Синяя луна блестела ярким осколком хрусталя среди россыпи звезд. Франческа, редко бывавшая на улице ночью, смотрела на нее из укрытия у северной внешней стены, где отряд устроил передышку. Вскоре вслед за своей ослепительной сестрой вскарабкается на небосклон и узкий серпик худощавой и бледной белой луны. Кобольду Жиле стало лучше, однако в грудной полости за время бега снова накопился воздух, поэтому пришлось остановиться рядом с лужей у стены и повторить фокус с шунтированием.

Никодимус обменялся какими-то то тайными знаками с патрульным, и теперь тот, фланируя по стене, старательно не замечал притаившийся внизу отряд. Позади раскинулся лабиринт из темных лачуг и безлюдных улиц. Каники, забаррикадировавшиеся в домах, пока не высовывали носа наружу.

Взяв грубую руку пациента в свою, Франческа начала осматривать его шею, проверяя опадают ли вены во время вдоха – признак того, что ничто не давит на сердце. Перед глазами сразу встали вздувшиеся вены на шее умирающей Дейдре, и у Франчески у самой сдавило горло. Внутри разлилась едкая горечь разочарования в себе. Она так старалась, она отдавала учебе все свои силы – зубрежка, вечные придирки наставников и жалобы пациентов, бесконечные, бессонные, беспокойные ночи – в надежде достичь высот, стать выдающимся мастером. Однако неудача с Дейдре доказывает, что она всего лишь средней руки лекарь, не более.

Поймав себя на самобичевании, Франческа сделала глубокий вдох и все-таки осмотрела шею кобольда – вены опадают, все как положено.

– Замечательно, – шепнула она, ободряюще сжимая ладонь пациента. Между пястными костями отчетливо прощупывались втянутые когти. Жила посмотрел на Франческу янтарными глазами. Красавец. Светлые волосы покрывала короста грязи. Кобольд кивнул.

Франческа еще раз сжала его руку и ощутила ответное пожатие. Перед внутренним взором замелькали картинки из недалекого будущего, где кобольд представал целым и невредимым. Главная опасность миновала. Что ж, хотя бы эта загадочная прогностическая способность выделяет ее среди обычных целителей.

– Молодцом, – прошептала Франческа, вставая.

Остальная четверка кобольдов притаилась у стены, не сводя с Франчески круглых желтых глаз. Выражение их она разобрать не могла. Интерес? Опаска? Кивнув на всякий случай, она отошла в сторону.

По небу, ежесекундно меняя очертания, ползла темная туча. В наэлектризованном после грозы воздухе разливался бодрящий и свежий аромат.

– Магистра…

Франческе стоило больших сил не подскочить от неожиданности.

– Мне, разумеется, очень приятно, когда темнота вещает человеческим голосом, не вызывающим у меня ни доверия, ни симпатии, но, может, вы все же соблаговолите сбрасывать иногда субтекст?

Из тени шагнул Никодимус.

– Простите.

Франческа смерила его взглядом.

– Что вы хотели?

– Как там Жила?

– Он вам сам расскажет куда подробнее.

– Спасибо, что спасли его. Он нам дорог. – Тон Никодимуса потеплел.

Франческа кивнула.

– По-моему, он меня понимает, только общаться не намерен.

– Человеческую речь разбирает вся пятерка, однако светских бесед от них не ждите. Поймите правильно. Они благодарны за то, что вы сделали для Жилы, но недоверие к людям у них в крови.

– У меня не получается читать по их лицам.

– Им не нужно, чтобы их читали. Древнюю кобольдскую цивилизацию уничтожили легионы Новосолнечной империи. Мы для них – демоны.

– Но вы-то нет? Вы для них добрый демон?

– Такая формулировка их бы позабавила, – улыбнулся Никодимус. – Перекликается с кобольдскими пророчествами. Пожалуйста, простите их за скрытность… Но сейчас не об этом: скажите, Жиле не навредит переправка через стену?

– Не навредит, главное – без резких рывков. Он поправляется быстрее человека. Если продолжим откачивать воздух из грудной полости, рана в легком, скорее всего, затянется сама по себе. И все же я хочу зашить легкое специальным текстом, чтобы не пускать дело на самотек.

– Вы сейчас будете зашивать?

Франческа покачала головой.

