– Не понимаю, почему Дженни меня не любит, – призналась Кэт, когда вместе с Коннором выезжала из города в легкой коляске, направляясь на рудник Шона «Первая Жила».

Коннор пожал плечами.

– Наверное, она опасается, что мы собираемся пожениться. – Он взглянул на Кэт, но та отвернулась, и нельзя было увидеть выражение ее лица. – Как только Дженни поймет, что у нас нет такого намерения, то сразу успокоится. – И снова никакой реакции со стороны Кэт. Казалось, ее гораздо больше интересовали деревянные подпорки вдоль русла реки. – Это акведук, – пояснил Коннор, – для подачи воды на гидравлические сооружения.

Кэт невидящими глазами смотрела на акведук, злясь на Коннора. «Интересно, был бы он так уверенным в себе, если бы наградил меня ребенком?» – подумала она. Кэт знала, что ребенка не предвидится, и нет причин беспокоиться по этому поводу.

– Что это за нагромождения камней? – удивленно спросила она. Теперь, когда снег растаял, пейзаж оказался испещренным неприглядными обломками скал, как будто Бог от скуки собрал камни со всего света и зашвырнул их в эту речную долину между пиками горной гряды.

– Это то, что осталось со времен первых золотоискателей и их беспорядочных разработок, – пояснил Коннор. – Похоже на преисподнюю, не правда ли?

– Коннор, вам следует следить за своим языком, – предупредила Кэт. – Вы подаете плохой пример детям.

– Это последствие многих лет, проведенных среди горняков, – ответил он. – Ребятишки тоже привыкают к этому. Они ведь не жили нигде, кроме лагерей горняков. – Коннор продолжал объяснять Кэт метод добычи золота с поверхности, который представлял собой промывку гравия и песка в специальных ситах и желобах. Таким образом, золото, более тяжелое, чем песок, отсеивалось. – Это нанесло огромный вред ландшафту, так как струи воды направляли прямо на стены каньона.

– Разве они не могли убрать все это, когда переходили на другое место?

– Им некогда было здесь задерживаться, – сказал Коннор. – В шестидесятых терпеливые и удачливые находили здесь миллионы золотом. Не нужно было вкладывать средства, достаточно жадности и желания проводить время в холоде и сырости. – Он остановил коляску и показал на вход в рудник, откуда начинался длинный туннель. Теснившиеся рядом строения выглядели примитивно и убого. – Это «Первая жила». Шон начал разрабатывать этот рудник в начале восьмидесятых, примерно в то время, когда встретил Ингрид.

– Да, тогда Шон почти не писал мне, – согласилась Кэт. – Наверное, он проводил здесь день и ночь.

– Шон довольно быстро нашел серебро. Отсюда руда подается вниз, в плавильню, которая находится а Огуречном ущелье. – Как раз в это время мулы вывезли из туннеля груженую повозку, и мужчины стали перебрасывать руду на тачки.

Осмотрев рудник, Коннор остался доволен работой, но не объемом добычи.

По пути на рудник «Роза Лорел» в Фарнкомб-Хилл Кэт нерешительно спросила:

– А если… если что-нибудь случится с Шоном, кому по закону отойдут его рудники?

– Вы хотите сказать, если он умрет? – напрямую переспросил Коннор. – Как он и говорил, половину унаследуете вы и будете управлять второй половиной, принадлежащей Ингрид. Любой, кроме ребенка, может владеть рудником в Колорадо. Ну, вот и «Роза Лорел», – сообщил Коннор, и добавил, что здесь добывают золото. – Я начал исследовать эту местность вскоре после того, как ушел из десятников на Сент-Джоне. Моя жена рвала и метала, когда я перевез ее и детей в хижину на окраине Монтесумы, хотя разница была невелика – те же сугробы в двенадцать футов вышиной, что и в Сент-Джоне.

– Женщинам нравятся мужчины, которые могут обеспечить их хлебом насущным, – тихо проговорила Кэт, вспоминая слова матери.

