ТРАХБАБАБАХ!

Меня разбудил жуткий грохот и землетрясение. Пулей вынырнув из благостных пучин сна, я открыл глаза, готовый ко всему. И увидел, что лежу под столом. Стул, на котором я уснул, откинувшись назад, всё же упал, разумеется, вместе со мной, и именно этот грохот меня и разбудил.

— Уже уходишь? — раздался спокойный и трезвый голос князя. Странное предположение, учитывая, что я лежу на опрокинувшемся стуле, с ногами, задранными на стол.

Я скосил левый глаз к оконцу. Оконце радостно сверкало бликами на стёклышках, и пускало легкомысленных солнечных зайчиков. Стало быть, день уже на дворе-то. Вздохнув, я поднялся. Князь всё так же сидел на своём стуле-трене, откинувшись на спинку. С закрытыми глазами.

— Ну, так мы обо всём договорились? — спросил он, так и не раскрывая глаз. Подозреваю, это у него такая привычка выработалась — не просыпаясь отговариваться.

— Ага, буду действовать инкогнито, — заявил я.

Тут князь Ри Г'Ор резко проснулся и выпрямился.

— В моём доме такими словами не выражаются! — не громко, но с металлом в голосе проговорил Г'Ор, моргая спросонья.

— Это не выражение, — возразил я.

— Ан Д`Рей! — воззвал князь, очевидно, к моей совести.

— Не знаю такого, — откликнулся я. — Меня зовут Рей. Рей из рода Анд.

— А! — до Ри дошло. — Умно! — одобрил он.

— Это и называется «инкогнито», — пояснил я.

— Ты только при магах странными словами не бросайся, — предупредил Ри, с хрустом потягиваясь. — И вообще, не забывай: странно звучащее незнакомое слово запросто может быть заковыристым древним проклятием.

— Кстати о магах. Пойду я?

— Удачи! И вот, возьми, — князь снял с пальца перстень и положил на стол передо мной. Я взял, посмотрел. На печатке был выгравирован герб князя.

— Благодарю, князь Ри Г'Ор, — я даже изобразил короткий поклон. Здесь такая печатка не только заменяет документы и верительную грамоту, но и по факту является знаком особого доверия.

— У меня ещё есть, — молвил князь, — с полведра ещё перстней где-то оставалось. А ты того! Не хулигань!

Распрощавшись с Ри, я широким уверенным шагом покинул княжеские хоромы. Показал перстень охране — двум подтянутым молодцам, облачённым в одинаковые доспехи с гербом князя Ри Г'Ора на наплечниках. Молодой глянул на старшего, тот коротко кивнул, и я вышел с княжьего двора.

Да, вышел. Пешим. Хотя мог, конечно, выехать — княжеский перстень позволял мне взять «в прокат» скакуна. А я, знаете ли, ещё в прошлое своё приключение весьма поднаторел в умениях наездника, и очень даже могу. Но не хочу. Ка бы нужда была какая — от погони уходить ли, красавицу ли увезти — мог бы, а так, без особой нужды, я предпочитаю ножками, ножками. Пешим — оно надёжнее выходит. В Роландии считается, что спешка — оно не к добру. Возможно, это из-за норова местных скакунов так вот и считается.

Прогулялся улицами Другого города, посмотрел, как тут нынче люди живут. Другой-Город — это название этого города. Да, немножко путает, но так исторически сложилось. Первым городом в долине Роланда стал город под названием Город, а вторым стал Другой-Город. Позже городам стали давать нормальные имена: Красен-Дол, например, или Вольный-Град, Нижний, Устье, Вдовий-Плач, а эти два так и остались: Город и Другой-Город.

