Падение Славянска не только дало киевской хунте мощный пропагандистский козырь в войне на юго-востоке Украины, но и утроило её усилия по уничтожению непокорного Донбасса. Порошенко и его американские кураторы стремились по максимуму воспользоваться «медовым полугодием» революции, пока население ещё не отошло от угара Майдана, было сплочено против «врага на Востоке» и готово к тяготам и лишениям, связанным с войной. В Киеве отчётливо понимали, что по мере затягивания боевых действий, майданный ресурс начнёт стремительно таять. И если к осени не будет достигнута решительная победа над «сепаратистами», настроения украинцев начнут меняться — на смену энтузиазму придёт нарастающее разочарование, усугубляемое экономическими проблемами и надвигающейся холодной зимой.

В случае же успеха, гибель Новороссии становилась весомым ответом Украины на российскую «оккупацию» Крыма и наносила политический ущерб лично Владимиру Путину, как персонифицированному врагу украинской «государственности».

Для реализации своих целей, американо-украинские стратеги продолжали придерживаться дерзкого плана, смысл которого состоял в том, чтобы отрезать мятежные территории от границы с Россией и взять Новороссию в один гигантский котёл. В июне мощная украинская группировка победным маршем прошлась от Амвросиевки вдоль всей южной границы с Россией, достигнув Свердловска и пункта пропуска «Изварино». Падение Славянска позволило командованию АТО высвободить значительные силы для скорейшего окружения основных центров сопротивления Новороссии — Луганска, Донецка, Горловки, Снежное, Дебальцево и Лисичанска.

К началу июля в зону АТО были стянуты практически все боеспособные части, соединения и добровольческие формирования силовых структур Украины, в результате чего общая численность украинской группировки на Восточном фронте возросла с 30 до 45 тысяч человек.

За три месяца войны украинские части набрались боевого опыта и представляли собой уже вполне серьёзного и опасного противника, что и доказали в боях под Ямполем. В результате ополчение, на протяжении следующих 1,5 месяцев (с 5 июля по 24 августа), под рассекающими ударами бронированных кулаков ВСУ, поддерживаемых массированным огнём артиллерии, было вынуждено сдавать один город за другим, откатываясь к Донецку и Луганску.

В рамках подготовки к решительному удару по восставшей Новороссии бандеровский Киев провёл масштабные перестановки в военном ведомстве — сменились министр обороны, начальник Генштаба, командующий АТО и глава концерна «Укроборонпром».

23 июня Порошенко пополнил состав Совета национальной безопасности и обороны Украины, включив туда министра иностранных дел Павла Климкина, генпрокурора Виталия Ярему, начальника Генштаба Михаила Куцина и председателя Нацбанка Валерию Гонтареву.

3 июля Украина получила первого за три месяца полновесного министра обороны вместо трёх последовательно исполнявших обязанности. Но как говорит известная русская пословица: «Хрен редьки не слаще». После пьяницы-адмирала Владимира Тенюха и кадровика-пограничника Михаила Коваля, министром стал бывший милиционер Валерий Гелетей.

Впервые имя никому не известного майора «из органов», который все последующие годы был постоянным персонажем журналистских расследований, оказалось на слуху благодаря особым симпатиям, которые к нему питал президент Ющенко. В 2006 году он назначил Гелетея (уже полковника) начальником главной службы по вопросам деятельности правоохранительных органов Секретариата президента Украины. Вскоре Гелетей получает звание генерал-майора милиции и с 2007 года возглавляет Управление государственной охраны. На этом посту он прославился заявлением о подготовке покушения на семью Виктора Ющенко и ряда крупных «оранжевых» политиков.

Его рвение было оценено по достоинству — Гелетей получил звание генерал-полковника, но летом 2009 года его неожиданно отправляют в отставку. По словам самого Гелетея, единственной причиной для увольнения была его близость к бывшему главе Секретариата Балоге, а само увольнение прошло с нарушениями. Оставшись не у дел, Гелетей три года проработал вице-президентом «Авант-Банка», пока в марте 2014 года «президент» Александр Турчинов не вернул его на должность начальника Управления государственной охраны.

Таков был новый бандеровский министр обороны не имевший ни малейшего опыта руководства громоздкой и неповоротливой военной структурой. Зато новоиспечённый стратег сразу же пообещал провести парад победы в украинском Севастополе. А заодно опозорился на всю страну, когда на трибуне Верховной Рады, вступая в должность, сымитировал, что расписывается на тексте присяги ручкой, с которой так и не снял колпачок.

8 июля Пётр Порошенко произвёл новые перестановки. Генерал Василий Крутов (человек Турчинова и Тимошенко) лишился сразу двух должностей — командующего АТО и первого заместителя главы СБУ. Все ожидали, что на пост руководителя АТО будет поставлен боевой армейский генерал, но Порошенко руководствовался давним принципом «близости к телу»: место Крутова занял отставной генерал СБУ и коррупционер Василий Грицак.

Сменился и начальник Генштаба — вместо генерал-лейтенанта Михаила Куцина им стал его заместитель генерал-лейтенант Виктор Муженко. Между ними с самого начала войны происходили трения. Муженко выступал в роли «ястреба», настаивая на бомбардировке крупнейших городов Донбасса и их отключение от всех систем жизнеобеспечения. Куцин придерживался более умеренных взглядов. Он считал, что многочисленные бомбардировки приведут к большим потерям среди мирного населения и предпочитал действовать точечными методами. Такая позиция никак не устраивала бандеровский Киев. 3 июля было официально объявлено, что начальник Генштаба получил контузию в зоне АТО и будет заменён генералом Муженко.

Муженко окончил Ленинградское высшее общевойсковое командное училище, Академию Вооружённых Сил Украины и Национальную академию обороны. Однако за время своей военной карьеры так и не снискал себе популярности в войсках, зато был близко знаком всё с тем же Александром Турчиновым, который неоднократно выручал его из многочисленных скандалов. В 2012 году Муженко получил от Януковича погоны генерал-лейтенанта и занял должность заместителя начальника Генштаба.

Однако в декабре 2013 года Муженко был смещён с должности из-за злоупотреблений в сфере продажи квартир, выделенных государством для военных. По данным военной прокуратуры, за 9 месяцев 2013 года со стороны генерала и его подельников зафиксировано 37 подобных случаев.

Однако сместили Муженко не только из-за неуёмной алчности и воровства, но и за нарушение режима секретности с подозрением на шпионаж в пользу США. В сейфах заместителя начальника Генштаба были обнаружены копии секретных документов, которые по определению не должны были там находиться. Завербовали генерала, скорее всего ещё в Ираке, где Муженко в 2003–2004 годах занимал должность начальника штаба и первого заместителя командира механизированной бригады украинского миротворческого контингента.

Из-за событий Евромайдана довести расследование до конца не удалось. От сумы и от тюрьмы генерала спас государственный переворот, открывший перед ним новые ступени карьерной лестницы.

Новый директор пришёл и в государственный концерн «Укроборонпром». Вместо Юрия Терещенко его возглавил Роман Романов. В прошлом у него имелся собственный автосалон, в других связях с машиностроением новый руководитель «Укроборонпрома» замечен не был. Зато, как и все вышеперечисленные назначенцы, пользовался полным доверием со стороны Порошенко.

Тем временем славянский гарнизон вместе с краматорскими ополченцами прибыл в Горловку, где Стрелков смог хоть немного поспать. Саму Горловку Безлер держал крепко, славянских бойцов здесь не требовалось. К тому же Стрелков отлично понимал, что его попытка сделать Горловку своей основной базой вновь неизбежно привела бы к его личному столкновению с Безлером, что имело бы негативные последствия для дальнейшей обороны. Поэтому передохнув, вся колонна отправилась дальше.

Когда Стрелков и его бойцы входили в Донецк они испытали настоящий шок. Вот уже несколько месяцев они вели боевые действия, терпели непрерывные обстрелы каждый день и каждую ночь, видели людскую кровь и страдания, хоронили боевых товарищей и мирных жителей. И вот их взору предстаёт совершенно мирный миллионный город, без единой баррикады, на нескольких блокпостах которого мирно покуривают бойцы «Востока» и «Оплота». Текла неспешная мирная жизнь, работали казино, кое-где шатались пьяные ополченцы. В пригородах можно было наблюдать огромное количество спортсменов — велосипедисты, футболисты, бегуны группами и парами.

В городе по-прежнему сидел украинский мэр, на дорогах стояли милиционеры с украинскими кокардами на фуражках, работали украинские телеканалы. А за несколько дней до прибытия в город Стрелкова, произошёл вопиющий случай. Начальник УМВД Донецкой области генерал-майор Константин Пожидаев отдал приказ своим подчинённым сфотографировать все блокпосты ополчения и составить списки лиц поддерживающих ДНР для дальнейшей передачи их в Киев!

Это распоряжение вывело из себя Игоря Безлера. 1 июля его отряд штурмом взял здание УВД Донецка, причём в перестрелке погиб украинский милиционер и были ранены ещё пять человек. Выручать захваченное УВД кинулись батальоны «Восток» и «Оплот», что не удивительно, ибо и Пожидаев, и Ходаковский, и Захарченко сидели на одном и том же ахметовском пайке. В результате впавшие в истерику власти ДНР обвинили Безлера в попытке государственного переворота и он был вынужден покинуть Донецк. Но от своих планов физически «зачистить» Ходаковского и Бородая, покончить с «банановой республикой» не отказался.

Сам Стрелков по собственному признанию ехал в Донецк скрипя сердце: «Там действовала расколовшаяся на две части «Русская православная армия». В каждой из частей было по 100–150 человек. Был «Оплот», был «Восток», были казачьи подразделения. Были безлеровцы. Была «Шахтёрская дивизия», батальон «Кальмиус». Никто никому не подчинялся и между собой не взаимодействовал. Кто-то из них участвовал в боевых действиях, а кто-то нет. И было небольшое подразделение, которое мне подчинялось…

Захарченко мне на первых порах подчинялся, пока его не назначили премьер-министром. А Ходаковский не подчинялся. Категорически не подчинялся. Он просто не входил ни в какой контакт. А поскольку у меня были другие задачи, чем усмирять непокорных командиров… сидит и сидит, обороняет свой участок и обороняет. И, дай Бог, чтоб и дальше обороняли».

С мнением Стрелкова о том, что в Донецке никто ничего не делал и не воевал категорически не согласен премьер-министр ДНР Бородай. В одном из своих интервью он рассказывал: «К тому моменту, когда он зашёл в город, боевые действия в самом Донецке были уже закончены. Так это, извините, наша заслуга, а не наш недостаток. Изначально в самом городе были две серьёзные базы противника, которые к этому моменту были взяты штурмом. Это были база на Щорса и база на Боссе. Взятие второй было особенно заметным событием, потому что, к великому нашему сожалению, противник там успел взорвать арсенал. И этот арсенал рвался больше суток. Весь город это слышал.

База на Щорса была взята «Атаманом Иванычем» и бойцами только-только зарождавшегося «Кальмиуса» и, прежде всего — группой «Ювелира» — после восьмичасового боя. Для нас этот бой был удачным, потому что нам удалось взять более 400 единиц стрелкового оружия, три единицы бронетехники, гранатомёты и ещё что-то. Для нас это было тогда колоссальным шагом вперёд. В районе аэропорта тоже шли бои. Удачно действовали совместно «Оплот» и «Восток». К моменту появления Стрелкова аэропорт был нами полностью блокирован. И город уже тогда был неплохо готов к обороне. Больше всего для этого, надо сказать, сделал Александр Ходаковский. Просто полностью план знали только он, Захарченко и я. Поскольку Донецк остаётся на данный момент прифронтовым городом, я не могу о нем говорить… При этом мы делали все возможное, чтобы город жил хоть относительно нормальной жизнью».

С приходом Стрелкова в Донецке разразился острый внутренний кризис. Все разрозненные вооружённые отряды (как идейные, так и представляющие донецкие ОПГ) встали перед выбором: либо они присягают на верность народу и вливаются в ряды формируемой министром обороны Стрелковым армии ДНР, либо разоружаются и уходят из города. У Стрелкова несколько дней был реальный шанс возглавить ДНР, ввести военную диктатуру, арестовать или ликвидировать лидеров преступных группировок. И все это понимали…

Больше всего с приездом Стрелкова «напрягся» Ходаковский. Он стянул все свои силы в две базы и засел в глухую оборону. До этого Ходаковский два раза был в Славянске у Стрелкова и трений между ними не наблюдалось. Стрелков не осуждал его ни за провал штурма аэропорта 26 мая, ни за неудачную операцию под Мариновкой. Но Ходаковский, как и другие проахметовские лидеры, ожидал переворота и захвата власти Стрелковым, поэтому двое суток просидел в обороне, ожидая штурма. Однако штурм не потребовался.

Значительная часть отрядов Захарченко, Бородая, Ходаковского добровольно ушла воевать к Стрелкову, видя в нём куда более авторитетного командира, способного покончить с полукриминальной жизнью местного ополчения. Попав из России в Донецк и слабо разбираясь в местных реалиях, идейные русские добровольцы записывались в донбасское ополчение и волей-неволей становились частью местного вооружённого криминала. Местные ополченцы испытывали те же проблемы — многие из них, будучи людьми совершенно некриминального склада, были далеко не в восторге от пребывания в полубандитских группировках.

В результате Ходаковский быстро потерял влияние, оставил должность министра безопасности ДНР и с немногими приближёнными ушёл в Макеевку. Здесь, вдали от линии фронта, он со своими людьми занял здание «Макеевугля», расставил вооружённую охрану и стал ждать дальнейшего развития событий.

В отличие от Ходаковского, военный комендант Донецка и командир «Оплота» Александр Захарченко пошёл на контакт со Стрелковым, хотя и с большим трудом. Так, огромная популярность министра обороны среди ополченцев, позволила на какое-то время организовать военное единоначалие, без чего любая армия невозможна. Личная популярность Стрелкова была такова, что приток добровольцев в ополчение сразу же после его прибытия в Донецк увеличился в разы. Только за 9 июля в армию Новороссии записалось 500 человек.

А вот в гражданской сфере всё было не так радужно. Вице-премьер ДНР Андрей Пургин в разговорах с Денисом Пушилиным матерясь от досады жаловался бесконечные «отжимы» и стрельбу в Донецке, которая началась сразу по приходу «ё#нутого полковника», который своими действиями влез в гражданское управление Донецка. Убедить его хоть что-то пропускать (уголь, продовольствие) не удавалось, в результате чего была дезорганизована работа торговых сетей, останавливались шахты. Под давлением Стрелкова из города бежал мэр Донецка Александр Лукьянченко, что вызвало конфликт Стрелкова со своим другом и главой ДНР Бородаем, который бросив все дела срочно приехал в Донецк из Москвы.

Из интервью Бородая: «Это вообще полный идиотизм. Был мэр Донецка Лукьянченко. Никому ничем не мешал. Местные о нем очень хорошо отзывались, даже самые «лютые дээнэры». Он, кстати, ни фига не «ахметовский». Говорят, он с Ахметовым периодически ссорился. И когда на него давили, сразу говорил: я в отставку уйду. И все его уговаривали не уходить. Я сам с Лукьянченко общался несколько раз, и он никаких претензий по поводу ДНР не выражал. И ничего не требовал. Один раз попросил переставить блокпост около Путиловского моста на 100 метров в любую сторону, чтобы не мешать проезду общественного транспорта. Просто хороший хозяйственник, искренне любивший свой город. Пока война не добралась до Донецка по-настоящему, он был очень ухоженным городом. Киев, пока был законный мэр Лукьянченко и сохранялась иллюзия двоевластия, давал под него зарплаты бюджетникам. Меня это устраивало, потому что город хоть какой-то жизнью жил. У меня-то денег на зарплаты не было и в помине. Чего его трогать было?

