Каррикфергусский замок, Антрим, июль 1210 года

Каррикфергус, великая твердыня де Лейси, неколебимый символ власти норманнов, стоял на мысе, выдававшемся в Ирландское море, с трех сторон защищаемый водами Белфастского залива.

Закат пятнал небо каплями крови и сполохами пламени, когда огромная армия Иоанна приблизилась к замку со стороны суши и начала разбивать лагерь. Вильгельм спешился и передал поводья своему конюху. Стоял жаркий день — конь и наездник тяжело дышали. Вильгельм вытер лоб рукавом и с благодарностью принял чашу, поднесенную ему оруженосцем. Неподалеку в лагерь на телегах с осадными машинами въезжали войска. Повсюду, как грибы по осени вырастали шатры всех форм и расцветок. У Вильгельма дрогнули губы в улыбке, когда он увидел, как лучник-валлиец втыкает в землю перед собственной скромной полотняной палаткой знамя в виде штанов на метле. Педанты вроде графа Винчестерского пришли бы в ярость, увидев, как простолюдин посмеивается над знатью, но Вильгельма это позабавило. А может, грубый юмор помогал ему сбежать от собственных мыслей. Ему не хотелось быть здесь, но для того чтобы оградить собственную семью и земли от опасности, он, по крайней мере, должен был пройти через эти приготовления. К рассвету осадные машины будут собраны. На рассвете герольды подъедут к крепости и потребуют всех, кто в ней находится, сдаться, включая Хью де Лейси и его свояка де Броза. Он не хотел об этом думать.

Королевский шатер, алый с золотом, был роскошен. Вильгельм надеялся, что его сегодня не пригласят на ужин, но понимал, что это крайней маловероятно. Он был старшим военачальником Иоанна, и тому потребуются его советы относительно того, как бы им взять Каррикфергус побыстрее. Расколи орех, вынь ядрышко. Вильгельм проглотил вино и повернулся к зеленому с желтым полотнищу своего шатра. Он не знал, какой стяг лучше вывесить снаружи. Возможно, алого льва Маршалов наизнанку, слепо уставившегося в никуда.

Как он и ожидал, Иоанн на закате послал к нему паренька, чтобы пригласить за королевский стол. Вильгельм хотел было отослать посыльного обратно, сказавшись больным, но понял, что Иоанн сразу разгадает его хитрость. Чтобы отказаться от приглашения короля, Вильгельм должен был бы оказаться на смертном одре. Он с мрачным видом переоделся в чистую рубашку, застегнул позолоченный пояс графа Пемброукского и отправился выполнять свой долг.

Иоанн был в благодушном и приподнятом настроении. До сих пор норманнские лорды бежали от него или склонялись перед ним, и Иоанн, как всегда, как только у него появлялась такая возможность, любил воспользоваться кнутом, а не пряником.

— Ох, они сегодня потрясутся от страха, — произнес он с блестящими глазами. — А к тому времени, когда я с ними расправлюсь, у них даже собственных сапог не останется. Я хочу, чтобы стенобитные машины были установлены еще до рассвета и чтобы лучники были наготове.

— Сир, возможно, они согласятся на переговоры, — сказал Болдвин де Бетюн, возглавлявший отряды фламандцев и рыцарей Омаля. — В конце концов, брат де Лейси сдался вам.

Иоанн пожал плечами.

— Возможно, но Хью де Лейси упрямее своего брата, и к тому же он сам решил пригреть эту гадюку и ее детей, — он метнул недовольный взгляд в сторону Вильгельма, желая показать, что он еще не забыл, как Вильгельм тоже помог де Брозам. Его взгляд говорил: «Ты уцелел, но только по воле Господней!» — Он так легко не сдастся, но тем большее удовольствие доставит мне его поражение.

— И все же, — подхватил Вильгельм, — было бы хорошо, если бы вы смогли захватить крепость без крупных разрушений. Если бы вы с де Лейси пришли к соглашению…

— Не учи меня, как мне поступать с моими врагами, Маршал! — огрызнулся Иоанн. Его глаза угрожающе сузились. — Да, ты здесь для того, чтобы давать мне советы, но я готов слушать твои потоки мудрости только тогда, когда я тебя об этом попрошу. Я видел, каким образом ты «приходишь к соглашению» с людьми, включая Филиппа Французского. Я поставлю Хью де Лейси и де Брозов на колени, даже если мне придется эту крепость по камню разобрать. Ты их поддерживал, Маршал. Я и тебя мог бы поставить на колени. Подумай об этом.

