах.

— Однако есть и другая сторона медали, — говорил он, прихлебывая кофе. — Я — не чудотворец и отнюдь не всегда добиваюсь успеха. Видите ли, Марта… Многое зависит от времени. Чем раньше я начинаю работу, тем больше шансов на успех. Чем позже… сами понимаете. Иногда мне везет, и я оказываюсь в состоянии уничтожить или хотя бы немного смягчить последствия старой травмы. Но чаще все мои усилия тщетны. — Доктор Баскин грустно улыбнулся. — Порой я жалею о том, что чудес не бывает, — признался он.

Марта едва удержалась, чтобы не заговорить с ним о Джоше Смите. Возможно ли чудо для Джоша? Сможет ли этот человек хоть немного помочь ему? Выходя из кабинета доктора Баскина, Марта призналась себе, что страшится услышать ответ. Как бы там ни было, она промолчала.

Правда, времени у нее в запасе больше чем достаточно. В пятницу с утра Джеральд Баскин пригласил ее к себе в больницу. Затем хотел показать ей обследование пациентов и совещание врачей. У Баскина лечились люди всех возрастов — от младенцев до стариков, одни — с врожденными дефектами, другие — жертвы несчастных случаев. Просто клад для фотографа, думала Марта.

Кроме того, Джеральд Баскин хотел, чтобы Марта засняла ход операции. Разумеется, для всех этих снимков требовалось согласие пациентов. «Но я не думаю, что кто-нибудь откажется», — с улыбкой заверил доктор Баскин, и Марта поняла, что пациенты согласятся на любую услугу для человека, который возвращает их к полноценной жизни.

Более того, Джеральд разрешил Марте записывать все происходящее на магнитофон. Беседы с пациентами и совещания врачей будут бесценны для автора будущей статьи — кто бы это ни был.

* * *

Когда Марта вернулась в отель, на телефонном аппарате мигал огонек автоответчика, а под дверь был подсунут квадратный белый конверт.

Сперва Марта распечатала конверт и узнала четкий почерк Тони.

«Может быть, я снова что-то перепутал? — писал он. — Мне казалось, мы договорились позавтракать в десять у тебя в отеле, а потом ты собиралась проводить меня в аэропорт. Во всяком случае, я позвоню тебе из Лондона.

До свидания. Я люблю тебя».

* * *

Неужели она назначила свидание с Тони на десять? Вчера у Марты так раскалывалась голова, что она могла просто забыть о встрече с доктором Баскином. Но сейчас никакого разговора с Тони на эту тему она не помнила.

«Ты, похоже, скоро и вовсе свихнешься», — мрачно сказала она себе, прослушивая телефонные сообщения.

Джош звонил дважды: в десять и в половине двенадцатого. Марта взглянула на часы — 12:35. Она набрала рабочий номер Джоша. Но секретарша сообщила ей, что мистер Смит обедает с иностранными журналистами и скорее всего вернется не скоро.

Чтобы удостовериться, что Тони улетел, Марта позвонила ему в отель и узнала, что он уехал в аэропорт около двух часов назад.

Марту переполняла досада, и она видела лишь один выход своим эмоциям. Ходьба до изнеможения. Выйдя из отеля, она пошла пешком по направлению к Пятой авеню, затем свернула на север, пока не добралась быстрым шагом до стены, окружающей Центральный парк.

Марта шла все быстрее и быстрее, но ходьба, против обыкновения, не помогала ей успокоиться. Обычно быстрое движение — ходьба, игра в теннис или плавание — позволяло Марте выплеснуть отрицательные эмоции и прийти в норму. Но сейчас даже после прогулки по парку Марта была столь же взвинчена, как и два часа назад. Она уже кляла себя за то, что приехала в Нью-Йорк. И Бог с ними, с заказами! Нью-Йорк — огромный город с многомиллионным населением, но для нее с Джошем он слишком тесен.

* * *

Отпивая из бокала, Джош рассеянно вслушивался в речь редактора французского журнала. Француз говорил по-английски бегло, но с сильным акцентом. Когда он сделал паузу, Джош кивнул, от души надеясь, что этот жест не оказался неуместным.

Обед тянулся бесконечно — по крайней мере для Джоша. Что касается гостей, они явно наслаждались американской кухней, хвалебными тостами в их честь и звоном бокалов.

Джош очень старался не выдавать своего нетерпения, и, кажется, притворство удалось блестяще — гости смотрели на него с явной симпатией.

«Мне следовало пойти в актеры», — думал Джош. Неужели собеседники и вправду не замечают, что внутри у него бьют тревогу сотни маленьких тамтамов?

Куда, черт возьми, пропала Марта? Новое задание? Но она ничего об этом не говорила. В конце концов прежде всего она работает на него!

Сама же говорила, что у нее ни на что нет времени! Он имеет право знать, чем она занята. Любой редактор на его месте… тут Джош понял, что оправдывается перед самим собой, и разозлился еще сильнее.

Он признался себе, что не сразу начал беспокоиться о таинственных планах Марты. Беспокойство пришло, когда ему случилось перекинуться парой слов с коллегой из Эн-би-си. Коллега упомянул, что несколько минут назад говорил с Тони Эшфордом из Би-би-си. Эшфорд приехал в Штаты покататься с невестой на лыжах, а теперь улетал обратно и приглашал приятеля позавтракать втроем.

— Эшфорд — отличный парень, — заметил журналист из Эн-би-си. — Тебе стоит с ним познакомиться — вы друг другу понравитесь.

— Мы знакомы, — коротко ответил Джош и перевел разговор на другое.

Однако утро было испорчено. Логика подсказывала ему, что Тони Эшфорд имел полное право приехать в Нью-Йорк, чтобы покататься на лыжах с невестой. Однако чувства легко заглушают голос рассудка, и Джош с удивлением обнаружил, что мечтает свернуть Эшфорду шею. Его глодала ревность, нелепая, отвратительная и опасная, словно Болотное Чудовище из телесериала.

Наконец невыносимо долгий обед подошел к концу. Мужчины пожали друг другу руки и разошлись по своим делам.

Джош вернулся в офис, где ждала его целая пачка телефонных и компьютерных сообщений. Отложив в сторону бумаги, Джош принялся нетерпеливо проглядывать карточки телефонных звонков. Обнаружив среди них звонок Марты, он с облегчением перевел дух, словно все это время задерживал дыхание, и поспешно набрал номер ее отеля — только чтобы услышать, что мисс Бреннан вышла.

Джош оставил сообщение и, не обращая внимания на кучу скопившихся на столе бумаг, откинулся на спинку стула и принялся ждать. Он ждал звонка Марты Бреннан.

 

Глава 8

— Хорошо отдохнула? — вежливо спросил Джош.

Они сидели в баре «Алгонкин». Джош назначил встречу с Мартой на половину шестого, однако сам пришел на полчаса раньше и, когда в бар вошла Марта, допивал уже второй скотч.

Глядя в стакан с прозрачной жидкостью, Джош пытался объяснить себе, почему так по-дурацки себя ведет. Много лет назад он усвоил, что алкоголь не решает ни одной проблемы, зато создает много новых. Пьянство отвратительно и опасно. Много лет Джош помнил об этом и пил умеренно… в обычных обстоятельствах. И сейчас он напомнил себе, что в деловой встрече с Мартой нет ничего сверхъестественного, и не стоит из-за этого наливаться скотчем.

Он ждал ответа, борясь с ревностью и упрекая себя за дурацкое поведение. Какое право он имеет ревновать Марту к жениху?

«Скоро она станет женой Тони Эшфорда», — напомнил себе Джош и скрипнул зубами.

Марта задумчиво гоняла соломинкой вишенку в бокале с коктейлем. Губы ее сжались в тонкую ниточку. Как хотелось Джошу поцелуем вернуть им привычную соблазнительную округлость! «Следи за своими глазами! — предупредил он себя. — И за мыслями!»

Он поерзал на стуле, стараясь облегчить боль в ноге. В последнее время нога болела почти постоянно: Джош догадывался, что причиной этому — постоянное внутреннее напряжение и борьба с собственными желаниями. Обычно сон освежал его: но в последние дни Джош с трудом засыпал и просыпался совершенно разбитым.

— Так ты хорошо отдохнула? — повторил вопрос Джош, подбавив в свой тон капельку сарказма.

— М-м… — неопределенно протянула Марта, подняв на него свои удивительные глаза. — А… Да, выходные прошли отлично.

Джош поднес к губам стакан и еле удержался, чтобы не вцепиться в край зубами.

— Что-нибудь особенное? — выдавил из себя он.

— Приехал Тони, и мы вместе с друзьями отправились покататься на лыжах в Белые горы, — сообщила Марта.

— И хорошо покатались? — снова спросил Джош, с усилием придавая своему голосу безразличие.

— Да, отлично. Такой роскошный снег! — ответила Марта.

— Эшфорд, я полагаю, хороший лыжник?

— Да, Тони отлично ездит.

— Лучше тебя?

— Да.

Джош почувствовал, что Марта не хочет говорить с ним о горных лыжах, и немедленно разозлился. Черт возьми, неужели она думает, ему легче от того, что она обходит «опасные темы»? Если так, то она сильно ошибается!

Да, он не может ездить на лыжах! А Марта, например, едва ли способна редактировать журнал, однако он спокойно обсуждает с ней свою работу! Беседуя с ней, он никогда не уходит от темы и не подбирает слов, чтобы ее не обидеть. Он относится к ней как к равной.

Он понимал, что Марта не хочет расстраивать его из-за своей доброты. Доброты, смешанной с жалостью?

Джош боялся, что Марта принимает жалость за любовь. Именно этот страх заставил его два года назад устроить Марте ужасную сцену и под конец потребовать, чтобы она раз и навсегда убралась из его жизни. Джошу нужна была ее любовь, но жалости он не хотел. Он и сейчас был уверен, что правильно оценил ситуацию и принял самое верное решение — пусть даже сердце его едва не разорвалось от сострадания к Марте и отвращения к себе.

Однако ее нежелание говорить о лыжах чертовски его разозлило.

— Я часто катался на лыжах, когда учился в Военно-Воздушной академии, — заметил он таким тоном, словно говорил об этом каждый день. — Мы любили взять увольнение на выходные и закатиться куда-нибудь в Аспен, а ведь получить увольнение было не так-то легко!

В этот момент Джош не смотрел на Марту — иначе заметил бы, как удивление и недоверие промелькнули в ее глазах.

Ни разу до сих пор он даже не заговаривал о годах учения в академии. Марта знала, что Джош был отличным лыжником, но эти сведения она получила от Дженнифер. Именно Дженнифер однажды показала ей любительский снимок Джоша на лыжах — очень молодого и очень красивого, хотя, по мнению Марты, все же не такого красивого, как мужчина, сидящий сейчас напротив.

На том снимке Джошу было не больше двадцати. Годы меняют не только внешность, но и характер. Страдание закалило характер Джоша: теперь он и внешне, и внутренне был тверд, как сталь.

Марта поспешно отвела взгляд, опасаясь, что Джош прочтет в ее глазах все затаенные мысли.

— Дженни не особенно увлекалась лыжами, — продолжал Джош, переходя к своей сестре, — а я только и мечтал, что отцу дадут назначение куда-нибудь в горы. Ты в эти выходные ездила во Франконию?

— Да…

— Однажды я провел там рождественские каникулы, — сообщил Джош. — Удивительное место!

— Д-да.

Марте показалось, что Джош взглядом пригвоздил ее к месту. Прежде чем она сумела уйти от этого прямого и настойчивого взгляда, он произнес:

— Марта, не нужно так контролировать все, что говоришь.

— Что… о чем ты? — пробормотала Марта.

— Если бы ты танцевала в балете, я бы не смог составить тебе компанию. Барышниковым я бы не стал даже со здоровыми ногами. Я знаю, ты пытаешься меня, так сказать, щадить, но выходит наоборот. Мне кажется, что ты меня опекаешь, а я этого терпеть не могу.

Марта отшатнулась, словно получила удар.

— Я никогда не пыталась тебя опекать! — воскликнула она, как только вновь обрела дар речи.

— Отлично, и на будущее запомни мои слова! — прорычал Джош и затем, к удивлению Марты, попросил себе еще виски.

— Надеюсь, ты не собираешься сегодня садиться за руль, — не удержавшись, заметила она.

— Моя машина стоит в гараже, и ты это прекрасно знаешь, — ответил он.

— Нет, — возразила она, — я не знала.

— В Нью-Йорке имеет смысл ездить только на такси, — объяснил Джош. — Иначе ты будешь не столько ездить, сколько искать место для парковки, да еще, если машина хоть немного поприличней самосвала, постоянно дрожать, чтобы ее не разбили и не угнали. Поэтому в Нью-Йорке я доверяю свою жизнь славным ребятам в желтых машинах с зелеными огоньками. Все ясно?

Сам не понимая почему, он все сильнее злился на Марту и на самого себя. Неужели все из-за проклятой ревности?

Джош готов был смеяться над собой. Он всегда полагал, что есть люди, от природы лишенные чувства ревности, и он — один из них.

Взглянув наконец на Марту, Джош заметил, что губы у нее вздрагивают, словно у обиженного ребенка.

— Марта, извини, что повысил на тебя голос, — с покаянным видом произнес Джош.

— Все в порядке, — отозвалась Марта, глядя в свой полный стакан.

— Понимаешь, я просто… просто хочу, чтобы ты разговаривала со мной так же, как с любым другим, — выпалил Джош.

— Мне трудно общаться с тобой так же, как с любым другим, — невнятно проговорила Марта, — потому что…

— Почему же?

— Неважно.

— Да ладно, скажи, — настаивал Джош. Голос его был холоден, как сталь.

— Нет.

— Тогда скажу я. Потому что я калека и ты считаешь своим долгом оберегать мою израненную душу. Правильно?

Марта, пылая яростью, уставилась на него.

— Нет! — воскликнула она, не обращая внимания на посетителей. — Вовсе нет! Ты ничего не понял! Ты никогда ничего не понимаешь!

Марта схватила сумочку и порывисто вскочила из-за стола. Ее вьющиеся черные волосы рассыпались по плечам. Вздернув подбородок, она поспешно направилась к выходу. Посетители проводили глазами стройную женщину в синем пальто с широким меховым воротником.

Джош, немало удивленный, положил деньги на стол, потянулся за тростью и встал. Он знал, что Марта имеет обыкновение ходить быстро, однако собирался ее догнать. И далеко идти ему не пришлось. Марта стояла у дверей «Алгонкина», а швейцар ловил для нее такси.

Джош молча встал рядом и взял ее под руку. Марта рванулась в сторону, но он сжал ее локоть мертвой хваткой.

К тротуару подъехало такси.

— Отпусти меня, черт побери! — прошипела Марта.

— Не дождешься! — твердо ответил Джош. — Я еду с тобой.

— И что мы будем делать дальше? — вызывающе спросила Марта.

— Скажу, когда сядем в такси.

С этими словами он подвел Марту к машине. Швейцар распахнул дверцу. Марта села, и на секунду Джош испугался, что она, не дождавшись его, прикажет шоферу ехать. Обычно Джош двигался довольно быстро, несмотря на хромоту, но в минуты спешки или волнения становился неуклюжим. Давно уже он не чувствовал себя таким неловким, как сегодня.

Он назвал шоферу свой адрес на Риверсайд-драйв, откинулся на спинку сиденья и стал ждать, что скажет по этому поводу Марта.

Она молчала.

Джош украдкой взглянул на нее. Марта свирепо смотрела на него: глаза горят, полные губы приоткрыты — от одного взгляда на нее у Джоша сильно забилось сердце. Она была необыкновенно хороша, и Джош с трудом подавил желание заключить ее в объятия.

— Марта! — тихонько позвал он.

— Не понимаю, чего ты добиваешься, — резко ответила она.

— Похоже, мы оба сегодня встали не с той ноги, — заметил Джош и поморщился — это выражение напомнило ему о собственной больной ноге. — Однако нам нужно поговорить о нашем проекте.

— Да, — натянуто ответила Марта. — Мне казалось, что как раз за этим ты пригласил меня выпить в «Алгонкин».

Нет, Джош пригласил ее не поэтому. Он просто чертовски хотел ее видеть и, разговаривая с ней по телефону, не смог сдержать минутного порыва. Бар, где всегда куча народу, шум и звон стаканов, показался ему самым безопасным местом для встречи.

Как он ошибался! Для них с Мартой нет безопасных мест.

— Я разработал генеральную линию, — сказал Джош — по счастью, ему не пришлось лгать. — Если вечер у тебя не занят, может быть, обсудим это за ужином?

— Нет, вечер у меня не занят, — ответила Марта и тут же пожалела о своих словах.

В их нынешнем настроении, думала она, любой разговор — о статье или о чем-нибудь ином — превратится в битву. Слова Джоша о том, что она должна относиться к нему так же, как к прочим, задели ее за живое.

«Это невозможно! — хотела ответить Марта. — Я слишком тебя люблю!» А к любимому человеку нельзя относиться так же, как ко всем остальным.

Марта едва не произнесла эти опасные слова вслух, но вовремя сообразила, что она делает, и дала задний ход. И Джош, разумеется, извлек из ее недоговорок то, что ей самой и в голову не приходило!

Сколько раз за время их знакомства он понимал ее превратно! Марта не могла, да и не хотела припоминать все случаи — их было множество. Она понимала, что Джош глубоко страдает из-за своей хромоты и именно поэтому так старательно скрывает свои страдания, что о них догадываются только самые близкие люди.

Марте вдруг вспомнился доктор Джеральд Баскин. Как только она поглубже вникнет в проблематику ортопедической хирургии, пообещала себе Марта, она непременно поговорит с ним о Джоше. И будет молить Бога, чтобы Джерри Баскин ему помог.

* * *

Войдя в квартиру, Джош первым делом приготовил кофе. Они отнесли чашки в гостиную, и Джош задернул занавески, скрыв от глаз прекрасный вид.

Марта с любопытством взглянула на него. Никогда прежде он не задергивал занавесок. Может быть, струящиеся воды Гудзона и огни на том берегу пробуждают в нем воспоминания о романтических моментах, пережитых вместе у окна?

За кофе Джош говорил сухо и только по делу. Это ее насторожило, такой тон был ему несвойствен.

Марта следила за мыслью Джоша, стараясь не слишком отвлекаться на него самого. Он сидел в кресле напротив нее и время от времени делал пометки в блокноте. Свет от настольной лампы падал на его темно-рыжие волосы, придавая им медно-красный оттенок. Он, кажется, был полностью поглощен работой — или по крайней мере хотел создать такое впечатление.

Марта позволила взгляду на минуту задержаться на лице любимого. Она страстно желала быть с ним: это желание, отдаваясь болью в сокровенных глубинах сердца, будило иную жажду — жажду, которую не мог удовлетворить никто, кроме Джоша.

Марта заставила себя сосредоточиться на работе. Джош собирался написать шесть статей; каждая будет посвящена конкретной семье. Шесть семейных пар — разных возрастов, разного социального положения, с разными причинами для переезда.

Первыми в списке шли Гранты. Эту статью Джош оставил для себя — это означало, что работать они будут вместе. При мысли об этом сердце Марты забилось быстрее. Джош с самого начала собирался писать о Грантах сам, но Марта боялась, что он сочтет за лучшее отступить и поручить задание кому-нибудь другому. Ведь во время подобной работы журналист и фотограф неизбежно проводят много времени вместе.

Закончив читать, Марта подняла взгляд и встретилась с глазами Джоша. Взгляд его был неотрывно устремлен на нее, точнее — на кольцо с бриллиантом. В непроницаемых серебристых глазах застыло непонятное Марте выражение. Сейчас она отдала бы все на свете за то, чтобы прочесть его мысли.

Марте отчаянно хотелось признаться ему, что помолвка разорвана, а кольцо — лишь дань приличиям, но она не могла. Порой Марта проклинала свою врожденную порядочность. Но слово есть слово: она заключила договор с Тони и не считала себя вправе раскрывать тайну до тех пор, пока не поговорит с ним.

Если бы только она все ему объяснила в Нью-Хэмпшире! «Нужно было воспользоваться случаем!» — корила себя Марта. И плевать на Фармингтонов и их годовщину. Она просто обязана была выбрать момент и выложить Тони все как есть.

Джош отвел взгляд от кольца и, прежде чем Марта успела отвернуться, поднял глаза. На мгновение на лице его отразились все обуревавшие его чувства — настолько ясно и четко, что Марта застыла на месте, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Ей хотелось подойти к нему, обнять и, забыв о гордости, соблазнить его.

Марта вскочила в отчаянной попытке подавить это желание. Она даже придумала предлог — налить Джошу еще кофе. Однако вскочила слишком быстро, зацепилась ногой за ножку стула — и полетела лицом вниз, задев рукой пустую чашку и блюдце. Посуда упала рядом с ней и разлетелась на мелкие осколки.

Несколько секунд Марта лежала на полу, не в силах шевельнуться. Она услышала, как Джош тихо выругался. Он вскочил на ноги и поспешно склонился над ней.

— Ты ушиблась?

Марта медленно поднялась на ноги. Вокруг валялись осколки чашки и блюдца — кажется, из семейного сервиза.

— Извини, Джош, — пробормотала она.

— Ради Бога, не переживай из-за фарфора, — ворчливо посоветовал Джош. Он дотронулся до ее плеча — сначала мягко, затем более решительно. — Марта, ты не ответила мне. Ты не ушиблась?

— Н-не знаю, — промямлила она.

— Как так не знаешь? Где у тебя болит?

— Везде, — ответила Марта.

— Что?

— Джош, со мной все в порядке, я не так уж сильно ушиблась, — решилась сказать Марта, — но в душе у меня полная неразбериха.

Господи, она совершенно не собиралась этого говорить! Потемневшие глаза Джоша впились в ее лицо. Он прислонил свою трость к стулу и потянулся к ней. И Марта неотвратимо, словно во сне, шагнула в его объятия. Дрожащей рукой Джош откинул со лба ее вьющиеся волосы и вгляделся в лицо. Встретив его взгляд Марта с трудом сглотнула. Она не могла воспротивиться тому, что произошло дальше. Джош наклонил голову — и Марта растворилась в его поцелуе.

Время на секунду остановилось. Так же медленно их губы оторвались друг от друга, но толь — ко для того, чтобы Марта прижалась щекой к его плечу. Джош крепче обнял ее, легонько поглаживая спину. Он что-то бормотал, но Марта не разбирала, да и не хотела разбирать слов. Она и так знала, что он хочет сказать.

Пусть Джош никогда не признается в этом даже самому себе, но в этот миг по случайно вырвавшимся словам Марта догадалась, что нужна ему не меньше, чем он — ей. Ее чувства были столь же отрывочными и бессвязными, как и его слова.

* * *

Назавтра Марта отправилась на встречу с доктором Баскином в больницу, где он занимал должность главного хирурга.

Во время второй встречи этот человек понравился ей еще больше. После обхода, где доктор Баскин представлял Марте своих пациентов, успевая подбодрить каждого шуткой или добрым словом, он повел ее в ординаторскую, где составлял распорядок завтрашних операций. Посещение операционной Марта и Джеральд решили отложить до завтра: прежде всего она хотела сделать снимки больницы и доктора за повседневной работой.