Коннор хмуро посмотрел на нее.

– Я обеспечивал свою семью всем необходимым, но Роза все равно находила повод для ссор. Когда мы поженились, она заявила, что хочет жить в Колорадо-Спрингс, где живут богачи. Как будто у меня были такие деньги! – Он поддержал Кэт, так как коляска покачнулась на ухабистой дороге. – Мне пришлось устроиться на работу в Сент-Джоне, так как Дженни была на подходе. Потом у нас умер один ребенок между Дженни и Джимми, и Роза снова была беременна, когда я перебрался сюда… До родов оставалось несколько месяцев… – Коннор вздохнул. – Случилось так, что ребенок появился на свет раньше срока. Я в тот момент находился на руднике в Фарнкомб-Хилл. Роза умерла от кровотечения прежде, чем соседи смогли добраться до нашего дома, отрезанного от окружающего мира одной из поздних метелей. – Лицо его стало бледным и мрачным. – К тому времени, как я вернулся, чтобы сказать ей, что мы скоро разбогатеем, Розу уже похоронили… ее и ребенка.

Кэт поежилась, думая о том, что пришлось пережить Коннору.

– Дженни и Джимми были там, когда… когда Роза?..

– Дженни побежала за помощью. Ей посчастливилось не погибнуть во время снежной бури. Потом детей месяцами мучили кошмары, хотя не думаю, что Джимми помнит сейчас об этом. Вскоре я перевез детей в Брекенридж.

Они осмотрели рудник «Роза Лорел» и повернули обратно к «Гибсон-Хилл».

– Отсюда виден рудник «Джамбо», – сказал Коннор. – А вот эти вагонетки направляются на «Кольцо Ингрид». – Он указал на пустые вагончики, вползающие в ущелье. – Я начал его разработку в восемьдесят четвертом. Вскоре ко мне присоединился Шон. Мы назвали рудник «Кольцо Ингрид», так как ей очень хотелось получить обручальное кольцо, сделанное из этого золота. Это месторождение приносит нам огромную прибыль.

– Шон уже подарил ей кольцо? – с любопытством спросила Кэт, но Коннор оставил ее вопрос без ответа. Он придержал лошадь и спрыгнул на землю, пока его спутница разглядывала лагерь горняков – около двух десятков некрашенных строений с деревянными крышами. Возле одного из жилых домов Кэт заметила Хортенс.

– Как дела, Хортенс? – поприветствовал ее Коннор.

– Или мне заплатят, или я увольняюсь, мистер Маклод, – заявила Хортенс, подойдя к коляске.

– Разберемся, – пообещал Коннор, помогая Кэт сойти на землю.

До наступления сумерек они уволили управляющего «Кольцом Ингрид» Боба Дженкинса и назначили на его место одного из десятников.

– Не понимаю, что взбрело Бобби в голову? Нам почти удалось остановить волнения на руднике, наняв Хортенс. Вы слушаете меня, Кэт?

Они ужинали в престонском пансионе, который держал начальник почтового отделения Джон Шок. Кэт была занята тем, что разглядывала шляпку из грубой соломы с широкой зеленой лентой, которая завязывалась сзади бантом; она приобрела эту шляпу у миссис Хэти Шок по приезде в город.

– Это ведь тот самый рудник, из-за которого идет тяжба? – спросила Кэт, отводя взгляд от покупки. – Не кажется ли вам, что Флеминг мог заплатить Дженкинсу, чтобы тот организовал беспорядки?

Коннор внимательно взглянул на нее.

– Посмотрим, удастся ли мне выяснить, где Дженкинс подстроит нам пакость в следующий раз.

В пансионе было шумно, и Кэт долго не могла заснуть. К тому же она заметила у себя в постели несколько клопов, поэтому спала плохо и на следующее утро поднялась в полной готовности ехать дальше. Им предстояло путешествие на поезде до Диллона, где они должны были пересесть на ветку, идущую вверх по Десятимильному каньону.