– В идеале я бы отправила его в лечебницу, но если…

– Нет, Дейдре еще рыщет по городу.

– …если достать нужные тексты из целительской библиотеки, – продолжила Франческа, – то справлюсь и здесь.

Никодимус оглянулся на Жилу.

– Сколько это займет?

– Почти весь день. Я покажу магистру Шеннону, как творить шунтирующее заклинание до моего возвращения.

– Нас здесь уже не будет.

– И где же вы будете?

– В другом месте.

– Привычка к конспирации – вторая натура?

– Предлагаете раскрыть вам наше загородное убежище?

Франческа кивнула.

– Магистра, может, расскажете о себе подробнее?

– Вы и так все знаете. – Франческа скрестила руки на груди. – Родилась в Паленых холмах, училась в Астрофеле, потом в Порту Милость, теперь здесь.

– Ничего не пропустили?

– Да… действительно… вы правы, – признала она с деланным сожалением. – Забыла упомянуть, что в полнолуние я превращаюсь в гигантскую огнедышащую картофелину!

– Печально, – произнес Никодимус с непроницаемым лицом. – Значит, как монстр вы еще сыроваты и котлету из вас делать рано? Или все-таки запекаетесь на собственном огне?

– Пресно! – отрезала Франческа.

– Что? Моя шутка или ваша недопеченная картошка?

– Думаете, съели? Как бы не так, уйдете несолоно хлебавши.

Он наконец рассмеялся.

– Отлично. Кажется, у нас схожее чувство юмора. Может, мы все-таки придем к пониманию.

– Согласна, из общей любви к плоским шутками вырастает чудесная дружба. Так что не сдавайтесь, я уверена, рано или поздно вы своего брата по юмору непременно найдете.

Никодимус снова не удержался от смеха.

– От такой склочности пациенты не страдают?

– Не знаю, я пока не видела, как вы с ними обращаетесь.

– Я имел в виду вас.

– Неужели?

Никодимус помолчал.

– Магистра, вы какая-то странная.

– Да вы мастак говорить комплименты…

– Простите. Но… вы кажетесь живее всех, кто мне встречался до сих пор. Слишком живой.

– Ну, прекратите, – картинно обмахнулась ладонью Франческа, – вы вгоняете меня в краску.

– Я не так выразился. – Он сдвинул брови. – Магистра, вы знаете, что такое праязык?

– Ересь.

– Так вас учили. Но он, как выяснилось, существует. Праязык – это исконный, изначальный язык, из которого сделана вся жизнь. Я выучил четыре его руны. И я различаю их во всех живых существах.

– Прелестно, – буркнула Франческа. – Вас в детстве не роняли часом?

Никодимус озадаченно наморщил лоб.

– У вас все дома? – перефразировала Франческа. – Крыша не едет? Ум за разум не заходит?

– Понял-понял, хватит.

– Так вот, – бодро продолжила Франческа, – вы действительно возомнили себя Альционом, которому суждено спасти нас от демонических орд?

Никодимус покачал головой.

– В пророчестве говорится не о противостоянии людей и демонов и даже не о борьбе добра и зла. Его смысл в соперничестве двух представлений о том, как должен быть устроен язык.

– Хм-м. Насчет роняли в детстве я ошиблась, признаю. Чтобы так ушибиться головой, нужно было не просто свалиться с луны, а еще и с дуба по дороге рухнуть.

– Вы ведь слышали, что сказала Дейдре: Тайфон пытается лишить праязык ошибок. Демоны хотят изменить устройство жизни.

– А вы намерены упорядочить созданный демонами хаос? – вздохнула Франческа.

– Наоборот. Сейчас я орудие хаоса. Еще в детстве Тайфон украл мои способности к чарописанию и спрятал в арахестском изумруде. Так что теперь я Буревестник из антипророчества. И лишь заполучив изумруд, я стану орудием порядка! – с горящими глазами закончил Никодимус.

– Да-а-а, – медленно кивнула Франческа.

– Попробуйте, наколдуйте защищенное от ошибок заклинание на нуминусе. Не обязательно функциональное.

– Даже ученику под силу написать нефункциональное заклинание, которое не сможет разоружить и лорд-канцлер.

– Вы попробуйте.

Франческа создала в бицепсе несколько фраз на нуминусе, перекрутила между собой и сцепила все слова друг с другом. Никодимус окинул взглядом получившиеся бесполезные полфута отливающего золотом текста.

