Когда скрылся за поворотом пылающий город, Шубин с Хадри убрали весла, быстро установили мачту и подняли парус.

Лодка шла вверх по реке, против течения, все дальше от моря и обжитых мест. Солнце уже пробивалось сквозь деревья, попутный ветер разогнал утренний туман, и теперь было видно, как близко подступают к восточному берегу темные отроги Чернолесья.

— Поморец, мне сдается, ты не в ту сторону лодку правишь, — сказал воевода, когда Шубин пробирался мимо, перешагивая через гребные банки. — Нам бы в обратную надо. К разбойной крепости и моим казачкам.

— Нельзя туда, — покачал головой Шубин. — По всей реке дикарские заставы. Не пройдем.

— Но вы же как-то прошли? — воевода становился все более подозрительным. Он достал ручницу из кожаного мешка с вооружением и теперь старательно ее осматривал.

— Мы прошли, — ответил Шубин. — Иногда лодьей. Но чаще — берегом. Пешком. Даже ползком. С вами мы так не пройдем. Дикари только по одному твоему пыхтенью нас засекут. Не волнуйся, воевода. Есть другой путь. Он дольше, но, скорее всего, безопаснее.

— Только не говори мне, что этот твой безопасный путь пролегает по Чернолесью.

Шубин пожал плечами.

— Другого пути тут все равно нет. Будем надеяться, что Чернолесье не так страшно, как о нем рассказывают. В любом случае, нам его не миновать.

— И что о нем рассказывают? — спросил Макарин.

— Разное, — уклончиво ответил Шубин. — В основном всякие дикарские сказки о мстительных духах, великанах-людоедах и прочее в таком же стиле. Но в любом случае, если судить по болтовне немца, там есть то, что нам надо.

— Какой еще болтовне?

Шубин оглядел лежавшего на дне лодки немца, уселся на носу, разложив перед собой пару ножей, топор, саблю и точильный камень.

— Мы на ярган еще вчерашним утром натолкнулись, — сказал он. — Весь день шли за ними, благо леса густые, да и Хадри может пройти так, что и комар не потревожится. Разговоры слушали. Немца с ярганским вождем, вождя со своей кодлой, кодлы между собой. Немец болтать любит. Громко, чтобы все слышали. И о нападении на своих союзничков, и о дележе богатства, и о том, как выбивать сведения об идоле, когда до самоедов доберутся. И как в этом деле канасгетов обставить.

— Им и в самом деле так нужен этот дурацкий идол? — спросил Макарин.

— Сам идол может им и не очень нужен. Идол — это только символ. Знак того, что они выше соседних племен, а значит могут объединять и вести их на войну с другими дикарями и с чужеземцами, то есть с нами. И получать бо льшую часть добычи. Власть и богатство, ничего нового. Поэтому и нападение на городок произошло. В таком деле нет постоянных союзников. Рано или поздно все равно бы перегрызлись. Тут каждый сам за себя, и когда с юга подтянутся остальные взбудораженные племена, здесь начнется война всех против всех. Так вот, в одном из таких разговоров Хоэр и проболтался, зачем ему нужна Иринья и круглый камень и почему его псы-ярганы все это время нас преследовали. Рассказал, что где-то в глубине Чернолесья есть полузаброшенное капище. А на том капище живет старый колдун, способный выходить на дорогу демонов. Таких колдунов почти и не осталось, все обмельчали, пыль в глаза пускают да траволечением балуются. А этот — может видеть то, что не видят другие. И может находить все, что потеряно. И чтобы найти идол ему нужна только часть идола и тот, чья кровь на него попала. Помнишь, дьяк, Иринья тебе рассказывала, как Варза пустил ножом кровь из ее ладони да заставил опустить руку в ящик? Вот то-то и оно. То ли Варза уже тогда знал, что Иринья отстанет от каравана и принял меры, чтобы она его нашла. То ли еще что.

