Аукцион подходил к концу, и Элизабет ван дер Меер собралась уходить. Служащие «Кристи» почтительно стояли в стороне, всегда готовые прийти на помощь. Она удалилась, сопровождаемая двумя сотрудниками своего музея, во время торгов слонявшимися по периметру зала.

Обстановка на аукционах всегда напоминала Делакло фильмы о Джеймсе Бонде. Зал, полный хорошо упакованных прожигателей жизни с их немереными миллионами. Дикие, невообразимые цены, которые для них ничего не значат. Они с легкостью тратят сотни тысяч фунтов, чтобы удовлетворить свои прихоти и украсить стену куском холста… А она здесь зачем? Но Делакло любила искусство и все с ним связанное. Она любила этот мир, не разделяя его на составляющие.

Ван дер Меер уже вышла из здания, когда седоватый джентльмен, купивший эту ужасную супрематическую картину, тоже покинул зал. Выждав пару минут, Делакло последовала за ним. Публика стала расходиться, и хотя большинство кресел были заняты, зал почти опустел. Картины, украшавшие стены зала, снесли вниз, чтобы сдать на хранение, упаковать или вручить покупателям.

Седоватый джентльмен подошел к кассиру.

— Добрый день, сэр. Можно посмотреть номер вашей карточки?

— Конечно.

Джентльмен протянул свою карточку элегантной молодой женщине в жемчугах. Открыв папку, она вынула оттуда анкету.

— Мистер Роберт Грейсон?

— Совершенно верно, — ответил он с легким американским акцентом.

— Лот тридцать четыре, супрематическая композиция неизвестного художника?

— Именно так.

— Как вы будете расплачиваться, сэр?

— Наличными, если это возможно.

— Конечно, сэр.

Женщина начала заполнять форму, время от времени вскидывая глаза на Грейсона.

— Тысяча пятьсот аукционная цена плюс семнадцать с половиной процентов комиссионных за покупки стоимостью до пятидесяти тысяч. Всего тысяча семьсот шестьдесят два фунта и двадцать пять пенсов. Это очень хорошая картина, сэр.

— Благодарю вас, дорогая. Довольно оригинальная штучка, поэтому я ее и купил. Она прекрасно подойдет к моим шторам.

— Да, вероятно, — улыбнулась женщина на случай, если это шутка.

— Когда вы мне доставите картину?

— В любое удобное для вас время, сэр.

— В четверг, то есть завтра, я буду дома с девяти до полудня.

— Хорошо, сэр. Заполните, пожалуйста, эту форму.

Завершив сделку, Грейсон подмигнул кассирше и стал спускаться по лестнице. Вестибюль был заполнен беседующими и читающими людьми. Повсюду слышались восхищенные возгласы и поздравления. Слева от лестницы располагалась стойка с каталогами будущих торгов, прикрепленными к ней тонкими золотыми цепочками. Все происходящее на аукционе можно было увидеть на телевизионном экране. В углу продавались книги. За стойкой регистрации сидела еще одна изящная дама с туго стянутыми назад волосами. Среди служащих «Кристи» это место считалось «ловушкой для женихов». Занимавшие его женщины имели все шансы познакомиться с богатыми и зачастую холостыми джентльменами, о социальном положении, образовании и вкусах которых говорил сам факт присутствия на аукционе. Но Грейсон ничего об этом не знал.

Его внимание привлек каталог предстоящего аукциона «Декоративное искусство девятнадцатого века». Грейсон хотел подойти к стойке, но ему преградили путь.

— Мистер Грейсон?

— Да. Мы разве знакомы?

Перед ним стояли три джентльмена в одинаковых темных костюмах.

— Нет, сэр. Но мы такие же, как вы, коллекционеры и любители искусства. И мы вас здесь уже встречали.

— Неужели? Нашли что-нибудь интересное сегодня?

— Нашли. И даже кое-что купили. Вообще-то у нас к вам разговор.

— Правда?

— Поздравляем с приобретением лота тридцать четыре. Отличная картина.

— Ну… спасибо. Довольно оригинальная штучка, поэтому я…

— Дело в том, то мы сами хотели ее купить, но нас как раз не оказалось в зале, когда ее выставили на продажу.

