Отправляясь на битву, друиды облачились в деревянные доспехи, сменив белые одеяния на лакированные зелено-черно-золотые. Кузнецы, не желая отставать, надели начищенные до зеркального блеска чешуйчатые кольчуги.

Друиды и кузнецы не сражались плечом к плечу со времен Диалектных войн, когда Новосолнечная империя затрещала по швам, и отдельные королевства принялись отстаивать свою независимость. Первым против имперской власти восстал Юг, заключивший Союз ветви и клинка. Но стоило выдворить имперские легионы, как южане вцепились друг другу в глотку, и с тех пор вражда между ними не ослабевала.

Никодимус шагал по Священному кварталу в сопровождении пяти друидов, семи кузнецов и четырех магов. Вся свита настороженно переглядывалась. Пока отряд снаряжался, в городе просигналили тревогу: иерофанты заметили идущий с океана воздушный флот. Рынок рядом со станцией загудел, словно улей: горожане скупали не глядя все, что под руку попадется, готовясь забаррикадироваться в домах.

Когда отряд Никодимуса выступил со станции, улицы уже опустели – только городская стража носилась туда-сюда с экстренными поручениями. В небе эскадрильями реяли дозорные змеи. Никодимус завернул за угол – и присвистнул от удивления: над массивным куполом святилища парили на огромных крыльях-парусах три воздушных корабля, превосходящих размерами «Королевскую пику». Иерофанты на палубах расправляли складки и редактировали длинные тянущиеся к куполу привязи.

Уже скоро.

Капитан караула, встречавшего отряд у ворот святилища, сообщил, что в куполе их ждут. Никодимус провел свою свиту мимо стражи, по бесконечным коридорам и наконец вверх по лестнице в просторный зал со сводчатым деревянным потолком, украшенным филигранной резьбой. Вроде бы он назывался Посольским. Вдаль, словно деревья в сказочном каменном лесу, уходили бесконечные ряды колонн.

Караул за его спиной тем временем встал у дверей, преграждая путь любому идущему следом. Никодимус обвел взглядом открывшееся ему великолепие. Замершие рядом чарословы сделали то же самое.

Ничего не происходило.

Никодимус зашагал дальше. Преодолев примерно половину зала, он увидел впереди высокий деревянный трон на фоне массивной резной перегородки, заменявшей дальнюю стену. Он остановился.

Вся свита вдруг повалилась на пол и застыла. Никодимус с колотящимся сердцем завертел головой, но вокруг высились лишь ряды каменных колонн, пронизанные косыми лучами предвечернего солнца.

– Им ничего не грозит, – пророкотал над ухом гулкий бас.

Никодимус развернулся – позади алебастровой статуей громоздился Тайфон. Непроницаемые черные глаза демона прожигали насквозь, лицо казалось суровым.

– Твой кузен, Джей Амбер, лишил их чувств и обездвижил. Но поскольку Лиге Звездопада предначертано поддержать тебя, с началом штурма они очнутся. – Демон кивнул на далекие Багряные горы, на фоне которых белели пушистые белые облачка. Нет, не облачка. Воздушные корабли.

– Где Франческа?

– Идем, – позвал демон, устремляясь к трону.

Никодимус не двинулся с места.

Тайфон оглянулся, принимая усталый, почти печальный вид.

– Никодимус, сын мой, у меня слишком мало времени, чтобы показать, ради чего пожертвовала собой Дейдре и чем вызвана неожиданная привязанность к тебе Франчески.

Десять лет назад, когда Никодимус впервые столкнулся с Тайфоном, в голосе демона звучало то же участие и забота. Тогда это смущало. Теперь повергало в ужас.

– Ты должен постичь истинный смысл Разобщения, – продолжил Тайфон, снова направляясь к трону. – Разобщение вот-вот посеешь ты сам.

Никодимус настороженно последовал за ним.

– Религии твоей эпохи учат, что Лос восстал против человечества из-за некоего совершенного людьми греха, – рокотал Тайфон. – На самом же деле Лос восстал, уверившись, что Создателя не существует.

Никодимус свел брови.

– До демонизации Лос сам был богом. Как может божество стать атеистом?

– Поверь мне, – фыркнул Тайфон, – от апостолов Лоса этот парадокс не ускользнул. Но его доводы оказались неопровержимыми. Мы, старейшие небожители, помнили о своем происхождении, и когда Лос принялся совершенствовать язык, мы присягнули ему безоговорочно. А потом твои предки прознали о происходящем, и между божествами и демонами вспыхнула война.

