Жуков сел, пристроил толстый фолиант перед собой. В глаза плеснуло киноварью заголовка: «Энки и мироздание». Он перевернул лист. Почти враждебным взглядом пробежал сверху вниз бессмысленный для него набор английского шрифта. И через сердцевину мозга, в подсознание и память впечатался фотонной вспышкой весь смысл вступительного текста.
С постоянным гостем солнечной системы, планетой «Мардук – Нибиру», которая возвращается в Галактику раз в 3600 лет, на землю прибыла 450 тысяч лет назад раса анунаков-нефилим. Это было семейство Ану. Два брата этого семейства Энки и Энлиль и их сводная сестра Нинхурсаг облюбовали местом своей высадки Междуречье (Тигр, Евфрат, Нил на африканском континенте) и построили там пять городов:E-ridy, Bad-tibiry, Larаak, Sippar, Schurypрak – уже найденных и раскопанных археологами.
Но первым обиталищем возведенным анунаками был город E-ridy. Название первопоселения ушло корнями в тысячелетия. Потрясенные прибытием богов на огненных колесницах ID-GE-UL (высоко возносящиеся в небеса яркие колесницы) народы увековечили это событие и город в памяти потомков в своих сказаниях и былинах, назвав свою планету земля, именем этого поселения. Земля звучит как Эрец (на иврите), Эрд (на арамейском), Эреде (на курдском), Эрдс (на средне-ангийском), Эрс (на современном английском), Эрата (на готическом), Эрде (на немецком), Ордх (на исландском), Йорд (на датском). Аравийское море с Персидским заливом называлось в древности на всех континентах Эридтреийским.
Жуков перевернул страницу и начало самой поэмы продиктованной Энки шумерским писцам, мгновенно, медвяным звоном эпических строк, перетекло в его мозг:
«Я, глава анунаков, первый сын, рожденный от божественного Ану, я старший сын Ану, великий правитель земли, которую мы нарекли KI, а город мой и народы Эриду, я старший брат богов, ниспосылающий благоденствие, вершащий правосудие вместе с Аном, определяющий судьбы земных царей вместе с Энлилем…».
Жуков листал страницы. Уходила, размывалась явь, сидевшие в подкорках война и Сталин, Нюрнбергский процесс, развалины в Германии, в России, оборванные, измученные колоны пленных…госпиталя, карболка, голод, нищета.
На смену всему этому величественной чередой текли деяния прибывшей на землю могучей расы. Два бога Энки с Энлилем вершили на земле судьбы людей, используя их для утверждения свой власти. Могуществу их не было предела. Владея «Na-ru» (объекты испускающие свет и режущие лучи) «Nuras», «Hu-u-aschi» (огненные птицы из камня), «Id-ge-ul» (возносящиеся высоко в небеса) «Zag-mu-ku» (аппарат для прибытия из далеких мест), владычествовали над континентами, строили, разрушали в схватках города.
Народы именовали их «Нефелим» и «Din Gir» (праведники с солнечных колесниц). Планеты солнечной Галактики были обжиты нефилим настолько же уютно, как земной абориген обживает личную квартиру. В межпланетной бездне, на Марсе и Луне пришельцы возводили и привычно: «UTU-KA-GAB» (маяк установленный у водных врат) и базы отдыха). Меж кланами двух братьев все чаще вспыхивали междоусобные, истребительные схватки, где каждый именовал свое оружие «KAK-SI-DI» (оружие справедливости) или «SI-MUTU» (убивающие во имя справедливости).
Чем дальше «влистывался» маршал в текст, тем резче и отчетливее проявлялось расслоение и цели кланов. Энки и Нинхурсаг все ярче вырастали, как просветители аборигенов, как меценаты и ценители людей: костер и колесо, счет, письменность, лекарства для туземцев – было их делом.
Энлиль со свитой – диктатор мрачный и гневливый, брезгливо ненавидел аборигенов. И где возможно, истреблял их, насылая засуху и бури, неурожаи, диких зверей, извержения вулканов.