– Бросьте его в меня.

– Вам не удастся его развеять, если только зубами будете грызть.

– Давайте-давайте.

Пожав плечами, Франческа выпустила золотистый клубок. Светящиеся слова поплыли сквозь темноту. Никодимус осторожно дотронулся пальцем до клубка, и тот разлетелся на тысячу осколков. Франческа закрылась рукой, уворачиваясь.

– Можете смотреть.

Она медленно опустила руку. От заклинания не осталось и следа.

– Создатель! Ну ничего себе!

Франческа ожидала увидеть в глазах Никодимуса хвастливое самодовольство, однако наткнулась на затравленный взгляд, который не раз встречала у больных и умирающих. Так смотрят люди, мучительно переживающие свой недуг.

– Какография?

Он кивнул.

– Стоит взяться за текст, и он… рассыпается, взрывается или искажается.

– А как же те заклинания, которые вы с кобольдами создаете? Субтексты и взрывные?

– Эти языки какографии неподвластны. Однако они действуют только в темноте и оставляют шрамы. – Он похлопал себя по груди.

Сперва Франческа ничего особенного там не заметила, и только присмотревшись, разглядела сотни неразличимых в полумраке крошечных рубцов.

– А как ваша какография воздействует на праязык? – спросила она, ловя себя на участливом целительском тоне.

– Искажает так же, как магические языки. – Никодимус повертел головой по сторонам. – Было бы тут какое-нибудь растение или насекомое, я бы продемонстрировал. Я бы…

Никодимус не договорил, глядя куда-то через плечо. Франческа проследила за его взглядом, но не заметила ничего, кроме темных лачуг.

– Что такое? Кто-то идет?

– Магистра, видите кошку вон на той крыше? – показал Никодимус.

Франческа посмотрела в указанном направлении – ничего, только серое пятно на графитовой кровле.

– Нет.

– Что-то здесь не… Сложно сказать. – Он обернулся к Франческе. – Вам не попадалась на глаза серая кошка?

– В городе полно бездомных кошек.

– А так чтобы все время одна и та же?

– Нет. К чему вы ведете?

Никодимус плотно сжал губы.

– Может, я и ошибаюсь.

– Насчет чего?

– Неважно. Так вот, возвращаясь к праязыку… Давайте я покажу на ком-нибудь из кобольдов. Изгарь мне разрешит. Кобольды невосприимчивы к моему воздействию, оно проходит для них бесследно. И все равно зрелище пугающее.

– То есть другим живым существам, кроме кобольдов, ваше прикосновение вредит?

– Убивает. Искажает пратекст, вызывая язвенное проклятие, – волдыри, наполненные омертвевшими клетками. У клириков есть какой-то термин, которым называют мертвую ткань в окружении живой…

– Некроз.

– Да, точно, некроз. Некротические язвы, – глядя в сторону, повторил Никодимус.

Франческу вдруг как громом поразило.

– Магистр Шеннон! У него язвенное проклятье!

В зеленых глазах Никодимуса плеснулась боль.

– Почему вы так решили?

– Лицо осунувшееся, сам тощий. Слабость. Мышечное истощение, типичное для организма, который борется с язвами. В медицине это называется кахексия.

Никодимус закрыл глаза, губы тронула мученическая улыбка. Франческа видела такие тысячами.

– Вы коснулись магистра Шеннона? – спросила она осторожно. – Это ваше случайное прикосновение вызвало язву?

– Нет, язвенное проклятие на магистра наслала одна тварь с древнего континента, некий Фелрус, с помощью арахестского изумруда. И когда я заполучу изумруд, то смогу исцелить учителя. – Он оглянулся на далекое святилище. – В том числе и поэтому мы пойдем на все, чтобы раздобыть изумруд.

Никодимус посмотрел на Франческу, моргнул – и все, нет больше затравленного взгляда, выдающего душевные муки. Франческа невольно свела лопатки, выпрямляя спину. Забыла, что перед ней не пациент.

– И как это связано со словами Дейдре о двух драконах?

Никодимус снова оглянулся на святилище.

– Тайфон создает драконов с помощью изумруда. Десять лет назад один из них напал на Триллинон. Но драконы совсем не такие, как вы их себе представляете. Трудно объяснить…

Франческа закатила глаза.