Когда все рабочие вопросы были решены, Марта нерешительно заговорила:

— Джеральд, я знаю, что у вас очень плотное расписание, но не можете ли вы уделить мне несколько минут? Я хочу обсудить с вами один личный вопрос.

Доктор Баскин улыбнулся:

— Я сам собирался угостить вас обедом, — ответил он, — но, боюсь, сегодня мне придется удовлетвориться чизбургером, который принесет в перерыве секретарша. Может быть, завтра…

— Лучше сегодня, — улыбнувшись в ответ, настойчиво сказала Марта. — Я не отниму у вас так много времени.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Попрошу секретаршу принести два чизбургера, если вы дадите обещание пообедать со мной как следует как-нибудь в другой раз.

Доктор Баскин переговорил по интеркому с секретарем, затем сел во вращающееся кресло и заговорил:

— Ну-с, Марта, что же вы хотите узнать?

— Я хочу знать, сможете ли вы помочь близкому мне человеку, — честно ответила Марта начала рассказ о Джоше.

Когда секретарша принесла в кабинет два чизбургера и два молочных коктейля с шоколадом, Марта уже рассказала доктору все, что знала о несчастном случае и его последствиях, а также описала состояние Джоша в настоящее время.

— Как видите, Джеральд, он прекрасно приспособился к жизни, — заключила она. — Он — яркий, талантливый человек. И все же, хотя сам он скорее всего станет это отрицать, я чувствую, что больная нога мешает ему жить полноценной жизнью. Я знаю, вы скажете, что вы не чудотворец, но, Джерри, я сама видела людей, с которыми вы сотворили чудо! По крайней мере для меня это чудо. Если бы вы хотя бы попытались помочь Джошу…

Джеральд Баскин отложил свой чизбургер, откинулся в кресле и окинул ее внимательным взглядом.

— Марта, этот человек много для вас значит? — спросил он.

— Да, — поколебавшись, ответила Марта.

— Тогда тем более я не имею права вселять в вас ложные надежды, — произнес он. — Я ведь объяснял при первой встрече, что, чем больше времени прошло после травмы, тем меньше шансов на успех.

Марта кивнула.

— Я помню.

— Двенадцать лет, Марта, это очень долгий срок.

— Я знаю, — торопливо ответила она. — Но во время катастрофы Джош был так молод! Ему было всего двадцать два!

— У вас есть причины полагать, что в то время ему не оказали достаточной медицинской помощи?

— Нет, — поспешно ответила Марта. — Напротив, Дженнифер, его сестра, рассказывала мне, что Джош получал все, что могли обеспечить ему родители. Его отец — генерал армии, а мать достаточно богата. Его смотрели лучшие специалисты страны, и Дженнифер говорила, что он перенес несколько операций, пока наконец не решил, что все это бесполезно. Но, Джерри, — продолжала она, — это было двенадцать лет назад! За эти годы хирургия шагнула далеко вперед… Нет нужды объяснять это вам, — напомнила она ему.

— Верно, — согласился он. — Вы правы. Со времени несчастного случая с вашим другом хирургия — в том числе и моя отрасль — добилась существенного прогресса. Но я хочу повторить вам то, что говорил в прошлый раз. Я не чудотворец. Однако, — продолжал он, — я не сдаюсь без боя. Я готов осмотреть вашего друга, поговорить с ним, изучить его историю болезни и, если он захочет, попытаться ему помочь.

Марта знала ответ на последний вопрос.

— Он не захочет, — ровным голосом ответила она.

— Но, Марта, без его согласия я никак не смогу ему помочь, — заметил Джерри Баскин.

— Знаю, — ответила она. — И еще я знаю, что Джош никогда не придет к вам по доброй воле. Но… возможно, он согласится, если узнает о вас случайно…

Мысль Марты безостановочно работала. Она перебирала и отбрасывала варианты один за другим.

 

Глава 9

Когда после встречи с Джеральдом Баскином Марта вернулась к себе в отель, на телефоне снова мигал автоответчик. Ее ждали сообщения от Тони и Джоша.

Марта в нерешительности остановилась у телефона. Прежде чем звонить тому или другому, ей хотелось многое обдумать. Однако на это и дня не хватило бы — не то что нескольких минут.

Тони уже говорил с Мартой сразу после прилета в Лондон. Он звонил из студии Би-би-си, и до записи программы оставалось всего несколько минут, так что ему поневоле пришлось быть кратким. И Марта благодарила за это судьбу: в тот момент она была совершенно не готова обсуждать какие бы то ни было серьезные вопросы.

Прикинув разницу во времени между Нью-Йорком и Лондоном, она позвонила Тони первому.

В Лондоне было уже почти семь вечера, однако Тони сидел в студии. Голос его звучал устало и подавленно: на заботливый вопрос Марты он ответил, что, кажется, подхватил грипп.

Марта посочувствовала, посоветовала отлежаться, чтобы не было осложнений, а потом — ибо иного выхода не видела — заговорила о помолвке. Однако Тони прервал ее:

— Прости, дорогая, боюсь, сейчас я не в состоянии затевать этот разговор. И потом, такие темы лучше обсуждать лицом к лицу. Может быть, мне прилететь на выходные в Нью-Йорк?

— Хорошо, если у тебя нет других планов, — с неохотой ответила Марта.

— Да нет. Кстати, может быть, ты позвонишь в тот отель, где я обычно останавливаюсь, и закажешь там номер на субботу и воскресенье? Тогда у нас будет время и место, чтобы все обсудить.

Марта согласилась и, прежде чем звонить Джошу, заказала номер для Тони.

Джош был на совещании, однако его секретарша сказала, что он пытался дозвониться Марте несколько раз, и пообещала, что он позвонит, как только сможет.

В ожидании звонка Марта мерила комнату шагами. После того поцелуя вчера вечером оба они вновь натянули сброшенные доспехи. Марта почти слышала звон брони, когда они возвращались на свои места. Джош ясно дал понять, что считает происшедшее лишь досадной минутной слабостью. И Марта могла поклясться, что все дело в сверкающем бриллианте у нее на пальце. В этот миг она совсем было решилась послать свое обещание ко всем чертям и объявить, что она свободна!

Но вместо этого Марта убрала осколки и ушла через несколько минут. Джош позвонил привратнику, попросив поймать такси, и проводил ее до дверей — однако не спустился вниз и не поцеловал ее на прощание. Он выглядел усталым, даже измученным, и по дороге в отель Марта тревожилась о нем.

Когда телефон наконец зазвонил, она схватила трубку сразу и услышала вежливый голос Джоша:

— Марта, извини, что не смог позвонить тебе раньше. Я хочу вместе с тобой пересмотреть наше расписание так, чтобы оно совпало со свободным временем Грантов.

Марта достала записную книжку, и вместе они разработали расписание встреч с Грантами. Первая встреча была назначена на пятницу.

А сегодня среда, с радостью отметила Марта. Она уже не знала, как сможет провести столько времени без Джоша, зная, что находится в одном городе с ним.

Она обещала редакторам нескольких журналов, что свяжется с ними, как только окажется в Нью-Йорке. Поэтому вторую половину дня Марта посвятила деловым звонкам, назначила несколько встреч на завтра, затем часок поплавала в бассейне и как следует попарилась в сауне. Но ни это, ни другие испытанные способы расслабиться сегодня не помогали.

Вернувшись в номер, Марта накинула купальный халат и задумалась, что же делать дальше. Хотелось выпить — однако Марта, хотя и считала себя женщиной эмансипированной, не привыкла ходить по барам в одиночестве.

Можно, конечно, заказать бокал вина в номер… но эта мысль Марту не привлекла. Еще меньше хотелось ей ужинать в одиночестве.

Наконец Марта призналась себе, что сейчас ей больше всего нужна компания. В Нью-Йорке у нее множество друзей. Достаточно снять трубку — и как минимум пять приглашений в гости ей обеспечены. Однако Марте нужно вовсе не это.

Она хочет быть с Джошем.

Более того — она хочет Джоша. Жаждет его прикосновения, поцелуя, умирает от желания заняться с ним любовью. Она хочет оказаться у него в квартире, сидеть рядом с ним у окна, любоваться Гудзоном и говорить обо всем на свете — ведь с Джошем можно говорить о чем угодно!

Боже, как она по нему скучает! Марта вскочила и выругалась сквозь зубы. Ее охватил внезапный гнев.

Джош создал себе уютный, налаженный мир, в котором, по странной случайности, не предусмотрел места для нее. Так он сказал ей два года назад — и Марта подозревала, что этой же позиции он придерживается и по сей день. Она не станет навязываться Джошу только для того, чтобы снова получить отказ.

— Но я могу прогрызть себе путь в его жизнь, как червяк вгрызается в яблоко, — произнесла Марта вслух. — А когда он поймет, что я сделала, будет уже поздно — он не сможет обойтись без меня!

В раздумье она подошла к окну, выходящему на шумную деловую улицу. Внизу спешили взад и вперед черные точки: каждая из них уверена, что что-то собой представляет и занимает в этом мире важное место.

«А куда иду я? — спросила себя Марта. — Что я собираюсь делать? Сидеть здесь весь вечер и оплакивать свою горькую судьбу?»

Марта решительно покачала головой и начала одеваться. Через несколько минут такси уже несло ее к дому Джоша на Риверсайд-драйв.

* * *

Этим февральским вечером Джош засиделся на работе допоздна. Ему была ненавистна мысль о возвращении в пустую темную квартиру.

В «Американском стиле жизни» всегда хватало бумажной работы. Однако вскоре Джош бросил работу — отчасти из-за назойливых мыслей о Марте, отчасти из-за вновь разболевшейся ноги. Он знал, что лучшее средство от боли — лечь и вытянуть ногу.

Дома он налил себе скотча — может быть, болеутоляющие помогли бы больше, но Джош старался не пить таблетки без крайней необходимости. В первые годы после катастрофы он принял столько пилюль и получил столько уколов, что хватило на всю оставшуюся жизнь.

Джош взял бокал с собой в ванную и долго нежился в горячей воде. Затем набросил терракотовый халат и лег.

Потягивая скотч, Джош старался расслабиться по методу аутотренинга, изученному в больнице. Это подействовало. Он уже задремал, когда послышался звонок в дверь.

Джош зажмурился и вслух пожелал непрошеному гостю убраться куда подальше. Однако визитер был настойчив. Звонок звонил, звонил, звонил, пока наконец Джош не поднялся с кровати.

Врачи советовали Джошу во время сильных болей в ноге пользоваться костылями — так на больную ногу приходился меньший вес. Сейчас Джош последовал их совету и, опираясь на костыли, заковылял по длинному коридору.

Звон прекратился, и Джош едва не повернул обратно, понадеявшись, что непрошеный посетитель убедился, что никого нет, и ушел. Однако дребезжащий звук возобновился. Джош снова чертыхнулся, вспомнив, сколько времени уже собирается заменить старомодный звонок на колокольчики или еще что-нибудь, более приятное для слуха.

Едва не скрежеща зубами от ярости, он отворил дверь… и увидел на пороге Марту.

Марта открыто смотрела прямо в ледяные серые глаза. Холодный прием Джоша не был для нее новостью. Гораздо больше ее беспокоило его осунувшееся лицо и темные круги вокруг глаз.

Затем она увидела костыли, и сердце ее болезненно сжалось.

— Что случилось? — воскликнула она.

— Ничего. А что? — спросил Джош.

Марта вспомнила, что в начале их знакомства Джош опирался на один костыль даже чаще, чем на трость. Но вскоре он перешел только на трость, и Марта радовалась, воспринимая это как знак улучшения. Она надеялась, что когда-нибудь он сможет обходиться и без трости…

— Так что же? — нетерпеливо повторил Джош.

— Я… я просто спросила, — выдавила из себя Марта.

Она ждала, что Джош отойдет в сторону и даст ей пройти, однако несколько бесконечно долгих секунд он с каменным лицом стоял у нее на дороге. Марта с трудом подавила желание повернуться и уйти.

— Извини, — сказал он наконец и отступил в сторону. — Что же ты стоишь, входи, — пригласил он.

Никогда еще Марта не слышала столь холодного приглашения, однако она прошла следом за ним в гостиную. На пути к дверям Джош зажег только одну лампу. Теперь по углам комнаты прятались зловещие тени, и Марта невольно вздрогнула.

«Слишком темно, — подумалось ей. — Здесь слишком темно. Джошу нужно больше света».

— Сними пальто, — сухо предложил Джош у нее за спиной, — а то вспотеешь, а потом, выйдя на улицу, схватишь простуду.

С тем же успехом он мог бы сказать, чтобы она выкладывала свое дело и убиралась к чертям. Но Марта молча сбросила пальто и повесила его на спинку стула. Затем торопливо села в ближайшее кресло — ноги ее не держали.

Глаза Марты были устремлены на картину на стене. Она чувствовала, что Джош стоит рядом и разглядывает ее — и не только разглядывает, но и с нетерпением ждет, когда она заговорит, когда объяснит, зачем пришла и чего хочет.

На эти вопросы у Марты не было готовых ответов. Однако нужно придумать какой-нибудь предлог!

Можно сказать, что она пришла поговорить о «Жизни на колесах»… однако, как ни стара-лась, Марта не могла придумать никакого срочного вопроса, который не смог бы подождать до завтра.

Джош что-то пробормотал — или это ей только показалось? Однако через мгновение он спросил громче:

— Марта, хочешь кофе?

— Нет, — ответила она. — Но не откажусь от бокала вина.

— Хорошо, — ответил он и исчез в дверях. Давным-давно, еще в университете, играя в баскетбол, Марта повредила ногу и две недели проходила на костылях. Она хорошо помнила, каково это. Ходить на костылях и при этом что-то нести в руках невозможно.

Она вскочила на ноги и последовала за Джошем. Когда она вошла на кухню, он уже достал из шкафчика бутылку вина и бокал.

Он повернулся к ней и вопросительно поднял бровь.

— Передумала? — спросил он. — Хочешь чего-нибудь покрепче?

Марта покачала головой.

— Нет, — ответила она. — Я просто хотела тебе помочь.

Джош хмуро взглянул на нее.

— Зачем?

— Я подумала… — начала Марта, чувствуя себя неуютно под его проницательным взглядом. — Я подумала, что ты не сможешь отнести бокалы, — закончила она, убеждая себя, что не стоит впадать в отчаяние из-за такой простой фразы.

— Для таких случаев у меня есть сервировочный стол на колесиках, — сообщил ей Джош. — Очень помогает. Я просто толкаю его перед собой. Ты, кажется, об этом беспокоишься?

Марта готова была расплакаться. Однако, сделав над собой усилие, она сдержалась и постаралась сохранить обычный тон:

— Черт побери, Джош, я не имела в виду ничего для тебя обидного! По своему опыту я знаю, как трудно что-то носить, когда ты на костылях. Извини, если я задела твою гордость! — С этими словами она повернулась на каблуках и бросилась вон из кухни.

К своему удивлению, позади она услышала смех Джоша, а обернувшись, обнаружила у него на лице улыбку.

— Ты права, — признал он. — Хорошо, возьми, пожалуйста, в столовой поднос и отнеси в гостиную бутылку, бокал и немного скотча для меня.

Когда Марта несла поднос с напитками в гостиную, колени у нее дрожали, словно она только что пробежала длинную дистанцию.

Она поставила поднос на кофейный столик, села на темно-зеленый диван напротив и дрожащими руками налила себе вина. Джош отставил костыли в сторону и устроился в кресле напротив.

— Итак, Марта, — начал он, откидываясь в кресле и оглядывая ее сощуренными глазами, — что же привело тебя ко мне?

Марта не успела придумать достойного ответа и под влиянием момента сказала чистую правду.

— Мне было одиноко, — призналась она.

Джош казался олицетворением скептицизма, и Марта уже приготовилась услышать язвительное замечание. Она знала, что Джош — обычно добрый и внимательный — может быть безжалостно жестоким, особенно когда считает, что к нему испытывают жалость.

Однако, к большому ее удивлению, он ответил довольно мягко:

— Никогда бы не подумал. — Теперь настал ее черед защищаться.

— Почему ты так говоришь? — воскликнула она.

— Не знаю. — Он снова окинул ее внимательным взглядом, будто на ее лице надеялся найти ответ на свой вопрос. — Человека, который всегда в делах, всегда в движении, трудно представить одиноким.

Марта молчала.

— Я бы сказал, что у тебя просто нет времени для одиночества, — продолжал Джош. — Ты всегда куда-то бежишь, откуда-то возвращаешься, собираешься что-то делать или просто творишь очередной шедевр. Мне казалось, что в твоей жизни просто нет места одиночеству.

В голосе Джоша не слышалось осуждения. Он вовсе не хотел задеть Марту. Однако она чувствовала себя уязвленной.

— Может быть, ты ошибаешься, — сухо ответила она.

— В тебе?

— Да, во мне.

Голос Джоша звучал с обманчивой мягкостью:

— Так ты думаешь, я не прав?

— Ты видишь во мне какого-то… пляшущего дервиша, — с трудом ответила Марта.

Джош расхохотался.

— Дервиш в буквальном смысле слова — это мусульманский аскет, — сообщил он. — Если ты помнишь, дервиши плясали и кружились на месте, чтобы достигнуть экстаза.

— И ты полагаешь, я делаю то же самое? — Марте становилось все больнее.

Джош нахмурился, затем сказал мягко:

— Марта, не принимай мою болтовню всерьез. Ты так на меня смотришь, словно я тебя ударил.

Губы Марты дрогнули, на глаза навернулись слезы.

— Я, наверно, должна поблагодарить тебя за точное определение, — с трудом ответила она.

— Послушай, — воскликнул Джош, — я же просто шучу! Милая…

Милая… Как давно Джош не называл ее этим ласковым именем! К горлу снова подступили слезы. «Что со мной? — сердито подумала Марта. — Я превратилась в прохудившийся водопроводный кран!»

— Не верю, — произнес Джош, не сводя с нее глаз.

Прежде чем она сообразила, что он собирается делать, Джош выудил из кармана халата аккуратно сложенный носовой платок и протянул ей.

— Не верю своим глазам! — повторил он. — И мне это не нравится. Марта, ты превратилась в комок нервов! Ты ощетиниваешься в ответ на каждое невинное замечание. Стоит кому-то высказать о тебе неверное мнение, и ты разражаешься слезами. Раньше ты не плакала из-за пустяков.

— Не беспокойся, — гордо выпрямляясь, отрезала Марта. — Я не собираюсь реветь.

— Не обманывай меня, — ответил Джош. — Я знаю, ты всегда тяжело работала, выкладывалась на каждом деле. Но в эти два года ты, кажется, решила уморить себя работой! Ты похудела, хотя вовсе в этом не нуждалась — об этом я уже говорил. Ты натянута как струна. Марта, мне это не нравится. Ты и сама знаешь, что хорошего в этом мало. Тебе надо расслабиться.

Марте хотелось посоветовать ему, чтобы сходил посмотрел на себя в зеркало. Вот у кого вид и впрямь измученный! И в эти их несколько встреч он отнюдь не был образцом непоколебимого спокойствия. Однако прежде, чем Марта успела выпалить все это, Джош отрывисто спросил:

— Когда вы с Тони Эшфордом собираетесь пожениться?

Марта окаменела. Она подчинилась своему порыву и приехала к Джошу отчасти и потому, что хотела покончить с ложью. Для всего остального мира, решила она, договор с Тони сохранит силу; но Джош сегодня узнает правду.

Может быть, узнав об этом, он выгонит ее за порог — ну и пусть! Он должен знать, что она не собирается замуж ни за Тони, ни за кого-либо еще!

Однако Марта молчала, сама не понимая почему. По-видимому, оттого, что вопрос Джоша прозвучал совершенно неожиданно.

Она хотела начать разговор о помолвке сама. Джош застиг ее врасплох: не может же Марта вдруг, без всяких объяснений, выпалить: «Мы вообще не собираемся жениться».

Прежде чем Марта успела ответить, Джош пробормотал:

— Честное слово, Марта, чем скорее ты услышишь свадебные колокола, тем лучше для тебя.

Марта изумленно уставилась на него. Неужели Джош хочет, чтобы она вышла за Тони?

— Тебе нужна спокойная, налаженная жизнь, — продолжал Джош. — Я знаю, что ты не собираешься бросать работу после свадьбы, но помнишь, что говорил Эшфорд в Вашингтоне? Что-то вроде того, что, выйдя за него замуж, ты выберешь местом работы Британские острова. И, Марта, он совершенно прав. Мне самому кажется, что ты несешься по жизни в погоне за чем-то, чего не знаешь и не осознаешь сама…

Марта села прямо и налила себе еще вина, чтобы прийти в себя после услышанной горькой правды. Она действительно носилась по свету в поисках чего-то, что сама не могла определить. Однако все ее метания в последние два года ни на шаг не приблизили ее к истинной цели — к Джошу. Ей нужен только он. Она хочет быть только с ним — здесь или в любом другом месте, неважно. Главное — навсегда.

Но Марта неслась по свету, пытаясь склеить то, что в более романтическом возрасте называется «разбитым сердцем». В этой гонке она встретила Тони Эшфорда, и тот своей любовью и вниманием залечил ее раны. Однако в тот вечер в Вашингтоне, когда неожиданно для себя Марта оказалась лицом к лицу с Джошем, старые раны открылись. Теперь Марта понимала, что никогда не остановится. И ни брак с Тони, ни переезд на Британские острова ей не помогут.

— Марта, — продолжал Джош, — ты получила от жизни то, что хотела, и теперь должна остановиться, иначе ты превратишься в развалину задолго до старости.

Джош поморщился и заворочался в кресле. Марта поняла, что у него болит нога, и сострадание охватило ее с такой силой, что она перестала слушать.

— Марта! — резко окликнул Джош, и она подняла глаза.

— Да, прости, — пробормотала она.

— Я хорошо тебя знаю и понимаю, что ты стараешься пропустить мои слова мимо ушей, — сказал Джош. — Однако я, как и Эшфорд, думаю о тебе и о твоем благополучии. Он проявляет больше терпения, чем проявил бы на его месте я. Будь я твоим женихом, черта с два отпустил бы тебя в Нью-Йорк, когда сам работаю в Лондоне!

— Тони прилетит на эти выходные, — рассеянно ответила Марта.

Брови Джоша взлетели вверх.

— Опять? Он же был здесь в прошлый уикенд.

— Да, мы ездили в горы.

— Он так и собирается летать через Атлантику, пока вы не поженитесь?

— Это не такое уж долгое путешествие, — заметила Марта. — Многие летают из Лондона в Калифорнию и даже об этом не задумываются.

— Ладно, не важно. Так, Марта, когда же вы поженитесь? Мне нужно знать, чтобы правильно распланировать работу. Честно говоря, мне следовало выяснить этот вопрос в первую очередь.

— Поверь, я тебя не подведу.

— Верю. Но ты прекрасно знаешь, что фотографу — даже такому великолепному, как ты, — часто приходится переделывать уже сделанное. Или же требуется доснять какой-то новый материал… Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Если понадобится, я могу вернуться из Англии, — твердо ответила Марта. — Ты знаешь, Джош, для меня работа всегда стоит на первом месте.