Стрелков его вызвал и говорит: присягай ДНР! Лукьянченко сразу понял: если он присягнёт ДНР, то сразу станет «преступником» и «террористом» — и денег у него у него в городской казне не будет. Он говорит Стрелкову: не хочу. Игорёк на это ему ответил: тогда расстреляю на следующий день. Забавно, что он требовал присяги ДНР, хотя ни он сам, ни его бригада никакой присяги ДНР не приносили. Вот тогда Лукьянченко взял ноги в руки и учесал в Киев. В результате я на следующий день приезжаю и говорю ему: «Ты что, дурак, Игорёк? Ты зачем все это сделал? Ну, чего ты добился?». Он: «Но это же киевский мэр». Я: «Какой он киевский? Он местный хрен, который тут сидел. Он хоть как-то город обеспечивал нормально. Ты сам будешь управлять? Давай, валяй. Ты мэр теперь». Он: «Нет, я не мэр». Я: «Ах, ты теперь не мэр? Как все разрушить, так ты у нас главнокомандующий, и непонятно с какого рожна лезешь не в свою компетенцию. А как отвечать за последствия твоих дурацких решений, ты говоришь, что ты не мэр». Он: «Ну, я найду мэра». В итоге он привёл молодого парня — Пашу «Бешеного». Говорит: «Вот, он будет». Я с Пашей и до этого был знаком, он колонны водил и вроде неплохо это делал. Спрашиваю: «Паш, ну что, будешь мэром? У тебя будут такие, такие и такие функции». Паша, выслушав, все это говорит: «Ой, блин, я мэром не буду. Не надо, не потяну». Тогда я к Стрелкову: «Что-то твой мэр мэром быть не хочет. Удивительно, почему же?» Стрелков мне в ответ: «Ну, тогда я не знаю». О простых людях, которые жили в Донецке, у нашего Игорька голова не болела совсем. Он, видимо, полагал, что их не существует. А я понимал, что они существуют, и от их существования зависит и существование Донецкой народной республики. Чем все это закончилось? Тем, что и. о. мэра Донецка стал человек Ахметова».

Оставив попытки вмешиваться в гражданскую сферу ДНР, Стрелков начал готовить Донецк к обороне. В городе было введено военное положение и комендантский час. Были стремительно захвачены несколько важных объектов, включая завод по производству взрывчатки, а так же центр оперативного реагирования местной милиции. Был издан приказ о запрете пьянства, расстреле за мародёрство и жестокое обращение с пленными. Как и следовало ожидать, первыми под эти указы попали пьяные бойцы «Востока» и «Оплота», а также некоторые зарвавшиеся славянские бойцы, которые решили, что за Славянскую оборону им позволено всё. Всем мародёрам быстро «обломали рога», хотя порой дело чуть не доходило до перестрелок. Одновременно в результате рейдов военных патрулей ликвидировались наркопритоны, были пресечены попытки грабежей и «отжимов».

Однако неожиданный удар поджидал Стрелкова совсем с другой стороны. Своим отказом от героической гибели в Славянске он поломал все закулисные переговоры между Кремлём, Киевом и Ахметовым. Они так деятельно договаривались об условиях получения особого статуса для ДНР и ЛНР в рамках единой Украины, как вдруг в дело вмешался идейный, трудно управляемый и совершенно не склонный к предательству славянский командир. В Москве померещилось, что Стрелков вот-вот разгонит всю бессмысленную политическую тусовку из Царёвых, Бородаев, Лукьянченко, Пургиных, Пушилиных и установит прямое военное правление.

Поэтому против Стрелкова был немедленно брошен «в бой» медийный козырь Кремля — Кургинян. 7 июля он лично приехал в Донецк «обличать» министра обороны в напрасной сдаче Славянска и чуть ли не в предательстве. Слова этого наёмного «патриота» на службе у олигархов стоит привести полностью: «Актёр Гиркин — самый фантастический подлец в истории человечества. Это проект Запада — по принуждению России совершить агрессию, чтобы навсегда рассматривать нашу страну как страну-изгоя и страну-преступника. Гиркин хочет повесить на Россию агрессию и тем самым приравнять её к фашистской Германии».

Организация Кургиняна «Суть Времени» объявила Стрелкову настоящую информационную войну. Истерию, за которой стоял обычный безумный страх, тут же подхватили многие «патриотические» блогеры и организации, находящиеся «под колпаком» у Суркова. Чего только Стрелкову не приписали! Торговлю наркотиками, оружием и органами. Намерение взорвать жилые девятиэтажки на окраинах Донецка и сотрудничество с ВСУ. Появилась даже версия, что Стрелков продал Славянск Ахметову за 100 млн. гривен и свой добровольный уход в Россию. Однако вопреки условиям сделки «кинул» донецкого олигарха, и пришёл в Донецк, решив вторично повторить комбинацию и ещё раз «срубить бабло» теперь уже на сдаче Донецка.

Апофеозом кургиняновской лжи стали якобы оставленные в Славянске 12 тысяч автоматов, а также намерение Стрелкова взять штурмом Ростов и идти на Москву свергать Путина. Даже сбитый малайзийский «Боинг» в итоге навесили на лидера ополченцев, который якобы намеревался сбить самолёт Путина, дабы расчистить площадку для будущего сговора с фашистской хунтой о будущем ДНР и ЛНР.

В результате Стрелков оказался под огнём политической и информационной атаки сразу с двух сторон — с одной стороны его обливали помоями США, их европейские сателлиты и бандеровская хунта, с другой — донецкие и российские пораженцы, олигархи и их медийная обслуга, вроде Кургиняна.

Но пока Стрелков находился в Донецке и были живы народные командиры вроде Мозгового, Безлера, Дрёмова, Беднова и других, все планы по нейтрализации народного движения и «сливу» восставшего Донбасса откровенно буксовали. Стрелков пользовался огромным авторитетом не только в Донбассе, но и в глазах российского общества, поэтому лживые заявления в его адрес привели только к краху репутации самого Кургиняна. Точнее всего о старичке высказался вице-премьер российского правительства Дмитрий Рогозин, назвав его «Пургиняном».

Чтобы создать должный силовой противовес Стрелкову, Москва срочно направила в Донецк «приднестровский десант» во главе с бывшим главой КГБ Приднестровья Владимиром Антюфеевым. С 10 июля он был приставлен помощником к Бородаю, став первым вице-премьером ДНР по работе с правоохранительными органами (вопрос госбезопасности, судов, юстиции и внутренних дел). И когда Бородай уезжал в Россию, именно Антюфеев оставался «на хозяйстве». Он много сделал для создания и становления донецких правоохранительных органов. И одновременно противодействовал Стрелкову при помощи новых глав МГБ и МВД ДНР, которыми были назначены отставные офицеры приднестровской КГБ Олег Берёза и Андрей Пинчук. 21 июля ещё один приднестровец Александр Караман стал вице-премьером правительства ДНР по социальным вопросам.

Так был создан мощный силовой противовес Стрелкову и «Русской весне». Идейные ополченцы почти поголовно поддерживали Стрелкова, но теперь, вздумай он выступить против «конституционного строя», против него единым фронтом немедленно бы выступили Правительство, МВД, МГБ, «Оплот» и «Восток».

В результате было упущено драгоценное время для спасения Новороссии. Но винить Стрелкова в трусости, в том, что не решился на военные переворот не стоит. Стрелков и Бородай на тот момент были ещё дружны и выступать против человека, имеющего поддержку Кремля Стрелков не мог в принципе. К тому же вполне естественно, что в Донецке он появился в несколько подавленном состоянии из-за потери Славянска и осознания, что «Россия нас предала». Стрелков не знал всех политических раскладов в Донецке и Кремле, поэтому предпочёл оставить политику и сосредоточиться на своих непосредственных обязанностях — решении военных вопросов.

А общая обстановка была нерадостной. Соотношение сил в этот момент было удручающим: 10–12 тысяч ополченцев против примерно 45 тысяч украинских карателей. Благодаря трофеям и «военторгу» у ополчения постепенно появлялись танки, РСЗО, орудия. Но подавляющее превосходство по всем видам тяжёлого вооружения всё ещё оставалось за украинской стороной.

С потерей Славянска ДНР лишилась значительных территорий, в том числе Краматорска, Дружковки, Артёмовска и Константиновки. Под угрозой оказалось Дебальцево, стратегически важный перекрёсток, обеспечивающий сообщение Донецка с Луганском и Россией. Затем под ударом оказался Лисичанский выступ.

Выручало то, что с севера Донецк надёжно прикрывала Горловка с весьма боеспособным отрядом Игоря Безлера. Поэтому за северное направление Стрелков мог в ближайшее время не опасаться.

Но на юге дела складывались плохо: пал второй по величине город Донбасса Мариуполь, украинские войска прорвали фронт у Саур-Могилы и отсекли всю южную и значительную часть западной границы Новороссии от России. Вытянувшись длинной «кишкой» вдоль границы, каратели продолжали развивать свои успехи — вели упорные бои за пункт пропуска «Изварино» и вышли к Червонопартизанску.

Перед Стрелковым стояли три задачи — не допустить охвата Донецка с флангов, сохранить связь с «Большой землёй» через Дебальцево и Луганск, пробиться к границе с Россией на юге.

После 2–3 дней отдыха все наличные силы были разбиты на три батальона, разведбат и раскиданы по фронту. В Донецке остался только штаб с комендантской ротой, состоящей из стариков и необученного молодняка. Один батальон был переброшен на юго-западную оконечность Донецка в никем не охраняемый Петровский район и пригород Марьинка. Небольшой гарнизон Иловайска был подкреплён двумя славянскими САУ «Нона». Также в случае необходимости иловайцев могли поддержать силы ополчения в Донецке и Моспино.

12 июля Стрелков с ополченцами «Оплота», Славянска и батальона «Кальмиус» на 30 автобусах прибыл в город Снежное. В городе творился форменный бардак, местный «Оплот» занимался бандитизмом и воевать не хотел категорически. Тогда комендантом города был назначен Евгений Скрипник (Прапор), который быстро и жёстко навёл порядок. Это позволило Стрелкову создать в Снежном крупную по меркам ДНР группировку, усиленную бронетехникой и артиллерией. В дальнейшем она использовалась и в обороне Саур-Могилы, и для парирования удара ВСУ в районе Шахтёрска, и в пробитии коридора к пункту пропуска «Мариновка» и в зачистке Миусинска.

Ключевой точкой обороны южного фланга Донецкого фронта являлась Саур-Могила. Резервы ДНР в тот момент были крайне скудными, но их пришлось «тратить» на Саур-Могилу и близлежащее село Степановка из-за стратегической важности высоты.

Другим важным узлом обороны стало Дебальцево, прикрывавшее Новороссию с севера от расчленения её на ДНР и ЛНР. На помощь местному гарнизону, состоящему в основном из казаков атамана Козицына, Стрелков перебросил роту шахтёров и противотанковый взвод. Одновременно он вместе с Мозговым попытался выстроить непрерывную линию фронта между Дебальцево и Лисичанским выступом, но сил было настолько мало, что сделать этого не удалось — на фронте так и осталась ничем не прикрытая «дыра» в 50 км.

Так была сформирована очень жиденькая, но уже какая-никакая линия фронта, протянувшаяся от Саур-Могилы через Иловайск к Донецку, Горловке и Дебальцево.

В отличие от Славянска Стрелкову пришлось руководить уже не обороной отдельного города, а целым фронтом из нескольких тысяч ополченцев. Командного опыта не хватало — чисто военного образования у Стрелкова не было (если не считать курса молодого бойца на срочной службе и пятимесячных курсов при Академии ФСБ). Сам он отзывался о своём командирском уровне так: «У меня нет такого опыта, был опыт командира небольших подразделений, но приходилось планировать спецоперации с количеством участников в 80—100 человек. Я был оперативником по линии борьбы с терроризмом в Чечне. Мне приходилось участвовать во многих операциях, но непосредственно руководить — нет. Максимум, чем мне приходилось командовать, это сводная оперативная группа численностью 150 человек в течение пару месяцев в 2005 году.

И опять же скомплектованные подразделения мне в строевом отношении не подчинялись, а только в оперативном. Я им только ставил задачи, которые они сами планировали и выполняли. Я зачастую не совсем понимал, как организовать ту или иную операцию, но зато чётко понимал, чего хочу достичь в этой операции. То есть, я ставил цели и задачи, которые были выполнимы, и они выполнялись. И благодаря этому удалось практически сорвать все замыслы противника, которые были нацелены на наше окружение, разгром и уничтожение.

Мне очень сильно не хватало начальника штаба, который бы мог расписать то, что я хочу. Собственно говоря, все армейские командиры большого звена делятся на две категории: начальники и начальники штабов. Командир принимает решение, а начальник штаба его разрабатывает, то есть расписывает, раскладывает.

Работа обоих совершенно необходима. Далеко не всегда хороший начальник штаба может хорошо командовать войсками. И наоборот. Например, о Жукове в одной из его характеристик говорили, что великолепный строевой командир, но терпеть не может штабной работы. Я себя, конечно, с Жуковым не сравниваю, но тоже, если честно, не люблю штабной работы. Более того, не умею её делать. Зато хорошо понимаю суть добровольческой, партизанской борьбы. Я знал качество всех своих подразделений, что они могут, и что они не могут. Наша армия на тот момент была партизанской. Во многом она и сейчас остаётся такой. Это не регулярная армия».

Как бы то ни было, благодаря Стрелкову и его соратникам в Донецке впервые с начала войны появилось по-настоящему компетентное военное руководство и полноценные боевые подразделения, показавшие способность выполнить поставленную им задачу. Сам Стрелков отошёл от непосредственного личного участия в боевых действиях, перепоручив это выдвинувшимся командирам. А их было немало — Безлер, Мозговой, Захарченко, Дрёмов. Позже взошла звезда «Гиви», «Боцмана», «Абхаза», «Клуни», «Патриота» и других. Правда, в тот момент среди них не было Арсения Павлова (Моторола).

После выхода из Славянска Стрелков отправил его на усиление в Снежное к «Прапору». В ночной темноте «Мотор» сидя за рулём БТР, прозевал перекрёсток и на большой скорости «влетел» в лесопосадку. Драгоценный БТР-80 был надолго выведен из строя, а сам Павлов получил сотрясение мозга, сломал руку и ключицу. В таком виде он 11 июля официально сочетался браком с Еленой Коленкиной, с которой познакомился в Славянске во время бомбёжки. Бракосочетание посетили Игорь Стрелков и Павел Губарев, а репортажи из ЗАГС сделали ведущие российские и западные телеканалы благодаря чему теперь уже вся страна знала легендарного «Моторолу» в лицо. По случаю серьёзного ранения и бракосочетания, Павлов получил давно заслуженный отпуск на время лечения и отбыл с молодой супругой в Крым.

Дабы избежать дезориентации в калейдоскопе последовавших событий, мы проследим ход боевых действий не в хронологической, а скорее в географической последовательности, начиная от северо-западного фаса Донецкого фронта (Карловка-Горловка-Дебальцево), через Донецк до Саур-Могилы и так называемого «Южного котла».

Весь июнь и июль противник неумолимо приближался к Донецку с западного направления. 9 июля командир батальона «Донбасс» Семён Семенченко и лидер «Правого сектора» Дмитрий Ярош впервые лично познакомились в селе Курахово к западу от Донецка. Оба поделились своим мнением о ходе АТО, роли олигархов в украинской политике, российских СМИ и планах на будущее. Семенченко, вместе со своим батальоном, находившийся на содержании у Коломойского и Авакова, разглагольствовал на камеру: «Я за то, чтобы роль олигархов в стране уменьшалась. Они должны быть богатыми людьми, исправно платить налоги и не лезть в политику».

На следующий день 93-я механизированная бригада, батальоны «Донбасс» и «Днепр-2» (целиком состоявший из боевиков «Правого сектора») при личном участии Дмитрия Яроша провели разведку боем у Карловки.

