Один из противников, подскочив, обрушил топорик Сайрусу на плечо. Сомкнувшийся текст в мантии сослужил свою службу исправно, сыграв роль брони, однако от удара Сайрус попятился. Вытащив из мантии несколько абзацев, он оглядел нападающих, надеясь запустить текст в их одежду и обездвижить. Но на них были только кожаные штаны до колен, ни единого клочка ткани. Сайрус сдавленно зарычал от досады. Предусмотрительный пошел преступник…

Стоявший слева взмахнул высоко занесенным топориком – Сайрус пригнулся и попытался ударить обидчика, но в живот ему врезался обух второго топорика. Защитный текст, настроенный лишь на режущую кромку, на тупой удар не среагировал, и у Сайруса перехватило дыхание.

Оба противника наступали, сверля Сайруса холодными золотистыми глазами. Один что-то сказал. Другой ответил.

Сайрус шагнул к правому, но тот отступил, а другой тем временем рубанул Сайрусу по бедру. Заклинания сработали, однако Сайрус снова попятился по инерции. Противники теснили его в храм, в темноту, кишащую неизвестными чарами.

Один из противников шагнул вперед, занося топорик над головой. На этот раз Сайрус, намеренно качнувшись навстречу, выставил блок и встретил лезвие предплечьем. От удара, хоть и смягченного защитными заклинаниями, руку словно молнией прошибло. Противник замер. Сайрус отредактировал полу мантии, выпуская текстовый вихрь из ткани, и взлетел вверх.

В левую ногу врезался какой-то прицельно пущенный снаряд, и она онемела от удара, но Сайрус был слишком занят редактированием своего импровизированного прыгошюта. Описав дугу в воздухе, он ловко приземлился на каменную дымовую трубу.

Внизу грохнуло. Опустив взгляд, Сайрус увидел топорик, подрагивающий в подпирающем трубу брусе.

Кто-то крикнул повелительно. Голос мужской, человеческий. Сайрус обернулся, но разглядел только разрушенный храм и темнеющий щебень. Непонятных созданий и след простыл.

В груди снова будто кинжал провернули, и Сайрус задохнулся от боли. Через каких-нибудь четверть часа – может, меньше – Франческина удавка его прикончит.

На небе зажигались первые звезды. Сайрус судорожно заметался взглядом по окрестностям в поиске источника света. На севере подмигивала факелами городская стена. Слишком далеко. Он умрет на полдороги. На юге сплошная путаница неосвещенных закоулков – и только чуть поодаль темноту разрывал залитый теплым оранжевым сиянием прямоугольник. Рыночная площадь.

Подобрав полы мантии, Сайрус прыгнул с трубы и полетел по улице. Вслед ему закаркали обалдевшие от такого нахальства вороны, а когда он приземлился на булыжную мостовую, встретили испуганным гвалтом дети.

Поспешно отредактировав прыгошют обратно в мантию, Сайрус кинулся бежать. На рынке толпились каники, торговцы предлагали медовые коврижки и мясо на шампурах. Прилавки с утварью почти все уже опустели, но торговка лампами, к облегчению Сайруса, еще работала. И несколько светильников даже горели зазывно.

– Масло и огниво! – выпалил Сайрус, нащупывая на поясе кошель. – Быстрее, иначе реквизирую именем канонистки.

Торговка – дородная женщина с круглым лицом и проседью в черных волосах – тут же достала требуемое. Сайрус выложил на прилавок три серебряных соверена – переплатил, конечно, однако торговаться сейчас некогда. Женщина сгребла монеты и вручила ему тяжелую флягу. Только теперь Сайрус спохватился, что сердце уже должно было зайтись от невыносимой боли. Вслед за флягой торговка передала ему кремень и изогнутое кресало.

Сайрус поспешил обратно. Над рынком медленно описал полукруг дозорный змей. Подсвеченное иерофантскими заклинаниями крыло светилось в сгустившихся сумерках, словно лоскут лучезарного неба. Похоже, кому-то из дозорных надоело парить вдоль городской стены, высматривая ликантропов в высокой траве, и он решил заложить крюк. Надо будет сказать пару ласковых командиру эскадрильи насчет дисциплины… если, конечно, удастся дожить до утра.

