Бескрайний космос озаряли эффектные вспышки взрывов, и трассы бластеров. Надсадно ревели турбины, силясь вписать желание пилота в законы физики. Стонали переборки, гудела под вражеским огнём броня, рассыпая искристые фонтаны расплавленных брызг.
— «Синий 2» — «лидеру»! У меня алиен на хвосте! Уберите, уберите этого гада у меня с хвоста! А-а-а!
— Дуржи-и-ись!
Та-та-та-та! — черноту космической бездны разорвали огненные росчерки отчаянной очереди. Но тщетно!
Бдыдыдж! — в дыму расцвёл огненный цветок, и «синего 2» не стало.
— Прикройте, братцы! Иду на таран!
И снова натужный вой турбин и скрип корпуса на запредельных нагрузках — космический истребитель штопором ввинчивался в плотную завесу вражеского огня…
— Вот ведь муть мутатеньская! Тьфу! Невозможно смотреть на трезвую голову! — раздался голос за спиной Вацлава. Парень вздрогнул, дёрнулся, и воровато оглянулся. У входа стоял офицер с молниями в петлицах лётного комбеза.
— Эк тебя, должно быть, начальство вздрючило, что тебя на это смотреть потянуло, — сочувственно покачал офицер головой. — Кстати о начальстве: старпома не видел? Говорят — тут где-то шатается.
— Не-ет, — пробормотал красный от смущения Вацлав.
— Ладно, пролетели, — махнул небрежно офицер, и отечески посоветовал: — А ты, молодой, если хочешь совет — лучше в спортзале негатив сбрось. Сожги с адреналином.
Нечаянный собеседник развернулся и ушёл, а Вацлав всё силился вспомнить, кто это был, и как его зовут. В первый день Вацлав был представлен всем тут, но этих самых всех оказалось больше, чем наш геройский фермер смог запомнить. Впрочем, неважно уже! Паренёк с досадой выключил видео, и задумался.
Просмотр космических боевиков был затеян с целью просвещения фермера в вопросах организации боевых действий военно-космических сил. Дабы хоть как-то заполнить полный провал и присыпать дремучее невежество хоть какими-нибудь фактами. А что бы, если уж придётся выглядеть дураком, и на смех космическим людям «садиться в лужу», так хотя бы пореже. Ну и что бы эта «лужа» была помельче, и не так что бы сильно уж грязная.
Однако, как выясняется, решение было в корне неверным. Вацлав наморщил лоб. Да, он мог бы догадаться по первым сценам фильма, сравнивая сказку с собственным небогатым опытом. Но ведь то всё были мелочи, не могли же киношники вообще всё переврать в угоду зрелищности! Хотя, — тут же оборвал себя паренёк, — почему не могли? Что ж, попробуем иначе. Попробуем иначе сформулировать запрос в бортовую инфотеку.
Через десяток минут возни, Вацлав отыскал то, что было нужно. Основные принципы космического боестолкновения. Роль различных бортовых систем, принципы взаимодействия служб.
Факт первый: в космосе скорости измеряются десятками и сотнями километров в секунду, а расстояния — парсеками. При таких скоростях бой возможен только на параллельных либо сближающихся под острым углом курсах. Маневрирование осуществляется относительное.
Факт второй: в межпланетном вакууме энергия луча когерентного излучения практически не рассеивается. Так что мы можем стрелять из лазерных пушек на межзвёздные расстояния. Единственное, что нас ограничивает — это возможности систем наведения. Так что бой в космосе ведётся на расстояниях уверенного радарного контакта.
Расстоянием уверенного радарного контакта считается такое расстояние, которое электромагнитный импульс от вражеского борта до наших сенсоров преодолеет за время, недостаточное противнику для выполнения маневра уклонения. И это расстояние много, много больше, чем расстояние визуального контакты. То есть, вражеский корабль, в который тебе надо стрелять, ты глазами не увидишь.
Маневром уклонения называется такое изменение вектора скорости, которое способно обмануть бортовые системы управления оружием, вычисляющие упреждение. Вы можете быстро переложить вектор тяги, но инерцию никто не отменял, так что Вам понадобится время, что бы вектор скорости вашего аппарата изменился достаточно для выхода из-под огня. Очевидно, что такое расстояние зависит от линейных размеров цели, а так же от её инерционной массы. Выходит, что расстояние уверенного радарного контакта для торпеды на несколько порядков меньше, чем для корабля.
