— Хорошо отдохнула? — вежливо спросил Джош.

Они сидели в баре «Алгонкин». Джош назначил встречу с Мартой на половину шестого, однако сам пришел на полчаса раньше и, когда в бар вошла Марта, допивал уже второй скотч.

Глядя в стакан с прозрачной жидкостью, Джош пытался объяснить себе, почему так по-дурацки себя ведет. Много лет назад он усвоил, что алкоголь не решает ни одной проблемы, зато создает много новых. Пьянство отвратительно и опасно. Много лет Джош помнил об этом и пил умеренно… в обычных обстоятельствах. И сейчас он напомнил себе, что в деловой встрече с Мартой нет ничего сверхъестественного, и не стоит из-за этого наливаться скотчем.

Он ждал ответа, борясь с ревностью и упрекая себя за дурацкое поведение. Какое право он имеет ревновать Марту к жениху?

«Скоро она станет женой Тони Эшфорда», — напомнил себе Джош и скрипнул зубами.

Марта задумчиво гоняла соломинкой вишенку в бокале с коктейлем. Губы ее сжались в тонкую ниточку. Как хотелось Джошу поцелуем вернуть им привычную соблазнительную округлость! «Следи за своими глазами! — предупредил он себя. — И за мыслями!»

Он поерзал на стуле, стараясь облегчить боль в ноге. В последнее время нога болела почти постоянно: Джош догадывался, что причиной этому — постоянное внутреннее напряжение и борьба с собственными желаниями. Обычно сон освежал его: но в последние дни Джош с трудом засыпал и просыпался совершенно разбитым.

— Так ты хорошо отдохнула? — повторил вопрос Джош, подбавив в свой тон капельку сарказма.

— М-м… — неопределенно протянула Марта, подняв на него свои удивительные глаза. — А… Да, выходные прошли отлично.

Джош поднес к губам стакан и еле удержался, чтобы не вцепиться в край зубами.

— Что-нибудь особенное? — выдавил из себя он.

— Приехал Тони, и мы вместе с друзьями отправились покататься на лыжах в Белые горы, — сообщила Марта.

— И хорошо покатались? — снова спросил Джош, с усилием придавая своему голосу безразличие.

— Да, отлично. Такой роскошный снег! — ответила Марта.

— Эшфорд, я полагаю, хороший лыжник?

— Да, Тони отлично ездит.

— Лучше тебя?

— Да.

Джош почувствовал, что Марта не хочет говорить с ним о горных лыжах, и немедленно разозлился. Черт возьми, неужели она думает, ему легче от того, что она обходит «опасные темы»? Если так, то она сильно ошибается!

Да, он не может ездить на лыжах! А Марта, например, едва ли способна редактировать журнал, однако он спокойно обсуждает с ней свою работу! Беседуя с ней, он никогда не уходит от темы и не подбирает слов, чтобы ее не обидеть. Он относится к ней как к равной.

Он понимал, что Марта не хочет расстраивать его из-за своей доброты. Доброты, смешанной с жалостью?

Джош боялся, что Марта принимает жалость за любовь. Именно этот страх заставил его два года назад устроить Марте ужасную сцену и под конец потребовать, чтобы она раз и навсегда убралась из его жизни. Джошу нужна была ее любовь, но жалости он не хотел. Он и сейчас был уверен, что правильно оценил ситуацию и принял самое верное решение — пусть даже сердце его едва не разорвалось от сострадания к Марте и отвращения к себе.

Однако ее нежелание говорить о лыжах чертовски его разозлило.

— Я часто катался на лыжах, когда учился в Военно-Воздушной академии, — заметил он таким тоном, словно говорил об этом каждый день. — Мы любили взять увольнение на выходные и закатиться куда-нибудь в Аспен, а ведь получить увольнение было не так-то легко!

В этот момент Джош не смотрел на Марту — иначе заметил бы, как удивление и недоверие промелькнули в ее глазах.

Ни разу до сих пор он даже не заговаривал о годах учения в академии. Марта знала, что Джош был отличным лыжником, но эти сведения она получила от Дженнифер. Именно Дженнифер однажды показала ей любительский снимок Джоша на лыжах — очень молодого и очень красивого, хотя, по мнению Марты, все же не такого красивого, как мужчина, сидящий сейчас напротив.

