К началу июня 2014 года война на юго-востоке Украины окончательно перешла из фазы гражданского противостояния в полномасштабные боевые действия с участием десятков тысяч военнослужащих, танков, артиллерии и авиации. Гибель и ранения мирных людей, ополченцев и украинских военнослужащих стала обыденным информационным фоном и уже не становилась новостью номер один.

После прошедших 25 мая президентских выборов бандеровская хунта окончательно убедилась, что Россия не вмешается в конфликт, и буквально сорвалась с цепи. Пётр Порошенко хвастливо пообещал провести свою инаугурацию в Донецкой области, а также сделать более активной так называемую «антитеррористическую операцию». «Она не может и не будет продолжаться 2–3 месяца, она должна и будет длиться часы», — пообещал президент.

Однако очередной штурм Славянска провалился и инаугурацию всё-таки пришлось проводить в Киеве. Причём во время неё произошёл знаковый эпизод. У одного из солдат почётного караула в момент, когда президент Украины Пётр Порошенко проходил мимо него по красной ковровой дорожке в здание Верховной Рады, из-за теплового удара выпал из рук карабин.

Надо отдать должное украинским нацистам и их американским кураторам — они весьма эффективно использовали первые месяцы нахождения у власти и оказались достойными последователями Гитлера, за полгода 1933 года изменившего жизнь Германии до неузнаваемости. Даже при Ющенко, Украина не позволяла себе такой оголтелой русофобской пропаганды, которая грязной волной пошла после «Революции гидности». Работал основной метод власти, которая ничего не может и не хочет делать для собственной страны — внушить своим гражданам страх перед внешним и внутренним врагом, мобилизовать общество на борьбу с ним. Это отвлекает внимание от неудач в экономике, это оправдывает авторитарный метод правления.

Многие в России до сих пор удивляются тому, что украинцы так легко верят лживой пропаганде телеканалов, хотя их вранье достигло просто фантастических масштабов. Удивляться на самом деле нечему.

Во-первых, почва для восприятия этой лжи терпеливо готовилась усиленной промывкой мозгов все 23 года украинской независимости.

Во-вторых, сами украинцы в силу своего менталитета категорически не хотят смотреть правде в глаза и признавать, что в очередной раз были цинично кинуты кукловодами Майдана. Проще было ненавидеть «проклятую Рашку» и лично Путина, чем признавать собственную доверчивость и глупость.

Запуганные мифическими «террористами» и «российскими войсками», испытывая животную ненависть к жителям Донбасса и Русскому миру, украинцы покорно приняли ограничения своих свобод, политические репрессии, цензуру, некомпетентность и коррумпированность чиновников, экономическую депрессию и правовой беспредел. Фактически всё то, против чего они стояли на Майдане. В результате благодаря массированной пропаганде и лживым обещаниям бандеровский национализм, с его культом смерти и ненависти к русским, к лету 2014 года прочно утвердился во всех сферах украинского общества.

Что рядовой украинец знал о Донбассе до войны? Суровый край угля и металла. Степь, плохая экология, грязное мелкое море и нищее, пьющее население. Хороший футбол, тотальная коррупция и практически полное отсутствие гражданского общества. Не зря же именно из этих краёв появился «диктатор» и коррупционер Виктор Янукович! На этом представления подавляющего большинства украинцев о Донбассе исчерпывались. Но теперь, с помощью украинских СМИ добавилась ещё одна нелицеприятная характеристика — это край сепаратистов. Все луганчане и дончане — это понаехавшие угро-финны и монголы, которые заняли квартиры умерших в голодомор украинцев. Поэтому жизнь людей на юго-востоке не имеет ценности, их убийство желательно и необходимо для Украины, так как сделает её свободней и этнически чище.

Такие людоедские напутствия давали не только СМИ, но и высшее духовное лицо страны — патриарх Украинской Православной Церкви Филарет. Престарелый священнослужитель призвал бандеровские власти перекрыть границу и ликвидировать всех «террористов», а будучи с визитом в США обратился к президенту Бараку Обаме и сенатору Маккейну с просьбой предоставить Украине вооружение для этих целей.

К массовым убийствам своих сограждан открыто призывали ведущие политики, парламентарии, журналисты и деятели культуры. Порошенко цинично пообещал, что дети Донбасса будут сидеть в подвалах, поскольку их родители «ни на что не способны» и «не умеют ничего делать». Его слова не были пустым звуком — детство детей Донбасса уже три года проходит в подвалах, поскольку их школы и дома разрушаются украинской артиллерией и системами залпового огня.

Разогреваемая бандеровцами вражда докатилась до самого страшного — озлобленность, неприятие между россиянами и украинцами прошло на бытовом, межличностном уровне. Все украинские родственники русских под влиянием бандеровской пропаганды поголовно уверились, что в Донецке и Луганске армия и Нацгвардия воюют с Россией и чеченскими боевиками. Да и как иначе, если Стрелков, Безлер и Бородай являются российскими гражданами и агентами ФСБ-ГРУ, а чеченцы открыто позируют перед журналистами на площади Донецка?

Огромное число граждан Украины, сохранивших своё русское «Я» и желающих вернуться в Русский мир, оказалась задавлена и запугана. Как только где-то происходили политические волнения, туда немедленно направлялись нацистские банды в лице боевиков «Правого сектора», «Свободы» и «Азова». Они устраивали погромы, жёстко разгоняли протестующих, не брезговали избиением женщин, ветеранов и пенсионеров. И всё это при невмешательстве милиции и негласном одобрении властей.

Быстро деградировала и украинская армия. Ещё весной многие солдаты и офицеры, ожидая прихода российской армии, предпочитали держаться от клоунов Майдана подальше и прямо саботировали исходящие от них приказы. Однако Москва сама дала киевской хунте легитимность в глазах украинской армии, официально признав прошедшие президентские выборы. После этого социальные сети заполнились фотографиями и видео, где бравые украинские вояки издевались над пленными, улюлюкая и матерясь, обстреливали дома мирных жителей из танков и гранатомётов. Этот идущий с Восточного фронта человеконенавистнический поток, встречался на Украине с восторгом. Бандеровские оккупанты, как и их немецкие учителя 70 лет назад, открыто занимались на Донбассе грабежом и отправляли награбленное домой. Ради этого украинская «Нова пошта» специально для бойцов АТО в два раза снизила тарифы на пересылки из зоны боевых действий.

Весьма способствовало моральной деградации украинских военнослужащих обещание Петра Порошенко щедрой зарплаты за участие в карательной операции. «Его жизнь (участника АТО — авт.) будет застрахована, и здоровье, на один миллион гривен», — пустозвонил тогда ещё кандидат в президенты. Один участник мероприятия поинтересовался: «А когда это будет?». Порошенко ответил: «Запиши: 26 мая».

Для того чтобы ещё больше стимулировать украинцев на убийства своих сограждан был принят целый пакет законов, который в условиях развала экономики и всеобщего обнищания позволил неимущим неплохо заработать на крови своих сограждан. А их жёнам и матерям провожать их на братоубийственную войну, да ещё за свой счёт снабжать продуктами и снаряжением.

4 июня министерство обороны Украины объявило, что все военнослужащие, принимающие участие в АТО будут получать 100 % денежную надбавку. Если в мирное время служащий по контракту рядовой получал 2700 гривен (около 8 тысяч рублей), а командир отделения 4100 гривен (около 12 тысяч рублей), то с июня при участии в боевых действиях их зарплаты возросли до 5400 и 8200 гривен соответственно.

Также для участников боевых действий, на фоне урезания льгот другим слоям населения, был предусмотрен ряд серьёзных поблажек. Вот только некоторые из них — бесплатный проезд в общественном транспорте, повышение пенсии, 75 % скидка на оплату коммунальных платежей и 50 % на квартплату. А главное — бесплатное выделение земельных участков для постройки жилья или ведения хозяйства.

В случае же гибели кормильца его семье была определена единовременная помощь в размере 609 тыс. гривен. При получении военнослужащим инвалидности первой, второй или третьей группы размер компенсации от государства составлял соответственно 304, 243 и 183 тысяч гривен.

При таких заманчивых перспективах, война для многих украинцев стала альтернативой прозябанию на гражданке или заробитчанству в России и Польше. Поскольку средняя зарплата на Украине составляет около 3000 гривен, то многие «патриоты» с энтузиазмом заглотили обещанную приманку о «тысяче гривен в день». То, что их в очередной раз цинично обманули, украинцы как всегда не верили и, погнавшись за длинной деньгой, в итоге сотнями безвестно сгинули в многочисленных котлах 2014 года.

В таких условиях анархии и начала полномасштабной войны на Украине, все ждали реакции России, реакции президента Путина. Штурм Славянска, сожжение людей в Одессе, уже открыто проводимые карательные обстрелы мирных городов из артиллерии и реактивных систем залпового огня до предела накалили военно-политическую обстановку. Однако ввода российских войск на Украину не последовало ни в марте, ни в апреле, ни в мае, ни в июне. Более того — Россия поддалась давлению Запада и позволила состояться президентским «выборам», что легитимизовало в глазах мирового сообщества захвативших власть майданных мятежников.

На Петербургском экономическом форуме 23 мая, Путин резко отозвался о режиме санкций, введённом по инициативе США в отношении России из-за ситуации на Украине. «Они поддержали этот государственный переворот, погрузили страну в хаос, а теперь хотят возложить на нас ответственность, чтобы мы за них убирали то, что они там нагадили. На это направлены и санкции против России», — отметил президент. По его словам, единственным способом восстановления доверия являются переговоры, диалог. Он выразил готовность работать с новым президентом Украины — при условии возврата Украиной долгов за газ и прекращения АТО.

Таким образом, российская «элита» уже не скрываясь, откровенно игнорировала массовую гибель людей в Одессе и в Донбассе, предпочитая делать вид, будто между Москвой, Вашингтоном и Киевом в украинском вопросе происходит что-то вроде мелкой ссоры между добрыми друзьями и партнёрами. А вот на Западе так не считали и сразу после президентских выборов на Украине, Россия получила новый ультиматум.

1 июня комиссар Евросоюза по энергетике Гюнтер Эттингер, шантажируя Москву возможным отказом ЕС от газопровода «Южный поток», заявил: «В нынешних условиях, когда в восточной Украине сложилась ситуация, напоминающая гражданскую войну, до тех пор, пока Москва не признает правительство в Киеве, нам не удастся в ходе переговоров прийти к политическому решению».

Президент США Обама также пригрозил новыми санкциями если Кремль продолжит дестабилизировать обстановку на Украине: «Доверительные отношения США с Россией могут быть восстановлены только при соблюдении нескольких условий, в том числе Владимир Путин должен признать выборы президента Украины и встретиться с Петром Порошенко».

В начале 2014 года Россия (вторично после 8-летнего перерыва) приняла председательство в «Большой восьмёрке» и её летний саммит изначально планировалось провести в Сочи. Однако после крымских событий глава МИД Франции Лоран Фабиус сообщил, что западные страны договорились приостановить участие России в G8. Ангела Меркель прямо заявила: «Пока нет политических условий для такого важного формата, как G8, более нет самого G8 — ни саммита, ни формата как такового». В результате вместо Сочи «Большая семёрка» собралась без участия российского президента 4 июня в Брюсселе. Причём главными темами саммита стала ситуация на Украине и расширение санкций против России.

К этому времени Запад уже осложнил жизнь российской компрадорской верхушке, отрезав её от источника дешёвых кредитов, технологий добычи нефти и уронив мировые цены на углеводороды. Используя подавляющее превосходство на поле глобальных СМИ, Западу удалось представить дело так, будто миролюбивый украинский народ, сделавший выбор в сторону европейской интеграции и свободы, в ответ подвергся открытой военной агрессии России, оккупировавшей Крым. За эту «оккупацию» США и ЕС исключили Россию из «Большой восьмёрки» и ввели против неё санкции.

И Путин сдался. 5 июня было объявлено, что посол России на Украине Михаил Зурабов поедет на инаугурацию Порошенко. А сам российский президент отправился в Нормандию, где 6 июня проходили торжества по поводу 70-летия высадки союзников и открытия Второго фронта. Но фактически это был саммит посвящённый проблеме Украины.

Путин уже не раз говорил о том, что Россия не желает ни новой холодной войны, ни жёсткого противостояния с Европой — мы просто защищаем свои интересы. Убедившись в том, что США не будут считаться с Россией, российский президент апеллировал к Европе — предлагая ей не только вместе урегулировать украинский кризис, но и стать самостоятельной силой в мировой политике. Всё было тщетно.

В Нормандии Путину пришлось сесть за стол переговоров с Порошенко, причём впервые с 1991 года практически на равных. Россия и Украина оказались в положении «двух конфликтующих сторон», а коллективный Запад — в любимой им роли верховного судьи и посредника.

После встречи с Порошенко Путин, пожавший руку убийце русских людей, давал пресс-конференцию с красным лицом. Российские телеканалы и пресса сказали то, что им велено было сказать. А вот Порошенко в интервью украинским каналам был куда более откровенен. Он озвучил предъявленный Москве коллективный западный ультиматум: отмена решения Совета Федерации об использовании российской армии на территории Украины и содействие России в восстановлении контроля официального Киева над луганским и донецкими участками своей границы. Этот ультиматум Кремлю пришлось выполнять.

Уже 7 июня Россия закрыла границу для «предотвращения её незаконного пересечения» и от своего имени предложила допустить украинских пограничников и наблюдателей ОБСЕ на российскую сторону границы для её совместного контроля в тех районах, где украинские погранпереходы уже перешли под контроль властей ДНР и ЛНР.

Первыми жертвами такого ужесточения стали тяжелораненые русские ополченцы, пострадавшие при штурме донецкого аэропорта 26 мая. Их эвакуация из Донецка не требовала никаких официальных признаний или действий. Но, тем не менее, на границе с Россией транспорт с ранеными держали пять (!) часов при том, что среди них находились люди с оторванными нижними конечностями, у одного началась гангрена, другим требовались обезболивающие. Но вместо оказания медицинской помощи происходил тотальный допрос и проверка. Когда спустя некоторое время в руки пограничников стали сотнями попадать украинские военнослужащие поведение в отношении них было принципиально иным: корректное, вежливое, с предоставлением питания и медицинской помощи.

При этом российские СМИ и интернет заполняются рассказами, как Шойгу опять перебрасывает войска к границе и вот-вот ударит по бандеровской банде в собственном логове. Но… Войска окапываются на границе, осаждённый Славянск начинают обстреливать запрещёнными фосфорными снарядами, а ответной реакции со стороны России как не было, так и нет.

Новое унижение последовало после того, как в Луганске ополченцами был сбит украинский военно-транспортный самолёт Ил-76 и по Украине был объявлен национальный траур. У российского посольства в Киеве немедленно состоялась акция свидомых патриотов. В здание летели камни, взрывпакеты, дымовые шашки, яйца с зелёнкой. Российский флаг был сорван и осквернён, на ограде нарисована свастика, а припаркованные у посольства автомобили — перевёрнуты и разбиты. Прибывший на митинг бандеровский министр иностранных дел Андрей Дещица, в сопровождении посла Украины в России и главы МВД Украины Авакова, обратился к толпе, призвав собравшихся к спокойствию. Он заявил о своей принципиальной солидарности с митингующими, поддержав известный матерный лозунг украинских нацистов и футбольных ультрас про Путина. Посол США на Украине Джеффри Пайетт, иронично выразил своё одобрение действиям украинского министра оскорбившего российского президента, назвав его «умелым дипломатом».

Как Кремлю в таких условиях ежедневных публичных пощёчин выполнить второе требование об отмене разрешения Совета Федерации на ввод войск на Украину? Для этого, совместными усилиями с Киевом разрабатывается целая операция.

20 июня Пётр Порошенко неожиданно объявляет об одностороннем перемирии с украинской стороны. Оно не было вызвано военной необходимостью, зато позволило подчеркнуть имидж Порошенко, как «президента мира» и провести 23 июня в Донецке мирные переговоры. В них участвовали почти все фигуранты будущего Минского соглашения — бывший украинский президент Леонид Кучма, российский посол Михаил Зурабов, глава парламента Новороссии Олег Царёв, премьер-министр ДНР Александр Бородай и доверенное лицо Путина Виктор Медведчук. Это был шок. И для России (ожидающей воссоединения Донбасса с Россией), и для бандеровской Украины (намеревающейся этот самый Донбасс стереть с лица земли).

Медведчук пытался уговорить обе республики отказаться от бутафорной государственности и войти обратно в состав Украины на правах обычных областей. За это Москва обещала местным элитам выбить из Киева некий «особый статус». В качестве подтверждения того, что «Россия не бросит» рассматривался вопрос назначения самого Медведчука губернатором Донецкой области. Однако местные элиты этот вариант категорически не устроил, о чём прямо написал Стрелков, сообщивший, что согласен на любое политическое руководство, кроме Медведчука.

Переговоры окончились провалом, но сам их факт позволил заявить Кремлю о некой стабилизацию ситуации и… официально отозвать разрешение о вводе войск на Украину!

Когда Ельцин предал сербов в Косово, это был позор. Но там хотя бы общих границ с Россией не было. А тут уничтожаются русские, рядом, через границу. И полная военно-политическая импотенция. Но населению объяснили — Путин хочет мира и не хочет войны. Реализуется некий «хитрый план». Да и разрешение на ввод войск президент брал, имея ввиду только Крым.

Итак, ультиматум Запада был полностью выполнен — разрешение на ввод войск отозвано, Порошенко признан президентом, контроль на границе максимально усилен. Теперь российская элита ожидала согласия европейцев на строительство газовой трубы «Южного потока», дабы продлить своё безбедное существование. Для этого российский президент публично призвал западных «партнёров» больше не политизировать этот чисто коммерческий вопрос.

Однако Западу этого было уже недостаточно. Москва упорно не желала понять, что за все свои уступки она никогда ничего не получит взамен. Вашингтон и Брюссель были кровно заинтересованы не в строительстве «Южного потока», а в сохранении маршрута транзита газа через Украину. Это означало продолжение прямого и косвенного финансирования её экономики за счёт самой Москвы притом, что с военно-политической точки зрения Киев отныне был полностью подчинён Вашингтону.

Одновременно комиссар ЕС по энергетике Гюнтер Эттингер заявил, что создание газопровода «Южный поток» должно быть приостановлено до приведения его в соответствие с нормами Евросоюза. Под давлением США своё участие в данном проекте остановили Болгария и Сербия.

При этом Вашингтон начал понукать своих киевских марионеток к решающему наступлению на восставший Донбасс, дабы быстрее взять под контроль территории будущих сланцевых разработок, а заодно нанести лично Путину тяжёлый имиджевый удар. Госсекретарь США Джон Керри объявляет: «Мы считаем, что сейчас критически важно, чтобы президент Путин подтвердил своими действиями, а не только на словах, что он действительно хочет мира. Чрезвычайно важно для него остановить поток оружия и боевиков через границу и призвать публично сепаратистов сложить оружие, отвести российские войска и технику и помочь освободить заложников ОБСЕ». Пока Россия не выполнит этого, США и Европа будут вынуждены продолжить давление, включая строгие экономические санкции.

В свою очередь, Владимир Путин недвусмысленно дал понять, что Россия не испытывает иллюзий относительно того, какая сила стоит за подобными демаршами и попытками брюссельских бюрократов торпедировать выгодный странам Южной Европы энергетический проект. Президент подчеркнул — США мало заботит энергетическая безопасность своих европейских союзников. Вашингтон «делает все, чтобы сорвать контракт», руководствуясь собственными коммерческими интересами. И пояснил, что речь идёт о хорошо спланированной «зачистке» европейского рынка от российских конкурентов, место которых по замыслу американских политиков должны занять энергоконцерны США с прицелом на будущие поставки собственного сжиженного природного газа в страны ЕС.

Но так как жёстко реагировать на давление Вашингтона Москва побаивалась, последовала новая уступка — Бородай освобождает задержанных в Славянске сотрудников ОБСЕ, а 30 июня министр иностранных дел России Лавров приглашает украинских пограничников и наблюдателей ОБСЕ на российскую границу «на период сохранения режима прекращения огня».

В ответ на это американцы… открывают «воздушный мост», по которому на Украину со складов НАТО в Европе началась усиленная переброска военной формы и различного снаряжения. Также на Украину отправляется группа военных советников во главе с генерал-майором Ки Рэнди Аленом «для оценки и разработки программ практического взаимодействия между вооружёнными силами Украины и США». Вместе с наёмниками частных военных компаний, общая численность американцев, поляков, хорват, французов, канадцев и израильтян приблизилась на Украине к двум тысячам человек.

Пока одурманенные бандеровской пропагандой украинские солдаты бились «за целостность Украины», у них в тылу приезжим иностранцам была предоставлена полная свобода и безнаказанность. Более того, десятки, если не сотни украинских солдат и мирных жителей стали прямыми жертвами своих западных «гостей». Почему?

Хотя торговля человеческими органами официально запрещена в большинстве стран мира, по данным общественной организации «Organs Watch» ежегодно производится порядка 15–20 тысяч операций по их пересадке. «Чёрные трансплантологи» всегда приходят туда, где идёт война и льётся кровь. После Косово не стала исключением и Украина. Занимались операциями по извлечению органов опытные европейские трансплантологи под охраной сотрудников СБУ. Зачастую раненого солдата «разбирали» полностью — глаза, сердце, кожа, кости. Всё это шло в клиники Израиля, Швейцарии и Германии, принося очень приличную прибыль.

На деньги от этого кровавого бизнеса тут же слетелись украинские «патриоты». Среди тех, кто торговал органами и поставлял «товар» для трансплантологов оказались такие известные персонажи, как Юлия Тимошенко, Михаил Саакашвили, Семён Семенченко, Олег Тягнибок. Последний в лихие 90-е вместе с главврачом львовской областной клинической больницы Богданом Федаком, даже проходил по уголовному делу соучастником преступной группы по торговле детскими органами. А после государственного переворота, при активном участии Тягнибока поставкой органов за рубеж занялась 24-я сотня «Самообороны Майдана», в составе которой находились фигуранты уголовного дела по которому проходил Тягнибок с Федаком.

