Место действия неизвестно

Из тяжёлого гула и свинцовой немощи возникло недовольство, затем лёгкое раздражение, и вдруг родилось осознание себя живым существом. Спасительное ничто истончалось, тягучими тяжёлыми каплями потекло время, и вдруг выкристаллизовалась мысль: — «Сознание возвращается!», — и следом: — «Не хочу! Не хочу!». Из ничего родилась уверенность, что возвращение в реальность ей категорически не понравится. Однако беспамятство отступало, вернув ей сначала осознание: она — девушка расы фиан, а затем имя: Аритайя. Вернулось чувство собственного тела: она лежит горизонтально, на чём-то мягком, и у неё ничего не болит. Кроме разорванной в клочья души.

Из мути небытия перед её мысленным взором родилось видение незнакомого лица: совсем седой сморщенный старик с выцветшими усталыми глазами склонился к ней, и что-то говорил. Говорил, колебал воздух. Зачем? Какое ей дело? У неё одно простое желание: она не хочет быть.

— …не скажу, что уж теперь всё будет хорошо, девонька. Вот уж вряд ли!

Осознание: этот неприятный старик никак не сновидение, а очень даже реальность! Она — Аритайя — не спит и не бредит, а лежит с открытыми глазами.

Не хочу! Не хочу! Назад, в неведение!

Поздно! Ты живая.

Ох.

— … а так? — настойчиво приставал к ней дед, показывая её три пальца. — Так сколько?

Вот ведь предок, завет ему в эту, как её… в касекуру!

— Сколько пальцев? — требовал вредный дед. А ведь хорошо, что к ней дед пристаёт. Память ещё не вернулась, но грозила вернуться и напомнить о том, чего она помнить совсем не хочет.

— Двенадцать…, - прохрипела Аритайя, и попыталась повернуть голову на бок. Голова повернулась, но почему-то резким рывком. Вот ведь, новость.

— Двенадцать не бывает, — недовольно попинал ей дед, — не на одной же руке! А так сколько пальцев?

Аритайя повернула голову обратно к старику. Голова опять повернулась резким рывком. Что за чертовщина с её телом?

— Два, — сообщила приставучему старику Аритайя, глянув на его пальцы.

— Так два, — удовлетворённо кивнул старик, и почему-то добавил: — Уже соображаешь. С возвращением!

«Сгинь!» — хотела сказать Аритайя.

— Сдохнуть! — вместо этого выдохнуло её тело.

— А это фиг тебе! — хмыкнул старик, — Моя очередь помирать! Я и так слишком долго ждал! А теперь ты будешь ждать.

— Смерть? — безучастно поинтересовалась Аритайя, лишь бы что-то сказать. Старик ей с самого начала не понравился, а теперь уже и достать успел.

— Приятно познакомиться! — почему-то заявил старик, и неприятно заквохтал, то ли кашляя, то ли смеясь. — Капитан Смерть!

— Вы — Капитан Смерть? — оказалось, она достаточно жива, что бы уметь удивляться. Впрочем, такая новость может и мёртвых удивиться заставить!

— Нет, девонька! Уже нет! — мерзко захихикал старик. — Ты — Капитан Смерть!

Раксла-Кслаим, Серая Тундра

Капитан Нелнишнош стоял совершенно потрясённый, и, задрав голову, смотрел в небо. Вокруг суетливо бегали фиане, кто-то кричал в отчаянии, кто-то молил его что-то сделать, а Нелнишнош не мог оторвать взгляда от совершенно сюрреалистичной картины.

В высоком голубом небе Раксла-Кслаим с уверенностью крейсера летел гигантский золотой череп кохи, сжимая в клыках узнаваемых очертаний аппарат: типовой транспортный звездолёт «Наследие Предков» с вывернутым под непредусмотренным конструкторами углом маршевым двигателем.

Уверенно снизившись в самое жерло вулкана Охтырдыж, страшный череп выплюнул покалеченный звездолёт, и заложил разворот к поселению.

Тем временем местные фиане сноровисто прятались по своим схронам, любезно приглашая и гостей с борта «Песни о доме». Многие мазались грязью — так велят Заветы. Понять можно: инфракрасные прицелы хищников можно обмануть, если обмазаться холодной грязью. Но, во-первых — ненадолго, и во-вторых — то ж про хищников кохи, а тут… сказочный Капитан Смерть. Порождение предвечного хаоса и запредельного мрака вызванное к подобию жизни стонами убитых хищниками фиан… — это если легендам верить.

Нелнишнош так и не пошевелился, наблюдая, как золотой звездолёт в форме гигантского черепа хищника аккуратно садится рядом с «Песнью о доме». А смысл суетиться? Не бывает в природе золотых звездолётов, ибо понятно же: золото совсем не тот материал! Слишком тяжёлый и слишком мягкий металл, что бы им летательные аппараты покрывать. Звездолёт в форме черепа и с покрытием из натурального золота бывает только в легендах. В одной весьма конкретной легенде — о Капитане Смерть. Ну и раз уж такое сюда прилетело — какой смысл суетиться?

