Декабрь 1067 г.

— Тебе пора снять траур и подумать о новом замужестве. — Фелиция и Эйлит сидели у камина и сдирали тонкую кожицу с ивовых прутьев для самодельных сальных свечей. Рождественские праздники закончились, дни начали удлиняться. Правда, до теплой и солнечной весны оставалось целых три месяца. — Я знаю, что ты все еще тоскуешь по Голдвину, но он умер больше года назад. Появись у тебя мужчина и собственный дом, твоя скука пропала бы бесследно… А со временем, когда у тебя появились бы детишки…

— Я не хочу другого мужа. — Эйлит старалась говорить ровным, спокойным голосом, изо всех сил сдерживая эмоции. — Я еще не готова… Кроме того, Бенедикт пока нуждается в кормилице. — Она перевела взгляд на темноволосого малыша, игравшего на коврике у ее ног… Здоровый и крепкий, он уже пробовал самостоятельно вставать на ножки. Мальчик сосал грудь утром и вечером, но по настоянию Фелиции ему с каждым днем давали все больше и больше другой пищи, постепенно приучая его к хлебу и мясному бульону, пшеничной каше, маслу, молоку и сыворотке.

— К лету мы окончательно отнимем его от груди, — нахмурившись, добавила Фелиция, бросая очистки в кучу. — Тебя никто не гонит. Заверяю, ты можешь жить с нами столько времени, сколько захочешь. Я переживаю за тебя и догадываюсь, что тебе здесь приходится нелегко. Когда у тебя появится свой дом, твоя жизнь приобретет новый смысл.

Слова Фелиции отозвались в душе Эйлит смутной враждебностью и страхом. Только что ей дали понять, что скоро, очень скоро, Бенедикту не потребуются услуги кормилицы, а с его дальнейшим воспитанием Фелиция и Оберт как-нибудь справятся сами. Совершенно очевидно, что молодая норманнка стремилась оградить сына от влияния Эйлит.

— Возможно, мне удастся поселиться где-нибудь вблизи пристани, и я стану зарабатывать стиркой белья для моряков, — потупив взгляд, обронила Эйлит.

— Не говори глупостей! — возмущенно фыркнула Фелиция. — Я уже сказала, что ты можешь жить в нашем доме хоть до конца своих дней.

— Ты способна содержать меня так долго?

— Эйлит, я не хочу с тобой ссориться. — В голосе Фелиции зазвучали нотки примирения. — Просто мне кажется, что тебе пора подумать о будущем. Понимаешь?

— Нет. — Эйлит растерянно покачала головой, у нее на глазах появились слезы.

— О, только не плачь! А то я тоже разревусь. — Фелиция негромко всхлипнула, бросилась на шею подруге и крепко обняла ее. Эйлит приняла эти объятия равнодушно, промокнув глаза краем рукава. В этот момент к ней подполз маленький Бенедикт, требовавший, чтобы его немедленно взяли на руки и посадили на колени. Подняв мальчика, Эйлит уткнулась носом в его волосы и с удовольствием вдохнула запах сухой и в то же время чуточку влажной детской кожи Разве можно отказаться от этого? В глубине души она осознавала, что рано или поздно момент расставания наступит. Ребенок был важнее всего, важнее всех ее потребностей и желаний. Ей нередко приходила на ум притча, когда-то рассказанная ей священником. В ней говорилось о великом царе Соломоне, к которому пришли две женщины, поспорившие из-за ребенка Мудрый царь приказал разрубить дитя на две половинки, чтобы не обделить ни одну из них Тогда одна из женщин, желая сохранить мальчику жизнь, отказалась от него. Именно ее и признали истинной матерью. Эйлит знала, что тоже не позволила бы так жестоко поделить Бенедикта Именно ей придется смириться и отказаться от него.

Смирившись с тем, что подруга взяла Бенедикта на руки, Фелиция снова принялась за работу.

— Сегодня Оберт приведет к ужину гостя Покончим с этим и начнем готовить угощения.

Эйлит безразлично кивнула.

— Как хочешь.

Беспечно причмокнув губами, Фелиция добавила:

— К нам придет Вульфстан, золотых дел мастер. Помнишь, он был у нас в прошлом месяце?

Супруги де Реми часто принимали гостей, и Эйлит не сразу вспомнила высокого светловолосого здоровяка с хитро поблескивающими серыми глазами и руками, которые он не мог держать на месте.

— Да, он еще ущипнул меня за зад, когда я подавала ему накидку. — В тот раз Эйлит быстро поставила его на место, дав понять, что она не относится к женщинам легкого поведения, поощряющим подобные вольности.