Маршал перевернул последнюю страницу. Воспаленно и загнанно пульсировала память, перенасыщенная до отказа чудовищной, перепахавшей все сознание вестью: мы не одни в галактике и на Земле! Он закрыл фолиант и выпрямился. Гильшер высился на кресле отстраненно холодной статуей.
– Значит морозы под Москвой, ефрейторский срам в сакле горца, белолистка на Тереке – ваших рук дело? – спросил Жуков, имея в виду под «вашими» надмировое семейство Ану, планетарную схватку братьев Энлиля и Энки.
– Ваших, Жуков, ваших, – вздел плечи, сморщился Гильшер. – Мы не ляпаем на серьезную драку такие вульгарные экскрименты.
Он заменил суть «эксперимента» фарисейской дерьмовщинкой. И Жуков, оценив эту замену, вобрав в себя желчную импотентность проигравшего, отсмаковал происходящее. Обстоятельно, простецки запустил в Гильшера ответом:
– Чем на вас ляпать – нам, татарам, все одно: что морозы, что говно. Лишь бы Сиверсы да Гильшеры дрыгали ногами на виселицах.
Он ударил смачно и расчетливо, как любил и умел это делать к концу войны. И ощутив втекший в него, ласкающий эфирный импульс от незримого патрона своего, увидел, как дернулось злым бессилием могучее тело профессора. Гильшер молчал. И убедившись, что не будет продолжения, стал вламываться полководец в самую суть только что познанного им.
– В любой войне, от Македонского до Гитлера, всегда две цели: одни хотят захватить чужое добро, другие обороняют свое. С владыкой Энки, Архонтом по-вашему, дело ясное: творит он дело правое. Ну а Энлилю что надобно у нас, чего он злобится и куролесит?
Через паузу слепил Гильшер подобие истины:
– Статус КВО. Или равновесие.
– Равновесие чего?
– Добра и Зла, которые всегда относительны.
«Посредник лжет в вопросе из вопросов. СТАТУС-КВО предписано нам всем Создателем. Энлиль уродует конструкцию творца своею «СТАТУС-КВО – той». Спроси его о «СТАТУС-КВОте» – впечаталось в сознание полководца.
– Так значит «СТАТУС-КВО».А может «СТАТУС-КВОта»? – влез Жуков скальпелем вопроса в зияющую рану «Сил Сатана» пока не понимая сути переспроса, но чувствуя азартом гончей не предназначенную для профанов тайну.
– О чем вы, маршал? Какая «СТАТУС-КВОта»? – смотрел не мигая на Жукова посланец сил «SS». Лишь дергалась под левым глазом сизо-багровая припухлость, будто засевший под самой кожей овод остервенело рвался выбраться наружу.
– Мы отзываем тебя посредник. Ты нарушил Кодекс Правды, утаивая причину вашей департации, – возник из ниоткуда, пронизал пространство голос.
Растерянно повел головою, оглядывая свою служебную обитель, маршал: послышалось?!
И лишь наткнувшись взглядом на Гильшера, окреп и утвердился в подтверждении: здесь было Слово, имевшее для Ядира неотвратимо тяжкие последствия. Истекал жизненным соком Гильшер. Пропитывал посланника животный, цепенящий страх, поскольку отзыв нарушившего Кодекс Правды меж браться был равнозначен краху персонального бытия Посредника и прозябания в ничтожности до конца дней своих.
– Архонт, (припомнил обращение Гильшера Жуков) прошу вас дать Посреднику еще одну попытку, – сказал, зондируя рентгеном опыта ситуацию маршал. Чуял, в случае согласия – попрут из образовавшегося полутрупа в кресле фонтаны доселе недоступных откровений.
Зависла в кабинете промозглая, предгрозовая тишина.
«Посреднику последняя попытка», – ее прервало, наконец, согласие.
– Ну, козлоногий, – перевел дыхание, повел шеей в душившем воротнике, маршал – поживешь еще. Начнем работать, как положено, без фарисейских выгибонов. Меня интересует «СТАТУС-КВОта». О ней подробней.
– Великий властелин Энлиль снабдил концепцией «KI-STATUS-KVOтa» свой штат служителей «SS».
– Когда?