В Интернете активно обсуждались результаты взлома аккаунта «Фэйсбук» адвоката Юлии Тимошенко Сергея Власенко. В открытый доступ попала его переписка с немецким врачом Ольгой Вибер и командиром батальона «Донбасс» Семёном Семенченко. Стороны обсуждают торговлю органами. Ольга Вибер торопит Власенко скорее обеспечить поставки органов, обещая в обмен украинским военным материально-техническую поддержку. Когда киевские власти начали военную операцию против восставшего Донбасса, Вибер написала: «Судя по новостям, события нам на руку. Как думаешь, курс не изменят?». Власенко отвечает, что им будет, с чем работать, благодаря помощи западных партнёров.

В других сообщениях Вибер «радует» известием, что очередная партия разошлась хорошо, клиенты довольны и есть много новых заказчиков. Она подробно расписывает, какие нужны заказы, например: «17 сердец, 50 почек, новые печени в количестве 35 штук, 30 поджелудочных желёз и 5 лёгких».

Власенко в ответ обещает справиться. Вибер периодически ругает его за некачественные поставки, тот в своё оправдание сетует на трудные условия работы. В ходе одной из таких бесед врач призывает поставщика «начать работать как раньше» то есть, изымать органы у ещё живых тяжелораненых и умирающих украинских солдат. Власенко говорит решительное нет. Но не из моральных соображений, а вследствие запрета от главы СБУ Наливайченко. К тому же он сам боится огласки.

За некачественную партию уже сам Власенко гневно набрасывается на поставщика Семёна Семенченко. «У нас возникли проблемы с последней партией! Пришло много некачественного товара, наши заказчики недовольны! Вам все нужно делать оперативно! Ускоряйтесь, потому что если вы не укладываетесь в 14 часов с момента изъятия — мы получаем только 30 % от стоимости! А значит вы не получаете вашу экипировку, понимаешь?» — возмущается Власенко в разговоре с Семенченко. — «Я в курсе, Сергей Владимирович. Мы стараемся, у нас много потерь, вот в последнем заходе больше 20 ребят потеряли!» — жалуется «легендарный» комбат. — «Работайте. Следующее изъятие вы должны сделать „по технологии“, как хочешь! Иначе подставишь не только меня!», — настаивает Власенко.

Таков один из результатов «Революции гидности» — высадка на Украине иностранных интервентов и «чёрных трансплантологов», разбор на запчасти десятков «патриотов», отправившихся защищать Родину от «российской агрессии».

Другим результатом Майдана стал фактический распад страны. Причём речь не только о восставшем Донбассе. К лету 2014 года некогда единая Украина фактически распалась на личные вотчины олигархов — Донбасс, Западная Украина, бандеровский Киев и государство Игоря Коломойского, создаваемое им на территории Одессы, Запорожья и Днепропетровска.

После Майдана Коломойский стал для Вашингтона, где никогда не клали яйца в одну корзину, запасной фигурой на украинском политическом поле. И если в 2009 году ему даже запретили въезжать на территорию США, то уже после назначения главой Днепропетровской области, отношение американских властей к опальному олигарху «неожиданно» изменилось. 21 марта в Днепропетровск прибыла заместитель Государственного секретаря США Венди Шерман. В рамках рабочего визита она встретилась с самой большой еврейской общиной в Украине, а затем посетила облгосадминистрацию, где встретилась с Коломойским. При этом Шерман отметила, что её визит — это знак того, что Америка поддерживает Украину.

Получив поддержку Вашингтона и пользуясь революционной смутой и хаосом, Коломойский развернулся вовсю. Через карманного одесского губернатора, он начал переговоры с румынами о передаче им придунайской части Одесской области — то есть прибрежного нефтеносного шельфа, который планировалось эксплуатировать совместно вне юрисдикции Украины (а, следовательно, и его недруга Петра Порошенко). Перед этим Коломойский встретился в Одессе с Викторией Нуланд и, получив от американцев «добро», начал усиленно раскручивать местный молдавский сепаратизм.

В Киеве Коломойский активно поддерживал триумвират Турчинов-Яценюк-Аваков, который фактически переключил на «Приватбанк» всю финансовую систему Украины. Захватив Национальный банк, эта троица из воздуха напечатала Коломойскому 12 млрд. гривен, на которые тот тут же купил валюту, а затем вся эта «великолепная четвёрка» устроила в стране дикую инфляцию, срубив богатый гривенный куш.

Помня о принципе Наполеона «Война должна кормить себя сама», Коломойский с помощью своих карательных батальонов «Донбасс», «Айдар», «Днепр» и «Азов» быстро наладил криминальный бизнес и в зоне АТО. Изымаемые его боевиками поборы с блокпостов, ворованный спирт и уголь вывозились в закрома олигарха-мародёра и затем уже легально перепродавались на украинском рынке.

В июне «Правый сектор» попытался «отжать» в пользу Коломойского Долинский нефтеперерабатывающий завод, принадлежащий народному депутату Украины Руслану Цыплакову. В сообщении пресс-службы «Правого сектора» было сказано, что «акция осуществляется в рамках кампании, направленной на уничтожение финансово-экономической базы боевиков, ликвидации источников финансирования сепаратистского движения на Донбассе», так как брат владельца «является одним из лидеров террористической организации ДНР.

Одновременно Коломойский обратил свой взор на украинские нефтепроводы, в которых было закачано около 1,5 млн. тонн нефти. Её балансовая стоимость на тот момент была сущие копейки (20–30 долларов за баррель). Более 600 тысяч тонн этой нефти летом 2014 года отправили на переработку в принадлежащий Коломойскому Кременчугский нефтеперерабатывающий завод. Полученное топливо продали украинской армии. За это днепропетровского губернатора немедленно воспели, как украинского патриота, который помог армии на десятки миллионов гривен.

Однако вскоре разгорелся жуткий скандал. Мало того, что топливо было продано дороже рыночной розничной цены, но и опустошённые ветви нефтепровода теперь можно было смело снимать с баланса. Прямой конкурент Коломойского Лисичанский нефтеперерабатывающий завод после этой диверсии был полностью лишён возможности получать нефть для переработки.

Аппетиты Коломойского и его ближайших подручных Корбана и Филатова, их наглость и неразборчивость в средствах вызывали всё большее раздражение других олигархов. На территории Донбасса находились многие предприятия Фирташа и Ахметова, а Коломойский под лозунгами борьбы с «сепаратизмом» стремился как можно быстрее завладеть этой ценной добычей.

Под арестованным в Австрии Фирташем находился такой лакомый кусок, как ПАО «Укртрансгаз», азотный бизнес (химпредприятия «Азот», «Концерн Стирол», «Северодонецкий Азот», «Ривнеазот» и сеть складов по реализации минеральных удобрений) и титановый сырьевой комплекс — Иршанский и Вольногорский горно-обогатительные комбинаты.

Атакуя активы Фирташа, Коломойский нажил себе нового врага — олигарха Сергея Лёвочкина, который вместе с Фирташем являлся совладельцем группы «Росукрэнерго». Стоит отметить, что тандем Фирташ-Лёвочкин обладал немалым весом в украинском политическом раскладе и в марте 2014 года Порошенко был даже вынужден лететь в Вену (где Фирташ находился под домашним арестом) и вести переговоры с обоими олигархами и подконтрольным им Виталием Кличко, дабы достичь предвыборного консенсуса. В итоге решили, что Кличко поддержит Порошенко на президентских выборах, а взамен получит должность мэра Киева. Это полностью лишало шансов на победу для Юлии Тимошенко и одновременно ставило железный заслон перед Коломойским в разгорающейся борьбе за контроль над активами Украины.

Самому Порошенко, после избрания президентом, пришлось отчаянно лавировать между нацистами Яроша, главой МВД Аваковым, премьер-министром Яценюком, Верховной Радой и группой «Приват» Коломойского. Он остро нуждался в сильном союзнике — и для укрепления собственных политических позиций за счёт переформатирования парламента, и для противостояния усиливающемуся влиянию Коломойского, который неоднократно угрожал смести бандеровскую власть при помощи своих батальонов. Тандем Фирташ-Лёвочкин казался Порошенко в сложившихся обстоятельствах наиболее удачным союзником. Как говорится: «Враг моего врага — мой друг».

В результате после президентских выборов возник временный постмайданный политический консенсус, который определил параметры отношений между олигархами.

Сигналом к началу открытой олигархической войны триумвирата Порошенко-Фирташ-Лёвочкин против Коломойского стал медийный удар со стороны канала «Интер», принадлежащего Фирташу. В передаче «Привет/Приват Хамелеон. Фильм о Коломойском» в начале июля днепропетровского олигарха обвинили в попытке захвата юго-востока Украины, установлении контроля над Одесской областью и сотрудничестве со скандально известным Сергеем Курченко (бывшим партнёром старшего сына Януковича, в прошлом не раз попадавшемся на махинациях с нефтью и нефтепродуктами).

Со своей стороны все ресурсы СМИ принадлежащих соратнику Порошенко и главе его президентской администрации Борису Ложкину активно раскручивали версию причастности Коломойского к катастрофе малайзийского «Боинга». По указанию Порошенко к травле соперника подключился и украинский Генштаб, который объявил о намерении ликвидировать батальон Коломойского «Айдар» «за мародёрство и насилие над мирным населением».

Майданные патриоты с ужасом и непониманием смотрели на голубые экраны. Оказывается «патриот» Коломойский — вор, рейдер, убийца и верный слуга семьи Януковича!

Сидящий на финансировании Коломойского Олег Ляшко, быстро почуял, куда дует ветер и мигом переметнулся на сторону Лёвочкина, обвинив днепропетровского губернатора в том, что тот наживается на поставках армии ГСМ и бракованных бронежилетов для МВД.

Конфликт между Коломойским и триумвиратом привёл к расколу и в «Правом секторе». Дмитрий Ярош решительно встал на сторону Коломойского, а «Социал-Национальная Ассамблея» заняла сторону Фирташа.

Такова была обстановка в насмерть перегрызшемся после Майдана украинском олигархате. Но при этом все олигархи были едины в одном — компенсировать потери экономики на войну и свои издержки на Майдан, они в очередной раз решили за счёт оболваненного ими народа.

С 1 июня произошло резкое повышение тарифов на электроэнергию и газ. Затем был введён 1,5 % «военный налог», взимающийся с официальных зарплат, сумм компенсаций, премий и поощрительных средств, сумм выигрышей в государственных или негосударственных денежных лотереях, сумм выигрышей победителей в азартных играх. Активный сбор средств продолжался и на Майдане. Так как «революция» уже прошла, то нашлось множество проходимцев, дававших свои банковские реквизиты якобы для сбора денег на нужды армии. Под шумок о нехватке оружия и бронежилетов для украинских воинов мошенники сколачивали целые состояния.

Одновременно по телевидению началось проведение шумных общественных кампаний по сбору средств для армии и добровольческих сил АТО. При всей массовости и яркости этих шоу, сбор оказался мизерным — 149 миллионов гривен составили менее 1 % военного бюджета. Попытка продать на бирже специально выпущенные «военные» облигации к сентябрю 2014 года дала ещё 0,5 %. Этих сборов было явно недостаточно. Помог кредит, выданный МВФ.

Собрав с оболваненного населения какие-никакие деньги и получив кредит МВФ, киевская хунта к началу лета сосредоточила против восставшего Донбасса почти все наличные силы украинской армии — четыре аэромобильные, две танковые и семь механизированных бригад. Вернули даже украинских военнослужащих из состава миротворческого контингента ООН в Конго, а из Черниговской области на Восточный фронт перебросили элитную 1-ю танковую бригаду, которая до этого прикрывала киевское направление от возможного вторжения российский войск.

Помимо армейских частей в июне 2014 года в зону АТО были переброшены новые батальоны территориальной обороны. В Луганскую область — 12-й батальон «Киев», 15-й сумский, 16-й полтавский и 22-й харьковский, под Донецк — 17-й кировоградский, под Мариуполь — 9-й винницкий и 23-й запорожский. Под Славянском ожидалось прибытие недавно сформированного из активистов Майдана 3-го добровольческого батальона Нацгвардии. В полной боевой готовности находились батальоны «Донбасс» и «Азов», доведшие свою численность до положенного штата и насчитывающие в своих рядах больше тысячи идейно мотивированных и хорошо экипированных карателей.

Также в зону АТО был направлен 27-й полк реактивной артиллерии, на вооружении которого состояли тяжёлые 220-мм реактивные установки залпового огня «Ураган». Когда 1 марта полк в полном составе выводили из Сум в Миргород (подальше от границы с Россией), то изношенная за 23 года техника в прямом смысле этого слова рассыпалась по дороге. В начале июня потерявший боеспособность полк начали приводить в порядок. Было много отказников среди солдат — боялись, не хотели воевать. И всё же силами волонтёров полк привели в боеспособное состояние. На машиностроительном заводе имени Фрунзе было нанято несколько специалистов, которые, взяв отпуска, добровольно поехали ремонтировать военную технику. И вскоре полк отправили на передовую.

Из всех соединений Восточного фронта только 95-я аэромобильная бригада имела хоть какой-то опыт «миротворческих миссий» в Сьерра-Леоне, бывшей Югославии и Ираке. Очень мало было контрактников — не более 7–8 % от общей численности. Ими были частично укомплектованы лишь пять бригад — 25-я воздушно-десантная, 30-я механизированная, 79-я, 80-я и 95-я аэромобильные. Значительная часть контрактников служила в 3-м и 8-м полках спецназа. Наряду с 24-й львовской механизированной бригадой это были самые боеспособные украинские части.

Необходимо уточнить, что фактическая укомплектованность украинских бригад на момент начала боевых действий оценивалась в 30–50 % от штата мирного времени. В ходе первой и второй волны мобилизации бригады получили всего лишь 30 % личного состава, необходимого для перехода на штат военного времени. Немало призывников забрали в свои ряды батальоны территориальной обороны. В результате только 25-й воздушно-десантной, 80-й аэромобильной и 1-й танковой бригадам удалось укомплектоваться личным составом до 70–80 %. А в 30-й механизированной бригаде, даже после всех мобилизаций, всё ещё не хватало примерно 1,5 тысяч человек.

Посылать в бой части с таким некомплектом было бессмысленно, поэтому командование ВСУ формировало в каждой бригаде ротные либо батальонно-тактические группы, которые и отправлялись на передовую. Всё, что оставалось и приходило в качестве пополнения в пункты постоянной дислокации бригад служило для восполнения потерь и формирования новых групп.

Вскрылась ещё одна неприятная особенность украинской армии — полная деградация системы тылового обеспечения, в результате чего солдаты на передовой зачастую были полностью лишены даже еды, не говоря уже о боеприпасах. Передовые части под Славянском выживали исключительно благодаря помощи местного населения, особенно двух местных фермеров. Один из них каждый день резал корову и сам готовил еду для сотен бойцов.

30 мая премьер-министр Арсений Яценюк констатировал: «К сожалению, в Вооружённых Силах полностью уничтожена система тылового обеспечения». И велел её быстренько возродить. В начале июля и президент Пётр Порошенко на заседании Верховной Рады добавил: «Проведение антитеррористической операции на востоке Украины показало полный развал системы тылового обеспечения за последние десять лет. Армия просто погрязла в коррупции, которая привела к тому, что выделяемые на её нужды государственные средства просто не доходят по ВСУ… Считаю, что приход новых людей в силовые структуры позволит не просто исправить ситуацию, но и вывести на чистую воду предателей, которые пытались нажиться на безопасности наших героев-солдат».

Назначенных при Януковиче генералов и правда вскоре уволили, заменив истинными «патриотами». Однако воровство продолжалось прежними темпами.

Как бы то ни было, при всём недостатке опыта солдат и командиров, в условиях относительно больших потерь, плохого оснащения и обеспечения, украинская армия начинала серьёзно воевать. Постепенно формировался костяк командиров с реальным боевым опытом — как в России во время чеченских и грузинских войн. Не только в штабе АТО, но и в командованиях секторов было достаточно много офицеров, прошедших подготовку в странах НАТО. По опыту участия украинского контингента в военных действиях в Ираке, было издано и распространено в войсках несколько учебных и методических пособий по совершению маршей, организации блокирования населённых пунктов, установлению контроля над дорогами и осуществлению досмотровых мероприятий на блокпостах. Их дополнили американские полевые уставы и наставления по разведывательному обеспечению в условиях локального конфликта, штурму, городскому бою и т. д.

А ведь ещё в марте украинская армия представляла собой полный нуль, большинство частей оказались неспособны даже покинуть казармы, не умели и не желали воевать. Но за три месяца киевской хунте удалось сформировать более-менее боеспособные войска, создать им какой-никакой тыл и захватить инициативу в свои руки. При этом уровень потерь (к началу июня они составили от 500 до 3000 человек) пока никак не сказывался на боеспособности украинских войск. Равно как и потери бронетехники.

Несомненно, что старые танки и боевые машины при интенсивной эксплуатации массово выходили из строя, однако пока этот процесс ещё не принял катастрофический характер. На фронте были развёрнуты ремонтно-эвакуационные группы, которые при относительно небольших потерях смогли обеспечить текущий ремонт танков и бронемашин в полевых условиях. Кроме того, Киев продолжал получать танки, бронемашины, самолёты и артиллерию от России (с территории Крыма). Белоруссия в свою очередь поставляла украинской армии горюче-смазочные материалы и армейские грузовики.

Готовились к продолжению карательных операций и украинские ВВС. К середине мая все самолёты 299-й, 831-й и 114-й авиабригад были сосредоточены в одном месте — на аэродроме Кульбакино под Николаевом, где усиленно тренировались, отрабатывая совместные действия. До Луганска и Донецка отсюда было далековато (порядка 600–700 километров), поэтому летчики использовали так называемый «аэродром подскока» в Харьковской области.

При этом потери в воздухе уже вызывали обеспокоенность — в апреле-мае было сбито пять вертолётов, ещё несколько получили повреждения, погибло несколько лётчиков, в том числе заместитель командира эскадрильи, два командира звена и несколько борттехников. Не менее десятка самолётов и вертолётов было выведено в ремонт ввиду высокой аварийности, пониженного уровня лётной подготовки и практически полного отсутствия навыков боевого применения. Большие проблемы создавала острая нехватка квалифицированного лётно-технического состава. В результате бывали периоды, когда на весь Восточный фронт могло действовать всего несколько исправных бомбардировщиков, истребителей и штурмовиков.

Особенно остро ощущалась нехватка вертолётов. В отчаянии украинские военные даже попытались отобрать у АО «Украинские вертолёты» 16 исправных Ми-8, переданных ей в аренду до 2021 года. Однако военным жёстко ударили по рукам из Киева — вертолёты летали по контрактам ООН, принося в казну до 80—100 млн. долларов ежегодного дохода и лишаться таких денег, ради какой-то там АТО, никто в столице не пожелал.

Чтобы повысить ударные возможности ВВС своего украинского сателлита, США вели переговоры с Чехией, Сербией и Болгарией о закупке в этих странах штурмовиков Су-25, учебных L-39, вертолётов Ми-8 и другого вооружения. Из-за слабого уровня подготовки украинских лётчиков в штабе ВВС Украины заговорили о привлечении к проведению АТО лётчиков из Болгарии, Хорватии, Польши и Грузии. Но пока всё это оставалось на уровне переговоров и намерений.

К началу июня силы АТО, численность которых достигла 30 тысяч человек, распределялись следующим образом.

Самая крупная и боеспособная группировка была стянута под Славянск и Краматорск. Здесь воевали батальонно-тактические группы 24-й и 93-й механизированных, 25-й, 79-й, 80-й и 95-й аэромобильных бригад, армейский спецназ, 1-й и 2-й добровольческие батальоны Нацгвардии, а также лучшая в украинской армии 26-я артиллерийская бригада. Всего порядка 10 тысяч человек, танки, бронемашины и 200 стволов полевой и реактивной артиллерии.

При этом личный состав славянской группировки под воздействием пропаганды получал всё больше мотивации воевать с засевшими в городе «московскими наёмниками» и «агентами ФСБ». То, что в Славянске 90 % бойцов составляли местные жители, каратели не хотели даже верить.

На просторы интернета попало видео снятое на горе Карачун одним из украинских артиллеристов: прямо на позициях гаубиц Д-30 устроен пикник с обильным количеством пива и водки. Вконец потерявшие достоинство вояки, разгорячённые алкоголем, лупят по Славянску, не имея даже координат целей. Под грохот выстрелов пьяные артиллеристы пускаются в пляс. Один из них усмехается: «Славянск — это крематорий. Красивый был городочек — жаль, что его не станет».

В районе Донецка в секторе «Б» сосредоточились примерно две тысячи солдат 93-й механизированной бригады, «Правого сектора», карательных батальонов «Днепр» и «Донбасс». Вместе с ними пытался взаимодействовать и батальон «Шахтёрск», но толку от этого уголовного сброда было мало — то ноги натирали, то кушать захотели, то якобы срочно понадобились в другом месте. Командовавший батальоном уголовник Руслан Онищенко постоянно «выступал»: «Вот армия жалеет снарядов, а мой солдат стоит дороже каждого снаряда, потому я принял решение…». В его проблемах, всегда были виноваты все вокруг, кроме него самого.

В донецком аэропорту продолжали сидеть в окружении бойцы 3-го полка кировоградского спецназа. Украинские ВВС организовали им воздушный мост, периодически сбрасывая контейнеры с продовольствием и медикаментами.