Вильгельм проглотил эти слова, хотя они и были похожи на пощечину. С ним уже несколько раз обращались так, и у него начал вырабатываться иммунитет. Даже Вилли, который сегодня прислуживал за столом, умудрился сохранить безразличное выражение лица.

— Ах, оставь меня, — Иоанн нетерпеливо махнул рукой, отпуская его. — Ты все равно не скажешь ничего, что я хотел бы услышать, и твое присутствие меня только раздражает. Чтобы с первыми лучами солнца стоял у крепостных стен.

Вильгельм поднялся, поклонился и вышел. Все его движения выражали скорее решимость и властность, чем сожаление, что его отослали. Снаружи Вильгельм выдохнул, а потом полной грудью вдохнул свежий, пахнущий травой воздух. Это пройдет, сказал он себе. Ему нужно только пережить это и продолжать вести свой корабль по сужающемуся ущелью между скал. С той стороны будет свет. Нужно лишь верить в это.

Утром из-за стен Каррикфергуса так и не поступило никакого ответа. Герольды не выехали им навстречу, чтобы поприветствовать их или провести переговоры. Стены хранили свои тайны и оставались крепко запертыми и безмолвными. Иоанн приказал отрядам, обслуживающим стенобитные машины, начинать свою разрушительную работу, а остальным войскам ставить осадные лестницы и выстраиваться со щитами из ивовых прутьев, чтобы обеспечить прикрытие лучникам. Вильгельм смотрел, как поднимают осадные лестницы. Он опустил плечи, чтобы облегчить вес тяжелых лат.

— Больше я не буду пытать на них счастья, — обратился он к Жану Дэрли. — Времена не те.

Жан скривился в сухой усмешке:

— Упаси меня Бог назвать вас лжецом, милорд, но я вам не верю.

Вильгельм рассмеялся и похлопал рыцаря по плечу.

— Немного лести никогда не помешает, да? — спросил он. — Но я говорю правду, — он посерьезнел и вгляделся в стены замка. — Он действительно намерен их захватить, Жан, и у меня сердце уходит в пятки, когда я думаю, каков может быть исход.

— У меня тоже, милорд, но мы должны делать, что можем.

— А должны ли?

Жан кивнул:

— Да, обязаны.

У Вильгельма напряглись веки.

— Обязаны, — унылым голосом произнес он. — Теперь это пустые слова, Жан.

Крики и топот копыт заставили его обернуться, и он увидел ирландских воинов, въезжающих в лагерь. Они, как обычно, ехали на неоседланных лошадях, управляя ими с помощью уздечек — веревок.

К Вильгельму и Жану подошел невысокий невзрачный человек. Его одежда еще годилась, но была заношенной и в заплатах, а потертая кожаная дорожная сумка явно видала лучшие времена. Люди, наверное, смотрели на него, а потом начинали смотреть сквозь него.

— Вы должны бы преклонить колени, милорд, — сказал он.

— И почему же мне стоило бы это сделать, Фиргал? — обратился Вильгельм к своему лучшему шпиону. Этот человек просил за свою работу целое состояние, но сведения, которые он приносил, обычно стоили дороже золота.

Фиргал потер свой острый нос указательным пальцем.

— Катал Кробдерг О Конхобар, король Коннота, прибыл, чтобы поприветствовать нашего короля и предложить помощь, — он огляделся вокруг и, впечатленный зрелищем, покачал головой. — Это, безусловно, славное войско. Хотя все понапрасну.

Взгляд Вильгельма сделался острее.

— Что ты хочешь этим сказать?

Фиргал взялся за пряжку своего пояса.

— Вы осадили пустую скорлупу, милорд. Хью де Лейси и его свояка де Броза здесь нет. Три дня назад они отбыли по морю в Мэн или Шотландию, — он рассматривал осадные сооружения. — Они вам не понадобятся, разве что забавы ради. Гарнизон сдастся после первого же удара. Сокровище уплыло из ваших рук.