– Демон, – перебил Никодимус. – Где Франческа?

Тайфон шагнул на ступенчатое возвышение перед троном.

– С тобой.

Никодимус оглянулся, но вокруг по-прежнему высились одни колонны. Тайфон, взобравшись на возвышение, помедлил у трона.

– Ты ее пока не видишь, поскольку тебе неведома ее истинная ипостась.

– А именно?

Демон уселся на трон.

– Производная от призрака и моей демонической силы. А кроме того, совокупность опыта, который она успела накопить с момента, как я позволил Дейдре дать ей свободу.

– Ты знал о планах Дейдре?

Тайфон кивнул.

– Дейдре при всем старании не могла меня предать. Я устранил эту часть ее души много лет назад. – Голос его звучал глухо. – Сын мой, ты должен уяснить, что есть божество и что есть демон. Хотя это может показаться ересью и богохульством.

Никодимус молчал.

– Первые боги были всего-навсего конструктами, – приняв молчание за согласие, продолжал демон. – На заре человечества люди еще не сознавали, что способны творить магические руны, однако творили их, сами того не подозревая, при создании религиозных текстов. Эти первобытные авторы жили в постоянном страхе перед природой – наводнениями, пожарами, засухой, землетрясениями – и придумывали себе богов и богинь, способных повелевать стихиями. Богиня, приносящая дождь; бог, останавливающий подземные толчки – и так далее, и тому подобное. Шли столетия. Из религиозных текстов рождались могущественные заклинания, а истовость молящихся являла на свет магические руны, оживляющие эти заклинания-конструкты. Черпая силу у своей паствы, конструкты росли и крепли, превращаясь в нынешних божеств. По сей день всем божествам требуется армия молящихся, чтобы неосознанно восполнять их текст в молитве. За это божества находят способ облагодетельствовать паству: Кейла, в частности, повелевает песчанику удерживать ликантропов за городскими стенами, а воду – в хранилище.

Тайфон показал подбородком на изогнувшуюся подковой дамбу и подался вперед.

– Тебе первому из всех людей на этом континенте предстоит узнать правду: божества – всего лишь разумные конструкты, созданные людьми. Возможно, тебя это разочарует, но истина в том, что это вы создали нас, а не наоборот.

Никодимус встретился взглядом с демоном.

– Действительно, ересь. Какую религию ни возьми, все учат, что боги – воплощение Создателя и что божественная раса была создана первой.

– Человечество забыло истину во время Исхода через океан, – улыбнулся Тайфон.

– Не понимаю только, какое отношение это имеет к Франческе и даже к Разобщению.

Тайфон откинулся на спинку трона.

– Лос не ополчался на человечество. Лос создал метазаклятье, избавляющее язык о ошибок.

– И теперь ты делаешь то же самое с праязыком, вызывая тихое увядание.

– Мои метазаклятья действуют лишь на праязык, тогда как Лосовы метазаклятья предотвращают ошибки любого рода.

Никодимус заморгал.

– Жизнь – это бесконечно самоутверждающийся язык, – разъяснил демон, простирая к нему указующий перст. – Живые существа вроде тебя созданы из пратекста, но все они смертны и постоянно соперничают друг с другом. Смерть и убийства – непременная составляющая постоянно обновляющейся жизни. Праязык изначально хаотичен. Чтобы порождать оригинальность, праязыку требуется смерть, которая исполняет роль выбраковщика, упорядочивает его хаос. Серьезная ошибка в праязыке вызывает болезнь. Ошибка, дающая преимущество, позволяет своему тексту уничтожать другие тексты. Смерть обеспечивает перемены, развитие. Ты создан из смертного текста.

– Мы же, – показал Тайфон на себя, – божества и демоны, из праязыка не состоим. Мы созданы на нехаотичных по сути своей языках. Наш язык – самодостаточный. Оригинальность в нашем языке обеспечивает созидающий нас разум. И поскольку ошибка в нашем случае не порождает развития, нам не нужна смерть как арбитр. Религиозные догмы нашего древнего континента утверждали, что Создатель сотворил человека, а человек создал божество. Божества были слугами империи.

Тайфон воздел белоснежный палец.

– Лос взбунтовался против почитания человечества как священной расы. Он заявил, что Создателя нет, а значит, божества не обязаны служить человеку. Он хотел населить новый мир самодостаточными, бессмертными языками.