Южнее Донецка, на участке Старобешево-Волноваха-Мариуполь в секторе «Д» была сосредоточена наиболее сильная группировка сил АТО в составе батальонно-тактических групп 24-й, 28-й, 30-й, 51-й и 72-й механизированных бригад, 79-й аэромобильной бригады, батальона 3-го полка спецназа, дивизиона 55-й артиллерийской бригады, сводного отряда пограничников и курсантов Луганского, Донецкого, Одесского погранотрядов, карательных батальонов Нацгвардии и МВД. Общая их численность достигала 6–8 тысяч человек.

Ещё одна крупная группировка украинских войск была сосредоточена в секторе «А» на севере Луганской области — против Луганска и Лисичанска. В её состав входили батальонно-тактические группы 30-й и 51-й механизированной, 80-й аэромобильной, 1-й танковой и 128-й горно-пехотной бригад, подразделения Нацгвардии и карательный батальон «Айдар». Всего около 10 тысяч бойцов, не менее 70 стволов артиллерии.

В блокированном аэропорту Луганска в окружении сидели 150 днепропетровских и львовских десантников, бойцов 8-го полка спецназа. В самом Луганске также имелись неподконтрольные властям ЛНР украинские воинские части Нацгвардии и Луганский погранотряд.

Ополчение же встретило начало лета в крайне плачевной ситуации — на примерно 10 тысяч плохо вооружённых добровольцев тотально не хватало оружия, военспецов, ощущался острый дефицит топлива и боеприпасов, самое главное — катастрофически не хватало артиллерии, танков и бронетехники. К концу мая в ополчение записалось порядка 28 тысяч человек, но ни обмундировать, ни вооружить такое количество людей власти ДНР и ЛНР не смогли. В таких условиях тотального превосходства Украины на земле и в воздухе уничтожение Новороссии становилось вопросом времени — в «войне на истощение» Донбасс не имел никаких шансов, ресурсы противника были неизмеримо больше.

Подразделения тогда образовывались вокруг харизматичных лидеров. От личных способностей командира зависела численность и успешность его отряда. Ополчение складывалось пёстрым и разнородным: от маргинальных элементов и отчаянных пацанов в наколках, до питерских интеллигентов, наизусть цитирующих Бродского. Юные и пенсионеры. Коммунисты и монархисты. Родноверы и христиане. Многие местные царьки набирали себе 30–40 человек, получали оружие и, почувствовав власть, начинали тянуть одеяло на себя. Стрелков являлся министром обороны, но влиятельными силовыми фигурами в ДНР также являлись и люди Ахметова — Ходаковский с Захарченко. Подчиняться друг другу никто не собирался. Не было согласованности, различные отряды подставляли друг друга, убивали друг друга. Каждый вершил правосудие в меру собственного понимания справедливости.

Оружие добывали, кто как мог. Каналов снабжения было немного, и все они были завязаны либо на «Оплот» Захарченко, либо на «Восток» Ходаковского, либо на Игоря Безлера. Многое покупалось у украинской армии. Причём по рассказам Безлера в оружейном бизнесе был замешан как президент Порошенко, так и украинские генералы.

Царил разброд и среди населения Донбасса. Когда люди голосовали на референдуме 11 мая, они надеялись, что будет как в Крыму. Им никто не говорил, что их будут бомбить, им придётся голодать и сидеть в подвалах. Многие бросали все, оставляли пожилых родителей на охрану жилья и уезжали в Россию целыми семьями.

Подавляющая часть населения Донецкой и Луганской областей не поддерживала ни одну из сторон конфликта. Пассивно ждало, кто победит. Люди просто не представляли, что будет в дальнейшем: где они будут работать, чем кормить и где учить детей, когда вся инфраструктура — заводы, фабрики, школы — разрушена. Поэтому и воевать не спешили — пусть воюют и погибают за чьи-то идеи дураки. В рядах ополченцев число местных жителей первоначально было невелико. Они считали, что всё, что от них требовалось — они сделали. Помитинговали, проголосовали — а остальное зависит уже не от них. Те, кто брал в руки оружие, в подавляющем большинстве не были идейными борцами. Они мстили украинским карателям за убитых в ходе обстрелов родственников и друзей, за тех, кого сожгли в Одессе.

В правдивости этого утверждения автор книги имел возможность убедиться лично. Летом 2014 года я работал в Минске, куда спасаясь от войны, переехал с семьёй житель Славянска, устроившийся к нам на работу. Воевать у него (по вышеназванным причинам) и в мыслях не было. Более того, в итоге он вернулся домой уже после оккупации города украинскими войсками и неплохо устроился, так как Славянск тогда сделали чуть ли не временной столицей украинской части Донецкой области. Поэтому неудивительно, что первоначально наибольшую активность в донбасских событиях проявляли идейные добровольцы из России.

Всё большее негодование людей вызывали случаи мародёрства и разбоя со стороны ополченцев и бандитов, выдававших себя за них. Спецификой Донбасса, кроме сохранившейся промышленности и густонаселённости, всегда являлась высокая криминогенность. С началом восстания, почувствовав абсолютную деморализацию местной милиции, бандиты всех мастей резко активизировались. Неспособность руководства ДНР и ЛНР справиться с этой ситуацией, первое время очень вредила новой власти. Хотя ради объективности стоит отметить, что большинство среднестатистических жителей бедного и среднего классов от рук бандитов практически не страдало. И именно благодаря ополченцам в Донецке резко кончилась уличная преступность и наркоторговля. Поступали просто — наркоторговцев убивали сразу, без суда и следствия. Чистили так, что от этого удара наркобизнес в Донецке не оправился до сих пор, несмотря на все старания материально заинтересованных властных лиц.

Сказывалось и отсутствие в Новороссии авторитетного лидера. Стрелков, Безлер и Бородай были россиянами. Пушилин — бывший «МММщик», перекидавший полгорода на деньги, Царёв — из Днепропетровска, у Губарева не было ни ресурсов, ни былой популярности. При этом между Бородаем, Стрелковым, Безлером, Пушилиным, Пургиным, Губаревым постоянно шли внутренние трения.

Сначала на волне «Русской весны» и проекта организации «большого Приднестровья» был сформирован парламент Новороссии во главе с Олегом Царёвым. Потом ситуация изменилась, ему было велено замолчать, он ушёл в отставку и распустил парламент. Сурков, опираясь на золотое правило «Разделяй и властвуй», создал из Новороссии две республики, которые из-за застарелых конфликтов местных элит тут же поставили между собой таможню в районе Дебальцево. При этом украинские войска медленно, но верно окружали Славянск, а в Донецке даже не почесались, по горло занятые своими проблемами.

А ведь именно в Славянске располагалась самая боеспособная на тот момент группировка ДНР. В самом городе находилось 1200 бойцов плюс 300–400 тыловиков. Примерно 500 ополченцев было в Краматорске, 50 — в Дружковке, около 100 — в Константиновке и 200 на николаевском и ямпольском направлении. В общей сложности получалось больше двух тысяч бойцов.

Однако реальные возможности Стрелкова были очень ограничены — не хватало оружия и грамотных военспецов. «Афганцы» и бывшие офицеры принимались с распростёртыми объятиями, но их было очень мало. Те русские добровольцы, что попадали на Донбасс, в большинстве своём перехватывались ещё в Луганске и Донецке, и до Славянска в итоге добирались очень немногие, да и те зачастую вскоре дезертировали, не выдержав накала боёв. За всё время осады в гарнизоне побывало всего 3–4 серьёзных военспеца, в том числе слушатель военной Академии, который приехал в отпуск и какое-то время был начальником артиллерии.

Плохо было с тяжёлым вооружением. За всё время боев Стрелков получил всего пару исправных танков Т-64, три БМП, две БМД, и один БТР-Д с установленным на нём ЗУ-23—2, три САУ «Нона», несколько зенитных установок калибром 12,7 и 23-мм. В Константиновке ополченцы сняли с постамента и восстановили танк-памятник ИС-3, приварив к его башне пулемёт «Утёс» (снарядов к пушке найти не удалось). У населения обнаружили и изъяли две безоружные БРДМ (купленные у армии в рамках конверсии). Их долго приводили в порядок. Одну БРДМ вооружили пулемётом КПВТ, вторую ПКТ.

Все трофейные боеприпасы гарнизон Славянска расстрелял уже к середине мая, поэтому полностью зависел от внешней помощи из Донецка. Помощь приходила, но в результате неразберихи (или саботажа) среди присланного оказывались миномёты без прицелов, мины без взрывателей, снаряды к 122-мм орудиям которых у Стрелкова не было вообще.

При этом Стрелкову приходилось снабжать оружием и боеприпасами гарнизоны Краматорска, Дружковки, Константиновки, Горловки и помогать батальону Мозгового, который из-за конфликта с луганскими властями вообще не получал никакого снабжения. В результате в самом Славянске вплоть до конца осады около 40 ополченцев так и оставались безоружными. Поэтому Стрелков всё чаще начинал предъявлять претензии, общий смысл которых сводился к тому, что получаемая помощь недостаточна.

Ещё одним центром сопротивления бандеровской хунте на Донбассе стала Горловка, где с отрядом в 350 человек укрепился Игорь Безлер. Костяк его подразделения составили не мифические спецназовцы ГРУ, а простые работяги-шахтёры Енакиево, Горловки и Макеевки. Были и российские добровольцы, плюс 40 бойцов прислал из Славянска Стрелков.

Отряд «Беса» был наиболее боеспособным подразделением ДНР в плане разведывательно-диверсионной работы и создания «поддерживающего подполья». Да и с вооружением у Безлера было явно получше — 3–4 танка, две РСЗО «Град», новинки спецвооружения и спецсредств.

Безлер наладил в Горловке нормальное функционирование милиции, МЧС, медицины, школ и детских садов. Под его давлением дирекция шахт была вынуждена пойти на выдвинутое условие: за добровольцами, сменившими отбойный молоток на автомат, сохранялись рабочие места и средняя зарплата. В Горловке работали все предприятия, все банки, здесь их, в отличие от Донецка, никто не грабил. По достигнутым с Коломойским договорённостям, Безлер не стал трогать офисы «Приватбанка» и пролегающий через Горловку аммиакопровод (проходящий из российского Тольятти в Одессу). За это Коломойский сохранил в своём банке доступ горловчан к своим личным сбережениям и не блокировал поступающие из Киева пенсии и зарплаты бюджетникам, пенсионерам и милиционерам. Такое положение дел всех устраивало. В целом в городе шла обычная жизнь с поправкой на боевые действия.

Какое-то время «Бес» добровольно подчинялся Стрелкову. Но в конце мая, насмотревшись на тот бардак, что творился в ДНР (торговля оружием, наркотиками, бесконечные «отжимы» и гибель людей в межклановых разборках), послал руководство республики на три известные буквы. Безлер вполне разделял идею Ахметова и Кремля об автономном Донбассе внутри единой Украины, очищенной от бандеровцев и нацистов.

Олигарх Сергей Тарута, который в описываемое время был украинским губернатором Донецкой области, рассказывал: «Единственный, кто активно выходит на диалог, — это Безлер. Вот он говорит о том, что здесь территория Украины, надо помогать, тут живут украинцы, надо, чтобы работали предприятия. Он согласился при этом, что они работают по украинскому законодательству, в украинской налоговой и финансовой системе. Он готов обеспечивать безопасность, он готов обсуждать вопросы подготовки к зиме. При этом он говорит, что с ДНР ему не по пути, потому что они грабят, убивают».

Острейшую проблему оружия для своих отрядов, и Стрелков, и Безлер могли решить только в одном месте. Недалеко от Славянска и Горловки, в Соледаре находится охраняемый силами украинского спецназа подземный склад, где имелось несколько миллионов (!) единиц стрелкового оружия.

После кровопролитных войн 1914–1945 годов, на территории Советского Союза осталось огромное количество оружия как отечественного, так и иностранного производства. После принятия на вооружение легендарного автомата Калашникова, необходимо было всё это разномастное «добро» куда-то девать. Часть переплавили, часть отдали развивающимся странам, а часть решено было законсервировать на всякий случай. Для этого выбрали соляные шахты Соледара, уникальные тем, что в них поддерживается постоянный температурный режим и уровень влажности, потому условия для хранения оружия там были идеальные.

В подземелья складировали знаменитые «трёхлинейки» Мосина, автоматы Фёдорова, пистолеты-пулемёты ППШ-41, ППС-43, немецкие MP-38/40, винтовки Маузер Kar98k, американские автоматы «Томсон» обр. 1928 и винтовки «Gapand M1», пистолеты Маузера и Кольта, пулемёты Дегтярёва, MG-34, MG-42 и даже знаменитые пулемёты «Максим» и «Льюис». Причём к каждому образцу имелся солидный боезапас.

Однако взять штурмом заветную шахту, укреплённую по всем правилам советской фортификационной науки, Стрелкову и Безлеру было нечем. Украинский спецназ был надёжно укрыт подземными сооружениями с автономной вентиляцией и двухмесячным запасом продуктов. В шахту вела железнодорожная ветка, но ворота были заварены, заминированы и подпёрты вагонеткой, начинённой тротилом. Командовал обороной полковник с Западной Украины, который наверх практически не поднимался и каждый час для контроля связывался со штабом в Изюме.

Была мысль пустить в шахту газ, однако даже если бы охрану и удалось нейтрализовать таким способом, на разминирование хранилищ ушло бы как минимум часов пять. А штаб АТО уже через час прислал бы к шахте усиленную бронегруппу.

Неудачей окончились и несколько плохо организованных штурмов танковой базы в Артёмовске (ныне Бахмут), куда было перевезено оружие местной милиции и по самым пессимистичным оценкам имелось около 900 единиц всевозможной бронетехники (260 танков, 270 БТР, 227 БМП, 129 БРМ-1К). Значительная часть этого парка была неисправна, либо разукомплектована. Но даже небольшая доля этого арсенала позволила бы ДНР сформировать как минимум одну полноценную батальонно-тактическую группу, которая могла бы наносить контрудары по охватывающим Славянск украинским войскам.

Первая попытка овладеть базой была предпринята славянским ополчением в ночь с 23 на 24 апреля. Около 50 бойцов (в числе которых по украинским данным был и «Моторола») разбившись на две группы, ворвались на КПП и атаковали административные здания базы с тыльной стороны. Ополченцы надеялись на привычную уже дезорганизацию и нежелание воевать со стороны украинских военных. А они находились в боевой готовности и оказали активное сопротивление, использовав для обороны исправный БРДМ. Попытка подбить его не удалась и ополченцам пришлось ни с чем возвращаться обратно в Славянск.

Весь апрель и май украинская сторона укрепляла свои позиции. На базу прибыл небольшой отряд 3-го полка кировоградского спецназа под командованием подполковника Александра Трепака (Редут). «Мы хорошо понимали, что российские наёмники будут пытаться завладеть бронетехникой и стрелковым оружием, поэтому подготовили надёжные посты и секреты, морально настроились на встречу «гостей», — рассказывал впоследствии украинский офицер.

В свою очередь ополченцы во главе с комендантом города Сергеем Иочковым (Велес) наводили в Артёмовске порядок. Иочков пришёл в ополчение с поста начальника департамента по борьбе с коррупцией сразу после госпереворота в Киеве. Благодаря его усилиям, силы Нацгвардии и других сторонников киевской хунты были либо изгнаны из Артёмовска, либо заперты на базе хранения бронетехники. «Велес» не предпринимал штурма базы, так как наряду с пришлыми кировоградскими спецназовцами и нацгвардейцами, в ней находились местные солдаты, нанести вред которым комендант категорически не хотел. Иочков начал длительные переговоры о сдаче части, чем в итоге и воспользовались каратели, заманив его в ловушку.

По украинской версии «Велес», видя безрезультатность переговоров, решил захватить в заложники командира украинской воинской части — полковника Владимира Чоботка. 7 июня машина полковника была блокирована по дороге в часть. До начала перестрелки, в которой Чоботок был ранен, он успел вызывать подмогу. Выехавшая группа не только отбила полковника, но и расстреляла группу ополченцев. В результате погибли Иочков и бывшие с ним два бойца.

Однако сами ополченцы категорически отрицают эту версию. По их данным Иочкова, который хотел решить дело миром, уговорили поехать на встречу с украинским командиром, чтобы решить вопрос в ходе личных переговоров. Эту версию подтверждает и место гибели ополченцев — практически возле воинской части. «Велес» попал в устроенную ему засаду и погиб, поверив лживым уверениям украинских карателей.

Раненого в ходе перестрелки полковника украинские военные эвакуировали в расположение части, затем отправили в соседнюю воинскую часть А4176, а оттуда вертолётом в госпиталь Харькова. Отправка к месту посадки вертолёта прошла с боем, так как на пути стоял блокпост ополчения. В ходе скоротечной перестрелки был ранен подполковник спецназа Александр Трепак, но группа задачу выполнила.

Гибель «Велеса» сподвигла ополченцев на более решительные действия. На следующую же ночь местные ополченцы и бойцы Безлера с Горловки при поддержке бронированного «КамАЗа» с установленным пулемётом «Утёс» и АГС попытались штурмовать часть А4176, однако были отбиты совместными усилиями украинских сил. Появились новые потери, а «КамАЗ» стал трофеем противника.

Спустя ещё пару дней на территории части высадилась рота 79-й аэромобильной бригады во главе с полковником Гриценко. Десантники, имея в своём распоряжении миномётный взвод, порывались провести зачистку Артёмовска от «сепаров», однако их перебросили в сторону Луганской области. Также на короткое время артёмовскую базу усиливали сводной группой 80-й аэромобильной бригады, спецназом Нацгвардии из Львова и Винницы.

К концу июня положение Стрелкова в Славянске и Краматорске значительно ухудшилось. Поэтому в ночь на 20, 22 и 27 июня силами отряда Безлера были предприняты наиболее решительные попытки завладеть артёмовской базой. Причём ополченцы впервые использовали при штурме танк Т-64БВ и противотанковые ружья.

Однако и на этот раз все атаки не имели успеха, а использованный при штурме танк был подбит. Осмотрев подбитую машину, спецназовцы установили по заводским номерам, что танк не состоит на учёте в вооружённых силах Украины. Машина была выпущена в октябре 1987 года на Харьковском танковом заводе имени Малышева и отправлена в воинскую часть, которая дислоцировалась на территории России. Так в руки противника попала первая «посылка» знаменитого «военторга».

На протяжении всей «Русской весны» Кремль, затерроризированный бесконечными ультиматумами и требованиями Запада, молчаливо наблюдал за развитием ситуации в Донбассе, не позволяя передавать ополченцам даже захваченное в Крыму украинское вооружение. Единственный корабль с 93 ящиками оружия, который в обход официальных властей попытались переправить из Крыма на Донбасс, был тут же сдан СБУ. И вдруг Россия начала помогать. Что же изменилось?

«Виноват» в начале работы так называемого «военторга» всё тот же Коломойский! Его личная армия в лице карательных батальонов угрожала Донбассу полной оккупацией, а это в свою очередь грозило Ахметову, Ефремову, Фирташу, Пинчуку и прочим олигархам потерей своих активов. Они не собирались мириться с таким положением дел и нашли крайне действенный ответ — финансирование и логистическая организация «военторга». Обнаглевшему «Бене» и его бандитам необходимо было так дать коленом под зад, чтобы он навсегда забыл дорогу в Донбасс.

Стоит отметить, что основной тип танка украинской армии Т-64 до сих пор в немалых количествах находится на российских военных складах. Российская армия давно сняла их с вооружения, предпочитая проверенные в боях Т-72.

Все российские Т-64 были увезены на край света в Красноярский край, где возле посёлка городского типа со смешным названием Козулька находится 2544-я Центральная база резерва танков (в/ч 54630). На этой базе помимо Т-64 хранится огромное количество разнообразной бронетехники, в том числе такие раритеты, как использованные при Параде Победы в Москве Т-34 и СУ-100.

Из этих запасов было расконсервировано несколько машин, которые пришлось доставлять из международного аэропорта Красноярска «Емельяново» в Таганрог военно-транспортными самолётами Ан-124 «Руслан» и Ил-76.

Поначалу масштабы помощи были не очень велики. 12 июня границу прошла первая партия из трёх Т-64БВ, попавшая в Донецк своим ходом через Снежное, Торез, Макеевку. Официально считалось, что эти танки — трофеи, отбитые у украинской армии или захваченные на базе в Артёмовске. Но артёмовская база так и не была захвачена ополчением, а свой первый танк в качестве трофея ополченцы взяли только 17 июня в районе луганского посёлка Металлист.

Затем поставки продолжились, концентрируясь для последующего распределения в Снежном (ДНР) и Краснодоне (ЛНР). В основной массе на вооружение ополчения, помимо стрелкового оружия и средств ПВО, передавалась лёгкая не модернизированная советская бронетехника: БМП-1, БМП-2, САУ «Нона», БТР-80, МТ-ЛБ и БМД-2.

20 июня в районе Мариновки украинской Нацгвардией был захвачен любопытный трофей — российский БТР-80 старой модели с усиленной защитой от пуль и противотанковых гранат, выполненной по разработке московского «НИИ Стали». Бронетранспортёр имел характерный вид из-за установленных на корпус и башню решётчатых экранов вкупе с дополнительными броневыми листами. Судя по эмблеме в виде головы тигра на лобовой детали корпуса, данная машина ранее использовалась в/ч 16544 (Борзой, Чечня) в роте охраны и сопровождения воинских грузов.

20 июня Россия ввела на Донбасс следующую танковую колонну — пять Т-64БВ. За сутки до этого они были сняты автолюбителями на российской территории следующими на тягачах по трассе М4 «Дон». 2 июля бандеровский министр обороны Михаил Коваль заявил, что «боевикам» удалось завезти на Украину до 10 установок «Град», принадлежащие 18-й российской мотострелковой бригаде из Чечни.

При этом российские СМИ усиленно тиражировали новость о захвате ополчением танковой базы в Артёмовске, где ополченцы получили 14 танков Т-64, 12 БМП, 7 САУ «Гвоздика», 9 РЗСО «Град» и 10 82-мм миномётов.