На том снимке Джошу было не больше двадцати. Годы меняют не только внешность, но и характер. Страдание закалило характер Джоша: теперь он и внешне, и внутренне был тверд, как сталь.

Марта поспешно отвела взгляд, опасаясь, что Джош прочтет в ее глазах все затаенные мысли.

— Дженни не особенно увлекалась лыжами, — продолжал Джош, переходя к своей сестре, — а я только и мечтал, что отцу дадут назначение куда-нибудь в горы. Ты в эти выходные ездила во Франконию?

— Да…

— Однажды я провел там рождественские каникулы, — сообщил Джош. — Удивительное место!

— Д-да.

Марте показалось, что Джош взглядом пригвоздил ее к месту. Прежде чем она сумела уйти от этого прямого и настойчивого взгляда, он произнес:

— Марта, не нужно так контролировать все, что говоришь.

— Что… о чем ты? — пробормотала Марта.

— Если бы ты танцевала в балете, я бы не смог составить тебе компанию. Барышниковым я бы не стал даже со здоровыми ногами. Я знаю, ты пытаешься меня, так сказать, щадить, но выходит наоборот. Мне кажется, что ты меня опекаешь, а я этого терпеть не могу.

Марта отшатнулась, словно получила удар.

— Я никогда не пыталась тебя опекать! — воскликнула она, как только вновь обрела дар речи.

— Отлично, и на будущее запомни мои слова! — прорычал Джош и затем, к удивлению Марты, попросил себе еще виски.

— Надеюсь, ты не собираешься сегодня садиться за руль, — не удержавшись, заметила она.

— Моя машина стоит в гараже, и ты это прекрасно знаешь, — ответил он.

— Нет, — возразила она, — я не знала.

— В Нью-Йорке имеет смысл ездить только на такси, — объяснил Джош. — Иначе ты будешь не столько ездить, сколько искать место для парковки, да еще, если машина хоть немного поприличней самосвала, постоянно дрожать, чтобы ее не разбили и не угнали. Поэтому в Нью-Йорке я доверяю свою жизнь славным ребятам в желтых машинах с зелеными огоньками. Все ясно?

Сам не понимая почему, он все сильнее злился на Марту и на самого себя. Неужели все из-за проклятой ревности?

Джош готов был смеяться над собой. Он всегда полагал, что есть люди, от природы лишенные чувства ревности, и он — один из них.

Взглянув наконец на Марту, Джош заметил, что губы у нее вздрагивают, словно у обиженного ребенка.

— Марта, извини, что повысил на тебя голос, — с покаянным видом произнес Джош.

— Все в порядке, — отозвалась Марта, глядя в свой полный стакан.

— Понимаешь, я просто… просто хочу, чтобы ты разговаривала со мной так же, как с любым другим, — выпалил Джош.

— Мне трудно общаться с тобой так же, как с любым другим, — невнятно проговорила Марта, — потому что…

— Почему же?

— Неважно.

— Да ладно, скажи, — настаивал Джош. Голос его был холоден, как сталь.

— Нет.

— Тогда скажу я. Потому что я калека и ты считаешь своим долгом оберегать мою израненную душу. Правильно?

Марта, пылая яростью, уставилась на него.

— Нет! — воскликнула она, не обращая внимания на посетителей. — Вовсе нет! Ты ничего не понял! Ты никогда ничего не понимаешь!

Марта схватила сумочку и порывисто вскочила из-за стола. Ее вьющиеся черные волосы рассыпались по плечам. Вздернув подбородок, она поспешно направилась к выходу. Посетители проводили глазами стройную женщину в синем пальто с широким меховым воротником.

Джош, немало удивленный, положил деньги на стол, потянулся за тростью и встал. Он знал, что Марта имеет обыкновение ходить быстро, однако собирался ее догнать. И далеко идти ему не пришлось. Марта стояла у дверей «Алгонкина», а швейцар ловил для нее такси.

Джош молча встал рядом и взял ее под руку. Марта рванулась в сторону, но он сжал ее локоть мертвой хваткой.

К тротуару подъехало такси.

— Отпусти меня, черт побери! — прошипела Марта.

