Джесси не проведешь. Это был след пули, свежий рубец после ранения. Кто-то стрелял в Гейба, стараясь убить. Ему ничего не стоит сказать, будто работает на губернатора, ну а если он лжет? Вдруг он в самом деле явился, чтобы похитить золото?

Конечно, в девяностых годах нашего века никто не занимается грабежом обозов с сокровищами. Это что-то из нравов Дикого Запада. Несомненно, наркомания и преступность в Делоуниге есть, но такой абсурд… Но Гейбриел Сент-Клер, разгуливающий с пулевым ранением, – еще больший абсурд. Джесси не знала, чем он зарабатывает себе на жизнь, но Гейб не преступник. Однако шериф в курсе его дел, и невозможно представить себе, чтобы такое лицо было с преступником заодно. Правда, с шерифской звездой сейчас здесь один из Сент-Клеров, а это меняет правила игры, но все равно надо сдерживать фантазию.

Вот след от пулевого ранения – факт. И записка, найденная Джесси под дверью по возвращении домой, – тоже реальность. Текст повергал ее в ужас: "Берегись! Он не тот, кем кажется".

Гейб пропадал десять лет. Три года из них проведены в колледже. Год он играл в профессиональной футбольной команде, а потом куда-то сгинул. Допустим, сидел в тюрьме. И вдруг выскочил откуда-то как раз в тот момент, когда она собралась перевозить дедовское золото из банка в Атланту.

Сент-Клеры вечно тащили у Джеймсов. И Гейб нередко появляется в тех случаях, когда им чего-нибудь требуется от Джесси. Ее мозг бился над загадкой, душа разрывалась между чувствами и фактами. Дело не может быть только в четырнадцати унциях золота, а вот где зарыта собака, понять никак не удавалось.

На какое-то время во второй половине дня Джесси позволила себе чуть расслабиться, и тут – откуда ни возьмись – записка, вернувшая ее к жизненным проблемам. Она не могла поверить, будто Гейб потенциальный грабитель, но у нее не было полной уверенности, что в таком деле можно довериться своему инстинкту. Неужели же она до замирания сердца, до умопомрачения влюблена в налетчика? Сразу и не сообразишь, не найдешь ответа. Для начала следует постараться хотя бы не оставаться с ним наедине.

Есть дело, которое предстоит сделать до того, как обоз двинется в путь. В понедельник утро надо начать с визита в банк. Прежде всего она попросит новый кредит, чтобы компенсировать Уолтеру то, что он вложил в ферму. Затем предстоит проверить напоследок сейф с дедовским золотом.

Ей не хотелось задумываться над тем, как пройдут три дня с Гейбом в одном фургоне. Но посторонних к этому делу допускать нельзя. Сохранность золота под ее ответственностью, и если она даже не верит в содержание записки, то обязана вести себя так, чтобы ее автор считал, будто она поверила.

Заодно, может быть, она найдет способ немного встряхнуть Гейба.

В среду утром на окраине города уже запрягали мулов в повозки. Гейб вместе с остальными ждал, когда шериф с помощниками привезут золото.

– Вы только посмотрите, разве это не восхитительно! – восторгалась Джейн, сидя в старинном наряде из домотканой материи и чепце рядом с Лонни. – Настоящий фургон из Коунестоги! Я чувствую себя колонисткой.

– Это потому, что знаешь: тебе не надо быть погонщицей мулов, – ныл Лонни. – И в сапогах жарко.

– Ах, животные взволнованны, как я сама! Я немного поболтала с одним из них, его зовут Гораций Он дал понять, что ему приглянулась одна из кобылок, что возит прогулочные коляски в центре Атланты.

Брови у Лонни поползли вверх.

– Как может мул Гораций услышать о лошадке, которая трудится в центре Атланты? Ведь до Атланты отсюда – семьдесят миль.

– Кобылка из этих краев. Они были близко знакомы, пока ее не отправили туда. А я дала торжественное обещание позаботиться, чтобы они смогли восстановить свои отношения, если, конечно, та не отдала свое сердце другому.