— И ты вслед за полоумным немцем веришь во всю эту ахинею? — спросил воевода.

— Ахинея это или нет, лучше воочию убедиться. Все равно других вариантов не видно. Да и в силе колдунов я уже имел случай неоднократно убедиться. Раз занесла судьба в эти земли, лучше жить по их законам. Хоэр почти год убил на то, чтобы достать этому колдуну то, что ему надо.

— И все-таки непонятно мне, поморец, — прищурившись, сказал воевода. — Тебя-то что занесло в эти земли? Нет, за спасение конечно спасибо, за это я в долгу не останусь…

— Я только ее спасал, — Шубин дернул головой в сторону кормы с навесом. — Вы просто рядом подвернулись. Так что не нужна мне твоя благодарность. Мог бы конечно о вас забыть, да и возвращаться. Жили бы с ней спокойно на заимке. Только вот чую, пока мы со всей этой бедой не разберемся, мне спокойно все равно не жить. Не одни, так другие доберутся, сожгут все и живьем не оставят. А разбираться надо вместе. Иначе никак.

— Если хотите знать мое мнение, — сказал воевода, закончив чистить ручной самопал, — этого вашего Хоэра надо пустить на корм рыбам. Допросить, перерезать глотку. И скинуть за борт. Это самое мудрое, что мы можем сделать. — Он щелчком загнал кремневый замок под ствол, смахнул с приклада оставшуюся ржавую пыль. — Такая тварь жить не должна. К тому же опасно. Как бы мы его не связывали, с этим мордоворотом еще в Мангазее никто справиться не мог.

— Пока он не опасен, — проговорил Шубин. — То есть, опасен конечно. Но не сильно.

— Поясни, — глянул на него Макарин.

Шубин дотянулся до безвольно висящей руки Хоэра, отдернул рукав шубы. От запястья почти до локтевого сгиба зияла кривая глубокая рана.

— Я этому трюку еще у зырян научился, — сказал Шубин. — Подрезал ему обе руки, так чтобы ничего тяжелее ложки держать не смог. И обе ноги также. Идти сможет, сбежать — нет. Рано или поздно зарастет конечно. Но он нам надолго и не нужен.

— Он нам вообще не нужен, — буркнул воевода.

— Нужен, — возразил Макарин. — Если он единственный знает, что делать с камнем, где это капище и как до него добраться…

— Это он так сказал. А веры ему… сам понимать должен.

— Пока не очнется, все равно решить ничего не сможем, — сказал Шубин.

— Так за чем дело стало? — спросил воевода, поднялся, кряхтя, пнул Хоэра носком сапога в бок. Тот застонал, тяжело перевернулся на спину и открыл глаза. Долго рассматривал осоловелым взглядом людей, что сидели перед ним, попытался привстать, но сморщился и повалился обратно на шкуры.

— Московиты, — протянул, глядя в небо и ни к кому не обращаясь.

— Худемоерхе, — вежливо поздоровался с ним Макарин по-голландски.

Хоэр снова поднял голову и глянул на него, будто оценивая.

— И тебе доброго утра, мил человек, коли не шутишь.

— Ват ис йи наам?

Хоэр запрокинул голову и, было, расхохотался, но его тут же перекосило от боли. Он застонал, продолжая перхать и кашлять.

— Ну нет, дьяк, — прохрипел он, когда отдышался. — Не надо так страшно коверкать язык моей бедной далекой родины. Нет в этом смысла. И не спрашивай, как меня зовут. Ты знаешь, как. А мое родное имя тебе ничего не скажет и никогда не пригодится.

— Это хорошо, что ты не скрываешь свое чужеродство, немец, — сказал Кокарев. — Значит на дыбе тебе проще будет.

— До дыбы еще довезти надо, воевода, — прищурился Хоэр. — Это чужие земли. Никто не знает, что ждет вас за следующим поворотом.

— Довезем, — коротко произнес сидящий на носу лодки Шубин, не поднимая головы.