Вацлав почесал затылок, вспоминая фильм. Киношники… э… оставили от реальности очень мало.
Итак, в космическом бою побеждает тот, кто первым попал. А что бы первым попасть, надо что? Нет, первым выстрелить — недостаточно, ибо прежде, чем стрелять, нужно взять верный прицел. А для этого надо знать, во что целиться. Таким образом, важнейшей задачей является обнаружение вражеского флота. И сокрытие своей собственной телеметрии от врага. Мы подошли к роли служб и подсистем военно-технической разведки.
Имейте в виду: в космосе отчаянная пальба из лазерных пушек ничем не напоминает светомузыку на танцплощадке. Потому, что на танцплощадке есть воздух — светятся именно его молекулы, ионизированные лазерным лучом. В космосе лучи боевых лазеров не видно. Ты можешь находиться под интенсивным обстрелом и не догадываться об этом, пока в тебя не попадут. Именно средства радиотехнической разведки позволяют обнаружить факт стрельбы со стороны противника — по тем паразитным излучениям, которые неизбежно рождает орудие при выстреле. Но задача технической разведки в том, что бы обнаружить врага до того, как он начнёт стрелять!
Вацлав скосил глаза на собственные петлицы, и почувствовал, что мундир лейтенанта технической разведки стал ему слишком тяжёл.
Рассмотрим основные средства противодействия обнаружению. Тут у инженеров два пути: можно искать пути уменьшить засветку на радаре противника от нашего корабля, а можно создать множество ложных засветок для радара. И второе куда проще первого. Ложные цели в военно-космическом лексиконе называют «семечками». «Сыпануть семечек».
Типичная «семечка» транслирует на вражеские сканеры интерференционную картинку нашего корабля. Что делает бесполезными попытки разобраться на расстоянии, которая из сотен видимых радарам целей является единственно верной. К слову, обнаружение истинной цели среди ложных, и корректировку её телеметрии для систем наведения называют «засветом».
Это подводит нас к мысли использовать для «засвета» системы технической разведки и корректировки огня, доставляемые к скоплению вражеских целей ракетоносителем. Такие штуки на сленге называют «светляками».
Если уж вести речь о сюрпризах, которые можно доставить к врагу на ракетоносителе, то кроме «светляков», и банальных ядерных фугасов, можно придумать множество интересных фокусов. Например, электромагнитные разрядники, которые выжигают чувствительные сенсоры и входные цепи приёмных трактов. В народе их окрестили «незабудками». Незабудки часто подрывают на половинном удалении от врага, кстати говоря, как раз для вывода из строя электронной начинки вражеских ракет, что бы избавить себя от сюрпризов, вроде тех же «светляков». А как вам идея запустить на ракете поближе к вражескому борту одноразовый газовый лазер с ядерной накачкой? Будет единственный выстрел, зато — почти в упор! Среди прочих начинок для торпед — различные устройства радио-электронной борьбы.
Вацлав остановил запись. Упавшие в голову факты вызывали внутри черепа ударные волны, а те поднимали тучи вопросов и предположений. Всё оказалось совсем не просто, а очень запутано.