Сайрус кинулся по улице к разрушенному храму. Странно, почему сердце еще не отказало после всех эти прыжков, полетов, беготни и нервотрепки? Несколько едва ощутимых уколов не в счет.

Стучит как стучало. Значит… Но как? Как Франческа умудрилась снять заклинание? И когда?

Память услужливо подкинула картинку: они стоят позади курительной, и Франческа, положив руку ему на плечо, говорит: «Теперь я тебе верю». Пальцы с силой стиснули флягу. Ему-то показалось тогда, что Франческа заигрывает, а на самом деле это был жест доверия, убирающий заклинание-удавку. Но почему было не сказать сразу, что поводок обрезан? На это доверия, выходит, не хватило?

Сайруса захлестнули противоречивые чувства – негодование пополам с восторгом. В ладонях возникло забытое ощущение – ее тонкой талии, аккуратной груди, узкого плеча…

Он потряс головой, отгоняя воспоминания. Не время распускать сопли. Нужно вызволять Франческу.

Темная пелена спала с глаз, и Франческа обнаружила, что по-прежнему находится в разрушенном храме.

Она не сдвинулась ни на полшага с того места, где ее скрутил чей-то чужой текст. Ловушка подвергла цензуре, оглушила, ослепила и заставила замереть. Оправившись от потрясения, Франческа даже восхитилась мастерством неизвестного противника. Потом забеспокоилась. Скорее всего, слепота объясняется тем, что субтекст преломляет свет вокруг и делает ее незримой. А значит, Сайрус, потеряв ее из вида, может угодить в ту же ловушку.

До нее донеслись резкие, хоть и приглушенные голоса. Франческа напрягла слух, пытаясь уловить слова, и, к изумлению своему, поняла, что разговаривают не люди. Точно не люди. Голоса шипели и лязгали, словно вилки, бултыхающиеся в бурлящем котле.

Франческа помертвела. Что, если вместо Никодимуса Марки она наткнулась на Саванного Скитальца? И сейчас ее сознание перемелют в афазийный фарш.

– Магистра…

Франческа забарахталась, вырываясь из спеленавших ее заклинаний. Ни в какую. Тогда, перестав трепыхаться, она призвала на помощь все свое хладнокровие.

– Магистра, – снова произнес голос. Мужской голос, низкий, сдержанный. Он раздавался пугающе близко, над самым ухом. – Уделите мне каплю вашего драгоценного внимания.

– И только-то? – светским тоном осведомилась Франческа. – Вы несколько некстати, я тут обмотана заклинаниями с головы до пят хуже какой-нибудь колбасы. Приходите через часок, хорошо?

Собеседник сухо усмехнулся.

– Чтобы вы успели соорудить корявенькое боевое заклятье, которое не впечатлит даже первокурсника?

– Всегда было любопытно, может ли неполноценность сочетаться с заносчивостью. Спасибо, что разрешили загадку, магистр Марка.

– Магистра мне льстит, – ответил тот холодно. – До этого высокого звания я со своим скудным умишком не доучился. Но мне, по крайней мере, хватает мозгов и ответственности подумать о ближних и не кидаться сломя голову на разоружающие заклинания.

При слове «ответственность» у Франчески сжалось горло – она вспомнила умершую у нее на руках Дейдре.

– Что вы сделали с Сайрусом?

– Если вы про того иерофанта, то мы его всего-навсего придержали, чтобы не навредил ни нам, ни себе. Без сопротивления, конечно, не обошлось, так что немного посвистели топорики. Нам этого совсем не хотелось, однако нельзя же было отпустить его с миром, чтобы он привел других ветряных магов. Самое печальное, что он все же сбежал, а мне совсем не улыбается убивать тех, кого он приведет, или пострадать от их рук. Понимаете?