С момента первого боя в Карловке прошло уже почти два месяца, за время которых ополченцы хорошо укрепили свои позиции. У них имелись тяжёлые пулемёты и даже пара ЗУ-23—2. Всего в Карловке оборонялось порядка 120 бойцов в составе двух рот — горловской и присланной из Донецка роты батальона «Кальмиус».

Первой в атаку на позиции ополченцев отправилась колонна бронетехники 93-й бригады (два танка и три БМП), за ними — правосеки, которые прикрывали «броню». Танкистам и артиллеристам, благодаря удачной корректировке огня с помощью беспилотника, удалось подавить несколько русских огневых позиций. Из боя правосеки вышли весёлые и бодрые. Среди них по-прежнему витал дух высокомерия и неуважения к врагу. Они считали, что быстро зачистят Донбасс от «колорадов» и «ватников».

Семенченко писал в «Фейсбуке»: «Бой под Карловкой на сегодня закончен. Войска закрепились, выставили посты. Хорошее взаимодействие, комбинированное использование сил и средств показали 93 бригада ВСУ, ПС, части добровольческих батальонов Донбасс, Днепр-2. По разным данным потери террористов около 25 человек, у наших один убит (93 бригада), 1 ранен. Уничтожено несколько дотов и укреплённых пунктов террористов. Погибший герой, Василь Ярославцев из Днепропетровска, 32 года. Убит пулей снайпера, вытаскивая раненного товарища с поля боя. Вечная память… До Донецка осталось 20 км. Слава Украине!»

Вплотную приблизившись к Донецку и Горловке, командование АТО оказалось перед пугающей необходимостью штурма огромной Донецко-Горловской агломерации, к чему оно явно не было готово даже на уровне планирования. Оставался уже испытанный в Славянске способ — варварский артиллерийский террор по отношению к мирному населению, дабы лишить ополченцев поддержки людей и повергнуть их в панику. Для этого к Донецку и Горловке спешно стягивались ракетные установки «Точка-У», «Смерч» и «Ураган», тяжёлые миномёты «Тюльпан», 152-мм гаубицы и РСЗО «Град».

12 июля украинскими РСЗО и артиллерией впервые был обстрелян Петровский район Донецка и пригород Марьинка. Были разрушены десятки жилых домов, появились человеческие жертвы. Люди испытали настоящий шок, не веря в происходящее. Действительно на дворе 21-й век, у многих привычная миллионам людей жизнь — «Айфоны» и планшеты, работа, супермаркеты, ночные клубы, свои огородики и дачи, учёба в конце концов. И вдруг на улицах начинают взрываться снаряды и ракеты! Но инстинкт самосохранения быстро подавил первоначальный шок. Началась массовая эвакуация людей из обстреливаемых пригородов, донецкие власти стали расконсервировать и обустраивать бомбоубежища, оставшиеся ещё с советских времён. Вице-премьер Пургин сообщил: «Голод нам не грозит, продовольствие на оптовых складах присутствует, некоторые торговые сети продолжают функционировать. Продукты подвозятся».

15 июля миномётному обстрелу подвергся район завода «Точмаш» и прилегающий к нему частный сектор. На предприятии, уже заброшенном к этому времени, снаряд угодил в цех. Начался пожар, дым от которого был виден из любой части Донецка. В частном секторе по счастливой случайности были лишь побиты заборы, оборваны линии электропередач, перебита газовая труба. Но и здесь люди оказались в состоянии шока и паники.

29 июля украинской армией были нанесены удары из 152-мм гаубиц прямо по центру Донецка. Основные удары пришлись на здание СБУ, парк Щербакова и жилым домам на улице Розы Люксембург. Вскоре украинская армия повредила главную гордость Ахметова — стадион «Донбасс-арена», в постройку которого олигарх вложил 400 млн. долларов.

Горловка, обычный мирный город, в воскресенье 27 июля также была подвергнута варварскому обстрелу. В это время мамы гуляли с детьми, многие женщины толпились в магазинах, шла обычная мирная жизнь. Основной удар пришёлся на район супермаркета АТБ на проспекте Победы. В результате погиб 21 мирный житель, были повреждены дома, магазины. Символом трагедии стала гибель молодой мамы Кристины Жук и её годовалой доченьки Киры. Кристину назовут «Горловской мадонной», её фотографии облетят весь мир.

Карательные обстрелы вызвали совсем не тот эффект, на который рассчитывали бандеровцы. Потеряв близких и жильё, местные жители действительно проклинали войну, но ещё больше — бандеровскую хунту и лично Порошенко. Донецкие мужики, ранее гуртом бежавшие в Россию или равнодушно наблюдающие за бойцами из пивных, увидев страдания женщин, стариков и детей побросали своё пиво и массово пошли в ополчение.

Утром 21 июля украинские войска предприняли массированный штурм на всём северо-западном участке Восточного фронта. Удару подверглись пригороды Донецка, а также Горловка и Дебальцево.

Атака на пригороды Донецка (Карловка, Нетайлово, Первомайское, Пески, Авдеевка) началась с ракетно-артиллерийского обстрела. Причём под удар помимо вышеуказанных населённых пунктов попал район посёлка Октябрьский к югу от блокированного ополченцами аэропорта, железнодорожная станция и завод «Точмаш».

93-я бригада на танках и БМП с мотопехотой при поддержке 5-го батальона ДУК «Правого сектора» ворвалась в Авдеевку, которую должен был оборонять батальон «Восток». Но Ходаковский палец о палец не ударил, чтобы помочь взводу из 30 человек, который Стрелков и его подчинённые успели сформировать для обороны города. Авдеевку пришлось сдать, после чего украинские танки при поддержке бронемашин и пехоты, попытались прорваться в район железнодорожного вокзала Донецка. Однако здесь бойцы ополчения сумели остановить врага.

Посёлок Пески атаковал танковый батальон 93-й бригады под командованием подполковника Дмитрия Кащенко (Кащей). Его действия поддерживали правосеки из батальона «Днепр-2».

Само Пески взяли ротой «Днепра» при поддержке двух танков и двух БМП, пробив сухопутный коридор к находящемуся в многомесячной осаде аэропорту. Несколько украинских танков под командованием «Кащея» ворвались под Путиловский мост на улице Стратонавтов и открыли пулемётный огонь. Следующая за ними пехота спешилась для штурма и зачистки позиций.

Второй украинский отряд капитана Лавренко в составе танка и БМП проехал по Красноармейскому шоссе до пересечения с улицей Артёмовской, где вступил в бой с отрядом ополчения под командованием Тараса Гордиенко (Клуни).

Согласно украинским источникам, в ходе боя танк Лавренко уничтожил несколько огневых точек, два автобуса и танк ополченцев. Далее Т-64 прикрывал отход БМП, на которой эвакуировались раненые, при этом сражаясь с двумя танками, миномётной батареей, расчётом ПТР и пулемётчиками. В районе Первой промышленной площадки танк наехал на мину, в результате чего наводчик и механик-водитель погибли. Командиру танка предложили сдаться, но тяжелораненый Лавренко, подорвал себя гранатой.

Однако описание этого же боя со стороны бойцов Новороссии развеивает эти героические мифы. Танк Лавренко подбили из РПГ и возможно из противотанкового ружья, так как на танке видны следы пожара в МТО. Если учесть, что толщина кормового бронирования Т-64 местами составляет всего 40 мм, а ПТР по зубам броня толщиной до 45–60 мм, то такое заявление выглядит вполне правдоподобным. Позднее подбитый танк был отремонтировал, получил новую окраску, бортовые противокумулятивные экраны и оригинальную надпись на стволе «Привет от Беса».

Ещё один танк 93-й бригады был подбит в районе улицы Стратонавтов. Его экипаж, не сумев погасить пламя, покинул обречённую машину и запросил помощь. Комбату Кащенко пришлось идти на выручку и пробивать к ним коридор. Но едва экипаж подбитого танка успел добежать до своих, как вся группа оказалась в «огневом мешке» и была вынуждена поспешно отходить, неся потери. Всего в 3,5-часовом бою погибло 6 украинских военнослужащих, 11 были ранены, в том числе сам Кащенко (получивший восемь ранений). Со стороны бойцов ДНР погибли 11 человек.

Встретив упорное сопротивление в пригородах Донецка, украинское командование дало приказ отступить из Песок. Однако боевики «Днепра-2» отказались оставить занятые позиции. Какой-то полковник из штаба позвонил ротному и пригрозил, что всё равно даст приказ вывести технику. Мол, воюйте сами. На что получил ответ: «Техника никуда не уйдёт. Наши РПГ-шники сейчас посбивают гусеницы этим тракторам и будут у нас неподвижные огневые точки». Услышав этот разговор, командир экипажа одного из танков связался со своим командованием: «Мы остаёмся и занимаем оборону. Уходим только вместе с «Днепром». Так Пески остались в руках противника. А над захваченными Нетайлово, Авдеевкой, Карловкой, Первомайским были подняты украинские флаги.

Вторым направлением удара врага стали передовые позиции отряда Безлера у городка Дзержинск, что севернее Горловки.

21 июля здесь также началась массированная атака с применением РСЗО «Град» и «Ураган». Пехоты у противника было мало, но в Дзержинск постоянно подходили новые колонны танков, БТР и БМП (некоторые под американскими флагами). Губить под гусеницами танков полноценную боевую роту в 80 человек Стрелков не хотел. Поэтому по его приказу бойцы отошли в Горловку, сохранив людей. И когда на следующий день после захвата Дзержинска опьяневшая от успехов украинская армия пыталась войти в северные районы Горловки, то получила жёсткий отпор.

После этого Игорь Безлер выехал в Россию и дальнейшей обороной Горловки командовал кадровый офицер запаса спецназа ГРУ Сергей «Боцман». За его плечами было пять войн, он никогда не пресмыкался перед начальством, за что дважды был разжалован из майоров, оставшись «вечным капитаном». Не жалел себя — получив тяжёлое ранение, остался в строю и с повязкой на правом глазу выглядел, как настоящий пиратский боцман, за что и получил позывной. Он всегда был впереди на всех «боевых», главным приоритетом для него была жизнь бойца. К сожалению, в начале 2016 года «Боцман» скончался в Москве от воспаления лёгких. Ему было всего 38 лет.

Третьим объектом атаки украинских сил стало Дебальцево, через которое проходит основная трасса между Донецком и Луганском. Кроме того, Дебальцево является крупным железнодорожным узлом Донбасса, потеря которого исключает нормальную железнодорожную связь между ДНР, ЛНР и Россией.

Первый удар по Дебальцево был нанесён ещё 19 июля, после чего атаки продолжались следующие несколько дней. 21 июля в город ворвались 15 украинских танков. Оборонявшие Дебальцево казаки и комендант города сбежали, оставив без управления присланную Стрелковым из Донецка роту шахтёров. Тем не менее, упорство защитников города, фланговые бои с батальоном Мозгового за Северодонецк и Лисичанск, а также фланговая угроза со стороны Попасной позволили гарнизону удержаться.

26 июля атаки возобновились. Имея преобладающие силы артиллерии украинские войска огненным смерчем давили любое сопротивление. В результате 28 июля, ввиду существенного перевеса сил со стороны ВСУ, по приказу Стрелкова Дебальцево было оставлено.

1 августа украинские войска со стороны Авдеевки, вновь попытались прорваться в район железнодорожного вокзала Донецка, но были отброшены, потеряв три танка и один БМП. Также в течение 5—11 августа велись упорные бои за посёлок Марьинка, которое в итоге перешло под контроль украинских подразделений 51-й механизированной бригады. Более того, украинские офицеры и солдаты без боя вошли в Петровский район Донецка, но неожиданно поступил приказ — вернуться к Марьинке и занять оборону.

В дальнейшем масштабных штурмов Донецка противник не предпринимал. Дело ограничивалось карательными обстрелами города, взаимными стычками и засадами на его окраинах.

12 августа на блокпост ополченцев «Гамалия» со стороны Запорожья неожиданно выскочил автобус с боевиками «Правого сектора». Вспыхнула ожесточённая перестрелка, в ходе которой погиб 62-летний ополченец-снайпер. Сам автобус был изрешечён огнём. Из залитого кровью салона вытащили 12 трупов и 13 раненых. Среди убитых, к сожалению, оказалось трое пленных ополченцев, лежавших связанными на полу с завязанными глазами. Четвёртый получил ранение и выжил.

Тела убитых правосеков были переданы врагу в ночь с 17 на 18 августа. Потрясённый Ярош, прощаясь с боевиками сказал: «Не знаем толком — как погибли наши побратимы. С апреля воюем, куча боев, и всегда удавалось избегать тяжких потерь». Зато министр внутренних дел Арсен Аваков был куда более категоричен, обвинив Яроша в гибели его людей, которые «по тупости его командования беспечно въехали на пост под Донецком и были убиты и взяты в плен», а также предложил прекратить «строить мифическую легенду на крови и горе».

16 августа ополченцы столкнулись под Донецком с группой батальона «Днепр». На пост бойцов выскочило сразу 6 джипов, набитых карателями. Рассказывает участник событий: «Мы никого в той стороне не ожидали, там всегда тихо было. Из-за леска вылетели джипы с символикой «Днепра», и прямо в нашу сторону. Видимо, заблудились. Их там человек сорок было, а может, и больше. А нас на посту 12, два «калаша», у остальных — СКС. И «Утёс» с разбитым осколком прицелом, за которым мы, собственно, на этот пост и приехали. В ремонт забрать. Ну, и понеслась…

Они в нас из автоматов, мы по ним из карабинов. Потом через пару минут мы решили, что прицел — это для слабаков, и вмазали «на глаз» из «Утёса»… Не знаю, попал я в кого или нет, но два джипа изрешетил качественно… Потом они дымовухами откидались и смылись. Примечательно, что никого не бросили. Ребята сказали, что видели, как в один из джипов закидывали то ли раненых, то ли убитых. Обычно за карателями сроду такого не водилось. Бросали как есть, а тут нате вам. Выдохнули — а все целы. Никого даже не царапнуло».

Читая описание этих боестолкновений не стоит думать, что ополчение всегда било «укропов» с лёгкостью, «одной левой». Противник также учился воевать, и каждая новая победа над ним давалась бойцам Новороссии всё труднее. В один из дней в полном составе погибла группа из 19 только что прибывших в Донецк добровольцев-россиян. Она выехала вечером на автобусе на фронт, но была уничтожена выстрелом украинского танка. Причём это был явно не Т-64, так как автобус был поражён ночью на большом расстоянии с одного выстрела.

10 августа 25-я воздушно-десантная бригада получает приказ о взятии города Углегорск, что восточнее Горловки. Город был взят, но в ходе боя бригада потеряла убитыми 10 человек. А вовремя взорванный ополченцами мост и вовсе замедлил дальнейшее продвижение украинских сил.

15 августа ополченцам, усилившим свои силы отрядами из Красного Луча и Миусинска, удалось выбить украинские войска из города Ясиноватая и уничтожить их укреплённый район. В ходе боя погибли 20 украинских военнослужащих, шесть получили ранения. Ополченцы захватили четыре установки «Ураган», два самоходных миномёта «Тюльпан», более 500 ракет и боеприпасов к ним, плюс на камеру сожгли очередной жёлто-голубой петлюровский флаг.

Украинское командование не собиралось мириться с потерей Ясиноватой. К операции по его захвату помимо взвода 93-й бригады, была привлечена из района Славянска батальонно-тактическая группа 95-й аэромобильной бригады. Всего — больше 300 военнослужащих.

19 августа десантники зашли в Ясиноватую с неожиданного для ополченцев направления и, не встречая сильного сопротивления, заняли центральную часть города, передав его под контроль подразделениям Нацгвардии. Однако без поддержки десантников нацгвардейцы не сумели удержать город и вскоре он вновь перешёл под контроль ДНР.

Тогда, пользуясь превосходством в бронетехнике и артиллерии, украинские части попытались полностью окружить Горловку и отрезать её от Донецка, пробившись бронированными кулаками к Енакиево и Ждановке, что к северо-востоку от Донецка. Здесь завязались тяжёлые бои с применением авиации.