В Донецке, куда прибывала основная часть передаваемого вооружения, ряды ополчения постепенно крепли и насчитывали уже порядка 4–5 тысяч бойцов, сосредоточенных в рядах батальона «Восток» Александра Ходаковского, «Русской православной армии» Александра Николаевского, батальона «Кальмиус» Константина Кузьмина и имевшей наибольшее влияние организации «Оплот» Александра Захарченко.

С горечью приходится признать, что с отъездом Жилина в Россию «Оплот» превратился из антимайдановской организации в донецкую ОПГ. Благодаря специфическому личному составу, действия «Оплот» включали в себя полный набор уголовного кодекса: убийства, насилие, похищения, грабежи, захват квартир и домов, угон автомобилей. При этом «оплотовцы» не гнушались ничем, начиная от бронированных банковских машин и бензовозов и заканчивая старенькими «Жигулями». Формально батальон «Оплот» подчинялся премьер-министру ДНР Бородаю, но фактически вместе с батальоном «Восток» находился под контролем Ахметова. В боях с карателями «Оплот» долгое время не участвовал, а первой его операцией стало взятие под охрану резиденции Ахметова и установление контроля над Донецком, который был поделён на сферы влияния между «Оплотом» и «Востоком».

Донецк, в отличие от осаждённого Славянска, на тот момент всё ещё был совершенно мирным городом. Народ загорал, купался, тренировались спортсмены, люди посещали кафе и бары. В городе сидел прежний мэр, работало украинское УВД и телевидение. Блокпосты были оборудованы плохо, дороги не перекрыты, в город можно были зайти как угодно.

Примерно такая же ситуация наблюдалась и во втором по величине городе Донбасса — Мариуполе. Только 1 июня (спустя почти месяц после трагических событий 9 мая) здесь наконец сумели выбрать «народного мэра» в лице бывшего руководителя коммунального предприятия «Альянс Гис» Александра Фоменко.

Полумиллионный промышленный и портовый город, его экономический потенциал, по сути, был предоставлен самому себе. Мариуполь обороняло всего около полусотни вооружённых ополченцев во главе с Андреем Борисовым (Чечен), имевших на вооружении помимо стрелкового оружия всего одну БРДМ-2РХЗ. О самом «Чечене» никто из донецких командиров не сказал доброго слова — член «Оплот», называл себя чеченцем, за которым якобы поддержка десятков тейпов. В реальности никаким чеченцем Борисов не являлся. Скорее, понтярщик, с упоением играющий в войну. Кстати с его разрешения в Мариуполе 25 мая на некоторых участках были проведены выборы президента Украины.

Неудивительно, что с таким командиром гарнизон Мариуполя был настолько дезорганизован, что был вынужден обратиться за помощью к министру обороны ДНР Стрелкову, который сидел в полном окружении в Славянске почти за 200 км! Помочь в таких условиях «Стрелок» естественно ничем не мог. Донецк, который был гораздо ближе, также не оказал Мариуполю никакой помощи. 9 мая — после рейда украинских карателей в город — батальон «Восток» Ходаковского уже грузился в Донецке на «КамАЗы», собираясь выдвигаться на юг, но по какой-то причине поход оказался свернут. Также в город не попал и отряд «Искры», который вместе с командиром был погублен в донецком аэропорту.

Что касается Луганска, то местная верхушка в лице Ефремова и его приближенных, организовав 11 мая народный референдум, с началом боевых действий предпочла перебраться в Киев. На хозяйстве остался Болотов и его «Армия Юго-Востока», насчитывающая примерно 4–5 тысяч бойцов.

Отряды казачьего атамана Дрёмова и батальон «Призрак» взяли под свой контроль Лисичанск — Северодонецк — Рубежное, провозгласив Лисичанскую и Северодонецкую народные республики. Лисичанск с его нефтепереработкой и Северодонецк с производством минеральных удобрений ЧАО «Азот», наряду с металлургическим Алчевском были крупнейшими промышленными центрами Луганской области, и за них стоило побороться.

Наиболее идейным и боеспособным на этом участке фронта был батальон «Призрак» под командованием Сергея Костина. Своё название батальон получил после того, как украинские ВВС в конце мая нанесли точечный удар по тренировочному лагерю батальона и он был официально «похоронен» украинскими СМИ.

У самого Костина было больное сердце, он поехал в Москву делать операцию. А вместо него остался Алексей Мозговой, который быстро всё подмял под себя. После событий в Луганске и раздора со своим другом Болотовым, он поехал в Славянск. Там неделю отстоял на блокпосту, понял направление дальнейшей работы и, после разговора со Стрелковым, получив от него оружие, отправился в Лисичанск организовывать оборону. При этом Мозговой, как и Безлер, отложил в сторону личные амбиции и вместе с казаками Павла Дрёмова перешёл в добровольное подчинение Стрелкову.

Наиболее известными луганскими командирами, помимо Алексея Мозгового, стали Александр Беднов (создавший группу быстрого реагирования «Бэтмен»), батальон «Заря» (названный в честь одноименного луганского футбольного клуба) и его командир, майор запаса Игорь Плотницкий.

По словам Болотова первый раз он увидел Плотницкого во время штурма военкомата в Луганске. На тот момент он очень нуждался в военном человеке, человеке с офицерским званием и опытом. И ему привели Плотницкого. Первое впечатление от него было хорошее — «бравый солдат», внушал доверие, показал себя человеком дисциплинированным. И тогда Болотов поручил ему создать батальон, а 23 мая назначил министром обороны.

Весомой силой на Луганщине оставались казачьи формирования атамана Козицына. А в конце июня прибыло совсем уж необычное подкрепление — небольшой отряд сербских чётников во главе с Братиславом Живковичем, который был знаком со Стрелковым ещё Боснийской войне. Отряд занял позиции в районе города Славяносербск и принял название по имени командира сербского гусарского полка Йована Шевича, который в 1751 году принял русское подданство и стал основателем небольшой автономной области Славяносербия, которая располагалась в Луганской области.

С бронетехникой в Луганске было также плохо, как и в Донецке. У ополченцев и казаков имелось всего около десяти БМП-2, БТР и БРДМ-2. Этим скромным силам противостояло больше сотни танков и бронемашин лучшей на Украине 1-й танковой бригады. Помочь исправить ситуацию могла только Россия, но для этого Луганску необходимо было взять под контроль границу с ней.

2 июня луганское ополчение предприняло первую атаку на расположение управления Луганского пограничного отряда и мобильной пограничной заставы «Луганск». Пограничники оказали решительное сопротивление, настойчивые попытки пробиться им на помощь предпринял гарнизон луганского аэропорта, а в воздухе появились украинские вертолёты, истребители и штурмовики, предпринявшие серию авианалётов на Луганск и его пригороды.

Один Су-27 (27 синий) был повреждён огнём с земли и с горящим двигателем смог совершить благополучную посадку на базе под Изюмом. За спасение ценной машины пилот истребителя Виктор Ялищев был награждён орденом.

В обеденное время воздушную поддержку осуществляли штурмовики Су-25, которые прикрывали истребители МиГ-29, хотя их работе мешала низкая облачность и непрекращающийся обстрел с земли.

После 15 часов по ряду объектов отработала пара штурмовиков Су-25 и вертолёты Ми-24, которые прикрывал истребитель МиГ-29. После обстрела лесополосы рядом с погранотрядом вертолёты и истребитель вернулись на базу. А один из штурмовиков нанёс удар неуправляемыми ракетами прямо по центру города — зданию областной администрации и расположенного рядом сквера. В результате погибли 8 человек, 28 было ранено осколками. Среди погибших — министр здравоохранения ЛНР Наталья Архипова и руководитель военно-патриотического объединения «Каскад», «афганец» Александр Гизай.

Можно предположить, что лётчик Су-25 либо намеренно нанёс удар по мирным людям, либо решил, что по нему стреляют с земли и дал залп по предполагаемой огневой позиции ПЗРК в парке Героев Великой Отечественной перед зданием администрации.

Руководство ЛНР склонялось к мысли, что удар был нанесён намеренно и целью покушения был глава республики Болотов и его окружение, которые в момент удара находились в здании.

Авиаудар по безоружным людям, выложенное в сети видео с места событий с изувеченными погибшими жителями и умирающей женщины с оторванными ногами, потряс весь мир. 3 июня в ЛНР был объявлен трёхдневный траур. Выступая на пресс-конференции, Валерий Болотов обратился к Москве с призывом о введении миротворческого контингента на территорию республики или, как минимум, об объявлении бесполётной зоной воздушного пространства ЛНР.

Однако вместо этого МИД России выступил с очередным дежурным осуждением нового акта насилия: «Сегодня, 2 июня киевские власти совершили очередное преступление против собственного народа. В результате обстрела авиацией Вооружённых сил Украины здания Луганской областной государственной администрации погибли мирные граждане Украины. Все случившееся свидетельствует об откровенном нежелании киевских властей идти по пути поиска путей межнационального согласия в стране…»

Украинские власти вначале пытались утверждать, что инцидент был вызван выстрелом с земли из ПЗРК по украинскому самолёту, причём ракета вместо двигателя самолёта якобы захватила устройством ИК-наведения горячий кондиционер и попала в фасад здания. Однако эта версия сразу же лопнула — на фотографиях луганской администрации, сделанных до инцидента, отсутствуют кондиционеры, размещённые вблизи места попадания ракеты.

Лишь в январе 2015 года советник министра внутренних дел Украины Антон Геращенко в прямом эфире ток шоу «Свобода слова» наконец признал очевидное — ракету по зданию ОГА выпустил украинский лётчик.

После трагедии 2 июня украинская армия и авиация окончательно превратились в глазах населения Донбасса и России в фашистов, карателей, убивающих мирное население, разрушающих жилые дома, детские сады, инфраструктуру. Так оно и было, но украинцы почему-то продолжают считать такое отношение результатом лживой кремлёвской пропаганды, тактично «забывая» и о сожжённых 2 мая людях в Одессе и жертвах удара 2 июня в Луганске.

Но вернёмся к штурму луганского погранотряда. После того, как пограничникам стало ясно, что помощь из аэропорта к ним пробиться не сможет, они согласились покинуть город и попросили дать им коридор. Их выпустили. Вслед за этим на территории ЛНР были нейтрализованы все украинские погранпункты. Пограничники шли на договорные сдачи или просто переходили на территорию России.

5 июня бандеровская Украина была вынуждена закрыть 8 пограничных пунктов пропуска: в Луганской области — «Должанский», «Червонопартизанск», «Красная Могила», «Новоборовци», «Краснодарский» (пункт пропуска на сопредельной территории — Донецк), «Краснодарский» (пункт пропуска на сопредельной территории — Нижний Швырева), «Северный»; в Донецкой области — «Мариновка». Попытка луганских ополченцев взять пункт пропуска «Изварино», была отбита украинскими пограничниками. И всё же около 100 км. границы перешло под контроль властей Новороссии. «Окно в Россию» было прорублено.

Вслед за Луганском вновь обострилась обстановка вокруг Славянска. Падкий на эффектные пиар-акции Пётр Порошенко, вознамерился выполнить своё предвыборное обещание и провести свою инаугурацию если не в Донецке, то хотя бы в Славянске.

Кроме того, на 6 июня во французской Нормандии готовился саммит глав государств Европы и США в честь 70-летия высадки союзных войск и открытия Второго фронта. Туда был приглашён Владимир Путин и на переговорах с ним «западные партнёры» хотели бы иметь больше аргументов (например, захваченный украинской армией Славянск) чтобы, как заявил Обама, «убедить пророссийские силы на Украине сдать оружие». Поэтому приказ на новый штурм непокорного города был отдан, хотя и выполнялся без особого энтузиазма.

30 мая территориальные батальоны «Днепр-1» и 20-й (днепропетровский) взяли под контроль железнодорожные станции Просяная, Славянка, Доброполье, Дачное, создав угрозу левому флангу славянской группировки на линии Краматорск-Дружковка-Константиновка. Боевики батальонов получили право останавливать поезда и осуществлять проверки документов, личных вещей пассажиров и груза.

3 июня украинские военные начали второй штурм Славянска, пытаясь выдавить отряды ополчения из Красного Лимана и Семёновки, чтобы полностью блокировать Славянск и прервать доставку туда боеприпасов, медикаментов и провианта. Сложно сказать, почему этот вполне логичный план начал реализовываться не сразу, а только спустя полтора месяца после начала осады.

В районе пяти утра вертолёты нанесли ракетные удары по позициям ополченцев в Семёновке, затем обстреляли пригород Черевковку. Затем в дело вступили штурмовики и артиллерия в виде 152-мм гаубиц и тяжёлых миномётов.

К операции по захвату Красного Лимана были привлечены десантники и нацгвардейцы, которых разделили на две колонны. Планировалось, что они возьмут город в клешню и одновременно начнут бои сразу с двух направлений.

Однако колонна Нацгвардии в районе Селезнёвки попала в засаду. Бой шёл более трёх часов: двое нацгвардейцев были убиты, многие получили ранения. Колонна десантников действовала более успешно и смогла с боем войти в Красный Лиман. При этом обороняющие его казаки самовольно оставили позиции и сбежали. Отыскать их удалось уже в Антраците.

«Какого черта сотни „донских и кубанских героев“ прибыли сюда вообще? — возмущался Стрелков. — Что они защищают в Антраците? С кем воюют? С местным поголовьем кур и цистернами водки? Ничего не изменилось за 20 с лишним лет в нашем „возрождённом козлячестве“. У нас в ополчении есть казаки, и их довольно много. Но! Нет ни одной чисто казачьей части или подразделения. Потому что как только что-то такое образуется в условиях иррегулярной войны, то ещё недавно дисциплинированные и боеспособные воины мгновенно превращаются в банду мародёров и трусов…»

В итоге после бегства казаков Красный Лиман был захвачен украинскими войсками. Хотя и дорогой ценой: десятки убитых и раненых карателей свозили на большую площадку возле одного из блокпостов. Прилетали вертолёты, сначала брали «тяжёлых», потом «средних». Убитых забрали только к вечеру. Среди них — комбат 95-й бригады полковник Тарас Сенюк, участвовавший в международных операциях в Ираке и Косово. Потери ополчения и казаков также были тяжелы — 18 убитых.

Украинские каратели действовали в «освобождённом» ими городе вполне в стиле вермахта и украинских полицаев. В мстительной злобе они расстреляли раненых ополченцев в местной больнице, изнасиловали несколько женщин. Людей из города не выпускали, отбирали продукты, заставляли носить солдатам еду и напитки. В неизвестном направлении было вывезено около 30 мужчин, которых арестовали по подозрению в сотрудничестве с ополчением.

Сводка от Стрелкова от 3 июня: «…Положение на северном участке фронта тяжёлое. Противник после короткого боя, обеспечив подавляющее превосходство во всем, захватил Красный Лиман. Местное ополчение понесло тяжёлые потери. Теперь там Нацгвардия глумится над населением. Падение Лимана — тяжёлый удар и для Славянска. Помочь его крохотному гарнизону мы не могли, так как у нас тоже начался штурм».

Семеновка, где в отличие от Красного Лимана не было чисто казачьих частей, устояла. «Моторола», никогда не руководивший воинскими подразделениями, неожиданно обнаружил таланты прекрасного взводного командира. 200 его бойцов, заразившись «мотороловской» удалью и бесшабашностью, прочно удерживали свои позиции.

Бой за посёлок носил ожесточённый характер и начался с огневого налёта, в котором участвовала артиллерия, РСЗО «Град», тяжёлые гаубицы и штурмовики Су-25. Именно в Семеновке украинские каратели впервые с начала войны открыто применили по населённому пункту установки «Град». Пока ещё не полными залпами, а одиночными ракетами, чтобы замаскировать их использование и проверить реакцию России. Хорошо окопавшиеся вокруг Славянска подразделения ополченцев особых потерь от их ударов не несли, а вот жилой сектор, административные и промышленные объекты очень пострадали.

После массированного обстрела на штурм Семеновки пошла украинская бронетехника и пехота. Такой нехарактерный для украинской армии решительный штурм объяснялся просто: захват Семеновки практически полностью изолировал Славянск.

У моста против передового блокпоста «Моторолы» действовало два танка, бульдозер и 4 БТР с пехотой. Схватка была отчаянной и хаотичной. Один из ополченцев так рассказывал об этом бое (приводится со стилистическими сокращениями): «За танком шла пехота. Солдаты-срочники, молодёжь. По ним стали стрелять, и они начали падать один за другим: не поймут, откуда стреляют. Пехоту отсекли, по танку начали стрелять из всего, чего можно. Танк остановился, потом подумал и пошёл вперёд. БТРы прикрывали его с бугра. Естественно, он разбивал блоки, были раненые. И убитые. Долбал, жёг все на свете. Стрелять было бесполезно, он потихоньку продолжал движение. Потом попали по лобовой броне, повредили башню…»

В поединке с этим бронированным зверем погибли два бронебойщика Владимир Ефименко (Север) и Вячеслав Шестак (Цыган), которые занимали передовые позиции и были вооружены противотанковым 14,5-мм ружьём ПТРС выпуска 1944 года. На их личном счету к тому времени уже был один уничтоженный БТР и «КамАЗ» противника. Бронебойно-зажигательные пули ПТРС с дистанции 300 метров способны пробить 40 мм брони, а со 100 метров — и все 60. То есть все украинские БМП, БМД, БТР и даже корма Т-64 были беззащитны перед «ветераном» Второй мировой.

Во время своего последнего боя оба героя до последнего вели огонь из ружья по приближающемуся Т-64. Буквально с 20 метров били по гусеницам, по приборам наблюдения, заклинили башню, но танк в упор расстрелял их позицию из пушки. Оба ополченца погибли и на их место тут же отправили парнишку-новичка. Он выпустил во второй танк оставшиеся три патрона и, будучи раненым в живот и ногу, смог из-под шквального огня вынести драгоценное ружьё.

Четыре выстрела, произведённые бойцами «Моторолы» по танкам, из просроченных ПТУРС, ушли в небо, ещё два в цель не попали. И всё же подбитый Т-64 начал медленно отползать на исходные позиции, так как пехоты для его прикрытия не было.

В дело вновь вступили штурмовики. От очередного налёта Су-25 гибнет боец, только что поговоривший с женой по телефону. Затем штурмовики по ошибке нанесли удар по замеченному ими украинскому танку и БТР. БТР загорелся, повреждённый танк противник оттащил на свои позиции.

В итоге каратели были вынуждены отступить, потеряв подбитыми танк Т-64, два БТР и бронированный «Хамви». Вся эта техника осталась на территории контролируемой противником, была эвакуирована и отправлена на ремонт.

Хорошенько получив по зубам, каратели вновь начали засыпать Семеновку минами, снарядами тяжёлой артиллерии и РСЗО. Бомбардировка длилась непрерывно в течение двух дней. Плотность огня была такой, что «Моторола» не один раз являлся к Стрелкову на доклад с осколками, застрявшими в каске и в бронежилете…

5 июня была ещё одна попытка танковой атаки. На позиции семеновского гарнизона двинулись три танка и четыре БТР. В бою с ними ополченцы понесли ощутимые потери: 7 убитых и более 30 тяжелораненых. Однако и украинская сторона понесла не менее тяжёлый урон. Из строя был выведен танк Т-64, ещё два БТР (их утащили на капитальный ремонт), большие потери были в пехотных подразделениях. После неудачного штурма Семёновки силы АТО прекратили атаки. Город-герой отбил второй штурм и выстоял.

Официальные потери украинской стороны за время второго штурма Славянска составили трое убитых и 50 раненых. По словам ополченцев, в реальности было убито и ранено не менее 300 карателей.

Что касается Т-64, то его боевой дебют оказался маловыразительным. Оказалось, что танк занимает далеко не лидирующие позиции в «триаде» основных советских танков. Равно как и широко разрекламированный БТР-4. В мае четыре «Буцефала» были отправлены под Славянск, однако боевыми успехами так и не блеснули, мучая свои экипажи постоянными техническим проблемами.

Второй штурм Славянска стал настоящей катастрофой для украинских ВВС. В боях 3–5 июня ополченцами были подбиты три штурмовика Су-25, пять вертолётов Ми-24 и три Ми-8. Один из подбитых Ми-24 (12 жёлтый) в связи с невозможностью эвакуации был добит ударом штурмовика, остальные самолёты и вертолёты удалось впоследствии отремонтировать.

Тем не менее, моральный эффект нового «вертолётопада» оказался огромным. Славянская сводная группа Ми-24 была сломлена, как технически, так и психологически. После штурма 8 вертолётов оставили в аэропорту Краматорска, остальные машины вернулись на аэродром Чугуева. В использовании Ми-24 наступил длительный (почти два месяца) перерыв.

6 июня была одержана новая громкая победа — над Славянском из ПЗРК удалось сбить фоторазведчик Ан-30Б (80 жёлтый) который проводил разведку и аэрофотосъёмку огневых точек ополченцев, а также корректировал работу артиллерии с горы Карачун и из деревни Червоный Молочар. Это был тот самый борт, что попал под обстрел ещё в апреле месяце. В сбитой машине погибло 5 из 8 членов экипажа, в том числе командир — подполковник ВВС Могилко.

Потеря Ан-30 и его опытного экипажа стала неприятным сюрпризом для командования АТО. Все знали, что имеющиеся у «террористов» ПЗРК «Игла» поражают цели на высоте до 3,5 км, поэтому лётчики при осуществлении разведывательных полётов всегда брали немного выше. Родилось подозрение, что Россия направила Стрелкову новейшую ПЗРК «Верба», ракета которой доставала на километр выше, чем ПЗРК «Игла». Доказательством его применения для украинской стороны стали обнаруженные остатки боевой части ракеты. Можно предположить, что таким образом новейший ПЗРК был обкатан в боевых условиях.