– Мне казалось, что мулы не могут иметь потомства, – неуверенно заметил Лонни.

Джейн одарила его уничтожающим взглядом, который словно говорил: "Не верь всему, что видишь и слышишь", и заявила:

– Во-первых, Гораций совсем не такой, как все. Во-вторых, если он даже холощеный, это не значит, что он бесчувственный!

– На твоем месте, Джейн, я бы держал при себе соображения о твоих переговорах с мулами. Боюсь, Гейбриел уже начинает подозревать, что ты не в себе!

Джейн широко улыбнулась супругу и пристально посмотрела на Гейба.

– И почему он ходит сам не свой последние два дня? Похоже, здесь мы имеем дело с тем самым случаем, когда и хочется, и колется.

Джесси, сидя на коне, прислушивалась к болтовне Джейн. В то утро она была не в своей тарелке, проведя без сна две ночи. Она убеждала себя, что не хочет видеться с Гейбом, но не ожидала, что тот не появится. Нащупав записку у себя в кармане, Джесси раздумывала, не надо ли отдать ее шерифу. В конце концов она пришла к выводу, что ничего не случится, если Гейб не будет знать о весточке тайного благожелателя.

– Ты в порядке, Джесс? – крикнул Гейб со своего места на передке.

Джесси утвердительно кивнула:

– Да, все хорошо.

Остальные участники экспедиции расселись по повозкам. Тут были и телеги для сельскохозяйственного инвентаря, и двухместные кабриолеты, и даже воз с сеном. Старинная походная кухня была набита запасами бобов, гамбургеров и бифштексов.

Наконец раздались завывания полицейских сирен, извещая о прибытии золота. Еще утром, ровно в девять, шериф с помощниками и Гейб встретились с Джесси в банке. Они вскрыли бокс, хранившийся в сейфе, и извлекли оттуда мешочек с сокровищем, были подписаны документы о передаче вклада в руки Джесси, а затем шерифа. И теперь полицейский чиновник укладывал драгоценный груз в фургоне под замок в специальный ящик. Ключ получила Джесси.

Наблюдая за процедурой, Гейб нащупал у себя в кармане второй, запасной, ключ. Конечно, он полностью доверял Джесси, но Гейба тоже беспокоили сообщения неведомого осведомителя. По словам кузена Джоя, сначала раздался телефонный звонок с предупреждением, а сегодня утром он получил записку следующего содержания: "Берегись людей вне закона. В ночи крадется вор".

Гейб позвонил своему шефу. Тот подтвердил требование губернатора, чтобы золото находилось под усиленной охраной. Шериф решил послать с обозом двух своих помощников, хотя и считал, что кто-то просто баламутит воду: на подозрении у него никого не было. Члены семейства Джеймсов, за исключением Джесси, были вполне ординарными обывателями, хотя, подобно Сент-Клерам, они вечно ухитрялись попасть в какую-нибудь переделку. Единственную их заслугу Гейб видел в том, что они произвели на свет Джесси. Но, как простодушно отмечал Джой, у Сент-Клеров за долгие годы вклад в укрепление законопорядка тоже был не так уж велик, если не считать Гейбриела.

Джесси дала сигнал трогаться; Лонни дернул вожжи, но Гораций оглянулся через плечо и уперся копытами в землю.

– Дайте ему кнута, Лонни, – потребовал Гейб.

– Вы не посмеете бить Горация! – возмутилась Джейн.

Голос Джесси прозвучал спокойно, но строго:

– Джейн, мулы упрямы. Если Лонни сразу же не даст им почувствовать, кто над ними главный, то наша поездка затянется.

– Чепуха, – саркастическим тоном заявила Джейн. – Дайте мне поговорить с большим мальчуганом один ни один.

Она спрыгнула с передка, быстро подошла к мулу, пошептала ему в ухо и вернулась на место. К удивлению зрителей, минуту спустя Гораций уже вышагивал по шоссе.

