В следующие несколько дней Порция изо всех ил старалась избегать Даниэля, кроме времени репетиций. Она не предпринимала попыток играть роль леди, когда они были вместе, вернувшись вместо этого к своему привычному мужскому костюму.

Но чувство нормальной жизни не возвращалось к ней. Мальчишеская одежда натирала ей в груди, чего никогда не было раньше. Впервые она чувствовала себя неуклюжей, вернувшись к роли, которую всегда играла. С облегчением и немного задетым самолюбием поняла, что Даниэль принял явное желание избегать оставаться с ним наедине как должное.

Она старалась также избегать попытки ее отца обсудить безвыходную ситуацию, сложившуюся между нею и Даниэлем. Фаина не давала новых советов. Леди Эвелина держалась в стороне. Даже миссис Бартоломео оставила ее в покое.

Порция вела свои обычные ежедневные дела, занятая своими обязанностями, но сон, становившийся все более и более трудным, посещал ее только в последние часы перед рассветом, делая ее бледной и усталой, когда она наконец просыпалась.

Для Фаины любовь была удивительным счастьем, радостным событием. Для Порции это была трагедия, где не было финального занавеса, извещавшего, что страдание кончилось. Если бы была жива мама! Она могла бы подготовить Порцию к тому, с чем она столкнулась, к мучениям, которые принес Даниэль. Она одновременно проклинала Даниэля Логана и хотела его с такой непреодолимой страстью, что не могла думать ни о чем другом. Что ей было делать?

Наконец спектакль был готов. Дополнительные актеры и гости, принимавшие в нем участие, выучили свои роли и мизансцены вполне сносно, если не сказать профессионально. Были сделаны новые костюмы и декорации. Мало-помалу все было связано в спектакль, сокращенный для того, чтобы дать его в танцевальном зале в ночь бал-маскарада.

– Порция, – Фаина танцевала в комнате общежития, ее лицо раскраснелось от возбуждения, – ты бы видела частный вагон мистера Голда! Он назвал его Атлантой, и это самая роскошная вещь, которую я когда-либо видела. В нем даже есть обозревательная комната, кухня и гостиная. Они рассказали мне, что Атланта – это мифологическая греческая охотница, которая потеряла свободу, когда перестала собирать золотые яблоки, которые ронял ее любовник. Разве это не захватывающе?

– Значит, они здесь, – сказала Порция, не слушая дальше. Теперь пути назад не было.

– Да. Ты никогда бы не подумала, что он такой богатый. Мистер Голд – маленький человек с серой бородкой и огромными хмурыми бровями. Он выглядит как приказчик в магазине.

– А как богатому человеку полагается выглядеть?

– Как Эдвард, – быстро сказала Фаина. – И – Даниэль.

Даниэль. Порция внутренне содрогнулась и вскочила на ноги. Она подошла к окну, глядя в направлении балкона Даниэля. Окно было ее тайной связью с ним, и, казалось, она подошла к нему так целеустремленно, как будто он вызывал ее.

– Ой, Порция, извини! Я не хотела причинить тебе страдание. В общем, мистер Голд не выглядит богатым в отличие от его дочери. Говорят, что хотя у нее есть прекрасные драгоценности и изумительный гардероб, она удивительно добра и заботлива. Она ездит с ним и заботится о нем, прямо как ты о папе.

– Костюмы для последней сцены готовы?

Порция сопротивлялась плану Даниэля вывести весь состав исполнителей на сцену для финальной песни. Пьеса мистера Шекспира обещала великое торжество, означающее женитьбу Себастьяна на белокурой Оливии и объяснение в любви герцога к Виоле. Но сцена только подразумевалась, о ней рассказывал шут в финальной песне радости. Даниэль настаивал, чтобы весь состав надел свои самые богатые костюмы и драгоценности и стоял сзади шута. По окончании песни шута они в полных костюмах разойдутся среди гостей.

– О да, Порция. Я не могу ждать, чтобы увидеть твое платье. Платье темно-красное с черным, прошитое золотыми нитками. Ты будешь выглядеть потрясающе, как люди герцога, – добавила Фаина.

– Мы с Эдвардом идем гулять к отелю. Декорации изумительные, – весело щебетала Фаина. – Везде цветы. А лампы покрыты маленькими фонариками, которые дают сотню разных цветов. Даниэль одел музыкантов дворовыми шутами, путешествующими бардами и менестрелями. Я поняла, что отель снабжает гостей костюмами. Ах, Порция, я никогда не была так счастлива!