– После того, как был принят между Энлилем и Энки кодекс невмешательства в людские дела на планете KI.
– О чем концепция?
– В ней утверждалась КВОта для разумных обитателей планеты. Их расплодилось слишком много, чтобы сохранять равновесие между природой и людьми.
– Людишек надо было поубавить, так что ли? Короче – истребить. И до каких пределов?
– Два миллиарда.
Исчез из кресла местечковый, крупногабаритный шут, из коего фиглярство выжгло верховным Словом. Пред Жуковым сидел учтивый робот, в чьи функции входило предельно точно отвечать тому, кто вырвал из их глотки уже было проглоченный кус планетарного пирога.
– Два миллиарда из пяти? А остальных в отходы? Чем и как?
– Голод. Эпидемии. Войны. Дебилизация и стерилизация потомства. Увод от перспективных технологий. Разрушение почвенного плодородия.
– И ты, директор, все это внедрял?
– Двуногими бездумно разрушался биоценоз, шло истребление природы, ее невосполнимых ресурсов. Планета превращалась в свалку, а человек все более – в скотину, процесс нуждался в действенных корректировках. Одна из них концепция «KI-STATUS-KVOta» – он оживал, подавшись вперед, розоватым блеском разгорались глаза.
– Встрепенулся благодетель…кем превращалась планета в свалку, человек – в скота?! Рабочим, инженером, хлеборобом?! Или вами?!
– Паразитарным видом хомо сапиенс, в ком гены Сим-парзита и Хаммельо, внедренные туда властителем Энки и Нинхурсаг: Адам и Ева. Изделия богов были кошмарно плодовиты, маршал. Столь плодовиты, что стали непосильною нагрузкой для планеты. Создатель принял меры – и основательно смыл расплодившуюся нечисть Потопом. Но недостаточно. И властелин Энлиль к тем мерам подключился, в меру своих сил: концепцией «KI – STATUS KVOta». Ее составная часть: программа «Аненербе» и лагеря Дахау и Освенциум.
Мы исполняли волю Создателя – всего лишь. Дезинфицировали людское стадо от Сим-парзитов: нищих евреев, цыган разложившихся славян и прочих недочеловеков.
Торчал из кресла воспрянувший оракул, возведший перед Жуковым логичную ажурность этнического людоедства. Рубиновыми углями фанатично горели глаза.
И самое паршивое заключалась в том, что разум полководца, кипевший в пароксизме яростного несогласия, не находил в сплетенной сети ни слабого узла, и ни одной прорехи, куда возможно было втиснуться фактурой возражения и разодрать ко всем чертям всю путанку, наброшенную на Энки – создателя Адама с Евой.
– Всех паразитов породил, я повторяюсь дорогой коллега, великий, безупречный властелин земли Энки. Но более того – ввинтил в пространство кабинета режущий фальцет Посланник – он, всемогущий, безупречный властелин земли, нарушил все запреты и договора. Он продолжает вмешиваться в междоусобицы людских сообществ! И доказательство тому – морозы под Москвой и Сталинградом, которых не должно быть! Похабный треск ефрейтора у горца в сакле! Разрушившая переправу через Терек подлая коряга! А главное – пленение Гиммлера! Тупой и примитивный перехват профанами породистого скакуна из племенной конюшни «Аненербе». Которого мы мирно уводили от всех скачек, освобождая вам дорогу! Все это сотворил архонт Энки своею эманацией и волей! Вы – таки не откажетесь от сделанного, Властелин?! – воззвал в пространство пошедший вразнос посредник.
Архонту надо было отвечать! Отбить паскудность обвинений в хаосе, войнах и бедламе на земле.
Но он молчал! И немота, повиснувшая в кабинете, работала на «SS – оидов», работала и распирала череп полководца изнутри, готовая уже взорвать его – под протыкающим, рапирным взглядом сатаниста.
«Он на взлете. Пора сбивать» – внезапно оросило воспаленное сознание полководца, пролилось на него бальзамной правотой – спроси его о карах выселения и Ноевом ковчеге. Ты должен знать все это».