Гейба не оставляло беспокойство. Он выполнял самые разнообразные задания, но это, видимо, будет самым хлопотным. Если и впрямь существует грабитель, то он затаился. По официальным каналам среди местной криминальной публики ничего подозрительного найти не удалось, но Джой послал записочку таинственного вестника в графологическую лабораторию. Гейбу хотелось бы поговорить с Джесси о загадочных звонках и посланиях, но она замкнулась в себе.

К полудню устроили привал, чтобы напоить животных и перекусить. Хотя прошли они всего десять миль, Гейб уже чувствовал себя разбитым. Блейз держался хорошо, но его хозяин сдавал. Значит, после ранения он еще не вошел в настоящую форму, подумал Гейбриел.

Уже далеко за полдень путешествующие достигли реки Итоува недалеко от Силвер-Сити, где остановились на ночлег. Гейб приказал возницам поставить повозки кольцом вокруг лагеря, как если бы ожидался набег индейцев, и проследил, чтобы лошади и мулы были напоены, вычищены и накормлены. Джесси продолжала избегать контакта, занимаясь бивачным костром, установкой палаток, раздачей постельных принадлежностей.

Пока повар возился с ужином, Джесси проверила, цел ли ящик с золотом и на месте ли ниточка, которую она незаметно протянула от крышки до запора.

Бобы и гамбургеры оказались почти "как настоящие". Термосы со льдом, предназначенным для охлаждения пива и соков, были вполне современными.

Гейб, похоже, старался не попадаться Джесси на глаза. Вот и хорошо. Тем легче ей будет в течение последующих двух дней. К субботе они доберутся до Атланты, и золото будет вручено губернатору. Они погонят фургоны домой, на официальное открытие фестиваля "Дни Золотой лихорадки", Гейб останется в Атланте, а ее жизнь вернется в обычную колею.

Джейн и Лонни сидели в легких складных креслах.

– Это, – объяснила Джейн с искоркой в глазах, – дань возрасту и находчивости. Будем ли мы петь песни у костра?

– Ага! – отозвался кто-то. – Джесси, ты захватила гитару, не так ли?

– Нет, я не взяла.

– Взяла, взяла, – поправил Лонни и вытащил сумку Джесси из-под сиденья в повозке.

Оставалось только подчиниться общему требованию. Джесси перебрала струны, настроила гитару, и импровизированный концерт начался. Она исполняла песни, которые знали все: "Ты мое солнце", "Собрался жениться лягушонок", "Клементайн".

– Сыграй одну из своих, Джесси, – попросила Джейн. – Моя душа просит перед сном что-нибудь красивое и печальное.

– Ой, нет! – воскликнула Джесси.

– Но почему, Джесс? – прозвучал знакомый низкий голос, обладатель которого явно старался справиться со своим волнением. – Давайте послушаем песню о том, кто уехал…

Этого невозможно было избежать, лишь только появилась гитара.

– Ну, хорошо. – И Джесси запела свою так потрясшую Гейба песню:

С последними словами горло Джесси сжалось, она едва допела. Ей поаплодировали, она встала и убрала гитару в футляр.

Джейн отправилась на ночлег.

– Я устала. У колонистов, должно быть, отрастали кожаные подушки сзади. Спокойной ночи, друзья.

Джесси проследила глазами, как два пожилых неразлучных чудака сложили свои кресла и зашагали бок о бок к палатке, которую разбили на опушке рощи. Тут она приметила разложенные под фургоном постели. Одна – для нее, а другая?

– Минуточку, Гейб. Тебе здесь спать не положено.

– Однако я сплю здесь, Джесс. Как можно охранять золото на расстоянии?!

– Но… Однако…

Гейб был прав. Мешочек с золотом заперт в фургоне, если Гейб призван выполнять обязанности стража, то ему, как и ей, нельзя никуда удаляться.

– Как ты считаешь, Джесси? – мягко заговорил он. – Мне не по душе, что происходит. Я думаю, нам обоим требуется хорошо выспаться. Давай заключим перемирие на время перехода?

