Макс надвинул бейсболку на глаза и поджал ноги, когда они прошли мимо него.
Папа, мама и двойник.
Двойник был весел и разговорчив. Болтал без умолку и даже подпрыгивал от радости.
Макс скривился. Последний раз он так себя вел в детском саду. Еще бы мать за ручку взял, идиот. Почему у всех были двойники как двойники, и только у него двойник оказался абсолютным остолопом?
Весеннее полуденное солнце немного припекало. Народу в парке развлечений гуляла тьма тьмущая, поэтому оставаться незамеченным не составляло труда. Толпы перемещались от одного аттракциона к другому, и родители с двойником уже успели покататься на колесе обозрения, сожрать по гамбургеру в кафешке, поездить на машинках (обхохочешься) и даже забрести в океанариум. На океанариум Макс возлагал особые надежды. Темно, узкие запутанные коридоры, редкие посетители. Вполне можно было подобраться к двойнику и нажать кнопку деактиватора. Но злая бабка на входе глянула на него косым взглядом, спросила «Сынок, а где родители?» и пришлось ретироваться.
Теперь он сидел на скамейке перед фонтаном и строил планы. Можно было дождаться, когда остолоп наконец двинет в туалет (спорный вариант). Можно было надеяться, что мать всех потащит в ее любимый Дом ужасов (идеальный вариант, там темнее и запутаннее, чем в океанариуме и досмотра нет). Или плюнуть на аттракционы и поехать вечером к дому, где подождать остолопа во дворе (самый реальный, но и самый долгий вариант).
А Максу ждать уже было невмоготу.
С самого утра, когда система выкинула его на окраине родного города, он бродил по улицам и паркам сам не свой.
Сперва конечно пытался вызвать транспортную схему, но безуспешно. Система больше не работала. Возможно, это был временный сбой. А возможно, все было гораздо серьезнее. Ноющая пустота внутри требовала выхода. И выход был только один.
Он снова достал из кармана деактиватор. Маленький цилиндр размером с шариковую ручку. И в который раз порадовался, что вовремя надел старую куртку поверх комбинезона. Иначе положение было бы сейчас совсем безвыходным. Да и выглядел бы полным дураком в своем космическом одеянии.
— Простите, молодой человек, — раздалось сбоку. — А вам в этом скафандре не жарко? Никогда не видел таких странных штанов.
Сидящий рядом седобородый старик заинтересовано рассматривал его комбинезонные брюки с защитными накладками и утолщениями на сгибах.
— Не жарко, — буркнул Макс. — Это новая модель. С климат-контролем.
— А. Чего только не выдумают.
Старик снова погрузился в потрепанную книжку, выглядящую его ровесницей. Перелистнул пару страниц, на одной из которых была картинка. На картинке была изображена женщина, спящая в прозрачном саркофаге. Сердце у Макса ёкнуло, наверное, первый раз в жизни. Он вгляделся в профиль соседа, боясь увидеть знакомые рептилоидные черты. Но старик был как старик. Морщины, очки, нос картошкой. Мог быть у рептилоида нос картошкой? Вряд ли.
Старик заметил его интерес и показал обложку.
— «Туманность Андромеды». Гениальная книга о том, чего может добиться человечество, если будет находиться под грамотным управлением. Читали?
— Нет. Не люблю старую фантастику. Глупая она.
Старик пожал плечами.
Макс отвернулся в поисках родителей с двойником. И тут же проклял себя за то, что отвлекся. И старика за то, что отвлек. И до кучи туманность вместе с лежащей в саркофаге Андромедой.
Остолоп был один.
Он стоял в тени, за углом киоска с сахарной ватой, и уже собирался выходить к фонтану.
Макс вскочил с места.
Пролетел за считанные секунды расстояние до киоска, расталкивая встречных и поперечных («Э, мудила!» — взревел сзади кто-то быкообразный).
Юркнул в кусты, чтобы обойти киоск сзади. Не хотелось встречаться с двойником лицом к лицу.
Двойник стоял, переваливаясь с пяток на носки, и поглощал сахарную вату.
Макс достал деактиватор и осторожно двинулся вперед, прижимаясь к бревенчатой стене. Нащупал пальцем мягкую кнопку, представил, как это будет. Как исчезнет сейчас этот кретин, освободив Максу законное место. Наверное, он просто испарится в момент. А может, разлетится на мелкие куски, как те, в саркофагах.