2 августа по сообщениям командования ДНР над Енакиево из ПЗРК был сбит штурмовик Су-25 (однако документальных подтверждений этой победы до сих пор нет). 7 августа в этом же районе удалось сбить украинский истребитель МиГ-29 (02 синий). Пилот катапультировался и через несколько суток смог выйти к позициям своих войск. Об этом заявил на брифинге спикер Информационно-аналитического центра СНБО Андрей Лысенко.

Необходимо отметить «дебют» в зоне АТО украинских МиГ-29, большая часть которых была потеряна в Крыму на авиабазе Бельбек. После долгих переговоров с российскими военными, украинцы получили назад 37 МиГ-29 и один учебно-боевой L-39M1. Лучшие исправные самолёты Россия оставила себе (семь МиГ-29, два МиГ-27УБ и три модернизированных учебно-боевых L-39M1). При этом на большинстве самолётов возвращённых Украине были сняты наиболее ценные блоки и агрегаты, из-за чего машины вывозились из Крыма при помощи автомобильного транспорта. Большую часть наземного оборудования базы вывезти так и не удалось.

Все «крымские» МиГ-29 и лётный состав 204-й бригады были сосредоточены на аэродроме Кульбакино (Николаев). Здесь силами выездных бригад Львовского авиаремонтного завода и сводных групп технического состава других истребительных частей, велись работы по восстановлению хотя бы части машин. Первый восстановленный МиГ-29, совершил полёт 31 июля. Все отремонтированные истребители вошли в состав 114-й бригады тактической авиации и, ввиду недостатка штурмовиков Су-25, их пришлось отправить на выполнение боевых заданий.

Стоит отметить, что Су-25 хорошо бронирован, но не имеет штатной БРЛС, и поэтому может поражать только те цели, которые находятся в зоне визуального контакта. Украинские МиГ-29 имели БРЛС, но из-за их устаревшей модификации не могли видеть наземные цели. Да и огневая мощь истребителя для работы «по земле» была куда менее сокрушительная, чем у штурмовика. Единственным плюсом МиГ-29 оставался хороший прицел, что позволяло наносить менее мощные, но гораздо более точные и дальние авиаудары.

Однако попытка использовать МиГ-29 в роли штурмовика окончилась для украинских люфтваффе потерей сразу двух машин этого типа. Второй истребитель был сбит спустя 10 дней на луганском направлении, после чего использование МиГ-29 на Восточном фронте прекратилось.

16 августа украинские войска взяли Ждановку. При этом штурмовавшая город 25-я аэромобильная бригада вновь понесла серьёзные потери, как при штурме города, так и из-за последовавшего спустя несколько дней удара РСЗО «Град» по своей 2-й батальонно-тактической группе. Не менее 13 десантников были убиты, около 50 получили ранения.

На шахте «Коммунар» близ Ждановки каратели оборудовали одну из своих баз, где принимали наркотики, пытали и насиловали похищенных местных жительниц. Тех, к кому интерес пропадал, убивали. По одним данным здесь бесчинствовал батальон «Донбасс» и польские наёмники, по другим — каратели «Айдара». Позже на территории шахты ополченцы нашли около 200 тел замученных людей. Привезли российских журналистов, сотрудников ОБСЕ, чтобы весь мир увидел истинное лицо бандеровской власти.

Освобождённые местные жители также многое поведали о нравах украинских оккупантов: заходят с утра — пьяные, невменяемые, шорты, футболка, автомат наперевес, тапочки — в магазин: «Дайте горiлки». Выгребают всю водку, которая есть в магазине, поворачиваются к продавщице и говорят: «Що треба казати?» Она смотрит испуганными глазами, говорит: «Не знаю». Её бьют прикладом — «Треба „Слава Українi“ казати». Не удивительно, что благодаря таким эпизодам, которых были тысячи, бандеровские «отморозки» возбуждали на оккупированных ими территориях всеобщую ненависть.

Как бы то ни было, в конце августа силам АТО удалось выполнить поставленную задачу и замкнуть кольцо окружения вокруг Горловки. Однако к этому времени на других участках Восточного фронта уже произошёл коренной перелом и все успехи украинских войск сошли на нет. 1 сентября ополченцам удалось прорвать кольцо окружения Горловки, а 21 сентября была освобождена Ждановка. Все свободные силы украинской группировки к тому времени были втянуты в сражение за донецкий аэропорт и ни о каком наступлении на Донецк или окружению Горловки командованию АТО более помышлять не приходилось.

А теперь вернёмся в начало июля и рассмотрим обстановку на южном фасе Донецкого фронта. Как уже упоминалось, здесь украинским подразделениям удалось выдвинуться вдоль границы с Россией в район Изварино, Свердловска, Краснодона и Должанского. Но «дыра» на границе хоть и сузилась, продолжала существовать. Большая заслуга в этом казаков атамана Козицына и отряда «Бабая», которые, несмотря на бегство из Краматорска, Красного Луча и Дебальцево, смогли удержать важнейший участок границы в районе Изварино.

Окончательная точка в наступательном порыве группировки сектора «Д» была поставлена 11 июля, когда под луганским населённым пунктом Зеленополье была уничтожена ударная группировка из состава 24-й, 72-й и 79-й бригад.

Она выдвинулась к Зеленополью, чтобы пробить коридор в сторону Красного Луча и создать дублирующий маршрут поставок продовольствия и боеприпасов войскам сектора на границе. Хилая переправа у Кожевни по-прежнему не справлялась с необходимым объёмом грузопотока.

Прибывшие в район Зеленополья в 4 часа утра 11 июля украинские солдаты вспоминали, что были удивлены нестандартным видом развёрнутого среди чистого поля палаточного лагеря 24-й бригады. Здесь практически не было фортификационных сооружений, зато функционировал военный кинотеатр. Такая картина резко контрастировала с активными боевыми действиями, происходящими на других опорных пунктах, где всё было буквально перекопано окопами и блиндажами.

Спустя 20 минут после прибытия в лагерь колонны 79-й бригады (с приданным для сопровождения подразделением 72-й бригады) весь этот цыганский табор попал под удар установки «Град» со стороны села Ровеньки, после чего ещё 20 минут по украинским военным работало три 120-мм миномёта. Их огнём лагерь был полностью уничтожен. Спрятаться было негде — грузовики и БТРы пылали, детонировали боеприпасы. В этом огненном хаосе сержанту Сергею Мудрому удалось оттянуть «Уралом» подальше от огня четыре бензовоза, но большая часть украинской техники безвозвратно сгорела.

Рассказывает военнослужащий 72-й механизированной бригады Богдан Лозицкий: «Это оторванные руки, это оторванные ноги. Люди умирали прямо на глазах, умирали у нас на руках. Люди обгоревшие, были люди, которые легли и не могли встать с кроватей. Стояли палатки, в которых люди легли спать, и нет полностью, ни людей… Сгорели все, остались одни руки разбросанные, ноги. Где ноги не было, перевязывали, чтобы не было кровотечения, жгутами. Где поставили капельницу. Ни одного офицера там не было, ни одного! Крики, шум, там раненый, там обгоревший, там без ног. У другого нога нормально, но пятка висит на коже, и не знаешь, что с ним делать. Мы его несли, потом положили, и буквально несколько минут и он умер».

Искалеченные и перепуганные солдаты просили о помощи, до последнего надеялись на подкрепление, но его никто и не собирался посылать. Лозицкий: «Мы звоним нашему командиру, кричим, спасите, заберите нас отсюда! Они говорят, а вы что, до сих пор ещё живы?! Мы вас не заберём, вас там не должно быть. Вас там официально нет. Добирайтесь, как хотите. И спрашивают — а техника цела? Какая может быть техника?! Техника вся полностью сгорела, какая на базе была, пулемёты, автоматы, одежда, документы, всё сгорело!»

Официальные потери — 19 погибших и 93 раненых. Позже количество погибших удалось становить поимённо — их оказалось 37 человек. Среди них только один офицер — полковник-пограничник Игорь Момот. Трупы вывозили грузовиками. Большую часть погибших записали в графу «без вести пропавшие». Было уничтожено 25 автомашин (часть из них с боеприпасами), два танка Т-64БВ, два БТР-80, одна ИМР-2, две зенитки ЗУ-23—2 и три гаубицы Д-30.

Как потом рассказывал один из украинских офицеров, он подошёл к наблюдательному посту и спросил у солдата, откуда вёлся огонь. На что солдат указал направление и ответил: «Да как всегда». Бойцы сообщили, что они указывали взводному, что три дня в посадке происходит какое-то движение, разгружают грузы и что они могут её поразить с ЗУ-23, находящейся на посту. Командир взвода сказал, «чтобы продолжали наблюдать и не умничать», и угроза была проигнорирована.

Официальный Киев встрепенулся. Ведущие мировые СМИ вышли с экстренными заголовками, посвящёнными разгрому украинских сил под Зеленопольем. В Львовской области был объявлен траур по погибшим. Порошенко пришлось собирать срочное военное совещание. Если ранее война на Восточном фронте казалась Киеву лёгкой прогулкой, уже близкой к своему победному завершению, то внезапный разгром под Зеленопольем стал ушатом холодной воды. Безнаказанно уничтожая артиллерийскими обстрелами женщин, стариков и детей, украинские нацисты впервые получили достойный ответ.

Стало ясно, что иракский опыт американцев, на котором собственно и строилась вся приграничная операция, не сработал. Для предусмотренного планом операции количества блокпостов не хватало людей, уже выставленные восемь опорных пунктов не были достаточно оборудованы в инженерном отношении. Техника практически не окапывалась, либо окапывалась на недостаточную глубину. Не были оборудованы укрытия для личного состава, огневые позиции. И дело тут не столько в неопытности или разгильдяйстве украинских военных. В твёрдом плотном грунте с гранитной породой укрепления можно строить только за счёт применения взрывчатых веществ и инженерной техники. Ничего этого украинские войска не имели. В результате для укрепления опорных пунктов приходилось использовать шины, доски и кирпичи.

Низкая пропускная способность понтонной переправы у Кожевни не только не позволяла стабильно снабжать приграничную группировку, но и привела к разрыву некоторых частей. Батальонно-тактические группы уже вели бой, а их артиллерия и автомобили с запасами материальных средств, всё ещё торчали на западном берегу Миуса, с трудом проталкиваясь через «ниточку» переправы. При этом ополченцы с Саур-Могилы полностью контролировали окружающую местность и постоянно корректировали удары артиллерии по понтонной переправе и колоннам снабжения. Это привело к тому, что украинские конвои уже не решались проходить днём по узкому, простреливаемому артиллерией и заминированному коридору. Ночью отдельные группы пытались нащупать путь, но постоянно попадали на минные поля, теряя технику и людей.

13 июля около 30 единиц украинской бронетехники попытались прорваться из сектора в сторону Амвросиевки, чтобы вывезти раненых, но, не доезжая 8 километров до Саур-Могилы, были расстреляны огнём артиллерии в Мариновке. Погибло семь человек, два десятка получили ранения.

Попытки украинских артиллеристов организовать засечку позиций реактивной артиллерии ДНР не приносили успеха, так как бойцы Новороссии быстро меняли позиции и ответные удары наносились, как правило, уже по пустому месту. К тому же ополченцы стали использовать так называемые «Грады-П» (Партизан), модификацию с одной направляющей, которая очень мобильна и легко перевозится любыми джипами и малотоннажными грузовиками.

Но наибольшую опасность для карателей представляли начавшиеся артиллерийские обстрелы с территории России. По украинским данным развёрнутые вдоль границы российские батареи регулярно выезжали на ничейную приграничную полосу, откуда блокировали любую попытку перемещения украинских подразделений между опорными пунктами, после чего быстро меняли позиции. Эти обстрелы вынуждали украинских солдат сутками безвылазно сидеть в обустроенных ими фортификационных сооружениях, что самым подавляющим образом влияло на психику людей.

По украинским данным, для поражения хорошо укрытой боевой техники в районе Мариновки, российская артиллерия использовала высокоточные управляемые снаряды «Краснополь» и противотанковые управляемые снаряды, в том числе новейших образцов, которые обеспечивают попадание в крышу боевых машин — в наиболее уязвимом месте.

Настоящая охота велась за украинскими артиллерийскими батареями. С помощью беспилотников «Орлан-10» и радиолокационных станций артиллерийской разведки «Зоопарк», российская армия пеленговала их позиции, и сразу после открытия огня старалась подавить всеми силами и средствами. Спасаться удавалось только за счёт оборудования надёжных инженерных укрытий и за счёт манёвра. При этом политического решения в Киеве, открывать или нет ответный огонь по российской артиллерии, так и не было принято — это грозило началом открытого военного конфликта с Россией, к которой бандеровцы тогда были не готовы.

Массовое использование российской армией беспилотников стало ещё одним неприятным сюрпризом для украинских военных и их американских советников. Сделать с ними украинские войска, по сути, ничего не могли — средств РЭБ для перехвата у них не было, ПЗРК на беспилотники не наводились, а сбить его из зенитной установки или стрелкового оружия было очень трудно, так как небольшой аппарат был трудно различим в небе.

Осознание ценности БПЛА для армии, пришло в России после военных действий в Абхазии и Южной Осетии в 2008 году. Тогда очень хорошо проявили себя грузинские беспилотники израильского производства, хотя некоторые из них и были сбиты над Абхазией. На государственные испытания в 2012 году были представлены три новых образца БПЛА российского производства, но успешно их прошёл только «Орлан-10». Для своего класса его выгодно отличала дальность и время полёта (до 16 часов). И уже в 2014 году количество БПЛА разных классов в российской армии равнялось примерно 700 единицам. Минимум четыре из них было потеряно в ходе летней кампании.

15 июля несколько российских РСЗО нанесли удар по украинской армии в районе Червонопартизанска (момент залпа зафиксировали жители российского приграничного города Гуково). В тот же день под миномётный обстрел в селе Провалье близ Свердловска (крайняя точка, занятая карателями) попала группа спецназа 3-го полка. Спецназовцы как раз собрались для постановки боевой задачи, которую ставил подполковник Юрий Коваленко, герой июньской операции по прорыву к Изварино. Одна из прилетевших мин угодила прямо в центр собрания. Погиб сам Коваленко, 8 спецназовцев и ещё около 40 были ранены.

После этого командование сектора «Д» было вынуждено отдать приказ своим частям и подразделениям перейти к обороне. Штурмы Изварино окончательно прекратились, так как стало ясно, что сектор больше не имеет сил, чтобы выйти на этот рубеж. Часть сил осталось под Изварино, часть отступила под Ивановку. Другие подразделения сектора отступили от Зеленополья в направлении Свердловска и заняли оборону в районе шахты Червонопартизанска. А уже вечером в украинские СМИ хлынула информация о том, что вся приграничная группировка, которая вела наступление, окружена и методично уничтожается ударами артиллерии и РСЗО.

В котёл попали батальонно-тактические группы 79-й аэромобильной, 24-й, 28-й и 72-й механизированных бригад, 3-й полк спецназа, сводный отряд пограничников, а также территориальный батальон «Шахтёрск» и часть батальона «Азов» — всего порядка 5 тысяч человек.

Пишет один из окружённых: «…медиа пишут, что мы атакуем Свердловск. Какое?! Мы отступаем уже четвёртый день. Команды выводить нас — нет, нас бьют как пушечное мясо. Мы даже не знаем, против кого мы воюем, мы их не видим, они нас бьют сугубо артиллерией. Притом с территории „нуля“ (между границей России и Украины). Это та территория. Два несчастных километра нейтральной зоны. У нас взорваны очень много машин, горят бензовозы, боекомплекты. Команды отходить нет, следим. Командир бригады сказал стоять. От полной роты осталось 35 человек, единица техники, а должно быть десять единиц техники и 90 человек. Можете представить потери. Хочу сказать, чтобы наше руководство АТО начало хоть немного действовать, чтоб они отвели отсюда войска».

