Внизу промелькнули красные черепичные крыши, и снова показались высокие башни стоящего на горе замка.

— Почему вы назвали его Хогвартсом?

— На самом деле он называется конечно по-другому. — улыбнулся старик. — Но это наш тайный университет. Здесь мы учим подрастающие поколения. И здесь же находится хранилище самых странных найденных нами артефактов. Можно сказать, магических. Чем не Хогвартс?

— Целый университет рептилоидов?

Старик поджал губы.

— Здесь учатся не только наши дети. Это заведение открыто для всех талантливых и способных. Мы отбираем лучших, не смотря на их происхождение. Ты, кстати, тоже сможешь здесь учиться. Когда все закончится.

Макс рассматривал в иллюминаторе серое нагромождение зубчатых стен, башни с островерхими крышами, узкие арочные мосты, протянутые между зданиями. Над одной из башен развевалось темно-зеленое полотнище.

Самолет клюнул носом, заходя на посадку.

— Согласись, — продолжил старик, — каждому хочется стать лучше других. Подняться над толпой. Это место гарантирует хороший старт. Только, бога ради, не произноси больше слово «рептилоиды». Я еще могу стерпеть. Но остальных оно будет раздражать.

— Как же вас называть?

— Наше настоящее имя ты не выговоришь. Из-за другого речевого аппарата. Называй нас по именам. Вряд ли тебе понадобится наше общее название. Мы люди. Такие же как вы. Просто с особенностями. А особенности, как учит теория толерантности, надо уважать.

— Я кстати до сих пор не знаю вашего имени.

Старик всплеснул руками.

— Прости! Это ужасно невежливо с моей стороны. Можешь называть меня Генрих. Фонетически это самый близкий вариант одного из моих истинных имен.

— И какой у вас статус, Генрих? Я вот договариваюсь с вами, а вдруг вы не имеете права мне что-то обещать?

Старик Генрих расхохотался.

— Разумно, Максим Анатольевич. Отвечаю. Я — официальный представитель Генерального Капитула. Это наш верховный правящий орган. Выборный. У нас своего рода демократия. Удостоверения, увы, показать не могу. Нет у нас удостоверений. Но, раз уж я привез тебя в одно из самых тайных наших заведений и готовлюсь показать святая святых — наверное, я имею на это право. Как полагаешь?

Самолет слегка дернулся, шасси глухо застучали на стыках бетонных плит, еле слышно засвистели тормоза. Из-за шторы показалась стюардесса в красном и, улыбаясь, пригласила на выход.

У трапа стоял черный блестящий роллс-ройс. За узкой взлетной полосой виднелись аккуратно подстриженные кусты, высокие разлапистые сосны и каменные дома, спрятавшиеся за густыми зарослями плюща на фасадах. Над крышами возвышались пологие сумрачные горы, а над горами висело серое низкое небо.

Прежде чем сесть в машину, Макс оглянулся на маленький остроносый самолет, за какие-то полтора часа доставивший их в Шотландию.

— Новейшая модель, — заметил его интерес Генрих. — На сегодняшний день — самый быстрый комфортабельный бизнес-джет в мире.

— У вас большие возможности, — вежливо прокомментировал Макс.

Он утонул в мягком диване из бежевой кожи. Генрих уселся напротив и достал планшет. Один из охранников сел рядом с водителем. Другой остался в самолете.

Тяжелая машина с урчанием вывернула с аэродрома, пронеслась мимо ухоженных двухэтажных домов с высокими окнами и стала взбираться по серпантину к замку. Внизу, посреди унылой зеленой равнины, зажатой холмами, блеснуло озеро. Накрапывал дождик.

— Погода здесь обычно не курортная, — сообщил Генрих, — зато тишина и покой. Этого городка даже на картах нет.

Наверху они миновали вычурные бронзовые ворота, открывшиеся автоматически, медленно проехали по аллеям парка и остановились.

— Дальше придется идти пешком, — сказал Генрих, вылезая наружу.

Вокруг не было ни души.