Макс замер. Что-то было не так. Что-то было неправильное во всем этом.
— Сын! — голос отца. — Хватит торчать! Иди сюда, тут квадроцикл освободился!
— Да, пап!
Двойник отбросил в урну палку от ваты и легко выбежал к фонтану.
Макс отступил в тень.
— Вы правильно сейчас поступили, молодой человек, — раздалось сзади, и Макс подпрыгнул.
Старик с бородкой, очками и носом картошкой стоял у дерева за его спиной.
— Только интересно, почему? Что вы почувствовали в тот момент, когда могли нажать кнопку? Что вам помешало?
— Кто вы такой? — взвизгнул Макс, вжимаясь спиной в бревна. — Что вам надо?
— Мы хотим с вами поговорить. Не бойтесь, Максим Анатольевич. Мы не причиним вам вреда.
Паника ударила в голову, ноги подкосились, и, чтобы не упасть, Макс вцепился ногтями в липкую древесину.
— Не надо бежать. Во-первых, бежать вам некуда. Во-вторых — незачем.
— Вы… из этих?
Старик по-доброму улыбнулся.
— Если под «этими» вы подразумеваете могущественные силы, которые устроили за вами и вашими друзьями некое подобие охоты, то да, я из этих. Но вам больше ничего не грозит. Произошло недоразумение. Виновные уже отстранены от операции. Заказ на ваше устранение также отозван. Прискорбно, что погибли… люди. И с вашей, и с нашей стороны. Но такое бывает. Это жизнь, Максим Анатольевич. Она жестока. Давайте забудем разногласия и попробуем начать с чистого листа.
— Что начать?
Кровь барабаном стучала в висках, мешая соображать.
— У нас есть для вас предложение. Но сперва все-таки я хотел бы услышать ответ. О чем вы думали, когда недавно могли нажать кнопку, но не нажали ее?
— Я ни о чем не думал! Это все неправильно, так не должно быть! Что вам надо? Отпустите меня!
Старик покивал головой.
— Да. Неправильно. Вы совершенно правы. У вас хорошая чувствительность. Странно, что автоматика определила вашу совместимость только на тридцать процентов. Почувствовать опасность не каждому дано.
— Какую опасность? О чем вы?
— Если бы вы нажали кнопку, вы бы исчезли. Испарились. Погибли.
— Н-нет. Испарился бы двойник.
— Да. Двойник. То есть вы. Вы двойник, Максим Анатольевич. Копия, созданная древней системой для выполнения поставленной задачи. Подправленная, немного улучшенная. Более умная, более смелая. Но копия. А он, — старик кивнул в сторону убежавшего остолопа. — Он оригинал. Настоящий Максим Анатольевич Морозов, по кличке Морозильник. Глупый, недалекий троечник, немного трусливый, любящий компьютерные игрушки и блинчики с вареньем. Какой есть.
— Вы лжете!
Старик рассмеялся.
— Конечно, вы вряд ли мне поверите на слово. Но согласитесь, в душе вы уже знаете, что я сказал правду.
Макс оторопело посмотрел в сторону фонтана, и увидел, как уходит по аллее его семья. Мать звонко рассмеялась и взяла сына за руку.
— Да что вы за твари такие, — прошептал он сквозь слезы.
— О, нет. Не надо громких обидных слов. Вы должны быть выше этого. Мы вам предлагаем выход из положения. И, смею думать, он вам может понравиться.
* * *
Ресторан назывался «Демидофф». Он был роскошен и совершенно пуст. Вышколенный официант в косоворотке и сафьяновых сапогах незаметно возникал у столика, подливал, подкладывал, убирал и также незаметно исчезал.
Старик пригубил наливочки, пошамкал губами и отправил в рот грибочек.
— Боровички здесь замечательные. Сибирские. Затейливо посоленные. Наливку я вам в силу возраста не предлагаю, но вот морс отведайте. Из морошки. Большая редкость.
Макс хмуро посмотрел на хрустальный стакан с оранжевой жидкостью. Перевел взгляд на лежащий рядом деактиватор.
— Получается, робот хотел меня убить, когда дал эту штуковину?