Распрямился маршал. Ему открылась дверь, в которую он бился лбом: дверь к истине.
Но вызревший и взматеревший в нем стратег и умудренный тактик предостерег: не время козырей, когда их ждут на пике схватки, пусть этот успокоится, обмякнет, уверовав в крутую неприступность собственного бастиона.
– Чем объяснить состав Генштаба фюрера: Гиммлер, Гейдрих, Геббельс, Мильх, Канарис, Эйхман, Розенберг, Гесс, Франк, Лей. Мы их прокачали: все полукровки или чистокровные жиды. И все – цепные псы антисемитства, все – мастера еврейских истреблений.
– Мы подбирали окружение под самого Шикльгрубера. Чтобы такие категории как «совесть», «добро», «жалость» были для каждого всего лишь перхотью на лацкане мундира. «Пуфф»! Дунул – и нет ее. Таких больше всего оказалось в этой среде.
– Генштаб истреблял миллионы своих единокровных…
– Ви удивляете меня, херр Жюкофф!. Как будто бы у вас, в Гражданскую, под Лениным и Троцким славяне не кромсали русских, не вешали и не топили, не драли из спины ремни!
– У нас за этой схваткой на века идея. Мы лезли как щенки до титьки – к коммунизму!
– Смотрите в корень, Маршал. Вам это пора. У всех у вас за тем, что было, единая идея: большой и смачный наш гешехт. И все вы прете именно туда, чтобы обеспечить тот гешехт расчетливому, умному банкиру: своею кровью, телом, силой и мозгами. После чего он сядет вам на шею. Как временно сидел в Ниппуре, в храме Парабрамы, в Хазарии, в ГУЛАГе и Дахау.
– И скоро сядет?
– Уже увидят твои дети.
– Ну значит время еще есть. Но я опять к Генштабу Вермахта. Жиды и полукровки в нем кромсали, истребляли рядовых евреев.. Не вяжется, хоть тресни. Зачем? Цель действия, смыл? Какой здесь смысл?
– Приятное с полезным, маршал. Приятный смак, во-первых – сам гешехт, а во-вторых, полезный смак – обрезка «сухих ветвей». Или «сухое сено»
– Что это значит?
– В туземных скопищах, где вырастали поколения левитов, кошмарно многие пускали корни. Забыв о богоизбранности, они работали и жили как скоты – акумы, плодились, скрещивались, привыкали к туземной грязи и дерьму, к их пище, к праздникам и вере. И становились для «SS» «сухим сеном» или «сухими ветками». Которые садовник должен обрезать. Чем мы и занимались.
– А в «третьих»?
– Опять таки, приятный цимес, по-бе-ди-тель. Великий холокост! Ай сколько слез и воплей мы выльем на ваши головы теперь: моря на континентах, озера в городах, в местечках – лужи. Потом за каждую слезину мы будем брать по курсу – доллары и марки, рубли и франки, гульдены и песо. Считать и плакать, рыдать и требовать проценты. Пока вы все не станете сверкать своею гойской голой жопой.
Он был на взлете, парил вольготным, недоступным грифом над мелким осликом в погонах. Которому уже предназначалось свое стойло в Одессе.
– Пока всё тот же треп, – окаменевший Жуков сцепил на столе руки. – Не вяжется! Где доказательства?
– Меня прислали посвящать вас, маршал…
– А кстати, почему тебя? Что не нашлось для Жукова своих?
– Так принято по Кодексу. К Шикльгруберу и Гиммлеру, чтоб посвятить их, ходил один из ваших. Вам доказательства? Да ради Бога! Машина Вермахта вела войну и скушала бюджет Германии. К концу войны в Берлине приправой к эрзац – хлебу стали крысы с кошками. А рядом, в чистенькой Швейцарии, лежали сотни тонн камней и золота еврейских банкиров. Помыслите, херр Жюкофф: хватило бы одной дивизии, чтобы взять все это в одну ночь и перекрыть втройне расходы всего Рейха. Но ни один фольксдойче не сунул туда нос.