– Сможем ли мы его соблюдать?

– Попробуем.

Согласие было дано, но процедура отхода ко сну оказалась не такой уж простой. Повозки отстояли друг от друга на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать дыхание соседей в спину, но в то же время не настолько далеко, чтобы насладиться одиночеством. Кроме того, за чертой лагеря с двух сторон расположились люди шерифа.

Джесси, не раздеваясь, лежала поверх спального мешка, спасаясь от жары. Огни постепенно затухали, по мере того как люди укладывались. Гейб отправился в обход. На вопрос Джесси, кого он надеется обнаружить, Гейб отшутился:

– Индейцев.

Рассуждая логически, она знала, что золото надежно охраняется, однако предупреждения лишили ее покоя. Повременив, она выбралась из-под фургона. Гейб ушел, а она должна беспокоиться! Что до посторонних, то золото лежит надежно под замком в ящике, который привинчен ко дну повозки. Единственный ключ у нее. И все-таки тревожное чувство не покидало ее.

Джесси быстрым шагом обошла стоянку, затем сквозь деревья пробралась к реке. Может, быстро окунуться, смыть дорожную пыль? Глядишь, удастся расслабиться, снять душевное напряжение.

Благая мысль пришла в голову не только Джесси. По всплескам она определила, что кто-то плывет к другому берегу. Прячась за стволом дерева, Джесси увидела, как блеснула в свете луны золотистая голова Гейба. Он добрался до противоположного берега и стал выходить из воды.

Как заколдованная Джесси смотрела во все глаза. Гейб всегда служил сильнейшим раздражителем ее нервной системы, а сейчас в особенности. Он побрел по мелководью противоположного берега полуобнаженным…

Зачем ему понадобилось переплывать реку?

Гейб исчез за деревьями, и Джесси потеряла его из виду. Пока она ждала в темноте, нахлынули тревожащие мысли. Напрашивались самые разные объяснения поведению Гейба: а вдруг он отправился на свидание с неизвестным лицом или лицами? А если Гейб, призванный обеспечить сохранность золота, готовит его похищение? Джесси продолжала ждать. Шли минуты. Потом она приняла отчаянное решение: единственный способ что-нибудь узнать – это переплыть на тот берег самой и посмотреть. Не долго думая, оставшись только в лифчике и трусиках, она погрузилась в прохладную воду и поплыла. Обычно у нее получалось хорошо, но сейчас из-за недосыпа Джесси чувствовала усталость. Кроме того, ей пришлось бороться с быстрым течением, и ее начало сносить в сторону. Неожиданно судорога сковала ногу, превратив ее в источник дикой боли. Джесси стала тонуть; собрав все силы, в отчаянии она вынырнула на поверхность.

– Помогите!

Тут же раздался всплеск, и затем на плече она почувствовала сильную руку, влекущую ее к берегу.

– Спокойно, Джесс. Я с тобой, – проговорил Гейб.

– Ты меня чуть не утопил, – несвязно заявила Джесси, пытаясь вырваться из его рук.

Гейб поднял ее на руки и вынес на берег там, где она оставила одежду. Опустившись на одно колено, он положил Джесси на песок.

– Чего вдруг ты полезла в реку?

– Могу то же самое спросить у тебя!

– Я должен был устроить себе разрядку.

– Не верю, – заявила пришедшая в себя Джесси. – Ты встречался с кем-то на другом берегу!

– Ничего подобного. Разве ты кого-нибудь там видела?

Выдумывать было бесполезно.

– Нет. Но там кто-то прятался. Кто это был, Гейб?!

– Джесс! Поверь мне, я никогда больше не сделаю плохого. Даю слово.

Он склонился над нею; Джесси лежала на мелком песке, едва осмеливаясь дышать. Однако от нее не укрылось, что, успокаивая ее, он не ответил на поставленный ему вопрос. В этот момент Гейб услышал, как заработал двигатель автомобиля. Сейчас Джесси убедится, что ее подозрения обоснованны: он встречался с кем-то. Надо немедленно отвлечь чем-то ее внимание.