Никодимус откашлялся.

– Выходит, Разобщение – попытка покончить со смертью?

– Именно, – улыбнулся демон. – Заменив праязык на самодостаточный, Разобщение ознаменует начало бесконечного золотого века.

– Для всех, кроме живых.

– А-а-а, и вот здесь-то на сцену выходят твой кузен и твоя возлюбленная. – Бледные губы Тайфона еще шире растянулись в улыбке. – Изначально Лос намеревался искоренить праязык. Десять лет назад я преследовал те же цели. Создаваемый мною сказочный дракон должен был перелететь через океан и возродить Лоса к жизни. Однако Фелрус уничтожил этого дракона, и, сразив с твоей помощью Фелруса, я бежал в саванну в теле Дейдре. Встретившись со Скитальцем и узнав в нем потомка императорского рода – хоть и увечного, – я воспользовался арахестским изумрудом и частично превратил его в дракона, способного, перелетев океан, посеять Разобщение.

Никодимус сжал кулаки, вспомнив, как чуть не прикончил кузена.

– Он тебе противился.

– Это меня не смущало, – пожал плечами демон. – А вот его какография мне действительно мешала. Я наполовину истощил изумруд, и все равно до создания дееспособного дракона было далеко – мне требовалось подзарядить изумруд, то есть коснуться им тебя. Но я догадывался, что именно этого ты всеми силами будешь избегать. А значит, тебя нужно привлечь на свою сторону.

Никодимус сглотнул.

– И тогда с помощью оставшейся энергии изумруда ты создал из призрака Франческу, вдохнув в нее пратекст, чтобы я принял ее за человека? И она меня соблазнила?

– Франческа была создана не для соблазнения, а для любви.

– Чтобы я в нее влюбился? И она уговорила меня помочь тебе завершить Саванного Скитальца? Или второго дракона?

– Ах да, второй дракон, – вздохнул демон. – Прежде чем удовлетворить твое любопытство, я должен признаться: после того, как ты помог мне спастись от Фелруса, я осознал, что Разобщение не обязательно должно привести к войне. Смерть – это бич смертных, и если цель Разобщения – положить ей конец, может статься, люди будут только за.

Откуда-то сверху донеслись крики. Тайфон, обернувшись, показал на две сходящиеся в небе воздушные флотилии.

– Авильское восстание началось. Сын мой, ты должен уяснить, что драконы представляют собой гибрид праязыка с магическим. Они не конечны, они хранят в себе множество возможностей. Так что же мешает сотворить дракона, который сблизит людей с демонами? Я задался целью написать именно такого, способного породить гибридную расу. Дракона, который начнет Разобщение на этом континенте. – Демон помолчал. – Разумеется, мне требовался ум, обладающий феноменальным знанием человеческого тела, разбиравшийся в болезнях и в смерти.

Никодимус наморщил лоб, вспоминая предостережение Франчески: Тайфон будет чернить ее, обвиняя в предательстве. Однако доводы демона звучали убедительно.

– Франческа, как целитель, должна была повлиять на меня, чтобы я помог завершить этого второго дракона? – высказал догадку Никодимус.

– Нет, на тебя влиять не требуется, – усмехнулся демон. – Второго дракона ты уже создал.

Сердце Никодимуса словно сжала холодная рука.

– Как? Франческа коснулась меня изумрудом, пока я спал, а потом отнесла камень тебе?

Тайфон покачал головой.

– Зачем же так усложнять? Целительница в качестве промежуточного звена оказалась мне без надобности. Вот. – Легким движением запястья демон метнул что-то Никодимусу. – Азы моего языка.

Никодимус стоял не шевелясь. Ничего не происходило. А потом он вдруг понял, о каком промежуточном звене говорил демон, когда перед его обновленным взором во всей красе предстали оба.

Только что они с Тайфоном были одни. Теперь же рядом с демоном возвышался отливающий ярко-рубиновым переплет из предложений, составляющих длинные кости и мускулы. Чем глубже Никодимус постигал новый язык, тем быстрее кости и мышцы одевались плотью, разрастаясь в огромное тело – тело Джеймса Берра.