Хоэр с трудом оглянулся, посмотрел на него и осклабился.

— О, поморец… Значит, мне не привиделась твоя загорелая рожа. Это был ты. Напал сзади, огрел чем-то. Что это было? Палица?

— Полено. Тебя оружие не берет, брезгует.

— Как это некрасиво и нечестно… Напал сзади. Украл у меня круглый камень. Ведь он у тебя, не так ли?

Шубин не ответил.

— Ты опустился, Плехан. Раньше у тебя хватало смелости выйти против меня лицом к лицу.

— С волками жить… Не болтай попусту, немец.

Макарин поднял руку, призывая всех к тишине, и сказал официальным тоном:

— Я Семен Макарин. Дьяк Разбойного Приказа. Расследую исчезновение каравана Степана Варзы. Говори, что об этом знаешь?

Хоэр смотрел на него, нагло улыбаясь. На окровавленной морде со свернутым набок носом и расквашенными губами блестели сколы от выбитых зубов. Видимо, Шубин бил поленом не только сзади, но и спереди.

— Скажи мне хотя бы одну причину, дьяк, ради которой я стал бы с тобой откровенничать.

Воевода крутанул колесико своей ручницы, наставил дуло в лоб Хоэру и спустил курок. Замок щелкнул вхолостую. Хоэр даже не поморщился, продолжая улыбаться.

— Говорю же — порешить и выкинуть на корм рыбам, — сказал Кокарев. — Толку от него не будет.

— У меня есть предложение лучше, — сказал Хоэр. — Вы высаживаете меня на берег, я дожидаюсь моих верных ярган, которые наверняка уже плывут по вашему следу, и говорю им, что догонять вас не обязательно. И вы убираетесь куда хотите. Живыми. Разумеется, перед этим отдав мне то, что у меня взяли.

— Я сжег канасгетские корабли у пристани, — сказал Шубин. — Одной бочки смолы хватило. А на своих кожаных лодках твои псы навряд ли нас догонят.

Хоэр помрачнел, но ненадолго.

— Это не поможет. Вам здесь все равно не выжить.

Он вдруг замолчал, глядя им за спины. Улыбка его стала масляной, глаза сладострастно прищурились. Макарин оглянулся, хотя и так знал, что увидит.

На корме, вытянувшись в полный рост, стояла Иринья. Ее сарафан бился на ветру, кое-как зашитый и с одной стороны укороченный почти до коленей. Цветастый платок, видимо, позаимствованный в одной из татарских изб, небрежно спускался с выбившихся волос на плечи. Дрожащие губы чуть раскрылись, будто она хотела что-то сказать, но не решилась, а просто шагнула вперед, не спуская с Хоэра взгляда широко раскрытых глаз.

— Вот она, моя девочка, — хрипло проворковал Хоэр и развел руки в стороны.

Иринья ловко обогнула мачту, держась за веревки, быстро преодолела оставшееся до Хоэра расстояние и почти с разбега влепила ему носком сапога по и без того развороченному носу. Хоэр взвыл, опрокинулся навзничь, закрыв лицо руками. Иринья пошатнулась, оттолкнула руку Макарина, который попытался придержать ее за бедро. И все также молча ушла обратно на корму, к навесу.

— Иринни, мейн ливе, что с тобой! — прогундосил ей вслед Хоэр. Кровь хлестала у него между пальцами.

— Наверно, она сильно расстроилась, когда узнала, что ты год назад свернул ей шею, — хмыкнул Шубин.

— Наглое вранье, Иринни, — крикнул ей Хоэр. — Не верь этому. Я всего-то приложил ее прелестную головку о ближайшую мачту, — сообщил он воеводе. — А что было делать? Уж больно ты рьяно взялась за моих нерасторопных союзничков! — крикнул он и рассмеялся.

— То есть ты признаешь, что был в сговоре с напавшими на караван разбоями? — спросил Макарин.