– Да-да, Дейдре уже растолковала. Дракон вовсе не гигантский ящер-пироман, а необузданное воплощение всего самого опасного и отчасти необъяснимого, способный воздействовать на мысли находящихся рядом людей. Смотри пример с Саванным Скитальцем и афазией.

– Исчерпывающе, – усмехнулся Никодимус. – Когда Тайфон похитил у меня изумруд, мы знали, что энергии там хватит только на половину дракона. И что-то подобное ожидали встретить по прибытии в Авил. Но Скиталец оказался куда сильнее, чем мы думали.

Франческа поджала губы.

– Вы имеете в виду, что Скиталец появился в Авиле еще до Тайфона?

Никодимус кивнул.

– Как утверждают каники, Скиталец существует на земле издревле и столетиями сводит людей с ума. Но еще десять лет назад, до появления Тайфона, ни о какой афазии в городе не слышали.

– Значит, Тайфон явился, поработил канонистку и превратил Саванного Скитальца в полудракона?

– Такая у нас версия. – Никодимус помолчал. – В принципе-то в Скитальце ничего особенного нет, полное ничтожество. Но поскольку это чудовище изначально вызывало помутнение рассудка, то частичное перевоплощение в дракона увеличило его способности насылать непонимание и неразборчивость.

– Всего-то? – невинным тоном поинтересовалась Франческа, хмыкнув беспечно, словно ей только что сообщили о подскочивших ценах на хлеб. – Однако теперь-то вам известно, что драконов двое. Если вы мне верите, разумеется.

Никодимус выдержал ее взгляд.

– Я верю Дейдре. А эти сведения исходят от нее.

– Вы ее любите?

– Конечно.

– Таким тоном обычно мясо в лавке заказывают.

Никодимус неловко переступил с ноги на ногу.

– Дейдре спасла мне жизнь. Ее возлюбленный, друид по имени Кайран, пожертвовал ради меня собой. Я не могу ее не любить.

– Как трогательно, – безразлично обронила Франческа.

– Вне города мы обитаем у Боанн – речной богини, которая когда-то сделала Дейдре аватарой. История их невероятной любви вам наверняка больше придется по душе.

– Вы завидуете близости Боанн к Дейдре?

– Нет. Я вижу, как они обе страдают в разлуке. А вы вдруг стали чересчур любопытной.

Внезапный порыв ветра заставил Франческу плотнее запахнуться в мантию.

– Я никак не могу вас раскусить, Никодимус Марка.

– Не надо меня раскусывать. Я пытаюсь приблизить большие мечты малыми средствами при ограниченных способностях. – Он внимательно посмотрел Франческе в глаза. – Вы точно никогда не встречали лорнскую даму по имени Эприл? Она служила гувернанткой на северо-востоке Остроземья.

– Нет, я ведь уже говорила. А что?

Никодимус окинул Франческу взглядом.

– Она была моей наставницей в раннем детстве. Очень похожа на вас – длинные каштановые волосы, тонкие черты…

Франческе вдруг захотелось спрятаться от этих изучающих глаз.

– И что в этом особенного?

– Наверное, ничего. Просто забавно.

– Как бы то ни было, – выдохнула Франческа, – я готова рискнуть и кое-что вам сообщить.

Она рассказала об эвакуации на садовую башню и о военном корабле, пришвартовавшемся там вскоре после ее прибытия.

– Тот самый «кречет», который мы видели над городом?

– «Королевская пика», – кивнула Франческа. – Доставила заодно двух магов. По странному стечению обстоятельств они прибыли…

– Никакого стечения обстоятельств. Как их звали?

– Женщину – Вивиан Нийоль, на ней была мантия заместителя вице-канцлера. Высокая, оливковая кожа, длинные белоснежные волосы, слепая, но слишком ловкая и гибкая для своих безумных миллионов лет – и к тому же большая язва.

– В ваших устах это комплимент.

Франческа нахмурилась.

– Второй – тоже важная шишка, но моложе, красавец, темнокожий, длинные волосы шнурами, капюшон с белой оторочкой, как носят лингвисты. Зовут…

– Лотанну Акома, – договорил за нее Никодимус. – Проклятье!

– Вы его знаете?