Фаина покружилась по комнате, обнимая руками воображаемого партнера, ее счастье, светящееся в глазах, видно было всем. Порция заставила себя улыбнуться, боясь дать волю непрошенным слезам.

Заметив просящий взгляд Порции, Фаина остановилась и взяла сестру за руку:

– Ах, Порция, моя вторая половина, мне так жаль, что ты страдаешь. Скажи мне, что я могу сделать.

– Никто ничего не может сделать, Фаина. Даниэль Логан – моя проблема, и я должна решать ее.

– Порция, я действительно не понимаю, почему он проблема. Каждому ясно, что он без ума от тебя. И я знаю, что ты чувствуешь к нему. Почему тебе так трудно любить?

– Я не умею любить, Фаина. Я не такая, как ты. Я никогда не позволю мужчине контролировать меня. Я знаю себя. Даниэль скоро устанет от моего неподатливого характера. Пребывание в роли моего мужа настолько опротивеет ему, что он найдет кого-нибудь еще, а я не смогу вынести, если он бросит меня.

– Как тебе тяжело, сестра. Я не оставлю тебя. И папа тоже. Мы всегда будем с тобой рядом. Так же как Даниэль всегда будет любить тебя, если твоя любовь – правда.

– Но я никогда не буду тем, чего хочет Даниэль.

– Я думаю, что ты как раз и есть то, чего хочет Даниэль. Любому видно, что вы с Даниэлем похожи. Вы оба неподатливы, упрямы и полны внутреннего возбуждения, которым светитесь, когда вы вместе.

Голос Фаины зазвучал с мягкой убедительностью:

– Давай обсудим ситуацию логически. Даниэль дожил до своих тридцати и не женился. Почему?

– Потому что это было ему не нужно, я полагаю.

– Точно. Так что если он один, то потому, что не встретил такую женщину, без которой не может жить. Тем не менее, сразу как увидел тебя, он понял, что ты будешь его невестой.

– Это было необходимо ему для дела.

– Возможно, но ты видела когда-нибудь, чтобы он пытался заняться делом или чтобы говорил об окончании соглашения?

– Нет, пока… – мысли Порции вернулись к ожерелью в комоде.

Какие планы вынашивал вор, она не понимала.

– Так вот что я хочу сказать тебе, Порция. Ты увлекла его исполнением договора. Вы были восхитительные, и тебе совсем нетрудно будет повернуть его к себе. Просто вы оба слишком неподатливы.

– Вот и леди Эвелина сказала то же самое. Наверное, так и есть. Но может быть, эта жизнь, которую он ведет, испугает меня. Хорошо бы узнать свой правильный путь.

– Порция, когда время придет, ты узнаешь и сделаешь все правильно. Ты всегда знаешь, что лучше для нас всех. Теперь ты должна понять, что лучше для тебя. Между прочим, как ты собираешься готовиться к празднеству "Двенадцатой ночи"? Даниэль снял для нас комнату в отеле, чтобы она была костюмерной.

Еще раз Даниэль и Фаина сделали необходимые приготовления, которые даже не приходили в голову Порции. Она была слишком обескуражена своими чувствами к Даниэлю.

– Ты знаешь, что "Двенадцатая ночь" была отдельной часть празднества Рождества, – раздраженно сказала Порция и последовала за сестрой в коридор. – Сейчас середина лета, и нам следовало ставить "Бурю".

– Прекрасно, это почти то же самое, что совсем недавно сказал Даниэль, только он решил, что мы должны ставить "Укрощение строптивой".

– Ты уверен в этом?

– Это, может быть, единственная вещь, в которой я уверен, Ян. С того времени, как ты сообщил мне, что будет Голд, меня одолевали сомнения. Вдруг я не гожусь для этой работы. Может быть, мое лезвие притупилось, и меня ведут по аллеям сада.

– Ведут по аллеям сада, прекрасно, – согласился Ян, чуть улыбаясь, – но это делает не грабитель. Ты сейчас собираешься взять с собой ожерелье?

– Да. Я не хочу, чтобы Порция знала об этом, пока не оденется для последней сцены. Тогда она не откажется надеть его.

– Ты не боишься потерять ожерелье?