— Не дождешься! — твердо ответил Джош. — Я еду с тобой.

— И что мы будем делать дальше? — вызывающе спросила Марта.

— Скажу, когда сядем в такси.

С этими словами он подвел Марту к машине. Швейцар распахнул дверцу. Марта села, и на секунду Джош испугался, что она, не дождавшись его, прикажет шоферу ехать. Обычно Джош двигался довольно быстро, несмотря на хромоту, но в минуты спешки или волнения становился неуклюжим. Давно уже он не чувствовал себя таким неловким, как сегодня.

Он назвал шоферу свой адрес на Риверсайд-драйв, откинулся на спинку сиденья и стал ждать, что скажет по этому поводу Марта.

Она молчала.

Джош украдкой взглянул на нее. Марта свирепо смотрела на него: глаза горят, полные губы приоткрыты — от одного взгляда на нее у Джоша сильно забилось сердце. Она была необыкновенно хороша, и Джош с трудом подавил желание заключить ее в объятия.

— Марта! — тихонько позвал он.

— Не понимаю, чего ты добиваешься, — резко ответила она.

— Похоже, мы оба сегодня встали не с той ноги, — заметил Джош и поморщился — это выражение напомнило ему о собственной больной ноге. — Однако нам нужно поговорить о нашем проекте.

— Да, — натянуто ответила Марта. — Мне казалось, что как раз за этим ты пригласил меня выпить в «Алгонкин».

Нет, Джош пригласил ее не поэтому. Он просто чертовски хотел ее видеть и, разговаривая с ней по телефону, не смог сдержать минутного порыва. Бар, где всегда куча народу, шум и звон стаканов, показался ему самым безопасным местом для встречи.

Как он ошибался! Для них с Мартой нет безопасных мест.

— Я разработал генеральную линию, — сказал Джош — по счастью, ему не пришлось лгать. — Если вечер у тебя не занят, может быть, обсудим это за ужином?

— Нет, вечер у меня не занят, — ответила Марта и тут же пожалела о своих словах.

В их нынешнем настроении, думала она, любой разговор — о статье или о чем-нибудь ином — превратится в битву. Слова Джоша о том, что она должна относиться к нему так же, как к прочим, задели ее за живое.

«Это невозможно! — хотела ответить Марта. — Я слишком тебя люблю!» А к любимому человеку нельзя относиться так же, как ко всем остальным.

Марта едва не произнесла эти опасные слова вслух, но вовремя сообразила, что она делает, и дала задний ход. И Джош, разумеется, извлек из ее недоговорок то, что ей самой и в голову не приходило!

Сколько раз за время их знакомства он понимал ее превратно! Марта не могла, да и не хотела припоминать все случаи — их было множество. Она понимала, что Джош глубоко страдает из-за своей хромоты и именно поэтому так старательно скрывает свои страдания, что о них догадываются только самые близкие люди.

Марте вдруг вспомнился доктор Джеральд Баскин. Как только она поглубже вникнет в проблематику ортопедической хирургии, пообещала себе Марта, она непременно поговорит с ним о Джоше. И будет молить Бога, чтобы Джерри Баскин ему помог.

* * *

Войдя в квартиру, Джош первым делом приготовил кофе. Они отнесли чашки в гостиную, и Джош задернул занавески, скрыв от глаз прекрасный вид.

Марта с любопытством взглянула на него. Никогда прежде он не задергивал занавесок. Может быть, струящиеся воды Гудзона и огни на том берегу пробуждают в нем воспоминания о романтических моментах, пережитых вместе у окна?

За кофе Джош говорил сухо и только по делу. Это ее насторожило, такой тон был ему несвойствен.

Марта следила за мыслью Джоша, стараясь не слишком отвлекаться на него самого. Он сидел в кресле напротив нее и время от времени делал пометки в блокноте. Свет от настольной лампы падал на его темно-рыжие волосы, придавая им медно-красный оттенок. Он, кажется, был полностью поглощен работой — или по крайней мере хотел создать такое впечатление.

Марта позволила взгляду на минуту задержаться на лице любимого. Она страстно желала быть с ним: это желание, отдаваясь болью в сокровенных глубинах сердца, будило иную жажду — жажду, которую не мог удовлетворить никто, кроме Джоша.