– Это Рэд-Пик, – сказал Коннор, показывая Кэт живописную местность вблизи Диллона.

Кэт поймала себя на том, что мимолетное прикосновение Коннора к ее руке оказалось настолько волнующим, что она с трудом сосредоточилась на словах Коннора, а не на близости его лица и тела.

– В восемьдесят втором году здесь действовало двадцать четыре рудника. Ни один из них не принадлежал мне, хотя тошно вспоминать, сколько раз я вгрызался в эту гору: копал сам или нанимал кого-нибудь. Я видел множество пород разных цветов, но так и не нашел жилу.

– Разных цветов? – переспросила Кэт.

– Да. Если вы видите изменение в цвете почвы или камня, то, возможно, вы наткнулись на месторождение руды. – Пока они не сошли с поезда, чтобы пересесть на ветку, ведущую к руднику «Покойная жена», Коннор дал ей урок геологии, а Кэт едва не свернула себе шею: то высматривая отвесные скалы каньона, то переводя взгляд вниз, на бурный Десятимильный ручей.

«Покойная жена»? Кэт не верилось, что рудник может иметь такое название.

– В то время я был очень несчастен, – пояснил Коннор. По его голосу Кэт поняла, что он все еще тоскует о жене. – Вскоре после переезда в Брекенридж я познакомился с Одноглазым. Он-то и рассказал мне о залежах серебра в Десятимильном каньоне. Мы заключили сделку: Одноглазый должен был присматривать за детьми, пока я обследую Лосиную гору. А так как я никогда не оказался бы там, если бы не смерть Розы, то решил назвать рудник «Покойная жена». Надо сказать, вдовцом я оказался гораздо более удачливым старателем. После того, как вдоль Рио-Гранде проложили дорогу от Денвера до Лидвиля, рудник стал быстро развиваться. Я предложил вашему брату стать моим партнером, и вскоре он нашел здесь «Серебряную сигару» и «Сестру Кэти».

– Шон назвал рудник моим именем? Коннор улыбнулся.

– Думаю, что так, если только у вас обоих нет какой-нибудь сестры, которую зовут Кэти.

– Шон обычно называл меня так, когда я была маленькой.

– А «Серебряную сигару» он обнаружил случайно, когда тушил каблуком сигару в том месте, где порода выходила на поверхность.

Коннор рассмеялся, вспомнив об этом.

– Ему же нельзя курить! – воскликнула Кэт. – Ведь у него бронхит!

В Десятимильном каньоне внимание Кэт привлекли рудничные строения, словно прилепившиеся к высоким уступам; их крыши были сделаны с наклоном прямо от самой скалы, чтобы лавина, сходящая сверху, не задела постройку. Впервые Кэт увидела огромные дробилки, показавшиеся ей чудовищными; видела оставшиеся после дробления выбросы, бесплодные и неприглядные, словно незаконнорожденные отпрыски гор. Страсть человека к обогащению привела к появлению пейзажа, который никогда не узнает весеннего цветения и зарождения новой жизни.

Задавшись целью увидеть весь процесс добычи руды, Кэт спускалась на подъемнике вниз по вертикальной шахте, которая вела вглубь горы. Нацепив каску и зажав в руке свечу в грубом подсвечнике, она пробиралась по туннелям и пещерам, поеживаясь при мысли, что свод поддерживают лишь хрупкие деревянные крепления, которые могут в любой момент рухнуть. Кэт вовсе не радовала перспектива оказаться погребенной под тоннами скальной породы.

«И почему Шону так нравилась эта жизнь? – недоумевала Кэт. – Почему он по своей воле пошел работать в шахту, хотя мог остаться на поверхности, не подвергаясь опасности и сохранив здоровье?» Здесь внизу люди кашляли так же, как и ее брат. Кэт почувствовала, что не может вдохнуть полной грудью, так как в воздухе было слишком много пыли.