– Да, риск есть. Но, может быть, потеря драгоценности – меньшая опасность, чем потерять Порцию, если я не получу этого вора. Пока грабитель не пойман, я не могу строить никаких планов.

– Понятно. Теперь слишком поздно отступать. Ты хорошо расставил ловушку. Все, что мы должны делать, это держать себя начеку. Между прочим, я должен кое-что показать тебе. Мне нужен совет.

– Да? – Даниэль заставил себя изобразить должное внимание к маленькой коробке, которую держал Ян. Что это за вещь?

– Ну, это не одна вещь, а две. Я не могу решить, какое кольцо подойдет Виктории, и хотел узнать твое мнение. То, которое я не выберу, я могу вернуть.

Ян открыл маленькую коробку, обнаружив в ней два еще меньших футляра. В первое кольцо был вставлен бриллиант, большой, как горошина, сверкающий как одна из электрических ламп на потолке над головой. Второй камень, рубин, вставленный в тяжелое золото, был менее сверкающим, и Даниэль сразу увидел, что оно не годится Виктории. Рубин был предназначен Порции. Он подходил к ожерелью, как будто их делали в комплекте.

Не сознавая, что делает, он взял рубиновое кольцо и смотрел на него с ошеломленным сосредоточением. Кольцо означает обручение. Но он никогда даже не думал покупать его для Порции. Кольцо – это обязательство. Оно сталкивает реальность и иллюзию. Когда он ощупал гладкую поверхность, он знал, что кольцо предназначено для маленькой руки Порции.

– Я вижу, что ты очарован рубином, – сказал Ян сухо. – Я все время думал, что бриллиант больше подходит Виктории.

– Да. Да, ты прав, бриллиант – правильный выбор для Виктории, Ян. Рубин требует, чтобы его надевала женщина другого типа, женщина огня.

– Когда я смотрю в твои глаза, создается впечатление, что ты знаешь такую женщину.

– Да. И я должен найти путь, чтобы предъявить притязание на нее. Ян, что мне делать? Я влюблен в маленькую злючку, а она не хочет меня знать. Она как ледяные горы Клондайка, постоянно соблазнительные и недостижимые. Вот так, – он помолчал, потом ударил себя по голове. – Почему ты не видел этого?

– Что? Что ты хочешь делать? В этом нет ни малейшего смысла, Даниэль.

– Я увезу ее на Аляску, дальше от театра и ее долга, дальше от притворства, дальше от такой жизни, где каждый изображает из себя то, чего на самом деле не представляет. Я хочу жениться на Порции и провести остаток жизни с ней. Теперь я знаю, зачем я купил землю в дикой местности. Это было для нас двоих. Мы поедем на Клондайк.

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Не меня надо убеждать, а Порцию. Может быть, тебе следует действовать более тонко, отправив ее в деревню.

– Отправив ее? За каким дьяволом мне делать это? Порция не оставит ту жизнь, которую она ведет сейчас, без борьбы.

– Может быть, и нет, но заставить ее будет не трудно. Я предлагаю тебе положить кольцо в карман и пойти в костюмерную. Празднество вот-вот начнется. Ты поставил ловушку. Только надеюсь, что все это не закончится потерей ожерелья, кольца и женщины.

От открытия сцены до финальной сокращенной дуэли, на которой Себастьян держал за руку белокурую Оливию, маскарадная толпа переходила от возвышенной радости к глубокой страсти на помолвке любящих сердец и от слепоты герцога к правде.

Даниэль был великолепен в роли герцога, когда Виола, переодетая пажом, выражала свои собственные чувства за герцога и от имени герцога Иллирии просила руки белокурой Оливии, не осталось сухих глаз в танцевальном зале. Когда игра закончилась тем, что герцог, наконец, узнал в Виоле женщину, которую он любит, грянули аплодисменты, временно прервав действие.

Только актеры заметили изменение, которое Даниэль внес в финальную речь, когда сказал:

Даниэль достал из внутреннего кармана костюма ожерелье, надел его на шею Порции и застегнул его сзади. Он обнял ее за талию и держал ее так, когда шут вышел вперед и начал петь свою финальную песню радости.

– Что вы делаете? – прошептала Порция сквозь губы, сложенные в улыбку. – Это не по сценарию.