— Разумеется, у него есть свои странности, — взмахнув рукой, с готовностью согласилась Фелиция. — Но он прекрасный мастер, самый лучший в городе. И очень богат. Оберт сказал, что он строит огромный дом на берегу Флит. И кроме того, владеет половиной паев на торговое судно.

— Богатство не дает ему права навязывать свои любезности женщинам, — с негодованием откликнулась Эйлит.

Фелиция тяжело вздохнула, но промолчала, решив отложить обсуждение этой скользкой темы на более подходящий момент.

Вечером Эйлит, к своему великому неудовольствию, сидела за столом рядом с золотых дел мастером и, согласно древнему обычаю, делила с ним пищу. Ее раздражал резкий запах масла, которым Вульфстан смазывал волосы и бороду. Рубашку украшала богатая золотая вышивка, а на кожаном ремне, опоясывавшем широкую талию, гордо красовались золотые пластинки в форме листьев. Крупные толстые пальцы с аккуратно обработанными ногтями были унизаны кольцами. Судя по всему, он тщательно следил за своей внешностью, а потому считал себя неотразимым. А Эйлит он казался страшным, безобразным чудовищем из сказаний о Беовульфе. Тем, что месяцами сидело в пещере и вылезало на белый свет только для того, чтобы насытиться Представив Вульфстана в образе дракона, она улыбнулась, но в следующий момент почувствовала, как его бедро назойливо прильнуло к ее ноге. Сердце Эйлит похолодело от страха. Да он настоящее чудовище!

Тем временем Вульфстан умелым движением разломал жареную курицу и положил несколько кусочков на тарелку соседки. Он то и дело подливал вина в кубок Эйлит, изо всех сил старался увлечь ее разговором. Его губы изгибались в учтивой улыбке. Он смеялся, и тогда вокруг его глаз появлялись сеточки морщинок, но сами глаза продолжали смотреть холодно и проницательно.

— До чего приятно вкусно отужинать в хорошей компании, — прогрохотал раскатистый грубоватый голос золотых дел мастера. — После смерти жены в моем доме стало скучновато. Эйлит чуть не поперхнулась от возмущения, кусок курицы застрял в горле. Она пригубила вино и бросила выразительный взгляд на Фелицию и Оберта. Неужели им пришло в голову заняться сводничеством? Вульфстан не вызывал у Эйлит ни малейшего интереса, а все знаки внимания с его стороны просто раздражали ее.

— В таком случае заглядывайте к нам почаще, — любезно проговорила Фелиция, старательно избегая отчаянного, гневного взгляда Эйлит.

— С удовольствием принимаю ваше предложение, — подхватил Вульфстан, сильно сжав под столом колено Эйлит.

Горячие влажные мужские пальцы, казалось, жгли ее тело сквозь одежду. Резко отдернув ногу, Эйлит с трудом сдержала порыв вонзить столовый нож в ладонь бесстыдного гостя.

Самодовольно улыбнувшись, Вульфстан пожал плечами, всем своим видом давая понять, что воспринимает происходящее как игру, из которой намерен выйти победителем.

— Я ни за что на свете не соглашусь сесть за один стол с этим ужасным человеком, — с негодованием процедила Эйлит, когда гость, наконец, ушел, напоследок пообещав наведаться еще раз. — Он обращался со мной так, словно я была частью угощения, щедро предложенного ему.

— Он страшно одинок, — попыталась оправдать поведение гостя Фелиция. — Ему не хватает домашнего уюта и тепла. Он, видимо, истосковался по женской ласке. Прошлой осенью его жена умерла от кровотечения. Бедняга очень долго носил по ней траур.

— И ты полагаешь, что это дает ему право распускать руки? — воинственным тоном уточнила Эйлит.

— Не стоит так обижаться и нервничать. Ты ему понравилась. У Вульфстана хватает достоинств: он весел и богат. Один из самых состоятельных клиентов Оберта. — Фелиция нетерпеливо тряхнула головой. — Пойми, Эйлит, жизнь продолжается. Не можешь же ты до конца дней оставаться рабыней своих мертвецов.

— Это, по крайней мере, лучше, чем быть рабыней живых, — категорично отрезала Эйлит и решительно направилась к служившему ей ложем тюфяку в углу зала. Она задернула тяжелую шерстяную занавеску, этим поставив точку в разговоре.

— Лошадка, — воскликнул Бенедикт, указывая маленьким пухлым пальчиком вперед и отчаянно вырываясь из рук Эйлит. — Хочу лошадку!