Они провели инспектирование спальных помещений, тесно заставленных койками, загроможденных пожитками горняков и пропитанных запахом пота и сигар. Кэт и Коннор приняли приглашение пообедать вместе с рабочими на руднике «Серебряная сигара» на Овечьей горе. Это была чудовищная трапеза, состоявшая из тушеного мяса с клецками, содовых бисквитов, пирога и пудинга. Когда Кэт поразилась огромному количеству пищи, Коннор ответил, что мужчины работают по десять часов в день.

– Если вы думаете, что сейчас подали слишком много еды, вам нужно посмотреть, каким бывает завтрак.

Кэт получила некоторое представление об этом, листая книги продуктовых закупок. Ветчина, бекон, колбаса, яйца, сухофрукты, составные части для блинчиков и оладий, овсянка, кофе – все, что люди едят на завтрак, подавалось и здесь. Кэт была рада этому, так как раньше жизнь рабочих на рудниках представлялась ей беспросветной. По крайней мере, они хорошо питались.

– Слышал, ты уволил Бретта Конклина, – сказал Коннор управляющему на руднике «Сестра Кэти», в то время как Кэт проверяла список закупок.

– Да, я снова поймал его на воровстве. Прятал самородки в сапогах.

– Кто-нибудь еще имел к нему претензии?

– Да, но теперь все в прошлом. Бретт умер. Подорвался на порохе. На его могильном камне написано: «Здесь покоится Бретт Конклин, разорванный на кусочки. Хорошо, что избавились от него». – Заметив взгляд Кэт, полный ужаса и недоумения, управляющий пояснил: – Он воровал почти у всех.

– А чем занимаются мужчины в свободное время? – спросила Кэт, когда они возвращались назад.

– Играют в карты, пьют и спят, – ответил Коннор.

– Пьют?

– Даже не думайте, Кэт, – предупредил он. – Мы не можем допустить беспорядки на рудниках. А ваши проповеди неизбежно приведут к недовольству рабочих.

Кэт уступила и сменила тему разговора, хотя ей очень не понравилось, что здесь, на руднике Шона, горняки пьют ночи напролет. Если бы они понимали, к чему это может привести.

– Не понимаю, почему здесь нет деревьев? – спросила Кэт, когда они подъезжали к Фриско.

– Здесь по всей округе самое прибыльное дело – обжиг древесного угля. Большие деревья рубят на крепеж для рудников. Деревья поменьше и ветки больших деревьев идут на получение древесного угля.

– Но ведь то же самое творится и вокруг Брекенриджа!

– За эти годы леса сильно пострадали от пожаров. Индейцы племени юта устраивали пожары для загона добычи или чтобы преградить дорогу равнинным племенам, когда те шли в горы на охоту. Кроме того, в этих краях причиной пожара часто становятся молнии.

– Интересно, а как здесь было раньше? – задумалась Кэт.

– Очень красиво, – вздохнул Коннор. – Мы с отцом путешествовали здесь еще до того, как природе нанесли такой ущерб. Это была благословенная страна. Я до сих пор люблю ее.

Кэт кивнула.

– Я тоже полюбила этот край. Вы видели те желтые цветы под снегом? Я не могла поверить своим глазам.

– Весной и летом вы увидите столько цветов, что и представить себе трудно, – сказал Коннор. – Водосбор, шпорник… всех названий я и не помню.

Главная улица Фриско казалась широкой, утопающей в весенней грязи и запруженный лошадьми, колясками, вьючными обозами и повозками с рудой. Самым приятным зрелищем для уставшей Кэт явилось здание отеля – двухэтажное строение с восемью длинными узкими окнами вдоль каждого из двух этажей. Восемь столбиков поддерживали крышу первого этажа, прикрывавшую приподнятый деревянный тротуар.

Вытянувшись в своей постели, Кэт радостно вздохнула, думая, что последние два дня были самыми счастливыми в ее жизни, а Коннор Маклод самый интересный собеседник, которого она когда-либо встречала.

На следующий день их путешествие стало еще более невыносимым. Направляясь по ветке от Диллона до Кистоуна, они тряслись в товарном вагоне. На улицах Монтесумы Коннора постоянно окликали самые разные люди.