После потери разведчика Ан-30, в составе украинских ВВС осталось только сводная группа Су-24МР из 7-й бригады, которые с аэродромов Кульбакино, Миргород и Чугуев активно привлекались для фоторазведки Донбасса. Однако устаревшие машины могли эффективно собирать информацию только при полётах на низких и средних высотах, что при наличии у ополченцев ПЗРК делало разведку опасным занятием.

Оперативная обстановка вокруг Славянска медленно, но верно менялась в пользу украинских войск. Город находился в полукольце, которое сжималось с каждой неделей. Противник действовал неумело, но старательно. Потеря Красного Лимана стала отправной точкой, после которой силы АТО начали рвать всю цепочку обороны города.

У Стрелкова больше не было никакого доверия ни к Москве, ни к засевшему в Донецке Бородаю, но ещё месяц он терпеливо просидел в осаде, постоянно призывая Россию одуматься, ввести миротворческие войска или реально помочь крупными поставками оружия. Стрелков мрачно констатировал: «Все проклинают Киев, Порошенко и… Россию. Которая дала надежду и бросила на произвол карателей».

Корреспондент Михаил Фомичев так описывал происходящее в блокадном городе: «Шаг за шагом отсюда вытекает жизнь. Первым перестало работать электричество, перебитое укропскими вояками, потом водопровод, отключённый ими же где-то далеко за горизонтом, сейчас на подходе затопление канализационными отходами, уже бьющими через край, без возможности откачки очистных. Уезжают сильные крепкие люди, бросают жилье, с сумкой через плечо, на набитых автобусах сквозь мерзость и унижение украинских блокпостов, едут к родственникам, друзьям, а кто и просто „в никуда“. Отчаяние и ветер хозяйствуют на опустевших улицах, отдельные потерянные старики выстраиваются в многочасовые очереди за питьевой водой и хлебом. Город умирает, как брошенное тяжело раненное животное».

В Краматорске по рассказу одного из ополченцев было не лучше: «В Краматорске голод из-за невыплат пенсий и зарплат. Главная проблема в Краматорске — уже не бомбёжки, а просто голод. При этом люди не могут выехать из города. Они надеялись, что дадут пенсии, зарплаты, и сидели здесь. И досиделись до того момента, когда у них просто нет ничего. Организовываются автобусы, вывозят людей, но люди боятся ехать без денег. Их обещают кормить, но человек же не может слепо верить, поэтому пока люди остаются.

Гуманитарной помощи приходит не более 1 % от того, что требуется Краматорску. В городе сейчас осталась половина населения, это 100 тысяч людей, нужна еда. А приходит тонна в день.

Украинская армия перекрыла все гуманитарные коридоры, и если раньше из России приходили нам хотя бы «Газели» с крупами, то сейчас уже несколько дней этого нет. Обращаются бабушки, которые говорят, что уже неделю питаются вишнями, шелковицей. Это хорошо, что не зима, а то бы был второй Ленинград. А в Славянске ещё хуже, в разы».

Медики Славянска работали на износ. Главврач, его заместитель по лечебной части и некоторые другие медицинские работники бежали ещё в самом начале осады. Молодого хирурга прогнали сами — у него в апреле родился ребёнок. Остались самые стойкие и мужественные — 4 хирурга и 9 медсестёр, которым после освобождения города просто необходимо поставить памятник. Они обрабатывали весь поток раненых ополченцев и мирных жителей. Какое-то время в осаждённом городе проработали два анестезиолога из Франции и Днепропетровска, а также хирург из Риги.

Особенно отличился заведующий хирургическим отделением Славянской центральной клинической больницы Михаил Ковалёв, который за время осады прооперировал множество людей. После оставления города он сжёг все истории болезней и через несколько дней выбрался из оккупированного украинцами города, сумев уехать в Россию.

Все медикаменты для раненых поставляли ополченцы. Украинское государство, чьими гражданами формально были гибнущие в Славянске люди, палец о палец не ударило, чтобы помочь мирным людям. Для бандеровцев они были «сепарами» и «ватниками», подлежащими уничтожению.

8 июня была Троица. Но святой праздник не остановил карателей — артиллерия продолжала работать по городу. Очень удачно противник в тот день отработал по базе славянских миномётчиков — взорвался склад с 400 минами, погибло 7 бойцов, было уничтожено три миномёта. Это был единственный реальный успех украинских артиллеристов за всё время осады. Все остальные их «подвиги» испытали на себе мирные жители. Именно к этому дню относится одна из самых известных фотографий осады, где Михаил Ковалёв несёт тело шестилетней девочки, погибшей при артиллерийском налёте.

После праздничного богослужения ко дню Троицы в пятидесятнической церкви «Преображение Господне», бойцы приехали арестовать старшего пастора по подозрению в шпионаже. Однако его на месте не оказалось и тогда были задержаны два священнослужителя церкви и двое сыновей пастора. Все они действительно были виновны и по признанию советника главы МВД Украины Антона Геращенко помогали карателям поставками продовольствия и передачей разведданных о действиях «сепаратистов».

Задержанные были доставлены в городскую пожарную часть, подвал которой был переоборудован для содержания арестованных. Сергей Мироненко, заместитель прокурора Славянска, находившийся в тот момент в плену, слышал крики задержанных, которых во время допроса подвергали пыткам. На все обращения родственников задержанных ополченцы отвечали, что пленные отбывают наказание, роют окопы возле села Семеновка и вскоре будут отпущены.

Судьбу арестованных удалось прояснить только после захвата города украинскими войсками. Группе уголовного розыска МВД Украины за территорией Славянской детской больницы удалось обнаружить массовое захоронение. Среди 14 обнаруженных тел были опознаны все четверо арестованных 8 июня. Тела погибших содержали следы пыток.

Впоследствии украинские СМИ публиковали подробности расстрела шпионов. После допросов и пыток в 3 часа ночи 9 июня четверым арестованным было приказано сесть в самую дешёвую из принадлежащих им машин и выехать из города в сторону горы Карачун. Арестованных сопровождали два автомобиля с бойцами. Около 4 часов утра по машине с задержанными был открыт огонь. Один из них погиб на месте, остальные были расстреляны возле автомобиля, который затем был подожжён. Утром останки погибших были доставлены в городской морг и помечены как неопознанные, после чего были захоронены в братской могиле.

Утром 9 июня информация о расстреле четверых арестованных была озвучена на традиционном совещании руководителей обороны города, при этом Стрелков не одобрил данное убийство.

В начале июня украинские войска выставили укреплённый блокпост на стеле Славянска, пытаясь прервать сообщение между Славянском и Краматорском. Этот «блок» и стал объектом «танковой» атаки ополчения 9 июня. Правда вместо танков в бой были отправлены две восстановленные на краматорском заводе бронированные инженерные машины разграждения ИМР-2М, созданные на базе танка Т-72. Под прикрытием огня снайперов «инженерки» повредили две украинских БМД, завалили неприятельские окопы, две пулемётные точки и позицию АГС. В ходе трёхчасового боя, погиб водитель ИМР-2, два ополченца получили ранения и один пропал без вести. Со стороны противника по данным ополченцев, погибло и было ранено примерно 20 карателей.

В тот же день ополченцы нанесли «удар возмездия» по батарее РСЗО «Град» в районе блокпоста на выезде в Красный Лиман. Одна установка была разбита, имела место детонация боеприпасов. Это была «ответка» за варварский обстрел города 8 июня.

10 июня в Славянске назначили нового «народного мэра» вместо арестованного по приказу Стрелкова Вячеслава Пономарева. Им стал глава Управления труда и соцзащиты Славянска Владимир Павленко. Причиной ареста Пономарева стало по одной версии воровство им гуманитарной помощи. По другой — за то, что не обеспечил Славянск водой и светом. Последнее более вероятно, так как содержали Пономарёва достаточно гуманно — регулярно выпускали на прогулки и разрешали свидания с родственниками. А во время прорыва из города освободили и позволили уйти в Донецк вместе со всеми.

В ночь с 11 на 12 июня украинские каратели совершили новое преступление — при обстреле Семеновки применили запрещённые Женевской конвенцией 1983 года мины с белым фосфором. От отравления им скончались сразу шесть мирных жителей.

В свою очередь славянцы, стараясь максимально использовать свои скромные силы, продолжали наносить карателям болезненные удары, атакуя воинские колонны, отдельные бронемашины, стараясь нанести противнику не только военный, но и психологический урон.

3 и 12 июня в засаду ополченцев дважды попали десантники 79-й бригады. В результате 4 украинских военных погибло, 32 получили ранения.

12 июня под Красным Лиманом ополченцы атаковали колонну украинских РСЗО «Ураган» — в ходе боя как минимум две установки были выведены из строя.

В пятницу 13 июня группа десантников 25-й бригады попыталась устроить засаду на ополченцев возле своего блокпоста, но в процессе выдвижения на позиции сами попали под обстрел и потеряли одного десантника убитым.

14 июня украинские ВВС нанесли авиаудары по позициям ополченцев в Краматорске, а те в свою очередь по дороге из Славянска в Изюм уничтожили из РПГ БТР-80 95-й аэромобильной бригады. Погиб водитель, ещё 4 десантника получили ранения.

Однако ежедневное уничтожение техники и живой силы противника, не меняло положения дел. Если у ополченцев буквально каждая боевая машина была на вес золота, а оборона многих важных позиций держалась исключительно на энергии и стойкости бойцов, то вооружённые силы Украины располагали тылом, способным мгновенно восполнить понесённые потери.

Накопив достаточно сил, 19 июня украинские войска сделали ещё один важный шаг к полному охвату Славянска. Не сумев взять Семеновку, каратели сместили направление главного удара в район Ямполя, где держал оборону батальон под командованием хорошего знакомого Игоря Стрелкова 48-летнего Евгения Скрипника (Прапор).

В считанные дни ему пришлось разворачивать в районе Ямполя сначала роту, а потом и батальон из 230, по большей части необстрелянных, новобранцев. И всё это — при отсутствии элементарных технических средств, крайнем недостатке вооружения, боеприпасов, обмундирования и вообще всего. Но даже в этих условиях «Прапор», имеющий солидный боевой опыт горячих точек СНГ, сделал немало — организовал оборону и оборудовал укреплённые позиции (через несколько дней они спасли жизнь десяткам его подчинённых).

Стрелкову неоднократно советовали не держать необстрелянный батальон на плацдарме, а отвести людей за реку Северский Донец и взорвать мосты. Но он, по собственному признанию, планировал с данного плацдарма перейти в контратаку на Красный Лиман — как только из России прибудет обещанное тяжёлое вооружение (танки и БМП). А они всё не приходили и не приходили. Но и тогда приказа на отход Стрелков не дал. С учётом крайне нерешительных и неповоротливых действий противника за время осады, он надеялся, что тщательно окопавшийся в сосновом лесу батальон, имевший на вооружении противотанковые гранатомёты, пулемёты, пару АГС, два миномёта и даже БРДМ-2, сможет выдержать любую атаку.

Однако на этот раз командование АТО планировало операцию со всей серьёзностью. Был учтён и проанализирован неудачный опыт предыдущих атак. Решили бить наверняка — против плацдарма был сосредоточен батальон 24-й механизированной бригады, подразделения 25-й, 79-й и 95-й аэромобильных бригад, до двух танковых рот, несколько миномётных батарей, дивизион самоходных гаубиц, батарея РСЗО. Всего до 130 единиц техники и порядка 1,5 тысяч человек личного состава при поддержке штурмовой авиации. Это уже была даже не батальонная тактическая группа — это более серьёзный инструмент, впервые продемонстрировавший способность украинского командования наносить согласованные удары нескольких частей и подразделений различных родов войск.

14 июня со стороны ВСУ под Ямполем состоялась первая разведка боем с привлечением танков. 17 июня позиции ополчения были обстреляны из РСЗО, а утром 19 июня началось основное наступление украинских войск. Ополченцы даже не смогли сообщить об обстановке в штаб Стрелкову, так как радиосети и мобильная связь были подавлены украинскими средствами РЭБ. А сам «Прапор» как назло уехал в Славянск за продуктами.

Танки 24-й механизированной бригады специально наступали без поддержки пехоты, что позволило противнику продолжать артподготовку вплоть до выхода бронетехники на удаление 150 метров от позиций ополчения. И всё же атака провалилась практически с самого начала. С большим трудом, но русским бойцам удалось подбить украинский танк и БМП-2. При этом погибли командир 1-го батальона подполковник Игорь Лященко и командир разведроты капитан Воробец. Со стороны ополчения при попытке подбить вражеский танк погиб бывший десантник 25-й бригады Дмитрий Долгих.

Потеряв в первой же атаке сразу двух командиров, каратели озверели — на позиции ямпольского батальона вновь обрушился мощный сосредоточенный огонь из гаубиц, РСЗО, танков и БМП. И люди не выдержали…

В разгар артиллерийского обстрела на позиции приехал Стрелков с ящиком гранатомётов. Вместе с «Прапором» он стоял во весь рост, а мимо них сломя голову бежали ошалевшие от ожесточённого обстрела бойцы и остановить их не удавалось. Украинцы ворвались на позиции батальона, уничтожили расчёт СПГ-9, разнесли огнём бетонную баррикаду, прорвались к мостам и захватили плацдарм на южном берегу Северского Донца в районе села Кривая Лука.

«Прапор» собрал вокруг себя не потерявших духа бойцов из резервной роты «Атамана» и пошёл в контратаку. В ходе неё были подбиты три БМД 25-й бригады и уничтожено не менее 12 десантников. Дело едва не дошло до рукопашной, но каратели успели бежать, бросив трупы погибших и подбитую технику. Сам Скрипник получил ранение в ногу (уже второе за неделю) и был эвакуирован с поля боя.

И всё же силы были неравны. Попытка отбросить прорвавшихся карателей силами выдвинутого из Семеновки взвода пулеметно-противотанковой роты закончилась тем, что взвод под личным командованием «Моторолы» ещё на марше столкнулся с украинскими БМП и был сразу же рассеян. За это «Моторола» был разжалован обратно во взводные.

Вечером Стрелков констатировал: «Ямпольский отряд разбит». Потери убитыми на удивление оказались невелики — 5 человек, плюс около 25 раненых и 60 дезертиров. Потеряны были оба СПГ-9, оба АГС, несколько пулемётов и гранатомётов, а также БРДМ (экипаж которой сбежал).

Потери противника оказались куда серьёзнее — три БМД, САУ 2С9 «Нона», 16 убитых и около 80—100 раненых. Так как поле боя осталось за украинской стороной, подбитая техника была эвакуирована в тыл. Кроме одной БМД, которую утащил себе батальон «Призрак». Также ополченцам в ходе боёв под Ямполем удалось подбить два штурмовика Су-25 и один вертолёт Ми-24.

Тяжёлые потери в ходе боя 19 июня неизбежно сказались на моральном духе солдат и офицеров карательной группировки, поэтому руководство приняло решение — свернуть операцию и отойти на исходные позиции. Ямполь вновь был занят ополчением. Но украинские войска остались в Ильичёвке и сохранили плацдарм в Кривой Луке, что позволило им после отдыха и перегруппировки в течение ближайших дней вновь взять Ямполь и Закотное.

Свежих сил чтобы прикрыть столь важное направление Стрелков не имел. Остатки Ямпольского батальона под командой «Мачете» (он заменил раненого «Прапора») в количестве 80 бойцов отступили к Николаевке, а сам район отныне стал зоной ответственности батальона Мозгового, который сам крайне нуждался в людях и оружии.

После потери Ямполя угроза полного окружения Славянска становилась вполне реальной. Приходилось идти на всякие ухищрения, чтобы продлить оборону. Стрелков знал, что его мобильные телефоны на прослушке и временами гнал откровенную дезинформацию, что-то типа «Держитесь! Выдвигаю вам на помощь две роты» или «Отходите. Заманивайте их вглубь. Наш спецназ отработает».

24 июня ополченцам удалось сбить из ПЗРК взлетевший с горы Карачун Ми-8 16-й бригады армейской авиации. На борту вертолёта находились три члена экипажа (командир — подполковник Андрей Белкин), два бойца 3-го полка кировоградского спецназа и четыре сотрудника СБУ (в том числе подполковник «Альфы» Игорь Горбенко и подполковник СБУ Владимир Кожа), которые устанавливали аппаратуру артиллерийской разведки. Все они погибли.

25 июня ополченцы Краматорского батальона и Константиновской роты атаковали недавно придвинутые к Краматорску и Константиновке украинские блокпосты в районе Ульяновки и Октябрьского. На следующий день у аэропорта Краматорска развернулся бой за сброшенный с украинского самолёта груз (7 ящиков с неизвестным содержимым), приземлившийся на нейтральную полосу.

Очень успешной операцией славянского гарнизона стала неожиданная для противника атака украинского блокпоста «Рыбхоз». Изюминкой удара стало применение наконец-то прибывших в Славянск танков.

С их прибытием связан комичный эпизод. По пути танкистам попалась легковая машина с местным укропатриотом, который в порыве чувств остановил машину и приветствовал проезжающий Т-64 криком «Слава Украине!». Танкисты погрузили незадачливого «патриота» на броню и доставили в штаб к Стрелкову, после чего тот получил в руки лопату и две недели провёл в штрафной роте.

Всего из посылки «военторга» Славянску досталось три Т-64, две БМП (ещё три БМП передали Краматорску), а также две САУ «Нона». Поскольку прибывшие Т-64 уже долгое время хранились на складах, то практически сразу после прибытия в Славянск всем машинам потребовался ремонт разной степени сложности. Один из полученных танков был абсолютно неисправен, он не сделал ни одного выстрела, был разобран на запчасти и брошен при отступлении. Но два танка можно было использовать.

Среди украинских военнослужащих уже ходили слухи о прибытии к «сепарам» танков, и тем не менее, украинцы оказались совершенно не готовы к тому, что на них обрушилось 27 июня. Русские танки стремительно атаковали блокпост сразу с двух сторон и на полной скорости ворвались на украинские позиции. Первоначально противник оказывал стойкое сопротивление. Расчёт ПТУРС сражался до последнего и был перебит выстрелами в упор.

Но ополченцы оказались крепче духом и вскоре в бою произошёл перелом. Потеряв 4 убитыми и 5 ранеными, уцелевшие нацгвардейцы ударились в панику и полями ушли на блокпост возле Комбикормового завода. Победителям досталось два сгоревших и один исправный БТР, миномёт «Василёк», ПТУРС «Фагот», три АГС-17, оружие, «КамАЗ» с боеприпасами и даже знамя 23-й сотни «Самообороны Майдана». Потери ополчения были невелики — один убитый и двое раненых. Собрав трофеи, бойцы покинули блокпост. Трофейный БТР-80 был уведён в Славянск и потом участвовал в знаменитом прорыве из города (именно на нём Стрелков выходил из окружения).

На следующий день после удачной операции в районе посёлка Восточный удалось накрыть бивший по Семеновке украинский миномётный расчёт. В результате погибли трое военнослужащих, ещё несколько получили ранения.

Утром и днём 29 июня Славянск вновь был обстрелян из гаубиц — погибло два мирных жителя, несколько человек получили ранения, появились многочисленные разрушения. Под обстрелом оказался и Александро-Невский собор, где утром во время воскресной литургии находилось около 1000 человек. По счастью никто из них не пострадал.

30 июня в бою под Ульяновкой Константиновская рота впервые применила снятый с постамента танк ИС-3, не позволив карателям создать блокпост возле своих позиций.

Прибытие в Славянск двух САУ «Нона» и настоящего специалиста, который оказался способен организовать огонь с закрытых позиций и профессионально его корректировать, позволило Стрелкову вплотную заняться телевышкой на Карачуне, на которой ещё в начале июня противник установил американскую аппаратуру артиллерийской разведки. В ночь на 1 июля огнём САУ удалось перебить все удерживающие её тросы и вышка рухнула, придавив хозпостройки вокруг.

Днём 1 июля обе «Ноны» удачно отработали по обнаруженной колонне украинских РСЗО «Град» и «Ураган». Артудар был нанесён и по блокпосту «Комбикормовый», в результате чего было уничтожено три грузовика с боеприпасами и два бензовоза.

Город-герой продолжал держаться, но общее военное положение ДНР в это время значительно ухудшилось. Особенно в районе Мариуполя.

12 мая в кабинете главы МВД Украины Арсена Авакова состоялась его встреча с донецким губернатором Сергеем Тарутой и его первым заместителем Андреем Николаенко. Для собравшихся было ясно, что после событий 9 мая ещё раз штурмовать Мариуполь имеющимися частями армии и Нацгвардии невозможно. Встретив всеобщую ненависть местного населения они не горели желанием идти в бой, поэтому главной ударной силой решили сделать находившийся в мариупольском аэропорту батальон «Азов».

К операции по захвату города «чёрные человечки» готовились долго и тщательно. За месяц подготовки к штурму «Азов» успел изготовить несколько импровизированных бронемашин на базе «КамАЗ» и «Урал», установив в их кузовах зенитную установку ЗУ-23—2 и крупнокалиберные пулемёты. На полигоне в Бердянске был создан макет укреплений ополчения в Мариуполе, на котором шла отработка действий штурмовых групп.

Для пущего пропагандистского эффекта город планировалось взять 23 мая, чтобы включить его в проведение президентских выборов. Однако, после анализа имеющихся сил и средств, командование АТО решило не рисковать. Окончательной датой начала операции было определено 13 июня. Всего в штурме города принимали участие 150 карателей батальона «Азов», две роты батальона «Днепр-1», две роты Национальной гвардии и спецназ МВД. Для оцепления района проведения спецоперации были привлечены около 500 военнослужащих армии и Нацгвардии. Общее руководство операцией осуществлял генерал Нацгвардии Николай Климчук.

Противостоящие им силы местного ополчения были довольно малочисленны, разрозненны и не имели опытного, «обстрелянного» лидера. Комендант города Андрей Борисов (Чечен) вместо организации обороны занимался бандитизмом и рэкетом. Кроме того, в одном из выпусков «Солдатской правды» прямо говорится, что власти ДНР сознательно сдали Мариуполь за 3 млн. долларов, чтобы Ахметов получил назад морской порт, через который на Запад шла продукция его предприятий. Как сказал македонский царь Филипп II: «Осёл, нагруженный золотом, возьмёт любую крепость».