Наконец Никодимус смог рассмотреть за рубиновым текстом истинный облик своего кузена – голова Берра возвышалась над полом на добрых пятнадцать футов, однако при всем своем гигантском росте он казался изящным, почти хрупким. Покрывающая его от хвоста до макушки чешуя переливалась снежным перламутром, размашистые крылья были аккуратно сложены за спиной, в оскаленной пасти виднелись длинные кривые клыки, а огромные глаза сияли молочно-опаловым блеском.

Самого Никодимуса обвивала кольцом еще более непостижимая громадина. Основу ее составлял такой же рубиновый текст, и поначалу Никодимус тоже различил лишь фразы длинных изогнутых костей и могучих мышц. Гигантские сердечные камеры сокращались медленно и величественно. При каждом ударе сердце ослепительно вспыхивало рубиновым огнем.

Постепенно Никодимус начал различать остальное, но еще какое-то время сквозь сухожилия и чешую представшей перед ним великанши проступал составляющий тело текст. Чешуя полыхала каштановым, на морде горела россыпь медных искр – почти в точности повторяя рисунок веснушек на человеческом лице. Темно-карие глаза не отрываясь смотрели на первого дракона. Она свернулась вокруг Никодимуса, укрывая его собой. Длинные черные когти напружиненной лапы впивались в каменные плиты пола.

– Как видишь, – проговорил демон, – Франческе незачем было прибегать к твоим услугам, чтобы создать второго дракона. – Он посмотрел на нее с ласковой улыбкой, как на любимое дитя. – Потому что она и есть второй дракон.

Командующий флотом поставил «Королевскую пику» в авангарде вместе с «Щукой» – хлопковым крейсером класса «морской ястреб». Как ни ожидал Сайрус именно такого расклада, внутри у него все сжималось и переворачивалось. Пристроившись рядом с «Щукой», они с Иземом ждали, пока два других «ястреба», «Акула» и «Кракен», займут фланговые позиции рядом с «Циклоном» и «Громом», авианосцами класса «буря». На Луррикаре «Пика» обновила ткань и приняла на борт еще двух членов команды.

Противники шли на сближение. Флот Сайруса, монотеистический, располагал четырьмя крейсерами и двумя авианосцами. Обороняющийся политеистический флот выставил лишь три истребителя – класса «орел». Более крупные и прочные, «орлы» образовывали основной корпус политеистических воздушных сил во время Гражданской войны. Теперь же численное и техническое превосходство противника политеисты компенсировали четырьмя десятками дозорных змеев.

На глазах Сайруса три черных змея, отделившись от строя, заскользили по ветру, пытаясь обойти его флот с фланга. «Орлы» пока парили над северной городской стеной, подпуская противника поближе, чтобы нанести удар и вынудить авианосцы выпустить своих боевых змеев как можно дальше от святилища. В этом случае конструкты истощат почти весь свой текст, еще не добравшись до цели.

«Королевской пике» и «Щуке» предстояло, устремившись в лобовую атаку, разорвать широкие парусные крылья, на которых парили «орлы». Если не удастся, то хотя бы рассеять строй «орлов», чтобы авианосцы беспрепятственно подошли к святилищу.

Сайрусу, хорошо знакомому с авильскими ветрами и воздушными течениями, Изем уступил капитанский мостик.

– Учти, – прокричал он, – мало кому в городском флоте доводилось сталкиваться в воздухе с «кречетом». Они пока не подозревают, как мы быстры, но быстро освоятся.

С палубы донесся оклик. Обернувшись, Сайрус увидел взвившийся над флагманом «Кракеном» сигнал к атаке.

– Всем к сложению! – скомандовал Сайрус, вплетаясь в палубу.

Свернув «Пику» в узкое рассекающее воздух копье, он выпустил воздух из текстовой форсунки, устремляя корабль к правому вражескому истребителю. «Щука» ринулась следом.

Три отряда вражеских змеев выбросили прыгошюты, и те, подхваченные ветром, устремились наперерез. Сайрус, не изменивший курса, встретился с перехватчиками через несколько минут. Отредактировав прыгошюты в прямоугольники, пилоты приготовились брать «Пику» на абордаж, но, как и предсказывал Изем, недооценили скорость противника. Сайрус, удвоив тягу, оставил неудавшихся захватчиков далеко позади.

Вражеский истребитель тем временем развернул дополнительные крылья и взмыл вверх, подставляя противнику бронированное брюхо. На эту проверенную удочку легко попалось бы большинство крейсеров – но только не «кречет». Задействовав все кормовые паруса, «Пика» взвилась еще выше противника.