— Я в этом и не сомневался, — ответил Джош. — Однако мне нужно знать дату твоей свадьбы. И, честно говоря, ради твоего спокойствия и счастья я готов даже передать пару сюжетов очерка кому-нибудь другому.

Марта вскочила и бросилась к окну, чтобы Джош не заметил слез у нее на глазах. «Ради твоего спокойствия и счастья… Тебе нужна спокойная, налаженная жизнь… Чем скорее ты услышишь звон свадебных колоколов, тем лучше…» Неужели все это она слышит от Джоша? Прокручивая в мозгу его слова, она все ясней понимала: Джош действительно спокойно относится к тому, что она выходит замуж и уезжает из страны.

Неужели любовь к ней — ведь когда-то же, черт побери, он любил ее! — оказалась для Джоша такой непосильной ношей? Неужели он настолько безразличен к ней, что останется равнодушен, увидев ее замужем за другим?

За окном шел снег. Зима в городе — и зима в ее сердце. Марта словно превратилась в ледяную статую. Даже слезы в глазах замерзли.

Она повернулась к Джошу и в первый раз в жизни сознательно солгала.

— Мы с Тони решили пожениться десятого июня, — сказала она.

 

Глава 10

— Марта, дорогая, — начал Тони, — у тебя усталый вид. — В голубых глазах его отражалась та же тревога, что и в голосе. — Боюсь, ты слишком много работаешь.

Они сидели в коктейль-баре у нее в отеле. Марта давно открыла, что коктейль-бар в отеле — лучшее место встреч для людей вроде нее, у которых нет дома.

— Марта… — мягко окликнул ее Тони.

— Да-да, — тряхнув головой, ответила Марта, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

В последнее время ее уже тошнило от разговоров о том, как она похудела и какой усталой выглядит.

Особенно оттого, что об этом говорил Джош.

— Ты действительно так надрываешься на работе? — настаивал Тони.

Марта и вправду выкладывалась, как только могла, но не собиралась сообщать об этом Тони. Она специально нагружала себя работой, чтобы не оставлять времени на размышления.

За эти дни она встретилась с тремя редакторами, отвергла два предложения и приняла третье, связанное с угольными шахтами, работа над которым позволит ей съездить в Пенсильванию к родителям. Собственно, на все время командировки она сможет остановиться у отца и братьев.

При мысли о семье тоска сжала ей сердце. Последний раз Марта приезжала домой год назад — на похороны. Этот серый мартовский день навсегда врезался ей в память. Как сейчас помнила она сеть морщин на растерянном лице отца и непривычно угрюмых братьев. На поминках ее братья в огромных количествах поглощали виски, однако спиртное не приносило им облегчения.

— Марта, ты не ответила на мой вопрос, — настаивал Тони. — Знаешь, у меня такое чувство, словно ты уплываешь от меня все дальше и дальше. Тебя что-то беспокоит. Что?

— Я думаю о заказе, который взяла сегодня. Он позволит мне навестить родных в Пенсильвании, — безжизненно ответила Марта.

— Ах да, — с облегчением вздохнул Тони. — Ты говорила мне, что тебе тяжело вспоминать о матери.

— Что касается остальной работы, — продолжала Марта, — я взяла заказ для журнала Джоша — об этом я тебе уже говорила. Вместе мы делаем только один сюжет, и я свою работу уже почти закончила.

Вчера они с Джошем провели у Грантов несколько часов. Марта сделала вдвое больше снимков, чем понадобится для статьи, так что работа была, в общем, закончена. На прощание Гранты пригласили их как-нибудь поужинать вместе. «Не хочется с вами прощаться», — признались старики.

Они с Джошем одновременно пробормотали что-то вроде: «Да, конечно, обязательно» — однако Марта не хуже Джоша понимала, что они никогда не примут этого приглашения. И никогда больше не будут работать вместе.

Ее план не сработал. Вчера по дороге в город Джош держался с ней холодно и отчужденно. Словно превратился в кусок льда с того самого момента, как она назвала ему вымышленную дату свадьбы. Но он ведь этого и хотел, разве нет? Хотел быть уверен, что она принадлежит другому мужчине.

Может быть, стоит превратить вымысел в реальность? Вчера, ворочаясь в постели без сна, Марта всерьез размышляла о том, чтобы выйти замуж за Тони. Сейчас замужество казалось ей тихой пристанью после долгой, изнурительной бури. Им с Тони будет хорошо вместе. Едва ли она испытает какое-то особое счастье, но кто в наши дни гонится за счастьем? И потом, она действительно любит Тони.

«На свете бывает разная любовь», — устало говорила себе Марта. Как она любит Тони? Как брата? Нет, ее чувство к Тони не похоже на родственную любовь к родным братьям. Как отца? Нет, она никогда не видела в Тони старшего, умудренного опытом мужчину. Может быть, как дядю или двоюродного брата… Или как друга.

На этой мысли Марта погрузилась в сон без сновидений.

* * *

Утром, выпив заказанную в номер чашечку кофе, Марта вновь задумалась о браке с Тони. Брак навсегда отрежет ее от Джоша. Марта никогда не нарушит клятву верности, данную перед алтарем. Скорее всего после свадьбы она никогда больше не вернется в Нью-Йорк. И будет молить Бога, чтобы Он избавил ее от случайной встречи с Джошем в любом другом месте.

Однако, допив вторую чашку кофе, Марта поняла, что и думать об этом не стоит. Что за идиотизм — выходить замуж за Тони, чтобы убежать от любимого! И только беспринципная женщина способна на такой низкий поступок. Марта такой не была.

— Ты снова куда-то уходишь, — послышался голос Тони.

Марта нахмурила брови. — Что?

— Марта, я не умею читать чужие мысли. Тебя что-то беспокоит? Поделись своими тревогами со мной.

— Хорошо, — решилась Марта. Она должна быть с ним откровенной! — Я сделала глупость.

Тони вопросительно взглянул на нее.

— Вот как? Какую же, дорогая?

— Я сказала Джошу Смиту, что мы поженимся десятого июня.

Если бы Марта могла предугадать реакцию Тони, она прикусила бы себе язык. Тони просиял, словно ребенок, получивший подарок от Сайта-Клауса, и воскликнул:

— Дорогая… я никак этого не ожидал!

— Тони, Тони, — вскрикнула Марта, — это же вымышленная дата!

— Почему вымышленная? По-моему, десятое июня — прекрасная дата и вполне реальная.

— Тони, я не могу выйти за тебя замуж. Ни десятого июня, ни в любой другой день. — Выпалив эти слова, Марта тут же пожалела о них, но было уже поздно.

Радость моментально сошла с лица Тони, черты его стали жесткими.

— Я не люблю играть словами, — с сильным британским акцентом произнес он, — и твоя шутка мне не нравится.

— Я не шучу и ни во что не играю, — устало ответила Марта. — Мы уже говорили об этом в Лондоне. Ты знал…

— Что ты убедила себя, что сгораешь от любви к Джошуа Смиту? — закончил за нее Тони. — Да. И из-за этого ты хотела разорвать помолвку. Но ты согласилась — я понимаю, в основном ради меня, чтобы не возбуждать толков и пересудов, согласилась носить мое кольцо и притворяться, что мы помолвлены…

— Да. И это была ошибка.

— Может быть, — согласился Тони. — По правде сказать, не знаю, стоило ли заключать такой договор. Но вот ты встретилась со Смитом, начала с ним работать, и, сказать по правде, никогда еще я не видел тебя столь измотанной и удрученной. И это подтверждает мое предположение…

— Какое предположение, Тони? — удивилась Марта.

Тони помялся.

— Хорошо, — решился он наконец. — Я думаю, что твои чувства к Смиту — скорей увлечение, чем любовь. Плюс, конечно, сильное сексуальное влечение. И сострадание. Смит красив, обаятелен, а хромота придает ему байроновский романтический ореол. Легко представить, что он делает с чувствительными женскими сердцами! Трина Каталъдо страдает от тех же чувств. Как и ты, она мечтает восполнить все, чего ему недостает в жизни. Воображает себя этакой Флоренс Найтингейл, которая своей любовью и преданностью разгладит морщины на его челе и вернет ему радость и любовь к жизни.

Наступило молчание.

— Ты кончил? — холодно спросила Марта. Тони побагровел и закрыл лицо руками.

— Марта, прости меня! — воскликнул он. — Я сам не знаю, что говорю. Если честно, я ревную. Да, я чертовски ревную тебя к Смиту — с того вечера у Фармингтонов! Я ведь говорил тебе в тот вечер: я всегда предчувствовал, что в твоей жизни есть какая-то незаконченная любовная история. Представь же, что со мной сделалось, когда я столкнулся лицом к лицу с соперником и увидел, как ты не можешь оторвать от него глаз!

Марта хотела заговорить, но Тони жестом остановил ее.

— Однако, — продолжал он, — я не слепой и вижу, что сейчас ты глубоко несчастна. А я могу сделать тебя счастливой — если ты дашь мне шанс. Да, ты не чувствуешь ко мне такой же страсти, как к Смиту. Может быть, никогда и не почувствуешь. Но я знаю, что я тебе небезразличен. А интерес и симпатия со временем могут перерасти в любовь. Марта… ты сама назначила день десятого июня.

Гнев, охвативший Марту при предыдущих словах Тони, прошел: она была глубоко тронута его речью. Однако она решительно покачала головой:

— Я не могу, Тони, — с сожалением ответила она. — Поверь, я хотела бы согласиться — ты не представляешь, как бы я хотела! Мало того, если тебя это интересует, сам Джош хочет, чтобы я вышла замуж как можно быстрее.

— Что?!

— Ты слышал, что я сказала. Он считает, что мне нужна спокойная и налаженная жизнь. Думает, что лучше всего для меня поскорее выйти замуж и осесть в Англии.

— Тебе не приходило в голову, что он прав? — спросил Тони, поднимая на нее взгляд.

— Он не прав, — грустно ответила Марта. — Мне приходило в голову, что остаток жизни мне придется провести в одиночестве. И это мне совсем не нравится. Но, Тони, я хочу выйти замуж только за одного мужчину — за того, который ни за что на мне не женится.

Марта откинулась на спинку стула, почувствовав, что ее покидают последние силы.

— Вот так, — сказала она. — А теперь хочу попросить тебя об одном одолжении. Только не удивляйся.

— Ты знаешь, я готов сделать все, что в моих силах.

— Ты, наверно, сильно удивишься, но я хочу еще немного поносить твое кольцо.

Тони изумленно уставился на нее.

— Извини, я не очень понимаю… — заговорил он наконец.

— Неудивительно, — прервала его Марта. — Но, видишь ли… речь идет о моей гордости. Помнишь, ты в Лондоне, убеждая меня не разрывать помолвку, говорил, что это связано прежде всего с твоей гордостью?

— Это верно, — согласился Тони, — но только отчасти. Честно говоря, я лукавил с тобой. Ты знаешь, я надеялся, что твое воскресшее чувство к Смиту окажется… преходящим. Ты поймешь, что со мной тебя связывает гораздо больше, чем с ним. И… и не захочешь возвращать мне кольцо. Но, — тихо закончил он, — я ошибался, верно?

— Да, — кивнула Марта.

— Я буду только рад, если ты проносишь мое кольцо хоть до конца жизни, — заметил Тони. — Просто не понимаю зачем.

— Чтобы спасти мою гордость, — ответила Марта. — Наша с Джошем совместная работа закончена, однако на мне остается еще пять сюжетов для статьи. Я буду работать с другими журналистами, но мы с Джошем, несомненно, будем встречаться на совещаниях. Тони, я хочу, чтобы кольцо было на моей руке. Джош наблюдателен. Если он заметит, что кольца нет… я не хочу объясняться с ним на эту тему. Не хочу, чтобы он знал правду.

— Да, — угрюмо ответил Тони. — Понимаю.

— Когда работа будет закончена, я прилечу в Лондон, и мы расторгнем нашу помолвку по взаимному согласию. Подумаем, как это сделать, чтобы избежать пересудов. И… это звучит невероятно пошло, но… Тони, я хочу, чтобы мы остались друзьями.

— Я могу только повторить твои слова, — мягко ответил Тони. — А что касается Джоша Смита… прости, Марта, но сейчас мне очень хочется свернуть ему шею.

— Это тоже звучит довольно пошло, — слабо улыбнулась Марта. — Не держи зла на Джоша, Тони. Порой мне кажется, что он сам — злейший враг самому себе.

* * *

В следующий вторник Марта и доктор Баскин завтракали вместе в больничной столовой.

С утра Марта присутствовала при операции и видела, как доктор дарил надежду молодой женщине, пострадавшей в автомобильной катастрофе год назад. До сих пор женщина передвигалась в кресле-коляске, но были все основания надеяться, что после операции она вновь сможет ходить.

— И вы еще говорите, что вы не чудотворец! — улыбнулась Марта, сжимая в руке стакан с холодным апельсиновым соком.

— Вовсе нет, — с улыбкой заверил ее доктор Баскин. — Сегодняшняя операция была довольно сложна, но это пустяк по сравнению с тем, что мне иногда приходится делать!

— М-м-м… — промычала Марта, думая о Джоше.

Доктор уже говорил ей, что устранить последствия старой травмы очень трудно — если вообще возможно. Однако…

— Джеральд, — начала она, — я рассказывала вам о своем друге, который… пострадал в авиакатастрофе двенадцать лет назад.

— Да, — кивнул доктор.

— Если я уговорю его прийти к вам, вы сможете его принять?

— Конечно, Марта, я его приму, — ответил Джеральд. — Но… я ведь уже говорил вам, какие могут возникнуть сложности.

— Знаю. Но я не хочу отказываться даже от малейшего шанса.

— Тогда назовите его имя, и я предупрежу секретаршу, чтобы та нашла для него место в моем расписании. Обычно приемы пациентов расписаны на много недель вперед.

— Еще бы!.. Его зовут Джошуа Смит. Он редактор «Американского стиля жизни» — может быть, вы знаете этот журнал.

— Последний номер лежит сейчас на столе у меня в кабинете. Но, Марта… чтобы освежить мою память, расскажите мне о той катастрофе еще раз.

Марта еще раз повторила Джеральду Баскину все, что знала о катастрофе. Закончив рассказ, она поняла, что знает очень немного, да и это узнала только от Дженнифер.

— Беда в том, что Джош страшно упрям, — закончила она. — Если я попрошу его позвонить вам и назначить встречу, боюсь, он просто откажется. Мне кажется, он должен познакомиться с вами в неофициальной обстановке.

— Где-нибудь в гостях?

— Например. Но я остановилась в отеле и не могу приглашать к себе гостей.

Джеральд улыбнулся.

— А у меня — только холостяцкая комнатка в Виллидже и хибара за городом, — признался он.

— Значит, нам нужна случайная встреча. Хирург улыбнулся еще шире.

— Нужно организовать случайную встречу?

— Вот именно.

— Знаете, сегодня вечером я как раз собирался поужинать в новом ресторане на Восточной 62-й. Называется «Лез Ами». Я пойду туда с Джин Латимер. Она фотомодель, возможно, вы видели ее в журналах или по телевизору. Если вы пригласите своего друга Джоша туда поужинать…

— Постараюсь, — пообещала Марта. — Но это может оказаться нелегко. Я не хочу возбуждать у Джоша подозрения.

— Я заказал столик на четыре, — продолжал Джерри. — Но я изменю заказ, и мы придем в семь. Вы с вашим другом можете подойти к половине восьмого. Я объясню, что приглашал с собой еще одну пару — например, врача и его жену, — но они в последний момент не смогли. И попрошу вас разделить с нами компанию. — Он расплылся в плутоватой мальчишеской улыбке. — Судя по тому, что я услышал от вас о Джоше Смите, вам лучше сказать «да». И побыстрее.

* * *

Джош только что закончил диктовать деловые письма, когда секретарша сообщила ему, что на проводе Марта Бреннан.

Джош не сразу поднес трубку к уху. Не сколько мгновений он держал ее в руках, крепко сжимая гладкую пластмассовую поверхность. С каждым днем ему становилось все труднее общаться с Мартой, и даже разговор по телефону превращался в пытку. Все самообладание, вся сила воли требовались Джошу, чтобы не закричать в трубку, что он любит ее и не может без нее жить! «Если постоянная борьба с собой может свести человека с ума, — мрачно подумал Джош, — то я уже на пути к безумию».

— Здравствуй, Марта, — начал он, постаравшись придать голосу такое выражение, как будто она оторвала его от важного дела. — Извини, я еще не успел просмотреть снимки Грантов… — быстро добавил он, дабы усилить это впечатление.

— А я их еще и не отдала, — ответила Марта. Джош совершил ошибку. Он должен был помнить, что Марта всегда сама проявляет и доводит до ума свои фотографии. У нее своя великолепно оборудованная фотолаборатория в том же здании, что и редакция журнала, хотя и на другом этаже. Сердце Джоша екнуло при мысли, что Марта была здесь, в этом доме, и он мог бы столкнуться с ней в лифте… Однако этого не случилось, и снимки еще не легли на его стол.

— Над снимками Грантов я хочу поработать завтра, — объяснила Марта. — Но сейчас я звоню не за этим.

— Зачем же?

— Джош…

В голосе Марты Джош почувствовал нерешительность. Это озадачило и насторожило его. Он никогда не знал, чего ждать от Марты в следующий миг.

— Я хотела узнать, — сказала она наконец, — не занят ли ты сегодня вечером?

Джош предположил, что Марта хочет просмотреть вместе с ним свои заготовки. Против этого он ничего не имел — при одном условии: они встретятся в редакции. Джош чувствовал, что еще одного свидания у себя дома не выдержит.

Поэтому следующая реплика Марты прозвучала для него совершенно неожиданно:

— Не хочешь ли ты поужинать со мной в новом ресторане на Восточной 62-й? Называется «Лез Ами». Ты о нем слышал?

— Слышал, — ответил Джош.

— Его очень хвалят, но я не хочу идти туда одна, — объяснила Марта.

Неужели у нее нет других друзей в Нью-Йорке? Джош едва прямо не спросил об этом, но понял, что знает ответ, У Марты были друзья повсюду. Стоит ей захотеть — и в Нью-Йорке найдется дюжина мужчин, готовых вести ее куда угодно.

— Давай встретимся там, — продолжала Марта, — в половине восьмого. Тебе так удобно?

Джош почувствовал, что ловушка захлопнулась. Нельзя же, в самом деле, сказать ей прямо, что он не хочет идти с ней ни в «Лез Ами», ни куда-либо еще…

Тем более что это будет вранье чистой воды.

Джош очень хотел увидеть Марту. Прямо сейчас. И не только увидеть…

Он зажмурился и спросил себя, надолго ли его еще хватит. Ничего, сказал он себе, терпеть осталось недолго. Джош уже окончательно решил, что десятого июня уедет из города. Запрется на ключ в каком-нибудь захолустном мотеле и напьется.

Однако он не кривил душой, советуя Марте поскорей выйти замуж. От общих знакомых Джош немало слышал об Эшфорде. И все говорили о нем только хорошее, а в двух распавшихся браках винили исключительно его жен. По общему мнению, Тони Эшфорд был человеком безусловно хорошим и достойным во всех отношениях. Кроме того, ходили слухи, что он без ума от Марты.

— Джош! Ты слушаешь? — окликнула его Марта, и Джош отбросил ранящие сердце мысли.

— Да, — ответил он. — Извини, что ты сказала?

— Я спросила, согласен ли ты встретиться со мной в «Лез Ами» в половине восьмого?

— Конечно, — ответил Джош так беззаботно, как только мог. Его не оставляла тревога. Во что он ввязывается? Джош знал Марту не первый день и догадывался, что она хочет не просто сходить с ним в новый французский ресторан. Нет, у нее на уме что-то другое…

До сих пор Марта не связывала «Лез Ами» с известным отелем «Челфонт». Однако теперь она узнала, что этот отель превратил две обеденные комнаты и коктейль-бар в изящный, великолепно обставленный ресторан — в ночной клуб.

Столики стояли рядами; на каждом — лампа в виде розового бутона. Посреди располагалась танцплощадка — достаточно большая, чтобы устраивать на ней целые представления. Звучала тихая музыка, и несколько пар уже кружились в танце, когда Марта шла к зарезервированному Джошем столику.

Джош уже сидел за столиком. Однако не успела Марта подойти к нему, как услышала знакомый голос:

— Марта! Вот это встреча! Как поживаете?

Марта обернулась и увидела широкую улыбку Джеральда Баскина.

— Марта, это Джин Латимер, — представил он свою спутницу, чье хорошенькое личико Марта не раз видела на обложках журналов и в телевизионной рекламе.

Джош сидел от них за несколько столиков. Украдкой взглянув на него, Марта заметила, что он внимательно наблюдает за встречей друзей.

— Мы должны были ужинать вместе с моим коллегой и его женой, — продолжал Джеральд, — но его в последнюю минуту вызвали в больницу. Может быть, вы с вашим спутником составите нам компанию?

Доктор Баскин сильно «переигрывал». «Хирург он замечательный, — подумала Марта, — а вот актер никудышный».

Она поспешно подошла к Джошу и сказала, надеясь, что все покажется ему естественным:

— Джош, я встретила здесь друзей, которые приглашают нас к себе за столик. Не возражаешь?

— Пожалуйста, — равнодушно ответил Джош. Он встал, опираясь на трость, и пошел к столику. Джеральд по-прежнему широко улыбался, но Марта не сомневалась, что он оценивает хромоту Джоша наметанным глазом профессионала.

У столика появился метрдотель. Джеральд объяснил ему, что произошло, и Джош с Мартой заказали вино. Марта представила Джоша, упомянув о том, что он — редактор «Американского стиля жизни». Джош и Джин Латимер, кажется, уже встречались, по крайней мере она несколько раз позировала для журнала.

— Ваше имя, Марта, — заметила Джин, — мне знакомо, как и ваши работы. Осталось объяснить, чем занимается Джеральд. Он — хирург-ортопед с мировым именем!

— Осторожно, ты меня захвалишь! — улыбнулся доктор Баскин.

Марта заметила, как напрягся Джош, и отвернулась, чтобы не выдать себя выражением лица.

На столе появились закуски — одна другой аппетитней. Марта взяла треугольный бутерброд с икрой. Она слышала, как Джеральд расспрашивает ее спутника о журнале, и надеялась, что этим он отвлечет внимание Джоша от своей собственной работы.

Но тут, сияя профессионально-белозубой улыбкой, в разговор совсем некстати встряла Джин:

— Марта, Джеральд рассказал мне, как вы вчера были у него в больнице и фотографировали операцию. Как бы я ни любила Джеральда, — эти слова она прощебетала все тем же легкомысленным тоном, — а смотреть на операцию, наверно, не смогу! Это не для меня. Мне станет плохо при одном виде скальпеля!

Марта почувствовала, что Джош сверлит ее глазами, и по коже у нее побежали мурашки. Он наверняка подозревает их с Джеральдом в заговоре!