Наклонившись в седле, Рольф подхватил ребенка и посадил его рядом с собой на спину Слипнира. Мальчик удовлетворенно рассмеялся и вцепился руками в серебристую гриву. Жеребец настороженно пошевелил ушами, но не сдвинулся с места. Рольф слегка пришпорил его и неторопливо прокатил крестника по кругу.

Стоял май. После праздника в Бриз-сюр-Рисле прошел год. Нынешний Белтейн застал Рольфа в Улвертоне, и селяне отмечали его здесь почти так же, как в Нормандии, с той лишь разницей, что в Англии символом праздника являлась надетая на палку лошадиная голова. Новость о том, что Рольф собирается разводить в поместье породистых скакунов, показалась крестьянам добрым предзнаменованием и расположила их к новому господину. Рольф не только поучаствовал в общих плясках у костра, но и овладел прямо на молодой траве местной женщиной, как того требовал древний обычай. Однако добрые отношения с вассалами-саксами еще не повергли его в эйфорию. Он сознавал, что они, как и прежде, видят в нем чужака, незаконно завладевшего землями их старого господина.

В конце месяца де Бриз отправился в Лондон на церемонию коронации жены Вильгельма, Матильды, и как обычно остановился у Оберта и Фелиции де Реми.

Он сразу заметил, как похудела Эйлит за этот год. Ее лицо осунулось, в уголках рта и глаз появились жесткие складки, но не потому, что она часто смеялась, как это обычно бывает у молодых женщин. Нет, совсем не поэтому. Неужели она до сих пор скорбела по мужу и ребенку?

— Еще! Хочу еще! — закричал Бенедикт, когда Рольф подъехал к Эйлит и натянул поводья. Прикусив губу, она досадливо поморщилась, но не вымолвила ни слова.

— Ему понравилось, — усмехнулся Рольф.

— Один Бог знает, что скажет Фелиция, если увидит своего сына на лошади, — проронила Эйлит, слабо улыбнувшись. — Иногда мне кажется, что она не знает других слов, кроме «нельзя». — Спохватившись, она резко качнула головой. — Извините, не хочу показаться неблагодарной. Я понимаю, что Фелиция просто очень переживает за сына. Повивальная бабка сказала ей, что у нее больше не будет детей.

Рольф прокатил Бенедикта по кругу еще один раз, а затем передал мальчика Эйлит и спешился.

— А сколько лет вашей дочери? — поинтересовалась она, шагая рядом с ним к конюшне.

— Почти три года.

— А других детей нет?

— Моя Арлетт тяжело переносит беременность. Незадолго до моего отъезда в Англию она перенесла очередной выкидыш.

— Искренне сочувствую.

Бенедикт не желал расставаться с лошадью и поднял возмущенный крик. Он успокоился только тогда, когда Рольф взял мальчика на руки и поднес его к морде жеребца. Пухлая детская ручка прикоснулась к лоснящейся темно-серой шкуре.

— Арлетт уже почти выздоровела, но я все же не осмелился везти ее через пролив на церемонию коронации герцогини Матильды. Многие мои друзья уже перевезли своих жен сюда.

Рольф изобразил на своем лице фальшивое выражение легкой грусти.

— Должно быть, ваша жена испытала разочарование.

— Да, небольшое. — Он раздраженно прокашлялся, горя желанием как можно скорее покончить с разговором про Арлетт.

— Эйлит, где ты, дорогая? — Властные, требовательные нотки, прозвучавшие в грубоватом мужском голосе, удивили Эйлит не меньше, чем Рольфа.

Рольф мгновенно напрягся. Молодая женщина вздрогнула и побледнела.

— Интересно, кто это вас ищет?

— Вульфстан, золотых дел мастер. Он друг Оберта, — растерянно пробормотала Эйлит, стараясь говорить так, чтобы ее голос не был слышен за пределами конюшни.

— Друг Оберта, но не ваш. Я правильно понял?

Эйлит ответила ему быстрым взглядом затравленного зверя и поспешно шагнула в тень.

— Эйлит, любовь моя! — Голос приближался. Бенедикт расплакался… Впадая в отчаяние, Эйлит слабо вскрикнула. Затем, собравшись с духом, забрала у Рольфа ребенка и, несмело переступив порог, вышла из конюшни.

— Я здесь, Вульфстан Что вам нужно?

Рольф уловил в ее голосе нотки раздражения и страха и вспомнил, что именно этим тоном она говорила раньше и с ним. Только не с таким отвращением и удивившей его брезгливостью.

— Налей-ка мне чарку вина, девочка моя… Фелиция с Обертом дома?