Лишённые нормального снабжения, украинские войска медленно агонизировали, постепенно утрачивая связь между собой и распадаясь на три отдельные слабо взаимодействующие группировки. Наиболее крупная из них, состоявшая из нескольких батальонно-тактических групп, действовала на севере в районе Краснодона, Изварино, Свердловска и Червонопартизанска. Вторая группа находилась под Ровеньками, а третья — в районе Должанского. Но пока котёл держался, так как ополчение не обладало достаточными наличными силами для его быстрого уничтожения.

12 июля Стрелков прибыл в Снежное и сразу приступил к атакам украинских опорных пунктов в горловине котла — район Тараны — Степановка — Мариновка. Перерезав узкий коридор, по которому шло снабжение котла, ополчение окончательно замыкало кольцо окружения и получало через пропускной пункт «Мариновка» дополнительное «окно» на границе с Россией.

Второй уязвимой точкой противника был район Червонопартизанска. Нанеся удар в этом районе можно было отрезать передовые ударные украинское группировки, которые вели бои за пункт пропуска «Изварино», лишив их всего того скудного снабжения, что ещё доходило к ним со стороны понтонной переправы у Кожевни.

15 июля операция началась. Первому удару подвергся усиленный украинский взводный опорный пункт в посёлке Тараны. После второго залпа в его расположении начались детонации боеприпасов. Была занята Степановка, а в районе Дмитровки противника успешно «кошмарил» донецкий танк, уничтоживший прямой наводкой два украинских БТР. Ещё 4 единицы техники противника, спасаясь от огня, выскочили на собственное минное поле вдоль границы с Россией, где подорвались и сгорели.

В ответ дивизионы украинских «Градов» нанесли удар по Дмитровке и Снежному, убив и ранив несколько мирных жителей и разрушив в городе жилой дом и здание налоговой инспекции.

На следующий день со стороны Степановки около сотни ополченцев под личным командованием Стрелкова при поддержке пяти танков атаковали украинские позиции в Мариновке. В ходе боя были подбиты два донецких БТР и танк. У четырёх остальных танков разом отказали орудия (даже без выстрелов) и они самовольно вышли из боя, оставив атакующих без прикрытия «брони». По счастью накануне боя у обороняющихся здесь украинских частей забрали оба имеющихся на опорном пункте танка, оставив всего одну нерабочую БМП и один БРДМ. В результате Мариновка была освобождена, а украинские войска отошли в сторону высоты «Браво».

Дальнейшее сражение за высоту «Браво» было предельно жёстким и мучительным, так как обе стороны не имели здесь крупных сил для быстрой и эффектной победы. Под ударами украинской авиации и артиллерии отряды ополчения продвигались сквозь лесопосадки буквально на считанные сотни метров. Украинские десантники и нацгвардейцы отчаянно сопротивлялись, постоянно переходя в контратаки. Потери ополчения в этих боях были тяжелы: порядка 30 человек убитыми и 90 ранеными.

Однако время работало против карателей. С каждым часом боёв в районе Мариновки падала боеспособность не получающих снабжения украинских бригад в Южном котле. Особенно тяжёлая ситуация была со снабжением самых дальних гарнизонов в районе Червонопартизанска. Стремительно падал боевой дух мобилизованных солдат, которые требовали, чтобы их любыми способами вывели из котла и распустили по домам. 72-я бригада к концу июля фактически прекратила своё существование как организационная единица. Вся её техника была уничтожена или повреждена артиллерийскими ударами, были большие потери в живой силе. Часть солдат попросту разбежалась, часть примкнула к окружённым из 24-й и 79-й бригад.

17 июля огнём артиллерии был разрушен понтонный мост через Миус, что сделало дорогу для украинской техники не просто опасной, но ещё и извилистой. Проскочить из котла днём украинским войскам стало практически невозможно. Каждую ночь находились отдельные добровольцы, кто пытался прорваться и доставить в котёл снабжение. Но большинство водителей отказывалось ехать — слишком опасно, так как все машины разминирования радиоуправляемых фугасов уже были уничтожены, и подрывы происходили регулярно.

21 июля из котла на 6 БТР вырвались 75 десантников 79-й бригады, которым удалось вывезти в тыл своих раненых.

Вечером 22 июля ополченцы смогли занять сёла Кожевня и Красная Заря. Однако взять вражеские укрепления на высоте «Браво» и пропускной пункт около Мариновки так и не удалось. Утром следующего дня украинские войска нанесли контрудар и вернули под свой контроль села Кожевня, Дьяково и Красная Заря.

24 июля на высоте «Браво» была проведена ротация. На отдых было выведено более 200 человек, которые уже больше месяца находились в непрерывных боях. Их сменила рота десантников 79-й бригады Сергея Грецкого (Штанга).

Сводка от Игоря Стрелкова: «Под Мариновкой и Дубровкой по настоящее время продолжаются бои. Наша артиллерия наносит удары по позициям и скоплениям живой силы и техники. В районе терминала «Мариновка», у Тараны и около Григоровки — многочисленные пожары — горит автотранспорт и броня укров. Вражеский артиллерийский огонь практически подавлен.

За вчера и сегодня 23–24 июля наши потери под Мариновкой — Кожевней — Дубровкой составили около 50 человек (в основном — ранеными), 2 танка, 2 БМП, 1 БТР. Ранение в руку вчера получил лично возглавлявший атаку на Кожевню командир «Оплота», заместитель министра внутренних дел Захарченко. (Сегодня его поздравили с присвоением воинского офицерского звания майор).

Потери противника превышают наши в разы. Особенно много противник потерял живой силы. Тяжёлые потери нанесены сегодня свежеприбывшему батальону нацгадов «Азов». Противник сильно деморализован, но все-таки продолжает цепляться за «коридор», хотя тот и сузился местами до 1 километра».

23 июля вертолётом из Днепропетровска на КП сектора «Д» близ села Солнцево Старобешевского района были заброшены заместитель секретаря СНБО Михаил Коваль, советник главы СБУ Николай Герасименко и украинский журналист Юрий Бутусов, глава интернет-издания «Цензор. нет» принадлежавшего секретарю СНБО Украины Александру Турчинову. Они должны были собрать информацию о положении дел из первых рук и доложить её Порошенко и его администрации.

Командовал сектором комбриг 72-й механизированной бригады полковник Андрей Грищенко, которого в тот же день сменил командир 8-го армейского корпуса генерал-лейтенант Пётр Литвин. Он приходится родным братом предавшему Януковича председателю Государственной пограничной службы — Николаю Литвину и депутату Верховной Рады — Владимиру Литвину. Оба неоднократно были замечены в расположении штаба сектора: очевидно, пытались своим присутствием помочь брату справится с ситуацией. Пока же комбриг Грищенко сдавал ему на КП дела и знакомил с обстановкой.

За два часа до прилёта высоких гостей по командному пункту сектора был впервые нанесён удар четырьмя российскими реактивными установками «Град». Почти весь залп лёг чуть в стороне, между штабной высотой и самим селом. Но две ракеты задели украинские позиции — было уничтожено две грузовых машины. Всё это никак не добавляло боевого духа украинским военным.

Для демонстрации состояния войск сектора Грищенко по рации вызвал командиров окружённых в Южном котле опорных пунктов. Один за другим они делали доклады: «Нас обстреляли, результаты такие-то. Воды — нет. Продовольствие — подходит к концу, остаток такой-то. Боекомплект к артиллерии — нуль. Боекомплект танков — менее одного БК, половина БК, меньше половины БК. У батареи „Градов“ боеприпасы отсутствовали».

В целом командиры опорников держались стойко. Но было ясно, что при сильном нажиме, без боеприпасов и снабжения они будут просто раздавлены. Но ни Грищенко, ни Литвин повлиять на ситуацию не могли — командование АТО не доверяло им даже оперативное планирование, отдавая приказы войскам напрямую. Командование сектором, волонтёры, политики, родственник украинских солдат били во все колокола. Никто на передовой не понимал, зачем держать лишённые нормального снабжения войска под расстрелом. Но у министра обороны Гелетея и начальника Генштаба Муженко на всё был только один ответ: «Держитесь!»

Во всё более сложных условиях приходилось действовать украинской авиации. В условиях активного противодействия ПВО, бандеровские люфтваффе не смогли ни наладить нормальное снабжение Южного котла, ни оказать ему действенную огневую поддержку.

13 и 14 июля вертолётами и военно-транспортной авиацией было совершено максимальное количество вылетов для снабжения окружённых: вертолёты садились на временных площадках, а военно-транспортная авиация сбрасывала грузы парашютным способом. Помимо Ан-26 в операции впервые после июньской потери был задействован, по крайней мере, один Ил-76. Из-за угрозы применения ПЗРК парашютный сброс происходил на высоте свыше пяти тысяч метров, что приводило к значительному рассеиванию, в результате чего к окружённым попала всего треть грузов.

Была предпринята попытка доставки с более низкой высоты, немедленно обернувшаяся потерей 14 июля Ан-26 (19 синий) из состава 456-й транспортной авиационной бригады. Командир и штурман (майоры Дмитрий Майборода и Дмитрий Шкарбун) погибли вместе с самолётом. В плен попал сопровождавший груз Сергей Мордвинов (позже был обменян), остальные пять членов экипажа были спасены украинскими силами.

Командирам украинских подразделений была поставлена задача подобрать внутри котла участки местности для организации временных ВПП, способных принимать самолёты типа Ан-26 и Ан-32. Но сделать это не удалось — территория сектора простреливалась насквозь.

20 июля ещё один самолёт сбросил 14 контейнеров с продовольствием и водой для окружённых войск в районе Краснодона. После чего «воздушный мост» окончательно рухнул.

16 июля в районе Амвросиевки (в трёх минутах полёта до Снежного) был сбит штурмовик Су-25М1. Лётчик, впервые совершавший боевой вылет, катапультировался и смог избежать плена. По поводу причины потери этой машины до сих пор нет ясности. Пилот утверждал, что был поражён ракетой класса «воздух — воздух» с российского истребителя МиГ-29. Ополченцы — сбит из ПЗРК.

21 июля у Снежного был подбит ещё один Су-25М1 с установленным на нём оборудованием РЭБ. Оставляя за собой след дыма, он ушёл в сторону Мариновки. Потеря официально не признана, но месяц спустя (19 августа) в районе Красный Луч был взят в плен лётчик данного борта командир эскадрильи подполковник Юрий Шевцов. Выяснилось, что штурмовик не дотянул до аэродрома и упал возле Мариновки. Лётчик почти месяц скрывался на территории ДНР, пока не попал в плен (позже его обменяли).

23 июля в ходе выполнения боевых вылетов в районе Саур-Могилы были сбиты сразу два из трёх участвующих в штурмовке украинских Су-25 (04 синий и 33 синий). Один упал вблизи Дмитриевки, второй — недалеко от Шахтерска.

Украинские СМИ заявили, что, по крайней мере, один самолёт был сбит ракетой «воздух-воздух», выпущенной с борта российского истребителя МиГ-29, патрулировавшего вдоль границы. В этом же вылете участвовал на своём Су-25М1 (08 синий) и упоминавшийся ранее капитан Волошин — «убийца» малайзийского «Боинга». На базу он вернулся без снаряжённых на его штурмовике ракет «воздух-воздух», по видимому выпустив их по российскому истребителю. Не исключено, что одну из его ракет «поймал» один из сбитых штурмовиков. Может именно поэтому Волошин и был так подавлен по возвращению на базу и произнёс свою загадочную фразу: «Самолёт не тот»?

Начальник Управления специальных операций генерал Вячеслав Назаркин отдал приказ — послать две группы спецназа в район падения штурмовиков и найти пилотов. Командование 3-го полка пыталось объяснить Назаркину, что бросать группы неизвестно куда, не организовав грамотное планирование, притом, что противник сам активно ищет сбитых лётчиков и полностью контролирует район падения — это неразумно и является неоправданным риском.

Однако Назаркин никаких возражений не терпел. На поиски пилотов были выдвинуты две группы под командованием одного из наиболее опытных офицеров полка подполковника Сергея Лысенко и капитана Кирилла Андреенко. С одним из пилотов связь появилась и группа Лысенко вывела его из района Латышево. Но связи со вторым пилотом не было, и его поиски продолжились.

29 июля ополченцы (примерно 50 бойцов при поддержке одного БТР) обнаружили обе группы спецназа на ферме в Латышево. Видимо Лысенко неправильно оценил обстановку и вместо того, чтобы изматывая противника боем, начать отход (его тыл и левый фланг оставались свободными), спешно погрузился с бойцами в имевшиеся у него два «Урала» и пошёл на прорыв. Обе машины были изрешечены огнём — подполковник Лысенко, капитан Андреенко и ещё 7 спецназовцев погибло, трое попали в плен. Спастись удалось только четверым. Потери ополчения были невелики — двое легкораненых.

Тем временем положение в Южном котле неуклонно ухудшалось. 26 июля ополченцам удалось захватить пункт пропуска «Мариновка». На следующий день министр обороны Гелетей порадовал украинский социум сообщением, что ситуация с окружённым в котле 72-й и 79-й бригадами «находится на контроле у президента Порошенко» и что военнослужащим обеих бригад уже доставлено свыше 15 тонн питьевой воды, продовольствия и боеприпасов. А между тем ситуация стала настолько критической, что Порошенко вызвал к себе начальника Генштаба Муженко и приказал немедленно готовить операцию по выводу войск из окружения.

При решении этой задачи украинское командование (по видимому не без помощи своих американских советников) пошло на нестандартный шаг, показав себя с весьма неожиданной стороны. Оно не только намеревалось захватить стратегически важную высоту Саур-Могила (шаг в сложившихся условиях вполне естественный и ожидаемый), но и попыталось одновременными рассекающими ударами в район Торез-Шахтерск, в район Луганска и в район Дебальцево разрезать Новороссию надвое, блокировав основные узлы сопротивления в Донецке и Горловке от поставок «военторга». Одновременный удар украинских войск сразу по четырём направлениям (в том числе и со стороны агонизирующего Южного котла) явился полной неожиданностью для командования Новороссии, вызвав на фронте оперативный кризис.

Накануне операции в штаб АТО в Краматорске были вызваны командиры 25-й и 95-й аэромобильных бригад полковники Содоль и Забродский, которым генерал Муженко лично поставил задачи на предстоящую операцию по захвату Шахтёрска. Действовать предстояло из района Дебальцево, где ещё шли бои, но разведчики уже нашли обходной путь мимо города.

В 4 утра 26 июля колонна 25-й бригады начала движение в сторону Дебальцево, благополучно обошла город и… увязла в бою с попавшимся на пути отрядом ополчения. Однако превосходство в силах было на украинской стороне — бригада пробила коридор своему 1-му батальону, который обошёл место боя и выдвинулся на Каменку. Однако русские бойцы успели взорвать мосты, в результате чего украинская колонна съехала с дороги и продолжила движение к Каменке по полям.

Колонна состояла из двух приданных танков 17-й танковой бригады, двух рот десантников на 16 БМД-2, зенитно-артиллерийского взвода на грузовиках с ЗУ-23 (три машины), трёх САУ «Нона» и двух 1В119 «Реостат», «Уралов» с личным составом и машин тыла. Общая численность группировки была порядка 240 человек.

Этими силами удалось занять Каменку и благополучно переночевать в селе. Утром 27 июля батальон выдвинулся дальше и, практически не встречая сопротивления, ворвался в Шахтёрск. Десантники укрепились на юго-восточной окраине города, получив команду готовиться к обороне.

Позади 25-й бригады в это время двигалась батальонно-тактическая группа 95-й бригады. Она прошла рядом с позициями днепропетровских десантников и ушла дальше в свой знаменитый рейд в тыл Саур-Могилы, с задачей положить конец её упорной обороне.