Нет, в городе Вдовий Плач вовсе не плачут вдовы дни и ночи напролёт. Ну, наверное, плачут иной раз, но не чаще, нежели в прочих городах. Вдовий Плач — это название живописного озера, на высоком брегу которого стоит город. Питает озеро река Вдовушка, которую образует поток слёз Каменной Вдовы. А это — вообще гора такая. Просто есть красивая легенда, дескать, окаменевшая вдова великанша рыдает на груди своего безвременно почившего мужа великана — легенда красивая, печальная, никакого отношения к историческим событиям не имеющая. И фиг с ней. О чём я тут вам? Тьфу! Заболтали вы меня, запутали, с мысли сбили.

Короче так. Да, прогулялся по Другому городу, посмотрел как стали тут люди жить нынче, и знаете что? Ничего не изменилось. Ну, да, вижу, в окнах нынче сплошь стекло — моих стеклодувов, надо полагать, заслуга. Двери в домах стали на металлические петли вешать, а не на кожаных ремнях, как раньше. Но то всё мелочи, а так, в общем, ничего не изменилось. О! Кажется, они тут всё-таки проложили канализацию! Извините, сразу как-то внимания не обратил. Ну, да — так-то оно тут лучше стало, конечно. А мостить улицы — это не я — это местные ещё до меня додумались. Я всего-то подсказал им, что не обязательно мучиться с натуральным камнем. Вона, асфальт кинули поверх щебня и готово! Правда асфальт у них что-то в ямах весь, из-за луж не особо и заметно, что тут вообще асфальт. Не помню, я предупреждал их, что асфальтовое покрытие ремонтировать надо? Сами могли бы, поди, догадаться.

И направился я, разумеется, в Академию, мною же, как вы уже понимаете, основанную. Вот, вы, наверное, представляете себе эдакое монументальное двухэтажное строение с колоннадой, в окружении ухоженного сада, где-то между «деловым центром» и «спальным районом»? А тут всё не так.

Во-первых, замысел мой был такой, что бы само здание Академии любому мимохожему невеже ясно демонстрировало могущество инженерии и торжество математического расчёта. Потому здание проектировалось как высоченная башня с висячими садами на ажурных балконах и каскадами фонтанов. Вода на вершину закачивалась тремя насосными ветряками, излишки спускались фонтанами. Да и вся башня была буквально нафарширована всякими техническими чудесами. Нет, это не я такой Леонардо да Винчи выискался, это бортовой компьютер у меня исправный был, а в его базах данных много чего нашлось. Да, но при мне успели только начать грандиозную стройку, и сейчас меня подгоняло любопытство, что же мои ученики без меня успели осилить из запланированного.

А во-вторых, моя Академия располагалась вовсе не в городе. Так ведь, на минуточку, основал-то я академию чего ради, не припомните? Верно, ради того, что бы починить свой звездолёт. Мне нужны были помощники, и в академии я обучал энтузиастов из мастеровых людей разным новым для этого мира ремёслам. И конечно, расположил я свою академию поближе к требующему ремонта звездолёту. А звездолёт мой в прошлый раз упал с небес в урочище Дикого Крика. Короче: Академия находится на вершине утёса аккурат на границе урочища Дикого Крика. И путь туда лежит, если напрямки, то через Дремучий Лес. Ну, либо в объезд: через Старый мост, Выселки, Прежнюю слободу, и там уж за первым поворотом на север.

И так, вышел я на перекрёсток трёх дорог: прямо предо мною дорога прямохожая через Дремучий Лес в урочище Дикого Крика, направо — дорога дальнеезжая через Выселки и слободу, а налево мне не надо совсем. По-моему, выбор очевиден — я пошёл напрямую через Дремучий Лес. И знаете что? Вот, сразу меня насторожило, что дорога прямохожая травою-муравою поросла. Впречатление такое, знаете ли, что дороженьку эту подзабросили. Не вяжется это с рассказом князя Ри Г'Ора о величии роландийской Академии. Если Академия так популярна, что ж дороженька к ней прямая заброшена?