Марта заставила себя сосредоточиться на работе. Джош собирался написать шесть статей; каждая будет посвящена конкретной семье. Шесть семейных пар — разных возрастов, разного социального положения, с разными причинами для переезда.

Первыми в списке шли Гранты. Эту статью Джош оставил для себя — это означало, что работать они будут вместе. При мысли об этом сердце Марты забилось быстрее. Джош с самого начала собирался писать о Грантах сам, но Марта боялась, что он сочтет за лучшее отступить и поручить задание кому-нибудь другому. Ведь во время подобной работы журналист и фотограф неизбежно проводят много времени вместе.

Закончив читать, Марта подняла взгляд и встретилась с глазами Джоша. Взгляд его был неотрывно устремлен на нее, точнее — на кольцо с бриллиантом. В непроницаемых серебристых глазах застыло непонятное Марте выражение. Сейчас она отдала бы все на свете за то, чтобы прочесть его мысли.

Марте отчаянно хотелось признаться ему, что помолвка разорвана, а кольцо — лишь дань приличиям, но она не могла. Порой Марта проклинала свою врожденную порядочность. Но слово есть слово: она заключила договор с Тони и не считала себя вправе раскрывать тайну до тех пор, пока не поговорит с ним.

Если бы только она все ему объяснила в Нью-Хэмпшире! «Нужно было воспользоваться случаем!» — корила себя Марта. И плевать на Фармингтонов и их годовщину. Она просто обязана была выбрать момент и выложить Тони все как есть.

Джош отвел взгляд от кольца и, прежде чем Марта успела отвернуться, поднял глаза. На мгновение на лице его отразились все обуревавшие его чувства — настолько ясно и четко, что Марта застыла на месте, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Ей хотелось подойти к нему, обнять и, забыв о гордости, соблазнить его.

Марта вскочила в отчаянной попытке подавить это желание. Она даже придумала предлог — налить Джошу еще кофе. Однако вскочила слишком быстро, зацепилась ногой за ножку стула — и полетела лицом вниз, задев рукой пустую чашку и блюдце. Посуда упала рядом с ней и разлетелась на мелкие осколки.

Несколько секунд Марта лежала на полу, не в силах шевельнуться. Она услышала, как Джош тихо выругался. Он вскочил на ноги и поспешно склонился над ней.

— Ты ушиблась?

Марта медленно поднялась на ноги. Вокруг валялись осколки чашки и блюдца — кажется, из семейного сервиза.

— Извини, Джош, — пробормотала она.

— Ради Бога, не переживай из-за фарфора, — ворчливо посоветовал Джош. Он дотронулся до ее плеча — сначала мягко, затем более решительно. — Марта, ты не ответила мне. Ты не ушиблась?

— Н-не знаю, — промямлила она.

— Как так не знаешь? Где у тебя болит?

— Везде, — ответила Марта.

— Что?

— Джош, со мной все в порядке, я не так уж сильно ушиблась, — решилась сказать Марта, — но в душе у меня полная неразбериха.

Господи, она совершенно не собиралась этого говорить! Потемневшие глаза Джоша впились в ее лицо. Он прислонил свою трость к стулу и потянулся к ней. И Марта неотвратимо, словно во сне, шагнула в его объятия. Дрожащей рукой Джош откинул со лба ее вьющиеся волосы и вгляделся в лицо. Встретив его взгляд Марта с трудом сглотнула. Она не могла воспротивиться тому, что произошло дальше. Джош наклонил голову — и Марта растворилась в его поцелуе.

Время на секунду остановилось. Так же медленно их губы оторвались друг от друга, но толь — ко для того, чтобы Марта прижалась щекой к его плечу. Джош крепче обнял ее, легонько поглаживая спину. Он что-то бормотал, но Марта не разбирала, да и не хотела разбирать слов. Она и так знала, что он хочет сказать.

Пусть Джош никогда не признается в этом даже самому себе, но в этот миг по случайно вырвавшимся словам Марта догадалась, что нужна ему не меньше, чем он — ей. Ее чувства были столь же отрывочными и бессвязными, как и его слова.

* * *

Назавтра Марта отправилась на встречу с доктором Баскином в больницу, где он занимал должность главного хирурга.