Впоследствии (с подачи американских политтехнологов, греющих руки на братоубийственной славянской войне) рейд 95-й аэромобильной бригады стали подавать как «героическое усилие», сравнимое с подвигами Второй мировой войны. Он был «признан» чуть ли не самым длинным в истории всех войн: бригада прошла по тылам Новороссии около 400 километров, хотя и без какого-либо заметного результата. Бригаде почти всегда удавалось добиваться определённых результатов, а вот закрепить их — никогда.

Дерзкий бросок 25-й бригады на Шахтёрск увенчался полным успехом и, несмотря на постигшее впоследствии украинские войска поражение, стал одним из самых успешных решений командования АТО за всю летнюю кампанию. Кратчайшие пути из Донецка в Снежное были перерезаны, а бандеровская хунта практически вплотную приблизилась к стратегической победе.

Предоставим слово министру обороны Игорю Стрелкову: «Меня обвиняют, что я хотел оставить Донецк. Рассказываю честно: в какой-то момент я перестал верить, что помощь из России вообще придёт. Просто перестал верить! И никто не мог мне это гарантировать.

Критический момент для меня, как командира, был во время прорыва в Шахтёрске. Когда они выбили нас из Дебальцево, и просто усиленная колонна 25-й бригады украинской пошла на Шахтёрск, вошла в город. Когда они заняли Дебальцево, я уже понял, что следующий рывок сделают на Шахтёрск. Я снял с фронта, то есть выделил из других батальонов, две роты. И они уже стояли на погрузке. И в момент, когда противник вошёл в Шахтёрск, одна моя рота двигалась туда, а другая была на погрузке двигаться туда. Соответственно, сразу после этого я снял ещё две роты, потом ещё одну, отправил туда бронегруппу «Оплота», то есть создал группировку. При этом обнажал я именно Донецк. Потому что был уверен: если противник и сунется в Донецк, то тут на улицах мы как-нибудь его задержим, а сдать Шахтёрск — означало полностью всё потерять.

Поскольку у нас была полупартизанская армия, грузились мы долго. Передвигались тоже долго. У всех ополченцев — семьи, они из Славянска вывезены были. И мы лишь частично успели упредить их. Одна рота всё-таки вошла в Шахтёрск и не дала его занять. Но укры перерезали дорогу между Шахтёрском и Торезом. Потом их с этой дороги с трудом выбивали.

В момент, когда противник перерезал дорогу между Шахтёрском и Торезом, у меня наступил психологический кризис, я начал думать о том, что делать, подумывал переносить штаб в Шахтёрск или Снежное и готовить эвакуацию Донецка. Потому что понимал: если помощи не будет, то надо хотя бы спасти людей…

Почему говорю, что перелом был? Потому что в тот момент я приказал готовить штаб к свёртыванию, всем штабникам грузиться. Люди не обсуждали мои приказы, потому что мне верили. И сам я выехал в Шахтёрск вперёд. Но в этот момент дорога была перерезана. Я целый день там пробыл, поговорил с бойцами, посмотрел. В течение дня я практически бригадой Шахтёрской не управлял, видел, что «Царь» нормально справляется и вмешиваться в действия командира не хотел. К вечеру, пообщавшись с людьми, я принял решение не оставлять Донецк, хотя до этого планировал не Донецк сначала оставить, а Горловку. И за счёт горловского гарнизона прикрыть северный фас Донецка и линию на Шахтёрск. Потому что у нас там образовалась огромная, ничем не прикрытая дыра.

Но тут ещё сыграло роль то, что в Горловке стоял «Боцман», и он отстоял Горловку. «Боцман» поступил абсолютно правильно: он моему приказу готовить эвакуацию не подчинился. А на следующий день этот приказ отменился сам собой. Я понял: в той ситуации, что сложилась, мы не сможем организованно вывести войска ни из Донецка, ни из Горловки. Нам отрезали последнюю дорогу, а полевые дороги очень неудобные. Я воочию представил эвакуацию Донецка и Горловки — колонны беженцев, расстреливаемые на дорогах со всех сторон. Понял, что лучше принять бой в Донецке, чем все эти прорывы. Вечером я вернулся в Донецк и уже, несмотря на всю тяжесть ситуации, не планировал ни переноса штаба, ничего».

«Царём», которого упомянул Стрелков, был Владимир Кононов. До войны он работал тренером в областной Федерации дзюдо. Весной вместе с младшим братом Андреем пришёл добровольцем в славянское ополчение, дежурил на блокпостах, затем стал командиром блокпоста. Особой популярностью среди бойцов не пользовался. Один из ополченцев с иронией описал «Царя» — маленький и важный, как Масленица в мультике. Было видно, что он не военный, не знает Устава и штабного этикета.

Тем не менее, Кононов неплохо зарекомендовал себя в Славянске, а в Шахтёрске имеющимися силами сумел отстоять город и нанести тяжёлые потери украинским десантникам. После отставки Стрелкова (и с его одобрения) занял пост министра обороны. Первым в республике получил высшее звание «Герой ДНР».

С учётом переданных Стрелковым пополнений и гарнизона Шахтёрска в распоряжении Кононова оказалось порядка 600 человек — три славянских роты, рота из батальона «Кальмиус» с двумя установками «Град», рота военной полиции, миномётная батарея и два танка из «Оплота», которыми командовали опытные танкисты с позывными «Атаман» и «Кайзер». Под Шахтёрск было переброшено и подразделение «Моторолы» (пока без знаменитого командира, который вернулся из отпуска спустя несколько дней). Этими силами предстояло удержать, а затем и освободить город.

В первый же день украинские войска начали бить по Шахтёрску артиллерией и полными пакетами РСЗО. Особенно сильно пострадал от обстрелов горисполком. На безлюдных улицах зазвучали сирены воздушной тревоги, прекратили работу некоторые операторы мобильной связи.

К вечеру 27 июля интенсивность боёв возросла — украинские десантники неоднократно проникали в центр города приходилось постоянно их оттуда выбивать. Очень выручило то, что ополчение сохранило контроль над самым высоким зданием в городе — жилой 16-этажкой на улице Ленина. С помощью разместившихся там наводчиков позиции врага весьма точно накрывались миномётным огнём со стадиона «Юбилейный» и с городского рынка. Впоследствии многих миномётчиков заслуженно наградили Георгиевским крестами.

Встретив ожесточённое сопротивление, украинские десантники больше не лезли в центр города, ослабли и их попытки охватить Шахтёрск с восточной стороны. Зато усиливались обстрелы, а днём 28 июля город был подвергнут ещё и авианалёту. Украинским десантникам из разведвзвода, выдав себя за ополченцев, удалось выявить позиции 120-мм миномётов на стадионе и подавить их огнём артиллерии, что дало врагу временную передышку.

Вечером неподалёку от Шахтёрска миномётным огнём ополчения была разбита группа из 30 автомашин, которая поставляла десантникам ГСМ и боекомплект. Это начало приводить к снарядно-топливному «голоду» украинской группировки и ещё более снизило её ударные возможности.

Бои 29 и 30 июля были переломными. Стороны поменялись местами и уже бойцы ДНР начали постепенно вычищать город от непрошенных гостей. При этом бои носили ожесточённый характер и успехи давались с большим трудом. Потери украинских десантников были пока приемлемыми — двое погибших и примерно 60 раненых.

Из-за постоянных миномётных обстрелов в частном секторе начались пожары, огонь начал перекидываться на соседние дома. Офицеры постоянно перегоняли САУ «Нона» подальше от огня (механики-водители боялись делать это из-за высокого личного риска), но неизбежное всё-таки произошло. Сначала загорелись боеприпасы, выложенные рядом с горящими домами, потом попали под обстрел и взорвались две САУ, а также передвижной пункт разведки и управления огнём «Реостат».

30 июля командир батальона подполковник Евгений Мойсюк получил разрешение на отход из Шахтёрска. Взять город так и не удалось, а дополнительных сил, чтобы поддержать десантников у командования не было.

Мойсюк принял решение выйти из окружения и «оседлать» одну из ключевых магистралей Торез-Шахтёрск, по которой шло снабжение Донецка техникой и живой силой. Разведка десантников давно наблюдала там эшелоны, идущие на Донецк, но возможности что-то предпринять, чтобы препятствовать их движению, не было. Туда и было решено прорываться, хотя никаких данных о силах и позициях ополчения в этом районе на тот момент не было. Шли наобум.

Перед прорывом посчитали и перераспределили технику. Кроме уничтоженной батареи САУ, были неисправны ещё две БМД (одну смогли вывезти прицепом, вторую — пришлось уничтожить). На оставшейся технике разместили раненых и тела двух погибших.

В 4.30 утра 31 июля десантники пошли на прорыв. Во время прохождения колонны мимо гостиницы, понесла тяжёлые потери первая рота капитана Лунёва. У украинцев не было разведданных по гостинице, а там, как оказалось, расселили прибывших в Шахтёрск русских бойцов из Харцызска, Иловайска, Ханженково и Кутейниково. Поэтому когда колонна приблизилась к зданию гостиницы, на балконы выскочили ополченцы с автоматами и пулемётами и открыли огонь сверху по десантникам, сидящим на танках и БМД. От их огня сразу полегло полвзвода.

Шедшая сзади вторая рота под командованием капитана Зугравого изрешетила гостиницу ответным огнём.

Третья рота под командованием капитана Казака, выходила замыкающей, прикрывая отход первых двух рот, танкового взвода и артиллеристов. В связи с сильным запылением на дороге, рота отстала от второй колонны на 400 метров и на окраине Шахтёрска попала на прицел танков «Оплота».

Танк практически в упор выстрелил в БТР-Д, уничтожив его вместе с экипажем и сидевшими на броне десантниками. Одна из БМД, в панике уворачиваясь от следующего выстрела, слетела с дороги и, ударившись о камень, потеряла гусеницу. Экипаж бросил повреждённую машину и выбрался из города пешком.

Выйдя из Шахтёрска на намеченную трассу, первая и вторая роты с танковым взводом начали рассредоточиваться и готовиться к обороне. Комбат увидел, что третья рота приехала не в полном составе, потеряв по первоначальным прикидкам целый взвод. Такими силами удерживать трассу было тяжело. Поэтому батальон снялся с позиций и отступил в село Благодатное, где подвели предварительные итоги прорыва: более 20 человек убитыми, больше 50 раненых, четыре десантника попали в плен (фотографии их рыдающих лиц обошли весь мир). Значительны были потери в технике: танк Т-64А, шесть БМД-2, две «Ноны», «Реостат» и два БТР-Д.

Через две недели напряжённых телефонных переговоров между Мойсюком и Кононовым состоялся обмен пленными — попавших в плен десантников поменяли на восемь пленных ополченцев. При этом украинцы ушли на своих ногах, а русские вернулись в крайне тяжёлом состоянии, после побоев и пыток. После этих «художеств» украинских десантников, забывших, что такое честь и совесть солдата, Стрелков приказал ни одного офицера 25-й бригады в плен больше не брать.

Днём 1 августа в районе Шахтёрска бойцы подразделения «Моторолы» обнаружили на земле неисправный украинский реактивный беспилотник Ту-143 «Рейс» (644 синий). Эти устаревшие советские БПЛА украинцы периодически запускали с краматорского аэродрома вместе с более крупными Ту-141 «Стриж».

Украинские источники утверждали, что Ту-143 был сбит при помощи зенитной ракеты комплекса «Бук», но отсутствие серьёзных повреждений на корпусе БПЛА ставит на этой версии жирный крест. Наиболее вероятно, что из-за неправильной программы полёта, Ту-143 произвёл посадку на неконтролируемой украинскими военными территории.

Шахтёрск стал тяжёлым испытанием и для 25-й бригады, и для ополчения, но в итоге стал несомненной победой ДНР. Командование АТО допустило крупную ошибку — вместо прочного занятия Шахтерска, оно решило покончить с ДНР одним махом и распылило свои силы, отправив батальонно-тактическую группу 95-й бригады к Саур-Могиле.

Утром 28 июля два батальона 51-й и 30-й механизированных бригад при поддержке 30 единиц бронетехники и артиллерии начали штурм Саур-Могилы.

На высоте в это время находился отряд батальона «Восток» в составе 32 бойцов под командованием Олега Гришина (Медведь). Своего командира бойцы уважали и любили (он прошёл Афганистан и уже тогда научился беречь своих людей). На высоту его взвод прибыл во время очередной ротации вечером 26 июля. Вместе с «Медведем» был приданный его взводу миномётный и пулемётный расчёты, гранатомётчики и зенитчики. На высоте к тому времени уже несколько дней наблюдалось затишье и бойцы рассматривали поездку сюда, как своеобразный отдых.

Однако с обеда 27 июля и до поздней ночи начался мощный артобстрел высоты из РСЗО «Град» и орудий калибром 122-мм. А утром 28 июля началась атака.

Выполняя команды «Медведя», защитники высоты встретили наступающих плотным огнем. Упорный бой завязался и возле расположенного у подножия кургана кафе, превращённого во временную казарму защитников Саур-Могилы. Здесь был единственный удобный подъем на высоту, по которому украинские танки и БМП могли зайти наверх, не теряя возможности вести огонь по защитникам. Однако головной танк словил в башню гранату РПГ и был вытащен с поля боя на буксире.

Обороняющиеся в первые же минуты боя также понесли значительные потери в людях и вооружении, так как оборудовать укрытия на кургане было крайне трудно из-за каменистого грунта. Бойцы спасались в небольшом подземном помещении, где когда-то находилась комната боевой славы, использовали для защиты подбитую технику, короче говоря, цеплялись за любую возможность укрыться от падающего на голову железа.

Массированным огнём были разбиты зенитные установки, автоматический станковый гранатомет, получил повреждение пулемет «Утес». Кроме того, прямыми попаданиями и осколками были повреждены два РПГ-7, остался только один. Погибло два бойца, несколько человек получили ранения. А бой только начинался.

«Медведь» в своем окопе оказался на острие атаки и, не забывая отдавать четкие и спокойные команды, эффективно вел огонь по наступающей пехоте из автомата и подствольного гранатомета. Атака стала захлебываться, но обстрел высоты не прекратился. И вскоре Олег Гришин был убит прямым выстрелом из танка. Осенью 2015 года ему посмертно было присвоено высшее звание Героя ДНР.

Украинская пехота откатилась на прежние позиции, но артиллерийский обстрел продолжался, хотя уже и не с такой интенсивностью. Телефон для связи с батальоном, который был у погибшего «Медведя», уцелел, и ополченцы смогли доложить о сложившейся ситуации. Через несколько минут по украинским позициям ударил неполный залп ракет «Град», потом еще один. Это заставило карателей прекратить обстрел высоты и отвести почти все силы за «зеленку». И только тогда ополченцы смогли осмотреться, подсчитать потери, оказать помощь раненым. А потери были тяжелы: 6 убитых и 16 раненых.

Вопреки расхожему мнению 95-я бригада в тот день вообще не приняла участия в штурме Саур-Могилы и прошла рядом с высотой. Тем не менее наверх ушло сообщение о захвате Саур-Могилы именно десантниками 95-й бригады, о чём немедленно поведал президенту Порошенко торжествующий Виктор Муженко. Утверждения о том, что якобы взятую высоту затем передали батальону 51-й бригады под командованием подполковника Павла Процюка, а та её сдала, не соответствуют действительности.

В результате высшее военное и политическое руководство бандеровской Украины стало выглядеть откровенно глупо: якобы взятый курган теперь требовалось брать снова. Козлом отпущения назначили комбата Процюка, в отношении которого было возбуждено уголовное дело.

Тем временем 95-я бригада включилась в операцию по выводу заблокированных в Южном котле украинских войск. Вместе с ней в бою участвовала батальонная группа и реактивный артиллерийский дивизион 30-й механизированной бригады, ротная тактическая группа 72-й механизированной бригады, боевики «Правого сектора» и спецназовцы 3-го полка — всего 1600 военнослужащих.