– Наслышан. Магистр Акома – специалист по восприятию четвертого уровня. В Астрофеле был одним из самых блестящих учеников Шеннона. В последние несколько лет сильно продвинулся в изобретении заклинаний, распознающих четвертичные мысли.

Франческа взмахнула руками.

– Погодите-ка, погодите… Откуда у вас сведения об академии, если вы отсиживаетесь тут, в Авиле?

– У нас есть тайный агент в Астрофеле.

– И вы не боитесь мне в этом признаваться?

Никодимус пожал плечами.

– Сестрица и так уже подозревает. Она не первый год пытается перекрыть нам кислород. К счастью, как сообщает наш человек, сестрица сейчас в Огуне, встречается с делегатами Звездной академии и цитадели Звездопада. Так что можно спать спокойно, рядом с Авилом ее нет, а значит…

– А значит, хватит об этом, – перебила Франческа. – Потому что сейчас самое время рассказать мне наконец, кто такая эта ваша сестрица.

Никодимус улыбнулся одним уголком рта.

– Вы и в самом деле не представляете, во что вас втравили?

– Абсолютно. Так что ради всевышнего, объясняйте уже, не томите.

– Моя единоутробная сестра сидит затворницей в Астрофеле. Я ее никогда не видел, не знаю, как она выглядит, и даже имени ее не знаю, потому что она – Альцион.

– Кто? – поперхнулась Франческа.

– Точнее сказать, нареченный Альцион. Антипророческая фракция, образующая вместе с несколькими древними божествами Альянс святых еретиков, присягнула ей как Альциону.

– А почему остальной мир не в курсе?

– Междоусобные академические распри и политические дрязги. Кроме того, моя сестрица владеет праязыком, а праязык для большинства – ересь. Так что свою истинную сущность она кому попало не раскрывает.

Франческа обдумала услышанное.

– А вас она, значит, веруя в антипророчество, считает Буревестником, ставленником демонов?

– И тем, кто, по всей вероятности, несет ей смерть, – мрачно кивнул Никодимус. – Поэтому ее люди разыскивают меня повсюду. Но на самом деле главную опасность для сестры представляю не я, а Хаким.

– Подождите, Никодимус, у меня не стыкуется. Хаким – небесный покровитель чарословов, он ведь должен, наоборот, благоволить Альциону?

– В том-то и соль, – усмехнулся Никодимус. – Альянс святых еретиков стоит вне магических академий. Если Хаким заподозрит проникновение присягавших сестрице божеств в ряды своего ордена, он ее уничтожит, невзирая ни на какие пророчества. Поэтому ей с союзниками нужно доказать, что она Альцион. А как она докажет свое предназначение как сокрушительницы демонов, если ни одного демона под рукой нет?

Франческа закрыла глаза.

– Да, теперь в ваших галлюцинациях появляется какая-то логика. Значит, приспешники вашей сестры охотятся на Тайфона, чтобы затеять с ним потасовку и, вытащив его из тени, объявить свою предводительницу Альционом согласно пророчеству?

– Именно. Однако, судя по всему, цитадель Звездопада не поспевает за ростом ее могущества. Поэтому сестрица и отправилась в Огун, встречаться с южными чарословами.

– Откуда такие выводы?

– По сведениям нашего агента, оппозиция антипророческому руководству Астрофела собралась в Звездопаде и теперь ищет союзников на юге. Самые провокационные слухи говорят о формировании сепаратистской фракции, задавшейся целью объединить Звездопад и Звездную академию в Лигу Звездопада и отмежевать южных магов от Астрофела.

Франческа озадаченно потерла лоб.

– Так зачем посылать в Авил Вивиан Нийоль и Лотанну Акому?

– Полагаю, они выискивают дракона – не зря их корабль появился аккурат после переполоха, учиненного Скитальцем в святилище.

– Мне они сказали, что явились по вашу душу.

Никодимус пожал плечами.

– Они подозревают, что я прямо или косвенно участвую в создании этого самого полудракона. Соответственно, по их логике, я должен быть где-то неподалеку от аспида.

Франческу этот довод не убедил.

– Но откуда они вообще узнали о случившемся в святилище? И как сумели так быстро отреагировать?

– Наверное, магистр Акома наколдовал какую-нибудь систему слежения с восприятием четвертого уровня – или текстовые конструкты известили его через авильскую колаборисную станцию.

Франческу озарила внезапная догадка.