За спиной капитана Нелнишноша собралась плотной кучной вся команда «Песни о доме». Пассажиры же предпочли довериться опыту выживания местных фиан из племени Последних.

Огромный золотой череп, наконец, утвердился на опорах рядом с «Песнью». Отсюда было теперь отлично видно, что никакой это не череп, конечно же, а стилизованный под череп космический аппарат. И не такой уж он огромный — не крейсер, так… чуть-чуть больше фрегата, пожалуй. Да и то больше он за счёт надстроек, необходимых для придания сходства с черепом хищника. А вот типичного для хищников кохи вооружения не видно. А золото, словно бы постоянно текущее по поверхности «черепа»… впечатляет. Нелнишношу стало бы любопытно, как неведомые инженеры такое ухитрились сотворить, если бы ему сейчас было до этого какое-то дело. Капитан старался понять, кто это к ним прилетел, зачем, и как спасать фиан?

Золотой череп спустил трап, и на грунт сошли… фиане! Ннесколько детей и двое взрослых. Все они излучали облегчение. Эдакое не высказанное: — «Ну, наконец-то!» ясно слышал даже совсем слабый в эмпатии фианин. А вот за их спинами шла фигура в антрацитово чёрном пилотском комбинезоне и не излучала совсем никаких чувств — потому-то Нелнишнош не сразу узнал… дочь!

— Аритайя? Дочка! — воскликнул капитан, и бросился к ней. Аритайя улыбалась очень старательно, но всё же искусственно.

— Простите, что мы вас так напугали! — громко — явно стараясь, что бы её услышали укрывшиеся в схронах, попросила Аритайя, окидывая взглядом поселение.

— Простите, что напугали! Всё хорошо! Не бойтесь, пожалуйста! — подхватил Аренк, уже бегая по становищу от схрона к схрону. — Мы вернулись! Всё хорошо!

А Аритайя повернулась к отцу:

— Прости, папа! Так получилось.

— Что с тобой? — тревожно спросил Нелнишнош, нервно кидая косые взгляды на трап золотого звездолёта.

— Да ерунда, — отмахнулась девушка. — Транквилизаторы. Успокаивают слишком хорошо. Ты не волнуйся, я в порядке.

— А… как так… на этом…? — отец кинул красноречивый взгляд на звездолёт Капитана Смерть.

— Прости, — Аритайя опустила глаза, — мы наш звездолёт немножко поломали… об скалы… пришлось этот взять…

Ещё долгую минуту Нелнишнош вглядывался в лицо дочери, и, наконец, поверил. Рывком притянул к себе, крепко обнял.

— Я тебя выпорю, дочка! Ох, как же я тебя! Ремнём! — шептал он, обнимая её.

— Было бы здорово, папка, — всхлипнула Аритайя. Нелнишнош отстранил дочь от себя, удерживая за плечи на вытянутых руках, и недоверчиво вгляделся. Аритайя слабо улыбнулась, и пояснила: — Было бы здорово, если бы можно было так просто!

— Разберёмся, — хмыкнул Нелнишнош, снова обнимая дочь.

* * *

«Последние» устроили большой праздник. Ныряльщики натаскали «морских пальчиков» — эти штуки росли только в одном месте: на дне залива, вокруг подводного геотермального источника. Очень вкусно, но очень мало — потому «морские пальчики» готовили только по редким праздникам. Тётушка Абекойя постаралось достойно представить «Песнь о доме» перед местными, для чего развила самую бурную деятельность, привлекла в помощники всех, кого только смогла, и наготовила кучу вкусностей.

А местные устроили показательные выступления лучших танцоров Серой, и Великой Тундр.

А «Песнь о доме» предоставила просмотр видеоматериалов с позапрошлогоднего фестиваля на планете Кипуча-Куча.

А дети бегали вокруг гигантского золотого черепа, пытались наковырять золота с его обшивки, и старались залезть куда-нибудь: на стабилизатор, или в дюзу двигателя.

— Дочка, — позвал Аритайю капитан Нелнишнош поздним вечером, в сумерках, когда праздник уже перевалил за свой апогей. — А ведь ты снова наглоталась успокоительного. Полагаю, это ты для того, что бы я по твоим эмоциям не догадался, что ты задумала?

— Отец, — Аритайя опустила глаза, и покачала головой, — это я для того, что бы не испортить праздник.

— Но в главном я прав, да? Ты же что-то задумала?

Аритайя промолчала. Отец грустно покачал головой: раньше у них не было друг от друга никаких секретов.

— Что, так и не расскажешь ничего? — попытался он ещё раз.