То, что показывают в кино — когда маленькие маневренные космические аппараты с крылышками и одним пилотом на борту крутят петли и стреляют друг в друга — называется древним термином «Dog fighting» — «собачьи бои» — это было популярно во времена Первой технической революции, в Первой и Второй мировых войнах. То есть на заре авиации. То есть до изобретения радиолокационных приборов и реактивных авиадвигателей. То есть почти в каменном веке, по нынешним меркам. Понятно, почему оно прижилось в кинематографе — из-за зрелищности. Понятно, почему оно не прижилось в реальности. В реальности, с изобретением радиолокации, бортовых компьютеров, реактивных авиадвигателей, и самонаводящихся ракет бой в небесах быстро превратился в скучное для кинозрителя занятие: вот системы раннего обнаружения обнаруживают воздушную цель за пределами видимости, бортовой запросчик посылает запрос, и система опознавания «свой-чужой» не распознаёт ответ, как «свой». На радаре появляется засветка цели, на приборной панели вспыхивает красная лампочка, работают бортовые радиолокационные системы целеуказания и системы управления оружием. Лётчик принимает решение — очень медленно, по меркам электроники. Затем лётчик — почти целую вечность, если по меркам бортового компьютера считать — откидывает пальцем пластиковый защитный колпачок, и вжимает кнопку «огонь». Умное оружие уносит кусочек смерти за горизонт, а лётчик начинает выполнять маневр ухода из-под ответного огня — нет сомнений, что он воспоследует. В ходе этого маневра вражеская цель теряется из вида радаров. Попал или не попал — лётчик узнает уже на земле, во время разбора полётов — по видеоотчёту боеголовки ракеты, посланному в штаб через спутник системы управления войсками.
Современный космический бой ещё менее зрелищное действо. По сути всё сводится к теории вероятности: угадать среди россыпи целей настоящий корабль. Эта мысль Вацлава заинтересовала. Он подумал, что можно попробовать обобщить динамику телеметрии всех целей, проанализировать отклонения от типичного сценария… использовать теорию распознавания образов! А ещё можно подтянуть теорию хаоса, для интерполяции фазовых траекторий нелинейных и хаотичных динамических систем.
А ещё… надо решать задачи по эффективному управлению ресурсами: выпустить все «семечки» разом или несколькими порциями? Учитывая, что «незабудки» «семечкам» не вредят — у имитаторов интерференционной картинки хорошая устойчивость перед воздействием мощного электромагнитного импульса. Но ведь можно снизить мощность лазеров, и стрелять чаще — на ложные цели не ставят мощную броню, не так ли? Очистим поле от семечек — ударим основным калибром по оставшимся засветкам. А кстати говоря, сколько нам нужно мощности, что бы прожечь лазером дырку в корабле?
Поиск быстро выдал ответ. От попадания пучка когерентного излучения защищаются двумя способами. Во-первых, технология «холодный пот». Это такое специальное тугоплавкое покрытие, которое, испаряясь, эффективно охлаждает нижележащие слои брони. Кроме того, облако газа рассеивает лазерный луч. Во-вторых, «квантовая рубашка». А это такой специальный материал защитного покрытия, в котором фотоны лазерного луча поглощаются. Энергия поглощённого фотона используется для переброски электронов на более высокие орбиты, что ведёт к перестройке кристаллической структуры, из-за чего электроны теряют энергию, и готовы поглотить следующую порцию фотонов. Ну и есть чисто конструктивные хитрости — навесные щиты. Уж всяко лучше, если дыра появится в вынесенном на некоторое расстояние от борта корабля щите, чем в обшивке самого корабля. А ещё есть активные кумулятивные ячейки, которыми покрывается броня. Такая ячейка автоматически сама подрывается, направленно выбрасывая облако горячей плазмы. Эта волна способна уничтожить вражескую боеголовку, доставленную ракетоносителем. Кроме того, облако газа рассеивает лазерный луч.
Далеко за условную бортовую полночь Вацлав — разбитый, уставший, и с больной головой — оставил попытки экстренно разобраться в том, что такое современная космическая война, и каково теперь его места в сложной машине под названием «военно-космический флот». Усталый и подавленный, он рухнул спать прямо в одежде. И тут он услышал похоронную музыку!
Что за напасть! Вацлав принялся судорожно рыться в своих вещах и вытащил из потайного кармана своего рюкзака на свет чудесную ракушку космического моллюска неизвестного человеческой науке вида — ту самую, которая с детства пела ему колыбельные песни. Вот только на этот раз песня была далеко не колыбельная. Прекрасный голос прекрасной неведомой нимфы плакал о безвозвратной утрате самого дорогого, что может быть у человека среди звёзд.
Проклятье! — тут Вацлав просто психанул. — Да алиены пожри! Вот только горьких рыданий ему сейчас не хватало! Вот уж нафиг!
Он потянулся к своему инфору, и быстро нашёл первую попавшуюся бравурную музыку.