Вильгельм снова уставился на стены крепости. У Иоанна пена пойдет изо рта, когда он узнает, что добыче снова удалось спастись. Неважно, насколько легко можно было расколоть орех. Это было бессмысленно, если в нем не было ядрышка. Следующие несколько часов будут тяжелыми, но сам Вильгельм был рад, что де Брозам удалось покинуть это место до прихода армии Иоанна. Что бы ни случилось дальше, это произойдет не в Ирландии, не у его порога, и, хотя ему не все пока было ясно, но туман над его головой явно рассеивался.

Облокотившись на подоконник в полукруглой комнате Дублинского замка, Вильгельм принял чашу с вином из рук своего оруженосца и с некоторой иронией произнес тост, обращаясь к Болдвину де Бетону.

— За мир. Пусть он продлится дольше одного дня.

Болдвин откинулся назад.

— Аминь, — заключил он.

Вокруг них в комнате суетились слуги, выносившие королевскую мебель во двор. Королевскую кровать разобрали, и люди выносили ее части, как будто готовились к какому-то чудному пасхальному крестному ходу. Флоренс, старшая королевская прачка, пыхтя, проковыляла мимо с полной корзиной белья. Ее щеки блестели, как красные яблоки, а бедра покачивались в такт шагам. Иоанн собирался вернуться в Англию, и у придворных было дел невпроворот. Сам Иоанн в ожидании отплытия удалился в другие покои с небольшим бочонком вина и стопкой книг.

— Для него это успех, — Болдвин задумчиво глядел на Вильгельма. — Де Лейси раздавлены, теперь он может издавать в Ирландии новые хартии и получать новые доходы. Мод де Броз и ее сын у него в плену.

Он замолчал, рассматривая свою чашу.

Вильгельм взялся за кончик нитки, вытянутой из лежащей на подоконнике подушки, и взглянул на вышитого рычащего золотого льва с красными когтями. Маршал представлял себе не льва, а лицо Иоанна, которому гонец привез известие о том, что Мод де Броз и ее сына схватили в Шотландии и передали в руки его поверенных. Сейчас их везли на юг, в Виндзор. Вышитая львиная морда как будто злорадно ухмылялась. Пальцы Иоанна сладострастно впились тогда в ручки трона, как когти льва в плоть жертвы.

— Ложкой дегтя в его бочке меда является только то, что ему не удалось захватить вместе с ними самого де Броза, — задумчиво добавил Болдвин, — но он может на это надеяться, чего нельзя сказать о де Брозе, которому надеяться не на что.

Слуга пришел за подушкой и бросил в сторону Вильгельма подозрительный взгляд, как будто обвиняя его в том, что это он вытянул нитку из такой искусной вышивки.

— Я, по крайней мере, уверен, что он добровольно королю не сдастся.

Вильгельм поднялся на ноги. Де Броз до сих пор клялся и божился в посланиях королю, что найдет деньги, чтобы оплатить долг, но все понимали, что он этого не сделает. Его долги казне составляли сумму, превышающую годовой доход всей Англии.

— Что же он тогда предпримет?

Вильгельм пожал плечами:

— А что бы ты сделал на его месте?

Уголки губ Болдвина поползли вниз:

— Направился бы во Францию, продал бы свой меч, рассказал бы все, что мне известно.

— Точно. А потом французы набросятся на нас, точно гнев Господень, не говоря уже о реакции Папы.

Болдвин уныло взглянул на него.

— Ничего удивительного, что ты предпочел остаться в Ирландии с женой, чтобы спокойно растить детей. Здесь у короля дел не осталось, так что вернется он не скоро.

Вильгельм воспринял замечание Болдвина со скептической гримасой:

— Я буду наслаждаться миром столько, сколько возможно. И буду молиться, чтобы он продлился как можно дольше. Мой капеллан говорит, что чудеса все еще иногда случаются.

Уголок конюшни в Мальборо стал ареной петушиного боя. Радужный петух младшего командира сражался с потрепанным, но непобежденным черным горлопаном повара, названным Ролло в честь герцога Нормандского. Вилли, имея возможность потратить лишний пенс, как ему вздумается, поставил на дерзкого Ролло, решив, что хитрость и желание жить могут быть не слабее заносчивости и надменности соперника.