Они стояли на круглой площадке, вымощенной гранитными плитами. Над головами нависали сумрачные башни замка. Все окна были закрыты резными ставнями, ветер гонял по дороге опавшие листья. Место казалось давно покинутым.

Массивные высокие двери отворились, и из темноты шагнул человек в клетчатом плаще. У человека было породистое носатое лицо и бакенбарды.

— Добро пожаловать, господа, — возвестил он и поклонился.

— Добрый вечер, Баллард, — ответил Генрих.

— Добрый, сэр. Рад вас снова видеть.

— Взаимно. Этот юный джентльмен со мной. Распорядитесь насчет еще одной свободной комнаты.

— Будет сделано, — дворецкий снова поклонился.

Двери раскрылись шире, пропуская их внутрь.

Первый же зал оказался огромным, шириной в добрые сто шагов и высотой этажа в три. Каменные стены были увешаны какими-то щитами, гербами, потемневшими картинами и доспехами. Поддерживающие потолок деревянные балки терялись в темноте и казалось, что потолка на самом деле нет, а есть только нависающий над головой мрак.

Редкие светильники горели тускло и лишь добавляли интерьеру толику средневековья.

Посреди зала возвышалась гигантская скульптура из темного гранита.

Дракон, опустивший вниз голову на длинной шее и расправивший широкие крылья. Было непонятно, то ли чудище готовится взлететь, то ли наоборот только приземлилось и сейчас вцепится в добычу.

Макс медленно обошел вокруг, разглядывая скульптуру. Если ее автор и не был известным гением, то передавать движение и ярость он точно умел. Полуприкрытые глаза ящера, казалось, вот-вот заполыхают огнем.

— Наш легендарный предок, — тихо сказал Генрих. — Когда-то давно, на родной планете, мы выглядели примерно так.

— Что же заставило вас измениться?

— Эволюция, Максим Анатольевич. Она часто шутит непредсказуемо.

Мимо прошествовал дворецкий Баллард. Уселся за широкий деревянный стол, раскрыл толстенную книгу.

— Есть комната в восточной башне, на самом верху, — сказал он. — Подойдет?

— Думаю, да. Оттуда открывается замечательный вид на озеро, если мне не изменяет память?

— Не изменяет, сэр.

— Ну что ж, — Генрих повернулся к Максу. — Сейчас тебя проводят в твое временное жилье. Снабдят всем необходимым. Если что понадобится, обращайся к Балларду. Он все сделает. Когда придет время, я тебе скажу. Надеюсь, оно придет быстро.

Старик взмахнул рукой на прощанье и зашагал в темноту зала, стуча тростью по плитам.

— Всего доброго, сэр, — возвестил ему в спину Баллард и снова уткнулся в книгу.

Макс от нечего делать бродил вдоль стен, рассматривая доспехи, мечи и алебарды. Висящая на высоте второго этажа шеренга рыцарских щитов была почти сплошь украшена изображениями драконов в том или ином виде. Драконы летящие, драконы сидящие, драконы бегающие. Красные, зеленые, золотые.

— Я гляжу у вас тут везде одни драконы, — сказал он Балларду просто чтобы разогнать гулкую тишину.

Дворецкий не ответил, но захлопнул, наконец, книгу, подошел к висящему на стене шкафчику и выбрал связку ключей.

— Идите за мной, сэр, — сказал он, сверкнув раздвоенным языком. — И постарайтесь ничего не говорить.

* * *

Дни тянулись за днями, одинаково пасмурные и дождливые.

Старик Генрих все не появлялся. Несколько раз Макс расспрашивал о нем Балларда, но напыщенная рептилия отвечала только на бытовые вопросы, да и то сквозь зубы. Другая прислуга вроде двух горничных и трех садовников была еще более немногословна. Кто из них был человеком, а кто ящером, Макс так и не распознал.

Его комната находилась на самом верхнем, шестом этаже восточной башни, и из нее действительно открывался прекрасный вид на гладкое, как зеркало, озеро, притулившийся рядом городок и зеленые холмы вокруг. Лифта в башне не было, и каждый день приходилось спускаться по скрипучей винтовой лестнице с закопченными от некогда горевших факелов стенами.

