На окраине деревни стояла телега, запряженная черным быком. Бык угрюмо жевал сено, пока стоящий в кузове бородач в красном жупане орал на всю округу:

– Едем в Руклин – обитель истинных воинов! Только в Руклине вас ждут сказочные приключения, славные битвы, пиры и танцы! С носа золотой – тоска долой!

Приманенные зычным кликом крестьяне разом приуныли и стали расходиться. Оно и понятно – судя по грязным рубахам и залатанным сарафанам, золота здесь отродясь не видели. Лишь чумазая малышня терлась вокруг телеги, с любопытством наблюдая за разошедшимся зазывалой.

Тот внезапно замолчал и уставился куда-то вдаль. Его привлекла странно одетая компания, подошедшая к дому старосты. Рослый молодец в коричневом плаще, светловолосый мальчишка и некто тощий сутулый в глубоком капюшоне. Наверное, бродячий монах.

Передохнув немного, мужик разорался пуще прежнего. Трофим бросил на него раздраженный взгляд и постучал. С минуту никто не открывал, но странник проявил чудеса настырности и без устали лупил в дверь, норовя снести ее с ржавых петель. И снес бы, но тут на пороге возник упитанный краснолицый дедок и грозно спросил:

– Чего ломишься? Нищим не подаем, на постой не берем! Кыш с крыльца!

– Узнал? – холодно спросил гид.

Староста вздрогнул, вытаращил глаза и схватился за сердце.

– Ты?!

– Я. Долги сам отдашь или силой взять?

– Свет защити, какие такие долги?

– Забыл? – Парень приподнял бровь. – Совсем голова дырявая стала? Всего-то четыре года прошло.

– Не знаю никаких долгов!

– Что же, напомню. Разбойников отвадил? Отвадил. – Он загнул палец. – Порчу со скота снял? Снял. Ведьму зарубил? Зарубил.

– И чего ты хочешь?! – Старик выпятил грудь и бесстрашно шагнул вперед. – Дитятку моего на обученье темное?

– Своих хватает. – Трофим кивнул на притихших племянников. – А хочу я всего ничего. Платье вот для этой госпожи – самое красивое. Еды в дорогу. И три золотых.

Если первые требования дедок выслушал равнодушно, то от последнего снова схватился за сердце.

– Свет защити, откуда у меня такие деньжищи?!

Странник огляделся: кособокие срубы, прогнившие крыши, грязь на улицах и неопрятные босые жители.

– Говорят, если в деревне нет золота, значит все у старосты. Проверим примету?

Хозяин побагровел пуще прежнего и сжал кулаки. Трофим улыбнулся и как бы невзначай коснулся двери. Крайняя балка с оглушительным треском взорвалась, обдав жадину волной пыли и трухи.

– Ой. Что-то ты совсем за избой не следишь. Разваливается прямо на глазах.

– Уймись, чертов колдун!

Ушел гид с двумя котомками на плече и ласкающим слух звоном в кармане. Подойдя к телеге, он швырнул монеты вознице и помог детям забраться в кузов.

– Едем в Руклин – обитель!..

– Заткнись.

– Понял, милорд. - Бородач кивнул и взялся за вожжи.

Бык всхрапнул, скрипнули колеса, и телега неспешно покатилась по дороге. Справа – клеверное поле, слева – заросли лещины, над головами едва проснувшееся солнце. Ранее утро, свежий воздух, роса блестит – красота! Вот только никто особо не радовался. Вася устало баюкал березовую головешку, Алина отвернулась и насупилась до невозможности.

Дядя подбросил легкую котомку на ладони и сказал:

– Это свадебное платье старшенькой. На подобную вещь начинают копить сразу после рождения девочки. Настоящая драгоценность, достойная княжны.

– Не одену! – проворчала девушка.

– Во-первых, надену. Во-вторых, без твоей помощи нам не выбраться.

– Не хочу!

– Знала бы ты, сколько раз за свою недолгую жизнь я делал что-то вопреки хотению. Сколько раз переступал через принципы и убеждения ради спасения целых народов, а порой и миров. Мне приходилось творить страшные вещи. Страшные настолько, что до сих пор просыпаюсь по ночам. А ты не можешь надеть платье.

– Я сказала – нет!

– Тем более, оно довольно просторное. Легко налезет на твои любимые кофту и джинсы, даже переодеваться не придется.

– Отвали! Хуже мамаши! Че ты ходишь в штанах, ты что, мальчик?! Вон Зойкина дочка как королева, а ты как гадкий утенок! Все девки как девки, а у меня неведома зверушка! Аж тошнит.