– Я, кажется, поняла насчет второго дракона!

– Да?

– Если Лотанну читает четвертичные мысли, а у драконов они именно такие, то он должен был увидеть не только Скитальца, но и этого, второго.

Никодимус погрузился в раздумья.

– Вы хотите попросить Вивиан и Лотанну помочь с розысками второго дракона? – спросил он наконец.

Франческа кивнула.

Крепчающий ветер швырнул Никодимусу в лицо прядь смоляных волос.

– Дейдре сказала, вы убережете меня от него.

– Тогда, наверное, вам стоит ко мне прислушаться.

Никодимус пожевал губу.

– Вот вам, кстати, еще информация к размышлению, – продолжила Франческа. – Может, она укрепит ваше доверие ко мне. Кто-то платит каникам за контрабандный провоз в Авил стальных заготовок, заряженных кузнечными рунами. – Франческа вытащила из кошеля на поясе и продемонстрировала металлическую болванку.

– Вот зараза! – прошептал Никодимус, на миг представая перед Франческой не суровым бунтовщиком, а перепуганным мальчишкой из прежней, неведомой ей жизни.

– А я надеялась, вы мне поможете разгадать эту маленькую загадку, – нахмурилась она. – Но выражение вашего лица стирает мои надежды в мелкий порошок. Кто может провозить лорнскую сталь в Авил?

Никодимус не сводил глаз с металлической болванки.

– Понятия не имею, клянусь пламенем небесным.

– Прелестно.

Никодимус вскинул голову.

– Если замешан Лорн, все еще хуже, чем мы думали. И действовать нужно без промедления.

– Уговариваете себя отправить вовремя оказавшуюся под рукой целительницу проверить, что можно выведать у Лотанну? Не забывайте, мне еще нужно раздобыть тексты, чтобы зашить легкое у Жилы.

– Да, – нехотя согласился Никодимус. – Пожалуй, мы с магистром расскажем вам, где нас найти в этом квартале завтра вечером. Через стену мы вас переправим. Но если приведете за собой «хвост»…

– Вы испаритесь, – драматическим тоном договорила за него Франческа, растопыривая воздетый в воздух кулак. – Развеетесь, как дым по ветру. Не беспокойтесь, от соглядатаев Вивиан я ускользну, мне уже доводилось.

Никодимус оглянулся на кобольдов, обступивших Жилу, потом снова пристально уставился на Франческу.

– Вы мне скажете наконец, кто вы такая на самом деле?

Франческа негодующе всплеснула руками.

– Опять? Ради святого небесного пламени, хватит! Вы уже все знаете – и кто я такая, и откуда я родом.

– Нет, не знаю, – ответил Никодимус, пытливо вглядываясь в ее лицо. – И вы, похоже, сами не знаете, если только вы не прожженная лгунья и искусная притворщица.

– Вам в академии баранье упрямство отдельным предметом, что ли, преподавали? Что вы ко мне…

– Магистра, – перебил он, – я вижу сияющий в каждом живом существе пратекст. Поэтому я и донимаю вас вопросами. Вы необычная.

– В каком смысле?

– Сияете слишком ярко.

– Как это понимать?

– Такого лучезарного пратекста я не видел еще ни у одного живого существа.

– И что это значит?

– Не знаю. – Зеленые глаза оглядели ее с головы до ног. – Магистра, вы слишком живая, вот что.

– Вы, наверное, всем девушкам это говорите?

Никодимус хотел возразить, но передумал и, сощурившись, подался вперед, вглядываясь куда-то через плечо Франчески.

– Снова серая кошка? – обернувшись, спросила она.

– По-моему, это не кошка. Смотрите.

На этот раз Франческа разглядела жмущуюся к мешкам невзрачную фигурку.

– А кошачья шубка на ней сидит как влитая.

– На вид самая заурядная кошка, – согласился Никодимус. – И движения кошачьи. По-моему она за нами следит – или только за вами. – Он помолчал. – Магистра, когда переберемся через стену, отправляйтесь в святилище и выясните, кто сел нам на хвост.

– Подробностей не последует? – уточнила Франческа. – Мне к прорицателю заглянуть, чтобы развеял туман, который напустил загадочный Никодимус Марка?

– У этой псевдокошки имеется одна отличительная особенность, – без выражения произнес Никодимус. – Она неживая.