Мне эту дорогу пленные степняки насыпали — отрабатывали на общественных работах виру за разбой и чинимую ими кривду. Ну, а куда мне ещё их пристроить было? Князь сказал: — «Найди пленникам работу» — я и нашёл. Совместный труд на свежем воздухе для моей пользы — он облагораживает.

Да, так вот: что бы насыпанный щебнем тракт вот так зарос — это по нему надо совсем не ездить несколько лет. Хотя не, мало будет. Это ж надо кому-то специально по щебню утоптанному траву сеять. Но зачем бы это кому?!

— «Эта планета полна сюрпризов!» — снова помянул я слова командира первой экспедиции. И знаете что? Что-то вдруг мне вдруг померещилось, что тот командир даже не представлял себе, насколько верно угадал.

Ладно, разберёмся. Иду себе дальше. Часа через два стали дерева диковинные попадаться — будто неведомой силою перекошенные, перевитые. А то попадались как будто оплывшие, оплавленные будто.

Иду себе дальше, иду. Вокруг Дремучий лес. И вдруг — бац! — спотыкаюсь о корень! Глядь — ан нету под ногами тракта! А есть под ногами только трава, мох, корни деревьев. А вокруг — чаща. А света подозрительно мало, будто солнышко померкло. Глянул на часы — ан то не тучки солнце скрыли, то просто вечер уже наступил!

Что за чудные дела, думаю! Когда ж это я дорогу из-под ног упустил? Как счёт времени потерял? Али заснул ненароком прямо на ходу? Али мой инопланетный для этих мест метаболизм эдакой интоксикацией центральной нервной системы на вчерашнее княжье угощение реагирует?

Вот, вы как в лесу ориентируетесь? Мох с северной стороны? Полярная звезда? В Роландиской долине мох дерево со всех сторон обнимает, а сквозь плотную крону Дремучего Леса звёзд не видать совсем. Ну, так потому он и зовётся Дремучим, этот лес.

Да ладно, я тоже не лесоходец какой. Открыл интерфейс личного инфора, глянул телеметрию с моего корабля, висящего на стационарной орбите (я-то на поверхность планеты в этот раз шаттлом спустился). Вывел на сетчатку глаз проекцию трёхмерной карты местности, и присвистнул от удивления: далеко же я забрёл в дебри Дремучего Леса! Что за чертовщина?! Из наиболее вероятных версий — всё же вчерашнее застолье.

На карте, что мой инфор рисовал мне лазером через зрачок прямо на сетчатку глаза, я отметил посёлок неподалёку от моего текущего местоположения. Должно быть, это селение лесорубов, углежогов да звероловов — слыхал я про такие. Там люди живут в отрыве от прочей цивилизации, словно бы на острове, лишь раз в год выбираясь «на большую землю» — на ярмарку. По моим прикидкам, максимум через час я буду пить горячий взвар в компании охочих до новостей лесных жителей.

Взяв азимут, я зашагал напрямки через чащу. И минут через несколько вышел на симпатичную такую поляночку — словно с холста живописца. По карте выходило, что деревня совсем рядом, как говорится, рукой подать. Уже и дымком повеяло — жильё явно рядом. Вот и животинка где-то вдали замычала-заблеяла — точно селение рядом. Гляжу — на полянке фигура человеческая, в плаще длинном, сидит на вязанке хвороста. Ну, думаю, вот и люди, считай, спасся!

— Доброго дня! — бодро поздоровался я, а фигура та обернулась, и стало очевидно, что это старушка. Седые патлы растрепались, нос такой длинный, неприятный, да ещё с бородавкой, морщин — как на… да не, больше, столько, что даже не знаю с чем сравнить.

— И тебе дня доброго, мил человек, коли не шутишь, — скрипучим голосом поприветствовала меня старуха. Сразу мне не понравилась, между прочим. Подозрительная старушенция. Худая.

— Давайте-ка, старушка, я вам помогу хворост ваш до дома вашего донести, — вежливо предложил я, как честный человек и мужчина. Ага, а скорее — как дурень — если честно. Но — всё по порядку!