Этими силами 29 июля удалось выбить ополчение из Дмитровки, Степановки и Мариновки, и оттеснить его к Снежному. Сухопутный коридор в «Южный котёл» был значительно расширен, но без контроля над Саур-Могилой продвинуться дальше и освободить окружённых в Южном котле, украинские войска не могли. Более того, занявший Степановку 3-й батальон 30-й бригады сам очутился в огненном мешке. Пришлось разворачивать войска и вновь бросать их на штурм Саур-Могилы.

Однако маловразумительные атаки 29 и 30 июля были отражены защитниками высоты. Выдвигающиеся на позиции украинские части постоянно попадали под огонь донецкой артиллерии, что срывало атаки. А в ночь на 30 июля на высоту пришла долгожданная помощь. Группа разведчиков под командованием командира взвода противовоздушной обороны смогла пройти сквозь сплошное кольцо окружения, привезти смену, подвезти боеприпасы, продовольствие. Быстро собрали вещи, оружие, остаток боекомплекта, перенесли раненых, передали позиции новой смене и отправились в обратную опасную дорогу.

В бессильной злобе украинские войска применили против защитников Саур-Могилы самое мощное огневое средство имеющиеся в их распоряжении — тактические ракетные комплексы «Точка-У». Всего по кургану было произведено от двух до восьми пусков баллистических ракет. Затем «Точки» использовались при обстреле Луганска, Донецка и их окрестностей. Однако ни одна ракета по счастью не нанесла серьёзного ущерба. Все либо взрывались в воздухе, либо падали в поле. Ополченцы поговаривали, что причиной тому изъеденная мышами проводка, все-таки ракеты по 30 лет лежали на складах, которые никто не обслуживал и толком не охранял.

Опасаясь негативной реакции мирового сообщества Киев постоянно отрицал факты применения «Точек». Отрицал даже тогда, когда Вашингтон устами CNN объявил о том, что «украинская армия применила как минимум две баллистические ракеты малой дальности», способные нести ядерные боеголовки. Чиновники НАТО в Брюсселе также подтвердили факт применения украинской стороной баллистических ракет.

Пока Саур-Могилу обрабатывали «Точками», «Градами» и артиллерией в близлежащем селе Петровское был развёрнут оперативный штаб, в состав которого вошли полковник ГУР Игорь Гордийчук (Сумрак), подполковник Капинос комбат из 51-й бригады и полковник из 3-го полка спецназа. В Степановке по другую сторону высоты был развёрнут штаб ДУК «Правого сектора», где собственной персоной находился Дмитрий Ярош.

Кроме них к штурму готовилась рота спецназа ГУР во главе с Тимуром Юлдашевым (Тренер). Это был тот самый соратник Олега Ляшко, который был захвачен в плен в луганском городе Счастье в конце апреля 2014 года. Юлдашев был освобождён 2 июня, выехал в Киев, а после собрал в Луцке добровольцев из западных областей Украины и вновь оказался на фронте.

Кроме его роты к высоте подошёл вырвавшийся из Шахтёрска батальон 25-й бригады во главе с Евгением Мойсюком. Видно было, что десантники его уважали. Он с ходу назвал всех трусами и сказал, что гору взять — нехер делать. Бойцы недобро смотрели на безбашенного подполковника, вся голова которого была в шрамах. У них за плечами был печальный опыт безуспешных штурмов. Десантной бравадой тут не возьмёшь. Армейцы уже три раза ходили на штурм «Шайтан-Горы», но безрезультатно. Очередная атака была намечена на вторую половину дня 4 августа. Основную роль в нем должны были сыграть армейцы, поддержанные десантниками, спецназом и огнемётчиками.

Выдвинулись кургану из Петровского несколькими танками и БМП. Минометный огонь по ним был открыт уже на половине пути. Машины с трудом добрались до середины кургана, пехота спешилась, а со стороны российской границы начался прицельный артиллерийский огонь. Бой продолжался больше часа, во время него были убиты солдат 51-й бригады и замполит-подполковник 3-го полка спецназа. Два десятка бойцов были ранены. Вернувшиеся из боя солдаты молча курили. У некоторых дрожали руки.

Утром 5 августа было принято решение до обеда работать танками по стеле, из-под которой вёлся самый сильный огонь и попытаться выжечь «зелёнку» у подножия кургана, откуда лупили русские снайпера и пулемётчики. А после обеда идти на штурм.

Поджечь «зелёнку» так и не удалось — «Рыси» впустую плевались просроченными на тридцать лет огнесмесями. Танки попадали по стеле, но так и не смогли её свалить. С обеих сторон били «Грады», накрывая вперемешку свои и чужие позиции. Одна из прилетевших мин осколками подожгла БМД-2 и убила двух десантников 25-й бригады, мгновенно сбив их боевой задор. Появились первые раненые, в том числе командиры 1-й и 2-й рот. Дело довершил удачный удар российской артиллерии, после чего была дана команда на отход и штурм прекратился.

6 августа у Дмитровки пьяные украинские нацгвардейцы устроили засаду и расстреляли колонну беженцев, которая двигалась из города Снежного. В результате обстрела было уничтожено более 10 машин. В одной из них погибли два военкора ДНР Андрей Вячало и Сергей Коренченков, а также российский специальный фотокорреспондент Объединённой дирекции фотоинформации МИА «Россия сегодня» Андрей Стенин.

На следующий день на место обстрела приехали украинские военнослужащие, которые, по свидетельствам очевидцев, грузили вещи из уничтоженных машин в свой транспорт и обыскивали тела погибших. Обнаружив в одной из машин погибших журналистов, нацгвардейцы оттащили её подальше и сожгли вместе с телами убитых. После чего территория смерти была ещё раз перепахана из реактивных установок залпового огня «Град».

Украинские танки в это время продолжали бить по стеле, а в штабе было принято решение идти на штурм высоты только после основательной артподготовки. Но в Генштабе уже объявили журналистам, что высота взята и матами гнали войска вперёд, на штурм. Даже дали добро на новое применение «Точки».

Пехоты, готовой идти на штурм, катастрофически не хватало. Спецназ отказался класть своих людей в качестве простой пехоты, поэтому в бой решили бросить десантников 25-й бригады, огнемётчиков 72-й и бойцов 30-й и 51-й бригад. Их действия поддерживала разведрота ГУР Тимура Юлдашева.

В помощь штурмующим попытались привлечь роту «Правого сектора», которая оказалась в Петровском проездом в свой штаб в Степановке. Однако её командир с говорящим позывным «Вольф» ответил категорическим отказом. В итоге для атаки едва набрали 70–80 человек. Правда обороняющихся в тот момент на высоте ополченцев «Востока» было и того меньше — всего 15 бойцов. Штурм был запланирован на 16.00 7 августа.

Утром 7 августа наблюдать за операцией по штурму Саур-Могилы прибыл сам руководитель сил специальных операций генерал Назаркин. Однако его попытки войти в курс дела и поруководить штурмом были встречены в штыки. Один из командиров роты 51-й бригады прямо отрезал высокому начальству: «А ты, п#дар усатый, молчи! Я на эту гору уже пять раз бегал. Я там каждый камень знаю. Ты ж со мной туда не пойдёшь, а здесь сидеть останешься?» Назаркин проявил чудеса выдержки и благоразумия. Он не стал реагировать на выпад и дал понять руководившему штурмом Капиносу и Гордийчуку, что вмешиваться в их действия не будет. Штурм начался.

Украинские танки били по первому пилону, пока до его уровня поднимались десантники. Потом огонь переносился выше. Но вскоре десантники получили первого «двухсотого» и откатились назад. Тогда комбат Мойсюк лично повёл их на штурм.

Украинская артиллерия «задымила» все высоты в районе Снежное и Тореза, чтобы ополченцы не смогли понять, что происходит на высоте. Одновременно ураганный огонь вёлся по верхушке кургана. Вскоре артиллерия замолчала и на высоте начался стрелковый бой.

Он был жестоким и упорным, но в итоге высоту удалось взять. «Это просто мясорубка», — резюмировал Ходаковский, — «От неубранных тел, от фрагментов разорванных тел там невозможно дышать». Украинские солдаты позднее также упоминали о тяжком смраде от непогребённых покойников вокруг высоты.

Раненых при штурме украинских солдат попытался забрать Ми-8, но был обстрелян и совершил вынужденную посадку в районе Мануйловки. На борту вертолёта находились три лётчика, получившие ранения.

Теперь уже для украинской стороны началась оборона Саур-Могилы. Оставив небольшую группу непосредственно на высоте, украинцы отвели основные силы к её подножию, дабы не подставляться под артиллерийские удары. Экскаватор под непрекращающимся миномётным обстрелом сумел вырыть четыре окопа у подножия кургана, что очень помогло обороняющимся. Однако контратак со стороны ополчения не последовало — обе стороны бились за высоту уже два месяца и были сильно истощены.

Когда Саур-Могила перешла под контроль ВСУ, части 95-й и 30-й бригад при поддержке 26-й артиллерийской бригады и авиации нанесли удары в район населённых пунктов Латышево — Рассыпное. Они понесли потери, но смогли открыть крышку Южного котла.

К тому времени почти все окружённые в котле подразделения окончательно потеряли боеспособность из-за нехватки горючего, боеприпасов, воды. Помимо команды «держитесь», командование АТО ничем им больше не помогло. А в последнюю неделю со многими частями даже не выходили на связь — уже похоронили. Люди были измотаны непрерывными обстрелами и безысходностью ситуации. И сдавали одну позицию за другой.

7 августа в ходе упорных боёв, подразделением «Прапора» был освобождён пункт пропуска «Должанский». При этом был уничтожен украинский танк и два БМП.

Дольше всего в котле держалась женская тюрьма, расположенная в Червонопартизанске. Это была настоящая крепость с толстыми стенами, катакомбами, подвалами. Держали её около сотни правосеков, нацгвардейцев и польских наёмников. Ополченцы и «отпускники» держали её в осаде почти месяц, затем взяли решительным штурмом. Уцелевшие в этой мясорубке украинские солдаты затем сдались российским пограничникам в районе Изварино.

Их примеру следовали целые подразделения, которые уничтожив оружие, прекращали сопротивление и переходили по гуманитарному коридору на территорию России. Всего пограничникам сдались более 500 украинских военных. В отличие от русских добровольцев они были вылечены, накормлены и вместо положенного в таких случаях интернирования… возвращены Украине!

Возможным объяснением подобной позиции Москвы могла быть либо боязнь попасть под дополнительный международный прессинг, либо желание передать бандеровской Украине «деструктивный элемент». Не секрет, что попавшие в котёл военные поголовно считали, что Киев их предал. Поэтому и было решено вернуть их домой для распространения пораженческих настроений в украинском обществе. Заодно это был жест доброй воли, который так и не был оценён врагом.

Бандеровский режим прекрасно понимал угрозу со стороны нескольких сотен военнослужащих, побывавших в гостеприимном российском плену, и действовал жёстко. То, что окружённым карателям не хватало еды и боеприпасов, украинская прокуратура предпочитала не замечать. В итоге все переданные российской стороной военнослужащие, согласившиеся с тем, что они дезертиры, получили по три года условно. Тем, кто упорствовал, пригрозили 10 годами тюрьмы.

Когда 6 августа был пробит коридор, начался вывод из котла уцелевших войск. При этом очень хорошо сработали украинские сапёры и военные инженеры, которые навели переправу через Миус в 3 км. к северу от Дмитровки. Несколько раз российская артиллерия разбивала переправу огнём, но её тут же восстанавливали.

Всего 6–7 августа из окружения вышло около 3,5 тысяч украинских военнослужащих, бросивших в котле почти всю артиллерию и значительную часть оставшейся без горючего техники. Вышло не более 150 машин, причём, как правило, это была колёсная техника. Немногие уцелевшие БТР были забиты людьми, как в индийских поездах. При выходе было убито и ранено около 250 человек. В числе погибших — чемпион Украины по гребле на байдарках Игорь Присяжнюк.

В ходе приграничной операции (12 июня — 7 августа) украинские войска постигло тяжёлое поражение. От некогда мощной 5-тысячной группировки осталось порядка 3,5 тысяч деморализованных солдат и офицеров. 120 человек официально были признаны погибшими, более 500 оказались в плену в России и ещё 300 у ополченцев, остальные пропали без вести, дезертировали или перешли на сторону ополчения.

Все войска, которые вышли из котла, были абсолютно непригодными для дальнейшего использования. В котле погибло много профессионалов-контрактников, что деморализовало мобилизованных солдат. Когда одна из колонн прошла несколько десятков километров и добралась в район села Солнцево — неподалёку от реки Кальмиус, то у солдат окончательно сдали нервы Они бросили боевую технику и поехали домой! Под открытым небом остались стоять десятки автомашин, САУ, танков, БМП и БТР.

Количество трофеев, доставшихся ополчению в Южном котле, также впечатляет — РСЗО «Град», зенитно-ракетные комплексы «Оса», гаубицы, танки, БТР, БМП и БМД. Всего 67 единиц. И это не считая десятков единиц уничтоженной, сожжённой и подорванной техники.

В связи с большим общественным резонансом, по распоряжению Порошенко было начато расследование причин поражения сектора «Д», для чего СБУ провела изъятие документов о планировании и проведении операции.

Однако сразу после разгрома Южного котла украинское командование вновь преподнесло бойцам Новороссии неприятный сюрприз. Вместо ожидаемой деморализации и перехода к жёсткой обороне, командование АТО практически без перерыва бросило войска в новое наступление. Сплошной линии обороны у «сепаров» пока не наблюдалось, а у ВСУ ещё имелись крупные ударные группировки в районе луганского аэропорта и Саур-Могилы. Ими и решили воспользоваться, чтобы вновь попытаться рассечь территорию Новороссии надвое и соединить войска секторов «А» и «Д» в районе Вахрушево — Лутугино.

6 августа украинскими силами от Саур-Могилы был нанесён удар в район городов Миусинск — Красный Луч (в обход Снежного) с последующим выходом в район Вахрушево. В операции приняли участие, как свежие части, так и те, что ещё вели бои в Южном котле (25-я и 95-я аэромобильные, 24-я и 51-я механизированные бригады).

Одновременно в районе луганского аэропорта подразделения 1-й танковой, 24-й механизированной и 80-й аэромобильной бригад начали встречное наступление на Лутугино, с целью соединиться с группировкой, наступающей от Саур-Могилы.

Со стороны агонизирующего Южного котла был нанесён встречный удар уже казалось бы давно списанной со счетов 24-й механизированной бригады. Из её боеспособных остатков была собрана усиленная бронегруппа (около 10 танков и столько же бронемашин) с пехотой на броне, которая пробила кольцо окружения и 8 августа ворвалась в Миусинск. Весь день там шли тяжёлые бои, после чего основные силы бронегруппы ночью начали марш на Красный Луч, в который ворвались утром 9 августа. Одновременно по Красному Лучу был нанесён вспомогательный удар со стороны Дебальцево.

В результате на какой-то миг украинским войскам удалось взять Миусинск, Красный Луч, Вахрушево, Хрустальное и Боково-Платово, фактически осуществив замысел операции, разрезав группировку ополчения на две части. Это вновь вызвало тяжёлый кризис — Донецк опять попал в окружение, да ещё возникла реальная угроза гибели крупной группировки ДНР в районе Тореза — Снежное — Саур-Могилы.

Сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать как точку наивысшего напряжения сил, когда на весы брошено уже все, и все резервы израсходованы. И если при этом не удаётся добиться решительного успеха, то такая операция неминуемо завершается крахом.

Ситуацию спасло упорное сопротивление гарнизона Красного Луча. В результате, было выиграно несколько критически важных часов, которые позволили подтянуть резервы и не дать противнику полностью захватить город. Помимо героизма ополченцев, свою роль сыграл и острый недостаток у 24-й бригады боеприпасов и ГСМ, которая после долгого пребывания в котле была неспособна вести упорный и продолжительный бой.