На этот раз Хоэр смотрел на него гораздо дольше, прежде чем ответить. Будто купец, прикидывающий, что ему выгоднее.

— Сложно сказать, кто с кем был в сговоре, — наконец выговорил он. — То ли я с ними, то ли они со мной. Мне нужен был груз Варзы, но хитрый поморец меня обставил. Кто ж знал, что он превратит собственную дщерь в машину для убийства.

— Это как так — превратит? — не понял Кокарев.

Хоэр ухмыляясь, помолчал, переводя взгляд с Макарина на воеводу и обратно.

— Ну да. Он подсыпал ей накануне самоедского зелья. У него этих снадобий было — целый сундук. То от одних колдунов что привезет, то от других. Я еще смотрю, а у нее глаза безумные. Аж страшно стало. Пришлось ее той ночью исключительно сзади употреблять, чтоб глаз не видеть. Извиняй, детка! — крикнул он. — Но что было, то было!

Шубин привстал, сжав кулаки, но заставил себя успокоиться, сел обратно и продолжил править топор, с усиленным старанием.

— А как ночью мои ребятишки взяли коч на абордаж, тут-то она себя и показала. Сперва заныла что-то, будто песню какую, от которой мурашки ползли по шкуре и кровь застыла. А потом десятерых мигом к праотцам вынесла. И самой хоть бы что. Боевые зелья самоедов это, знаете ли, что-то невероятное. Нам бы в Европе такое очень пригодилось. Кто поставки обеспечит — озолотится по гроб жизни. Сам только однажды принимал, но и этого хватило. До сих пор помню, как время будто останавливается, и начинаешь крошить направо и налево, никто шевельнуться не успевает. Жаль, штука редкая. В общем, пошло тогда все не по плану. Вместо того, чтобы тихо взять коч да пойти дальше к Варзе, устроился такой шум-тарарам с пальбой и воплями, что, гляжу, а передние кочи уже огни зажгли, пушки подкатили да паруса дополнительные подняли. Так и стоял, смотрел, как Варза за горизонт уходит. Вместе с моим золотым истуканчиком.

— Хочешь сказать — с идолом бога Мейка, — уточнил Макарин.

Хоэр махнул рукой.

— Не знаю, как этот истукан на самом деле называется. Да это без разницы. Все дикари его называют по-разному. Я слышал, как минимум, пять имен. Для канасгетов он Мейк. Для ярган Чумульгула, бог сражений. Для самоедов Неназываемый. А для меня это просто большой кусок неумело обработанного золота, который позволит мне вернуться на родину, втоптать в говно старших братьев и больше никогда не продавать свой меч всяким иноземным ублюдкам.

— Я слышал, что этот идол не золотой, а медный, — сказал воевода.

— Вранье. Это для моих тупых ярганских друзей он медный. Они видели его целиком, но издалека и растрезвонили по всей тайге. А я видел его как вас сейчас, правда, не весь, только руку, но этого было достаточно, чтобы все понять. Медным он казался из-за темной краски, которой его некогда покрыли. А теперь краска кое-где слезла и под ней блестело золото. Я даже его на зуб попробовал. Представляете, московиты, целый истукан из золота. Почти как сокровища Западной Индии, на которые испанцы лапу наложили.

— Истукан из золота, — повторил воевода. — То есть это Золотая Баба все ж таки получается, о которой за Каменным Поясом сказки рассказывают.

— Ну, баба — это навряд ли, — не согласился Хоэр. — У него борода и меч в руке, если ярганам на слово верить. Сам не видел, врать не буду. Как тогда ящик уронили, так доски разошлись и только рука оказалась снаружи. Варза тут же развопился, волосы дыбом, мешковиной стал заматывать. Но уж поздно было.

— Складно поешь, — проворчал воевода. — Вопрос только зачем. Жизнь свою хочешь болтовней выкупить?