— Это было очень интересно, Джин, — ответила она так спокойно, как только могла. — Я, знаете ли, человек закаленный, и плановая операция в хорошо оборудованной клинике не сможет вывести меня из строя.

— Марта не раз работала в эпицентрах гражданских войн и стихийных бедствий, — заметил Джош. В его любезном голосе Марте послышалось что-то недоброе.

«Обо всем догадался, черт бы его побрал!» — в отчаянии подумала Марта.

За столом продолжалась светская беседа, но Марта улавливала двойной смысл в каждом слове Джоша. Она испытала истинное облегчение, когда Джеральд спросил:

— Не хотите потанцевать?

— С удовольствием, — ответила она и поспешно спустилась по ступеням на танцплощадку.

Джеральд оказался отличным танцором, и в другое время Марта получила бы истинное наслаждение, но сейчас ее мысли были далеки от музыки и танца.

Однако, когда ее партнер вдруг заговорил, она чуть не вздрогнула от неожиданности.

— У меня разыгралось воображение, — тихо спросил он, — или в нашей беседе действительно встречались подводные камни? — И он указал на Джоша еле заметным кивком головы.

— Боюсь, это не воображение, — ответила Марта. — Джош очень наблюдателен и чертовски хорошо соображает. Могу держать пари, он догадался, что мы с вами сговорились. И он в ярости. С виду Джош спокоен и холоден, но внутри это настоящий вулкан.

— Но почему он приходит в ярость из-за того, что вы хотите ему помочь?

— Он не хочет, чтобы я лезла в его личные дела, — призналась Марта, — а эта чертова нога — его самое личное дело! — Она вздохнула: — Простите, Джеральд, я не хотела подставлять вас под удар.

Секундой спустя она все-таки решилась спросить:

— Джеральд, ну и что вы о нем скажете?

— О Джоше Смите? Потрясающий парень, несмотря на хромоту, — ответил Джерри.

— Я имею в виду… физически, — уточнила Марта.

— Марта, я увидел только, как он прошел несколько футов и сел, — ответил доктор Баскин. — Я не ставлю диагнозы с первого взгляда!

— Но вы очень внимательно за ним наблюдали.

— Да. И, судя по тому, что мне удалось разглядеть, могу сказать, что он неплохо приспособился к своему увечью. Он научился эффективно компенсировать хромоту тростью. По всей видимости, немало времени провел в тренировочном зале и занимался с хорошими реабилитологами. По тому, как он обращается с тростью, любой — точнее, любой профессионал, — может сказать, что травма давняя. Больше я пока ничего сказать не могу. Мне нужны история болезни, рентгеновские снимки и тщательный осмотр.

Несколько минут они кружились молча. Наконец Джеральд тихо сказал:

— Марта, мне очень жаль, что я не умею предсказывать будущее..

— Не надо, Джеральд. Я понимаю, что жду чуда, а вы не раз говорили мне, что вы не чудотворец. Однако, если мне удастся убедить Джоша прийти к вам, может быть…

Марта грустно покачала головой и замолчала, всецело отдавшись музыке и танцу.

 

Глава 11

Все душевные силы понадобились Джошу, чтобы не смотреть на танцплощадку и поддерживать беседу с Джин Латимер. Фотомодель была не только очаровательна, но и умна, в другое время Джош бы получил от разговора с ней большое удовольствие. Но сейчас он с трудом отвечал даже на самые простые вопросы.

Что означает эта «случайная» встреча? — думал он. Теперь у Джоша уже не оставалось сомнений, что Марта спланировала эту встречу заранее, и он догадывался — зачем. Ярость и отчаяние бушевали в его груди. Он всегда знал, что Марта не принимает его таким, как есть! Или, может быть, за время разлуки она превратилась в этакую записную благотворительницу — из тех, которым все равно, кого спасать: людей или вымирающих морских свинок?

Джин, извинившись, исчезла в дамской комнате. Джош одним глотком допил свой скотч и попросил проходящего мимо официанта принести еще, хотя понимал, что спиртное вряд ли поможет.

Несколько недель назад Джош мог поклясться, что чувство ревности ему совершенно несвойственно. Сейчас же выдерживал схватку уже со вторым Болотным Чудовищем. Он уже не думал о том, зачем Марта устроила встречу с этим эскулапом. Главное, что они танцуют вместе — и танцуют прекрасно. Джош не мог оторвать от них глаз. Каждое движение танцующей пары причиняло ему невыносимую боль.

Наконец он отвернулся и начал разглядывать все, что попадалось на глаза: великолепные росписи на стенах, официантов, бесшумно скользящих между столиками…

Появилась Джин и озарила его ослепительной улыбкой. Сосредоточив на ней внимание, Джош отметил, как хороша эта женщина. Медно-рыжие волосы, огромные зеленые глаза, стройная фигурка, тонкое чувство юмора… Ну почему Джош не мог влюбиться в кого-нибудь вроде Джин? Насколько проще тогда стала бы его жизнь!

Наконец музыка смолкла. Доктор Баскин и Марта вернулись к столу. Официант принес меню. Все четверо внимательно изучили его и сделали заказы.

Снова зазвучала музыка, и теперь Джеральд пригласил на танец Джин. «Он немного запоздал, — язвительно подумал Джош. — Хорошие манеры обязывают приглашать свою даму на первый и последний танец».

Впрочем, какое ему до этого дело? Джош мрачно уставился на скатерть, но тут же упрекнул себя за малодушие. Что он больше всего ненавидел — это жалость к себе.

— Джош! — нервно пробормотала Марта.

— Да?

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Хочешь знать, о чем я думаю? — Он выбрал тактику, хотя и не был уверен в правильности своего выбора. — О тебе. И не могу тебя понять.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты собираешься замуж за Тони Эшфорда, а сама вьешься вокруг этого доктора, словно мотылек вокруг свечи.

Глаза Марты сузились.

— Я что-то не очень тебя понимаю. Позволь спросить еще раз, что ты имеешь в виду?

— В старые добрые времена это называлось флиртом. Баскин здесь с дамой, однако ты идешь с ним танцевать и…

— Судя по всему, ты не тот журнал редактируешь, Джош, — прервала Марта.

— Вот как?

— Именно так. Тебе нужно заниматься научной фантастикой. У тебя слишком живое воображение. Я протанцевала с Джеральдом один танец, только и всего.

— Когда ты с ним познакомилась?

— На прошлой неделе, — рассеянно ответила Марта.

— Быстро работаешь!

Глаза Марты гневно сверкнули.

— Хватит, Джош! Ты переходишь все границы! Во-первых, как ты справедливо заметил, доктор Баскин здесь с подругой! Во-вторых, хотя он и очень приятный человек, я его еще даже не знаю…

— Особенно мне нравится слово «еще», — пробормотал Джош.

— Заткнись! — прошипела Марта. — Если хочешь знать, Джеральд согласился со мной встретиться только ради тебя! — выпалила она.

Джош дернулся, как будто его ударило током, хотя он догадывался, зачем все это подстроено.

— О черт! — простонала она, закрывая лицо руками. Вид у нее был такой несчастный, что Джош на миг почувствовал жалость.

Но только на миг.

— Мне очень хотелось бы узнать, что все это значит, — произнес он.

— Джош, я делаю репортаж о работе доктора Баскина. Я говорила тебе об этом. Наверняка говорила…

— Это сейчас не важно, — холодно прервал ее Джош. — Ты наверняка не говорила, какое отношение он имеет ко мне. Так объясни, будь добра.

— Джош… Доктор Баскин уже стольким помог!

— Очень рад за него, — отрезал Джош. — Но я-то тут при чем?

— Я думала…

— Продолжай, Марта, не стесняйся!

— Я подумала, что, может быть, он сможет… помочь тебе. Я хотела, чтобы вы познакомились друг с другом. Я понимала, что ты ни за что не пойдешь сразу к нему на прием, что тебе нужен какой-то толчок…

Джош бесстрастно следил за ее мучениями.

— Какой из тебя психолог, а? — заметил он.

— Я не старалась быть психологом, Джош, я…

— Ты решила показать меня своему другу в надежде, что он сможет снова сделать из меня человека, — закончил Джош. Каждое его слово резало по сердцу, словно осколок льда.

Марта вздрогнула.

— Я сделала ошибку, — прошептала она. — Я все испортила.

— Совершенно верно, — согласился Джош.

— Благодарю за подтверждение, — усмехнулась Марта. Однако на лице ее читалась такая боль, что сердце Джоша содрогнулось от жалости. Ему казалось, что какая-то сила рвет его душу на части.

Больно было сознавать, что его подозрения подтвердились. Больно было знать, что Марта не хочет видеть рядом с собой калеку. Больно подозревать Джеральда Баскина… знать правду о Тони Эшфорде… и больнее всего понимать, что Марте нет места рядом с ним.

Джош напомнил себе, что это для него не новость. Еще два года назад он пришел к убеждению, что у их с Мартой отношений, какая бы страсть ни пылала между ними, нет будущего. Однако, несмотря на доводы рассудка и опыта, Джош не мог поверить в происшедшее. Но это правда: Марта решилась на хитрость, «случайно» столкнула его с хирургом, за которым прочно закрепилась слава чудотворца, потому что не принимает Джоша таким, как он есть.

Но с другой стороны… он ведь никогда не рассказывал Марте ни об аварии, ни о том, что последовало за ней. Марта не знает, что травма заставила его пересмотреть свою новую жизнь и найти в ней рядом с минусами и немало плюсов.

Своими переживаниями Джош не делился ни с кем — даже с Дженнифер… хотя догадывался, что его любимая сестра умеет читать между строк и, возможно, знает о нем даже больше, чем он сам. Однако говорить о своих чувствах Джош не мог даже двенадцать лет спустя. Но сейчас он жалел, что был так скрытен с Мартой. Он должен был рассказать ей о себе.

Впрочем, Джош думал не только об этом. В голове у него мелькала безумная мысль. В первый раз за эти два года ему подумалось, что он может во многом ошибаться…

* * *

Марта и Джеральд Баскин танцевали еще несколько танцев. Во время танца Марта рассказала Джеральду о своем невольном признании.

— Он меня поймал, — уныло сказала она. — Следовало знать, что Джоша обманывать бесполезно!

— Мне он понравился, — заметил Джеральд. — И Джин такого же мнения о вашем друге.

— Он умеет нравиться женщинам, — мрачно ответила Марта. — Но сам он этого не замечает.

— Марта, мне не хотелось бы бередить ваши раны, но… он много для вас значит?

— Я не могу без него жить, — не колеблясь, ответила Марта.

— Вы носите его кольцо? — спросил Джерри.

— Э… нет, — поколебавшись, ответила Марта. — Я помолвлена… с Тони Эшфордом… он живет в Англии.

— У вас жених в Англии? — не скрывая удивления, повторил Джеральд. — Марта, вы сами-то понимаете, как странно это звучит?

— Да. Однако это правда. Джеральд, пожалуйста, не заставляйте меня все это объяснять!

— Не буду, хоть вы и раздразнили мое любопытство. Послушайте, Марта…

— Что?

— Постарайтесь уговорить Джоша прийти ко мне на прием. Я хочу посмотреть на него повнимательнее. Буду с вами честен. Как я уже говорил, обстоятельства против меня. Однако если есть хоть малейший шанс…

— Я сделаю все, что в моих силах, — твердо пообещала Марта. Хотя и знала, что ее сил может оказаться недостаточно.

Настала пора прощаться. Джеральд и Джин ушли первыми, Джош и Марта — вскоре за ними. Джош подозвал такси. Марта думала, что он уедет и предоставит ей возвращаться домой в одиночестве, однако Джош ее удивил. Он распахнул дверь и назвал водителю адрес ее отеля.

У дверей отеля он удивил ее еще сильнее — вошел с ней сперва в холл, затем в лифт.

— Какой этаж? — спросил он.

— Седьмой, — ответила Марта, испытывая недоумение. Ей казалось, что ее поступок должен вызвать у Джоша приступ ярости, а он как ни в чем не бывало, провожает ее до номера.

Джош заговорил уже у нее в номере:

— У тебя есть что-нибудь выпить? Марта покачала головой.

— Ничего, — призналась она. — Ни спиртного, ни безалкогольного.

— Что ты предпочитаешь?

— Если ты будешь делать заказ, закажи мне, пожалуйста, светлого пива.

— Хорошо, — отозвался Джош и заказал то же для себя.

Вскоре их заказ был выполнен. Как только они остались одни, Джош заговорил отрывисто, словно только что пришел к важному решению:

— Я хочу поговорить с тобой начистоту и расставить все точки над. Хватит недомолвок и скрытности.

Марта не знала, что ответить. Подобного предложения она от Джоша никак не ожидала.

Присев на краешек кровати, Марта молча ждала, начнет ли он снова обвинять ее во флирте с Джеральдом Баскином или в чем-нибудь столь же смехотворном. Ею овладели самые разнообразные чувства — любопытство, раздражение, сострадание и невероятная нежность.

Джош сел в единственное в номере кресло и медленно произнес:

— Я начинаю понимать, что сегодня ты не имела в виду ничего дурного.

— И на том спасибо! — кивнула Марта. Господи, ну почему ей все время приходится защищаться?

— Послушай, Марта… мне трудно говорить об этом. Я никогда до сих пор об этом не говорил. Но, поверь мне, после катастрофы врачи сделали для меня все, что могли.

Джош не собирался так сразу брать быка за рога. Эти слова вырвались у него как-то помимо воли.

Он беспокойно заерзал в кресле.

— Поначалу все шло хуже некуда. Речь шла не о ноге, а вообще о спасении моей жизни. Я лежал в больнице… очень долго. И потом несколько лет таскался из одного реабилитационного центра в другой, — рассказывал он, мрачно уставившись в пол. — Как видишь, у меня было время подумать, — продолжал Джош. — Больше времени, чем у многих за всю жизнь. Много месяцев я лежал, уставившись в потолок, и думал. Доктора не скрывали от меня правду. Я скоро узнал, что моя травма неизлечима. Марта, они делали все, что могли. И сам я делал все, что мог. Я послушно выполнял все их предписания… делал то, что, казалось, было мне не по силам. Короче говоря, мы сделали все, что могли, и мне еще очень повезло. Результаты могли быть гораздо хуже.

Джош замолчал и сделал большой глоток пива.

— И все это время — а времени прошло немало — я думал и задавал себе вопросы. Я спрашивал, почему это случилось именно со мной, чем я заслужил такое наказание. Мне казалось, что сама судьба против меня. А потом… не могу сказать, что в один прекрасный день я смирился со своим увечьем и перестал бороться. Нет, я просто сумел взглянуть на происшедшее как-то иначе. А что, если физическая полноценность — не самое важное в жизни? Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — прошептала Марта еле слышно.

— И я начал заниматься новыми, совершенно непривычными для себя вещами. Я изучал различные религиозные учения, философию, психологию — об этом ты, может быть, догадываешься. Я читал и занимался все время, свободное от тренировок и процедур… Я начал вести дневник…

— И где он теперь?

— Лежит на верхней полке книжного шкафа, — слабо улыбнувшись, ответил Джош. — Я уже много лет в него не заглядывал. И не собираюсь. А потом…

— Что потом?

— Ну, в старших классах я писал статейки в школьную газету — воображал себя будущим светилом журналистики. В десятом классе даже ее редактировал. Я понимал, что должен выбрать себе занятие, не требующее физической нагрузки и активного движения, — спокойно продолжал Джош, — и начал заниматься журналистикой и редакторским делом. Когда я наконец встал на ноги, первым делом отправился к старинному другу отца, заведующему издательством в Нью-Йорке. Он согласился просмотреть мои статьи и принял меня на работу. Через некоторое время мне стали поручать редактуру статей и книг — большую часть работы я делал на дому. Через некоторое время, после того как я отредактировал книгу по архитектуре, меня пригласили в «Американский стиль архитектуры»… Остальное ты знаешь.

Она внимательно слушала, не перебивая.

— Вот так, Марта, я приспособился к своей новой жизни, — закончил Джош. — Я хочу, чтобы ты об этом знала. Я приспособился целиком и полностью. Я доволен тем, что имею, и смело смотрю в будущее. Мне нравится моя жизнь. Вот почему я, хоть и благодарю тебя за заботу, очень прошу больше такой заботы не проявлять. И во мне говорит не упрямство или что-нибудь в том же роде, а обыкновенный здравый смысл.

Марта тщетно старалась отвести взгляд, но глаза ее были прикованы к Джошу. Никогда еще она не слышала от него такой длинной речи и никогда даже не ожидала услышать от него речь на такую тему.

Два года назад Марта решила бы, что Джош открыл ей дверь в свое сердце. Но жизнь научила ее осторожности.

— Джош, я не сражаюсь с ветряными мельницами, — осторожно заметила она. — Я просто видела, что доктор Баскин делает с пациентами. Что тебе стоит сходить к нему и пройти осмотр?

Джош покачал головой.

— Спасибо, но с меня уже хватит докторов.

— Джош, это было много лет назад.

— Не важно. Время от времени я захожу к врачу — для профилактики. Он говорит, что с моим сердцем я доживу по крайней мере до восьмидесяти. Все остальное тоже в полном порядке. А больше мне и не надо.

— Откуда ты знаешь, что может сделать Джеральд, если даже не хочешь с ним поговорить? — воскликнула Марта.

— Я проходил через это много раз, — ответил Джош.

— Но, Джош, это было давным-давно! Ты наверняка знаешь, что за последние двенадцать лет ортопедическая хирургия добилась колоссальных успехов!

— Я, знаешь ли, не слежу за успехами ортопедической хирургии, — холодно сообщил Джош. — Был бы очень рад и слова такого никогда не слышать.

— Джош, до чего же ты упрям! Джош нахмурился.

— Марта, Баскин сказал тебе, что может избавить меня от трости? — прямо спросил он. — Он взглянул на меня пару раз и заверил тебя, что двумя взмахами своего волшебного скальпеля сделает меня олимпийским чемпионом?

— Господи, ты можешь хоть раз обойтись без иронии? — взорвалась Марта. — Разумеется, он ничего такого не говорил! Он хочет тебя увидеть, это все.

— Очень мило с его стороны, — пробормотал Джош.

— Послушай, Джош, — возразила Марта, — Джеральд ни в чем не виноват. Он согласился посмотреть тебя только потому, что я попросила об этом. Я говорю только…

— Я уже слышал все, что ты говоришь, — оборвал ее Джош. — И ни в чем не виню Джеральда. Я слишком хорошо знаю, что значит пасть жертвой твоего очарования.

— Ты? Жертвой моего очарования? — Марта саркастически рассмеялась: — Джош, по-моему, ты что-то путаешь.

— Едва ли, — бесстрастно заметил Джош и, помолчав, добавил: — Марта, меня не так легко одурачить. Я прекрасно знаю, что ты заинтересуешься мной лишь в одном случае: если я начну бегать, прыгать, танцевать, кататься на лыжах и мотаться как угорелый по всему миру, как это делаешь ты.

Марта застыла как вкопанная. Она всегда подозревала, в чем заключается проблема Джоша, но слышать подтверждение из его собственных уст было для нее слишком больно. Она вспомнила о часах и днях, проведенных вместе, — днях, которые сама считала квинтэссенцией любви и страсти. Ей казалось, она достаточно ясно показала Джошу глубину своего чувства. Однако, судя по его словам, он так ничего и не понял.

Джош встретился с ней взглядом, и саркастическая улыбка стерлась с его губ.

— Не надо, — хрипло пробормотал он. — Не смотри так… потерянно…

Он встал и шагнул ей навстречу. Губы Марты дрогнули; сердце билось так, словно готовилось выскочить из груди. Она потянулась к нему — и в его объятиях забыла обо всем.

Джош целовал ее в лоб, в глаза, в кончик носа, пока наконец не достиг губ, и Марта крепче прижалась к нему, страстно отвечая на поцелуй. Ей казалось, что кровь ее кипит и все тело охвачено огнем. Она извивалась в объятиях Джоша, а его руки гладили ее грудь, талию, бедра…

Мгновение назад они стояли посреди комнаты — и вдруг оказались на кровати. Джош потянул за «молнию» белого шерстяного платья, и Марта помогла ему закончить начатое. За платьем последовал лифчик. Джош жадно приник губами к одному соску, затем к другому и начал томительно-сладостную ласку, всегда сводившую Марту с ума.

Марта поняла, что настала ее очередь. Она медленно расстегнула на Джоше рубашку, покрывая поцелуями обнажавшуюся грудь и плечи. Наконец, освободившись от одежды, Джош снова лег рядом, и они начали упоительное исследование, лаская друг друга, дразня, возбуждая, возводя к вершинам наслаждения.

Марта забыла о себе: она растворилась в Джоше и с радостью уступила ему ведущую роль. Но он вел Марту так умело и нежно, что в их слиянии не было ни ведущего, ни подчиненного. Они вместе поднимались к вершинам страсти, пока все счастье мира не окутало их своим дыханием и двое не стали единым целым.

Они одновременно достигли высшей точки, и Марту наполнило удивительное умиротворение. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя на груди его сильную руку. Она слышала его глубокое ровное дыхание, чувствовала жар его сильного тела и думала о том, как беззаветно она его любит.

Вскоре она заснула безмятежным сном.

* * *

Когда Марта проснулась, Джоша рядом не было. Она поняла это, даже не открывая глаз. Едва проснувшись, она ощутила холод одиночества, и на глазах ее выстудили слезы.

«Может быть, Джош в ванной?» — подумала Марта.

Но его не было и там. Она растерянно оглянулась. Ни одежды, ни записки, ни хоть какого-нибудь знака. Никаких следов. Как будто этой ночи не было вовсе.

Марта приняла душ и заказала кофе в номер. Тупо уставившись в стену, она глотала обжигающий горький напиток. На сегодня у Марты было назначено немало дел, но она никак не могла сосредоточиться.

Покончив с кофе, Марта достала из сумочки блокнот и просмотрела записи. Сегодня с утра ей предстоит встреча с редактором, которому она обещала репортаж об угольных копях. Затем нужно позвонить отцу и предупредить, что на выходные она приедет домой.

Потом — обед с приятельницей, Гертрудой Сандерс, которую Марта знала со времен жизни в Сохо. Эта мысль напомнила ей о Сохо и о том, как Джош однажды ни с того ни с сего приревновал ее к Стену, товарищу по дому. Тогда это показалось Марте смешным…

Марта приказала себе забыть о Джоше и снова углубилась в блокнот. После обеда она идет в больницу к Джеральду Баскину — пациентка, прооперированная вчера, согласилась на интервью. Это интервью Марта собирается записать на магнитофон и отдать журналисту, который напишет текст для очерка.

— Вы уверены, что завтра она будет готова к беседе? — спросила Марта после операции.

— Конечно, — широко улыбнулся Джеральд. — Почему бы и нет? Мои пациенты быстро поправляются.

Но это воспоминание снова вернуло ее к Джошу и к его монологу прошлым вечером — монологу, который она назвала бы почти исповедью. Если бы она могла записать слова Джоша на магнитофон и послушать еще раз! Марта была уверена, что смогла бы немало прочесть между строк. Однако большая часть его речи твердо запечатлелась в ее памяти: Марта могла бы дословно цитировать его слова.