– Не сравнивай.

– Ой, иди к черту! – Она обняла колени и замолчала, стиснув зубы словно пленный партизан.

Трофим вздохнул и обратился к вознице:

– Уважаемый, одолжите топор.

– Прошу, милорд.

Бородач вытащил из притороченной к козлам сумке крохотный топорик на короткой ручке. Воевать таким себе дороже, а вот щепы наколоть или ветку срубить – самое то. Странник ловко спрыгнул за борт и юркнул в рощу лещины. Послышался тихий стук, вскоре парень нагнал телегу и бросил в кузов две жерди: одну короткую – с Васин локоть, вторую в свой рост.

– Спасибо, уважаемый. – Топор вернулся к хозяину. – А кинжальчик одолжите?

Взяв здоровенный охотничий нож, Трофим занялся дубинкой. Снял кору, оставив кусок на рукояти для удобного хвата, подравнял края и протянул племяннику. Вася выбросил обугленное березовое полено и осторожно принял подарок.

– В умелых руках это опасное оружие. – Дядя подмигнул. – А твои руки – умелые. От нежити отбился мастерски. Кое-кому не мешало бы сказать спасибо.

Девушка фыркнула и повернулась к попутчикам спиной. Пожав плечами, гид взялся за посох. Полностью ошкурил и начал украшать навершие острыми пирамидками, превращая жердь в некое подобие длинной деревянной палицы.

– А зачем тебе палка? – спросил малец.

Трофим испустил полный отчаяния и усталости вздох.

– Скоро узнаешь.

Дорога пошла под уклон и вывела к заросшей клевером низине, рассеченной поперек узкой змеистой речушкой. Здесь все еще клубился густой туман, доходя аж до перил горбатого бревенчатого моста. Довольно мрачное местечко, особенно если учесть ельник, вставший вокруг низины сплошной стеной.

Звуки стихли, лишь скрип колес и топот копыт били по ушам, натягивая нервы до предела. Вася сглотнул и крепче схватил дубинку, Алина спешно отползла от борта. И только Трофим сидел как на детском утреннике. Закончив выстругивать посох, он отдал кинжал вознице и закрыл глаза, скорчив самую кислую мину из возможных.

– Что бы ни случилось – не бойтесь, - прошептал он.

Глаза парнишки округлились, дрожащие губы пролепетали:

– А что может случи?..

Раздался оглушительный свист, за ним еще один, и еще. Из-под моста, как конфетти из хлопушки, выскочила троица усатых молодцев весьма разбойничьей наружности. Полумаски с прорезями для глаз, плащи с капюшонами, черные рубахи, штаны и высокие сапоги со шпорами.

Преградив путь, лихой люд выхватил сабли, шашки и победоносно ощерился.

– Хо-хо! – хрипло воскликнул главарь – в красной маске и с рыжими усищами. – Глядите-ка, хлопцы, кого к нам ветром занесло!

Соратники натужно захохотали, хлопая друг дружку по плечам и потрясая оружием.

– Дядя, что им надо? – пискнул Василий.

Парень закатил глаза.

– Кошелек хотят. Или жизнь.

– Кошелек или жизнь?! – рявкнул рыжий. – Ха-ха!

– Можно мы так проедем? – раздраженно бросил пришелец. - Спешим по важному делу.

Налетчики переглянулись.

– Никак не можно, милорд. Брон наказал, чтоб все чин по чину было.

– Господи… - Он выпрямился и с размаху стукнул посохом, после чего направил резное навершие на крайнего левого лиходея. – Я, Трофим Великолепный, повелитель пространства-времени, взываю к силе молнии!

– А-а-а!!! Молния! – Разбойник затрясся как припадочный, шипя и брызгая слюной.

– Да это же могучий колдун! За его голову вожак даст мешок золота! Хо-хо! – рявкнул рыжий. – В бой, братья!

– Остановитесь, глупцы. – лениво пробормотал дядя. - Взываю к силе огня.

Второй негодяй заверещал тоненьким голоском, захлопал по одежде, завертелся юлой.

– И, конечно же, к силе земли!

– А-р-р-р!!! – Главарь рухнул как подкошенный и покатился по мокрой траве.

Вся троица развалилась за мостом, хотя даже издали было видно, как они дышат и шевелятся.

– Что за КВН?! – прошипела Алина. – Они аниматоры?

– Типа того.