Кроме него в восточном крыле больше никто не жил. Почти все комнаты стояли запертыми, в других царили запустение, пауки и скрытая белыми чехлами мебель.

Все остальные помещения замка были для Макса под запретом. Гигантские резные двери, ведущие из холла с драконом во внутренний двор и дальше, к другим башням и университетским зданиям были закрыты. Также как были закрыты двери в западное крыло, дверь в подвал и люк на чердак. Мало того, ни одно доступное окно восточной башни не выходило в сторону университета. Только в сторону озера. Лишь доносящиеся из-за стен еле слышные голоса и звон колокола, возвещающего утром о начале занятий, иногда напоминали Максу, что кроме него и прислуги рядом есть еще кто-то.

Как-то вечером, устав бесцельно слоняться по пустым коридорам, он в очередной раз подступил к надутому дворецкому.

— Послушайте, э-э… Баллард. Я конечно все понимаю. Но прошла уже почти неделя. От вашего начальства ни слуху, ни духу. Выпустите хотя бы во двор. Я же все-таки не в тюрьме. Если не ошибаюсь.

Баллард глянул на него сверху вниз водянистыми глазами.

— Вы не в тюрьме, сэр. Вы в гостях. А в гостях принято соблюдать правила. Двор доступен только для учащихся и преподавательского состава. Вы можете гулять по парку. Также вы можете пользоваться восточной гостиной и малой библиотекой. Полагаю, этого достаточно.

— В гостиной даже телевизора нет. А в этой твоей малой библиотеке все книжки на английском. Я ничего не понимаю.

Дворецкий поднял брови.

— Странно слышать, сэр. Но у вас довольно грамотная речь. Удивлен, что вы не владеете письменностью.

Макс махнул рукой.

— Ладно, забей. Пойду снова картинки в ваших средневековых талмудах поразглядываю.

Это была единственная польза от малой библиотеки. Пара десятков ветхих томов с гравюрами и нарисованными вручную иллюстрациями. Некоторые были размером с обеденный стол. Но особенно запомнилась Максу старая книжка с пожелтевшими фотографиями. Какие-то мрачные дома, белые пятна, похожие на смазанных призраков, сидящие на стульях мертвые люди в одежде 19 века. Называлась она «Энциклопедия потустороннего» и была забита кроме всего остального портретами всяких колдунов, магов и экстрасенсов. Один из них — нахмуренный джентльмен с вытаращенными глазами и бородкой клинышком — уже пару дней не выходил у Макса из головы. Джентльмена звали Фредерик Стед, жил он полтора столетия назад и был фокусником и телепатом.

Макс повернул к библиотеке.

— Постойте, сэр, — внезапно поднял голову дворецкий. — Если вам нравятся картинки, то я, возможно, смогу помочь. В подвале есть небольшой архив, где мы храним списанные издания. Там есть иллюстрированные альбомы. В том числе для детей вашего возраста и необразованных граждан. Полагаю, там же вы сможете найти букварь.

Чешуйчатый сноб явно издевался. Но подвал был хоть чем-то новым.

— Ладно, веди к своему букварю.

Баллард выплыл из-за стола, прихватив фонарь.

— Но, предупреждаю, сэр. Только архив. Не пытайтесь открыть другие двери. Это запрещено.

— Ясен пень.

Они подошли к двери, зажатой меж двух колонн. Дворецкий погремел ключами, петли душераздирающе заскрипели. Луч фонаря выхватил из темноты уходящую вниз винтовую лестницу, такую узкую и низкую, что Балларду приходилось идти боком, вжав голову в плечи.

Подвал напоминал древние казематы, да, наверное, и был ими. Длинный коридор с тянущимися по обе стороны решетчатыми дверями уходил в темноту и казался сумрачной кишкой с нависающими над головой кирпичными сводами.

Баллард снова погремел ключами и распахнул одну из дверей.

После коридора Макс готов был увидеть сырую камеру, каменные нары и свисающий с цепей скелет. Однако, помещение было широким, с высоким потолком и свежим воздухом.