– Я ввел это сейчас. Вам не нравится мой подарок? Я выносил этот замысел для вас и подобрал пару под ожерелье. Вы действительно королева, Порция. А сегодня я – король.

– Вы не рискуете, Даниэль? Вдруг кто-нибудь украдет его? Что, если грабитель здесь? Ах, Даниэль, пожалуйста, заберите его обратно.

– На это я и рассчитываю, любимая. Теперь улыбайся.

С последней нотой песни весь состав поклонился залу, который разразился неистовыми аплодисментами.

– Порция, дорогая, расслабьтесь и будьте королевой. Если вечер будет идти в соответствии с планом, грабитель никогда больше не будет воровать.

Когда начал играть оркестр, Даниэль коснулся быстрым поцелуем щеки Порции и поклонился ей в пояс:

– Теперь, моя леди, герцог Иллирии будет танцевать со своей воображаемой королевой.

Прежде чем Порция сумела сообразить, что к чему, Даниэль увлек ее в зал.

– Я никогда не видела такого великолепия, – чуть дыша сказала Порция, когда Даниэль кружил ее по комнате. – Откуда получены костюмы для гостей?

– Это точная копия Костюмов из буффонады Альвье Вандервилт, которая шла около десятка лет назад. Она сфотографировала всех своих гостей, а мы распорядились разыскать снимки. Посмотри, вот Святоша, а вот Матадор.

– И Арабский принц. Посмотрите, вон леди Эвелина одета Электричеством. Даже в маске я сразу узнала ее. Держу пари, что это проделка Эдварда.

– Этот костюм надевала сама миссис Корнелия Вандервилт. Это один из тех, которые мне нравятся больше всего.

Даниэль повернул Порцию так, что она смогла увидеть женщину, танцующую в образе дрезденской статуэтки. Порция не была уверена, но она подумала, что пастельная фигура в белом колпаке – это Эдвард.

Женщина с ним была Цыганкой. Ее волосы были завязаны сзади алым шарфом. Вокруг ее шеи нить за нитью были надеты бусы. В руке она держала тамбурин.

– Эти бусы выглядят настоящими, – шепнула Порция.

– Я уверен, что так и есть, – ответил Даниэль. – Это как раз то, что я запланировал. А теперь, Порция, я должен оставить тебя. У меня кое-какие дела. Так что если я появлюсь, не обращая на тебя внимания, пожалуйста, знай, прежде всего, что это ни о чем не говорит.

– Почему? Что ты делаешь, Даниэль? Мне кажется, что этот бал – что-то большее, чем ты допустил. Пожалуйста, обещай мне, что ты не сделаешь ничего безрассудного.

– Я вижу, что вы усвоили уроки танцев, миссис Макинтош.

Первый танец кончился. Высокий Пират, появившийся возле Даниэля, был Саймон Форман:

– А я настоятельно требую вашу очаровательную невесту на следующий вальс.

Даниэль повернулся к Порции.

– Мне было бы приятно, мистер Форман.

Порция подала Пирату руку и последовала за ним по полированному полу. Когда музыка отзвучала, она на минуту остановилась с Эдвардом и Фаиной. Фаина слегка отклонилась и сказала:

– Боже, становится поздно. Сколько времени?

Саймон Форман полез в кармашек для часов, остановился и покачал головой:

– Это фантастика, но я, должно быть, забыл свои часы. Я уверен, что еще слишком рано, чтобы вам уходить, мисс Фаина. Ни в коем случае, пока я не пригласил вас на один танец. Можно?

Фаина нахмурила брови, но позволила Саймону Форману увести себя, погрозив Эдварду пальцем в знак того, что она не будет отсутствовать долго.

После этого Порция потеряла счет, с кем она танцевала фокстрот и народные танцы. Но она все время ощущала присутствие Даниэля. Казалось, он был совсем близко, каждый раз, когда она взглядывала через плечо партнера, она видела его глаза.

– Боюсь, что больше не могу держаться юношей, – признался он, отперевшись на руку Порции.

– В таком случае я готова выпить стакан пунша, – быстро сказала Порция. – Давай выйдем на портик и подышим воздухом.

Поддерживая капитана за руку, Порция подошла к столику с закусками, установленному на террасе. Когда они подошли к краю танцевальной площадки, на их пути попались Даниэль и Элен Голд. Гораций наткнулся на Даниэля, ругнулся и постарался удержаться в устойчивом положении.