— Нешто, прям, до моего дома хворост этот донесёшь? Али, молодец, шутить со мной удумал? — подозрительно переспросила старуха, щурясь не то просто от близорукости, а не то из-за хитрых мыслей.

— Я зовусь Рей из рода Анд, и слов на ветер бросать не приучен! — заявил я, подбоченясь. Дурень. Чего тут — думаю — идти-то? Вона, селение же рядом! Ага! Вот, попадёте в похожую ситуацию, знайте: мудро будет сперва у старушки адрес узнать! А после уже обещать что-то!

— Ну что ж, добрый молодец, — проскрипела старуха, — бери хворост, и пошли до моего до дома!

Я связку хвороста на плечо закинул, и только рот от удивления раскрыл, когда старушка, поманив меня за собой, потопала прочь от поселения! В дебри! В чащу!

И чего мне было делать? Назвался, как говорится, так соответствуй! Пошагал я за вредной старухой, навьюченный хворостом. Час топаем, другой топаем.

— Далеко ещё? — интересуюсь хмуро.

— Нет, что ты, милок! — хихикает неприятная старуха. — Али тяжела такому молодцу моя ноша?

Издевается, да? Нет, вязанка не то что бы тяжёлая, но вопрос в дистанции: куда это старушка направилась? Где она вообще живёт? Закрались, было, смутные сомнения. Но нет, думаю, не может быть!

— Нормально. Не переживай, бабулька, донесу.

— То хорошо, хорошо, — запричитала старушка. — Хорошо, что ты такой сильный! А вот я так притомилася, так умаялася! — и — шасть! — что вы думаете? — запрыгнула мне на спину! Прямо на вязанку хвороста уселась!

— Не тяжело ли, добрый молодец? — скрипучим старческим голосом с елейными слащавыми нотками поинтересовалась вредная бабка!

Вы не думайте, до меня уже тогда дошло, что старуха надо мною издевается. Уж больно выразительно ведьма хихикала — тут и дурак неладное почуял бы.

Ладно, думаю, нешто такая старая морщинистая развалина могла далеко от дома уйти? Я же космический разведчик! Нешто перед вредной старухой, живущей в лесу, опозорюсь? Нет уж! Дело пошло на принцип. Космические разведчики не сдаются! А вот силовой экзопривод захватить с собою стоило бы!

— Не отвлекай, старая! — сквозь стиснутые зубы рыкнул я на неё, — Не ровен час, спотыкнусь о корешок, полетишь да зашибёшься.

Вот ведь зловредная старушенция! Я ей помочь вызвался, а она мало что обманула, так ещё и сама уселась! Ножки свои кривенькие свесила! Вот ведь…! Слов нет!

Как назло мне ни одного корня на тропинке не попадалось, что бы споткнуться — с удовольствием уронил бы старушенцию эдак невзначай, чтоб знала, как на чужом горбу-то кататься. Это же прямое нарушение техники безопасности!

Ещё подумал, что есть плюс в том, что старуха — худая. Тут поясню: в Роландии слова «добрый» и «упитанный» являются синонимами. А понятие «худой человек» — является синоним понятию «злой, плохой». Так вот, старушка мне попалась худая — в обоих смыслах слова.

Иду. Тупо переставляю ноги, силы убывают быстро. Вот, и замечаю, что тропка под ногами на удивление ровная, а ведь до того сколько я по лесу этому шёл, так с самого того момента, как тракт потерял, мне только бурелом, колючие кусты, да топкие низинки попадались, а ничего похожего на тропинку так и не нашлось! Но думать об этой странности — сил уже не было.

Шёл, пока колено не подогнулось предательски, и я рухнул на мягкую лесную траву.

— Не притомился ли, силач молодой? — ехидно поинтересовалась старушка.

— Нет! Далеко ли, старуха, до твоего дома ещё? — поинтересовался я, всё ещё лёжа недвижно в траве.