Старик промокнул рот вышитым полотенцем.
— Ну, я бы не был столь категоричен. Как я понял, он потерял память. И это немудрено. Столько тысячелетий скрываться, менять обличья и наконец залезть в какие-то дебри и полностью деградировать… Контакт с защитным полем восстановил только часть его памяти. Так что возможно, с вами он был искренен. В конце концов, он забыл даже собственное предназначение. Что ему какие-то двойники.
— А какое у него предназначение?
— Он один из смотрящих. Последний. Вы знаете, что такое «смотрящий»?
— Наблюдатель?
Старик хмыкнул.
— Не совсем. Ваш лингвистический имплант очень точно подбирает слова. Он учитывает не только дословный перевод, но и, скажем так, культурные характеристики. Жаргон. Идиомы. Если бы робот был наблюдателем, то и вы бы услышали слово «наблюдатель». Робот именно что «смотрящий». То есть следит за порядком на зоне.
Макс поперхнулся.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Что вам успели рассказать о нашей с вами планете представители Квадрума перед тем, как мы их спугнули?
— Что Земля — их старая потерянная колония. А мы потомки колонистов. Они потеряли связь, а вот теперь нашли.
Старик звонко рассмеялся.
— Вот видите. И здесь тоже очень точное определение. Да, древние определенно умели грамотно настраивать импланты. Что такое колония?
— Вы хотите сказать…
— Именно, Максим Анатольевич. Потерянная колония — это не потерянное поселение каких-нибудь космических древних греков. Это потерянная тюрьма. Зона величиной с целую планету. Перед тем как погрузиться в хаос, который они называют Эрой Упадка, Квадрум сослал на Землю несколько десятков тысяч своих преступников. Воров, убийц, мошенников, извращенцев. Особенно тех, кто выступал за межвидовое скрещивание. Расселил их по разным континентам, в зависимости от происхождения.
— Это как?
— Квадрум общество строго иерархическое. Четыре расы не равны. Есть сильные. А есть те, кто на побегушках. В то время Квадрумом фактически правила красная раса. Поэтому они для своих зэков прибрали к рукам самое роскошное место на планете. Нынешние тихоокеанские острова. Голубые лагуны, солнышко, пальмы, климат и все такое. Своим янычарам, нукерам и назгулам, то есть черной расе, которая всегда была силовой частью Квадрума, они отдали Африку. Тогда она была более удобной для жизни. Никаких голых песков и лихорадок в джунглях. И напрягаться особо не надо. Бананы сверху падают — и то хлеб. Желтой расе досталась восточная Азия, где и тогда приходилось много работать, осушать болота, строить системы ирригации. Но желтым было не привыкать. Они всегда работали. Это пролетариат Квадрума. Ну а изгоев и лишенцев из белой расы выкинули на север, который тогда полностью был покрыт ледником. Снабдили их на первое время обогревателями и теплыми домами. А когда связь прервалась, белым пришлось самим крутиться.
— Белые у них до сих пор в подчиненном положении, — сказал Макс, вспомнив носатого белого на орбите.
— Вот видите. А наш с вами робот вместе с другими такими же следил за порядком в этом гигантском бараке. Пресекал. Наказывал.
Официант принес длинное блюдо с осетром и удалился.
— А вы? — спросил Макс.
— Что мы? — нахмурился старик.
— Вы откуда взялись? И как здесь оказались? И что тут делаете? Вы же пятая раса. Рептилоиды. И как получается, что вы выглядите людьми, и только имплант Кианы может вывести вас на чистую воду?
— Хо-хо! — старик комично подвигал руками. — Сколько сразу вопросов. Вы берете быка за рога, Максим Анатольевич. Мне это нравится. Начнем с того, что мы никакого отношения не имеем к Квадруму. И нас никто никогда не называл пятой расой. Откуда вы это взяли?
— Робот что-то припомнил. Но не до конца.
— Спишем это на очередной сбой в его памяти. Мы появились здесь позже квадрумских зэков. Когда они уже вышли за пределы собственных континентов и начали генетические игрища по скрещиванию. Некоторые зэки, кстати, этому сильно противились. Их сжигали. На первых порах всех сжигали. Обычно после смерти, но иногда и живьем. Этим тоже смотрящие занимались. Поэтому в ваших музеях никогда не появятся странно выглядящие кости, черепа и зубы. Следы заметали подчистую.