Гейб поцеловал Джесси. И сразу все тревоги минувших двух дней исчезли. Отрываясь от нее, он сказал с нежностью:

– Мне не хватало тебя, Джесс. Не отдаляйся от меня вновь!

Она задохнулась и выскользнула из его рук.

– Нет, нет. Пусти меня, Гейб. Мне холодно.

– Тебе не холодно, Джесси, а жарко.

– Уже нет, Гейб. – Она отодвинулась и встала на ноги.

Натянув рубашку, Джесси взяла джинсы и туфли и через рощу бегом направилась в лагерь, где забралась в спальный мешок и застегнула его молнию до пояса. Ее била дрожь.

Как в ее собственной песне, Джесси сходила с ума от любви…

* * *

– Удалось достать, Лонни? – прошептал сквозь отстегнутый клапан окна Гейб, стоя на коленях у палатки супругов Шорт.

– Конечно. И никто нас не видел. Джейн с Горацием устроили небольшое представление, чтобы отвлечь внимание на себя и прикрыть кражу.

– Лонни, положите ключ под палатку, а мешочек прячьте у себя, пока я не спрошу.

– Но вы уверены, Гейб, что мы поступили правильно? – вмешалась Джейн. – Мне крайне неприятно воровать у Джесси. Боюсь, она никогда не простит мне.

– Джейн, поверьте, это единственный способ обеспечить сохранность золота. Вы двое вне всяких подозрений.

Гейб пожелал старикам доброй ночи и, сделав круг, пришел к своему фургону с противоположной стороны. Ему тоже ненавистна была идея обманывать Джесси, но, если повезет, она и не обнаружит, что Джейн подменила золото простыми камешками.

Джесси ничего не сказала, когда Гейб влезал в свой спальный мешок, но он слышал ее дыхание, почти физически ощущал ее присутствие. Она совсем рядом, однако не зовет его еще ближе. Как бы ни хотелось Гейбу забраться в ее спальный мешок, раненая совесть не позволяла ему предпринять такую попытку. Черт бы побрал все на свете! Его действия необходимы для безопасности Джесси, для того чтобы золото попало куда предназначено. Почему же он чувствует себя последним негодяем? Потому что рано или поздно они соединятся в любовном объятии, и тогда окажется, что он вновь совершит то, в чем его обвиняла Джесси, – займется любовью с нею, чтобы получить от нее что-то еще. Только на этот раз порядок изменится: он уже взял необходимое.

Гейб лежал, страстно желая Джесси. Одновременно его все больше мучило чувство вины. Над головой сияли на небосводе бесчисленные звезды, вдали от городских огней они сверкали, словно золотые крупинки в русле потока. Высокие сосны, окружавшие лагерь, шумели в ночной темноте: словно став свидетелями похищения золота, они спешили известить всех о преступлении.

В костре трещал хворост. Красные уголья как чьи-то глаза, всматривались во тьму и многозначительно подмигивали.

Похоже, сама природа настроилась следить за Гейбом.

Но сильнее всего его волновала близость Джесси – при желании можно было протянуть руку и коснуться ее. И – Бог свидетель – ему очень хотелось этого. Он слегка повернул голову, улавливая аромат ее тела, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Неужели на нее не действует его присутствие с такой же силой, как ее близость на него? Гейб склонялся к мысли о том, что действует – уж слишком она затихла. Скорее всего, она прислушивается и все чувствует, имитируя глубокое ровное дыхание спящей.

Гейб вспомнил прогноз погоды на следующий день: возможен дождь. Вероятность пятьдесят процентов, сказал диктор. Гейб надеялся, что им удастся избежать ливня. Он заснул очень поздно, и вскоре его разбудили звуки просыпающегося лагеря. Гейб открыл глаза. Впечатление у него было такое, словно ему в лицо бросили горсть речного песка. Он привык подолгу оставаться без сна – такая уж у него работа, однако в последние две ночи он, как и Джесси, страдал бессонницей особого рода. К тому же раньше ему не приходилось спать на голой земле, тем более после ранения. Словом, его тело ныло, а глаза слипались, когда он выполз из-под фургона.