– Сайрус вам не враг. И я вам не враг.

– Он ведь притащит других иерофантов?

Франческа хотела мотнуть головой, но чары не пустили.

– Не знаю. Он в курсе, что многие из них, сами того не подозревая, служат Тайфону.

Повисшая после признания тишина сменилась взволнованным перешептыванием на грубом языке. Потом кто-то чирикнул. Попугай? «Азура, Азура», – увещевал кто-то хрипло.

– Дейдре просила кое-что передать, – повысила голос Франческа.

– Как она? – спросил Никодимус, неожиданно смягчаясь.

Франческа напрягла зрение, пытаясь разглядеть собеседника, но ничего не увидела, кроме развалин и щебня.

– Утром была ранена во время нападения ликантропов, – ответила она бесстрастно, усилием воли скрывая дрожь. – Ее доставили в лечебницу, и она скончалась у меня на руках. А через несколько секунд ожила. Ее преследовало чудовище, вызывающее афазию. Я пыталась помочь ей сбежать, но не вышло. И в наказание она придумала мне самую страшную кару…

– Поручив найти меня, – подхватил Никодимус. – Понятно. Хуже меня наказания нет.

– Всегда полезно осознать свое место в этом мире.

– Неужели Дейдре не догадывалась, что оказывает нам медвежью услугу? Зачем она вас прислала?

– Тайфон, по ее словам, намерен нанести вам смертельную рану, когда схватит, и мне придется поддерживать в вас жизнь. Но Дейдре надеется его переиграть, отправив меня к вам с важным посланием. – Франческа помолчала. – Она передает, что драконов двое.

В ответ снова раздался лязгающий гвалт. На этот раз Франческе удалось различить несколько разных голосов – и в одном она узнала Никодимуса, довольно точно имитирующего резкие звуки.

– Дейдре говорит, – продолжила Франческа, – что ей иногда удается, выйдя из-под власти демона, просматривать его бумаги, в одной из которых я значусь как единственная, кто может уберечь вас от второго дракона.

Сообщение было встречено громогласным хохотом. Громче всех смеялся Никодимус.

– Сочиняйте дальше, магистра, у вас прекрасно получается. – Снова смех. – Но, честно говоря, пробовать себя в роли сказителя нужды нет: если вы не причините вреда моим ученикам, я вас не трону.

– Я не сочиняю! По утверждению Дейдре, треклятый демон опасается, что я могу воздействовать на второго дракона – будто мало мне других небылиц, – и якобы только я способна помешать ему поймать вас в какую-то ловушку.

– Ну, хорошо, магистра Драконоборка, – проговорил Никодимус со снисходительной усмешкой. – И кто же вы такая?

– Магистра Франческа де Вега, – отрекомендовалась она самым официальным тоном. – Занимаю должность клирика в лечебнице госпожи Кейлы, обучалась медицинскому языку в Порту Милость, а магнусу, нуминусу и общим языкам в Астрофеле.

– А еще?

– Вам мало, какограф?

– Вы ведь не только клирик?

– Что вы имеете в виду?

– Кто вы еще?

– Я не понимаю.

– Вы из Лорна?

– Из Остроземья, родилась в Паленых холмах у вердантской границы. И упаси вас всевышний передразнивать мой «старомодный» выговор.

Повисла тишина.

– Вы не имели чести знать лорнскую гувернантку по имени Эприл?

– Простите за откровенность, но что, ради пылающей, или остывшей, или чуть теплой преисподней, вы такое несете?

– Признавайтесь, кто вы! – прошипел Никодимус.

– Единственное, что могу ответить – здоровая на голову, в отличие от вас.

Снова молчание.

– Тогда расскажите мне об этом втором драконе.

– Мне нечего рассказать, как и Дейдре. Она всего лишь передала мне вычитанное в бумагах.

Очередная перепалка на грубом незнакомом языке. Похоже на ожесточенный спор. Потом заговорил кто-то другой, не Никодимус:

– Нико, подозревай ее в чем хочешь, но нам лучше уйти.