— Здесь хорошая вентиляция, — сообщил Баллард, включив яркое дневное освещение. — Иначе бы все сгнило.

Вдоль стен высились стеллажи, забитые книгами, папками и стопками бумаг.

— Тут много картинок. Полагаю, вам будет интересно. Фонарь оставлю. Вернете вместе с ключами на стойку.

Он величественно удалился.

В основном здесь были рваные, потрёпанные издания без обложек. Один из стеллажей был забит детскими книжками, изрисованными малышней и зачитанными до дыр. Некоторое время Макс листал их, разглядывая картинки и пытаясь угадать названия тех, у которых варвары ампутировали обложки с первыми страницами. Его знание английского письменного языка не выходило за рамки троечного уровня не слишком хорошей средней школы.

Потом он раскопал альбомы с музейными репродукциями и картинками животных, особенно всяких хищных птиц, вроде орлов и ястребов, перенес их на широкий металлический стол посреди комнаты. И убил ими довольно много времени.

Карты он нашел уже поздним вечером.

Большинство из них были скручены в рулоны, старые географические и политические карты, карты с рисунками корабликов, верблюдов и толстощеких богов, выдувающих ветры. Некоторые были собраны в огромные атласы с подробными схемами английских графств, французских провинций и немецких княжеств. Были номерные выпуски адмиралтейства с указанием морских путей, подробным описанием далеких берегов и прочей экзотики.

Эту карту он обнаружил случайно, когда уже собирался уходить.

Она была засунута на самое дно коробки с рваной картографической некондицией. Маленький сверток пожелтевшей плотной бумаги с остатками сургучной печати.

Это была даже не совсем карта, а только сделанная наспех копия размером в два журнальных листа. Тонкие чернильные линии повторяли линии материков, но вот только материки выглядели немного непривычно. Азия соединялась на севере с Америкой. Вместо Средиземного моря было большое озеро, а Антарктида была раза в два больше.

Макс затаил дыхание, когда вспомнил, где видел подобную карту.

Он даже машинально тронул себя за локоть, но транспортная схема так и не проявилась.

Человек, делавший копию, явно спешил с материками, но все-таки успел нанести несколько десятков точек, маленьких и больших. И даже подписать их. Макс вгляделся, но понял, что алфавит надписей ему не знаком.

Наверху лязгнула дверь и послышался топот быстро спускающегося по лестнице человека.

Макс быстро свернул карту и спрятал ее в карман.

— Вот ты где, — воскликнул Генрих, вбегая в комнату. — Идем. У нас мало времени.

— Где вы пропадали? Вас неделю не было. Тут от скуки можно повеситься.

— Было довольно сложно договориться на твой счет с нашими бюрократами. Но я это сделал. Теперь нужно спешить. Мы идем в хранилище.

— Прямо сейчас? Ночь на дворе.

— Тем лучше.

Они быстро взбежали по лестнице в холл. Генрих сунул дворецкому фонарь с ключами, сказал ему тихо:

— Возможно, мы вернемся к утру. Возможно, не вернемся вообще. Сделай так, чтобы здесь не осталось следов пребывания нашего юного джентльмена. На всякий случай.

Баллард медленно кивнул.

— Будет сделано.

— Спасибо, дружище.

Тяжелые двери, ведущие во внутренний двор, были распахнуты.

Лунный свет заливал квадратную площадь, вымощенную гладкими от времени плитами. Корпуса университета окружали ее со всех сторон, вычурные, в колоннах, статуях и барельефах. Ряды окон казались черными узкими дырами. Только в нескольких из них горел свет. Площадь была совершенно пуста. В центре журчал небольшой фонтан, выглядящий нагромождением темных бугристых статуй. Наверное, опять драконов.

— Что происходит? — спросил Макс, пытаясь успеть за стариком, который несся через площадь, зажав трость подмышкой.

— Если в двух словах, — Генрих притормозил рядом с фонтаном, — ты оказался в эпицентре нашего внутреннего скандала. Многие из нас не одобрили мое решение пустить тебя в это место. Но сейчас все улажено. Можешь не беспокоиться.