– О великий волшебник! – Возница пал на колени и воздел руки к «спасителю». – Нижайше благодарю за…

– Заткнись, - устало бросил гид. – И вези.

Телега покатила дальше.

– Руклин – по сути аттракцион, огромная игровая площадка. Вы, молодежь, вроде называете подобные развлечения квестами. Или ролевками. Хозяйствует тут Брон - в прошлом опытный воин и охотник на нечисть. Однажды ему даже удалось зарубить дракона. Не одному, само собой, а вместе с отрядом всадников, но это ничуть не умаляет подвига. Потом явился я, прогнал ящеров и вырезал под корень всю окрестную чертовщину. Ну, чтобы два раза не бегать. Оставшись без работы, Брон придумал устраивать для богатеев небывалые представления. Сценарии самые разные – все почерпнуты из рыцарских романов. У Брона этим хламом доверху забиты три комнаты.

Шли годы, воспоминания о славных схватках травили душу, бедняга начал пить, впал в жесточайшую депрессию и попутал реальность с дешевым чтивом. Если прийти и в лоб попросить помощи, нас тут же вышвырнут за ворота. Но если сыграть по его правилам… шанс есть. Вот только кое-кто не хочет сотрудничать.

– Естественно! – буркнула девушка. – Нашел, блин, героя – поехавшего алкаша.

– Под его стягом сотня отличных конников. Опытных, бесстрашных, хорошо вооруженных и чтящих командира. Без приказа они и усами не шевельнут.

– Интересно, мама нас уже ищет? – спросил Вася.

Дядя взглянул на солнце, степенно подбирающееся к зениту.

– Скорее всего. Утренний сеанс связи мы благополучно профукали. Если мобильник не берет кто-то один – возможно, он занят. Если не отвечают все трое – значит беда.

– Ох и получим мы, когда вернемся…

– Не бойтесь, отмажу. Возьму вину на себя. Если все пройдет удачно и получится договориться – уже вечером будем дома.

Телега миновала низину и подкатила к узкой просеке в ельнике. Не успел бык ступить в гнетущий полумрак, как из-за ствола шагнул тощий мужичок в черном балахоне и возопил аки Гендальф перед Балрогом:

– Стойте, чужаки! Кто вы и куда держите путь?!

– Путь держим в Руклин, - проворчал Трофим, даже не удостоив кривляку взгляда. – А кто мы такие – не твое дело.

– Проявляй уважение, иноземец! Я – Хранитель Пути! Меч великого Брона касался моих плеч! И я не пущу в славный замок проходимцев! Лишь отгадавшие мои загадки удостоятся права пройти!

– Валяй. – Парень облокотился на козлы и зевнул. – Загадывай.

«Хранитель» прочистил горло и гаркнул:

– Кто на свете всех храбрее, всех сильнее и милее?

– Чего?! Откуда мне знать?

– Коль ответа нет – ворочай назад!

– Оборзел? – Трофим выпрямился и расправил плечи. – Я три золотых кому отстегнул?

Лицедей отшатнулся и виновато произнес:

– Не серчайте, милорд. Загадаю попроще.

– Лучше просто отойди.

– Дык ведь Брон наказал…

– Брону скажу, все прошло как надо. Глядишь, премию получишь.

– Чавось получу?

– Прибавку к жалованию.

– А-а-а… Ну раз так, то добро пожаловать. До Руклина всего ничего, к полудню доберетесь. Привратнику назовете тайное слово – бересклет. И ты, – он погрозил вознице кулаком, – гляди не проболтайся!

Бородач расплылся в ехидной улыбке:

– Премию напополам – и молчок.

– Ух, кровосос!

«Хранитель» утопал в лес, ругаясь и сыпля проклятиями.

– Премия, - возница хмыкнул. – Красивое слово. Стоит запомнить.

Час спустя просека вывела к широченной поляне – в три футбольных поля, не меньше. Круглая как блин, такая же плоская и сплошь заросшая похожими на ромашки цветами, только полностью белыми. Казалось, она засыпана снегом, если бы не жужжащие всюду пчелы и одуряющий медовый запах.

Посреди высился замок – небольшой, но построенный по всем правилам. С водяным рвом, каменными стенами, башнями по углам и подъемным мостом. Над приземистым донжоном реял треугольный стяг: на алом полотнище вышита золотом отрубленная драконья башка с мечом во лбу.