Буквально накануне операции боевиками «Азова» без проблем был захвачен «народный мэр» Мариуполя Александр Фоменко и сопровождавшие его руководитель комитета ДНР Мариуполя Николай Лисогор и активист Сергей Зимницкий.

13 июня начался штурм города, основной целью которого было взятие здания банка «Греческого отделения ПИБ» расположенного на одноимённой улице, в котором располагалась штаб-квартира «сепаров». Как и ожидалось — сильного сопротивления каратели не встретили. Спокойно велась съёмка героического «штурма». Уже к концу дня над всеми административными зданиями Мариуполя были подняты украинские флаги. В ходе перестрелки было ранено 4 карателя, убито трое ополченцев, 17 получили ранения и 38 попали в плен. Была сожжена и единственная в городе БРДМ-2.

«Чечен» благополучно бежал в Донецк, а в СМИ была запущена информация, что он погиб. Вину за сдачу Мариуполя приписали Стрелкову, который сидел в полном окружении в Славянске и ничем помочь делу обороны города не мог в принципе.

На следующий день после падения Мариуполя в засаду бойцам ДНР попала колонна пограничников в составе 4 грузовых машин, автобуса и микроавтобуса, которая направлялась в приграничный пункт пропуска «Новоазовск» для проведения очередной ротации. При следовании колонны по мосту через реку Кальмиус, в районе «пост-моста» (центральные проходные комбината «Азовсталь»), по головной машине колонны было произведено два выстрела из ручного гранатомёта. Завязался бой в ходе которого погибло 5 пограничников, ещё 7 было ранено. Также погиб пастор церкви «Обновление», автомобиль которого оказался на линии огня.

После этого карательные батальоны и пограничники провели боевой марш и полностью очистили побережье Азовского моря от сторонников ДНР вплоть до границы с Россией, заняв город Новоазовск.

Потеря Мариуполя нанесла Новороссии тяжёлый удар — Донбасс лишился морского порта и возможности экспорта своей продукции морским путём. Кроме того, в Мариуполе и прилегающих районах проживало более 500 тысяч жителей и располагалось значительная часть мощных промышленных предприятий, в том числе такие гиганты как «Азовсталь», меткомбинат имени Ильича, «Азовмаш». Благодаря этому Украина вернула себе возможность производства танков и бронетранспортёров и окончания сборки уже начатых машин. Также в Мариуполь немедленно перебралась украинская донецкая областная администрация во главе с губернатором Сергеем Тарутой, областные управления СБУ и МВД.

Донецкое ополчение в этот момент занималось установлением контроля над границей с Россией. Стоит заметить, что украинские пограничники оказывали весьма серьёзное сопротивление, и продемонстрировали боевые качества на порядок лучше, чем у армейцев. И если в Луганске с трудом, но удалось «выдавить» пограничников в аэропорт, то в Донецкой области операция протекала в куда более тяжёлых условиях.

Планирование и руководство операцией против пограничного пункта пропуска «Мариновка» вновь осуществлял командир «Востока» Ходаковский. Легенда — та же самая, что и в донецком аэропорту: пограничники якобы деморализованы и желают сдаться. Операция позиционировалась, как сверхсекретная, но на неё почему-то берут журналиста западной газеты «Sunday Times» Марка Франкетти, который до этого три недели вместе с оператором жил в расположении ополченцев, располагая мобильной связью и выходом в интернет.

Буквально накануне начала операции, украинские подразделения выдвинулись в район Амвросиевки и оборудовали там блокпосты, а мобильная застава Донецкого погранотряда была переброшена в район «Мариновка». В результате, когда 5 июня бойцы батальона «Восток» приступили к операции, вместо деморализованных пограничников их встретила плотная стена огня.

Бойцы прибыли на позиции для атаки на БТР и грузовиках. И сразу при выгрузке попали под миномётный огонь противника. Опытный взгляд одного из ополченцев заметил на месте выгрузки пристрелочные колышки для миномётов. Бойцы «Востока» открыли ответный огонь по пограничникам из миномётов и тяжёлых пулемётов, однако попали под удар вызванного на помощь штурмовика Су-25, после чего штурм окончательно захлебнулся. Сбить Су-25 не получилось, так как из четырёх взятых на операцию ПЗРК (был учтён горький урок аэропорта) не выстрелил ни один.

В итоге «Востоку», потерявшему двух человек убитыми и 13 ранеными, а также БТР и несколько грузовиков, пришлось идти на прорыв в направлении России. Майкл Франкетти получил бесценный материал для западных СМИ — на территорию России беспрепятственно входит отряд ополченцев, что есть не что иное, как открытая поддержка Кремлём донецких «сепаратистов».

Надо отдать должное Франкетти, который сохранил объективность и, выступая в прямом эфире бандеровского шоу «Шустер Live», развеял многие домыслы бандеровской пропаганды. По его словам после пересечения границы бойцы «Востока» были задержаны российскими пограничниками, разоружены и корректно допрошены. Никакого панибратства между ополченцами и пограничниками не наблюдалось. К великому неудовольствию присутствовавших в студии Шустера, Саакашвили, Геращенко, Наливайченко и прочих бандеровских персонажей, Франкетти также развеял миф о сотнях русских и чеченских наёмниках в Донбассе. «Восток» по его словам в подавляющем большинстве состоит из местных украинцев, которые ощутили угрозу собственной жизни и защищают собственные дома от фашистов. Этому утверждению Франкетти можно доверять, так как он долгие годы освещал войны в Ираке, Афганистане, Чечне и знал, о чём говорил.

Ходаковский был в числе тех, кто перешёл на территорию России. Там он находится примерно четверо суток. После чего спокойно возвратился в Донецк. Несмотря на провал операции под Мариновкой, к началу июня почти вся украинская граница «рухнула», и вскоре с российской стороны пошёл нарастающий поток топлива, боеприпасов, добровольцев, вооружения.

Командование АТО и политическое руководство в Киеве не могло смириться с потерей луганского и донецкого участков государственной границы. Восстановление контроля над ней было одним из требований европейского сообщества для предоставления финансовой помощи Украине. Поэтому ещё в мае началась разработка плана приграничной операции, причём в основе своей она опиралась на опыт операций американской армии в правобережье Евфрата в Ираке.

Ударная группировка была сформирована из шести батальонно-тактических групп 24-й, 28-й, 51-й и 72-й механизированных (две группы), 79-й аэромобильной бригад, отряда 3-го полка спецназа, двух батарей 55-й артиллерийской бригады (буксируемые гаубицы Д-20 и Мста-Б), сводного отряда пограничников и курсантов Луганского, Донецкого, Одесского погранотрядов. Суммарная численность ударной группировки составляла порядка 4,5–5 тысяч человек, более 50 танков, 200 бронемашин, 30 миномётов, до 80 орудий и реактивных установок.

Планировался стремительный марш от Старобешево и далее вдоль границы по степной местности в условиях незначительного противодействия со стороны противника, не обладающего к тому же тяжёлым вооружением. Не ввязываясь в затяжные бои и штурмы городов и сёл, группировка сектора «Д» должна была путём выставления блокпостов и батальонных узлов обороны, перекрыть шесть основных трасс, связывающих Донбасс с территорией Российской Федерации. При этом все остальные второстепенные дороги и открытые степные участки попадали под прицел украинской артиллерии. Однако командование ВСУ и их американские советники, понадеявшись на тотальное превосходство в силах, существенно недооценили как силу сопротивления ополчения, так и особенности местности.

Ключевой высотой для контроля зоны проведения операции была Саур-Могила. И наступление вдоль границы необходимо было начинать именно с захвата этой высоты.

Саур-Могила — это огромный курган. В ясную погоду с него можно увидеть Азовское море, до которого без малого 90 км. Издревле на высоте находился казачий наблюдательный пост, предупреждавший о набегах на русскую землю татарской крымской конницы. Его сигнал дублировали другие посты, и известие об очередном набеге быстро доходило до Запорожской Сечи, откуда немедленно выступало казацкое войско. Именно здесь по преданию в бою с крымскими татарами погиб легендарный казак Саур, в честь которого и был назван курган.

Не случайно летом 1943 года Саур-Могила стала ареной ожесточённых боёв во время прорыва советскими войсками «Миус-фронта» — линии обороны вермахта по одноименной реке. Чтобы сдержать натиск Красной Армии, немцам пришлось задействовать свою элиту: 2-й танковый корпус СС, переброшенный с Курской дуги. Но русский солдат оказался крепче — Саур-Могила была взята, а мужество солдат и офицеров было увековечено возведённым на высоте мемориальным комплексом.

Вторым пунктом, необходимым для успешного развития украинского наступления, являлось село Дмитровка — ключевой узел коммуникаций (там находятся три моста через Миус, крайне необходимых для последующего снабжения ударной группировки).

Согласно первоначальным планам к началу июня Славянск должен был быть взят, а его гарнизон — уничтожен. После чего высвободившиеся украинские части и подразделения должны были развить наступление на Донецк с севера и сковать здесь основные силы ДНР, не позволив задействовать их против наступающих на юге частей и подразделений сектора «Д».

Но Славянск устоял, и ДНР получила возможность без помех использовать свои отряды на южном участке фронта. К началу июня ополченцы заняли город Снежное и Дмитровку, хорошо укрепившись в селе и подготовив мосты к взрыву. Тогда украинское командование приняло роковое решение — всё равно начинать операцию, а переправу через Миус наводить южнее возле населённого пункта Кожевня.

Наступление началось 12 июня, но сразу же «споткнулось» об упорное сопротивление ополченцев на Саур-Могиле, буквально накануне занявших эту стратегическую высоту.

Приказ взять курган и разместить там гаубичную батарею получила 4-я рота 79-й аэромобильной бригады, отряд 3-го полка спецназа под командованием майора Пугачёва, а также артиллерийская батарея. Всего порядка 200 человек, два танка, 7 БТР, 10 «КамАЗов» и несколько автомашин УАЗ и «Нива». Прикрытие с воздуха осуществляли два Ми-24 и штурмовик Су-25. И всё это против укрепившихся на высоте 20 ополченцев с одним БТР, одним АГС, двумя ПЗРК и двумя пулемётами.

Операцией командовал лично генерал Муженко и комбриг 79-й бригады полковник Алексей Шандар (Днепр), который явно не горел желанием посылать своих десантников в неизвестность. У бригады до этого времени были другие приоритетные задачи и разведка в направлении Саур-Могилы ею не велась. Поэтому на фразу Муженко: «Что вам ещё надо, полковник, для выполнения этой задачи?». — Шандар честно ответил: «Гробов мне не хватает. Дайте мне 200 гробов для её выполнения».

Выдвинувшийся к Саур-Могиле головной дозор спецназа сразу попал под огонь ополченцев, которые уничтожили автомашины УАЗ и «Ниву». Смог ретироваться только БТР-60.

Командир украинской батареи развернул одну гаубицу Д-30 на Саур-Могилу и информировал, что готов стрелять туда прямой наводкой. Туда же развернулись автомашины с закреплёнными в кузовах ЗУ-23—2. Завязался бой. Под прикрытием огня бронетехники и 82-мм миномётов, украинские десантники и спецназовцы предприняли несколько сумбурных пеших атак.

Не у всех защитников выдержали нервы. Три ополченца покинули позиции, вывезя на повреждённом БТР раненого механика-водителя. Остальные стояли насмерть. В том числе и командир отряда, получивший ранение обеих ног. На помощь ополченцам из Снежного направилось два танка, один из которых был подбит украинской стороной.

Вскоре позиции ополченцев атаковала пара Ми-24 и штурмовик Су-25. Один вертолёт удалось повредить из пулемёта, он задымил и сел в поле. По второму был осуществлён сдвоенный пуск ракет из ПЗРК «Стрела-2». И хотя низкая высота спасла Ми-24 от уничтожения, само наличие у ополченцев ПЗРК отбило у карателей всякое желание рисковать своей авиацией — больше вертолёт в тот день над Саур-Могилой не появлялся. Су-25 осуществил несколько заходов, но его прицельному огню мешала низкая облачность.

В тот день захватить Саур-Могилу противник так и не смог. После трёх часов боя, Муженко дал приказ отступать. В бою погибло два десантника, ещё 27 военнослужащих получили ранения. Было подбито два БТР и вертолёт. Потери защитников высоты вопреки ожиданиям оказались невелики — 5 раненых.

Тем временем ротно-тактическая группа 79-й бригады под командованием майора Семена Колейника (Браво) выдвигалась к Кожевне с задачей организовать переправу через Миус. Украинская колонна в несколько десятков единиц техники прошла Мариновку и слышала бой, который в это время завязался на Саур-Могиле.

Подойдя к границе, Колейник встретился с полковником погранслужбы Игорем Момотом, который вывел колонну десантников к реке между сёлами Червона Зоря и Кожевня. Однако здесь украинцев ждал неприятный сюрприз. Колейник связался с комбригом и доложил, что вопреки данным разведки слишком крутые обрывы у реки не позволяют поставить переправу, на что получил указание любым способом выполнить поставленную задачу. Пришлось подогнать танк, который, откинув отвал, начал равнять склон, что заняло несколько часов. В это время десантников начали обстреливать со стороны лагеря «Голубые Скалы» под Дмитровкой. Колейник развернул гаубичную батарею и начал подавлять огонь противника. Во второй половине дня переправа была установлена.

Задачу провести войска вдоль границы получил отряд 3-го полка спецназа под командованием подполковника Юрия Коваленко (Путник). Коваленко первым среди украинских военных перешёл Миус по наведённой переправе. За ним двинулась колонна десантников майора Колейника.

Одновременно на маршрут будущего движения колонны с вертолёта была высажена разведгруппа в составе 8 человек. При этом их десантировали днём (!) в районе, который полностью контролировался ополченцами. Немудрено, что разведгруппа была мгновенно окружена, приняла бой и в полном составе попала в плен.

Тем временем спецназовцы продвигались вперёд на двух БТР, вдоль основной трассы, прочёсывая посадки на случай возможной засады и… действительно её обнаружили. Ополченцы терпеливо ожидали переправившуюся колонну 79-й бригады и проморгали украинских спецназовцев, которые неожиданно атаковали их с фланга. Завязался бой, в котором погиб один спецназовец, восемь получили ранения. На помощь были вызваны два вертолёта Ми-24, которые совместно с артиллерией нанесли по позициям ополченцев огневой удар.

Прилетевший Ми-8, забрал всех раненых и убитого. В улетающую машину самовольно запрыгнули приданный десантникам авианаводчик и пограничник, который должен был вести группировку. В итоге к Дибровке десантники и спецназовцы добрались уже ночью, заняли высоту 185, которая позже стала известна как высота «Гранит».

После этого к переправе у Кожевни выдвинулись основные силы сектора «Д». Быстро выяснилось, что пропускная способность понтонной переправы явно недостаточна для сотен единиц техники и артиллерии. Украинская группировка с трудом «проталкивалась» на другой берег через «ниточку» переправы.

Ситуацию усугубляла плохая организация и неудовлетворительное состояние самой техники, которая постоянно выходила из строя не только из-за поломок, но и в результате дорожно-транспортных происшествий, возникавших вследствие низкой дисциплины на марше. За первую неделю операции батальонно-тактические группы 24-й, 72-й и 79-й бригад лишились до 60 % имевшегося у них (и без того немногочисленного) автопарка, фактически оставшись без автомобилей обеспечения. Только к 21 июня, когда ополченцы уже захватили пункты пропуска «Изварино», «Должанский» и «Успенка», части и подразделения ВСУ смогли накопить достаточно сил и средств на восточном берегу реки для продолжения наступления вдоль границы.

Продвижение пошло быстрыми темпами — противостоять натиску нескольких батальонно-тактических групп ополченцам было практически нечем. Группировка врага уверенно «пробивала коридор». На острие удара шли спецназовцы и десантники. 25 июня украинскими подразделениями было взято Дьяково, а 1 июля — Должанский и одноимённый пункт пропуска. После чего подразделения 72-й бригады вышли в район Свердловска.

В результате приграничное наступление привело к ощутимому успеху. Значительный участок границы был очищен от «сепаратистов», захвачено несколько пунктов пропуска и грузовиков с оружием. Но прорвавшаяся вперёд механизированная группировка так и не смогла полностью закрыть «окно» на границе. В руках ополчения остались пункты пропуска «Изварино» и «Червонопартизанск», через которые продолжалось снабжение Новороссии.

1 июля, после прекращения действия объявленного Порошенко перемирия, боевые действия возобновились в полном объёме. Засунутая в приграничную «кишку» украинская группировка, получив в качестве усиления подошедшие подразделения 30-й механизированной бригады, продолжила попытки овладеть пунктом пропуска «Изварино». Бои носили ожесточённый характер — число убитых и раненых с обеих сторон быстро перевалила за сотню. Украинские войска и пограничники находились буквально в нескольких километрах от пункта пропуска, но взять его им так и не удалось.

Последним успехом противника стал захват 11 июля силами спецназа 3-го полка при поддержке бронетехники 72-й бригады пункта пропуска «Червонопартизанск». Это был предел того, чего смогли добиться каратели за месяц приграничной операции.

После этого украинская группировка остались стоять на своих позициях в так называемой «Южной клешне». Согласно ранее разработанному плану войска и артиллерия размещались в спешно создаваемых опорных пунктах, в промежутках между которыми действовали мобильные отряды пограничников, десантников и спецназовцев с задачей наводить на обнаруженные цели артиллерию. Однако дефицит горючего и боеприпасов, плохое состояние дорог уже начали сковывать действия сектора «Д».

Стремясь упрочить своё положение, украинские войска всё настойчивее пытались выбить ополченцев из Саур-Могилы. Однако атака на высоту 6 июля силами батальона «Азов», который после взятия Мариуполя освободился для фронтовой работы, успеха не принесла. При штурме батальон понёс большие потери и был отозван из зоны боевых действий на переформирование.

Одновременно с началом приграничной операции сектора «Д», перешёл к активным боевым действиям в Луганской области и сектор «А». Однако начало боевых действий на этом участке Восточного фронта началось для украинской стороны с весьма ощутимой потери — 14 июня при посадке в луганском аэропорту был сбит военно-транспортный Ил-76.

Как уже упоминалось, с апреля месяца луганский аэропорт контролировали десантники 80-й аэромобильной бригады и спецназ 8-го полка ГУР Генштаба. В сам аэропорт ополчение не совалось, но постепенно выставляло блокпосты вокруг него, в результате чего у десантников начались проблемы с продовольствием, так как ездить за водой и продуктами в соседние сёла стало небезопасно. Тогда руководство карательной операции активно задействовало для снабжения войск силы военно-транспортной авиации.

Очередной такой рейс был совершён 5 июня — два Ил-76 с бортовым номером N76432 и N76777, доставили в луганский аэропорт 60–80 человек личного состава и оборудование для обеспечения собственных полётов.

При этом СБУ, военная разведка и десантники неоднократно указывали командованию АТО на опасность таких рейсов. Всем было понятно, что доставка грузов по воздуху является смертельным риском, так как ополченцы уже больше месяца активно применяли на фронте ПЗРК, сбили несколько вертолётов и «достали» даже самолёт-разведчик Ан-30.

Но что было делать? Блокированный аэропорт постоянно нуждался в продуктах, боекомплекте, пополнении. Попытка пробить к окружённым десантникам сухопутный коридор окончилась тяжёлыми потерями и ничего не дала. Для обеспечения же полной безопасности полётов был необходим контроль всех аэродромных объектов, взлётной полосы и посадочной глиссады, а также близлежащей территории в радиусе минимум 20 километров. Своими слабыми силами в аэропорту десантники не могли этого сделать. Более того, ситуация к тому времени уже накалилась настолько, что было принято решение вообще отойти с близлежащей территории и занять круговую оборону непосредственно возле терминала и ВПП, дабы не терять людей.

Поэтому так и летали — все на нервах, в постоянном напряжении и страхе. Во время полётов все находящиеся на борту (и экипаж, и десантники) не отрываясь смотрели вниз, напряжённо ожидая пуска с земли. В результате 14 июня произошло то, что должно было рано или поздно произойти.

В ту ночь в аэропорту ждали сразу три Ил-76, которые должны были доставить роту десантников 25-й бригады, несколько БМД и боеприпасы.

Первым на посадку пошёл головной Ил-76 под управлением командира 25-й бригады транспортной авиации полковника Дмитрия Мымрикова: «Мы не повторялись, заходили каждый раз с разных сторон, с разных направлений; и сказать, что это была обычная глиссада, было бы неправильно. Самолёт вёз груз, технику, люди, потому посадку выполняли с повышенной вертикальной скоростью, не как обычно 3–4 метра в секунду, мы падали 12–15, а то и 20 метров в секунду. Вот так мы садились. Тем более, аэропорт был без электричества. Вы себе такую посадку представляете? Я в чёрное пятно падал. Даже фары не включал. Попросил десантников, чтобы они подсветили светом фар автомобилей торец взлётной полосы, и на этот торец я и сел.

Мой самолёт был серый, выкрашенный после капремонта. Его в небе было не видно. Садились без огней. Даже наши увидели самолёт, когда я его уже посадил. Но ночь была лунная, а «Илы» наши белые, их в небе видно было хорошо. Потому не успела та группа россиян нас сбить. Пропустили. Думали, что меня на взлёте возьмут. А по второму они свелись чётко.