Во время второй встречи этот человек понравился ей еще больше. После обхода, где доктор Баскин представлял Марте своих пациентов, успевая подбодрить каждого шуткой или добрым словом, он повел ее в ординаторскую, где составлял распорядок завтрашних операций. Посещение операционной Марта и Джеральд решили отложить до завтра: прежде всего она хотела сделать снимки больницы и доктора за повседневной работой.

Когда все рабочие вопросы были решены, Марта нерешительно заговорила:

— Джеральд, я знаю, что у вас очень плотное расписание, но не можете ли вы уделить мне несколько минут? Я хочу обсудить с вами один личный вопрос.

Доктор Баскин улыбнулся:

— Я сам собирался угостить вас обедом, — ответил он, — но, боюсь, сегодня мне придется удовлетвориться чизбургером, который принесет в перерыве секретарша. Может быть, завтра…

— Лучше сегодня, — улыбнувшись в ответ, настойчиво сказала Марта. — Я не отниму у вас так много времени.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Попрошу секретаршу принести два чизбургера, если вы дадите обещание пообедать со мной как следует как-нибудь в другой раз.

Доктор Баскин переговорил по интеркому с секретарем, затем сел во вращающееся кресло и заговорил:

— Ну-с, Марта, что же вы хотите узнать?

— Я хочу знать, сможете ли вы помочь близкому мне человеку, — честно ответила Марта начала рассказ о Джоше.

Когда секретарша принесла в кабинет два чизбургера и два молочных коктейля с шоколадом, Марта уже рассказала доктору все, что знала о несчастном случае и его последствиях, а также описала состояние Джоша в настоящее время.

— Как видите, Джеральд, он прекрасно приспособился к жизни, — заключила она. — Он — яркий, талантливый человек. И все же, хотя сам он скорее всего станет это отрицать, я чувствую, что больная нога мешает ему жить полноценной жизнью. Я знаю, вы скажете, что вы не чудотворец, но, Джерри, я сама видела людей, с которыми вы сотворили чудо! По крайней мере для меня это чудо. Если бы вы хотя бы попытались помочь Джошу…

Джеральд Баскин отложил свой чизбургер, откинулся в кресле и окинул ее внимательным взглядом.

— Марта, этот человек много для вас значит? — спросил он.

— Да, — поколебавшись, ответила Марта.

— Тогда тем более я не имею права вселять в вас ложные надежды, — произнес он. — Я ведь объяснял при первой встрече, что, чем больше времени прошло после травмы, тем меньше шансов на успех.

Марта кивнула.

— Я помню.

— Двенадцать лет, Марта, это очень долгий срок.

— Я знаю, — торопливо ответила она. — Но во время катастрофы Джош был так молод! Ему было всего двадцать два!

— У вас есть причины полагать, что в то время ему не оказали достаточной медицинской помощи?

— Нет, — поспешно ответила Марта. — Напротив, Дженнифер, его сестра, рассказывала мне, что Джош получал все, что могли обеспечить ему родители. Его отец — генерал армии, а мать достаточно богата. Его смотрели лучшие специалисты страны, и Дженнифер говорила, что он перенес несколько операций, пока наконец не решил, что все это бесполезно. Но, Джерри, — продолжала она, — это было двенадцать лет назад! За эти годы хирургия шагнула далеко вперед… Нет нужды объяснять это вам, — напомнила она ему.

— Верно, — согласился он. — Вы правы. Со времени несчастного случая с вашим другом хирургия — в том числе и моя отрасль — добилась существенного прогресса. Но я хочу повторить вам то, что говорил в прошлый раз. Я не чудотворец. Однако, — продолжал он, — я не сдаюсь без боя. Я готов осмотреть вашего друга, поговорить с ним, изучить его историю болезни и, если он захочет, попытаться ему помочь.

Марта знала ответ на последний вопрос.

— Он не захочет, — ровным голосом ответила она.

— Но, Марта, без его согласия я никак не смогу ему помочь, — заметил Джерри Баскин.

— Знаю, — ответила она. — И еще я знаю, что Джош никогда не придет к вам по доброй воле. Но… возможно, он согласится, если узнает о вас случайно…

Мысль Марты безостановочно работала. Она перебирала и отбрасывала варианты один за другим.