Если бы он только не закончил этим ужасным замечанием: «Я прекрасно знаю, что ты заинтересуешься мной лишь в одном случае: если я начну бегать и прыгать…» — Марта смогла бы продолжить разговор. И, возможно, перед ними открылись бы новые горизонты…

Если бы он этого не сказал, они не занялись бы любовью. Одно вытекает из другого.

Что же дальше?

Марта взглянула на часы — и обрадовалась, что ей надо спешить на встречу с редактором. Сейчас она не могла думать больше ни о чем.

* * *

В течение этого дня Марта трижды звонила в отель, спрашивая, не было ли для нее сообщений. Она была уверена, что Джош позвонит.

Должен позвонить. Не может же он просто уйти и закрыть за собой дверь, как будто этой ночи не было!

Но Джош не звонил.

Отправляясь в больницу на интервью с пациенткой доктора Баскина, Марта чувствовала, что нервы ее взвинчены до предела.

По счастью, беседа с пациенткой ее немного отвлекла. Женщина в кокетливой розовой пижаме, с накрашенными губами и тщательно причесанными волосами была оживлена и разговорчива. Трудно поверить, что всего сутки назад эта женщина лежала на операционном столе!

Словоохотливая пациентка подробно рассказывала Марте о своей травме и ее лечении. Все ее рассказы неизменно сводились к похвалам доктора Баскина. Автокатастрофа и последовавшие за ней месяцы страданий и томительной неопределенности теперь стали для этой женщины далеким прошлым.

Рассказ ее снова напомнил Марте о Джоше. Однако благодаря искусству Джеральда история этой женщины получила хороший конец. Она сможет свободно двигаться и путешествовать по всему миру…

Когда Марта вышла из палаты, к ней подошел Джеральд.

— Не хотите кофе? — предложил он.

— С удовольствием, — ответила Марта.

Он повел ее в кабинет, где уже кипела кофеварка. Разливая кофе по чашкам, Джеральд заметил:

— Я знаю, что потребляю слишком много кофеина, однако кофе меня подбадривает… особенно в это время дня.

— Меня тоже, — согласилась Марта. — Хотя, стоит мне выпить больше обычного, я начинаю нервничать.

— Мне кажется, — заметил Джеральд, — вчера вечером вы начинали нервничать всякий раз, как мы с Джин оставляли вас с Джошем вдвоем. И еще мне показалось, что, когда я танцевал с вами, он был от этого не в восторге.

— Он пылал праведным гневом, — саркастически ответила Марта и добавила: — Джерри, это долгая история.

— Связанная с кольцом на пальце?

— Да.

— И с Тони, с которым вы помолвлены?

— Да. Я знаю, это звучит совершенно безумно. Это и есть безумие. Я расскажу вам об этом… как-нибудь потом, — уклонилась она от ответа.

Джеральд улыбнулся:

— Вас понял, умолкаю.

— Спасибо. Я просто не готова говорить об этом сейчас.

— Тогда я задам другой вопрос, — предложил Джеральд. — Если ваша помолвка несерьезна и с Джошем Смитом вас ничто не связывает, может быть, поужинаете со мной, пока вы в городе?

— А Джин?

— Мы с ней просто друзья, — ответил Джеральд и снова улыбнулся: — Впрочем, это слово таит в себе бездну оттенков!

— Да, пожалуй. Джеральд, я с удовольствием поужинаю с вами. Если…

— Если я пообещаю оставаться для вас «просто другом»? — лукаво усмехнулся доктор Баскин.

Марта улыбнулась в ответ.

— Вот именно.

— Даю слово. Как насчет субботнего вечера?

— Отлично. В воскресенье я улетаю в Пенсильванию. Несколько дней меня не будет.

— Опять какой-нибудь фоторепортаж?

— Да, и, кроме того, я хочу навестить семью. Точнее, отца и братьев. Моя мать умерла.

— Марта, прошлым вечером Джош говорил Джин что-то о вашем возвращении в Лондон. Вы там живете?

— Жила последние два года.

— Еще он сказал, что в начале лета вы выйдете замуж. За того самого английского друга?

— Джеральд! — с осуждением посмотрела на него Марта. — Мне кажется, мы договорились…

— Знаю, знаю, — рассмеялся он. — Но, Марта, вы дразните мое любопытство.

— Честно говоря, — ответила Марта, — я действительно собираюсь в Лондон, но ненадолго. И не знаю, что будет дальше.

— Перед вами — целый мир, — с завистью заметил Джеральд Баскин.

Марта улыбнулась в ответ, но улыбка вышла слабой и тут же погасла.

 

Глава 12

Городок Эстертаун, штат Пенсильвания, располагался почти в центре квадрата площадью четыреста восемьдесят квадратных миль, где находились богатейшие в мире залежи антрацита.

Город стоял на угле в буквальном смысле слова. От угля шло его благосостояние, от угля же — и все его беды. Марте вспомнились слова отца: он рассказывал, что во времена его детства во всем городе не было ни одной семьи, где бы не погиб в шахте муж, брат или сын.

Сейчас шахтерское дело стало гораздо безопаснее, чем в те времена, когда семнадцатилетний Джереми Бреннан впервые пришел на работу в Белденовские шахты. Однако, несмотря на технический прогресс, опасность существовала, и время от времени происходили несчастья. Пятнадцать лет назад Бреннаны потеряли одного из шестерых мужчин в семье. Джо, старший из братьев Бреннанов, погиб под обвалом в двадцать три года; Марте тогда было семнадцать. Она очень любила брата и до сих пор не могла вспоминать о нем без глубокой душевной скорби.

Мысли о Джо и его гибели невольно потянули за собой мысли о матери. Мэри Бреннан так и не оправилась после смерти старшего сына. Из нее как будто ушла жизнь. Когда Марта была маленькой, эта веселая розовощекая женщина была настоящей душой большого дома. Но после смерти Джо она стала молчалива, замкнута и бледна, как привидение, — может быть, оттого, что почти не выходила из дому. Однажды она призналась Марте, что не может смотреть на возвышающиеся над городом башни шахт.

Погода в Эстертауне в этот раз была нисколько не лучше, чем в предыдущий ее приезд. На фоне грязно-серого неба четко вырисовывались обнаженные черные кроны деревьев. Река катила свои стальные воды по неизменному руслу.

В последний раз Марта летела сюда из Лондона. Братья Джим и Хенк встретили ее в аэропорту в Филадельфии и довезли до места на машине. Сегодня же ей пришлось нанять машину и отправиться в путь самой. Хотя холод стоял поистине зимний, на дорогах не было ни снега, ни льда, и Марта без всяких приключений добралась до Эстертауна.

На последних милях на Марту нахлынули воспоминания. В этом городе она провела детство и отсюда уехала сразу после окончания школы.

Марта была очень огорчена, когда ее братья Джим, Хенк и Том пошли по стопам отца и Джо и сразу после окончания школы устроились на шахту. Только Берт нарушил семейную традицию. На следующий день после выпускного вечера он записался в армию и вернулся домой, только получив сержантские погоны. И снова уехал. Это случилось около восьми лет назад, и с тех пор никто из семьи не видел Берта. Он присылал письма, изредка звонил, но не приехал даже на похороны матери. Сейчас его часть, кажется, размещалась где-то в Германии.

Проезжая по сумрачному городу, Марта вспоминала картины детства и юности и интерпретировала их с новой, профессиональной точки зрения. За прошедшие годы ее мастерство достигло высот, о которых она не могла даже мечтать: что ж удивительного в том, что многое теперь виделось ей по-другому?

Марта любила черно-белые снимки. Подобно многим фотографам, она полагала, что они требуют от автора больше искусства, чем цветные. Хотя редактор в Нью-Йорке просил ее сделать цветной фоторепортаж, сейчас Марта решила, что постарается склонить его к черно-белому варианту. Возможно, на ее решение повлиял пасмурный день, окрасивший город в серый цвет. Одинаковые серые домики. Закопченные вышки на горизонте. И блестящая жирная чернота антрацита.

Размышления о работе помогли ей одолеть последние несколько ярдов. Однако, когда Марта подъехала к дому — своему дому, — воспоминания о матери нахлынули на нее с новой силой. Марта не раз приезжала домой, но впервые мама не встречала ее на пороге…

* * *

Хенк Бреннан женился, обзавелся дочкой и домом в нескольких кварталах отсюда. Однако Том и Джим до сих пор жили вместе с отцом.

Джереми, сорок пять лет проработавший на Бедценовских шахтах, вышел на пенсию только полгода назад, достигнув шестидесяти двух лет. На этом настоял врач предприятия, обнаруживший при профилактическом осмотре, что у Джереми пошаливает сердце — сам старик ни за что бы в этом не признался.

Оставшись без работы, отец взял на себя почти все домашнее хозяйство; однако, как вскоре увидела Марта, он так и не привык к «безделью».

— Я бы продержался еще как минимум года три! — говорил Джереми, когда они с дочерью сидели на кухне за завтраком. — И денег было бы больше…

Марта попыталась обратить разговор в шутку.

— Папа, да зачем тебе деньги? — ласково спросила она.

— Как это зачем? — бросился в бой Джереми. — Для чего, по-твоему, людям нужны деньги? Один дом сжирает уйму долларов!

Марта знала, что за дом, купленный в рассрочку, семья расплатилась много лет назад. Том и Джим зарабатывали достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь и себе, и отцу. Джереми никогда не был мотом. В молодости ему приходилось считать каждый цент, и с того времени в нем навсегда сохранилась бережливость. Марта догадывалась, что отец просто скучает по шахте. «Нельзя ли, — подумала она, — найти ему какую-нибудь работу на полставки — разумеется, на поверхности? Тогда отец будет ближе к шахте, которая стала для него родней родного дома».

Марта решила спросить об этом Фреда Белдена, когда с ним встретится. С Фредом она училась в одном классе. Было время, когда они гуляли вместе, и младшие братья Марты дразнили их «женихом и невестой». Но Фред после школы уехал учиться, а Марта, крепко сжимая в руках камеру, подаренную родителями к окончанию школы, отправилась в Нью-Йорк. Она увлекалась фотографией с десяти лет, когда брат Джо подарил ей детский фотоаппарат «Броуни». Уезжая из дому, Марта твердо решила оставить свой след в фотографии, и это решение поддерживало ее в трудные минуты на пути к успеху.

Встреча с Фредом Бедденом была назначена на два. К этому времени Джереми Бреннан познакомил дочь со всеми местными новостями. Фред взял управление на себя три года назад после того, как его отец перенес инсульт.

— Фред перевернул вверх дном всю контору, — рассказывал Джереми. — Поставил стеклянные двери, компьютеры и всякое такое… Избаловался мальчишка в городе!

Эти слова вспомнились Марте, когда она входила в элегантный офис Белдена с толстым ковром на полу, мебелью светлого дерева и яркой абстрактной росписью на стенах.

Сам Фред, в сером пиджаке, белоснежной рубашке и красном с серебристыми полосами галстуке представлял собой типичного «яшти». Время обошлось с ним сурово: волосы сильно поредели, а лицо утратило юношеское очарование. «Впрочем, жизнь в Эстертауне и управление шахтами может сделать с человеком еще и не такое», — с сочувствием подумала Марта, вглядываясь в его лицо.

Покончив с приветствиями и общими воспоминаниями, они поговорили об одноклассниках, и Фред рассказал Марте немало интересного об общих знакомых, живущих в городе, — Марта приступила к главной цели своего визита.

— Фред, для репортажа мне необходимо спуститься в шахту, — сказала она.

— Это невозможно, — с виноватой улыбкой ответил Фред.

— Почему? Он рассмеялся.

— Ты всегда и во всем старалась докопаться до сути! Хорошо, объясню. Несмотря на последние технические новшества — и, должен заметить, здесь шахты Белденов на высоте, — спускать вниз посторонних, когда в шахте идет работа, слишком опасно.

Марта нахмурилась.

— Фред, я бы не назвала себя посторонней. Мужчины из моей семьи много лет работали на ваших шахтах. На вашей шахте погиб мой брат Джо…

Фред нахмурился, но ответил твердо:

— Знаю, но это не меняет дела.

— И решение целиком зависит от тебя?

— Марта, я принимаю все решения, касающиеся Белденовских шахт, — мягко ответил Фред.

— Я хотела бы поговорить с твоим отцом, — заявила Марта. — Он сейчас имеет хоть какой-нибудь голос в делах управления?

— После инсульта папа потерял речь, — ответил Фред.

— Ох, прости! — поспешно воскликнула Марта, преисполненная искреннего сочувствия. Отец Фреда ей всегда нравился.

— Он полностью парализован. Просто чудо, что еще жив. Так что, сама понимаешь, я не хочу, чтобы кто-то тревожил его.

— Успокойся, Фред, я не собираюсь врываться к нему в спальню, — ответила Марта. Она говорила спокойно, но огонь в темных глазах указывал, что она едва владеет собой.

Фред расхохотался:

— Ты совсем не изменилась! И слава Богу! Почти все, кого я знаю с детства, за это время изменились до неузнаваемости — и едва ли к лучшему.

— Ты тоже, Фред. Раньше ты не был циником.

— Может быть. А ты стала еще красивее, с тех пор, как я видел тебя последний раз на выпускном балу.

— Это когда ты подарил мне букет гардений?

— Вот именно.

— А ты, Фред? Ты сильно изменился?

— А как ты думаешь?

— Ну… — осторожно начала Марта, — ты стал старше… Впрочем, это никого из нас не миновало. И потом, на тебе лежит такая ответственность… Ты женат?

— В разводе, — коротко ответил Фред. — Я познакомился с ней в колледже. Она с самого начала была не в восторге от Эстертауна, а когда из-за болезни отца мне пришлось взять всю работу на себя, это ей не понравилось еще больше… Три года назад мы развелись.

Помолчав, Фред добавил негромко:

— Марта, прими мои соболезнования… насчет твоей матери. Меня не было в городе, когда это случилось. Вернувшись, я узнал, что ты приезжала на похороны…

— Да.

— Жаль, что мы тогда разминулись. Марте стало неуютно под сочувственным взглядом Фреда. Она не привыкла к чужой жалости. Поэтому вернулась к прежней теме:

— Фред, что касается спуска в шахту… Фред улыбнулся и покачал головой.

— Ты всегда была настойчивой.

— Сейчас я гораздо настойчивей, чем в школе. Профессия фотографа не позволяет стесняться и робеть. Пойми, Фред, я хочу сделать по-настоящему интересный репортаж. Статью о городе и о шахтах, которыми он живет.

Фред сдвинул брови.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу рассказать людям, что такое наш город, шахты, добыча угля… ведь здесь — одно из величайших угольных месторождений в мире! Фред, я хочу сделать такой репортаж, какого никогда еще не делала! — продолжала Марта, сама загораясь своей идеей.

— Марта, я видел твои репортажи, — признал Фред. — И, должен признать, они великолепны. Но, скажу тебе по совести, мне не хочется, чтобы ты обращала свое профессиональное внимание на Эстертаун и Белденовские шахты.

— Ты боишься, что мой репортаж отпугнет читателей?

— В общем, да, — согласился Фред.

— Нет, Фред, я вовсе этого не хочу. Я собираюсь лишь рассказать о самоотверженности шахтеров и о том, какое важное дело они делают. Конечно, твои шахты, как ты говоришь, механизированы, однако люди все равно работают под землей и собственными руками…

Фред кивнул.

— Ты права. И…

На лице его отразилось колебание; затем он слегка улыбнулся и произнес:

— Я догадываюсь, что сейчас ты снова попросишься в шахту. От тебя так легко не отделаешься!

Марта улыбнулась в ответ.

— Верно, — признала она.

— Честно говоря, Марта, я боялся, что твой репортаж создаст шахте дурную славу, но ты меня убедила. Наоборот, то, что ты собираешься сделать, будет для нас хорошей рекламой — если только ты не начнешь подчеркивать трагические стороны нашей жизни.

— Я буду беспристрастна и правдива, — пообещала Марта.

— Отлично.

— Так ты разрешишь мне спуститься в шахту?

— Нет, ездить в вагонетке я тебе все равно не позволю! Зато во всем остальном обещаю полное содействие. У тебя будет столько материала, что и спускаться под землю не придется.

— Выходит, мне не стоит об этом даже мечтать? — спросила Марта.

— Совершенно верно, — ответил Фред. Марта попрощалась с Фредом, когда еще не было трех. Она пообещала ему начать работу с завтрашнего утра.

— Первым делом приходи сюда, — наставлял ее Фред. — Я познакомлю тебя с рабочими и объясню, что ты собираешься сделать. Можешь быть уверена, тебе будет обеспечена всеобщая поддержка, — заметил он, провожая ее до дверей.

Они дружески попрощались, и Марта вышла на улицу. Голова ее была занята мыслями о работе. Она надеялась, что со временем Фред станет уступчивей и в конце концов пустит ее в шахту.

Марта обещала отцу и братьям, что сегодня приготовит ужин сама. Она решила порадовать семью жарким по-гречески. Этот рецепт Марта узнала на островах Эгейского моря, где была в командировке прошлой весной.

По дороге Марта зашла в продуктовый магазин и через полчаса, нагруженная покупками, подходила к дому. Она отворила дверь в тот самый момент, когда на одной из Белденовских шахт послышался зловещий вой сирен — произошел обвал, — крупнейший за последние двадцать лет.

Предчувствие беды витало в воздухе, поэтому Марта даже не особенно удивилась, когда отец встретил ее словами:

— На шахте обвал.

Но, когда он продолжил: «Насколько я понимаю, Том и Хенк сейчас там», Марта застыла, пораженная ужасом. У нее было дурное предчувствие, однако она не могла даже предполагать, что на этот раз беда коснулась ее семьи.

Через несколько минут Марта и ее отец уже мчались к шахте. Меньше чем через час после прощания с Фредом Марта снова стояла рядом с ним, готовая помочь всем, чем сможет, и полная решимости спуститься вместе с ним в шахту.

* * *

У Джоша сегодня все шло наперекосяк. Начать с того, что журналист, которому Джош доверял как самому себе, не сдал в срок обещанную статью. Джош вызвал коллегу к себе «на ковер», готовясь устроить грандиозный разнос.

Один внимательный взгляд позволил ему поставить диагноз: подчиненный страдал от тяжкого похмелья. В разговоре по душам выяснилось, что жена незадачливого репортера три недели назад укатила на Виргинские острова с каким-то музыкантом, и с тех пор бедняга пьет не переставая.

— Представляете себе? — бормотал журналист, глядя на Джоша красными от спиртного и недосыпания глазами. — Двенадцать лет вместе… и хоть бы «до свидания» сказала! А через неделю я получаю извещение, что она подала на развод в Сан-Томасе. И вот, — закончил он, — с того времени я могу по пальцам пересчитать дни, когда приходил домой трезвым.

Джош ощутил сочувствие к брошенному мужу. Ему самому в последние дни слишком часто хотелось залить горе скотчем. Однако в журнале зияла дыра на месте несданной статьи.

Весь день Джош провел в отчаянных стараниях заткнуть эту дыру любым мало-мальски подходящим материалом. Обедал он с Триной Катальдо, прилетевшей в Нью-Йорк на съемки. Трина пригласила его поужинать вместе, но Джош прямо ответил, что не сможет — хотя подозревал, что этим сильно ее обидел.

Уже после шести он вышел из офиса, на такси вернулся домой и, войдя в квартиру, первым делом налил себе стакан виски. Несколько секунд он рассматривал прозрачную жидкость в стакане. Ему вовсе не хотелось идти по стопам журналиста, топящего горе в вине. Однако он опрокинул стакан одним глотком, ибо чувствовал, что сейчас ему поможет только спиртное.

Весь день, несмотря на напряженную работу, он не мог выкинуть из головы мысли о Марте. Он знал, что она отправилась в Пенсильванию делать репортаж о шахтах, и понятия не имел, когда она вернется. Еще он знал, что должен был ей позвонить. Он ведет себя непростительно. Однако подойти к телефону и набрать номер Марты ему сегодня было еще труднее, чем тому бедолаге-журналисту — протрезвиться и взяться за работу.

Джош вошел в гостиную и устало опустился в кресло у окна. Он придумал тысячи объяснений, почему никак не мог позвонить Марте, но сам понимал, что все эти объяснения гроша ломаного не стоят. Единственная причина — стыд и чувство вины за то, что произошло этой ночью. Джош желал бы, чтобы этой ночи не было, но в то же время понимал: если бы время вернулось вспять, он поступил бы также.

Зазвонил телефон. Для удобства Джош держал в доме несколько телефонных аппаратов: сейчас ему довольно было протянуть руку.

— Джош Смит? — послышался в трубке голос с британским акцентом. — Это Тони Эшфорд.

Удивленный этим неожиданным звонком, Джош ответил:

— Здравствуйте. Вы в Нью-Йорке?

— Нет, я звоню из Лондона.

Джош взглянул на встроенные в телефон часы. В Лондоне сейчас почти полночь. Поздновато для дружеского звонка.

— Что случилось, Тони? — спросил он, страшась, что Тони сейчас произнесет имя Марты.

— Вы смотрели новости? — спросил Тони.

— Нет. Я только что вернулся и еще не включал телевизор.

— Вы, возможно, знаете, — начал Тони, — что Марта в Пенсильвании, в местечке Эстертаун, делает репортаж об угольных шахтах. Точнее сказать, о шахтах Белденов, где много лет работал ее отец и сейчас работают трое из четырех ее братьев…

— И что же?

— Сегодня в три часа по вашему времени на одной из этих шахт произошел обвал, — ответил Тони. — Я не знаю, была ли Марта в шахте, знаю только, что она где-то там. Насколько я понял, в ловушке оказался по крайней мере один из ее братьев… а вы, должно быть, знаете, что пятнадцать лет назад ее старший брат погиб таким же образом.

Джош замер с открытым ртом. Он никогда ничего об этом не слышал.

— Джош! — позвал Тони.

— Да.

— Я в студии. Нет нужды говорить, что я слежу за всеми новостями, приходящими из Штатов. Но из Эстертауна почти ничего не сообщают. Думаю, у вас известно больше. Пожалуйста, постарайтесь узнать подробности.

— Конечно, — не раздумывая, ответил Джош. — Я перезвоню вам где-нибудь через полчаса.

Повесив трубку, Джош несколько секунд сидел не двигаясь. Он был потрясен. Потрясен тем, что Марта никогда не рассказывала ему о гибели брата. Был в страхе оттого, что трагедия может повториться. И в настоящем ужасе оттого, что сама Марта может быть погребена под обвалом.

«Господи, ответь, где она сейчас? Что с ней?» Джош, поспешно включил телевизор и нашел программу новостей. И тут же, словно по велению судьбы, на экране появился репортер с микрофоном в руках на фоне входа в шахту. Джош слушал репортаж, боясь пропустить хоть слово.