– Ах, Порция, сегодня мне пришлось понять, что я старею. Пришло время признать, что жизнь моя на закате.

– Фу-у-у! Жизнь на закате. Какая чушь! К концу лета ты собрался постареть.

– Нет, Порция, – Гораций взял два стакана пунша и повел Порцию в тихий уголок возле ограды. – Старая жизнь приходит к концу. Бог знает, что я не хочу, чтобы она кончалась. Я лишаюсь путешествий, труппы, состязаний в остроумии с господами. С Фаиной, вышедшей замуж, с тобой и Даниэлем.

– Даниэля со мной нет, – огрызнулась Порция. – Помолвка – только притворство, папа, притворство, которое кончится скоро.

– О? А не то, что Даниэль сказал, когда он приходил просить моего позволения на женитьбу с тобой?

– Что он сделал?

Рот Порции открылся. Она не могла возразить такому невероятному утверждению. Почему он сделал такую вещь? Его предложение было честным поступком джентльмена, но она отказалась. Почему же он продолжает эту игру? Она не может выйти за Даниэля Логана и не выйдет за него. Кончено значит кончено.

Порция отвернулась с намерением обдумать высокомерное поведение Даниэля. Когда она повернулась, оказалось, что она смотрит прямо в темные глаза Даниэля.

– Вы просили у папы моей руки? Зачем?

Гораций вытащил руку из-под руки Порции и пошел обратно в танцевальный зал. Даниэль смотрел на старого джентльмена, дожидаясь, когда он удалится на достаточное расстояние, чтобы не слышать, и только после этого нерешительно начал объяснение. Он не представлял себе, что это будет так трудно. Ян отдал Виктории кольцо, и она уже надела его. Собравшись с духом, Даниэль сглотнул и начал:

– Я устал от жизни богача. Женитьба – хорошая идея для нас обоих, мы подойдем друг другу. У меня есть рудники на Аляске, и сейчас я вернулся к настоящему делу. Я не надеюсь, что Аляска станет для вас такой же привлекательной, как для меня. Жизнь там тяжела для женщин. Но я постараюсь сделать вас счастливой. Я хочу детей и верю, что мы будем жить в согласии. Я купил вам кольцо.

– Ах, у вас даже есть кольцо! Вы решили, что мы поженимся, а потом вы уедете на золотые разработки. Вы хотите детей, и я сделаю их как ваша жена. Вы ожидали, что мне будет приятно ваше предложение?

– Ну, я надеялся на это. Чего вы хотите, Порция?

– Я хочу… – она запнулась на словах, которые никогда не произносила. – Думаю, что больше всего хочу, чтобы кто-нибудь любил меня, я хочу быть нужной! Все дело в том, что я больше не знаю, кто я.

– Вы сегодня были тем, чем вам нравилось быть, Порция. И вы знали, кем вы были. Я знаю, кто вы есть. Вы – хищная тигрица, которая никого не подпустит к своим детенышам. Вы – хищный орел, устремляющийся на свою добычу. Вы – буря, разыгравшаяся за горизонтом. И вы собираетесь выйти за меня замуж.

– Такой вы видите меня?

– Вы всегда думали о себе как о второй части Фаины. Но это не так. Вы вторая часть меня, моя цыганочка, и я настаиваю на своем предложении, дорогая. Вы примете мое кольцо?

– Ах, Даниэль! Вы подавляете меня. Я не могу логично мыслить, когда я с вами. Но знаю одно – что не могу взять ваше кольцо, пока не узнаю правду. Откуда оно?

Но Порция беспокоилась не о кольце. Она начинала понимать, что у Даниэля серьезные намерения. Сказать по правде, он понимал ее лучше, чем она себя. Вот что вселяло в нее страх.

Даниэль полез в свой карман:

– Если говорить правду, не знаю. Я не купил его, то есть купил кое-кто другой.

Он не мог сказать ей, что кольцо купил Ян.

"Купил кое-кто другой". Именно когда она решила, что он не вор, он давал ей кольцо, которое было украдено, может быть, у того же человека, которому принадлежало ожерелье, надетое на нее. Многие годы ей приходилось следить за Горацием, любящим проявить ловкость рук. Теперь она была влюблена в другого вора. Она не знала, что сказать. Переживая внутреннюю борьбу, она уловила недоуменное выражение на лице Даниэля, перерывающего свои карманы.