— Не повезло. Вам позвонили?

— Видите ли, сэр, мы представляем интересы человека, который очень бы хотел иметь купленную вами картину. Он готов заплатить вам за нее гораздо больше.

— Да что вы! — удивился Грейсон, оглядывая вестибюль.

— Точно так.

Последовала пауза.

— Мистер Грейсон, скажу вам прямо. За эту картину мы готовы заплатить вам десять тысяч фунтов.

— Десять тысяч фунтов? — улыбнулся Грейсон. — Вы с ума сошли. Знаете, сколько я за нее отдал? Полторы тысячи. Это в… Я не силен в математике, но это в несколько раз меньше.

— Мы знаем. Но она нам нужна, а деньги — дело десятое. Ну как, договорились?

— Благодарю вас, джентльмены. Я глубоко тронут. Но для меня деньги тоже не главное, а моей жене эта картина наверняка понравится. Всего хорошего, джентльмены.

С этими словами Грейсон отошел от странной троицы и слился с шумящей толпой. Мужчины оторопело смотрели, как тот выходит из здания. Когда они наконец добрались до выхода, он уже исчез.

Делакло внимательно наблюдала эту сцену. Она стояла в вестибюле, вглядываясь в толпу в надежде увидеть Джеффри, того самого эксперта, с которым разговаривала по телефону. Ей хотелось спросить, почему «Белое на белом», выставленное под номером тридцать девять, отличалось от фотографии в каталоге. Он наверняка находился в вестибюле. Но она его не видела. Возможно, он от нее просто прятался.

Среди костюмов в тонкую полоску и отложных манжет она заметила двух своих бывших любовников. Один из них был так себе, другой просто ужасен. Два примера из ее недолгого опыта общения с английскими любовниками. Увы, осторожные и сдержанные англосаксы не слишком пылкие партнеры в постели. Перед ее мысленным взором прошла вереница лиц. Родриго Гарсия и Марко дель Бассо были вне конкуренции. Она улыбнулась, вспомнив их объятия. Эти двое вполне могли бы стать профессионалами. Вот что значит средиземноморская кровь.

Эксперты «Кристи» смеялись и болтали со своими клиентами, многих из которых знали уже несколько лет, поддерживая с ними не только деловые отношения. Здесь было достаточно много коллекционеров со схожими художественными вкусами. Самыми лучшими клиентами считались те, кто покупал регулярно, а само по себе искусство не могло достаточно прочно привязать клиентов. Коллекционеры хотели покупать у своих друзей, и поэтому служащие «Кристи» должны были поддерживать дружеские отношения с клиентами. Для одних это было в тягость, другие же извлекали выгоду, приобщаясь к миру богатых и знаменитых. С одним из клиентов эксперт проводил время на вилле в Тоскане, с другим — обедал в дорогом ресторане, с третьим — путешествовал на частной яхте по Греческому архипелагу и получал в подарок дорогие вина. Это доставляло массу удовольствия, особенно тем, кто не был обременен семьей или не слишком ценил семейные радости. Такая работа походила на прекрасный сон, от которого не хотелось пробуждаться.

Делакло знала почти всех работавших в «Кристи» в отделах искусства двадцатого века. Она встречалась с ними на торгах, выставках и в академических кругах. И в этом замкнутом мирке нередки были случаи кровосмешения, как буквального, так и интеллектуального. Трудно представить что-либо более оторванное от действительности, чем научные сборища историков искусства. Одна выдающаяся личность — это еще терпимо, но зал, где шестьдесят человек страстно обсуждают какую-либо проблему, зрелище не для слабонервных.

Делакло повидала достаточно таких сцен. Удивительно, что у нее никогда не было романов с сотрудниками «Кристи». Если только ей не изменяет память. Поэтому она несколько удивилась, что к ней никто не подходит. Она стояла в центре вестибюля, слушала гул голосов и размышляла, к чему бы это.

Грейсон сел в такси и поехал в Сент-Джон-вуд, где у него была квартира. За ним до самого дома следовал черный «лендровер», но он его не заметил.