— В настоящую минуту команда спасателей спускается в штольню, где погребены под обвалом пятеро шахтеров, — вещал репортер. — С ними — Фред Белден, владелец шахты, и Марта Бреннан, фотограф с мировым именем. Бреннан приехала в Эстертаун, где живут ее отец и братья, чтобы сделать фоторепортаж о добыче угля в Пенсильвании. Двое ее братьев, Томас Бреннан и Хенри Бреннан, находятся в числе пятерых пострадавших. Специалисты опасаются дальнейших обвалов, угрожающих не только пятерым шахтерам, но и спасателям…

Он говорил что-то еще, но Джош ничего не слышал. Он бросился к телефону и начал звонить всем подряд знакомым журналистам на радио, телевидение, в редакции газет. Эти друзья, приятели или просто добрые знакомые превратились для него в бесценные источники информации.

Прошел почти час, прежде чем Джош набрал номер Тони Эшфорда. Он чувствовал вину за то, что заставил его мучиться неизвестностью.

— Мне пришлось ждать, пока мне перезвонят, — объяснил он извиняющимся тоном.

— Что вы узнали?

— Ничего утешительного. Вы знаете Марту. По всей видимости, она настояла, чтобы владелец шахты, парень по имени Фред Белден, взял ее с собой вниз. Кажется, они вместе учились в школе. Черт побери, о чем этот Белден думал? Я знаю, что Марта умеет убеждать, но…

— Я тоже знаю, — невесело рассмеялся Тони.

— Специалисты опасаются новых обвалов. Господи, что же делать? — простонал Джош. Затем, взяв себя в руки, он заговорил тверже: — Я понимаю, каково вам сейчас. Ведь вы…

— Что я?

— Ведь Марта — ваша невеста.

В трубке наступило молчание. Наконец они хмуро произнес:

— Сейчас не лучшее время обсуждать этот опрос, но я не хочу держать вас в заблуждении.

— Что?!

— Марта — больше не моя невеста. Месяц назад, вскоре после встречи с вами в Вашингтоне, она прилетела в Лондон и разорвала нашу помолвку.

— Но она носит кольцо!

— Я сам попросил ее поносить его еще немного. Надеялся, что она передумает и вернется ко мне… Тогда я не понимал, какое место занимаете вы в ее сердце.

— Понятно.

— Нет, Смит, боюсь, что вам ничего не понятно. Впрочем, оба мы сейчас едва ли способны мыслить здраво. У меня перед глазами так и стоит Марта в этой чертовой шахте…

— У меня тоже, — мрачно ответил Джош.

* * *

Шахтеры живы… Эту радостную весть принесли спасатели из своего первого путешествия по одноколейке в вагонетках.

Марта родилась и выросла возле шахты, однако даже не представляла, что внизу существует целый подземный город. Город, наполненный сложными машинами, дорогами, используемыми для откатки, обеспеченный электрическим освещением, радио и телефонной связью.

Однако, несмотря на все технические новинки, работа шахтера оставалась опасной, как и в старину. Об этом знала Марта; об этом помнил Фред, поэтому и не хотел брать ее с собой вниз.

Несмотря на грызущую сердце тревогу, Марта захватила с собой фотоаппарат и теперь делала снимки подземного города. Она фотографировала в спешке, понимая, что Фред может в любую минуту скомандовать подъем. Именно Марта первой увидела возвращение спасателей и первой услышала, что из-за обвалившегося свода раздается стук — условная шахтерская азбука. Это означало, что пятеро погребенных под обвалом живы. Или по крайней мере жив кто-то из них… Но Марта запретила себе думал об этом и продолжала снимать.

Наконец она услышала голос Фреда: «Марта, поднимаемся», и поняла, что сейчас не время спорить. Она и так с трудом убедила его взял ее с собой и догадывалась, что он жалеет о своем решении. Но и отказать Марте он не мог ведь в завале томятся ее братья… а еще один ее брат погиб в этой же шахте пятнадцать лет назад.

У входа в шахту волновалась толпа родных и друзей шахтеров. Марта снова принялась за работу, она делала снимки, утешала, подбадривала людей и изо всех сил гнала прочь собственный страх.

Наконец спасатели проникли в завал и доставили шахтеров на поверхность. В глазах у Марты все расплывалось от слез, но она продолжала снимать, пока не увидела братьев — Тома и Хенка. Бросив камеру, Марта поспешила к братьям, вернувшимся из подземного мира в мир живых. Ей страшно было подумать, что все могло бы обернуться совсем по-другому…

Застрекотали телекамеры, и журналист запечатлел Марту, со слезами на глазах обнимающую братьев.

Волосы ее разметались по плечам, по осунувшемуся от тревоги лицу текли слезы.

Таким увидел ее Джош в полуночных новостях. И понял, что любит ее гораздо сильнее, чем прежде.

 

Глава 13

— Марта, тебя спрашивает какой-то парень. Говорит, что он Джош Смит, — сообщил Том Бреннан.

Он подходил к телефону. Остальное семейство собралось на кухне вокруг старого дубового стола. Было два часа ночи. Джереми пожарил сосиски и сварил яйца на всех. Марту поразило, что Джим и Хенк накинулись на еду, словно после обычного трудового дня. Самой ей кусок не лез в горло.

Одному из шахтеров камнем раздробило ногу. Четверо остальных выбрались из завала невредимыми, что само по себе было чудом.

Последние одиннадцать часов казались Марте каким-то сном. И слова Тома только усилили чувство нереальности. Откуда у Джоша ее телефон? Он едва ли знает даже название ее родного города!

И вдруг ей пришло в голову, что, хотя два года назад они вели долгие беседы, казалось бы, обо всем на свете, друг о друге они почти ничего не знают.

— Марта, так ты будешь с ним говорить? — напомнил Том.

— Да, — ответила Марта и медленно вышла, в прихожую, все еще не веря, что это происходит наяву.

— Алло? — пробормотала она в трубку и тут же услышала голос Джоша:

— Марта, с тобой все в порядке?

— Все прекрасно, — автоматически ответила Марта. — Но почему… я хотела сказать, как ты узнал…

— Почему? — прервал ее Джош. — Потому что я чертовски за тебя перепугался! Оба мы с ума сходили от страха.

— Оба? — Марта нахмурилась. — Джош, как ты узнал мой телефон?

— Мне сказал Тони Эшфорд.

— Тони?!

— Несколько часов назад он позвонил из Лондона. Я обещал ему, что сам тебе позвоню. Нет нужды говорить, что он не сомкнул глаз — а ведь ему делать утреннюю передачу!

— Ничего не понимаю, — слабым голосом произнесла Марта.

— Тони в Лондоне получил известие об обвале. Он знал, что ты в Эстертауне. Он позвонил мне в надежде, что я смогу узнать все подробности. И я услышал… Господи Боже, до сих пор поверить не могу… узнал, что ты спускалась в шахту!

— Джош, там были мои братья.

— Понимаю. Но теперь они в безопасности?

— Да, все хорошо.

— А ты… Марта, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Как ни странно, Джош даже не пытался скрыть тревогу. Марта попыталась представить, что бы почувствовала она, услышав, что Джош спустился в шахту, где только что произошел обвал. Наверно, она начала бы рыдать и рвать на себе волосы. Но они с Джошем такие разные!

Она устала. Она ничего больше не понимала. И хотела одного: чтобы Джош оказался рядом, обнял ее, прижал к себе и утешил, как напуганного ребенка.

— Марта… — начал Джош.

— Честное слово, со мной все в порядке, — ответила Марта, стараясь, чтобы голос звучал как обычно.

— Когда ты возвращаешься в Нью-Йорк?

— Через пару дней, — ответила Марта. — А что? Ты хочешь еще поработать с Грантами?

— Может быть, но сейчас я думаю не об этом…

— А о чем же?

Марта так хорошо знала Джоша, что могла в точности представить себе выражение его лица. Стоит или не стоит говорить? — думает он, сидя у телефона. И наконец решает, что не стоит.

— Позвони мне, когда приедешь в город, хорошо? — попросил он. — Нам нужно поговорить.

— Конечно, — ответила Марта. — Да. Обязательно. — И с этими словами повесила трубку.

* * *

Джош положил трубку и мысленно выругался. Он всей душой желал рассказать Марте о своих чувствах, но сурово подавил это желание.

Черт побери, он так привык подавлять свои желания, что делает это уже помимо воли! И впервые за много лет Джош подумал, что его характер оставляет желать лучшего.

Зазвонил телефон. Это была Дженнифер — она звонила с Род-Айленда.

— Джош, я пытаюсь до тебя дозвониться уже несколько часов! — начала она. — У тебя все время занято! Ты смотрел новости?

— Несколько часов только новости и смотрел, — ответил Джош.

— Такты знаешь, что Марта в безопасности?

— Да.

— Я видела, как она встречала братьев, — сказала Дженнифер. — Тут я не выдержала и сама заревела.

Джошу самому хотелось плакать, но, как обычно, он подавил свои чувства.

— Послушай, — продолжала Дженнифер, — ты не знаешь, когда Марта возвращается в Нью-Йорк?

— Кажется, через пару дней.

— Ты еще будешь с ней работать?

— М-м… да.

— Джош, пожалуйста, привези ее с собой к нам в Уотч-Хилл! Керри говорит, можете приезжать и в будни — он выкроит время. Мы оба хотим на вас посмотреть. Я особенно хочу поговорить с Мартой, прежде чем она вернется в Лондон. Ты не знаешь, когда она выходит замуж?

— Она говорила, десятого июня, — ответил Джош, нимало не погрешив против истины.

Слова Тони Эшфорда стучали у него в мозгу. Джош не понимал, что происходит. Может быть, из Пенсильвании Марта вернется без кольца — тогда в этом будет хоть какой-то смысл. Но пока…

* * *

Они встретились в «Л'Оберже». Джош, несмотря на печальный прошлый опыт, снова заказал столик в зале с камином на втором этаже.

Марта была бледна, под глазами залегли темные тени. Джошу подумалось, что она еще немного похудела. И, кажется, стала еще красивее, чем прежде. При одном взгляде на нее его охватило жгучее желание.

Она рассказывала о происшествии на шахте, а Джош молчал и слушал. Он чувствовал, что ей необходимо выговориться. В отличие от него Марта не умела скрывать своих чувств. «Может быть, — грустно подумал он, — поэтому ей и лучше живется».

— Принято считать, — говорила Марта, — что с техническим прогрессом работа в шахте стала совершенно безопасной. Но это не так. На мой взгляд, механизация, напротив, повышает риск.

— Почему? — удивился Джош.

— Говоря попросту, прогресс касается только машин, а человек и его физическая сила играющая в шахте главную роль, остается прежней. Поэтому возрастает риск обвалов, подобных тому, который произошел позавчера. — Ты говоришь любопытные вещи — сказал Джош. — Если бы ты не была связана договором с нашими конкурентами, я попросил бы тебя сделать эту статью для «Стиля жизни».

— Джош, я с удовольствием отдала бы репортаж тебе, — задумчиво ответила Марта. — Мне кажется, что не делала еще ничего лучше этих снимков.

Прежде чем Джош успел обдумать эти ее слова, Марта быстро перевела разговор на другое:

— Что с Грантами? — спросила она. — Ты всем доволен?

— Что касается их дома, да, — ответил Джош. — Но произошло кое-что… Одним словом, Марта, это одна из причин, по которым я хотел с тобой встретиться. Я решил оставить эту работу.

Марта откинулась на стуле, темные глаза недобро сузились.

— Может быть, объяснишь мне, почему? — спросила она.

— Да. Для этого я и пригласил тебя пообедать. Я хочу объяснить, почему я так решил.

— Ну?

— Я начал работать над статьей о Грантах… собственно, написал уже больше половины. И вдруг понял, что остальные пять глав просто не нужны. Это куча липшего материала. То, что мы хотим показать, можно показать только на Грантах.

— Как ты можешь так говорить! — запротестовала Марта. — Ведь другие пары, с которыми ты собирался работать — совершенно иные люди! Возраст, образование, социальное положение — все иное!

— Знаю. Может быть, я вернусь к этой мысли позже… Например, опубликуем фотографии с подписями или даже отдельные заметки. Этим мы адекватно передадим все разнообразие выбранной темы. Но нам нужно ориентироваться на читателя. Людям будет интересна одна история жизни, но шесть разных историй их просто утомят.

— Джош, мне кажется, тебе самому не очень интересна эта работа.

— Напротив, иначе я не затеял бы этот проект, — негромко ответил Джош.

Он не лгал, но и не говорил всей правды. Джошу было стыдно перед Мартой, но он не мог признаться ей в главной причине, из-за которой решил похоронить изначальный проект. Дело в том, что, веди он дело так, как было задумано, им с Мартой пришлось бы едва ли не каждый день встречаться на совещаниях, а Джош боялся, что этого не выдержит.

* * *

Первое, что он заметил, когда Марта вошла в зал и села за столик напротив него, — сверкающий бриллиант на безымянном пальце ее левой руки.

Этот символ молчаливо утверждал, что Марта все еще помолвлена. И сама она говорила, что свадьба состоится десятого. А Тони утверждает, что они расторгли помолвку несколько недель назад… Кто-то из них лжет.

Если Марта летала в Лондон, чтобы разорвать помолвку, почему, ради всего святого, она не сказала об этом Джошу?

С другой стороны, почему Тони вдруг начал с ним откровенничать?

Тони отнюдь не равнодушен к ней — чтобы понять это, Джошу хватило двух телефонных разговоров. В голосе Тони с британским акцентом звучала глубокая и искренняя тревога, а когда Джош сообщил, что Марта в безопасности, Тони даже не пытался, скрыть радости и облегчения.

Да, Тони не на шутку беспокоился о ней… но, возможно, ее не любил. По крайней мере не так, как должен любить мужчина, намеренный жениться. Тони старше Марты, хотя и ненамного. В его биографии есть уже два неудачных брака. Может быть, когда время приблизилось к дате венчания, он испугался и решил дать задний ход?

— Не хочешь объяснить мне, о чем ты думаешь? — нетерпеливо спросила Марта. — У тебя сейчас очень интригующее выражение лица!

— Я думаю о тебе, — честно ответил Джош.

— О том, что тебе вообще не стоило со мной связываться? — предположила Марта.

— Нет, — поспешно возразил Джош, — вовсе нет… Однако вернемся к Грантам.

— Послушай, Джош, — решительно заговорила Марта, — хотя наша договоренность о шести репортажах чисто устная, я не позволю тебе разорвать контракт без всяких объяснений.

— Марта!

— Я серьезно. Не думай, что тебе удастся меня улестить!

— Ну…

— Я серьезно!

— Хорошо, ты серьезно.

— Я ничего у тебя не прошу, — раскрасневшись, продолжала Марта. — Но если ты хочешь предложить мне Грантов как какую-то панацею…

Джош невольно улыбнулся.

— Марта, я вовсе не собираюсь предлагать тебе панацею. Панацея в точном смысле слова — это средство от всех болезней. Ты говоришь скорее о плацебо.

Марта покраснела еще гуще.

— Ненавижу, когда ты вот так придираешься к словам! — буркнула она. — Это оскорбительно! Ты разговариваешь со мной, словно с идиоткой, которая и в школе-то не училась!

Джошу понадобилось все его самообладание, чтобы не вскочить и не сжать ее в объятиях. Вместо этого он заговорил мягко, но не вполне искренне:

— Марта, меньше всего на свете я хочу тебя оскорбить. Пожалуйста, выслушай меня спокойно, а потом решай.

— Слушаю.

— На следующей неделе Гранты собираются посвятить пару дней поискам дома в городе. Насколько я понимаю, они намерены продать деревенский дом и полностью переселиться в город. По правде сказать, твои снимки их дома, не кажется, впервые заставили их осознать в каком прекрасном месте они живут. Мисс Грант рассматривала твои фотографии со слезами на глазах.

Итак, — продолжал Джош, не дождавшись ответа от Марты, — я хочу, чтобы ты с фотоаппаратом сопровождала Грантов в их экскурсии по городу и делала снимки. Если они остановятся на каком-нибудь одном доме, вернись туда вместе с ними и осмотри его повнимательней. Если же они отвергнут саму мысль о переезде, ты должна обосновать их решение своими фотографиями. Как по-твоему, есть в этом смысл?

— Пожалуй, — неохотно согласилась Марта.

— И ты это сделаешь?

— Сделаю.

— Кстати, у меня к тебе еще одно предложение.

— Какое же?

— Мне звонила Джен. Она видела новости и, как и все остальные, тревожилась за тебя, пока не услышала, что ты в безопасности. Они с Керри приглашают нас с тобой на пару дней в Уотч-Хилл. Чем скорее, тем лучше, и в любом случае это надо сделать до…

— До чего? — спросила Марта, когда Джош вдруг умолк.

— До того, как ты вернешься в Англию, — ответил Джош и не в силах больше отводить взгляд, уставился прямо на ее кольцо.

* * *

Работа Марты — в том числе беготня по городу вместе с Грантами — занимала все ее время. Март пролетел незаметно, и лишь в конце месяца Марта смогла выкроить время, чтобы поехать вместе с Джошем в Уотч-Хилл.

Стоял чудесный ясный день, с безоблачного неба ярко сияло весеннее солнце. Когда автомобиль проехал Коннектикутскую заставу Марта распахнула окно и полной грудью вдохнула теплый воздух.

Джош мельком взглянул на нее.

— Тебе жарко? — спросил он.

— Нет, — ответила Марта, снова закрывая окно. — Не жарко. Просто хочется вдохнуть запах весны.

— Деревья еще голые.

— Не все — на ивах уже листва. А во дворе вон того домика, кажется, цветет фортиция.

— Ты все придумываешь, — поддразнил ее Джош и не без труда отвел взгляд.

В своем ярко-желтом плаще Марта казалась вестницей весны. За последние дни ей приходилось много работать, но красота ее от этого нимало не пострадала. Напротив, для Джоша Марта была желанна как никогда.

— Так ты чувствуешь запах весны? — мягко спросил он.

— Ага, — кивнула Марта.

— И чем же она пахнет?

— Неужели не знаешь? — Она, кажется, и вправду удивилась.

— Ну, знаешь ли, — замялся Джош, — честно говоря, никогда не принюхивался. Мне кажется, с приходом весны что-то такое разливается в воздухе — но это не запах.

— Это приходит позже. Сначала — теплый, земляной запах весны. Весна пахнет землей. Новой землей.

— Земля всегда одна и та же.

— Не цепляйся к словам!

Джош рассмеялся. Слова Марты казались ему наивным детским лепетом, но как нравилось ему болтать с Мартой о пустяках и поддразнивать ее, зная, что она не обидится!

Может быть, он действительно педант и буквоед, а Марта — творческая натура; хотя и Джош был вовсе не таким буквоедом, как привыкла думать Марта, и в ее характере он временами замечал практическую-жилку… Как бы то ни было, они прекрасно уравновешивали и дополняли друг друга. Очень во многом…

Украдкой косясь на Джоша, Марта читала на его лице вовсе не характерную для Джоша смену эмоций. Много бы отдала она, чтобы узнать, о чем он думает! На лице его играла знакомая Марте улыбка. Джош был не из тех, кто щедро раздает улыбки всем встречным: но, когда он все же улыбался, сладкая дрожь пронизывала Марту с головы до ног. Для нее Джош и так был прекраснее всех на свете, улыбка же делала его просто неотразимым.

Весеннее солнце играло в его кудрях, превращая их рыжий цвет в оттенок античной бронзы. Автомобиль мчался вперед, а Марта смотрела на Джоша и все не могла наглядеться.

Словно почувствовав ее пристальный взгляд, Джош вдруг сказал:

— Плачу пенни.

— За что?

— Чтобы узнать, о чем ты думаешь. Непонятное волнение охватило Марту, но она ответила беззаботно:

— В наше время, Джош, на пенни много не купишь.

Джош театрально вздохнул, но не стал развивать эту тему.

Они остановились у придорожной закусочной, чтобы выпить кофе. Джош заказал гамбургер и недовольно следил за Мартой, хрустящей ореховыми крекерами.

— Когда ты научишься как следует питаться? — спросил он.

— Может быть, когда осяду и начну размеренную жизнь, — беззаботно ответила Марта.

Эти слова вырвались у нее без всякой задней мысли, однако лицо Джоша потемнело.

— Это, кажется, случится скоро, — мрачно заметил он.

— Джош… — начала Марта и умолкла. Она уже готова была признаться в обмане, но понимала, что сейчас не время и не место для столь серьезного разговора. А на легкий разговор можно не надеяться. Джош не только хороший редактор — он и журналист отличный. Он не успокоится, пока не вытянет из нее всю правду о том, почему она носит это чертово кольцо.

— Ладно, поехали, — прервал ее мысли Джош. И Марта уныло поплелась за ним к машине, чувствуя, что над их хрупкими отношениями вновь нависла черная туча.

* * *

В обстановке и убранстве дома Гундерсенов счастливо сочеталось архитектурное мастерство Керри и дизайнерский талант Дженнифер.

Пару лет назад, когда молодые супруги только что перестроили старый дом, они не знали отбоя от туристов. Теперь любопытство несколько схлынуло, и семья могла без помех наслаждаться уединением.

И муж, и жена были дома и радостно приветствовали Джоша и Марту. Дженнифер тут же повела подругу наверх, в уютную комнату для гостей.

— Знаешь, — с увлечением рассказывала она, — когда я обставляла дом, то не собиралась делать спальню на первом этаже, ведь на втором этаже их было пять. Но потом я подумала, что нелишне будет устроить на первом этаже комнату с кроватью, гардеробом и смежной ванной. Как видишь, я оказалась права: там мы поселим Джоша. Лестница на второй этаж, конечно, хороша, но уж больно много там ступенек!

— Но ведь, когда ты обставляла дом, — лукаво улыбнулась Марта, — ты, конечно, знала, что будешь здесь жить и, конечно, приглашать сюда Джоша!

— Что ты! Мне и в голову не приходило! — с фальшивым негодованием запротестовала Дженнифер. И вдруг, резко посерьезнев, спросила: — Марта, ты действительно десятого июня выходишь за Тони Эшфорда?

Вопрос, захвативший Марту врасплох, поразил ее, по избитому выражению, словно удар молнии. Особенно когда она поняла, что Дженнифер этот вопрос очень занимает — не зря же она заговорила об этом, едва осталась с Мартой наедине!

Марта взглянула подруге в глаза и ответила честно:

— Джен, я не выйду замуж за Тони. — Дженнифер тихо ахнула.

— А Джош это знает? — спросила она.

— Нет.

— Почему ты ему не сказала? И зачем тогда носишь обручальное кольцо?

— Джен, это длинная и сложная история. Мне не хотелось бы рассказывать ее сейчас, — взмолилась Марта. — Ну хорошо… Тони попросил меня об одолжении, и я согласилась. В то время мне казалось, что это лучше для нас обоих.

— И из таких соображений ты собиралась за него замуж? — недоверчиво спросила Дженнифер.

— Нет, нет… Джен, я приняла предложение Тони, потому что он мне очень нравился… И сейчас нравится. Я даже… в каком-то смысле люблю его. Я думала, что мы хорошо уживемся вместе. И никак не ожидала снова встретить Джоша! Я думала, что не увижусь с ним много лет… до старости… пока огонь не угаснет. — Марта нервно провела рукой по волосам. — Ах, черт! — простонала она. — Джен… прости, мне тяжело об этом говорить.