— По вашему поведению не скажешь, что все улажено.

— Всегда есть вероятность реванша, Максим Анатольевич. Отсюда спешка. Как говорят на твоей родине — куй железо и все такое.

Старик припустил дальше, стуча каблуками по плитам.

В одном из корпусов скрипнула дверь, выпустив наружу с полдюжины личностей в коротких плащах и широкополых шляпах. Личности галдели и размахивали руками, жарко друг с другом споря, но, заметив их, тут же смолкли. Их бледные физиономии вытянулись от удивления.

Старик прошмыгнул мимо, влетел в ближайшую арку, свернул и остановился.

— Кто это были? — спросил Макс, переводя дыхание.

— Где? А! Ты про студентов?

— Почему они так странно одеты?

— Почему странно? Традиционно. В мантии. Принадлежность к студенческому братству демонстрируют. Тем более скоро выпуск.

— Ну а шляпы с перьями?

— Одно из отличий нашего университета. У кого-то шапка с кисточкой. А у нас шляпа с перьями.

Потом они долго шли по гулким пустым коридорам, спускались в подвалы и поднимались почти на самые крыши, переходили по мостикам из башни в башню, несколько раз выбирались из узких каменных помещений в огромные колонные залы, где стояли тяжелые дубовые столы и высились камины величиной с двухэтажный дом.

— Когда-то здесь училась почти тысяча студентов, — печально сказал Генрих, и его тихий голос подхватило эхо. — Теперь намного меньше.

За все время они не встретили ни одного человека. Только иногда вдалеке показывались и быстро пропадали темные фигуры.

Через пропахший плесенью склад с бочками и сундуками они вышли в маленький парк, окруженный со всех сторон высокой зубчатой стеной.

— Почти пришли, — сказал Генрих, завернул за угол и замер.

Впереди было небольшое здание с полуразрушенными барельефами и стрельчатыми окнами. Перед входом стоял высокий худой человек в белом льняном костюме.

Он шагнул навстречу, широко раскинув руки.

— Какие люди! Генрих! И Максим Анатольевич! Не ожидал.

Генрих вздохнул и оперся обеими руками на трость.

— Не лги, что не ожидал, — сказал он устало. — И не паясничай. Это тебя не красит, Фердинанд.

— Как скажете, ваше величество, — плантатор по имени Фердинанд поклонился, изобразив конечностями замысловатое па.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю. Ты совершаешь ошибку, приведя сюда этот предмет. И эта ошибка может стоить очень дорого. И не только тебе.

— У меня разрешение Капитула. Уйди с дороги.

— Твое разрешение ничего не стоит. Ты его получил с перевесом в один голос. За счет старых выживших из ума маразматиков. Последний раз тебе говорю, отступись.

— Это наш единственный шанс, идиот.

— Наш единственный шанс — взять эти копии под контроль и заставить найти станцию на наших условиях.

— Вы уже пробовали. У вас не получилось. Теперь будем делать по-моему.

Глаза плантатора сузились, сверкнули желтым огнем.

— Ты пожалеешь.

Генрих с рычанием шагнул вперед. Его лицо удлинилось, превращаясь в чешуйчатую морду.

— С дороги, тупица.

Плантатор отскочил, скаля зубы.

— Ладно. Не драться же на глазах у предмета. Но я пойду с тобой. Как наблюдатель. И если что будет не так…

— Плевать. Иди. Только не мешайся под ногами.

Генрих прошагал мимо, прямой как его трость.

Плантатор глянул на Макса и растянул сухие губы.

— Максим Анатольевич, дорогой вы наш предмет. Почему ваши коллеги, другие предметы, не доставляют мне столько хлопот как вы?

Макс хотел было пройти мимо, не ответив, но обернулся:

— А почему вас зовут Фердинандом? Будто какого-то короля. Может среди вас и Людовик есть? Ричард? Карл?

Плантатор расхохотался.

— Ты удивишься, но — есть. И не какие-то короли, а самые настоящие.