Уже 10 августа батальоны 95-й и 30-й бригад вышли из района Красный Луч — Антрацит и, пройдя в направлении Дебальцево, вернулись в исходный район у Славянска. В то же время на помощь гарнизонам Красного Луча и Миусинска подошли отряд «Моторолы» и рота «Лето» под командованием «Мебельщика». С помощью этих сил Миусинск и Красный Луч были полностью очищены от противника. В освобождённом Миусинске осталось около 30 единиц уничтоженной и брошенной украинской авто- и бронетехники, ещё 53 единицы смогли благополучно отступить, так как у ополченцев закончились противотанковые боеприпасы.

С этого времени единственной проблемой для отрядов ДНР на южном фланге Донецкого фронта оставалась Саур-Могила, откуда украинцы корректировали артиллерийский огонь. Высоту регулярно обрабатывала артиллерия, но кроме постоянных контузий вражеских солдат и офицеров эффекта от её работы было мало. Командовавший обороной полковник Гордийчук был неоднократно контужен, в блиндаже «отключался», но затем снова приходил в себя и приступал к исполнению обязанностей.

Первостепенной целью атак ополчения стало расположенное у Саур-Могилы село Степановка, где укрепился 3-й батальон 30-й механизированной бригады. 12 августа украинская разведка обнаружила на подступах к селу 30 российских «КамАЗов» с пехотой и 21 танк Т-72 (их ошибочно приняли за Т-90), которые готовились к утренней атаке. Разведчики несколько раз связывались с командованием и докладывали о ситуации. Единственной реакцией было стремительно бегство из Степановки всех офицеров, все эти дни пьянствовавших на глазах у солдат. С рядовыми остался только один подполковник.

Вскоре российские танки атаковали блокпосты 30-й бригады в районе села Никифорово — чтобы разъединить её силы на две части. Именно здесь произошёл бой между русским Т-72 и украинским Т-64 старшего лейтенанта Артёма Абрамовича.

Абрамович командовал одним из блокпостов (танк и 3 БМП), куда вскоре примчались испуганные соседи — один танк и две БМП, которые охраняли переправу через реку Миус. Они слышали и видели крупное сосредоточение российских войск с танками и явно не горели желанием противостоять этой мощи. Тем не менее, блокпост получил приказ до последнего защищать тылы бригады, которая в это время воевала в Миусинске. При этом никакой артиллерийской поддержки у Абрамовича не было.

Вскоре украинцы увидели четыре танка, которые мчались на блокпост с бешеной скоростью. Один из них был Т-64 с белыми полосами быстрого опознавания, как в украинских войск (очевидно, трофейный). Остальные три машины оказались светло-зелёными Т-72. Они стремительно приближались и вели огонь по украинской бронетехнике. Была подбита БМП, у одного из танков заклинило пушку и он вышел из боя. В свою очередь украинцам удалось подбить один из Т-72.

Прикрывал отход вконец деморализованных солдат, погрузившихся в уцелевшие БМП, танк Абрамовича. Он разворачивался, чтобы выехать на дорогу, и тут на него на бешеной скорости выскочил один из Т-72. Танки столкнулись почти лоб в лоб. В Т-64 от столкновения детонировал боекомплект, погубив весь экипаж. По украинским данным погиб и русский экипаж, а повреждённый в результате столкновения Т-72 позже был подорван. Группа с блокпоста, которую прикрывал танк Абрамовича, благополучно добралась до Миусинска.

Разбив украинский блокпост у Никифорово, российские танки дошли до Снежного, где соединились с местными гарнизоном. После этого, утром 13 августа, была осуществлена танковая атака Степановки, в которой в течение двух предыдущих дней артиллерийским огнём со стороны России было уничтожено большое количество украинских солдат, военной техники и батарея САУ. Уцелевших вывел тот самый подполковник на двух подбитых танках и бронемашине. Беглецы потом рассказывали о достигнутом с ополченцами двухчасовом перемирии, за которое украинские войска должны были сняться из села и уйти как можно дальше на запад.

14 августа в Степановку вошли отряды ДНР. Их глазам представилась картина полного разгрома — на улицах остались десятки единиц техники, большое количество боеприпасов, секретные материалы. Были обнаружены подбитыми или просто брошенными два танка Т-64, 7 БМП, 6 САУ, гаубица Д-30, две БРЭМ, подвижный разведпункт на базе БМП-1, по одному БТР-80 и БТР-70. Среди трофеев оказался полностью заряженный исправный «Град», огромное количество боеприпасов, подбитый американский «Хамви» и исправная машина управления артиллерийским огнём.

Освобождение Степановки и пункта пропуска «Мариновка» стало серьёзным успехом ополчения. Однако все попытки отбить Саур-Могилу результата не принесли, так как артиллерия ВСУ работала достаточно чётко, а выделить больших сил для штурма командование ДНР не могло: как раз в это время назревал кризис вокруг Иловайска и все свободные силы необходимы были там.

Все эти дни украинская артиллерия интенсивно работала по району Снежного, где защитниками Саур-Могилы была обнаружена батарея «Градов», которая не давала им покоя. «Поймать» её ствольной артиллерией не представлялось возможным, так как по украинским данным батарея принадлежала российской 17-й мотострелковой бригаде и действовала весьма профессионально. Поэтому к выполнению задачи по её уничтожению подключились украинские спецназовцы и реактивщики. Им удалось вычислить позицию батареи и 13 августа нанести по ней удар баллистической ракетой «Точка-У». Тогда по украинским данным погибло минимум четверо российских военнослужащих.

17—18 августа в районе Снежное (опять-таки по утверждению украинской стороны) с Саур-Могилы был скорректирован комбинированный ракетный удар «Точек» и РСЗО «Смерч» по колонне российских войск 18-й мотострелковой бригады, в результате чего было уничтожено 46 единиц колёсной и бронированной техники.

18 августа была запланирована ротация защитников Саур-Могилы, уже находившихся на грани предела человеческих возможностей. Операцией руководил офицер штаба десантных войск полковник Пётр Потехин, который повёл на высоту 8 днепропетровских десантников и 17 добровольцев 42-го территориального батальона «Рух Опору» под командованием подполковника Александра Мельниченко (Сокол). К ним присоединилась группа артиллерийских корректировщиков с новой аппаратурой связи, армейская БМП и БТР спецназа.

От основных украинских позиций Саур-Могилу отделяло уже порядка 30 км. Сплошной линии фронта ещё не было, но всё это расстояние контролировали разведгруппы ДНР. Тем не менее, ротация прошла успешно. По прибытии на высоту полковник Потехин вместе с Гордийчуком остался на вершине, продолжая корректировать огонь артиллерии.

Однако огонь донецкой и российской артиллерии по верхушке кургана не прекращался, постепенно выкашивая людей и выведя из строя привезённую аппаратуру связи. Пришлось перейти на обычные мобильные телефоны. Гордийчук вновь был неоднократно контужен, но эвакуацию не запрашивал. 19 августа во время массированного налёта был тяжело ранен полковник Потехин, погиб один из десантников. Раненый Потехин вручил свой телефон солдату со словами: «Там номер генерала Литвина… Когда я был в штабе, он сказал мне звонить… он поможет… Набери его, попроси, чтобы били по Сауру всем, а то не отобьёмся!».

Солдат под артиллерийским огнём, перебежав в место, где ловила мобильная связь, дозвонился до начальника сектора генерала Литвина и передал ему слова Потехина. На вопрос: «А куда же стрелять, по каким координатам?», — Литвин получил ответ: «Бейте по всей горе. Их тут столько, что не промахнётесь». Через небольшое время по Саур-Могиле работала артиллерия уже двух группировок: одна обрабатывала верхушку, где забились в укрытия защитники; вторая била по средней и нижней части кургана, откуда шла пехота ополчения. Со стороны казалось, что вся Саур-Могила горела. Но бушующий «артиллерийский ад» принёс свои плоды: ополченцы, понеся потери, отступили.

19—20 августа колонна бронетехники российских «отпускников» появилась между Саур-Могилой и селом Петровским и завязала бой с батальонно-тактической группой 51-й бригады, занимавшей этот населённый пункт. После этого в украинских войсках наступил моральный слом — деморализованные остатки 30-й бригады (около тысячи мобилизованных бойцов) увлекли за собой части 51-й и 72-й механизированных бригад, которые в панике бросили свои позиции, оставили село Петровское и драпанули в тыл. Причём, сделали это неожиданно даже для штаба сектора «Д»: на следующий день в этом месте в плен к ополченцам попали несколько десятков украинских военных. В том числе полковник-разведчик из штаба сектора и полковник — начальник штаба 51-й бригады. Все они были убеждены, что Петровское — все ещё в руках украинских войск.

В результате бегства украинских частей, Саур-Могила оказалась в полной изоляции в глубоком тылу ополчения — до ближайшего украинского подразделения было уже 40 километров, все окрестные сёла контролировались ополченцами и «отпускниками». Украинская артиллерия также была вынуждена спасться бегством, поэтому корректировать Гордийчуку было больше нечего. Оборона кургана потеряла всякий смысл, а её защитники фактически стали смертниками. Словно подтверждая безнадёжность положения, в результате перекрёстного обстрела, обрушился обелиск Саур-Могилы.

24 августа состоялся очередной штурм высоты, который еле смогли отбить. Бойцы говорили Гордийчуку о нецелесообразности обороны высоты в таком глубоком тылу противника, однако тот медлил, постоянно кому-то звонил, на другом конце ему что-то обещали, какую-то подмогу, вертолёты. Но всем было понятно, что никто из лётчиков не полетит на верную смерть.

Приказ об отходе поступил только поздно вечером. Для спасения раненых через Петровское, уже занятое ополченцами, прорвался джип 3-го полка спецназа. В машину загрузились девять бойцов, из них четверо раненых, в том числе ослепший от ранения в голову Тимур Юлдашев. Но прорваться из окружения не удалось. Джип вновь пошёл через Петровское, где и был расстрелян. Водителю и двум бойцам спецназа удалось скрыться, четверых раненых ополченцы добили, а двух уцелевших нацгвардейцев решили предъявить командованию в качестве живых нацистов.

Основная группа защитников Саур-Могилы прорвалась сквозь позиции ополчения в другом месте и прошла по их тылам около 60 километров, пока не присоединилась к украинским войскам в Иловайском котле. Здесь им через несколько дней вторично пришлось выходить из окружения, причём в ходе прорыва почти все защитники Саур-Могилы были убиты или ранены. Сам Гордийчук получил тяжёлое ранение (осколок «Града» попал ему в затылок) и попал в плен. Он чудом выжил, получил звание Героя Украины и в парализованном состоянии был отправлен на лечение в США. Вернулся в строй только весной 2016 года, получив в благодарность от Порошенко погоны генерал-майора.

Ещё одна маленькая группа окруженцев пыталась выйти через кукурузные поля, но попала в плен.

Украинские источники утверждают, что один из разведчиков, выходивших из окружения, вблизи Амвросиевки неожиданно обнаружил расположившуюся в поле группировку российских войск. Он связался по телефону с командиром и передал информацию. 27 августа в 10.30 по лагерю был нанесён групповой удар ракетами «Точка-У». Определить его эффективность не представлялось возможным, но, по словам разведчика, лагерь был накрыт полностью. Так закончилась оборона Саур-Могилы украинскими войсками.

26 августа власти ДНР сообщили, что Саур-Могила под полным контролем ополчения. На кургане, ставшем свидетелем чудовищных человеческих страданий и огромного мужества, впервые за несколько месяцев наступила тишина. Фронт покатился на запад…

Высота была напичкана неразорвавшимися боеприпасами, а на горе и в окрестностях лежало множество непогребённых тел. Поэтому ополченцы и украинские гражданские добровольцы приступили к сбору и перезахоронению погибших. Многие убитые были засыпаны землёй в воронках и окопах, других вынимали из наспех вырытых братских могилах, доставали обгоревшими и обезображенными из подбитой техники. Вместе с погибшими ополченцами и украинскими солдатами в воронках начали обнаруживать останки погибших советских солдат времён Второй мировой. Убитых в 1943 году хоронили рядом с погибшими в 2014. Эта скорбная работа растянулась на несколько недель.

Пока шли тяжёлые бои в районе Саур-Могилы и Миусинска, как гром среди ясного неба в России и Новороссии прогремело сообщение — Игорь Стрелков уходит в отставку.

Его уходу предшествовали длительные закулисные переговоры Кремля, Киева, Запада, российских и украинских олигархов по подготовке Минского соглашения (более подробно они рассмотрены в главе «Минск-1»). В конце июля Бородая вызвали в Россию, где он получил новые инструкции и, вернувшись в Донецк, объявил 7 августа о своём уходе с поста премьер-министра ДНР. Его сменил Александр Захарченко.

Самого Стрелкова в это время шантажировали из Москвы, требуя безоговорочной отставки, даже без возможности остаться в Новороссии хотя бы командиром батальона. Стрелкова требовалось убрать с Донбасса любым способом, так он был главным раздражающим фактором в отношениях между фашистами в Киеве и соглашателями в Москве. Кроме того, у него было то, чего давно лишился Кремль — народная любовь и поддержка. Он пришёл в Славянск с несколькими десятками бойцов. Его никто не знал. Спустя полгода его имя гремело по всей России и Украине, вокруг него собрались тысячи бойцов, поверив, сфокусировав на его личности свои чаяния и надежды.

Стрелков смог показать ополченцам, что такое настоящий русский бой. Он воевал умно, без видимых эмоций, но зато очень результативно. Без жеманных уступок, без игры в поддавки, без «хитрых планов» и жестов доброй воли по отношению к подлому врагу. Показал, что значит управлять осаждённым городом, без традиционного воровства, «распилов» и «откатов». Люди это видели и ценили. Их нельзя было обмануть никакой показухой или неискренностью.

Это настолько контрастировало с наглым и циничным поведением либерально-олигархической российской «элиты», что шантаж в отношении Стрелкова был бескомпромиссным. В июле украинским спецслужбам удалось перехватить разговор Александра Бородая с одним из своих кураторов политтехнологом Алексеем Чеснаковым, который просил Бородая организовать интервью Стрелкова в котором бы тот присягнул на верность Владимиру Путину, как единственному и неоспоримому лидеру Русского мира. Стрелков проигнорировал требование и это тоже запомнили и учли.

Ещё в конце июля президент России Владимир Путин в ходе заседания Совета безопасности отметил: «Россию призывают воздействовать на ополчение на Украине. Всё, что в наших силах, будем делать». За добровольный уход Стрелкову был обещан «военторг» и прямая военная помощь Новороссии, тем более что к середине августа фронт трещал по швам, а ДНР и ЛНР медленно агонизировали.

И Стрелков сдался. Отставка была подписана им 12 августа, после чего бывший министр обороны двое суток находился в Снежном, а потом перешёл на территорию России. Так был убран наиболее авторитетный военный лидер Новороссии.

После ухода Стрелкова немедленно началась мстительная кампания по вычищению структур ДНР от идейных сторонников Русского мира. С поста главы МИД была убрана Екатерина Губарева, к славянским ветеранам и штабу Стрелкова началось откровенно хамское отношение, недовольных увольняли пачками. В травлю бывшего министра обороны и его людей включились, как премьер-министр ДНР Захарченко, так и новый министр обороны Кононов.

Сам Стрелков по возвращению в Россию попал в полную информационную блокаду со стороны СМИ. Кремль просто вычеркнул его из политики. Герой Славянска стал никому не нужным военным пенсионером. Он не сдался и, образовав фонд гуманитарной помощи «Новороссия», занялся вопросами тылового обеспечения ДНР и ЛНР. В общем, дискредитировать Стрелкова в глазах российского общества Кремлю так и не удалось.

Апофеозом боевых действий на Донецком фронте стал парад в Донецке 24 августа в честь украинского Дня Независимости. Это была мечта бандеровцев — пройтись победным маршем по улицам покорённого города. В результате парад действительно состоялся — украинские военные прошли по улицам Донецка — но только в качестве понуро бредущих пленных. Первоначально планировалось провести сразу 700 человек, но в итоге выгнали только 68 самых презираемых — офицеров, наёмников, снайперов и корректировщиков. Город-герой выстоял и победил…