И маленький, приятный пустячок, впридачу. Весной перед войной сам Гиммлер, лично организовывал из Рейха отправку в Берн, Нью-Йорк и Лондон знатных ашкенази с сефардим, потомков Левия и Бне– Бабы – с имуществом, охраной и комфортом. А финансировали Гитлера и Гиммлера евреи Варбурги – часть финансовой империи Ротшильдов. И делалось это щупальцами американо-еврейской ADL (Лига против деффамации). Мы приспособились к SS. Потом мы приспособили ее к себе. Гесс, сам Гиммлер и его посланец Курт Бехер семь раз встречались с уполномоченным Всемирного Еврейского Конгресса Шторхом и Норбертом Мазуром в Стокгольме задолго до войны. И обо всем договорились.
– Цель встречи?
– Репрессиями против еврейской черни выдавливать ее из Германии в Палестину.
– Чтобы создать там кадровую массу для будущего Израиля?
– Точнее вас не скажешь, маршал. И мы таки это сделали. В девятнадцатом году в Палестине было 58000 евреев. В тридцать шестом, после хорошей работы SS, там стало иудеев репатриантов 505 тысяч. Наш головастый мальчик Генрих Гиммлер, вместе со Шторхом и Мазуром торчком ставили вопрос пред еврейским плебсом: либо концлагерь – либо Палестина. Вам перечислить остальное…чтобы…
– Ты перечисли мне причину вашей департации, – рыкнул, катком наехал Жуков, – подробней о Ковчеге Ноя, и как туда проник Адам. – Фиксируя рухнувшую фанаберию и спесь посланника, добавил: – Ты предупрежден об отзыве. Последний раз предупрежден.
– Что вы хотите знать?
– Все по порядку про Ковчег, – сказал Жуков, ощутив внезапный гончий азарт приближения к великой тайне бытия, которая всю жизнь сияющее и недоступно висела над человечеством, и к которой с неутоленным любопытством тянулся разум.
– Обсерватории в Стоунхендже, Аркаиме, Мачу-пикчу предупредили архонтов Энки и Энлиля о приближении планеты Нибиру. Ее орбитальная эклиптика должна была пройти вблизи от KI, что неизбежно вызывало на земле Потоп: притянутые к Нибиру воды океанов должны были подняться на две с лишним мили.
– Когда?
– Девять тысяч восемьсот сорок лет назад.
– Дальше.
– Два клана архонтов стали готовиться к Потопу. Вода из океанов и морей обрушившись на землю после ухода Нибиру, должна была растечься слоем в 1,5–2 мили.
Поэтому архонты, отыскав вершины гор для своих кланов, готовили внутри них убежища для тысяч избранных и запасались продовольствием.
– В каких горах?
– Килиманджаро в Африке, Эльбрус, Арарат на Кавказе, Джомолунгма в Тибете. В пещере на Тибете перед Потопом состоялась встреча архонта Энки с одноглазым великаном Полифемом.
– Кто такой?
– Потомок былых цивилизаций атлантов и асуров – гиперборей. Он передал Архонту описание и чертежи Ковчега для плавания на нем во время Потопа. С одним условием.
– Каким?
– Ковчег должен стать фильтром для послепотопных этносов. Который отфильтрует и не пропустит в будущее расу хомо– паразитов с мутагенными вкраплениями 12Q22 – 24 и 21Q+.
– А проще можно?
– Просто только кошки с акумами (туземный плебс– евр.) плодятся.
Жуков дрогнул от словесного плевка. Сидел, поглаживая пальцами лист плексигласа на столе. Взял в руки толстенный русско-немецкий словарь. Полистал. Перехватил поудобнее спресованно-бумажный кирпич. И, приподнявшись, крякнув дровосеком, метнул его со всего маха в Посланца. Словарь увесистым снарядом прорвал пространство, трепеща листами. За полметра до головы Ядира вильнул и, обогнув его, грохнул в стену. С шуршанием сорвался вниз и брякнулся об пол.
– Маста-а-ак! – Оценил и похвалил защиту маршал, – умеешь отклонять. А пулю отклонишь?
Достал из кобуры пистолет.
– Я не советую вам это делать, – сказал Ядир.