– Приходи, поиграем, – пригласил один из них. Коннор отказался.

– Что это за игра? – спросила Кэт, когда он пояснил, что все эти мужчины – его давние знакомые.

– У них здесь идет круглосуточная игра в покер; даже несмотря на закон, запрещающий азартные игры, принятый, кажется, в восемьдесят втором, находится немало желающих испытать судьбу.

– А почему шериф не прекратит это? – Кэт в сотый раз попыталась сесть поудобнее на жестком сиденье повозки, где она занимала место между кучером и Коннором.

– А чего шериф нам сделает? – заявил кучер. – Никто ж не пойдет голосовать на выборах, ежели он отменит покер в городе.

– Придешь навестить Дикси, Коннор? – окликнул его какой-то мужчина от дверей салуна.

– Кто это, Дикси? – спросила Кэт. Одноглазый часто упоминал это имя. Она повернулась к своему спутнику и заметила, что от смущения на скулах Коннора появились красные пятна.

– Я не бываю у Дикси, – пробормотал он, а Кэт поджала губы, сообразив, что за женщина эта Дикси.

– Вот и приехали, – объявил кучер, останавливая лошадей перед пансионом с меблированными комнатами. Коннор спрыгнул на землю, снял багаж, а затем помог Кэт сойти с высокого сиденья.

– Отсюда мы прямо сейчас поедем дальше, – сказал он, давая понять, что не собирается обсуждать Дикси, – но придется ехать верхом.

– Верхом? – Кэт так надеялась, что ее усталые косточки найдут утешение на мягкой постели гостиницы.

– Верхом на лошадях, – повторил Коннор.

Кэт вспомнила, как по пути в Брекенридж читала книгу Изабеллы Берд и какой увлекательной казалась ей тогда поездка верхом по горам. Теперь, столкнувшись с перспективой действительно оказаться верхом на лошади, она испытывала огромное желание сказать Коннору, что останется в пансионе и навестит хозяйку, у которой жила Гертруда Бригл, когда учительствовала в школе Монтесумы.

– Как же Гертруде живется в большом городе? – расспрашивала Кэт хозяйка пансиона, показывая им комнаты, чтобы они могли переодеться в костюмы для верховой езды.

– В большом городе?

– Ну да, в Брекенридже. Там ведь есть железная дорога? Вот это я и называю большим городом. А теперь обратите внимание: простыни у меня чистые, такими и должны остаться. Те, кто напиваются допьяна и валятся на кровать в грязной одежде, долго здесь не задерживаются. И я не люблю, когда меня будят по ночам, так что если пойдете на костюмированный бал, не шумите, когда будете возвращаться. Только посмейте потревожить меня, выгоню сразу же.

– Да, мэм, – смиренно ответила Кэт, раздумывая, сколько же постояльцев лишились номера только за то, что валялись одетыми на чистых простынях.

Она вышла на улицу и обнаружила, что Коннор уже ждет ее с двумя оседланными лошадьми. О Боже, что делать? Кэт понятия не имела, как садиться на лошадь, но не собиралась в этом признаваться.

– Давайте я помогу вам, – предложил Коннор. Мило улыбнувшись, Кэт поставила ногу на его ладонь, и Коннор почти забросил ее в седло, испугав до смерти.

– Вот черт, вам нужна юбка с разрезом, – проворчал он, садясь на своего коня. – В Монтесуме не так много женщин, а дамских седел и того меньше.

Лошадь Кэт безо всякого понукания со стороны всадницы затрусила вслед за конем Коннора. Кэт обескураженно заметила, что из-за неподходящей юбки ее лодыжки оказались на виду. Когда до рудника «Запоздалый» осталось около мили, Коннор сказал:

– Я догадываюсь, что вы никогда прежде не ездили верхом.

Кэт упрямо молчала. Она едва не плакала, устав от столь тяжелого путешествия.