– Таран! – взревел Изем за миг до того, как нацеленные вперед носовые паруса вонзились в крылья «орла».

Сайруса окатило мощной воздушной волной – это магический текст вырывался из разорванных вражеских крыльев. «Пика», не задержавшись ни на секунду, летела все выше. Заложив вираж, Сайрус повернул ее назад, но снизу к ним устремлялся целый рой прыгошютов. Два змея обвились куполами вокруг боковых парусов «Пики», пытаясь встроиться в ткань. Оба матроса тут же принялись сбивать их длинными струями синего текста.

Сайрус ввел корабль в пикирование. Вражеский истребитель под ними успел залатать дыру в крыле, но потерял высоту, и «Пика» протаранила его снова, пробив боковой парус и отрикошетив от корпуса. Под победный клич Изема истребитель перекрутился, крылья начали обмякать. Сайрус замедлил спуск, пропуская «Щуку», но вокруг «Королевской пики» закружили роем вражеские змеи. Часть, прицепившись к корпусу, принялась терзать шелк, и Сайрусу пришлось выполнить стремительную «бочку», стряхивая незваных гостей.

Наконец «Щука» освободила дорогу, Сайрус пустил в ход все кормовые паруса, и «Пика» устремилась вниз, каждый раз делая скачок, когда ветер срывал с крыла не отцепившихся после «бочки» абордажников. Впереди вырос вражеский истребитель.

– Таран! – крикнул Сайрус, моментально выходя из пике, чтобы пропахать вражеское крыло на глиссаде, распарывая его почти по всей длине. Во все стороны брызнули веером раскромсанные иерофантские чары, легко различимые даже на фоне голубого неба.

«Пику» встретил рой змеев, кидающихся на корабль, словно злые шершни. Пришлось срочно крутить еще «бочки». Паруса, небо, саванна – белое, синее, зеленое – мелькали, как в калейдоскопе, пока не отвалился последний абордажник и Сайрус не выровнял «Пику».

Услышав очередной ликующий возглас Изема, Сайрус бросил взгляд за плечо: вражеский истребитель, разваливаясь на части, рушился в саванну. Пилоты в спешном порядке резали оставшиеся паруса, чтобы соорудить прыгошюты для экстренного катапультирования. Ликантропы внизу, наверное, уже заждались.

Изем, оборвав победный клич, вдруг уставился вниз – «Щука», вертя бешеную «бочку», тщетно пыталась сбросить вцепившихся в нее змеев и стремительно теряла высоту. Сайрус принялся разворачивать «Пику», однако Изем крикнул:

– Сейчас не до них! Там гроза пострашнее.

Его рука вытянулась по направлению к северной городской стене, над которой по-прежнему держал оборону политеистический флот. Монотеисты наступали. «Кракен» с «Акулой» нацеливались на два вражеских истребителя, и перевес явно был на их стороне, если противник не пополнит ряды своих змеев.

И тут Сайрус их увидел: целая стая устремлялась в небо с крыши святилища. Подкрепление. Политеисты оставили часть своих пилотов в засаде, целенаправленно заманивая авианосцы в ловушку, чтобы навязать им бой.

Сайрус распустил все кормовые паруса. Если срочно не вывести из строя оставшиеся истребители, змеи вынудят авианосцы расстаться со своим грузом раньше времени, и демонопоклонники выйдут из боя практически без потерь.

От потрясения мысли Никодимуса разлетелись вдребезги. В пламенеющей перед ним драконьей морде угадывались черты Франчески. Он попятился, но споткнулся о коготь задней лапы.

– Второй дракон – это она, – терпеливо повторил Тайфон. – До прошлой ночи она оставалась драконом лишь наполовину, как и твой кузен. Она создана из интуитивного языка и пратектста, поэтому, чтобы раскрыться полностью, ей необходимо было прикосновение имперца, носителя такого же интуитивного, хаотического языка.

Никодимус растерянно уставился на демона.

– Я… Я не…

– Согласно моему плану тебе должны были нанести рану, вылечить которую могла лишь Франческа. Это побудило бы вас к физическому контакту, преображающему обоих. Любой дракон стимулирует четвертичное восприятие, поэтому ее предназначением было изменить твой взгляд на мир и на язык, влюбить в себя и в Разобщение, которое она олицетворяет.

Никодимус понимал каждое слово, но воспринимать их сознание отказывалось.