— Если меня убьете, никогда до каравана не доберетесь. Я один знаю, как это сделать. У вас есть только камень и девка. А у меня — знание, как применить и то, и другое.

— Применить камень и девку? — спросил Макарин. — Это как?

Хоэр ухмыльнулся.

— Пусть это пока останется моим маленьким секретом.

— Да нет уж давно каравана этого, — сказал воевода. — Сгнил в пучине. Напишем в отчете, что, мол, так и так, напали на караван Степана Варзы злые людишки под началом иноплеменника Хоэра. Караван погиб, злые людишки посечены, а оный душегуб Хоэр кончил свои треклятые дни на дыбе, полный страдания и христианского раскаяния. И закрыто дело.

Хоэр рассмеялся.

— Ежели вам только отписка нужна, то конечно. Но ведь до конца жизни будете грызть себя за то, что не пошли дальше. А, дьяк?

Макарин молчал, разглядывая голландского ублюдка.

— Будь по-вашему, делайте что хотите, — сказал Хоэр. — Но знайте, что караван Варзы никуда не сгинул. Заезжие самоеды видели, как прошлой осенью два коча шли на север вдоль берегов Края Земли к поморскому волоку. И я точно знаю, что в Западное море они с этого волока не выходили. Не спрашивайте, откуда знаю, все равно не скажу. А значит они до сих пор где-то там, в проклятых землях, куда не каждый самоед зайти отважиться. Вопрос только где именно. И вот на этот вопрос без меня вы точно не ответите. Как видите, мы можем быть полезны друг другу. Вы мне подходите даже больше дикарей. Тех в проклятые земли пришлось бы пинками загонять. А вы, московиты, наверняка не такие суеверные. Хотя до цивилизации вам, конечно, тоже далеко.

Хоэр смотрел на них, победно ухмыляясь. Ухмылка не исчезла с его изуродованной морды даже после того, как воевода, не выдержав, с размаху припечатал его по скуле кулачищем.

— Нет, но ты подумай, какой наглец, а, дьяк! Какой наглец!

Хоэр булькал кровью, копошась на дне лодки.

— Мы ничего общего не будем иметь с человеком, который повинен в нападениях и убийствах, — холодно сказал Макарин. — Ты можешь рассказать нам все, что знаешь. Сейчас. Тогда твою участь, возможно, мы решим более милосердно.

— Дурачье, — беззлобно сказал Хоэр. — Ради наивных принципов готовы провалить дело? В Москве новые власти тебя, дьяк, точно по голове не погладят. А насчет твари… У нас сейчас весь мир состоит из тварей. И вы от них мало чем отличаетесь, не стройте из себя святых монахинь.

— Ну уж баб мы точно не убиваем, чтобы из их волос шубы себе шить, — буркнул воевода.

— А, ты об этом, — Хоэр намотал на палец одну из светлых прядей со своего жуткого одеяния. — Это подарок. Ярганский князек со своего плеча отдал. Вот он любит девок свежевать, особенно белокожих и светловолосых. У него таких шуб несколько сундуков. Это из них самая приличная. Он мне еще предлагал ножны и колчан, искусно обшитый кожей с женских лобков. Вот это, я вам скажу, даже для меня было слишком.

Воевода сплюнул и перекрестился.

— Хоэр в переводе с твоего языка это шлюха, — сказал Макарин. — Ведь так? А какая вера может быть шлюхе? Шлюхе верить нельзя.

Хоэр осклабился.

— Шлюха честнее многих. Вы ей платите — она раздвигает ноги. И если платите хорошо — раздвигает усердно и с удовольствием.

— Мы не собираемся тебе платить. Истукан ты не получишь, хоть золотой, хоть медный.