— Эта штука, — кивнув на звездолёт в форме черепа хищника, медленно начала говорить Аритайя, тщательно подбирая слова, — это древний эксперимент, ещё одна попытка наших предков решить проблему с хищными кохи. Кто-то из предков, наверное, решил, что если бы кохи могли на себе чувствовать переживания своих жертв так же, как мы, эмпаты…. В общем, это такой летающий излучатель эмоций. Только вот этой штуке нужен не просто одарённый сенсорик телеэмпат в качестве главной детали генератора излучения. Нужен сенсорик, переживший…

Девушка замолчала, не в силах выдавить из себя слово. Но капитан Нелнишнош вдруг понял, о чём умалчивала легенда о Капитане Смерть, и что хочет объяснить ему Аритайя.

— Смерть, — выдохнул он. — Оператор этой золотой штуки должен быть сенсориком, прочувствовавшим смерти убитых хищниками фиан. Эта штука излучает муки и боль, что бы дать почувствовать хищникам, что чувствуем мы!

— Да, — осипшим вдруг голосом подтвердила Аритайя. — Последний оператор… Капитан Смерть… умер у меня на глазах. Старик был слишком стар, и держался исключительно на чувстве долга и силе воли. Он искал приемника. Там, на борту есть система… не знаю даже, как она работает, но она как-то обнаруживает и указывает… где сейчас… убивают.

— Постой, погоди, — отец сжал её плечо, — то есть у вас там произошло что-то ужасное, так? Что-то такое, что привлекло Капитана… Смерть. Ты… пережила…

— Хищники убили живую планету, — прошептала Аритайя, прижимаясь к отцу. — Разумное существо размером с планету. Доброе, мудрое, забавное. Убивали долго… атомными бомбардировками с орбиты.

— Всё позади, дочь, — приговаривал Нелнишнош, обнимая её, — Всё прошло. Такого больше не повторится. Не с нами, слышишь? Просто элементарная статистика на нашей стороне. Мы и так перевыполнили среднюю норму по неприятностям, с нас уже хватит. Космос огромен, понимаешь? Космос бескраен. Гораздо больше Великих Тундр. А фиане, как видишь, выжили в Тундрах, — и вдруг выпалил: — Оставайся с нами!

— Я…, - Аритайя чуть отстранилась от отца, что бы заглянуть ему в глаза. — Я глотаю транквилизаторы, потому что иначе и без всякого излучателя могу буквально залить вас всех тоской и болью. Понимаешь? Мне надо уйти…

— Нет, нет, что ты говоришь такое, — зашептал Нелнишнош, снова обнимая дочь. — Ну, как ты-то будешь одна в таком состоянии? Да ты с ума сойдёшь! Нет, уж лучше оставайся здесь. Посмотри на них! Мы все тебе — семья! Горе, поделённое на стольких, покажется уже и не горем, а так — лёгкой грустью. Поверь мне!

— Отец!

— Ну почему все молодые фиане такие максималисты? С чего ты взяла, что первая и единственная во вселенной, пережившая большое горе? Уж поверь, твоя ситуация не уникальна. И фиане давно научились, как с этим быть.

— Отец, — голос Аритайи обрёл спокойную твёрдость. — Дело же не только во мне.

— Дочь, если ты про долг, — капитан Нелнишнош кивнул на золотой звездолёт в форме черепа хищника, — то прими как факт: этот старый эксперимент провалился! Эта программа давно закрыта! И неспроста. Капитан Смерть уже стал просто страшной сказкой. Так позволь ему уйти в мир сказок.

— Ты не понимаешь, — покачала головой девушка, — речь ведь о том, что наши предки вовсе не были такими, как мы теперь о них думаем. Наши предки вовсе не убегали безропотно от хищников, они боролись! Они пытались! Они устроили космическую верфь в жерле действующего вулкана! Они натравили на хищников тучи не убиваемого гнуса, и таки выжили тех с планеты! Жертвуя собой ради крохотного шанса кто-то из наших предков всё же пытался найти контакт, и договориться с кохи! Наконец, они даже додумались изобрести Капитана Смерть, который вполне успешно пугал хищников, гоняя их по галактике, словно перепуганных воробьёв! Целый век!

— И это не решило проблему, — заметил Нелнишнош.

— И это не значит, что мы должны сдаться, и тупо петь Песнь Смерти, завидев корабли хищников! — заявила на это Аритайя.

— Значит, ты уже всё для себя решила, — вздохнул отец, то ли спрашивая, то ли констатируя.

— Я должна и я буду искать решение проблемы, — уже спокойно объяснила ему дочь. — Делать хоть что-то. Пытаться. Искать выход. Хотя бы шанс.

— На это существует Запределье, — предпринял Нелнишнош последнюю попытку.

— Я тоже существую, — заметила ему Аритайя. — И значит, действую!

Нелнишнош горестно вздохнул, а дочь вдруг совсем другим голосом спросила:

— Кстати, как ты относишься к лесопосадкам?

— Прости, что? — не понял капитан.

— Лес, — сказала, и вдруг по-настоящему тепло улыбнулась: — Я хочу посадить на Раксла-Кслаиме Лес!