Старик аккуратно положил филе на тарелку. Вилку он держал оттопырив мизинец.
— Ну а что касается вопроса, что мы здесь делаем… Выживаем, Максим Анатольевич. Просто выживаем. Нас всегда было очень мало. Спасало только одно природное свойство.
— Какое?
Старик посмотрел Максу в глаза. Его лицо дернулось, заострилось и сквозь морщинистую кожу на мгновение проступила зеленоватая чешуя.
— Мимикрия. На нашей родной планете, говорят, это было распространенное явление. Это нас и спасло. Мы могли подстроиться под любую расу. Разве что с черной возникали проблемы. Из-за габаритов. Но после тысячелетий гибридизации их тела уменьшились, и стало легче.
— Ваши представители недавно заявили нам, что они наши хозяева. А мы ваши рабы.
Старик вздохнул.
— Наши представители уже заплатили за свою глупость жизнями. На самом деле, конечно, среди нас есть много политиков, бизнесменов и звезд всякого рода. Но это не значит, что мы вами правим. Сами подумайте, если вас мало, вы живете в чужой среде и перед вами стоит задача выжить — где лучше всего находиться? Конечно, там, где ты можешь влиять на ситуацию и не допускать опасности. То есть наверху общества. Рядом с властью. Но не обязательно внутри нее. Это как раз неразумно. Власть переменчива. Сегодня ты царь, а завтра лежишь вместе с семьей в шахте под Екатеринбургом. Лучше находиться рядом и держать руку на пульсе. Логично? — Макс пожал плечами. — Если хотите, у нас с вами взаимовыгодный симбиоз. Мы очень многое сделали для вашего прогресса.
— Я видел. Бункер под Кремниевой долиной.
— Да. И не только. Мы с самого начала занимаемся поиском артефактов, оставшихся с древних времен. К сожалению, большинство из них не функционирует. Но иногда удается кое-что восстановить. Электроника только один пример. Другой пример — атомная энергия. Космос. Или из более древних — порох. Нам тогда удалось расшифровать кое-какие данные и адаптировать их к земным расходным материалам. Я не хочу сказать, что всему прогрессу вы обязаны нам. Совершенно нет. Без людей точно бы ничего не получилось. Тут мы постепенно подбираемся к тому вопросу, ради чего я все это вам рассказываю.
Старик отправил в рот кусочек рыбы и зажмурился от удовольствия.
— Божественно… Так, о чем я? Да. Станция. Та самая станция красной расы, ради которой сюда снова заявился Квадрум. И которую он подрядил вас найти. Нам она тоже нужна. Собственно, ради нее наши покойные неразумные представители и устроили за вами охоту. Изначально на планете существовало четыре такие станции. По одной на каждую расу. Две из них были уничтожены очень давно, еще до нашего появления здесь. Третью, базу желтых, мы нашли полтысячи лет назад у берегов Испании. Она была практически полностью разрушена, но даже те небольшие находки, что нам удалось спасти, позволили Европе буквально за столетие выйти в лидеры планеты. В основном это были всякие приспособления, повышающие мозговую активность.
— Импланты?
— О, нет. Не импланты. Более примитивные волновые излучатели. Но достаточные, чтобы вырастить нескольких гениев вроде Леонардо да Винчи. Или повлиять на способы принятия решения некоторых полководцев, в результате чего они с парой десятков солдат завоевывали многомиллионные государства. Так вот. Можете представить наше изумление, когда стало известно, что на планете возможно осталась еще одна база? Причем, база красных. То есть самой богатой и могущественной на тот момент расы. И что это база с большой вероятностью цела и невредима. Красные наверняка выстроили ее с огромным запасом прочности.
— Так в чем проблема? Узнали — ищите. Вы же в отличие от Квадрума не голограммы. И наверняка изучили всю планету вдоль и поперек. Я вам зачем?
— Затем же, зачем и Квадруму. Чтобы найти базу нужны импланты. На базу желтых мы наткнулись случайно, да и то исключительно потому, что она была полуразрушена и не имела защитных комплексов.
— И что? — усмехнулся Макс. — Вы за все эти тысячелетия так и не смогли найти ни одного импланта?