– Почему вы мне ничего не сказали? У Шона нет доли в «Запоздалом», поэтому вам можно было не ехать.

– Почему вы назвали рудник «Запоздалый»? – спросила Кэт, пытаясь отвлечь внимание спутника от своего неумения ездить на лошади.

– Я узнал об этом месторождении до того, как отправился в Фарнкомб-Хилл. Если бы я сразу застолбил участок и работал здесь, вместо того, чтобы гоняться за фарнкомбским золотом, Роза, может быть, не умерла бы.

– В этом нет вашей вины, – успокоила его Кэт. – Многие женщины умирают от родов, и даже окажись вы рядом, вряд ли вы смогли бы ей помочь.

Коннор вздохнул.

– Вы правы. – Он сменил тему разговора. – Это богатый рудник, но выбирать из него руду очень тяжело и дорого. Даже после доставки руды вниз требуется немало усилий, чтобы перевезти ее.

Пока они поднимались по узкой крутой тропинке, Кэт молила Бога, чтобы лошадь не оступилась. Коннор, казалось, не замечал опасности. Он пристально смотрел вверх на рудник, до которого все еще было далеко.

– Я собираюсь установить здесь вагонетки, такие, как на ближнем руднике. Говорят, что в Аспен проведут электричество; тогда можно будет сделать электрифицированную дорогу.

– Электричество? – рассмеялась Кэт. – Да ваши вагонетки не пройдут и сотни метров. Однажды в Денвере меня взяли посмотреть на электрический трамвай. После грандиозной шумихи пошел дождь, и трамвай не поехал. Газеты много писали об этом случае. Какая польза от электричества, если оно боится дождя?

Коннор усмехнулся.

– Похоже, Кэт, вы не очень-то доверяете современной науке.

На руднике Кэт получила несколько предложений руки и сердца к большому неудовольствию Коннора.

– Но я же не виновата, – робко оправдывалась Кэт в то время, как лошади осторожно спускались по тропе. Снег слегка подтаял, отчего животные постоянно оступались. – Я не просила их делать мне предложение.

– Невыносимо думать, сколько предложений вы получите сегодня вечером. Особенно, если наденете то платье.

– Вы же сказали, что это будет костюмированный бал, поэтому я и обзавелась соответствующим платьем, – ответила Кэт. Она закрыла глаза и быстро зашептала молитву, так как лошади ступили на самый опасный участок дороги. Ей крупно повезет, если она останется в живых до этого бала. Если уж Коннор беспокоится об этом платье сейчас, то что будет, когда он увидит его на Кэт! Зеленый шелк подчеркнет цвет ее глаз, а серебристо-серые перчатки и вставки придадут образу определенную сдержанность. А рюши, оставляющие открытыми плечи и спускающиеся вдоль глубокого выреза на груди, просто не могут не привлечь внимание мужчины.

Коннор и представить себе не мог, какую соблазнительную женщину ему предстоит сопровождать. Новый корсет выгодно подчеркивал талию, одновременно приподнимая грудь. Юбка, ниспадающая свободными складками, была украшена россыпью мелких звездочек. Кэт собственноручно вырезала их из фольги и нашила на платье. В конце концов ей пришлось признать, что наряд получился слишком экстравагантным, Ну, что ж, может, это и к лучшему. Если Коннор будет шокирован, увидев ее в этом платье, то Кэт получит возможность вновь приняться за обдумывание планов борьбы за трезвость в Брекенридже. Должно быть, Коннор предпочтет оставить ее дома одетой как можно менее вызывающе. Кэт улыбнулась самой себе.

– Почему вы улыбаетесь? – поинтересовался Коннор, когда они миновали одно из опасных мест.

– Я думала о предстоящем вечере, – ответила Кэт.

* * *

– Спокойной ночи, – прошептал Коннор, помня о том, как опасно будить хозяйку.

– Спокойной ночи, – прошептала в ответ Кэт и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку от избытка радости. – Я чудесно провела время.