– Что? Я не… – Он обернулся к дракону. – Фран…

Франческа еще туже свила свое защитное кольцо вокруг Никодимуса и угрожающе оскалилась на Саванного Скитальца.

– Беда в том, – продолжал Тайфон, – что я не чаял завершить обоих драконов. Джей Амбер какограф, как и ты. А значит, даже изумруд не помог бы мне довести его перевоплощение до конца. Ты сам видел, какие гротескные формы придавала какографическая сущность его полудраконьему облику. С Франческой у меня подобных трудностей не возникало, и тем не менее, выслеживая тебя, я никак не ожидал получить сразу двух драконов.

Никодимус сглотнул.

– Вивиан?

Демон подтвердил его догадку кивком.

– Пробравшись тайком ко мне в город, твоя сестра неожиданно упростила мне задачу: совсем не обязательно ждать вашего с Франческой соприкосновения, достаточно натравить Скитальца на Вивиан. Однако первую попытку пресекла покончившая с собой Дейдре. Нам будет ее не хватать.

Демон помолчал с выражением совершенно искренней скорби на мраморно-белом лице.

– Но твой кузен добрался до твоей сестры в тот же день и час, когда ты отдал тело и душу Франческе. И теперь твоя возлюбленная желает сжить твоего кузена со свету. Видишь ли, наши два дракона олицетворяют две разные концепции Разобщения. Твой кузен – концепцию Лоса, замену праязыка божественным. Твоя возлюбленная – мою концепцию, пропитывание праязыка демоническим, пока все разумные существа не уподобятся небожителям.

Демон вздохнул.

– Им незачем враждовать, конечный итог все равно будет одинаковый. – В голосе его послышалось усталое смирение. – Твоего кузена мы пошлем за океан воскрешать Лоса. Посмотри, каким он стал красавцем: крылья, чешуя, когти – что еще нужно, чтобы преодолеть океан, пробудить Лоса к жизни и привести на этот континент демонические орды? Итак, твоего кузена мы отправим за океан, а Франческе вернем человеческий облик. Затем переселим вас с Франческой на остров Звездопада, и там вы положите начало новой нации. – Он оглянулся на Франческу. – Но в данный момент твоя возлюбленная связана некоторыми… обязательствами.

Франческа, сощурившись, подалась вперед.

– Она мой шедевр, – продолжил демон, не сводя с нее глаз. – Превосходящий даже тебя, Никодимус. Чтобы помешать ей расправиться со Скитальцем, мне пришлось пожертвовать собой. – Он словно пытался что-то внушить Франческе своим видом. – Я пойду на все, чтобы мои творения мирно уживались между собой. Твоя возлюбленная поклялась именем Создателя, что пойдет на сосуществование, если согласие дашь и ты.

Тайфон наконец посмотрел на Никодимуса.

– Люди, невольно порождавшие первых богов, создали нас неспособными нарушить клятву, скрепленную именем Создателя. В этом проявляется наша не терпящая ошибок сущность. У людей, состоящих из хаотичного пратекста, таких препон нет. Вам ничего не стоит, дав на источнике божественной силы обет не грешить, тут же разорить целое королевство. Однако сейчас от твоего хаотичного разума, Никодимус Марка, требуется великодушие. – Он сделал паузу, глядя на Саванного Скитальца. – Великодушие, позволяющее явить себя другой ветви Разобщения. Вы с Франческой возглавите Лигу Звездопада. Вы положите начало Эпохе чудес, умножая число богов и полубогов. Ваших земель не коснется рука Лоса. Демоны не посягнут на вашу нацию, и она будет цвести и плодоносить столетиями, пока не победит смерть и не объединится с демонической. Вот мой замысел, Никодимус. Принимаешь?

Никодимус в недоумении уставился на демона. Как у него язык поворачивается предлагать такое? По залу прокатился низкий утробный рокот, от которого задрожал пол, – Никодимус не сразу понял, что этот рык издает Франческа, угрожающе качнувшаяся к Тайфону.

– Нет, – со вздохом заверил тот Франческу. – Я не забыл. Никодимус, твоя возлюбленная просит передать тебе вот это.

На раскрытой ладони демона блеснул крохотный, похожий на слезу изумруд.

Недостающая часть Никодимусова разума.

На этом камне вот уже десять лет были сосредоточены все его помыслы. Но если демонам чужды ошибки, а его какография именно ими заполняет окружающий мир, возможно, стоит еще раз хорошенько подумать, так ли ему нужен изумруд…

Тайфон воззрился на него испытующе.

