Я стояла, опустив голову. Смотреть на зрителей было страшно. Боялась что если столкнусь взглядом с Верном выдержка разлетится как стекло и я застыну деревянной чуркой или того хуже. Нет-нет, срочно выкинуть все мысли из головы и сосредоточиться на музыке, как учила Рина!

Отыграть свою роль до конца, не споткнувшись и не сбившись с такта. В данную минуту я была ничем, пустотой, мизерной песчинкой в бесконечности мироздания, которая потом прорастёт сильным ростком новой жизни.

Я стояла без движения, сейчас всё действо происходило за моей спиной. В такт музыки Рина и Нейна поочередно высвободили руки из-под плащей. Специальные прорези по бокам позволили проделать это быстро, не открывая основной костюм. Благодаря продуманному освещению, спасибо Кирену, в полумраке ночи, на общем тёмном фоне наших плащей, руки стали единственным ярким, ожившим пятном. Каждая была одета в красивую длинную перчатку разных цветов. Всего четыре, по количеству и цвету основных стихий; воздух — желтый, вода — синий, огонь — оранжевый и земля — зелёный. Они плотно облегали руки, словно вторая кожа, ничуть не сковывая движений.

Под плавный мотив их руки исполнили свой танец, извиваясь и покачиваясь с разных сторон от моей замершей фигуры. Они, то взмывали вверх, соединяясь в двойной треугольник, то рассыпались веером, то опять причудливо переплетались друг с другом. Стихии искали того, кто достойно примет их дар. Ту самую песчинку, зерно жизни, готовое зародится в теле смертного. В конце вновь расправляли их разноцветными лучами и развернув раскрытые кисти к моим плечам приобняли.

Это символизировало, что стихии заметили нечто их заинтересовавшее. Музыка опять сменилась, став более громкой и импульсивной. Теперь мой выход. Я качнулась, подняла голову и вытянула оголённые руки вперед, осторожно зажимая в них, светящийся чистым белым светом, круглый камень. Простой кристалл светлячок, используемый в быту как лампочка, но сейчас он играл важную роль. Зарождение новой жизни, чистой и непорочной, яркой в своей открытости, доверчиво тянущейся ко всему новому и неизведанному.

Руки за моей спиной вновь ожили и с жадностью потянулись к огоньку. Девушки сделали резкий шаг в стороны, разделяя единую фигуру на три. Кружа и изгибаясь рядом со мной, Рина и Нейна тянулись к светляку в моей руке, но словно натыкались на невидимую стену. И чем ближе они подбирались ко мне, тем ярче светил камень, тем сильнее я раскачивалась, оживая. Музыка стала тревожной, потеряв размеренность и мягкость. Наши движения тоже стали более агрессивными. На пике громкости, я вскинула руки вверх и подпрыгнула, одновременно Рига и Нейна повернулись к зрителям спиной и по максимуму раскрыли полы плащей, надёжно скрыв меня и светлячок. Всего на миг, который мог означать, что стихии отступили под натиском так рвущаяся к новой жизни темноты.

Новый сильный аккорд, скрипка, флейта, фортепьяно, переплелись в мощном звуке, и яркая вспышка заставляет сестёр упасть на колени. Я, плавно, осторожно поднимаюсь из тёмного пятна своего скинутого плаща.

— Ах, р-р, — раздалось многоголосие со стороны зрителей.

Чужое восхищение горячей волной прошло по телу. Я знала, как сейчас выгляжу. Белое платье достаточно откровенно облегало моё тело, выгодно подчёркивая все достоинства; грудь, талию, плавный изгиб бедра. Если верх был обтягивающим, то книзу платье расширялось достаточно, чтобы красивыми фалдами окутать аккуратные ножки. Шикарная грива рыжих волос, уложенная в высокую греческую причёску, чуть подкрашенные пухлые губы, подведённые красивые глаза и светлая маска на лице добавляли образу притягательной таинственности.

Двигаясь плавно, с особой грацией я начала свою сольную партию. Моё тело послушно выгибалось, демонстрируя пластичность, заставляя зрителей заворожённо следить за каждым движением невероятного видения. Я полностью отдалась музыке, отпустила себя и не видела ничего вокруг, скорее чувствовала мощный поток восхищения и нарастающего вожделения со стороны зрителей. Нетерпеливое порыкивание и женское шиканье было слышно даже сквозь музыку.

Дальше вступили Рина и Нейна, они тоже «переродились», скинув тёмные плащи.

Их появление тоже не оставило зрителей равнодушным. Костюмы произвели фурор, это было заметно по горящим глазам женской половины зрителей. Облегающий верх топ, открытый живот и спина, а вот юбка широкая, летящая и переливающаяся. Рина с Нейной символизировали четыре стихии, каждая две. Потому их костюмы были половинчатого цвета. У Рины, сине-жёлтый, а у Нейны зелёно-оранжевый. Во время изображения одной из стихий они вставали боком к зрителям, так чтобы был виден цвет только одной стихии. Ещё у них были большие платки из моей ткани-хамелеона. Зрители шумно ахали при каждом изменении цвета платков. Правда до того момента, пока моё платье не стало превращаться из белого в зелёный, а потом и в огненно-красный.