— Отчего же. Смогли. Но для нас они бесполезны. Так же как и для людей.
— То есть?
— Импланты созданы исключительно для копий вроде тебя и твоих друзей, Максим. Только существо, скопированное с подростка древней защитной системой этой планеты способно встроить в себя имплант и использовать его. Пятьдесят лет назад нам удалось совместить имплант с предметом, но это был суррогат. Причем единственный за все время. Больше ничего подобного нам сделать не удалось. Мало того, мы до последнего времени и не догадывались, что на Земле существует древняя защитная сеть, совмещенная с транспортными функциями и способная клонировать разумные существа. Видимо, раньше ее использовали как способ быстрого создания модифицированной рабочей силы. Или солдат в случае нападения. Очень удобное изобретение. И создает, и тут же доставляет в место дислокации. Квадруму как-то удалось ее вновь запустить. Или она все это время работала, но ею никто не мог пользоваться.
— Робот ею пользовался, пока совсем с ума не сошел.
— Возможно. Но роботов копировать она точно не умеет. Не завод.
Макс хмуро усмехнулся.
— Получается, я такое же изделие, как и робот. Только из органики.
— Ну нет, — успокаивающе улыбнулся старик. — Ты человек. У тебя есть разум. Поэтому я с тобой и разговариваю откровенно.
— Вы так и не ответили на вопрос, зачем вам я. Импланта у меня все равно нет. И даже транспортная, или как вы ее называете защитная, сеть больше не функционирует.
— Импланты есть у нас. Мы долго собирали эти энергетические штуковины и хранили на всякий случай, не зная, для чего они созданы. Видимо, пришла пора узнать.
— Но почему я? А не остальные? Или к ним сейчас тоже кто-то из ваших подкатывает?
— Нет. Трое из твоих друзей для нас бесполезны. У них уже есть импланты, а имплант у двойника может быть только один. Это как единственный слот у персонажа в компьютерной игрушке. Если занят, другое не вставишь. К тому же их импланты нашу задачу не решат. Оружие и электроника нам не нужны, у самих достаточно. Мог бы пригодиться визор Кианы, но это очень странная девочка. Вряд ли способна на сотрудничество. Также как и Альма с ее принципами. Остаешься только ты. Поэтому я здесь.
— То есть я беспринципный, — усмехнулся Макс.
— Ты разумный. И, надеюсь, способен взвесить все за и против.
— И зачем мне помогать вам, а не Квадруму?
Старик печально улыбнулся.
— Не заставляй меня разочаровываться в твоем разуме. Сам подумай. Если ты копия, что произойдет с тобой, когда ты выполнишь задачу по правилам Квадрума? Как только они получат нужные сведения, вы тут же исчезните. Вас создали для того, чтобы вы выполнили задачу и испарились. Ты этого хочешь?
— Пока это все только ваши слова. Почему я должен верить вам, а не им?
— Хотя бы потому, что я готов тебе доказать. Я могу открыть тебе наше хранилище имплантов. Подтвердить делом. А они солгали вам уже в самом начале, когда заявили, что отправляют на простое задание, а потом сбежали, как только заметили наш приближающийся спутник. Но самое главное — мы не собираемся заставлять тебя лезть на саму станцию, воевать с ее обороной и активировать. Нам нужно только одно — чтобы ты ее обнаружил. Все остальное мы сделаем сами. Поэтому нам и не нужны все пятеро, а нужен только один. После чего ты сможешь жить в свое удовольствие. Как захочешь. Ты ни в чем больше не будешь нуждаться. Поверь, мы платим по своим счетам. Именно поэтому до сих пор живы.
Старик откинулся на спинку дивана и скрестил руки на животе.
— Что скажешь?
Макс хмуро повертел в руке пустой стакан из-под морса.
— Ну и где оно, это ваше хранилище?
— О, — встрепенулся старик. — В одном месте неподалеку. Назовем его Хогвартс.
* * *
Макс смотрел на обшарпанную панельную девятиэтажку, где родился и вырос, и уже жалел, что попросил старика завернуть сюда по пути в аэропорт. Лучше уезжать не прощаясь.