– Да, не скрою, это подкуп. Докажи свою преданность Франческе, я и верну похищенное у тебя много лет назад. Согласен?

Никодимус почувствовал пристальный взгляд Франчески. В Холодном Шлюзе она просила довериться ей и принять любое предложение Тайфона. Может, она как-то зачаровала его, наделила четвертичным восприятием, и Разобщению он уже никакой пользы не принесет? Он вспомнил, как Франческа смотрела на него перед уходом.

– Согласен, – твердо заявил Никодимус.

Тайфон улыбнулся. Встал с трона.

– Тогда подойди ко мне, сын мой. Дай мне заглянуть в твои мысли.

Франческа разомкнула кольцо, и Никодимус поднялся на возвышение перед троном. Саванный Скиталец и Кейла наблюдали за происходящим с каменными лицами.

– На колени! – приказал демон.

Никодимус повиновался. К его щеке прижалась алебастровая ладонь, способная при желании сплющить череп в лепешку – и вдруг все мысли до единой, все самые потаенные чувства взметнулись и слились в один гудящий, головокружительный ураганный вихрь. А потом ладонь пропала. Никодимус, обессилев, повалился на ступени перед троном.

– Сын мой, – пробасил Тайфон. – Свершилось! – Превозмогая головокружение и тошноту, Никодимус поднялся. Демон взирал на него сверху вниз, в расширенных черных глазах плескалось ликование. – Ты повязан с Франческой.

Демон перевел взгляд на нее.

– Теперь ты готова поклясться именем Создателя?

Между ними замелькали золотистые кометы нуминусного текста. А потом массивные белые пальцы демона застегнули у Никодимуса на шее тонкую цепочку, на которой покачивался арахестский изумруд.

Никодимус сжал его в ладони. Как и десять лет назад, ничего необычного вроде внезапного прилива сил он не почувствовал, он просто обрел себя. Стал полноценным. Пока он касается изумруда, он не какограф.

Сойдя с возвышения, он встал рядом с Франческой.

– Великолепно! – пророкотал Тайфон, садясь на трон. – Когда начнется осада, мы отправим Джея Амбера на древний континент. Никодимус, твои друиды и кузнецы, пробудившись, увидят, как вы с Франческой – в человеческом облике – нападаете на меня. Мы сделаем вид, будто ты меня сразил, и их свидетельство обеспечит тебе главенство в Лиге Звездопада. Я исчезну, большинство моих приспешников, которым сейчас принадлежит город, погибнет или попадет в плен, и твоя сестра с Селестой сложат оружие, уверившись, что расправились с демоническими силами. А потом я объявлюсь вновь.

Отвернувшись, Тайфон принялся что-то обсуждать с Саванным Скитальцем. И тут Никодимуса ударил в плечо шарик нуминусного текста. «Встань рядом», – перевел он и, подняв голову, встретился взглядом с Франческой.

Он осторожно попятился, пользуясь тем, что демон занят Скитальцем, и встал вплотную к гигантской лапе. «Тайфон не догадывается, как действует на меня твоя какография, – написала Франческа. – Убери изумруд с голой кожи. А потом дотронься до меня».

Сглотнув, Никодимус снова сжал изумруд в ладони и незаметно для демона дернул, обрывая тонкую цепочку. Франческа где-то в вышине мотнула головой, видимо, отвлекая внимание Тайфона. Никодимус украдкой сунул драгоценность в поясной кошель.

Тайфон все еще инструктировал Скитальца. Никодимус приложил ладонь к Франческиному боку – и чуть не обжегся, но зато теперь он различал ее пратекст, бесконечно сложный, переплетенный с магическим языком. А еще он почувствовал, как меняется крохотная часть этого текста под его какографическим воздействием. Его прикосновение, способное погубить любое существо, сотканное только из пратекста или только из магических рун, Франческе с ее уникальным смешением языков было нипочем.

На тыльной стороне его кисти возникли золотистые строки: «Мы уничтожили ту часть моего сознания, которая не давала нарушить скрепленный именем Создателя обет. Нарушим его?»

«Да!» – моментально ответил Никодимус.

Не успел он дописать восклицательный знак, как Франческа, скрежетнув когтями по терракотовым плиткам, ринулась вперед и, развернув кожистые крылья, с громовым рыком набросилась на Тайфона.