Бой был яростным: выдранные перья разлетелись по всему двору и пятна крови, похожие на пыльные драгоценные камни, усыпали землю. Повар унес радужного петуха, отрубил ему голову, ощипал и бросил в котел вариться. Черный горлопан с выдранными перьями, окровавленный, но победивший, отдыхал в углу кухни на подушке, набитой перьями предыдущих жертв, один его глаз был ясным, как капля дождя, а другой пустым, невидящим, молочно-белым опалом.

Позвякивая своим выигрышем, Вилли искал Ричарда и нашел его лежащим на койке в их комнате, которую они делили с другими оруженосцами. Он лежал на спине, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Вилли редко видел своего бодрого, энергичного брата в таком созерцательном настроении, но решил, что он просто отдыхает, перед тем как вернуться к бурлящей жизни.

— Вот, — он кинул кошелек с деньгами на широкую грудь Ричарда. — Старина Ролло снова победил, а шантеклер отправился в суп. Возьми себе половину.

Ричард равнодушно взял кошелек, даже не взглянув на его содержимое.

— Что случилось?

Ричард перевернулся на живот и положил деньги на подушку.

— Мод де Броз и ее сын мертвы, — сказал он.

Вилли уставился на него:

— Что? Откуда ты знаешь?

— Я слышал, как король говорил с гонцом из Виндзора… Ты же знаешь, что Иоанн бросил их там в подземелье…

Вилли судорожно сглотнул.

— Да, знаю, — ответил он.

— Ну, в общем, он заморил их голодом. Гонец… сказал королю, что сын умер первым и… что у него на руке были следы укусов, там, где она… она… — Ричард подавил рвотный позыв. — Я тогда даже отодвинулся от занавески: не хотел, чтобы меня поймали за подслушиванием. Мне бы это ничего хорошего не принесло.

— Вот мерзость, — пробормотал Вилли, переполнившись отвращением. — Иоанн мерзок. Надеюсь, лорды поднимут против него восстание из-за этого.

— Я тебе еще не все рассказал.

— Я думал, ты отодвинулся? — глаза Вилли расширились от страха. — Это же не о Жане и не о Джордане, правда? Он же не заморил и их голодом, нет? Господи Боже!

Ричард покачал головой.

— Нет, — быстро ответил он. — Не то. Это не имеет никакого отношения к нашим людям. Я это слышал от прачки, а она это слышала, когда забирала грязное постельное белье короля. Вильгельм де Броз нашел прибежище во Франции и рассказал французам все, что знал о смерти принца Артура. Он сказал, что Иоанн напился, впал в ярость и убил Артура.

Напряженность Вилли спала.

— Ну, это старые сплетни, — сказал он, фыркнув; ему хотелось выглядеть мужественным и бесстрашным. — Об этом говорили еще до того, как мы стали заложниками.

Взяв кошелек с подушки брата он высыпал деньги и принялся делить их.

— Да, но де Броз никогда раньше открыто об этом не говорил. Если он рассказал Филипу все подробности, какие мог знать только свидетель, это дает Филипу право отвоевать у Иоанна Англию.

Вилли поднял голову от монет, перестал считать, и в его глазах зажглась искорка интереса.

— И, ты думаешь, это произойдет?

— Не знаю, может быть, — пожал плечами Ричард. — Если он придет, наш отец обязан будет последовать приказу короля и выступить против него. Ты же его знаешь, он до последнего будет верен своей клятве, что бы ни случилось.

Вилли поморщился:

— Будем надеяться, что он сможет быть ей верен, оставаясь в Ирландии.

— Скорее можно будет сварить одного из чирков святого Кольмана, — сказал Ричард, имея в виду ирландскую легенду о священных птицах, которые, если их убить и бросить в котел, всегда будут оставаться сырыми, сколько бы их ни варили. Он сгреб свою половину монет и, зажав их в кулаке, встал с постели и подошел к двери.

— Куда ты? — спросил Вилли.

— Хочу отдать это на пожертвования, чтобы помолились за душу Мод и ее сына, — ответил Ричард. Его лицо выражало жалость и недовольство. — По крайней мере, у какого-нибудь нищего будет еда, которой она была лишена.