— Недалече! — хихикнула зловредная старушенция. — Почитай, сколько прошли, ещё столько же осталось!

Нет, думаю, я таки дотащу и тебя, и твой хворост! Вот, только отдышусь малость. Форму немного потерял просто в полёте. У меня сейчас период адаптации к гравитации этой планеты. Но я тебя дотащу, старая ты ведьма!

— А ты, старая, — спрашиваю, — не притомилась ли с дороги? Может, перекусить пора?

— У тебя что, харчи есть? — заинтересовалась старушенция. — Ну, давай, добрый молодец, накрывай стол!

Наглая старуха, говорю же. Вообще, жители Роландийской долины — они совсем не такие.

Скинул с плеч хворост — старушка тут же на вязанку уселась поудобнее, развалилась, словно на троне. Раскрыл я свою походную котомочку, достал термоплед, постелил, врубил лёгкий подогрев. Достал складную походную миску — она одна у меня с собой, ну, не рассчитывал я в походе гостей кормить! Отстегнул фляжку, включил прогрев. Пока вода закипала, насыпал в миску концентрат, после залил кипятком, подождал, пока концентрат дойдёт до кондиции.

— Угощайся, бабка! — говорю. Знай наших, старая ведьма! Питательная вкусная каша с полным набором витаминов и микроэлементов за пару минут!

— Ишь, шустрый! — старуха поцокала языком, покачала головой, достала из-под своих лохмотьев деревянную ложку и принялась с чавканьем уплетать мою кашу.

Что вы думаете? Съела всё и не срыгнула ни разу! Тут поясню: на этой планете царит махровое средневековье со всеми вытекающими. Аграрная культура зависима от капризов климата. То есть, что такое голод здешние люди знают не понаслышке. Возможно, оттого гостеприимство здесь приравнено к кормёжке. Честь для хозяина — накормить гостя досыта. Не накормил — позор хозяину! Вот, прям так, на полном серьёзе! А как узнают, накормлен ли гость? Правильный ответ: по отрыжке. Гость громко рыгнул — уважил хозяина! А коли гость отрыжку специально сдержал, то что? Правильный ответ: намеренное оскорбление! Тебя как человека угощают, может, последнее отдают, а ты, старая карга, как неблагодарная тварь, оскорбляешь доброго человека! Каково, а?!

Ладно, думаю. Это ты, стерва старая, не на того напала! Я ж тебя, старая ты кошёлка, закормлю до заворота кишок!

Помахал фляжкой, пока та не забулькала глухо — абсорбция воды из воздуха работает сама собой, но не быстро, а если махать — быстрее выходит. Включил подогрев, пока вода закипала, снова насыпал концентрат в миску. Чуть погодя снова готова полная миска пышной, горячей каши! Я так могу без малого роту накормить!

— Не наелась, бабулечка? — деланно участливым елейным голосочком интересуюсь у вредной старой образины. — Добавочки?

Что вы думаете? Наглая старуха снова слопала всю мою кашу!

А я снова сварил полную миску!

Вредина снова принялась жрать, как не в себя! Куда в неё лезет? Не может в такую худую старушку столько сытной каши влезть! Физически не возможно! А биологически — и подавно!

Вредная злобная старуха довилась, но жрала! Из последних сил сдерживала отрыжку, глаза пучила так, что те вот-вот выпадут! У неё слёзы потекли! Это, забегая вперёд скажу: ведунья намеренно ускоряет свой метаболизм, насилуя свой организм ради того, что бы сожрать всю мою кашу! Ну, каково, а?! Полное отсутствие совести!

Но моя взяла! Старуха всё же не отрыгнула, но зато и доесть третью миску каши не смогла. А по местным понятиям, если гость недоел — это тоже верный признак сытости.