– Его нет! Кольцо пропало. Оно было в кармане, когда я танцевал с Элен Голд, я чувствовал футляр. А теперь оно пропало. Он польстился на кольцо? Сначала грабитель взял одно колье, а теперь пропало кольцо? Это не умещается в мозгу.

– Грабитель? Вы думаете, что грабитель – Элен Голд? Опомнитесь, Даниэль! Меня не волнует, если вы не богаты, Даниэль. Я выйду за вас, если хотите, только не лгите мне, никогда! Ожерелье краденое?

– Лгать вам? – Даниэль разразился смехом. Ах. Порция, моя любовь. Говорю вам, что я не вор. Я купил это ожерелье, а кольцо получил от Яна.

– Я понимаю и прощаю вас, – натянуто сказала Порция. – Все, что от вас требуется, это вернуть драгоценности. Все эти годы я жила с капитаном и научилась узнавать…

Ее голос сник. "Научилась узнавать движения вора", – чуть не сказала она, когда картина ее отца, наткнувшегося на Даниэля, всплыла в ее мозгу. Она еще слышала его жалобу, что он стареет, что его жизнь меняется. Он был не в силах сопротивляться еще одному случаю попытать удачу. Или это был очередной раз?

– Папа! – она вырвалась из руки Даниэля и побежала в танцевальный зал, сразу увидев Горация, танцующего с Египтянкой Принцессой, у которой было так много подбородков, что ей, видимо, не грозила потеря драгоценного ожерелья, которое он готов был похитить.

Даниэль, бросившийся вслед за Порцией, увидел ту же картину.

Приблизившись к отцу. Порция прошептала:

– Верни его, папа!

– Что вернуть?

– Кольцо, которое ты взял у Даниэля, мое обручальное кольцо.

– Ох, а откуда ты знаешь? Испуг Горация был не столько из-за того, что нужно отдать кольцо, сколько от сознания, что он попался. Когда Гораций ухмыльнулся и достал коробочку с кольцом, музыка кончилась, а Даниэль направился к ним через зал. Когда он не улыбался, его лицо было суровым. Старый плут забавлялся, чуть не испортив план, который они с Яном так тщательно разработали.

– Зачем, папа? – говорила Порция.

– Извини, дорогая. Я просто почувствовал жалость к себе. Вот я здесь теряю обеих моих дочерей. Привычная жизнь подошла к концу. Я просто не мог сопротивляться желанию удостовериться, что не потерял свое осязание. Я собирался вернуть его.

– Ох, папа! – Порция обняла Горация. – Мне так жаль, надеюсь, что смогу понять тебя.

Даниэль шел впереди, леди Эвелина следом.

– Гораций, боюсь, что я очень устала, – сказала Эвелина с тоской в голосе, – Ты проводишь меня в мою комнату?

Она положила руку на локоть Горация и склонилась к нему с нежной улыбкой.

– Конечно, Эви, – ответил Гораций.

– Дай ей кольцо, мальчик, пока ты не потерял его навсегда.

– Не рискуй этим, Гораций, – громко сказал Даниэль, пользуясь случаем привлечь внимание для своего плана поимки вора. – Все эти драгоценности, включая ожерелье, сегодня ночью будут положены в сейф отеля для сохранности.

Порция смотрела, как ее отец уходит из зала, увлеченный разговором с леди Эвелиной, потом отыскала в толпе вальсирующих Фаину и Эдварда, поглощенных своей любовью. Леди Эвелина подойдет Горацию, капитан будет в хороших руках.

– А теперь можно вас на этот танец, дорогая?

Высокий, широкоплечий Даниэль все еще был одет в красную бархатную куртку, черные бриджи и сверкающие мягкие сапожки герцога. Его темные глаза словно испускали искры жара, осыпавшего Порцию, как звездная пыль с волшебной палочки Просперо.

Порция хотела отказаться, настоять на том, чтобы поговорить о его возмутительных планах. Однако магия ночи охватила ее. Даниэль мягко, но настойчиво надел кольцо с рубином на ее палец. Теперь она могла только кивнуть и подняла руки, чтобы обнять его сильную шею.

Даниэль плавно закружил ее по площадке. Она попыталась отстраниться, делая глубокий успокаивающий вздох. Не сейчас, думала она. Она знала силу его ласки. Но Даниэль предвидел ее движение и, прежде чем она могла взять себя в руки, он повернул ее и прижал в темноте к стене.