– Я заметил, – сухо проговорил Коннор. Довольная тем, что ее поцелуй застал Коннора врасплох, Кэт хихикнула. Потом, пританцовывая, вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Какой чудесный вечер она провела! Замечательная музыка, приятные люди… Кэт не пропустила ни одного танца, стараясь никого не обидеть отказом. Каждый из партнеров счел необходимым отметить, как она хороша собой, какое у нее красивое платье. И хотя Мейв неустанно твердила, что настоящая красота скрыта глубоко внутри, все равно приятно было слышать комплименты. Даже Коннор сказал, что она прекрасно выглядит, и не стал критиковать слишком глубокий вырез платья.

Не раз Кэт ловила на себе его пристальный взгляд.

Радостные воспоминания оборвались, стоило Кэт принюхаться к воздуху в своей комнате. Странно. Что это за запах?

И, разумеется, последовали неизбежные предложения руки и сердца. И в ответ на каждое Кэт приглашала поклонника посетить ее дом в Брекенридже и познакомиться с одной из молодых леди из Чикаго. Коннор с трудом переносил все эти предложения и признания в любви, некоторые он даже слышал. «Сам виноват, – решила Кэт. – Не будет подслушивать».

Она снова принюхалась. Похоже на запах алкоголя. Наверное, это какое-нибудь чистящее средство. Как мило со стороны хозяйки сделать уборку в ее комнате. «Уж на этот раз клопов не будет», – подумала Кэт. Где же лампа? Кэт настолько погрузилась в свои мысли, что не обратила внимание па темноту в комнате. Вытянув руку, она наткнулась на стену.

Кэт решила найти кровать и раздеться в темноте. Она зевнула и, с вожделением думая о чистых простынях, наощупь двинулась вперед, пока, наконец, не наткнулась на кровать. Протянув руку, чтобы откинуть покрывало, Кэт замерла от ужаса. Потом, повернувшись, она пулей вылетела в коридор и, задыхаясь, вне себя от страха, ворвалась в комнату Коннора.

– Там… там кто-то в моей комнате, – запинаясь проговорила она, падая в его объятия.

Коннор озадаченно посмотрел на нее, потом подхватил лампу и отправился расследовать происшествие. Кэт последовала за ним, но в комнату войти побоялась, остановившись на пороге.

– Видите, я же зам говорила, – прошептала она, в то время как Коннор озадаченно рассматривал крупного мужчину, спящего на кровати Кэт. Он тряхнул незнакомца за плечо, но тот даже не пошевелился.

– Похоже, парень пьян вдребезги и не проснется до утра.

– А нельзя ли вытащить его в холл? – Кэт все еще дрожала, в ужасе от одной только мысли, что она могла забраться в постель к незнакомому мужчине.

– Он весит фунтов триста, – мрачно заметил Коннор. Он обернулся и увидел, что Кэт вся дрожит. – Идите в мою комнату и завернитесь в одеяло. У вас такой вид, будто вы замерзли до смерти.

Кэт не стала говорить, что дрожит от страха, и поплелась в комнату Коннора, который присоединился к ней через несколько минут.

– Я ничего не могу поделать, Кэт. – Он закрыл дверь и сел на единственный стул. Кэт, дрожа, присела на кровать. – Мы столкнулись с проблемой, – констатировал Коннор. – Комната одна, а нас двое. Хозяйка выгонит нас на улицу, если мы ее разбудим.

– Но если мы ей расскажем…

– Поверьте, она не станет сочувствовать нам. – Коннор неприязненно взглянул на Кэт. – Полагаю, вы ждете, что я уступлю вам мою кровать.

– Тогда где будете спать вы? – Кэт с трудом боролась со слезами. Она так устала и продрогла. Монтесума – не Брекенридж, здесь все еще стояла зима.

– Вы когда-нибудь слышали о связывании? Кэт покачала головой, но ей показалось, что это нечто неподобающее; во всяком случае, не для тех, кто уже однажды предался плотскому греху.

– Это старинный обычай. Обрученные спали в одной постели, но между ними клали доску.