На небе появились обещанные облака. Дело шло к дождю, что не входило в расчеты Гейба.

Повозка с ящиком, где везли золото, имела тент. Брезент был, правда, «антикварный», и на нем зияло несколько дыр, так что Джейн и Лонни ждала неприятная перспектива промокнуть. Другая крытая повозка везла продукты, остальные не были защищены от осадков.

Если пойдет дождь, Гейб поедет верхом. Шляпа от Стетсона не промокает, и кто-то из команды шерифа дал ему в дополнение к его подлинно ковбойскому облачению настоящий плащ степного всадника с разрезом сзади, оставшийся от благотворительного родео. Плащ закроет Гейба всего до пят.

Однако Джесси промокнет. Зная ее, не приходится надеяться, что она даст себя уговорить и укроется под тентом. Гейб обеспокоенно взглянул на небо в надежде, что дождь не пойдет, до того как они доберутся до следующего бивака на озере Лейнир. Там можно найти неподалеку помещения, чтобы переночевать.

Гейб осмотрелся. Джесси нигде не видно. Ее спальный мешок уже убран, и он удивился, полагая, что ей не удастся встать, не разбудив его. Может, его чувства притупились из-за недостатка сна. Не исключено также, что это результат эмоциональных перегрузок.

Он поскреб подбородок: щетина уже давала о себе знать. Хорошо бы сейчас принять душ и побриться. Интересно, как избавлялись от бороды колонисты, не сдирая с себя кожу? Гейб, вероятно, просто отпустил бы бороду. С нею мужчина выглядит во всяком случае в духе того времени!

Во время завтрака пара, отвечавшая за фургон с продовольствием, сообщила, что у мужа возникли проблемы с желудком, и он должен вернуться домой. Лонни и Джейн пересели на осиротевшую повозку, Гейб привязал Блейза и лошадь, на которой ехала Джесси, к фургону из Коунестоги, а сам сел на передок ведущего обоз экипажа. Джесси расположилась рядом.

Проезжавшие мимо автомобилисты, слышавшие о золотом обозе, притормаживали, чтобы полюбоваться необычным зрелищем. Джесси приходилось улыбаться и махать рукой.

Влажность воздуха увеличивалась, набегали темные облака. Нарастало напряжение. Гейб искал тему для разговора, которая не грозила бы осложнениями.

– Я всегда раньше считала, – спокойно сама начала разговор Джесси, – что жители гор отличаются от остальных людей. Соседи были близкими друзьями, заботящимися друг о друге. Но те, что приезжают сейчас жить на север штата Джорджия, не такие.

– Жители гор, которых я знал, были упрямцами, полными предрассудков.

– Мой дед верил, что мы особые люди. Неважно, что подумают в остальном мире о нас, мы обязаны заботиться о тех, кого любим.

– И ты на это клюнула? – Вопрос Гейба прозвучал резче, чем он хотел бы. Это та же ложь, которой пичкали его самого. – Когда ты обнаружила, что тебя обманывают?

– Наверное, когда ждала твоего возвращения, но ты не вернулся ко мне. Ты встречался с Лорой после того, как вы расторгли помолвку?

– С Лорой? – Гейб повторил это имя без всякого выражения. Он сразу даже не понял, о ком идет речь. – Она зашла к нам, когда я приезжал на похороны отца, но я ее не видел.

– Лора вышла замуж за банкира, – сказала Джесси. – У них трое детей, но она какая-то странная. Забавно, что теперь, когда наши отношения не имеют никакого значения, мы с ней стали друзьями.

– Джесси, почему ты не уехала, когда закончила колледж? Тебе здесь не место. Ты человек тонкий, с образованием, с честолюбивыми мечтами.

– Не смогла. Это связано с корнями. Поскольку на мне род Джеймсов кончается, нужно где-то и что-то вроде якоря. Верно, я не подыщу объяснения, которое показалось бы тебе убедительным.