– Не надо, Даниэль… – прошептала она, безуспешно пытаясь уйти от давления его тела, держащего ее в плену у стены. – Почему ты говорил моему отцу о женитьбе на мне без моего согласия? Я одна буду это решать. Ты понял?

– Конечно, Порция.

Порция поняла, что ее сопротивление вызывало скорее противоположный эффект. Очевидное превосходство его мускулатуры делало беспомощным ее собственное тело.

– Пожалуйста, Даниэль. Вспомни, где мы находимся. Что, если нас увидят?

– Если нас увидят? Я сомневаюсь, что есть хоть дин человек в отеле, который не знает, что я хочу поцеловать тебя.

Он прижал ее сильнее.

Кровь Порции поднялась, словно ртуть в термометре, когда она вдруг почувствовала состояние Даниэля.

– Зачем ты делаешь это? Ты сводишь меня с ума. Я не могу думать, когда ты держишь меня, когда ты…

– А я не хочу, чтобы ты думала, и я не хочу: у мать. Я думаю, что однажды, побыв с тобой, смогу забыть тебя… но это невозможно. Где я ни буду, я хочу, чтобы ты была со мной. Я не могу спать, глядя на тропинку под этим окном общежития. Даже проклятое вино не может мне помочь!

– Ох, остановись, Даниэль. Пожалуйста, остановись! Я не хочу слышать это. Ты должен перестать целовать меня.

Но когда она говорила, ее дыхание учащалось, и она чувствовала, как ее тело предательски прижималось к нему.

Поблизости послышался взрыв смеха, и Даниэль дернулся, озираясь вокруг.

– Пошли!

Он взял ее за руки и отвел за угол здания.

– Куда ты ведешь меня?

– В одно место, где я могу это сделать.

И его губы тяжело прижались к ее, требуя ее с такой настойчивостью, что она не смогла бы сопротивляться, даже если бы хотела. Он заставил ее открыть губы, неистово, не давая вздохнуть.

– Ты моя, – клялся он, его губы спускались по ее шее, оставляя жаркий след, и, наконец, достигнув, потребовали ее груди.

Она не могла удержаться от стона наслаждения, которое пронзило ее. Его губы оставили ее грудь и снова потребовали рта. Она чувствовала, как колотится сердце, и знала, что пропала.

– Порция, – шептал он хрипло, – если разговор с твоим отцом был ошибкой, прости меня. Мне казалось, его одобрение будет важно для тебя, я думал, что если сделаю это, ты поймешь, что я серьезно настроен на нашу женитьбу.

– Почему, Даниэль? Почему ты хочешь жениться на мне?

Даниэль оставил ее и отступил, в молчании прислонившись к стене.

– Будь я проклят, если я знаю, Порция! Я знаю, что ты хочешь свести меня с ума, что, живя с тобой, я не буду знать покоя, что у нас пойдут споры один за другим. Если я скажу тебе остаться дома, ты уйдешь. Если ты захочешь делать одно, я захочу, чтобы ты делала другое. Но мы не можем не быть вместе, моя дорогая, и ты знаешь это.

– Да, это так. Но это пугает меня, Даниэль. Я не знаю, как мы можем быть вместе, не уничтожая друг друга.

В этот момент он повернулся и обнял, она не сопротивлялась. Его поцелуй был нежным обещанием, проявлением той любящей части натуры Даниэля, которой она не видела прежде. Она больше не могла сопротивляться ему.

Когда он наконец оторвался, они оба были сотрясены пылом страсти. И мера их самообладания была своего рода обещанием.

– Я могу целовать тебя снова, Порция, целовать и ласкать до тех пор, пока ты не озвереешь от желания. Но я не сделаю этого. Я только спрошу тебя, ты пойдешь со мной, Порция? Сейчас? Ты позволишь мне любить тебя?

Порция беспомощно всхлипнула. Она не могла сопротивляться ему. Он был прав. Ему было достаточно дотронуться до нее, и она была его. Что бы ни было раньше, больше этого не будет. Даниэль выжег свое клеймо на ней, и с его кольцом или без него она принадлежала этому человеку.

Просто, без оговорок, ее страсть содрала с нее последние клочки ее прошлого, и она произнесла тот единственный ответ, который был правдой:

─Да.