К удивлению Марты, Джен улыбнулась и ответила мягко:

— Хорошо, не будем. Марта, я знаю, что ты редко принимаешь решение, не подумав. Вообще, по моему мнению, ты удивительная женщина. И я нисколько не виню брата за то, что он безнадежно в тебя влюблен. А теперь, — с улыбкой закончила Дженнифер, — пойдемка вниз к мужчинам!

«Я нисколько не виню брата за то, что он безнадежно в тебя влюблен». Эти слова Дженнифер звенели в ушах Марты весь остаток дня.

Неужели Джош действительно ее любит? И, что гораздо важнее; любит ли он хоть вполовину так сильно, как она его?

Марта напомнила себе, что эти вопросы для нее не новы. Со времени новой встречи с Джошем она задавала их себе много раз и даже не надеялась когда-нибудь получить ответ. Марта знала, что Джоша физически влечет к ней не меньше, чем ее к нему, но она понимала, что секс это не главное.

Марта украдкой взглянула на Джоша. Он сидел у камина, о чем-то беседуя с Керри. Двух мужчин связывала крепкая дружба. В жизни их было много общего. Керри стал архитектором с мировым именем. Джош, занявший ведущую позицию в «Американском стиле жизни», не забывал и журнал-спутник — «Американский стиль архитектуры». Их дружба началась с делового знакомства, была подкреплена родственной связью и схожестью интересов и увлечений. Сейчас оба оживленно обсуждали шансы «Бостонских Кельтов» на победу над НБА. Керри, ирландец по матери, яростно болел за «Кельтов», Джош — за их соперников.

«И этого я тоже не знала», — грустно подумала Марта. Джош никогда не рассказывал ей о своем увлечении баскетболом. Она сама играла в баскетбол в школе и очень любила эту игру. Кто знает, может быть, однажды вечером они с Джошем отправятся смотреть игру в Мэдисон-Сквер-Гарден?

Как узнать, что еще в жизни и характере Джоша скрыто от нее за семью печатями?

Хотя Керри и Дженнифер и держали домработницу, оба они любили готовить. Сегодня ужин готовил Керри, пока Дженнифер с помощью Марты кормила близнецов и укладывала их спать.

И снова, как в прошлый раз, пухлый мальчуган по имени Джош больно задел сердце Марты.

— Он растет не по дням, а по часам, — заметила она.

— Каролина тоже, — ответила Дженнифер, — хотя Джош и верно крупнее ее.

— Ну он же мальчик, — ответила Марта. Ей казалось, что маленький Джош не только больше, но и красивей сестры, хотя оба малыша были очаровательными. — Дженнифер, у тебя нет фотографий маленького Джоша? — внезапно спросила она.

— Странно, что ты об этом спросила, — удивленно ответила Дженнифер. — Как раз вчера, разбираясь в старых вещах, я нашла семейный альбом родителей. Фотографировала в основном я: но, боюсь, тебе мои снимки покажутся жалкой мазней дилетанта. Однако там есть забавные фотографии Джоша. — Дженнифер улыбнулась. — Думаю, нет нужды спрашивать, хочешь ли ты на них посмотреть.

— Очень хочу! — с готовностью призналась Марта.

— Отлично. Тогда пойдем наверх, я достану альбом и принесу его к тебе в комнату, — предложила Дженнифер. — Позже ты сможешь листать его столько, сколько душе угодно. И, если захочешь свистнуть оттуда пару фотографий… я возражать не буду.

И Дженнифер рассмеялась.

— Только ничего не говори Джошу, — предупредила она, вновь становясь серьезной. — Он не любит своих фотографий до катастрофы — как он говорит, «из того времени», — и едва ли ему понравится, если их увидишь ты.

 

Глава 14

Был уже поздний вечер, когда Марта, Джош, Керри и Дженнифер разошлись по своим комнатам. Поднимаясь по красиво изогнутой лестнице на второй этаж, Марта на мгновение обернулась и увидела, как Джош сворачивает в коридорчик, ведущий в его комнату. Марта невольно вцепилась в перила: ее охватило жгучее желание последовать за ним.

Джош шел, гордо расправив плечи, однако двигался медленно и показался Марте потерянным и одиноким…

«Он не более одинок, чем я сама», — сухо сказала себе Марта и пошла наверх.

Едва войдя в комнату, она заметила семейный альбом. Да и трудно было не заметить. Дженнифер положила его на самое видное место — на кровать, застеленную пушистым оранжевым покрывалом.

Марте хотелось немедленно раскрыть альбом, однако она подавила это желание и заставила себя сначала принять ванну. Фарфоровая ванна была достаточно велика для двоих… у мысль о совместном купании с Джошем подействовала на Марту так, что она пулей вылетела из воды и, схватив огромное полотенце, начала поспешно вытираться.

Она вытиралась, а в голове бродили самые разные мысли. Вечер прошел хорошо. Все четверо играли в «Счастливый случай», и Джош выиграл три раза подряд. Марта никогда не переставала удивляться его познаниям. Эта мысль напомнила ей о тех счастливых вечерах, что проводили они вместе перед окном с видом на Гудзон. Они потягивали вино и говорили обо всем на свете, пока наконец не решили, что пора в постель…

Марта пыталась не думать о прошлом, но это было нелегко. Только мысль об альбоме, лежащем на кровати, вернула ее в настоящее. Марта свернулась калачиком на постели, подложила под голову подушку и начала перелистывать страницы.

Слезы потекли по ее щекам задолго до того, как она перевернула последнюю страницу альбома.

Досмотрев до конца, Марта вернулась к началу альбома и, вспомнив предложение Дженнифер, вынула оттуда две фотографии. Первая изображала Джоша в возрасте своего нынешнего тезки — нескольких месяцев от роду. Марта готова была поклясться, что Джош Первый и Джош Второй похожи, как две капли воды.

«Джошу Второму повезло, — подумала Марта, — конечно, если он и в зрелом возрасте будет походить на дядюшку».

Вторая фотография, выбранная Мартой, изображала пятилетнего Джоша — прелестного мальчугана с широкой улыбкой на лице. Он выглядел бы чистым ангелочком, если бы не озорной огонек в глазах.

Порой Марте казалось, что такой же лукавый огонек прячется в глубине его глаз и теперь. Многое отдала бы она, чтобы вернуть Джошу веселье и радость жизни! Увы, сейчас он часто бывал слишком мрачен.

Марта листала страницы дальше. Вот фотографии школьных времен, когда Джош был восходящей спортивной звездой. Он, как и Марта, играл в баскетбол и был гордостью баскетбольной команды. Одна из фотографий показала его на водных лыжах на горном озере где-то в Швейцарии. Марта вспомнила рассказ Дженнифер о том, что, когда часть их отца располагалась в Германии, они ездили на каникулы в Шьейиарию.

А вот Джош в форме курсанта военно-воздушного училища. Марта задержала дыхание — так он был красив, так шла ему форма! Фотографий того времени в альбоме было немного, в основном они относились к отпускам, когда Джош приезжал домой. Последним шел снимок Джоша в кресле пилота. Под ним подписано рукой Дженнифер. «За неделю до аварии».

Остальные страницы были пусты.

Марта перелистнула альбом назад и нашла фотографию, где вся семья генерала Смита, в том числе и Джош, приехавший на каникулы, — плескалась в бассейне.

Джош стоял на трамплине, готовясь прыгнуть в воду. Он выглядел юным, загорелым и удивительно красивым. Фотография ясно показывала мощные мускулы и гордую стать молодого атлета. Повинуясь внезапному импульсу, Марта вынула и эту фотографию и положила в сумочку к двум первым.

Наконец Марта погасила свет, но заснуть не могла. В голову лезли неотвязные мысли с Джоше. И все ясней понимала Марта, что она ничего, ничего не может сделать. Если бы она смогла уговорить Джоша сходить к Джеральд Баскину! Если бы Джеральд совершил с ним тс же чудо, какое ежедневно совершает с другими пациентами!..

Если, если… Вся жизнь состоит из этих «если» Чувство собственной беспомощности вселило в Марту такую тревогу, что она не могла больше лежать, дожидаясь сна.

Она выскользнула из кровати, накинула халат, вышла из спальни и направилась вниз в комнату Джоша.

* * *

Джош не спал и даже не пытался заснуть. Прощание с Мартой возле лестницы едва не свело его с ума. Лучше бы он поднялся вместе с ней по ступенькам! Это было бы легче, чем знать, что она спит здесь, совсем рядом…

Господи, как он хотел ее!

Желание разрывало его на части, путало мысли, не давало сосредоточиться. Джош взял в руки бестселлер, предложенный Керри, однако вскоре отложил книгу в сторону, хотя обычно его привлекала в качестве разрядки подобная литература. Он выключил свет и растянулся на кровати, понимая, что, если продолжит чтение, все равно не поймет ни слова.

В доме было удивительно тихо. Даже ветер не шумел за окнами Тихо скрипнула дверь, и инстинкт подсказал Джошу, кто вошел в его спальню.

Он был не готов к этой встрече.

Джош закрыл глаза и притворился спящим, стремясь выиграть несколько секунд и восстановить оборону.

— Джош! — услышал он тихий голос Марты. Он не отвечал.

— Джош! — позвала она громче.

Джош молчал. Марта подошла ближе и коснулась его плеча. Это прикосновение заставило его подскочить.

— Прости, я не хотела тебя пугать, — извинилась Марта.

Джош потянулся к ночнику и включил его. Бледно-розовый свет озарил Марту, сделав ее еще прекрасней. От ее красоты у Джоша перехватило дыхание.

Марта присела на краешек кровати.

— Я хотела тебя увидеть, — прошептала она. Джош молил небеса о самообладании.

— Ну вот и увидела, — хрипло выдавил о из себя.

— Мне нужно с тобой поговорить, — уточнила Марта. — Кое-что тебе сказать.

— Это так важно, что не может подождать до утра? — проворчал Джош, тщетно стараясь отвести взгляд от шелковых кружев, прикрывающих ее высокую грудь.

— Я не могу больше ждать, — ответила Map та, бросив взгляд на свои руки.

Джош заметил, что на руке у нее нет кольца.

— Я знаю, — произнес он. — Ты потерял кольцо и боишься признаться Эшфорду.

Марта покачала головой.

— Нет, кольцо лежит у меня в спальне на туалетном столике.

— Ты сняла его на ночь?

— Нет, навсегда.

— Марта, что ты хочешь сказать?

— Именно то, что говорю.

Джош почувствовал, что его самообладание испаряется на глазах. Он отчаянно цеплялся за его остатки.

— Ты хочешь сказать, что разорвала помолвку?

— Джош, я разорвала помолвку два месяца назад.

Джош откинулся на подушку и закрыл глаза. Слушать ее и одновременно на нее смотреть — для него слишком большое испытание. Чтобы разговаривать с Мартой, он не должен ее видеть.

Однако образ Марты не исчез, даже когда он зажмурился. Джош отчаянно старался придумать какую-нибудь подходящую реплику, но, так ничего и не придумав, выпалил:

— Я знаю. Эшфорд мне рассказал.

Наступило молчание. В тишине Джош отчетливо слышал биение собственного сердца; оно барабанным боем отдавалось у него в ушах.

Не выдержав томительной паузы, он открыл глаза. Марта застыла на месте, глаза ее расширились.

— Тебе сказал Тони? — недоверчиво повторила она.

— Ты мне не веришь? — огрызнулся Джош, чувствуя полную растерянность и не зная, что делать дальше. — Да, Эшфорд рассказал мне об этом.

— Когда?

— Когда ты полезла в шахту и мы оба с ума сходили от беспокойства.

— Почему же ты не рассказал мне, когда я вернулась в Нью-Йорк? — воскликнула Марта.

Джош выпрямился в кровати.

— Почему я тебе не рассказал? — повторил он. — Ну, видишь ли, мне показалось, что это не мое дело. Это твоя помолвка. Что бы ни говорил Эшфорд, ты носила его кольцо. Конечно, может быть, ты так любишь бриллианты, что никак не могла с ним расстаться. Однако я слышал от тебя самой, что вы с Эшфордом собираетесь пожениться десятого июня.

— Я сказала это, чтобы… чтобы избавиться от тебя.

— Разве я к тебе приставал?

— Джош, прекрати свои грязные шуточки!

— Это что-то новое, — заметил Джош. — В грязных шуточках ты меня еще никогда не обвиняла.

Марта вскочила и бросилась к окну, затем вернулась обратно. Сейчас она напоминала Джошу мечущегося в клетке тигра, или, может быть, пантеру. Грациозная, полная энергии… и очень опасная.

— Знаешь, я не уверена, что смогу тебе это простить, — выговорила она наконец.

— Простить что? — спросил Джош, изумленный до глубины души.

— То, что ты не рассказал мне о разговоре с Тони. Впрочем, Тони тоже ничего мне об этом не говорил.

— И правильно сделал. — отозвался Джош. — Может быть, он решил, что ты заслуживаешь маленькой мести.

К его удивлению, глаза Марты вдруг наполнились слезами. До недавнего времени Джошу не случалось видеть Марту плачущей — и снова, как несколько дней назад, это зрелище глубоко его тронуло.

— Послушай… — смущенно начал он.

— Хватит! — рявкнула Марта. — У нас с Тони были причины для этого соглашения…

Она запнулась и замолчала.

— Какие же? — сухо поинтересовался Джош. Но Марта вскочила и молча подошла к окну. Перед ней чернела непроглядная ночь. Никакого волшебного пейзажа, залитого серебристым лунным светом, чтобы она могла сделать вид, что любуется им. Откуда-то издалека, словно за тысячу миль, доносился шум прибоя: сразу за оградой владений Гундерсенов берег обрывался в волны залива Блок-Айленд.

Марта стояла и смотрела в черное окно — она не могла повернуться и встретиться глазами с Джошем.

Какой жестокой истиной звучали для нее сейчас стихотворные строчки Вальтера Скотта: «О, что за сеть ты для себя плетешь, когда впервые допускаешь ложь!»

Марта чувствовала, что попала в сеть и, пытаясь вырваться, запутывается все сильнее. Не поворачиваясь, она произнесла:

— Я не надеюсь, что ты меня поймешь, так что просто прими к сведению: мы с Тони договорились, что я буду носить кольцо, поскольку это выгодно для нас обоих.

— Вот как? — вежливо отозвался Джош. — И чем же это так выгодно?

— Не вижу нужды углубляться в объяснения.

— Почему же? — протянул Джош. — Я, например, сгораю от любопытства. И меня не оставляет чувство, что этот розыгрыш с кольцом задуман для… для отпугивания мужчин, скажем так. Марта, неужели ты так боялась, что я стану тебя преследовать? — резко закончил Джош.

— Нет, — поспешно ответила Марта. — Ты никогда меня не преследовал.

— Разве? А кто кого преследовал два года назад?

Марта вернулась к кровати, однако не села на свое прежнее место. Вместо этого она уселась в кресло на приличном расстоянии от Джоша.

— Джош, я предпочитаю думать, что никто из нас не преследовал друг друга, — сказала она наконец. — Для меня преследование слишком тесно связано с охотой и тому подобным.

— С таким определением можно и не согласиться, — заметил Джош. — Ну хорошо, сойдемся на том, что я тобой… весьма интересовался.

— По-моему, мы оба… весьма интересовались друг другом, — выдавила из себя Марта.

— Ладно, пусть так. Да, конечно, мы оба интересовались друг другом. Мы испытывали друг к другу… назови это сексуальным влечением, физиологической реакцией…

— Джош, неужели обязательно на все приклеивать ярлыки?

— Может быть, и нет. — Он коротко рассмеялся. — Мы оба знаем, о чем говорим и в определениях не нуждаемся. Но…

Марта жестом прервала его:

— Не продолжай, — посоветовала она. — Я догадываюсь, что ты скажешь. Это я уже слышала — два года назад. Ты хочешь сказать, что такого влечения недостаточно для прочных и продолжительных отношений.

— Правильно, — ответил Джош, старательно разглядывая занавеску. — Именно это я и хотел сказать.

— Но я не хочу повторения сцены двухлетней давности! — произнесла Марта.

— И я не хочу, — ответил Джош. — И не надо. По-моему, сейчас мы в состоянии спокойно все обсудить.

Действительно, два года назад о спокойном обсуждении и речи не было. При первых же словах Джоша в душе Марты вспыхнул неуправляемый гнев. Оба кричали, обвиняли друг друга, а потом Марта выбежала из его квартиры, хлопнув дверью. Ей до сих пор больно вспоминать об этой безобразной сцене.

— Марта, нам хорошо в постели, но это не значит, что нам будет так же хорошо в жизни, — заговорил Джош, и Марта ощутила, как растет в душе все та же разрушительная ярость. — Мы — слишком разные люди.

Усилием воли Марта подавила гнев и смятение.

— Я не думаю, что мы такие уж разные, — заявила она.

— У нас с тобой совершенно различный стиль жизни. Я никогда не привыкну к твоей жизни, а ты — к моей. Со мной ты просто умрешь от скуки, — закончил он.

— Ты всегда этого боялся, верно? — выпалила Марта, решившись наконец на вопрос, который следовало задать еще два года назад.

— Дело не в том, боюсь я или нет, — тихо ответил Джош. — Я знаю, что это так. Ты не сможешь жить со мной всю жизнь, день за днем. Поверь мне, — устало закончил он, — я обдумал все это еще два года назад, и с тех пор обстоятельства не изменились. Отчаяние придало Марте безумной отваги, и, не подумав, она высказала мысль, мучившую ее все это время:

— Пожалуйста, — воскликнула она, — пожалуйста, сходи к доктору Баскину!

На скулах Джоша вздулись желваки, глаза приобрели стальной блеск. Марта поняла, что совершила ошибку.

Он печально кивнул, словно Марта подтвердила его худшие опасения.

— В этом-то все и дело, — произнес он. — Ты уверена: стоит Джеральду Баскину поколдовать надо мной своим чудодейственным скальпелем, и все наши проблемы решатся. Я смогу танцевать, кататься на лыжах и ездить по всему свету вместе с тобой.

Тон его стал ледяным:

— Ты ошибаешься, Марта, — продолжал он. — Я не говорю, что стал равнодушен к лыжам и танцам. Вовсе нет. Но я не собираюсь терять время на бесплодные сожаления и мечты о несбыточном. Я уже давно научился жить реальной жизнью и благодарен судьбе за этот тяжкий урок. Благодаря катастрофе я узнал о людях и жизни гораздо больше, чем мог бы…

— Но ты же любишь баскетбол!

— Конечно, люблю, — согласился Джош. — Почему бы и нет?

— Ты сам играл в баскетбол… когда учился в школе.

Глаза Джоша сузились.

— Откуда ты знаешь?

— Не важно.

— Черта с два не важно! Что еще тебе наговорила Дженнифер? Я-то думал: хотя бы моя сестра понимает, как изменилась моя жизнь после катастрофы! Хоть она не будет досаждать мне и окружающим слезливыми воспоминаниями!

— Она ничего такого не делает! — резко ответила Марта. — Пожалуйста, не трогай Джен! Она тебя обожает, и ты это знаешь. И так вышло, что она — моя лучшая подруга…

— И что же?

— О Джош! — Марта почувствовала, как в уголках глаз вновь собираются предательские слезы. — Не будь таким педантом!

— Педантом? — удивленно протянул Джош. — Ты, кажется, считаешь, что это синоним «упрямца» или «зануды». Но это слово значит совсем другое…

— Хорошо, хорошо, — простонала Марта. — Я опять неточно выразилась. Тебе, похоже, нравится роль ходячего словаря.

— Я просто хочу, чтобы ты говорила то, что думаешь, — возразил Джош. — И дело не в определениях. Я хочу, чтобы ты прекратила вилять и без обиняков высказывала все, что у тебя на уме. Но, похоже, этого от тебя не дождешься!

— Неправда!

— Черта с два неправда! — гневно отозвался Джош. — Вот сейчас, например, взгляни мне в глаза и отвечай прямо, какой чушью потчует тебя Дженнифер?

Марта негодующе фыркнула.

— Для человека, который столько значения придает словам, ты чертовски грубо выражаешься!

— Может быть. Но ты знаешь, что я хочу сказать. Так не увиливай от ответа.

— Я не увиливаю. Мы с Дженнифер уже… же очень долго не говорили о тебе.

Произнеся эти слова, Марта едва не прикусила язык: ей вспомнилась фраза Дженнифер, сказанная только сегодня вечером. «Он безнадежно в тебя влюблен…» Марта почувствовала, что щеки ее запылали.

— А уши горят! — удовлетворенно констатировал Джош. — Ну что ж, если не хочешь выдавать подругу, ради Бога. Видимо, я должен восхититься твоей верностью.

— Ты опять ничего не понял! — с трудом промолвила Марта, собравшись с силами после долгого молчания. — Как всегда!

— Да неужели?

— Джош, не издевайся надо мной! Да, как всегда. В тот день, когда ты услышал обрывок нашего разговора у тебя дома, ты тоже ничего не понял.

— Это когда ты говорила о том, что может Эшфорд и чего не могу я?

— Да, — кивнула Марта. — На самом деле разговор шел так… Впрочем, это не важно, — уклончиво закончила она. — Вернемся к сегодняшнему дню. Сегодня я помогала Джен с близнецами, дала Джошу бутылочку и… и спросила, похож ли он на тебя, когда ты был маленьким.

Джош вскинул брови.

— Ты серьезно?

— Конечно, серьезно. Я… мне действительно стало интересно.

— Младенцы все одинаковые, — проворчал Джош.

— Тебе лучше знать. — Марта не собиралась отклоняться от темы, раз уж они начали этот разговор. — Так вот… я спросила Джен, нет ли у нее твоих детских фотографий.

— И что же? — Марта едва расслышала этот вопрос.

— Она ответила, что у нее есть семейный альбом, и я могу его посмотреть. Она принесла альбом ко мне в комнату, я стала рассматривать фотографии и…

— И что?

— И… и случилось все это.

Джош поднял глаза. Он смотрел ей прямо в лицо, но смотрел так, как будто ее не видел.

— Послушай, Марта, — сказал он ровным голосом. — Не знаю, как ты, а я устал. И хочу спать. Если ты не возражаешь…

Он отсылал ее прочь. Марта поднялась и молча вышла из комнаты. Она едва сдерживала слезы.

 

Глава 15

Хотя Керри и Дженнифер по-прежнему играли роли радушных хозяев, Марта понимала: они догадываются, что между их гостями не все гладко.

Гундерсены старались не оставлять Марту и Джоша наедине. Они развлекались только всей компанией: вчетвером смотрели старые черно-белые фильмы по каналу Ви-си-а, играли в скрэббл, вчетвером сидели у камина и болтали. Разговор в основном вел Керри, а Дженнифер поддерживала его, заполняя все паузы. Джош отвечал, только когда его спрашивали. Марта тоже старалась говорить как можно меньше.

Накануне отъезда в Нью-Йорк все четверо смотрели вместе программу новостей. Новостью дня стало землетрясение на одном из греческих островов, причинившее множество разрушений. Города лежали в развалинах; сотни людей погибли, тысячи остались без крова. Рассказ еще не кончился, а Марта уже знала, о чем будет ее следующий репортаж.