– А мне на …ть на твои советы, – взвел курок маршал.
– Не надо, Георгий Константинович, – холодным предостережением полнились глаза Пришельца. – Ваш выстрел мне не причинит вреда… ну разве что служебную неприятность. Но вы уже не узнаете всего, что вам положено.
– Не я к тебе пришел! – уперся кулаками в стол, плеснул в сидящего своей гадливостью Георгий-Победитель. – Тебя ко мне прислали! Работай, погань, как положено! Предупреждать больше не буду.
Он положил на плексиглаз взведенный пистолет.
– Ну, так кого надо было отфильтровать великом Архонту Энки?
– Паразитарный вид аборигенов со встроенным геном аскариды.
– Выходит, можешь проще, коль захочешь. Дальше.
– Помощник архонта – LULU Ной – Атрахасис сколачивал на горе Килиманджаро Ковчег по чертежам Полифема. Архонт Энки с женою Нинхурсаг отбирали и консервировали на двух континентах геномо-банк туземцев без гельминтно-мутантых…без паразитарных свойств Адама – Ича. А так же собирали гены животных, птиц и рыб.
– Для возрождения послепотопной жизни?
– Для этого. В Ковчег было погружено 10 тысяч геномо-консервантов из племен туземцев, видов фауны и флоры, зерно, скот, птицу для еды.
– И все это – без паразитов?
– Без них… не получилось.
– Что, маху дал Архонт Энки в отборе?
– Вмешался Архонт Энлиль.
– Вот-та-а-ак. Ну-ка, подробней.
– За двое суток до Потопа первочеловек Адам был направлен Энлилем к горе Килиманджаро, где Ной соорудил на средине склона Ковчег. Ной-Атрахасис заканчивал погрузку на корабль: овец и кур, зерно и овощи. Их принимали, размещали на Ковчеге команда трюмных матросов, три его жены и взятый на борт друг Атрахасиса, учитель Садихен с женой.
Ночью архонт Энлиль помог проникнуть на Ковчег Адаму-Ичу.
– Каким образом?
– Подробности займут 2–3 часа нашего времени. Вы хотите потратиться на скучные подробности, маршал?
– Ну, черт с тобой. И что… Энлилю все сошло?
Ядир молчал. Закаменело, подергивалось в судороге лицо, белели, вклещившись в подлокотники кресла, пальцы.
Наконец заговорил.
– Архонт Энки собрал Совет богов у подножия Перунова трона. Совет должен был решить: кто виноват в паразитарном заражении планеты после Потопа – Энлиль или Энки. Совет исследовал всю ситуацию и постановил: Энлиль нарушил Кодекс невмешательства в дела людские. В итоге остатки человечьих стад, что сохранились после Потопа на горах, оказались мутантно заражены паразитарным геномом Адама-Ича.
– Ну дела-а! Выходит, вмешательство великого Архонта Энки в нашу войну – всего лишь цветуечки… простенько, но со вкусом. Ну, а Энлилю все сошло, что ли?
– Совет приговорил весь клан Энлиля к департации. Клан должен был покинуть KI на три прецессионных цикла, не прерывая своего предназначения. Он обеспечивал прародину Архонтов Мардук – Нибиру, когда та возвращалась в Галактику, необходимым ей набором минералов и драг металлами.
– А драг металлы для чего вам?
– Для SНU-SAR, ZAG – MU-KU, ID-GE-UL, ES – HARRA.
– Опять твоя мудистика?!
Для орбитальных станций и межпланетных кораблей. Их корпуса, иллюминаторы покрываются золотым напылением от радиации.
– Три цикла… это сколько?
– Шесть с половиной тысяч лет.
– По максимальной тот Совет сработал. Без права переписки, как говорится, а? И где тот клан коротал деньки?
Ядир поднял, поставил на колени туго набитый саквояж, достал увесистую кипу квадратных, бело-матовых листов. Пристал и положил всю груду перед маршалом.
С обратной стороны листов плеснуло в Жукова радужным разноцветьем то ли картин, то ль фотоснимков. Едва приметно мерцала с них голографически живая, натуральная объемность.
Он стал перебирать их.