Я сел и контролировал заход второго самолёта, давал ему команды. Он полосу увидел и на момент стрельбы по нему был в крене. Первая ракета ушла, не попала в него, вторая попала, и потом его просто разрезали огнём зенитных установок. Характерные трассирующие снаряды, их было видно хорошо. Работали ЗУ, от них такие характерные красные трассера. Работали, видимо, бронебойно-зажигательными. Там работали со всех видов вооружения, но ЗУ было очень видно. Самолёту перебило крыло, механизацию в нём (она там очень мощная). С одной стороны подъёмная сила была больше, с другой — меньше, и его перекинуло на спину — и сразу упали. Упали на удалении 6 км 666 м от КПП. Символично так, одни шестёрки…»

Жертвой удачного пуска оказался Ил-76 (N76777) в котором погибли все 40 десантников 25-й бригады и 9 членов экипажа во главе с подполковником Александром Белым. Позже на месте пуска нашли три пусковые трубы ПЗРК «Игла». Два ПЗРК были отстреляны, а один оказался технически неисправен (ракета осталась в пусковой трубе).

Третий Ил-76 шёл в удалении и находился на безопасном расстоянии. Несмотря на помехи в связи, ему удалось передать приказ уходить обратно.

— Столб огня был такой, как при атомном взрыве — гриб один, потом второй, — вспоминает командир экипажа Ил-76 Александр Пасиченко. — Конечно, я знал, что никакой снаряд не может дать такой эффект, так мог сдетонировать только авиационный керосин. В Луганске дозаправка была невозможна, поэтому у нас было по 26–27 тонн топлива. И наши подозрения подтвердились, когда спустя почти пять минут в эфир вышел командир первого борта: «Уходи! Уходи! Саня погиб — уходи!».

Сразу после гибели Ил-76 на место падения прибыли десантники и мгновенно оцепили периметр, выставив три БТР. От самолёта ничего не осталось, кроме хвоста. Колёса, лохмотья обшивки. Все три БМД из алюминиевого сплава в пожаре просто расплылись. Десантники собрали и подорвали неразорвавшийся боекомплект, вывезли некоторые тела погибших и оба «черных ящика». После чего отступили в аэропорт. Затем уже на место падения прибыли ополченцы и журналисты. Сделали множество снимков, собрали оставшиеся тела погибших.

Катастрофа Ил-76 нанесла противнику крупнейшие на тот момент потери. Президент Украины Порошенко был вынужден объявить 15 июня днём траура по всей Украине. Останки погибших вечером 18 июня при содействии Игоря Безлера были переправлены через линию фронта и переданы представителям 25-й воздушно-десантной бригады.

Почти одновременно с гибелью Ил-76, 24-й батальон территориальной обороны «Айдар» перешёл к активным наступательным действиям и захватил у ополченцев городок Счастье.

Надо отдать должное врагу — «Айдар» был единственным территориальным батальоном, кто непрерывно находился на передовой, в отличие от того же «Азова» или «Днепра». С боевым духом и ненавистью к русским у айдаровцев также было всё в порядке — они проявляли наибольшее упорство в наступлении и обороне, отличались особой жестокостью и были нечувствительны к потерям.

Комбат «Айдара» Сергей Мельничук ещё на Майдане научился ловко зарабатывать, обворовывая своих сотоварищей. Он не пользовался особым авторитетом и изначально боевики «Айдара» воспринимали своим командиром заместителя Мельничука, «афганца» Валентина Лихолета (Батя), которого искренне уважали. Как вспоминал один из айдаровцев: «Он мне рассказывал, как однажды их рота попала в окружение (в Афганистане — авт.) и они месяц отбивались, пока не подоспела подмога. Продукты закончились, у них началась цинга, но они не сдались».

В итоге конфликт между Мельничуком и Лихолетом вылился на уровень вооружённых стычек внутри батальона. Но так как финансовое обеспечение батальона было полностью в руках Мельничука, то в итоге он «подмял» батальон под себя. Для Мельничука регулярно составлялись списки предпринимателей, фермеров, чиновников с целью завладения их имуществом и иными ценностями. При этом львиная доля добычи шла в карман спонсора и негласного хозяина батальона — Коломойского.

На территории элеватора в селе Половинкино Мельничук оборудовал камеры для содержания пленных, склад, где хранил награбленные у населения материальные ценности и учредительные документы предприятий, «отжатых» у местных бизнесменов. Отдельно хранились документы на сельскохозяйственные предприятия севера Луганщины. Здесь же велась «чёрная бухгалтерия» с отчётами по продаже зерновых культур предприятиям Воронежской и Ростовской области. Отдельно нужно отметить чудовищные объёмы торговли оружием, которую вёл «Айдар».

Не брезговал Мельничук и торговлей пленными. «Айдар» покупал живой товар у других украинских частей за 50, 100, иногда даже 1000 долларов, чтобы затем перепродать втридорога. Таким образом, у 25-й воздушно-десантной бригады были куплены 18 раненых ополченцев из батальона «Восток», среди которых был знаменитый сербский снайпер Деян Берич (Деки). Конечная цена за свободу Берича составила уже 19 тысяч долларов. Его друзья собрали деньги и выкупили его в районе Харькова.

Но вообще «айдаровцы», с пленными не церемонились. На их совести десятки хладнокровно убитых ополченцев и мирных жителей, причём убитых зверскими способами. Поэтому они никогда не распространялись перед журналистами о количестве захваченных ими людей.

Глядя на своего предприимчивого командира старались не отставать и рядовые боевики. Любой боец батальона знал простую истину — Петрович имеет свою долю со всего. Если ты хочешь что-то где-то там замутить, то мути, но не забывай, что Петрович — это твоя «крыша», с ним надо прийти и поделиться, тогда все будет нормально. Каратели «Айдара» свободно ездили по стране и обкладывали данью села, требуя собирать для батальона крупные суммы денег, отдавать авто — «мы же вас защищаем».

1 июня четыре боевика батальона пошли «на дело» в посёлке Троицкое, ограбив квартиру местного жителя. Однако на въезде в Сватово автомобиль с награбленным и самим бандитами был задержан сотрудниками ГАИ. На следующий день 50 боевиков «Айдара» прибыли в Сватово и угрожая оружием, потребовали освобождения своих бойцов. Не вышло. Выпустили их только 1 июля. Поговаривают, просил лично Турчинов.

В рядах «Айдара» воевало и несколько женщин. Имя одной из них — Надежды Савченко, теперь знает каждый. Честно говоря, не очень хочется останавливаться на биографии этой бандеровки, но она поможет нам понять дальнейший ход событий, развернувшихся под Луганском.

Родилась Савченко в Киеве, в 1981 году. После окончания школы получила вполне женскую специальность модельера-дизайнера, затем год отучилась на факультете журналистики киевского ВУЗа. Но учёба ей быстро наскучила — хотелось денег, известности, власти. Савченко бросает учёбу и поступает по контракту в ряды ВСУ, начав свою военную карьеру радисткой в железнодорожных войсках. Затем подписала контракт на службу в 95-й аэромобильной бригаде, когда там формировался первый контрактный батальон. В 2004–2005 годах принимала участие в миротворческой миссии в Ираке, где прослужила шесть месяцев стрелком 3-й роты 72-го механизированного батальона.

В Ирак её брать не хотели, и включили в состав батальона только после личного указания подполковника Матижева. Так Савченко добилась известности — стала первой женщиной в армии, которая состояла на должности стрелка. До этого женщины были только врачами, переводчиками, поварами. Однако из Ирака её с позором вернули на Родину за систематические нарушения воинской дисциплины и действия, провоцирующие местное население.

После возвращения из Ирака украинская «солдат Джейн» поступила в Харьковский университет Воздушных сил имени Кожедуба, на что получила разрешение лично от министра обороны Анатолия Гриценко.

Вообще-то на Украине женщинам запрещено летать на военных реактивных самолётах. А это значит, что министр обороны не просто заставил ректора института зачислить Савченко в курсанты, вопреки её слабым показателям при вступительных экзаменах, но ещё и нарушил нормативы своего же ведомства. Да и сама Савченко явно переоценила свои силы — дважды её отчисляли из университета как «непригодную к вылетам в качестве лётчика», но она дважды восстанавливалась и в 2009 году все-таки закончила университет. Правда, уже не как лётчик-истребитель, а как штурман-оператор Ми-24. Поэтому вопреки мифам никаким лётчиком Савченко не является. Стоило ли нарушать закон и допускать её к учёбе, если в результате с неё все равно не вышло боевого лётчика?

Савченко несколько раз засветилась во время событий на Майдане, уговаривая майданных боевиков прекратить насилие и разойтись. Делала она это конечно не по доброте душевной. Просто в тот момент власть Януковича наряду с «Беркутом» задействовала против майдановцев десятки подобных агитаторов, которые проникали в среду протестующих и стремились разложить их движение изнутри, получая за это неплохие деньги. Есть видео, где во время беспорядков она прячется за спинами бойцов «Беркута». То есть, никакой революционности или майданного духа в ней и в помине не было, а была работа офицера ВСУ на государство.

Тот факт, что после Майдана в качестве очередного места «службы» Савченко выбрала именно батальон «Айдар» красноречиво говорит о моральных качествах этой женщины. В батальоне «Пуля» командовала разведротой и запомнилась пленным, как садистка с большим клубком психолого-психиатрических проблем. Отношение к ней со стороны сослуживцев было противоречивое. Многие при упоминании о ней не скрывали раздражения. Мол, делала, что хотела, никого не слушала.

— Еб#утая баба, корчила из себя солдата Джейн, а из-за неё ребят покрошили, ей-то пофартило ещё, — высказался один из айдаровцев.

Находившийся в это время в плену у «Айдара» луганский священник Владимир Морецкий также прекрасно помнил Савченко. По словам протоиерея, его и других ополченцев, захваченных 25 мая в посёлке Новоайдар, боевики жестоко пытали. «Нас привезли к карателям в расположение, все сбежались. В том числе и Савченко под позывным «Пуля». Именно она била нас по детородным органам, топтала, прыгала. Предлагала продать на органы — ей запретили. Потом расстрелять — опять запретили. Тогда выкинуть при перевозке из вертолёта (а нас везли с мешками на головах) — «как раньше» — приговаривала она. Уж не знаю, что значит «как раньше» — видимо, было и такое. Но и на это её сослуживцы не согласились…

Помимо неё были ещё три девчонки: одна из Прибалтики со скандинавской челюстью, вторую потом переодетую видели в Луганске. Савченко же была самой агрессивной, настоящей мужененавистницей. Не какая-нибудь шизофреничка, но с явными садистскими наклонностями».

Но вскоре для батальона пришло время отставить пытки пленных и разбой. В ночь с 13 на 14 июня батальон начал боевые действия в районе городка Счастье, которое почти вплотную примыкает к Октябрьскому району Луганска. Здесь имеется Луганская ТЭС и стратегически важный мост через реку Северский Донец способный выдержать тяжёлую бронетехнику.

На дело пошли 52 боевика. Войдя в город, им удалось захватить автомашину с командиром местных ополченцев Сергеем Ниеш-Папа (Батя), его сыном Дмитрием и Сергеем Новоточиновым. Их переправили на базу «Айдара» в Половинкино, где пять дней пытали и мучили. 18 июня Дмитрия и Сергея расстреляли. «Батю» забили до смерти.

Незаметно подкравшись с тыла к блокпосту на въезде в город, боевики обстреляли его из гранатомётов и «нахрапом» пошли в атаку. Ополченцы никак не ожидали атаки с тыла, пытались отстреливаться, но при появлении первых убитых ударились в панику и побежали. В плен каратели никого не брали — раненых добивали на месте. Хирург «Айдара» тогда получил прозвище «Доктор Смерть». Он подошёл к ополченцу, который уже «исходил», и начал рыться в своей сумке с лекарствами. Потом посмотрел на него и говорит: ну нет у меня для тебя лекарств, и добил его из автомата.

Согласно утверждению айдаровцев в результате боевой операции были «ликвидированы не менее 58 боевиков и наёмников», ещё 100 получили ранения. Потери батальона составили 4 человек ранеными и ни одного — убитым. «Айдар» занял Счастье, мост через реку Северский Донец и самое главное — Луганскую ТЭС, обеспечивающую теплом и светом весь Луганск и его окрестности. В захваченном городе Мельничук установил единоличную власть в лице военной администрации. Сотрудникам ОБСЕ доходчиво объяснили, что это вынужденная мера, поскольку «правоохранительные органы коррумпированы, а гражданская власть работает неэффективно».

Днём 14 июня украинские Ми-24 совершили вылет по уничтожению оставшихся блокпостов ополчения возле города. Один Ми-24 был повреждён, загорелся и совершил аварийную посадку у Весёлой Горы. Позже появлялись сообщения, что он был добит огнём из 82-мм миномётов. Правда фотографий уничтоженного вертолёта на сегодняшний день так и не появилось.

16 июня «Айдар» вместе с частями Нацгвардии подошёл к посёлку Металлист (пригород Луганска) и выставил блокпосты. Ночью в районе посёлка начала окапываться армейская миномётная батарея у которой почему-то отсутствовало боевое охранение.

Ополченцы решили не упускать такого случая и выдвинулись на захват батареи. Однако в районе гольф-клуба их заметило боевое охранение блокпоста «Айдара» в результате чего произошёл встречный бой. При этом ополченцы превосходили карателей по численности в три раза (30 бойцов против десятка «айдаровцев»). Поэтому всю ночь и утро комбат «Айдара» Мельничук лично отправлял им на помощь своих боевиков, вывозя их к месту боя из Счастья небольшими партиями на автомашине (всего таким порядком было переброшено 30 человек). Туда же приехала и Надежда Савченко (Пуля).

Бой в районе Металлиста продолжался до утра 17 июня, когда Мельничук связался с двумя артиллерийскими батареями у Весёлой Горы и попросил их обстрелять территорию гольф-клуба. Попав под огонь артиллерии, ополченцы начали отступать, миномётная батарея была спасена от захвата, а «айдаровцы» двинулись вперёд. К месту боя подошёл танк Т-64, «Пуля» с несколькими бойцами сели на его броню и поехали в гольф-клуб. Оттуда она позвонила Мельничуку и попросила остановить огонь по гольф-клубу, потому что они уже находятся там.

Тем временем на захват Металлиста выдвинулась смешанная бронегруппа десантников на двух БТР и солдат 128-й горно-пехотной бригады на двух БМП. Ехать было всего полтора километра, но в районе села Стукалова Балка каратели неожиданно наткнулись на противотанковую позицию луганских ополченцев. Русские бойцы не растерялись — сначала расстреляли оба передовых БТР. А когда на место боя выехало три украинских БМП, их также подбили.

На помощь попавшим в засаду от гольф-клуба выдвинулась Савченко на танке. Около 9.30 она вновь позвонила Мельничуку по телефону, сказала, что с ней раненые бойцы из тех, кто попал в засаду, и нужна помощь.

Именно в этот момент было снято известное видео о разгроме батальона «Айдар». Хотя никакого «Айдара» на месте боя тогда ещё не было — разбиты были десантники и армейцы. Ильюшей, которого русские бойцы пытались спасти и поили водой, оказался солдат Илья Валявский из 80-й бригады. С его БТР не уцелел ни один человек — все 9 десантников во главе со старшим лейтенантом Файфурой были перебиты возле подбитой машины.

Украинский танк сумел добраться до посёлка Металлист. Однако здесь его повредили и обездвижили огнём. Снайперы ополчения «ослепили» экипаж, разбив стёкла триплексов и приборов наведения. Танкисты пытались подавить огонь противника, стреляя наугад, но тщетно. Экипажу было предложено сдаться, после чего механик-водитель и наводчик выбрались из танка, но были застрелены командиром боевой машины. Предложение сдаться самому он отверг и подорвал себя гранатой внутри боевой машины. Однако боезапас при этом не детонировал, топливо не воспламенилось, позже танк был отремонтирован и включён в состав луганских сил.

Украинская артиллерия в это время, по просьбе комбата «Айдара», обстреляла блокпост ополченцев перед Металлистом у поста ГАИ. Её огонь разбил установленные на дороге две амфибии ПТС-2 и накрыл российскую съёмочную группу ВГТРК в составе звукорежиссёра Антона Волошина и корреспондента Игоря Корнелюка. Оба они погибли.

Тем временем ополченцы на месте засады у Стукаловой Балки сумели завести трофейные бронемашины и развернуть их поперёк дороги стволами в сторону противника. Был полдень. В этот момент к украинской бронетехнике подъехало две гражданских автомашины — в одной была Надежда Савченко, а в другой — два карателя из «Айдара». Савченко и её подельники решили, что бронегруппа сумела отбить нападение «сепаров» и спокойно ехали к «своим», совершенно потеряв бдительность. Всех их взяли в плен.

Вслед за ними на место боя прибыло около 30 айдаровцев, усиленные двумя БТР 80-й бригады, которые комбат Сергей Мельничук сумел выбить на усиление. Около поворота на Стукалову Балку продвижение «Айдара» остановили плотным огнём из трофейной бронетехники. Однако каратели вызвали на подмогу огонь артиллерии и вертолёты. Бой продолжался до вечера, когда «Айдар» занял позицию ополченцев на месте засады. Там стояли подбитые днём два БТР и две БМП (одна из них сгоревшая). «Айдаровцы» продвинулись вплоть до Металлиста, но командование сектора приказало им отойти.

Всего в ходе боя 17 июня погибло 17 украинских военных и карателей «Айдара», ранено 27 (в том числе Валентин Лихолет). В плен попало восемь человек, среди них — Савченко. Пленных айдаровцев и десантников потом отдали, но одного из карателей Николая Чепигу зарезали. Савченко была переправлена в Россию и посажена в тюрьму за убийство российских журналистов. В 2016 году она получила 22 года колонии общего режима и была возвращена на Украину в обмен на двух российских военнопленных.

Командование АТО и сектора «А», раздосадованное неудачным боем и тяжёлыми потерями, обвинило «Айдар» в неподчинении приказам и отдало приказ о расформировании батальона. Со своей стороны Мельничук обвинил генералов в «сливе» информации противнику. Порошенко пришлось лично вмешаться в конфликт и защитить батальон. «Айдар» был отведён на свою базу в Половинкино и временно выбыл из строя из-за тяжёлых потерь и ранения «Бати». Раненого Лихолета не кем было заменить, поэтому каратели ждали, когда он вернётся из госпиталя. Пока лишь небольшие группы батальона уходили на разведку непосредственно в Луганск.

29 июня боевики «Айдара», совместно с «побратимами» карательных батальонов «Днепр-1», «Донбасс» и «Совета сотен Майдана» провели совместный митинг в центре Киева, потребовав от Порошенко прекратить недавно объявленное перемирие, ввести в стране военное положение и выдать достаточное количество оружия добровольческим батальонам. В результате уже 1 июля боевые действия возобновились в полном объёме…

Общая ситуация в Новороссии к тому времени выглядела следующим образом. Группировка сил АТО сумела занять большую часть Луганской области и вплотную приблизиться к северным пригородам Луганска. Также под контроль «Збройных сил» попала западная часть Донецкой области, Мариуполь и весь южный участок границы с Россией вплоть до пункта пропуска «Изварино». Но главные изменения обстановки произошли в районе Славянска, давно ставшего своеобразным символом войны для обеих сторон.

После того как 19 июня украинские войска прорвали фронт под Ямполем и начали охват Славянска, город фактически оказался в полном окружении. Единственная свободная дорога на «Большую землю» проходила через Николаевку, небольшой городок в 12 километрах от Славянска.

2 июля на штурм Николаевки была брошена полнокровная батальонно-тактическая группа при поддержке 100 единиц бронетехники, в том числе около 30 танков. Выдержать удар такой силы ополченцы не могли. Тем более что из имеющихся у них 26 гранатомётов не сработал ни один. Каратели начали равнять городок артиллерией, «Пионами», «Тюльпанами», «Смерчами», «Градами» и «Ураганами». Били так, что к моменту завершения осады на Карачуне насчитали 16 тысяч (!) гильз от орудий калибра 122-мм. Основная часть этих снарядов была израсходована именно в последние дни сражения.

Никто в Николаевке не ожидал такого обстрела. Потери населения были огромны, так как некоторые подъезды в пятиэтажках попросту сложились. Огнём украинской артиллерии был также подожжён склад мазута на Николаевской ТЭС — чёрный дым валил два дня, пропитав всю округу запахом гари. И это при том, что все позиции ополчения специально находились вне жилых кварталов, чтобы не подвергать опасности мирных людей.

Полуразрушенный город украинские войска брали по двум направлениям: через промышленную зону заходили десантники 95-й и 80-й бригад, а через жилой сектор — Нацгвардия и батальон патрульной службы милиции особого назначения «Киев-1». И всё же упорное сопротивление ополченцев не позволило противнику взять город с налёту. Пришлось занять оборону и продолжить зачистку на следующий день. При этом «Киев-1» оказался настолько деморализован, что отказался идти в бой и в дальнейшем привлекался только для зачистки.

В ночь со 2 на 3 июля командиры ополчения с позывными «Минёр», «Беркут», «Чечен» и «Филин» бросили свои позиции и бежали в Енакиево, обманом уведя из города 120 своих бойцов. Это было откровенное предательство, так как беглецы не только сняли минные поля перед своими позициями, но и заминировали своё бывшее расположение, куда наутро пришли ополченцы! Кроме того, оказалось что за всё время боёв расположение отряда «Минёра» ни разу не подвергалось обстрелу украинской артиллерии и миномётов. Рядовой состав не подозревал об их предательстве. А когда выяснилось, что уход из Николаевки был осуществлён без приказа Стрелкова, некоторые бойцы попытались вернуться на позиции. Но сделать это удалось всего пятерым.

Из-за предательства «Минёра» в обороне образовалась брешь, о чём немедленно был проинформирован противник и утром 3 июля через эту брешь в город зашла колонна ВСУ — БТР, танки, «Смерчи» и «Ураганы», автобусы с пехотой. Всё, что бойцы «Моторолы» могли противопоставить обнаглевшим от безнаказанности карателям это одно противотанковое ружьё. Колонна техники шла на значительном расстоянии от позиции бойцов, уничтожить удалось лишь свернувший в «зелёнку» джип.