Заскрипела, открываясь, дверь. Изнутри пахнуло холодом.

Длинное помещение с высоким сводчатым потолком напоминало внутренности готического храма. Лунный свет едва пробивался сквозь витражи окон, и пространство освещалось больше тем, что сияло у дальней стены.

Девять огненных колец полыхали там, медленно пульсируя и постоянно изменяя цвет от ярко-белого до сумрачно-синего.

— Когда-то их было десять, — сказал Генрих. — Но десятый исчез давным-давно.

— Это и есть импланты? — спросил Макс.

— Раньше мы думали, что это какие-то энергетические установки. Работающие, в отличие от большинства артефактов. Но не могли понять, как именно они работают. Поэтому на всякий случай спрятали их здесь, близ научного центра. А не на опечатанных складах, как другие находки. Но, судя по тому, что мы сейчас знаем, да, это действительно импланты. Девять имплантов. Ты ничего не чувствуешь?

Макс подумал и помотал головой.

— Нет. А что, должен?

— Ты единственный потенциальный носитель в округе. Наши ученые столетиями пытались понять, для чего древние использовали эти штуковины. Поняли только, что самый правый из них каким-то образом усиливает мозговую активность. Помогает решать задачи. Особенно математические. С остальными ничего не получилось.

Когда они подошли ближе, слева и справа вынырнули из темноты две фигуры в широких коротких плащах.

— Все готово? — спросил Генрих.

— Да, учитель, — нестройно ответили они.

— Это мои студенты, — сказал старик Максу. — Они нам кое в чем помогут.

Студенты вытащили из-за колонн по тяжелой металлической цепи с наручниками на конце.

— Это еще зачем? — отшатнулся Макс.

— Это только для твоего блага, — поспешно объяснил Генрих. — Кто знает, как повлияют на тебя импланты?

— Боитесь, что сбегу? — усмехнулся Макс.

Студенты быстро подтянули к нему цепи и защелкнули на руках и ногах замки.

— Считается, что импланты могут сводить с ума, — сказал Генрих.

— Ага¸- добавил Фердинанд. — А на случай полного сумасшествия, я захватил с собой вот это.

Он достал массивный пистолет. Генрих неодобрительно покачал головой.

— И что я должен сделать? — спросил Макс.

— Просто подойди ближе. Вплотную к первому импланту. Прислушайся. Потом ко второму. Но если почувствуешь, что он тебя притягивает, не торопись. Попробуй сперва определить, что он дает. Нам не нужен любой имплант. Не нужны математические или военные способности. Нам нужен имплант, указывающий путь. Имплант навигатора.

— А если его здесь нет?

Старик нахмурился.

— Должен быть.

Макс шагнул вперед. Цепи загремели.

Пылающие кольца были небольшими, всего полметра в диаметре. От их разноцветного сияния болели глаза и мешались мысли. За каждым из них стояли большие серебряные зеркала, которые усиливали свет.

Макс долго рассматривал в ближайшем зеркале свое отражение и отражение двух рептилоидов за спиной. Старик стоял не спуская с него глаз, наклонившись вперед и уперев трость перед собой. Плантатор чуть в стороне поигрывал пистолетом. Двое студентов сидели у колонн с намотанными на основания цепями и смотрели на Макса, разинув рты. У одного из них на скуле вдруг проступила чешуя. Второй, видимо, был человеком.

Первый имплант полыхнул ярче, когда Макс к нему приблизился. Его корона стала нестерпимо белой и медленно протянула навстречу дрожащий протуберанец. Лизнула пальцы.

Макс обернулся.

— Я ничего не чувствую. Будто это и не имплант вовсе. А просто какой-то фокус.

— Думай о чем-нибудь нейтральном, — посоветовал Генрих. — О том, что тебе недавно понравилось. Так ты очистишь разум от негативных ожиданий.

Макс попробовал вспомнить, но ничего не приходило в голову, кроме недавних картинок, увиденных в малой библиотеке и подвальном архиве. Репродукции. Орлы с ястребами. Гравюры. Призраки. Бородатый экстрасенс Фредерик Стед с вытаращенными глазами. Карты. Карта.