— Благодарствую, добрый молодец! — прохрипела бедная упрямая старушка, и я, глядя на неё понял: вот теперь она точно идти физически не в состоянии! А значит, мне придётся опять её тащить! Спрашивается, чем я думал, когда решил ведьму закормить? Болван!

С удручёнными вздохами доел за старухой кашу, стряхнул миску — материал специальный, грязь, жир, пищевые отходы отталкивает так, что мыть не надо. Сложил термоплед назад в котомку. Поколебавшись секунду, вколол себе боевой стимулятор.

И, взревев свирепым зверем, взвалил себе на плечи и вязанку проклятого хвороста, и проклятую ведьму! И потопал дальше! В сторону урочища Дикого Крика!

До домика ведьмы я добрался уже за полночь! И рухнул у самого порога аккуратной, надо признать, избушки, имеющей весьма ухоженный, какой-то уютный в целом вид. Избушка стояла на краю лесной полянки под развесистым могучим дубом (ну, пусть будет дуб, всё равно вы не ксенобиологи, а оно похоже).

Вредная старуха, кряхтя, поднялась на ноги, с чувством пнула проклятущую вязанку хвороста, и отварила дверь избушки.

— Погоди! — прохрипел я. — Ответь только: как так, все добрые люди из лесу хворост в село несут, а ты — наоборот, от села сюда, в самую глубь леса хворост тащишь? На кой?

— А то не тваво умишки дело! — огрызнулась бессовестная старуха. — Тут хворост не тот. Мне именно вот этот сорт хворосту нужен! Ух, умаял бедную… экий лось двуногий да твердолобый попался!

— Эй! Эй! — окликнул я вредную старуху, видя, что эта злыдня пытается закрыть передо мною дверь своей избушки. — Эй, бабка! Да ты сдурела ли, старая? Я те хворост донёс? Донёс! Я тебя, заразу, на своём горбу привёз? Привёз! А ты чего, старая грымза, кинуть меня тут в лесу на ночь тёмную удумала? Это ж урочище Дикого Крика, тут прохожему и сгинуть недолго.

— Ну, так. А ты чего ждал-то? — насмешливо уставилась на меня бабка. И зубы гнилые скалит! — Урок тебе: не бахвалься силою молодецкою!

— Ты меня сперва накорми, напои, в баньке, как водится, попарь, а потом уж… поучай! — потребовал я.

— Вот, все вы, мужики, одинаковые! Кабели похотливые! Где ж то видано, что бы честная девица на ночь глядя мужика незнакомого в дом пускала, да мало что поила-кормила, как ещё и омывала?! Глаза твои бесстыжие!

Я аж онемел от возмущения! Эта старая образина на что намекает?! Что бы я?! На её «прелести» позарился?!

Тем временем эта вредина изящным движением руки снимает с головы… капну седых волос! Отточенным, выверенным движением стряхивает с лица… уродливый носище, бородавку и старческие морщины! И! И предстаёт предо обалдевшим мною писаная красавица! Личико пригожее — как с картинки, стан тонкий, фигурка спортивная, подтянутая, грудь высокая, шикарные волосы блестящей волной по плечам ниспадают.

— Челюсть подбери, дурень! — холодно заявляет мне красавица. — И слюной мне тут двор не закапай!

Я захлопнул челюсть. И губы показательно утёр рукавом.

— Благодарствую, — она сделала изящный реверанс с лёгким поклоном, — за помощь, добрый молодец! Желаю покойной ночи! — и закрыла дверь.

С минуту я пытаюсь сообразить, что тут было.

А что тут понимать-то? Ведьма надо мною потешилась! Но как-то в моей голове это не укладывается. Как-то не согласуется произошедшее со сложившейся в моей голове картиной мира.

— Ведьма! — обвинительно крикнул я со всей досады.

Дверь избушки тут же растворилась, и красавица крикнула мне с порога:

— Я-то ведьма здешняя, и я тута в своём праве! А ты здеся бродяга мимохожий! — и громко захлопнула дверь.