Смеркалось. Зажигались огни. В окне кухни на пятом этаже горел неяркий свет, и за розовой занавеской двигались тени. Мать как обычно готовила ужин. Скорее всего, картошку с мясом. Или макароны. Отец прислонился к холодильнику и травил анекдоты напополам с байками о работе. А Макс, наверное, сидел в углу и гонял «Формулу-1» на смартфоне. Настоящий Макс.
Он отвернулся и, не глядя по сторонам, пошел к выходу со двора. Комок стоял в горле и мешал дышать, думать и смотреть. Поэтому он не сразу заметил, как из темной подворотни вывернули тени и перегородили дорогу.
— О, Морозильник! — осклабился Бурин. — Гляжу, морда уже зажила. Поправить?
— Медицина в наше время творит чудеса, — прокомментировал стоящий как всегда позади Дыба.
— Гыыы… Чудеса! — Кузя помахал в воздухе ручонками, будто боксируя.
— Как бы то ни было, дело не терпит, — сказал Дыба. — Деньги принес?
— Только не сейчас… — прошептал Макс и в глазах у него все задрожало, раздвоилось и поплыло.
— Не сейчас? Э-э, Морозов… Ты снова меня разочаровываешь. Снова показываешь себя бесхребетной ссыкливой скотиной. Ты думаешь, слезы тебе помогут? Они никогда никому не помогали.
Бурин ткнул ладонью в лоб, и от неожиданности Макс сел в траву.
— Только ногами на этот раз не надо, — предупредил Дыба. — А то еще не выживет.
— Угу, — согласился Бурин и, протянув ручищу, схватил Макса за воротник.
Все это неправильно, подумал Макс. Так не должно быть. Эти уроды не должны оставаться безнаказанными. Любые уроды не должны оставаться безнаказанными. Любой, кто портит жизнь другим, должен за это заплатить.
— Лучше уйдите с дороги, — тихо сказал он, глядя снизу вверх на ублюдков.
— Что? — переспросил Дыба и быстро шагнул вперед. — Что ты сказал?
— Слышь, Дыба, — ощерился Бурин. — Кажется, этот говнюк нам угрожает.
— Ыыыы, — раскрыл гнилую пасть Кузя.
Рука Макса сомкнулась на какой-то лежащей в траве палке. Он не знал, что это за палка и откуда там взялась, да это было и не важно.
Палка оказалась куском арматуры.
Первый удар пришелся Бурину в ухо. Со всей силы, с воплем, Макс впечатал ребристое железо в голову нависающей над ним твари. Бурин хрюкнул, заваливаясь на бок.
— Ты че творишь, — в замешательстве отшатнулся Дыба.
Макс уже ничего не слышал и даже ничего не соображал. Он вскочил на ноги и бил пытающегося встать Бурина по рукам, плечам и, если получалось, по голове. Кровь заливала тому морду, но в наступившей темноте ее было почти не видно.
Кузя захныкал и отскочил в сторону.
— Ты знаешь, что тебе за это будет? — прошипел Дыба, сунулся под руку и получил концом арматуры в зубы. Что-то треснуло, и Дыба замычал.
Черные фигуры беззвучно вынырнули со стороны дороги, повалили Кузю мордой в землю, заломили руки Дыбе и прижали Бурина сапогами к асфальту.
— Ну что ж вы так не осторожны, Максим Анатольевич? — старик стоял у выхода со двора, опираясь на трость. — Я думал, вы попрощаться заехали. Кинуть, так сказать последний взгляд на родные пенаты. А у вас тут какие-то криминальные разборки.
— Ничего особенного, — сказал Макс и отбросил арматуру. — Просто тупая шпана. Мелкая. Не обращайте внимания.
Старик вздохнул.
— И что теперь с ними делать? Видимо, они сильно мешают жить вашему оригиналу. Может, их закопать? Так чтобы никогда не нашли?
Макс наклонился и посмотрел в глаза Дыбе. Он увидел страх и слезы. Дыба хотел жить.
— Не надо. Пусть живут.
Старик еле заметно шевельнул рукой, и наемники отступили в тень.
— Ну что ж. Как скажете, Максим Анатольевич. Как скажете.
Трое уродов, шмыгая, хрипя и спотыкаясь, тут же сиганули прочь по тротуару.
Макс долго смотрел им вслед, глядя, как убегает в темную даль его прошлое.