Гейб подумал, что она уже нашла такой ответ и высказала его вслух. Джесси ждала, что он вернется к ней, а он не вернулся. Ушли из жизни ее тетки, дед, наконец, отец. Осталась только земля на взгорье, с которой она породнена.

Потом в течение часа они ехали бок о бок, часто соприкасаясь коленями, переполненные воспоминаниями, опасными для обоих…

Гейб, неотвязно думавший об этой женщине в ярко-желтой кофточке и голубых джинсах, чувствовал себя так, словно он попал в сильное магнитное поле, не выпускающее его из своего плена. Да, на службе он на хорошем счету, пробился от практиканта до агента по специальным поручениям, прикомандированного к людям из Федерального бюро расследований; и все же от горы Пампкинвайн ему никуда не уйти, как не уйти, начал он подозревать, от Джесси.

Она прервала молчание.

– Твои родичи никак не могли взять в толк, почему я держусь за ту полоску земли у реки, хотя на ней из-за рельефа нельзя ни пахать, ни строить. Мой дед перекопал там каждый дюйм, разыскивая золото, но ничего не нашел. А вдруг он просто не докопался?

– Я думаю, золото может там быть. Ведь роют же его еще на севере Джорджии, верно?

– Да, но по большей части это лишь случайные находки. Дед же верил, что по линии разлома от Северной Каролины до Алабамы тянется золотая жила. Кто-то же построил успешно функционирующий рудник в Алабаме? Может быть, придет день, когда я найду эту неуловимую жилу, если, конечно, уберегу ее от загребущих рук твоего дяди. Пока мне не потребуются деньги позарез, я никогда не продам свою полоску земли.

– Рано или поздно туда пробьют дорогу с другой стороны горы, и дядя Бак воспользуется этим проездом.

– А как вообще получилось, что у вас образовался участок без проезда к нему? – полюбопытствовала Джесси.

– Не знаю. Земля принадлежала бабке. Когда дед после войны вернулся из плена, бабка продала все земли. Вероятно, она нуждалась в деньгах. Потом уже состоялась знаменитая партия в покер, когда мой старик выиграл у твоего деда золотой рудник.

Они находят между собой контакт, отметил про себя Гейб. Они с Джесси снова делятся самыми задушевными мыслями, настолько личными, что их нельзя доверять посторонним. У них всегда было так заведено – все начистоту, как у настоящих друзей. Но почему между ними теперь такое отчуждение? Когда они потеряли друг друга? После того как Джесси отдалась ему, а потом велела ему убираться прочь…

– Проклятие! – Гейб подхлестнул Горация вожжами, на что последний ответил остановкой, скосил большой карий глаз на возницу и вывалил на асфальт шоссе, как раз посередине, то, что можно назвать удобрением.

Дождь еще не начался, когда обоз достиг озера Лейнир. Предвидя плохую погоду, посланные вперед разожгли костер и сварили обед. Животных покормили и устроили на ночь. Уже никто не предлагал, чтобы Джесси спела, и это ее очень обрадовало. Правда, позже, развернув постель, она даже пожалела, что хорового пения не будет. По крайней мере было бы чем занять долгие вечерние часы. Тут и там появлялись ранее припрятанные фонарики и радиоприемники, и умиротворенное настроение пропало.

Накануне ночь была прохладная, нынешним же вечером воздух был пропитан сыростью. Животные были беспокойны. Джесси нервничала, но ее утешало то обстоятельство, что переход скоро закончится – еще один день и одна ночь, и обоз прибудет в Атланту. Как бы ей не забыть переодеться в домотканое платье и чепец. Джесси хотелось окунуться в освежающую воду, но она раздумала идти купаться на озеро, боясь наткнуться в кустах на какого-нибудь зверя вроде Гейба. Все теперь так усложнилось!

Традиционная вражда между Сент-Клерами и Джеймсами не затихла. Она лишь воплотилась в поединок двух членов этих семейств.