— Нет, сегодня они вместе отправились за покупками. Но скоро вернутся. Можете подождать.

— Непременно дождусь их. Хотя, честно говоря, я пришел не к ним, а к тебе, цыпленочек.

Рольф скорчил гримасу.

Дорогая?! Любовь моя?! Цыпленочек?!

Этот неизвестно откуда взявшийся Вульфстан разговаривал с Эйлит так, словно собирался сожрать ее с потрохами. А Эйлит, в свою очередь, вела себя как глупая, трусливая курица, которой должны были вот-вот свернуть шею и бросить в котел.

Рольф вышел во двор и увидел светловолосого здоровяка, горой возвышающегося над Эйлит. Дерзко расставив ноги, он стоял почти вплотную к ней. Взгляд серых прищуренных глаз Вульфстана метнулся к незнакомцу, его хищно сжатые губы почти скрылись в густой золотистой бороде. Рольфу ничего не стоило прочесть мысли этого здоровяка: воспользовавшись отсутствием Оберта и Фелиции, строгая и неприступная Эйлит развлекалась в конюшне с рыжим кавалером.

Не собираясь ни словом, ни жестом переубеждать соперника в обратном, Рольф любезно улыбнулся. Эйлит выглядела взволнованной и обеспокоенной.

— Вульфстан, позвольте представить вам Рольфа де Бриза, друга семьи де Реми. Рольф, это Вульфстан, деловой партнер и друг Оберта.

Де Бриз протянул руку. Мастер золотых дел неуклюже пожал ее. Его борода враждебно ощетинилась.

— Вы надолго в Лондон? — сухо поинтересовался он, слегка обнажив зубы в полуулыбке-полуоскале.

Рольф бросил взгляд на Эйлит.

— Я приехал на коронацию герцогини Матильды. Кроме того, у меня здесь есть кое-какие дела. Кстати, Бенедикт — мой крестник, и я стараюсь навещать его при первой удобной возможности.

Улыбка Вульфстана стала еще настороженней.

— Хороший мальчик, — проронил он, прижав мясистый указательный палец к подбородку Бенедикта. — Надеюсь, со временем у меня тоже появятся такие же крепкие и здоровые сыновья. — Он бросил на Эйлит многозначительный взгляд, как бы намекающий на существующий между ними тайный договор. Она досадливо прикусила губу, и это не укрылось от внимания Рольфа. Теперь он нисколько не сомневался в том, что гость намеренно явился в отсутствие хозяев, чтобы повидаться с Эйлит с глазу на глаз.

Эйлит пригласила мужчин в дом, и они молча последовали за ней. В зале их уже ожидал стол со свежими медовыми пряниками и вином. Рольф усадил Бенедикта на колени и дал ему пряник.

Дождавшись, пока Эйлит отойдет к камину, чтобы помешать варившуюся в котле пшеничную кашу, Вульфстан склонился к собеседнику и приглушенным голосом произнес:

— Я обхаживаю ее с Рождества. Но дела продвигаются медленно: она неестественно долго скорбит по мужу и ребенку. Но я уверен, что уломаю ее. Она будет дурочкой, если откажется от меня и от моих двух домов. Один в городе, рядом с мастерской, другой на берегу Флит. Я одену ее в шелка и золото. Она получит все, что пожелает. Фелиция и Оберт не видят для нее лучшей партии. Вскоре я собираюсь просить ее руки.

В этот момент Бенедикт, насытившись, протянул крестному обгрызенный кусок пряника, но Рольф отказался от угощения и уговорил малыша доесть пряник самому. Он сосредоточенно отыскивал подходящие слова для ответа Вульфстану, чья преувеличенная откровенность и чересчур уж открытый взгляд насторожили его. Продолжительное общение с Вильгельмом Фицосберном научило Рольфа видеть человека насквозь, проникая под его беспристрастную маску. Во внешности мастера золотых дел сквозило какое-то непримиримое противоречие, словно Господь Бог дал мелкой, ничтожной душонке чересчур роскошную оболочку — мужественный, располагающий к себе облик. Такое иногда случалось. Добрые, простодушные люди рождались и жили с внешностью коварных подлецов, и наоборот. С помощью своего образа доброго и простоватого богача Вульфстан, судя по всему, добивался любой поставленной цели. Присмотревшись к излишне энергичным и суетливым движениям огромных рук собеседника, Рольф убедился в истинности своей догадки.

— Но почему вы остановили свой выбор на Эйлит? — поинтересовался он, стараясь не казаться встревоженным. — Неужели не нашлось других женщин?