– Мы не обручены, и у нас нет доски. – Можно ли было расценивать это как предложение выйти за него замуж? Сердце Кэт подпрыгнуло от волнения.

– Мы положим между нами подушки, поспим хоть немного, а рано утром уедем, чтобы никто не обнаружил, что мы спали в одной комнате, – деловито предложил Коннор, словно речь шла о покупке мулов или о постройке Дидериком еще одного сарая позади дома.

– Я, право, не знаю… – промямлила Кэт.

– Я хорошо усвоил урок, Кэт, – сказал Коннор с серьезным видом. – Вы будете в полной безопасности.

Значит ли это, что он больше не считает ее привлекательной? На балу Коннор вел себя иначе. Или все дело в платье? Неужели он рассердился на нее из-за такого пустяка? Кэт вдруг почувствовала необъяснимую печаль.

– Моя одежда… в другой комнате, – тихо проговорила она. Какая нелепая ситуация: Кэт считает, что подвергается большой опасности, проводя ночь в одной постели с Коннором, а он не видит в этом ничего особенного.

Через пару минут Коннор вернулся с ее багажом.

– Я выйду в холл, пока вы переодеваетесь. Вряд ли вам удастся выспаться в корсете.

Кэт кивнула, быстро разделась и скользнула под одеяло, предварительно установив подушки на середине кровати. «Не следовало бы мне делать этого, – сказала она самой себе, в то время как сердце бешено колотилось при мысли о том, что рядом с нею будет лежать Коннор. – Это только потому, что он сказал, что усвоил урок… какой урок? Бог никогда не простит меня, если я…»

Коннор вошел в комнату и, не говоря ни слова, задул лампу. Как будто он находился в спальне один. Кэт задумалась: действительно ли он настолько равнодушен к ней, или просто ждет подходящего момента, чтобы наброситься на нее? Дрожа от страха и холода, Кэт прислушивалась к шагам Коннора. Она почувствовала, как прогнулась кровать под его весом, и он сдвинул подушки, освобождая для себя место. И опять ни единого слова.

«Это ужасно, – думала Кэт. – Грешно. Между нами всего лишь немного перьев. А всем известно, какие похотливые существа мужчины. Мама не раз предупреждала меня, а она убедилась в этом на своем собственном опыте. Беременна в ее-то возрасте! Это могло бы случиться и со мной. Наверняка, это платье навело его на мысль, что я не возражала бы…»

Кэт нахмурилась, прислушиваясь. Коннор дышал глубоко и ровно, как спящий человек. А не притворяется ли он, чтобы застать ее врасплох? Может он… Кэт зевнула, понемногу согреваясь в теплой уютной постели. «Все-таки Коннор приятный мужчина, – подумала она, – …но греховодник… – Кэт перестала дрожать и снова зевнула. – …Нужно быть начеку… не смыкать глаз…»

* * *

Кэт пошевелилась один раз за ночь, когда Коннор перевернулся на другой бок. Они лежали спина к спине, подушки съехали в изножье кровати. Кэт подумала, что надо бы восстановить границу, но ей так хотелось спать, что она снова сунула нос под одеяло и заснула.

* * *

Кэт открыла глаза и обнаружила, что лампа зажжена, а Коннор уже одет.

– Вы передумали? – спросила она, недоумевая, уж не оказался ли он менее равнодушен к ней, чем ей показалось. Не пытается ли он избежать искушения? А может, он ей не доверяет? Кэт нахмурилась.

– Скоро утро. Одевайтесь, и мы отправимся, – прошептал Коннор прерывая ход ее тревожных мыслей.

– Утро? – Они проспали бок о бок всю ночь, и даже не… – Мы это сделали, Коннор! – воскликнула Кэт.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил он. – Мы ничего не сделали.

– Я знаю. Именно это я и имею в виду.

Кэт одарила его такой обворожительной улыбкой, что Коннора охватило сожаление за то, что он вел себя по-джентльменски.