Под меняющуюся музыку мы кружили и извивались по сцене, иногда разделяясь, иногда синхронным трио. Традиционное покачивание бёдрами и тряска, вызвала довольно бурную реакцию у мужской аудитории, женщины притихли, только прожигали недобрым, завистливым взглядом, стоило нам в очередном элементе повернуться спинами.

Под конец казалось, что на затылке у меня дырка, а волосы вот-вот вспыхнут, настолько сильным было ощущения чужих взглядов. Восхищённых, похотливых, завистливых и злых. Хорошо, что танец заканчивался. Всего несколько минут, а как накалилась атмосфера! Этого я и боялась, хорошо, что Рина всё продумала.

Итак, музыка вновь стала нежной, плавной, как и наши движения. Я выступила вперёд, бережно прижимая к груди светлячок. Передо мной постепенно, словно прорастая, появлялся огненный цветок. Листья раскрывались, показывая большой, пульсирующий бутон. Опустилась на колени и протянула светлячок к цветку. Тот качнулся, на мгновение, опутав листьями мои руки и, медленно отпустил, унося с собой и светлячок. Его свет рассеянными лучами исходил из сердцевины бутона. Искра жизни приняла дар стихий, свой дар огня и сейчас должна полостью соединиться. Рина с Нейной тоже опустились на колени, сев полукругом у цветка. Тот стал расти, увеличиваясь и раскрываясь. Зрители замерли, музыка тоже тихим фоном окутывала всех нежной мелодией.

Последний такт, миг тишины и вот взвизгнула скрипка, заплакала флейта, простонал дудук, раздался громкий и резкий «бум». Бутон раскрылся, сердцевина цветка вспыхнула ярко, на миг, ослепляя всех, и взорвалась. Сотни переливающихся искорок взмыли вверх и тут же осыпались вниз. Получился самый настоящий фейерверк, пришлось попотеть, чтобы вложить в светляк эту функцию.

Пока зрители с открытыми ртами таращились на это чудо, мы быстренько сбежали со сцены. Танир и Кирен нас уже ждали, нервно посматривая по сторонам. Нужно было сматываться с этого праздника жизни. Всё внутри меня кричало о приближающейся опасности. Меня заметно трясло и уже ничего гне хотелось. Ни разговоров о своём изобретении ни предложений на заказ изделий из ткани хамелеона. Жгучая ревность змеёй опутала душу, а глаза щипало от подступающих слёз. Верн был там, и так же жадно с желанием смотрел на наш танец, но… на кого именно он смотрел? Руками обняла себя за плечи и сделала глубокий вдох. Нужно успокоится, вот только вместе с лесным воздухом в нос проник дурманящий аромат притягательной самца.

— «Мой!» — радостно подпрыгнула моя неугомонная рыжуля и стала жадно принюхиваться.

Замерла, всматриваясь в темноту между деревьями у сцены.

Одновременно парни развернулись в противоположную сторону, напрягаясь как перед прыжком. Мне показалось, даже предупреждающе рыкнули. Магистр Дреда была с другого края сцены, встречала следующих выступающих. Зрители захлёбывались в аплодисментах и восхищённых выкриках. А мне было всё равно, я увидела его.

Верн преградил нам дорогу. Напряжённые мышцы отчётливо перекатывались под его полу расстёгнутой рубахой. Глаза пугающе горели жёлтым и взгляд осоловелый. Он постоял немного и двинулся к нам, медленно, как хищник к попавшейся жертве.

— Нейна, кажется это по твою душу. Прячься за меня, нечего дразнить этого рыжего проходимца. Вон как глазами зыркает, того и гляди съест. У, ещё и облизывается гад, — тихо шепнула Рина, подталкивая сестру себе за спину.

— Вы знакомы с тем оборотнем? — выдохнула, чувствуя как всю скрутило от боли.

— Угу, знакомы. Вот теперь отрабатываем это счастье, по его же просьбе, чтоб он провалился. Видите ли, Нейна ему очень понравилась, а то, что девушке он поперёк горла ему всё равно. У, наглый гад! Ну, мы тебе рассказывали, сама ещё возмущалась. Ну вот, теперь можешь вживую посмотреть на этого самовлюблённого самца. — быстро обрисовала ситуацию Рина, а мне пришлось отвернуться чтобы зажать рот рукой и никто не услышал зараждающегося в груди злого рычания.

А Верн приближался. Он не торопился. Останавливался, приседал, касаясь земли и дрожа всем телом, крутил головой и принюхивался. Его глаза разгорались всё ярче, злое рычание прорывалось сквозь сжатые губы, стоило ему посмотреть на наших парней.

— Ох, — всхлипнула я, покачнулась, но устояла.

По щекам медленно скатилось несколько слезинок. Верн начал ритуальный танец призыва пары. Неужели это Нейна? Сразу вспомнились глупые слова что он мне не нужен. Как же я теперь жалела, что поддалась обиде и не сдержала язык за зубами!

— Что происходит, чего это его так плющит? — Нервничала Рина.

— Кажется кто-то из вас его пара и это одна проблема, — как всегда прямолинейно ответил Кирен.

— Одна? А вторая, какая?

Нейна тоже не молчала. И хотя тоже нервничала, но не так сильно, как её сестра.

— А вторая скоро появится. Сильный молодой альфа не местный, но почему-то очень злой, — это уже Танир оскалился в устрашающей улыбке, бравируя перед нами и демонстративно засучивая рукава.