Второе кольцо осталось таким же лениво переливающимся облаком и никак не отреагировало даже когда Макс коснулся его рукой. Пламя было холодным и немного щипало кожу.

Третье кольцо.

Четвертое.

Макс шагнул назад.

— Это не импланты. Они ничего не делают. Просто горят. Или бракованные.

— Или ты бракованный, — усмехнулся Фердинанд. — Как там? Тридцать процентов совместимости? На что ты надеялся, Генрих?

— Молчи, — бросил тот хмуро.

Пятое кольцо вспухло ему навстречу, радостно переливаясь оттенками желтого, но быстро вернулось в свое прежнее состояние.

Шестое.

Седьмое.

От восьмого к девятому он перешел быстро, даже не останавливаясь. Все было бесполезно.

Он стоял перед десятым зеркалом, там, где раньше, наверное, висел пропавший имплант.

— Еще раз с самого начала, — хрипло приказал Генрих. — И стой дольше.

Фердинанд щелкнул магазином.

— Генрих, ты же видишь, что это бесполезно. Надо искать другие варианты.

Макс стоял, опустив голову и рассматривая каменные плиты под ногами. Надо было срочно придумать, что делать дальше. В углу виднелась ниша и спускающиеся в темноту ступени. Что-то хрустнуло, впиваясь в подошву.

— Никогда ничего не получается с первого раза, — сказал Генрих. — Это нормально. Если не получится со второго, надо поднять архивы и глянуть, что известно о процессе инициации. Возможно, мы что-то упускаем.

Макс наклонился.

Под ногами у него лежал маленький щербатый камешек, отколовшийся от края плиты.

— Мы упускаем только одно, — сказал плантатор. — Эти предметы — бесполезная трата времени. Отвлекающая нас от главной задачи. Нам не нужны никакие импланты. Нам нужно готовиться к войне.

Макс с трудом зацепил камешек ногтями и перекатил его на ладонь.

Камешек мигнул разноцветными искрами и растворился. Темные струйки быстро проникли в кожу.

— Мы не сможем подготовиться к войне, если не будем учитывать… О, боги!

Генрих отшатнулся.

Фердинанд зашипел, его челюсти вытянулись, позеленели. Пистолет судорожно дернулся вверх.

Макс медленно поднялся, звякнув цепями.

Из зеркала на него смотрел выпученными глазами экстрасенс Фредерик Стед, с бородкой, в клетчатом сюртуке и шейном галстуке. Точно такой как на древней фотографии.

— Что это, тварь побери, такое? — Генрих шагнул было вперед, но остановился. — Кто ты?

Макс наклонил голову, прислушиваясь.

Гулкая тишина сменилась многоголосым шепотом, будто десяток человек стояли рядом и говорили одновременно. Волны чужих эмоций накатывали постоянно, одна за другой и от них нельзя было скрыться. Гнев, страх, удивление, презрение. Макс напрягся, убирая все лишнее, как шелуху, все далекие отголоски, забредающие в окна. Он умел это делать, давно научился, еще в Техасе, когда подрабатывал фокусником в бродячем цирке. Теперь для него существовали только эти двое, что стояли перед ним.

Фердинанд прицелился.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Макс и подивился своему низкому прокуренному голосу. Пристрастие к трубочному табаку.

— Кто ты? — повторил старик.

— Я и то, и другое. Если ты понимаешь, о чем я.

«Имплант» донеслось до него будто ветром.

— Именно, — подтвердил Макс. — Вы немножко ошиблись, господа ящеры. Десятый имплант не исчез. Он все это время лежал у вас под ногами. Странно, что вы его никуда случайно не запихнули.

Генрих прищурился.

— И что он делает?

— А разве неясно? — встрял Фердинанд, продолжая целиться. — Меняет оболочки.

— Не только оболочки, — сказал Макс Фредерик Стед, но решил не продолжать. Он забирался глубоко в их мысли, а это требовало сосредоточенности.