Два дня спустя Марта была на месте стихийного бедствия. Попасть сюда было нелегко: Марте пришлось освежить старые связи с важными афинскими чинами, с которыми она познакомилась в свой первый приезд в Грецию. Без «нужных людей» ей не удалось бы попасть на остров. Теперь же она получила и номер в афинской гостинице, и место в самолете.

В последующие четыре дня Марта почти не вспоминала о Джоше. Зрелище человеческого горя и страданий заслонило личные проблемы. По возвращении в Афины Марта была истощена до предела — и физически, и духовно.

На телефонном аппарате в номере мигал огонек автоответчика.

Служащий сообщил Марте, что в течение последних трех дней ей каждые несколько часов звонил джентльмен из Нью-Йорка. Имя джентльмена — мистер Джошуа Смит.

Марта взглянула на часы. По афинскому времени — пять после полудня, значит, в Нью-Йорке сейчас около полуночи. Может быть, Джош уже лег… Однако Марта набрала его номер.

Никто не брал трубку.

В течение вечера Марта пыталась дозвониться до него еще дважды — с тем же результатом. Наконец она бросила свое занятие и легла в постель. Джоша нет дома… Где же он может быть?

Весь следующий день Марта провела в работе, а вечером ужинала вместе со своими греческими друзьями. Греки, как обнаружила Марта, любят есть поздно и долго. Она вернулась в отель уже после полуночи и, войдя в номер, заметила на телефоне мигающий красный огонек.

Марта устала и была внутренне опустошена. Друзья задавали ей множество вопросов о землетрясении. Чтобы полностью удовлетворить их любопытство, Марте пришлось снова пережить события тех ужасных трех дней. Руины городов и людское горе и сейчас явственно стояли у нее перед глазами.

Марта упала на кровать, подняла телефонную трубку и связалась с телефонисткой. Сегодня вечером мистер Смит звонил дважды. Марта подсчитала разницу во времени между Афинами и Нью-Йорком. В Нью-Йорке сейчас раннее утро: Джош должен быть дома. На этот раз он снял трубку после первого же звонка.

— Джош! — заговорила Марта, услышав в трубке его тяжелое дыхание.

Однако голос его звучал, как обычно, сухо.

— Ты вернулась в Афины?

— Да, вчера.

— А почему не позвонила мне сразу?

— Я звонила. Но ты, похоже, вчера поздно вернулся домой.

— Я обедал с коллегами, — объяснил Джош.

— Марта… с тобой все в порядке? — В голосе его Марте послышалась странная неуверенность.

— Да.

— Марта, мне не нравится твой голос.

— Джош, я… мне было очень тяжело.

— Могу себе представить, — пробормотал Джош.

— Впрочем, все не так страшно, как могло бы быть. Землетрясение на Занте в 1953 году причинило гораздо больше разрушений.

— На Занте?

— Это тоже остров в Греции. Тогда землетрясение поразило и два других острова — Итаку и Кефалонию.

— Понятно, — Джош коротко и безрадостно рассмеялся. — Прости, я не такой опытный путешественник, как ты.

— Джош, пожалуйста, — воскликнула Марта, — я не хочу снова с тобой препираться!

— Я тоже. Марта… ты, наверно, измучена.

— Сейчас мне уже лучше, — ответила Марта. — Очень тяжело смотреть, как страдают люди. — Она поняла, что лучше сменить тему. — Зато я много узнала о землетрясениях.

— Вот как?

— Мы привыкли думать, — торопливо заговорила Марта, — что Земля — я имею в виду всю нашу планету — это что-то надежное и устойчивое. Но это не так. Под поверхностью Земли происходит постоянное движение. Земные слои движутся, изгибаются, рвутся и сталкиваются друг с другом…

Сама того не замечая, Марта говорила все быстрее и быстрее. Опомнилась она, лишь когда услышала голос Джоша:

— Марта, ты прочла мне целую лекцию! Когда ты вернешься домой?

Домой? А где ее дом? — спросила себя Марта. В Нью-Йорке? В Лондоне? В Эстертауне, штат Пенсильвания? Может быть, у нее и вовсе нет дома?

— Я прилечу в Нью-Йорк через три-четыре дня, — ответила она. — У моих друзей в Афинах есть фотолаборатория, которой они мне разрешили пользоваться. Так что начальную работу я выполню здесь.

— Надеюсь, если тебе что-то не понравится, ты не полетишь в Грецию снова! Я слыхал, что за одним землетрясением часто следуют другие.

— Я знаю. Нет, назад я не вернусь. Я сделала столько снимков, что не думаю, что захочу чего-то еще. Впрочем, посмотрим…

* * *

Джош повесил трубку и задумался. Несколько минут он серьезно размышлял, не полететь ли за Мартой в Афины. Но беда в том, что она может оттуда уехать. Что, если на острове случится еще одно землетрясение и Марта бросится туда?

Джош понимал, что не вынесет еще одного разочарования.

Он снова поднял телефонную трубку и набрал номер Тони Эшфорда. Именно Тони первым увидел Марту среди дымящихся развалин в выпуске новостей. Марта была фотографом с мировым именем, и неудивительно, что от ее работе в районе бедствия сообщали по телевидению. Тони позвонил Джошу и взял с него обещание, что Джош перезвонит ему, как только свяжется с Мартой.

— С ней все в порядке, — сказал Джош, едва Тони снял трубку. — Устала, конечно, но в остальном все нормально.

— Спасибо за звонок, — вежливо поблагодарил Тони.

* * *

Марта вернулась в Нью-Йорк в тот самый апрельский день, когда Миссисипи в своем нижнем течении вышла из берегов и затопила равнины Южной Луизианы.

Марта вошла в отель только для того, чтобы принять ванну, переодеться, захватить с собой смену белья и запас пленки. Затем она отправилась в аэропорт и купила билеты на самолет в Нью-Орлеан.

Джош в этот день вышел из офиса вскоре после пяти, приехал домой, налил себе скотча и хотел сесть в любимое кресло у окна. Однако он не мог сидеть спокойно. Джош редко впадал в беспокойство, однако сегодня словно какие-то демоны терзали его душу.

Со времени последнего разговора с Мартой прошла почти неделя. «Она должна быть дома!» — сказал себе Джош, как говорил уже сотню раз. Господи, почему же она не звонит? Сам он уже звонил в отель, где она останавливалась в прошлый раз, и узнал, что она там не зарегистрировалась.

Черт возьми, хотел бы он стать ясновидящим! Тогда бы он знал, где Марта и что она делает.

Зазвонил телефон. Джош схватил трубку и услышал британский акцент Тони Эшфорда.

— Не хотелось бы беспокоить тебя, старина, — заговорил Тони, — но… ты смотрел последние новости?

— Нет, я только что вошел.

— Я видел вечерний выпуск. Похоже, что юго-восточные районы Соединенных Штатов серьезно пострадали от наводнения.

— Я читал об этом в утренней газете, — ответил Джош.

— Из-за весеннего паводка и дождей уровень воды увеличился. Согласно последним новостям в Луизиане множество жертв. Тысячи людей остались без крова. Судя по всему, вам грозит настоящее национальное бедствие!

— Не хочу показаться легкомысленным, — заметил Джош, — но для Штатов наводнение — обычное дело. Наши юго-восточные области каждый год страдают от паводков.

— Я знаю, — ответил Тони. — Но дело в том, что в Луизиане сейчас Марта.

Это было уже слишком!

— Ты не шутишь? — простонал Джош.

— В новостях я видел короткое интервью с ней, — сообщил Тони. — Она в команде спасателей. Судя по ее виду, она не только фотографирует, но и вместе с ними лазит в воду.

Тони помолчал.

— Она не говорила, что поедет в Луизиану?

— Нет, не говорила, — угрюмо ответил Джош. — Последнее, что я слышал, что она в Афинах и собирается в Нью-Йорк.

— Иногда, — заметил Тони, — я спрашиваю себя, куда она бежит?

Эти слова эхом отдавались в голове Джоша и после окончания разговора. Как он не замечал, что последние два года Марта действительно провела в беспрерывном метании по свету?

Конечно, она и раньше ездила в командировки. Но по сравнению с нынешним… нет, никакого сравнения быть не может.

Даже говорит она, думал Джош, торопливо, как будто куда-то спешит и боится опоздать. Особенно когда говорит о работе. Может быть, вся ее работа — только бегство от себя?

Но почему Марта бежит от себя? Почему это бегство началось два года назад? Она и до этого много работала — но все же не так!..

Неужели это связано с ним?

Впервые за долгое время Джош действовал не раздумывая. Он позвонил в аэропорт и заказал билет на самолет до Нью-Орлеана.

* * *

Марта вошла в небольшой отель во французском квартале Нью-Орлеана, где один здешний знакомый обещал заказать для нее номер. Она совершенно промокла, с волос и с одежды текла вода, в ботинках хлюпало.

Портье у регистрационного столика улыбнулся и заговорил:

— А, мисс Бреннан! Номер с двумя спальнями. Для вас все готово и…

— С двумя спальнями? — удивленно прервала Марта. — Это какая-то ошибка! Мне достаточно одной комнаты…

— Мы зарезервировали для вас однокомнатный номер, — объяснил портье, — но прибывший джентльмен изменил заказ. Он настоял…

— Благодарю вас, я сам все объясню, — послышался сзади знакомый голос, и Марта обернулась в изумлении.

Джош был так спокоен, словно встреча с Мартой в холле нью-орлеанского отеля — для него дело привычное.

— Пошли, Марта, — приказал он и властно повел ее за собой к лифту.

Краем глаза потрясенная Марта заметила, что персонал в холле провожает их понимающими улыбками. Коридорный, очевидно, прямой потомок французских поселенцев, донес ее чемодан до дверей углового номера, распахнул дверь и театрально воскликнул:

— Voila!

Марта вошла в номер, обставленный в роскошном стиле Людовика Пятнадцатого. Через приоткрытую дверь она видела спальню, отделанную с той же роскошью. Второй спальни не было видно.

Однако Марта прекрасно видела бутылку шампанского в серебряном ведерке на кофейном столике и цветы — огромные букеты желтых роз. Боже правый, как в отеле узнали, что это ее любимые цветы?

— Желаю вам счастья, месье, — сказал коридорный, уходя, и, взглянув на Марту, добавил: — И вам тоже, мадам.

Коридорный вышел. Дверь мягко закрылась за ним.

— Что все это значит? — хмуро спросила Марта.

Джош пожал плечами.

— Французская галантность, — ответил он.

— Тебе не кажется, что он слишком галантен? — спросила Марта. — По-моему, он принял нас за новобрачных.

Эти слова соскользнули с ее языка сами собой. Марта взглянула на шампанское, на цветы, затем вновь на Джоша.

— Все здесь принимают нас за молодоженов! — утвердительно сказала она. — Джош, нужно исправить это недоразумение. Мы не должны жить в одном номере, и цветы и шампанское тоже ни к чему…

Вместо ответа Джош двинулся к столику. Прежде чем Марта успела спросить, что он делает, он уже откупорил шампанское и разлил его по двум хрустальным бокалам.

— Держи, — произнес он, протягивая ей бокал.

Марта знала, что Джошу трудно стоять, не опираясь на трость, а тем более — при этом держать что-то в руках. Почти автоматически она подошла к нему — и с удивлением заметила, что его пальцы, сжимающие бокал, дрожат.

— Выпьем молча, без тостов, — предложил Джош. — Ладно?

— Хорошо.

Они чокнулись, и Марту вновь поразило лицо Джоша, особенно выражение глаз. Они были непроницаемы, как всегда, и все же Марта чувствовала, что Джош не уверен в себе. Это было непривычно. Она могла по пальцам пересчитать случаи, когда Джош плохо владел собой. Разве что наутро после ночи любви…

Марта с усилием отогнала эти мысли прочь.

— Где ты остановился? — спросила она Джоша.

— Здесь, — невинно ответил он, и это простодушное лукавство было вовсе не похоже на прежнего Джоша. — Ты сама сказала, что тебе хватит одной комнаты.

— Джош, ты прекрасно знаешь…

Джош улыбнулся. И сердце Марты остановило свой бег — как всегда, когда он улыбался.

— Знаешь, — сказал он, — вид у тебя совершенно… остолбенелый.

— Благодарю покорно, — выдавила из себя Марта. — Ты умеешь говорить комплименты!

— А ты их заслуживаешь, — отозвался Джош, и Марта подозрительно вскинула глаза, ожидая какого-то подвоха. — Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, однако в данный момент есть в тебе что-то от мокрой курицы. Возможно, мне это только кажется: я ведь знаю, что ты целый день барахталась по горло в воде, а сверху тебя поливало дождиком.

— Убить бы того, кто изобрел телевидение! — горько пробормотала Марта.

— Если бы не было телевидения, я бы не смог следить за твоими передвижениями, — заметил Джош. — Вот что, Марта… ты хочешь сначала принять ванну и переодеться, или мы сперва поговорим?

— О чем?

— К чему такое раздражение? О многом. Нам найдется о чем поговорить. Хотя, возможно, разговор продлится недолго. По крайней мере я на это надеюсь. О главном поговорим сейчас, а детали можем обсудить и потом… — Джош остановился, сообразив, что еще секунда — и он скажет лишнее.

— Ладно, — ответила Марта, — давай сначала поговорим.

— Хорошо, давай, — ответил Джош. Марта заметила, что он нервничает. Одним глотком он осушил бокал шампанского и налил себе еще.

— Ты едва прикоснулась к вину, — заметил он, взглянув на ее бокал.

— Я сегодня почти не ела, — ответила Марта. — Боюсь опьянеть натощак.

— Марта, скажи лучше, когда ты в последний раз как следует обедала? Наверно, перед отлетом в Грецию.

— Нет. Я прекрасно питалась в Афинах. Греческая кухня великолепна. Я очень ее люблю.

Марта опустилась в кресло, внезапно ощутив, что ноги ее не держат. И дело не в голоде. Дело в Джоше. Он очень внимательно ее рассматривал. И улыбка сошла с лица. Марта редко видела Джоша настолько серьезным: это ее пугало.

Джош по-прежнему не сводил с нее глаз.

— Хорошо, — начал он наконец, — начнем с последнего эпизода. У тебя не было времени, чтобы позвонить мне из Нью-Йорка и сообщить, куда ты направляешься?

— Джош, честное слово, не было, — ответила Марта. — Я услышала о наводнении прямо в аэропорту и… и поняла, что должна лететь туда.

— Марта, ты считаешь своим долгом посетить район любого стихийного бедствия? Неужели ты воображаешь себя этаким летописцем людских несчастий? — вызывающе спросил Джош.

— Нет, конечно, нет, — твердо возразила Марта. — Но… ты же знаешь, что у меня на фотографиях получается лучше всего. Люди… и то, что с ними происходит.

— Ясно. Ты, конечно, сделала множество фантастических снимков — утопленники, дома без крыш…

— Джош, прекрати! — прервала его Марта. — Ты делаешь из меня какую-то садистку!

— Нет, — угрюмо ответил он. — Вовсе нет. Я знаю, что твое сердце откликается на людскую боль. Знаю, что ты… страдаешь вместе со страждущими. И всегда останешься такой. Но, по-моему, за последние двадцать шесть месяцев ты слишком увлекаешься катастрофами, бедствиями, чужим горем.

Марта отчаянно стремилась вернуть самообладание.

— Не понимаю, о чем ты, — произнесла она. — Кстати… ты знаешь, я узнала много нового о наводнениях…

Марта остановилась, набрала воздуху в грудь и продолжала, боясь посмотреть ему в глаза:

— Честно говоря, наводнение не произвело на меня такого же впечатления, как землетрясение. Не знаю почему, но землетрясение страшнее. Когда земля колеблется под ногами, людей охватывает какой-то древний, первобытный ужас…

— М-м-м… — ответствовал Джош.

— Джош, да ты меня не слушаешь! — возмутилась Марта.

— Очень даже слушаю, — ответил он. — И пытаюсь объяснить для себя то, что слышу. Твои слова только подтверждают суждение Тони, которое он высказал сегодня в телефонном разговоре.

— Тони?

— Да. Мы с ним договорились, что будем отслеживать твои передвижения и сообщать друг другу, в какую дыру ты полезла на этот раз.

— И что сказал тебе Тони? — подозрительно спросила Марта.

— Тони сказал, что не понимает, куда ты бежишь. Так он определил твою жизнь. Бег. Я согласен с этим определением. Но для точности добавлю суффикс. Бегство. Сейчас, например, ты бежишь от разговора.

— М-м… Ты прав, мне действительно лучше сначала принять ванну!

— Ванна подождет, — ответил Джош. — Наш разговор займет всего несколько минут.

Марта нерешительно покосилась на него и вдруг спросила:

— Как ты меня нашел? Как вообще узнал, что я в Нью-Орлеане?

— При помощи логики, — ответил Джош. — Мне показалось логичным, что после всех сегодняшних испытаний ты приедешь передохнуть в Нью-Орлеан. Возможно, у кого-нибудь из твоих бесчисленных друзей здесь найдется лаборатория, где ты будешь проявлять пленку… Не важно. Главное, что ты остановишься здесь. Чтобы узнать, в каком ты отеле, я посадил всю редакцию на телефоны и заставил их обзванивать все гостиницы. Одному парню повезло с одиннадцатой попытки. Ему сказали, что тебя еще нет, но ждут с минуты на минуту. Спасибо реактивному двигателю — мне удалось тебя опередить. Итак, — продолжал Джош, поднося к губам шампанское, — я позвонил и спросил, найдется ли у них подходящий номер. Мне предложили номер для новобрачных.

— И все здесь, — закончила Марта, — думают, что мы только что поженились.

— Марта, я понятия не имею, что они думают. Я просто хочу посидеть с тобой в этом номере и кое-что обсудить.

— Но ты заказал шампанское и розы?

— Да.

— Но зачем, Джош, зачем? — воскликнула Марта. — Я ничего не понимаю!

— Ну, может быть, я мечтаю использовать номер для новобрачных по назначению, — задумчиво протянул Джош.

— Что?

— Что слышала.

— Ты… ты понимаешь, что говоришь?

— О да! — заверил ее Джош. — Каждое свое слово. Но, прежде чем я задам роковой вопрос, мне нужно кое-что выяснить.

— Ничего не понимаю! — повторила Марта, встряхивая головой. — Ну хорошо, что ты хочешь узнать?

— После этого замечания Тони о том, что ты все время бежишь, я задумался — крепко задумался, — и мне пришла в голову странная мысль: может быть, ты бежишь от меня? Ведь началось это после того, как мы разошлись…

— После того, как ты меня бросил, — отозвалась Марта, не скрывая горечи.

— Пусть будет так. И еще мне пришло в голову: может быть, ты бежишь от меня без остановки, потому что… потому что меня любишь? Из-за любви люди способны на самые безумные поступки. Бог свидетель, я люблю тебя — и из-за этого совершил немало глупостей. Может быть, с тобой происходит то же самое? — Марта хотела заговорить, но Джош предостерегающе поднял палец. — Прежде чем ты заговоришь, уясни себе, что я говорю о любви. Не о физическом влечении, каким бы фантастическим оно ни было. О глубоком, сильном чувстве, которое не убывает с годами и живет вечно.

На последнем слове голос его дрогнул. Марта смотрела на него во все глаза. Ей хотелось, чтобы он повторил свою речь — и не потому, что она чего-то не расслышала: нет, она просто не могла поверить…

— Да, еще одно, — продолжал Джош, уставившись в пустой бокал. — Пока ты была в Греции, я записался на прием к Джеральду Баскину… и сходил к нему.

Марта наклонилась вперед и впилась в него взглядом.

— Я заранее знал, что это бесполезно, — продолжал он, не отрывая глаз от бокала. — И тебе говорил, но ты не хотела слушать. Все, что можно было для меня сделать, врачи сделали много лет назад. И Джеральд с этим согласился. Он сказал мне то же, что говорили те ортопеды, к которым я ходил сразу после катастрофы. Вот так. А это значит…

Джош помолчал, не поднимая глаз.

— Это значит… — повторил он, и голос его невольно задрожал, — если ты хочешь… жить со мной, тебе придется принять меня таким, какой я есть, и смириться с тем, что таким я останусь навсегда.

Марта молча смотрела на него, не в силах вымолвить слово. В груди ее вздымалась жаркая волна гнева.

— Значит, по-твоему, я посылала тебя к Джеральду Баскину ради себя? — воскликнула она, вскочив на ноги.

Джош наконец поднял глаза. Его серые глаза были непроницаемы.

— А разве нет? — спросил он.

— Нет, черт тебя побери! — завопила Марта. — Только ради тебя, потому что я чувствовала, что все твои проблемы связаны с этим! Что, скажешь, неправда?

Джош молчал.

— Да мне плевать на твою ногу! — заорала Марта.

Одно бесконечно долгое мгновение Джош смотрел на нее все с тем же непроницаемым лицом. Затем по лицу его расплылась широкая улыбка.

— Вот такой язык мне нравится! — произнес он. — Да мы с тобой, пожалуй, сумеем договориться!

И Марта бросилась к нему — прямо в его объятия. Сердце ее билось, словно птица в силке. Она хотела уронить голову ему на грудь, но Джош поднял ее лицо и заглянул в глаза. Его взгляд лучился радостью и тревогой.

— Мы начинаем все сначала, — хрипло произнес он. — Ты не пожалеешь об этом?

— Хочешь проверить? — с улыбкой ответила Марта.

Закат окрасил небо Нью-Орлеана в яркие цвета. Солнце упало за горизонт, и небо словно затянулось черным бархатом с золотым шитьем из звезд. Около полуночи Джош заказал в номер ужин и еще шампанского.

Дежурный не стал объяснять ему, что система обслуживания кончает работу в десять. Для новобрачных отель был готов на все услуги.

Джош и Марта поели и выпили шампанского, любуясь друг другом в полумраке, и в глазах их отражался лунный свет. Потом снова занялись любовью.

А много-много веков спустя, когда они тихо лежали рядом, обнявшись, Джош вдруг спросил:

— Хочешь, мы завтра поженимся?

— Завтра? Так быстро? Разве в Луизиане так можно?

— Сказать по правде, я еще не заглядывал в местный брачный кодекс, — ответил Джош, — но, по-моему, было бы желание, а возможность найдется!

— Да…

— А ты вернула Тони кольцо?

— Нет еще, — ответила Марта.

Джош приподнялся на локте и вгляделся в ее лицо.

— Не можешь с ним расстаться?

— Конечно, могу! Просто не хочу отсылать его по почте.

— Давай на медовый месяц отправимся в Лондон, — задумчиво предложил Джош. — Знаешь… мне почему-то кажется, что Тони будет рад за нас.

— Да, он очень благородный человек, — пробормотала Марта.

— Осторожней! — предупредил Джош. — А то мое Болотное Чудовище снова вылезет на свободу!

— О чем это ты?

— Не важно… Да, забыл сказать.

— Что?

Джош улыбнулся, и от его улыбки у Марты, как всегда, перехватило дыхание.

— Дай мне знать, когда тебе снова захочется надеть кольцо с бриллиантом.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.