— Разумеется, есть и другие, — ответил Вульфстан, брезгливо отмахнувшись от протянутого Бенедиктом пряника. — Но я предпочел Эйлит. Она крепкая и здоровая. Посмотрите, как превосходно откормлен сын Оберта де Реми. Мне нужна пышнотелая женщина, способная дать супругу много наследников и стать ему достойной напарницей на ложе. Моя первая жена была просто бесполезным хныкающим мешком костей.

— Но первый ребенок Эйлит родился слабым и больным и не протянул и месяца. — Рольф окинул Эйлит пристальным взглядом.

Крепкая, здоровая и пышнотелая? Да, она действительно такая. Но почему все это должно принадлежать неотесанному грубияну, золотых дел мастеру Вульфстану?

— Плохое семя не даст хороших всходов и в самой благодатной почве, — пренебрежительно фыркнул мастер. — Ей нужен настоящий мужчина в постели. — Он самодовольно сжал пальцы в кулак.

Рольф не сводил глаз с Эйлит. Она сняла с огня котел и накрыла его крышкой. Неудивительно, что ей приходилось не по вкусу общество Вульфстана.

— Думаю, я правильно сделал, что посвятил вас в свои планы, — продолжал тот, не дождавшись от Рольфа ответа. — Надеюсь, мы поженимся к следующему Рождеству. К тому времени Бенедикт уже не будет нуждаться в кормилице. Уверен, что и сейчас он вполне способен обходиться без нее.

Рольф стряхнул с рубашки крошки пряника.

— И вы уверены, что она примет ваше предложение?

— Рано или поздно, да. У нее не будет выбора. Уж об этом я позабочусь. — Хитрый взгляд Вульфстана лишь усилил возникшие у Рольфа подозрения. Эйлит вернулась к столу и взяла Бенедикта на руки. Лицо кандидата в женихи прояснилось, на его губах заиграла добродушная улыбка.

— Дорогая, я приготовил для тебя небольшой сюрприз, — громогласно объявил он, призывно похлопывая по скамье рядом с собой.

Невероятным усилием воли Рольф сохранил самообладание и не вмешался Вульфстан вел себя так, словно снимал шлюху в портовом борделе. Бросив на него настороженный взгляд, Эйлит присела на дальний край скамьи и занялась ребенком.

— Ты пойдешь со мной в Вестминстерское Аббатство на церемонию коронации герцогини Матильды. Наденешь свое лучшее платье, а я подберу к нему достойное тебя золотое украшение. — Вульфстан подвинулся к Эйлит поближе и снова сжал ее колено.

Она отрицательно покачала головой.

— Благодарю за великодушное и столь лестное для меня приглашение, но я не могу пойти. Это исключено.

— А я уверен, что можешь. — Вульфстан громко расхохотался, и в его смехе отчетливо прозвучали зловещие нотки угрозы. — Я уже обсудил этот вопрос с Фелицией и Обертом. Им моя идея показалась неплохой.

Лицо Эйлит посерело, на горле вверх-вниз заходил кадык.

— Насколько я знаю, Фелиция и Оберт пока еще не мои опекуны.

— Да, но они от всего сердца желают тебе добра. Так же, как и я, — самодовольно заявил Вульфстан. — Тебе нужно развеяться, отвлечься от мрачных мыслей.

— Вы не понимаете! — Эйлит прикусила губу и тряхнула головой. — Мой муж, Голдвин, умер в день коронации герцога Вильгельма, а мое лучшее платье — это свадебный наряд Я не хочу идти на предательство..

— Им здесь и не пахнет. Если ты пойдешь со мной, то совершишь смелый, мужественный поступок. — Вульфстан похлопал ее по колену. — Можешь не отвечать сейчас Я дам тебе время подумать, подожду до завтра Ты поймешь, что я прав. Не хочешь надевать свадебное платье? Я куплю тебе другое.

Да, мастер Вульфстан был, судя по всему, порядочным скотом, но Рольф не мог не отдать должное его умению уговаривать — тому умению, когда человек совершенно не считается с мнением собеседника и просто не слышит чужого «нет». Рано или поздно он вынудит Эйлит стать его женой «Я уломаю ее», — кажется, он выразился именно так. И она примет его предложение хотя бы для того, чтобы обрести покой. Непременно примет.

Оставаясь как бы в стороне, Рольф не принимал участия в затянутой и напряженной беседе, лихорадочно обдумывая выход из ситуации. Мысли об этом не покидали его и тогда, когда вернулись Фелиция и Оберт. Их присутствие только добавило ему пищи для размышлений.