Гнев, разочарование, боль, страх от проигрыша, теперь партия бита, этот имплант бесполезен, а значит бесполезен носитель, его придется устранить. Старик прищурился. Он не был злым или коварным, и это Макс видел прекрасно. Он хотел процветания своему народу, и был готов на компромиссы с людьми. Все это время, долгие столетия жизни Генрих защищал свое кредо. Сосуществование. Нельзя воевать с людьми, нельзя действовать нагло и открыто.

— О… — протянул Макс Фредерик Стед. — Да вы оба и впрямь короли. Пятьсот лет противостояния. Генрих и Фердинанд. Король сотрудничества против короля войны. Наш вам земной поклон.

Он низко поклонился, словно перед богатой публикой, как его учил старый мичиганский импресарио. Потом глянул на двух студентов, сидящих все также с разинутыми ртами.

— И вам тоже поклон, поменьше. Помни, Билли Прайс, студент третьего курса, все твои приятели — рептилии. И хоть они улыбаются тебе в лицо, на самом деле они тебя презирают, как паны презирают быдло, аристократы презирают рабочих, а волшебники презирают магглов. Иначе они не могут. Глянь на своего приятеля, который известен тебе под именем Кристофер Конверс. Среди своих он называет тебя не иначе как «полукровкой». Интересно почему? Твоя мать согрешила с крокодилом? В любом случае задумайся, надо ли так унижаться ради хорошего места в корпорации или кресла в парламенте?

— Да он издевается! — воскликнул Фердинанд. — Ты кем себя возомнил, парень?

— Стой, — хмуро бросил Генрих. — Откуда он узнал про нас?

Подозрение, непонимание, горечь от неумения прогнозировать, опять провели. А времени все меньше, и враг у ворот, а все потому, что…

Макс отшатнулся, чуть не вылетев из образа.

— Да. Теперь многое стало ясно, — он усмехнулся. — Тысяча учеников раньше. Несколько десятков сейчас. Ваша скрытность. Ваше желание пустить пыль в глаза. Выдать желаемое за действительное, да так чтобы все остальные поверили.

— О чем ты? — прищурился Фердинанд.

— Ваш народ вымирает, — сказал Макс Фредерик Стед. — Вот ваша самая главная тайна, господа рептилоиды. Вот в чем вы даже себе боитесь признаться. Одно непонятно. Зачем вам станция? На самом деле. Только не рассказывайте больше сказок о прогрессе и прочих волновых излучателях.

— Это не сказки. Это правда, — сказал Генрих.

Да. Теперь Макс видел, что старик верит в то, что говорит. Мало того, плантатор Фердинанд тоже в это верил. Тоже считал, что стоит им найти потерянную базу красных, как тут же прольется на них благодать из технологий и генетических преимуществ. Но было за их верой еще что-то. То, чего не знали они сами.

— Вы не знаете истинной цели. Ее знает только Капитул. А вы оба просто пешки.

— Он мне надоел своей болтовней, — сказал Фердинанд и снял пистолет с предохранителя.

— Нет! — крикнул Генрих. — Ты не понял. Он читает мысли. Это можно использовать.

— Скорее он использует всех нас. Ты как всегда облажался, ваше величество.

Он спустил курок.

Макс Фредерик Стед исчез.

Звякнули, падая на плиты, цепи. Пуля с гулким дребезгом впечаталась в зеркало, повалив его на пол.

Макс ястреб-перепелятник вида Аксипитур ниссус встряхнулся, расправив серые крылья. Он смутно помнил, где находится, да это было и не нужно. Какая разница?

Вторая пуля взбила каменную крошку рядом с его когтями.

Он в два маха поднялся в воздух, стремительно пронесся мимо орущих и бегающих двуногих существ, набрал высоту, увернулся от очередной взвизгнувшей рядом осы, промчался вдоль почерневших балок, краем глаза увидел спасительную дыру в витраже, нырнул туда, задев хвостом торчащий осколок, а потом вверх, вверх, на пределе сил, не думая ни о чем, все дальше и дальше, в светлеющее холодное небо.