Войдя в Николаевку Нацгвардия шаг за шагом занимала беззащитные жилые сектора, десантники бились в промзоне. Противостоять им было практически некому — с других направлений в город удалось перебросить всего 25 человек различных подразделений. Они делали, что могли. Но силы были неравны и город пришлось оставить. При этом тяжёлое ранение получил комендант города «Мачете».

В штурме Николаевки активно участвовала украинская авиация. Штурмовики Су-25 впервые применили здесь 250-кг и 500-кг свободнопадающие бомбы. Однако славянскому гарнизону удалось нанести бандеровским люфтваффе новые потери.

Первым в районе Семеновки был подбит разведчик Су-24МР (11 жёлтый) под командованием подполковника Булацика. По его машине было произведено сразу 4 пуска из ПЗРК. Одна ракета попала в двигатель, но лётчик сумел погасить пламя. С одним работающим двигателем самолёт пролетел ещё 300 км и сумел произвести аварийную посадку на аэродроме Миргород. Во время посадки Су-24 вновь загорелся, но аэродромным службам удалось сбить пламя. Долгое время считалось, что после столь тяжёлых повреждений машина была списана, но вопреки предположениям к 2016 году её всё-таки восстановили. За спасение ценного самолёта экипаж был награждён орденами Богдана Хмельницкого III степени.

Вслед за Су-24 ракету «словил» штурмовик Су-25М1 (06 синий). Он сумел «доковылять» до Днепропетровска, но при посадке на аэродром машину стало уводить в сторону, после чего лётчик Александр Дякив принял решение катапультироваться. Самолёт упал в районе ВПП и полностью разрушился. Это была первая официально признанная Киевом потеря штурмовика Су-25.

С потерей Николаевки снабжение Славянска полностью прекратилось. Украинские войска немедленно начали окружать периметр осаждённого города колючей проволокой, минными полями, устанавливать новые батареи. Всё шло к тому, что Славянск с оставшимся 40 тысячами измученного осадой населения без всякого штурма просто будет стёрт с лица земли артиллерийским огнём и обречён на голод и вымирание, без медикаментов, без продовольствия.

Уже три месяца Стрелков ждал со стороны карателей решительного штурма. Ждал как повода для ввода миротворческих сил российской армии, ждал, как возможность нанести противнику неприемлемые потери. Штурм Николаевки показал, что рассчитывать на это не стоит. Не было никакого штурма — было безжалостное уничтожение мирного города артиллерией и авиацией, и зачистка. Для оставшихся в Славянске жителей такой способ «штурма» был равен смертному приговору.

Попав в полное окружение стали подсчитывать оставшиеся боеприпасы. К тому времени почти все свои мины славянский гарнизон расстрелял в ожесточённых боях под Ямполем и Николаевкой (около 1000 штук). Ещё 400 мин было уничтожено удачным попаданием украинской артиллерии 8 июня. В итоге на 11 миномётов осталось всего по 5–6 мин на ствол. К двум оставшимся на ходу «Нонам» (третья вышла из строя окончательно) имелось всего 60 снарядов, к двум исправным танкам Т-64 — 40 снарядов. Имелось 3 БМП, 2 БМД, БТР-Д с установленной ЗУ-23—2. Но и к ним ощущался дефицит боеприпасов. Мало было гранатомётов и ПТУР. Да и те, что имелись, были с украинских складов с просроченными сроками хранения, что самым губительным образом сказалось при обороне Николаевки. Более-менее нормально было с боеприпасами к стрелковому оружию, но автоматами нельзя остановить танки.

Деблокирующего удара извне ждать также не приходилось — в Горловке и Донецке просто не было таких сил, что смогли бы пробить кольцо окружения и разблокировать Славянск. Вопрос стоял просто: или отдать город или сидеть в осаде до последнего и погубить тысячи его защитников и мирных людей. При этом в любом случае сдача славянских позиций неминуемо означала потерю значительного пространства с массой дружественного для ДНР населения.

По словам Стрелкова Москва была категорически против оставления города, по-прежнему обещая, что помощь вот-вот подойдёт. Весь июнь Стрелков ждал выполнения этих обещаний и ничего не дождался. Его доводы о бессмысленности сидения в Славянске без помощи «Большой земли» пропускались мимо ушей. А после того, как в конце июня из Славянска были отозваны все российские журналисты, к Стрелкову окончательно пришло понимание — его и наиболее боеспособных идейных бойцов просто приговорили героически умереть. После гибели Славянска скорее всего немедленно бы поднялась целая информационная волна — дескать дальнейшее вооружённое сопротивление бесполезно, хватит кровавых авантюр и Донбассу надо возвращаться обратно в состав Украины.

Утром 4 июля решение было принято. Прорыв. Причём как можно скорее — в тот же день, в 23 часа. Это позволяло до минимума сократить опасность утечки информации. Даже вечером 4 июля, когда из Славянска в Краматорск ушёл весь тыл и госпиталь, основная масса бойцов ещё пребывала в неведении. Провожая госпиталь медперсоналу было заявлено, что гарнизон остаётся в Славянске до конца, прощайте, помните нас…

Отход было решено организовать в два этапа. Сначала ополченцы пробивались в Краматорск, где кольцо окружения пока было неплотным, а затем вместе с местным гарнизоном выходили дальше на юг: к Горловке и Донецку. К Мозговому в Лисичанск пробиваться было бесполезно — в районе Ямполя находилась сильная группировка украинских войск, пробиться через которую славянский гарнизон был не в силах.

План предусматривал отвлекающий удар силами бронегруппы по блокпосту № 5 украинских войск на стеле Славянска, в то время как основные колонны должны были уйти полями.

В 11 утра Стрелков вызвал к себе единственных оставшихся в городе корреспондентов «Лайф-Ньюс» и дал им «горячее» интервью. Он прямо обвинил Россию, что она не хочет помочь русским Донбасса воссоединиться со своим народом. «Мы будем сражаться, но нам очень нужна помощь» — закончил он.

После ухода журналистов Стрелков вызвал к себе коменданта города и приказал строить третью линию обороны уже непосредственно в самом Славянске, вокруг здания СБУ. Только за два часа до выхода Стрелков собрал совещание командиров и начал его со слов о том, что в связи с невозможностью удерживать Славянск и необходимостью защитить Донецк этой ночью мы выходим. Держался он строго, с выправкой, говорил чётко, грамотно, демагогию не разводил. Сразу и без обиняков предупредил — жертвы при прорыве неизбежны. Далее всем комбатам и ротным были указаны точное время и место сбора в колонну на марш, отданы отдельные приказы о создании групп флангового прикрытия колонны. В глубине души все уже ждали от Стрелкова нечто подобного, поэтому на совещании никто не задавал вопросов. Беседа перешла к уточнению численности бойцов, снабжению транспорта топливом, учёта имеющегося оружия и боезапаса. Всего насчитали 1824 бойца плюс семьи.

Для такого каравана с массой гражданских требовалось значительное количество топлива и машин. Из-за нехватки горючего и механических поломок пришлось бросить некоторую часть бронетехники. В Славянске, Краматорске и Константиновке были оставлены легендарная «Нона» с неисправной ходовой частью, «раскулаченный» на запчасти Т-64БВ, памятник ИС-3, инженерная машина ИМР-2 и штабель неисправных противотанковых ракет, которые позже украинское ТВ с гордостью демонстрировало в качестве трофеев. Все мобильные телефоны самого Стрелкова и командиров ополчения остались включёнными на своих КП, чтобы СБУ не смогло отследить их перемещение.

Рядовые ополченцы были оповещены о прорыве за час до выхода и испытали настоящий шок. Ведь подавляющая часть бойцов была местными жителями, для них сдача города означала оставление на милость карателей родных очагов и отеческих могил. Только авторитет Стрелкова сохранил дисциплину. Люди верили ему безоговорочно.

Для выхода была выбрана единственная плохонькая просёлочная дорога в небольшом коридоре между захваченной Николаевкой и украинскими войсками блокировавшими Славянск с востока. Днём 4 июля на этой дороге даже появился временный блокпост украинских сил, который через два часа снялся и ушёл на прежние позиции, видимо опасаясь ночного нападения. На будущий маршрут отхода была выслана разведгруппа которая, разбившись на пары, оседлала дорогу с обеих сторон и обеспечила её прикрытие. Разведчики вели наблюдение и одновременно должны были выполнить роль регулировщиков, которые направят колонны по нужному маршруту.

Из Краматорска навстречу разведчикам выдвинулась группа бойцов из отряда «Хмурого». Сотовая связь не работала, а раций не хватало, поэтому на точке встречи спонтанно произошло несколько коротких «дружественных» перестрелок. Одновременно краматорский гарнизон, отвлекая на себя внимание карателей, обстрелял Карачун из имеющихся у него двух ЗУ-23, двух БМП и БТР.

И всё же сохранить в тайне готовящийся прорыв не удалось. Уже упоминавшийся украинский шпион Игорь Лукьянов (Маклауд) смог предупредить своих о предстоящем прорыве «сепаров».

Впрочем, слово ему самому: «Главную информацию — расположение войск, численность и время выхода группировки из Славянска — собирал и передавал постепенно. Численность — 1824 человека — узнал случайно, из-за их некомпетентности: ведомость на довольствие выбросили в мусорник.

Отход они готовили заранее. Маршрут полевые командиры обсуждали между собой. Мне и самому было понятно, что это — единственная открытая дорога. Точность по времени отхода, которое я передал, была плюс-минус два часа.

Основную дорогу не перекрыли, потому что была договорённость между нашими и сепаратистами. Это понятно. И тогда мне самому казалось, что так правильно. Славянск взять мы не могли. Нужно было либо освободить города и загнать всех в Донецк, либо воевать. Сейчас понимаю, что нужно было отрезать дорогу и добивать их в Славянске. Их нужно отрезать и добить…

Когда узнал всю нужную информацию, решил уходить. Но тогда же сбили Кульчицкого, и для меня это была катастрофа — не знал, куда идти, к кому. Я все передавал его человеку в штабе. О том, что я там работаю, знали всего два человека: одного убили, со вторым не было связи. Уходить решил классическим способом — ногами (смеётся)…

Расстояние между Славянском и Краматорском — 15 км. Я шёл километров 70 пять дней. По лесам идти к нашим — не вариант — там растяжки. По открытой местности нельзя — расстреляют сепары. Шёл через болота. Не ел. Вышел в Краматорск. Там уже была активность — ДНРовцы собирались выходить. Оттуда друзья меня вывезли в Святогорск. Оттуда — на Изюм в штаб АТО. Там нашёл людей, с которыми работал. Вопросов мне много не задавали. Только контрразведчики набежали, хотели узнать, что по ту сторону творится».

В 23 часа 4 июля последовал приказ на общий отход. Было сформировано шесть колонн с проводниками, которые шли с интервалом в полчаса. Стрелков уходил со второй колонной вместе со штабом и артиллеристами. После команды на начало движения управление было потеряно — больше Стрелков ничем управлять не мог. Тронулись…

Отряд «Моторолы» должен был выходить последним и прикрывать отход колонн, но в темноте возникла неразбериха, и в результате отряд оказался в голове колонны, благодаря чему вышел без потерь и при минимальном артобстреле.

Шли с потушенными фарами, дабы не привлекать к себе внимания. Основную массу машин составляли гражданские легковушки, и часть их вышла из строя по дороге: в темноте можно было легко наскочить на камень. Машины двигались организованно, сохраняя порядок. Немногочисленная «броня» защищала автотранспорт с пехотинцами. Зенитные установки на грузовиках прикрывали колонну с воздуха. Однако эффект неожиданности сработал на пользу только первым выходившим из окружения колоннам, остальные попали под обстрел из-за того, что один из водителей на несколько секунд включил фары, демаскировав себя и других.

Украинские войска очнулись по всему фронту и стали «поливать» артиллерией и миномётами прорывающийся транспорт. Украинская штурмовая авиация не работала — она не могла видеть цели в тёмное время суток. Последние группы пробивались с потерями под плотным огнём, вышли малочисленным составом и чаще пешком.

Всё это время на основном шоссе между Славянском и Краматорском у блокпоста «Стела» кипел бой. По плану Стрелкова бронегруппа под командованием «Тарана» в составе танка Т-64БВ, двух БМП-2 и двух БМД-1 должна была обстрелять украинский блокпост, а затем уйти той же просёлочной дорогой, что и основные колонны.

Блокпост охраняли рота 25-й воздушно-десантной бригады (56 бойцов) капитана Андрея Ткачука, а также бывший «Беркут» УВД Запорожской области и взвод Нацгвардии — всего 39 бойцов. Бойцов «Беркута» направили в самую горячую точку не случайно, а чтобы проверить в деле, на чьей они стороне. На вооружении десантников имелось четыре БМД-2 и ручные противотанковые гранатомёты. При этом их в любой момент могли поддержать огнём артиллерийские и миномётные батареи с горы Карачун.

На блокпосту готовились к возможному прорыву «сепаров» из Славянска, тем более, что уже отражали атаку на блокпост 9 июня. Однако точного времени возможного прорыва конечно не знали. За час до начала боя военные остановили машину в которой находились три девушки и один мужчина. Трое из них имели при себе документы ДНР подписанные Стрелковым. Пленных женщин позже продемонстрировали по украинскому ТВ. Они подтвердили, что на данном участке готовится прорыв с участием танков.

Через час послышался рокот моторов, и к блокпосту выдвинулся танк. Он открыл огонь, и первым же снарядом попал в окоп, где был убит один и ранено двое военнослужащих. Следующими снарядами был выведен из строя экипаж одной из БМД-2.

Оператор второй БМД-2 прожектором ослепил экипаж танка и открыл по нему отвлекающий огонь. 30-мм пушка БМД, конечно не могла причинить танку особого вреда, но под прикрытием её огня командир спецотряда милиции полковник Александр Панченко (ветеран горячих точек) с расстояния 100 метров произвёл по танку выстрел из РПГ-26 «Аглень». Попадание было удачным — танк загорелся, а вскоре сдетонировал боезапас, полностью разрушивший машину.

Оставшись без танковой поддержки, БМП-2 и БМД-1 открыли шквальный огонь, а блокпост в ответ вызвал огонь артиллерии. Вместо того чтобы отступить обратно в город, бронегруппа пошла на прорыв. За блокпостом одна из БМП-2 подорвалась на минных шлагбаумах, которыми украинские бойцы успели перегородить дорогу. Вторую БМП-2 подбил из РПГ всё тот же Панченко. Одна из БМД-1 была уничтожена в упор командиром десантников капитаном Ткачуком выстрелом из РПГ в кормовое отделение. Вторая БМД смогла пройти блокпост, но в нескольких километрах от места прорыва также была уничтожена. Результат боя оказался печальным — из 29 бойцов бронегруппы живыми вышли всего несколько человек.

В возникшей неразберихе за бронегруппой по ошибке увязалась колонна № 4. Однако вскоре там сумели сориентироваться и вышли из Славянска по уже намеченной просёлочной дороге.

В интернете можно встретить фотографию ещё одного танка Т-64БВ, брошенного ополченцами при выходе из Славянска. Этот танк входил в головной дозор основной колонны. Совершая марш в ночной темноте, он съехал в кювет то ли при попытке объезда бетонных блоков, перегораживавших проезд, то ли при попытке их таранить.

Общие же потери украинской группировки при отражении прорыва русских бойцов из Славянска оказались весьма умеренными: двое погибших и 13 раненых. Людские потери ополчения в целом также оказались невелики — их в основном составили люди погибшей бронегруппы. Спекуляции на тему якобы огромных потерь, распространившиеся после прорыва, можно смело отмести — по интернету уже давно гуляли бы десятки и сотни фотографий с трупами, валяющимися в полях, и сгоревшей техникой, тем более что поле боя осталось за украинцами.

Стрелков прибыл в Краматорск с колонной № 2 и появился в штабе «Хмурого». Тот сообщил, что украинская бронегруппа прорвалась в глубокий тыл — в Артёмовск, где рассеяла местное ополчение. В штурме города участвовали украинские батальоны «Артёмовск» и «Донбасс», рота 95-й аэромобильной бригады, а также бойцы 3-го полка спецназа. Ополченцы сопротивлялись как могли, подбили украинский БТР. И всё-таки силы были неравны и они оставили город.

С потерей Артёмовска для славянского гарнизона явно намечалось второе кольцо окружения в районе Краматорска, Дружковки и Константиновки. Сам Краматорск был неудобен для обороны, здесь также не было боеприпасов, имелось всего пять бронемашин, да и Карачун с десятками стволов украинской артиллерии по-прежнему был рядом. Цепляться за город и медленно отходить с боями в таких условиях не имело смысла. Тем более что противник располагал на этом участке двумя батальонно-тактическими группами и танковым батальоном.

Решили срочно уходить в Горловку и Донецк. Некоторые командиры возмущались, но в итоге почти все безоговорочно подчинились Стрелкову. Кроме знаменитого «Бабая», который увёл свою казачью роту в Изварино, а оттуда рванул в Крым. К чести ополченцев, очень мало кто последовал его примеру. Костяк отряда «Бабая» продолжал сражаться и в дальнейшем сыграл важную роль в удержании Изварино.

Днём 5 июля славянская колонна пошла на юг, к Донецку. Лица бойцов были подавленные, грустные. За последние месяцы Славянск стал частью их самих и смириться с мыслью, что город отныне достанется «украм» было очень тяжело. И всё же людям было чем гордиться. В апреле в Славянск на почтовом грузовике приехал небольшой отряд в 50 человек. Теперь в Донецк шёл полноценный полк на трофейной технике. Славянск прокрутил через себя сотни и тысячи людей, научив их воевать, укрепив русский и воинский дух.

Возникает вполне закономерный вопрос: почему в условиях светового дня по колонне не отработали украинские штурмовики?

На 5 июля украинские ВВС располагали всего пятью исправными штурмовиками — остальные были сбиты или нуждались в ремонте. Поэтому Су-25 была дана задача «работать» только по основным магистралям, не тратя моторесурс на второстепенные дороги. Кроме того в районе движения колонны Стрелкова не было наземных авианаводчиков. У Ясиноватского блокпоста в этот момент был разведчик «Донбасса», он готов был корректировать авиацию. Но в итоге, из-за высокого риска потерь в зоне ПВО Донецка и Горловки, применить драгоценные штурмовики противник так и не решился.

После выхода колонны Стрелкова в Донецк, специальные поисковые группы отправились обратно на маршрут — искать отставших. Отдельные группки и бойцы выходили из города на протяжении ещё нескольких дней. Все они грузились на имеющийся транспорт и уходили в Донецк.

В целом выход из Славянска и Краматорска стал одной из самых удачных операций ополчения за всё время войны. Полный разгром бронегруппы не должен заслонять того факта, что подавляющее большинство бойцов, 90 % гарнизона, покинули крепость своим ходом с оружием в руках. В истории войн мало примеров столь удачного выхода из окружения. Славянск не сдавался, пока имелась реальная возможность его удержать, но был покинут без промедления сразу после перехвата последних серьёзных дорог, по которым ещё можно было получать снабжение.

К утру 5 июля украинские военные обнаружили, что воевать в Славянске больше не с кем. Город был пуст. Пуста была Семёновка, пуст Краматорск. Осада, стоившая стольких трудов и крови, завершилась и была преподнесена в СМИ, как выдающаяся военная победа Киева.

Украинские силовики осторожно вошли в город, обнаружив брошенных ополченцами при отступлении пленных: театрального режиссёра Павла Юрова, художника Дениса Грищука, бывшего мэра Славянска Нелли Штепа, студента Ивана Опря, правосека Виталия Ковальчука и бандеровку Ирму Крат.

Реакция населения Славянска и Краматорска на приход «освободителей» была неоднозначной. Восторги по адресу вошедших в город украинских военных были очень сдержанными. Над Краматорском украинский флаг подняли под аплодисменты буквально десятка человек. Основным мотивом людей было облегчение. Закончились изматывающие обстрелы, началась раздача гуманитарной помощи. Жизнь, пусть и под бандеровским сапогом, постепенно входила в привычное русло. Сложно винить измученных людей за это.

Между тем в Славянске, Краматорске и их окрестностях всё ещё не было спокойно — вокруг оперировали разведгруппы ополченцев, а некоторые объекты (брошенная бронетехника, местное здание СБУ) оказались заминированы. Кроме того, из-за нерасторопности некоторых командиров часть ополченцев не были извещены о прорыве и спокойно провели ночь у себя на квартирах вместе с семьями. Теперь им проходилось выбираться из города самостоятельно.

5 июля в Славянск, на торжественную церемонию поднятия украинского флага, прилетел новый министр обороны Украины Валерий Гелетей и начальник Генштаба Муженко. Однако церемония была сорвана после того, как около здания горисполкома на охрану министра из-за здания почты выскочил ополченец с одноразовым гранатомётом. Выстрелить он не успел, был убит телохранителями Гелетея. Это был последний погибший защитник города-героя.

Торжественную церемонию поднятия флага пришлось отложить. Министру сказали, что, вероятнее всего, на крышу вы уже не полезете, потому что в городе снова разгорелись бои, поэтому украинский флаг подняли уже перед зданием.

8 июля пожинать победные лавры в Славянск прилетел и президент Порошенко. Было заметно, что большую часть окружающих его людей составляла охрана, военные и журналисты. На встречу с «освободителем» из числа местных жителей пришли очень немногие.

Порошенко пообещал восстановить городское энергоснабжение и водопровод. Затем он приветствовал военных, причём сделал это не в привычной для современной Украины манере: «Витаю войнив». За кадром прозвучал голос одной из женщин: «Слава Украине забыли сказать». Эту фразу украинские СМИ из репортажа естественно вырезали.

Прошло несколько дней и славянские события, занимающие передовицы СМИ, заслонила куда более важная и неожиданная новость — над Донбассом был сбит пассажирский авиалайнер «Боинг-777» малайзийских авиалиний…