Поговорили, значит.

В оконце избушки затеплился уютный огонёк. А я вздохнул, почесал затылок и, оглядев панораму ночного леса, припомнил, почему здешнее урочище называется урочищем Дикого Крика.

Нет, ничего такого, что вы сейчас нафантазировали. Никаких бешеных зомби, баньши, инопланетных чудовищ. Давным-давно жил — даже и не здесь, а где-то там — человек. Случилась, как бывало, война, и человек тот стал воином. И на той войне получил наш воин прозвище: «Дикий Крик». Потому что в бою орал, как дурной, что бы, значит, себя подбодрить, а во врагов страх вселить. Война кончилась, воин подался в охотники. Нет, не за головами, что это вас на жуть-то тянет? В обычные лесные охотники подался. Поселился в этом урочище, основал здесь где-то хутор. А поскольку кроме Дикого Крика тут никто не жил, стали урочище его именем называть. Дикий Крик апосля ушёл куда-то, говорят — счастья искать. А название за урочищем так и осталось. Вот и всё. Ничего жуткого. Ну, кроме зловредной ведьмы вон в том милом домишке.

Вздохнув, я полез в заросли, предварительно включив инфракрасную камеру с подсветкой, разумеется. Через пару минут я нашёл, что искал: изогнутую корягу, формой близкую к форме грифа здешнего народного струнного музыкального инструмента.

Достал из котомки катушку рыболовной лески, натянул на корягу струны. Постелил термоплед, уселся, сложив ноги перед собой бантиком, «по-турецки», врубил внешний динамик, запустил на персональном инфоре воспроизведение, и сделал вид, будто на струнах играю. Ага, за профессиональный квартет. И запел — местную запел, бродяжью песнь, которой в Роландии попрошайки милостыню у сердобольных граждан выпрашивают. Со слезою в голосе запел.

Огонёк в оконце ведьминой избушки погас, ставеньки скрипнули и затворились наглухо.

Ах ты…! Вот значит как, да?! Я тут распинаюсь, а меня не желают замечать, да? Ладно, — решил я, — поглядим ещё! Вот, посмотрим для начала, кто тут бродяга, а кто тут в своём праве!

Отложив имитацию музыкального инструмента, я активировал инфор, установил связь с кораблём, ввёл код запроса экстренной помощи, координаты, уточнил «окно», параметры спуска, поправил глиссаду. Потом отключил инфор, и полюбовался, как на ночном небе вспыхнула новая звезда. Вспыхнула, и пошла сквозь плотные слои атмосферы. Мы поглядим, чья тут возьмёт! Ишь ты, будут мне всякие ведьмы нос крутить!

Над лесом спасательная капсула тормозила с громоподобным шипением и низким рокотом. А когда капсула встала на поляне, земля легонько вздрогнула. Балла на три по Рихтеру. Ещё пара минут, и спаскапсула развернулась во временное убежище. С лязгом сдвинулись бронепластины, с рыком в грунт вошли фиксаторы, бесшумно в небо взметнулись антенны.

— Сканирую периметр! — поздоровался со мной компьютер спасательного убежища. — Фиксирую уровень биологической опасности! Долгосрочная глухая оборона периметра потребует значительных энергетических затрат! Личность опознана! Командор! Добро пожаловать на борт! Принимайте командование спасательной миссией!

— Да, привет, я тебя тоже рад видеть, — устало пробормотал я, заходя внутрь. Тут я могу переночевать в относительном комфорте и безопасности. В первую очередь — душ! Затем медкапсула — надо оценить последствия этого маршброска, как и последствия принятия боевых стимуляторов. Затем лёгкий ужин и — спать. Отбой!

А завтра дойду уж до Академии. Тут, по карте судя, совсем рядом. Кабы не триклятое колдовство, сбившее меня с пути, да ка бы не вредная ведьма, устроившая мне маршбросок с нагрузкой, я бы засветло до Академии добрался бы.