— Если мы найдем караван Варзы, то этот истукан можете забрать себе. Он мне не понадобится. Я знаю, зачем Варза отправился в проклятые земли. Он хотел найти то место, откуда самоеды притащили идола. Там, в проклятых землях, огромные пещеры, а в пещерах — другие идолы. Золотые, серебряные, с глазами и украшениями из драгоценных камней. И их сотни, тысячи. Это Эльдорадо, московиты, настоящая страна несметных богатств, по сравнению с которыми меркнут испанские золотые галеоны. Там золота на всех хватит.

— Варза тебе сам о том рассказал? — спросил Макарин.

— Если б сам — ни в жизнь бы не поверил. Случайно услышал его разговор с теми стариканами. Уже после того, как Варза притащил ящик с идолом к Мангазее. Караван вовсю снаряжался, кочи достраивались. Вдруг заявляются двое, ночью. В шкурах с висячими бирюльками, шлемах рогатых. Не хватало только бубнов с колотушками. Ну, и мне интересно стало, зачем этим колдунам Варза. Подкрался. Многого конечно, не услышал, но и того, что услышал было достаточно. Про ледяные пещеры на Краю Света. Про сокровища, что уже сотни лет там бесхозными валяются. Про идолов. Колдуны все твердили, что нужно вернуть истукан на его место, чтобы демоны мстить перестали. Но у Варзы-то свои планы на этот счет появились. Если раньше он собирался, наверно, вывезти идол да продать, кто подороже заплатит, то эти двое ему все планы поменяли.

— С чего ты это взял?

— А с того, что на следующее утро Варза распорядился продать по дешевке часть пушнины и грузить сундуки пустыми. А чтобы в городе ни у кого подозрений не возникло, мол, что это за караван такой, пустым с Мангазеи выходит, часть товара все-таки оставил. Но избавился от него сразу, как только город скрылся за поворотом. Сам видел, как в первую же ночевку его доверенные грузили оставшуюся рухлядь на лодки и отправляли на другой берег. Только на нашем коче немного пушнины сохранил. На всякий случай. Ну и зачем, спрашивается, понадобились Варзе пустые корабли?

— И никто со всех трех кораблей не удивился этим странностям?

Хоэр пожал плечами.

— А кому там было удивляться? Чужих купчин со своим товаром Варза еще раньше отвадил. Те трое, что остались, видать, были в доле. А всем остальным, вроде отставных стрельцов, команды да охраны, какой был резон интересоваться? Меньше груза — больше места.

— Не складывается у тебя что-то, немец, — вдруг сказал воевода. — Сам посуди. Караван идет за несметными сокровищами, пустой, а ты его на полпути пытаешься ограбить, вместо того, чтобы подождать да положить себе в карман весь куш. Зачем?

— Затем, что лучше было найти те пещеры самому, чем ждать, когда их найдет Варза. Золотой идол, вот что мне нужно было. Только с его помощью можно найти остальное. Его тянет туда, откуда его вытащили. Также как выцарапанный у него из башки круглый камень тянется к нему самому. Вот и получается, что только тот, кто владеет камнем, может найти дорогу к идолу. И только тот, кто владеет идолом, найдет дорогу к ледяным пещерам.

— Ладно, — сказал Шубин. — Хватит болтать попусту. Знаем мы про капище в Чернолесье. И про колдуна тамошнего. А значит и к идолу тому без тебя можем выбраться.

Ухмылка вмиг слетела с лица Хоэра.

— Это кто ж вам проболтался?

— Ты сам и растрезвонил. И сейчас без толку трезвонишь.

Хоэр зло прищурился.

— Про колдуна вы может и знаете. Только дорогу к нему вряд ли без меня найдете.

Шубин угрожающе поднялся, взвесил в руке отточенный топор.

— Это ты верно подметил, немец. Дорогу мы без тебя не найдем. Поэтому придется тебе нас и по этой части просветить. Бесплатно. По доброте душевной… Эй, Хадри! Вертай к левому берегу. Я вижу там прекрасная полянка, где от души можно будет спокойно поговорить с нашим немецким другом.

Хадри радостно осклабился, схватил рулевое весло и принялся энергично загребать в сторону.