Старческий голос, надтреснутый.

– Вы правы, магистр, – ответил Никодимус и начал, судя по всему, отдавать приказы на чужом языке. Послышался тяжелый топот.

– Магистра, мы перебираемся в более безопасное место. Вздумаете нам мешать, я вас свяжу. Попробуете создать угрозу для моих учеников или магистра, и я тотчас проломлю вам череп. Понятно?

Франческа поверила – наверное потому, как безразлично он произнес «проломлю».

– Я целитель, – ответила она свысока. – Я клялась никогда не причинять намеренного вреда человеческой жизни.

– Мои ученики не люди, – фыркнул Никодимус.

Франческа хотела спросить, кто же они, поглоти их преисподняя, но тут сверху раздался скрип. В полуразрушенном куполе показался чей-то силуэт.

Она не сразу поняла, что это Сайрус, каким-то чудом забравшийся на крышу.

Рявкнула команда на незнакомом языке, брызнули врассыпную шаги.

– Скажите ему, чтобы спускался и не зажигал огня, – прошипел Никодимус Франческе в ухо.

Но Сайрус уже взмахнул чем-то зажатым в руке. Раздался всплеск.

– Сайрус! – крикнула Франческа. – Не надо…

Поздно. Из его рук взметнулся сноп искр – и на стене рядом с ним расцвел длинный лепесток пламени, озаряющий светом разрушенный храм.

– Проклятье… – пробормотала Франческа. Сайрус где-то раздобыл масло и огниво.

– Фран? – позвал он.

Под отблесками огня спеленавшие Франческу заклинания словно таяли. Вот, вызвав у нее невольный стон, пропал и цензурирующий обруч вокруг головы.

– Никодимус, подождите! – выпалила она. – Не делайте глупостей!

Она оглянулась в поисках бандита-чарослова, но отблески огня высвечивали только нагромождение балок, пепел и груды камня. За каменным крошевом вытянулись пляшущие темные тени.

Сайрус спрыгнул сквозь дыру в куполе. Из надувшейся пузырем за спиной мантии ударила вниз струя воздуха, тормозя падение, и Сайрус, едва коснувшись ногами земли, кинулся к успевшей выпутаться из заклинаний Франческе. Горящее на стене масло начало коптить, но лицо Сайруса еще различалось в полутьме – вуаль поднята, карие глаза широко распахнуты.

– Ты убрала удавку? – выпалил он, хватая Франческу за руку.

– Проклятье! Прости, что не сообщила. Но сейчас это не самая большая наша печаль. Я поговорила с Никодимусом, он…

– Если Никодимус желает общаться, – перебил Сайрус, – пусть повременит с цензурой и заклинаниями-оковами.

Он потянул Франческу к бреши в стене. Пламя догорало, пляшущие тени удлинялись.

– Сайрус, ты не понима…

Сайрус наступил на тень – и та вдруг, сгустившись, отрастила мускулистые руки, которые тут же обхватили его поперек груди и лба, а потом резко втащили в темноту и пропали вместе с ним.

Франческа с воплем отскочила от подбирающейся тени. Но огонь меркнул, и тени обступали со всех сторон. Франческа обернулась – кругом сплошная непроглядная темнота. Дыхание участилось, в руках закололо.

– Никодимус, не надо!

Огонек на стене едва теплился.

– Никодимус! – выкрикнула Франческа, торопливо творя огненного нуминусного светляка и подбрасывая вверх. Крошечный абзац затрепетал, сворачиваясь спиралью и воспламеняясь.

Не успел он засиять, как что-то разметало его на отдельные золотые руны. Франческа выпустила еще одного светляка, но и он разлетелся на осколки. То ли сам Никодимус, то ли его ученики разбивали светящиеся тексты, едва она успевала их написать.

– Никодимус, давайте поговорим!

Тишина. Последние крохи огня, зачадив, погасли совсем. Франческа вскрикнула, чувствуя, как ее поглощает темнота.