Ржали кони, напуганные собачьим лаем. Звякали кузнечные молоты, глухо вгрызались в щиты топоры, тренькали тетивы. Чтобы не заскучать и не растерять сноровку, обитатели замка сходились на ристалищах и упражнялись в стрельбе. Но, похоже, Руклин мало кто пытался взять приступом, ведь ворота охранял один-единственный воин. Светлобородый кряжистый мужик в длинной кольчуге и стеганной шапке, очень похожей на монтажный шлем, опирался на двуручник и с настороженным любопытством разглядывал приезжих.

– Стой! – Он поднял ладонь, когда телега подкатила к мосту. – Пароль.

– Бересклет.

– Что? Громче!

– Бересклет, - проворчал Трофим, теряя терпение. Затянувшийся спектакль его жутко утомлял.

– Не слышу! – Стражник приподнял шапку. – Еще раз.

– Бересклет!!

В тот же миг по ельнику прокатилась волна молодецких посвистов. На поляну, вопя и зычно хохоча, высыпал отряд с дубинками и тяжелыми круглыми щитами. Все в полумасках, как и поверженные «разбойники», но с натянутыми поверх рубах длиннополыми ватниками с высокими стоячими воротниками.

– Ватага Лешего!– с напускным испугом крикнул стражник. - Скорее на стену!

– Идем. – Дядя помог детям спуститься, схватил посох и потопал к воротам.

Сразу за ними к стене крепилась пологая лестница, ведущая в гурдицию – широкий крытый участок боевого хода, чуть выдающийся вперед и нависающий надо рвом. Если очень грубо, то гурдиция напоминает деревянный домик, установленный на стену. В обычных замках он играет роль ДОТа – с бойницами и «дырами смерти» - этакими бомболюками, куда древние защитники щедро лили кипящее масло и сыпали колотые камни. Раз уж пошел такой экскурс в историю фортификации, то опускная решетка на самом деле зовется герсой – краткое, красивое, но мало кому известное название. Вот барбакан, бартизан, бруствер и заборол – другой разговор.

Но в славном Руклине гурдицию держали для иных целей. Бойницы в ней прорубили шире окон в светлице, а на случай настоящей осады разумно предусмотрели мощные ставни из еловых брусьев. Перед ними стоял стол с длинной лавкой, усеянные винными и пивными пятнами словно пустынный камуфляж. Их пытались стереть наждаком, но приготовленное черт знает из чего пойло въелось в доски словно кислота Чужого.

Едва дорогие гости уселись, к ним подбежала пышная рыжеволосая женщина, одетая как официантка на Октоберфесте. Да не абы какая, а победившая в номинации «самая распущенная».

– Чего изволите, милорд? – хрипло спросила она.

– Мне квас, детям – молоко. Только свежее.

Женщина кивнула и спешно удалилась. Трофим тем временем вывалил на стол отобранные у старосты пирожки с яблоками и капустой.

– А я думала со своим нельзя, - хмыкнула Алина.

– Можно. Пока Брон не узнает, кто пожаловал. О, а вот и он. Глядите – настоящий бугурт, а не жалкое реконское подобие.

Пол задрожал от топота множества ног. На мост вытекла гомонящая змея с серебряной чешуей, вслед на белом рысаке выехал воин в алом плаще с золотым гербом, начищенном до блеска панцире и закрытом шлеме типа «ведро с прорезями». По бокам шлема крепились расправленные крылья чайки, на макушке развевался сноп светлых конских хвостов.

При появлении вожака стрелки на стенах затрубили в горны. Брон поднял копье с деревянным шаром вместо наконечника и воскликнул:

– Десять лет назад я изгнал тебя, Леший, с этой поляны! И на месте проклятого логова возвел славный замок Руклин! И вот ты вернулся!

– Да! – Из строя «разбойников» шагнул верзила с черной бородой до пояса. – Вернулся, чтобы отомстить! Это моя поляна и мой замок! Я заберу их себе!

– Ты не получишь ни пяди сей славной земли! Я – Брон! Я истреблял нечисть и драконов! Истреблю и тебя, песий выродок!

Защитники захохотали и застучали в щиты. Изнывающие от жары лучники сыграли короткий шутливый мотивчик – местную вариацию «грустного тромбона». Леший разозлился не на шутку и заорал, брызжа слюной:

– Ты подлый трус! Только и можешь прятаться за высокими стенами и спинами холопов! Выходи один на один, коль не боишься!

Трофим и Алина наблюдали за происходящим сквозь щелочки в фейспалмах. Даже без перевода актерская игра тянула на добрый центнер «золотых малин». Вася же вытаращил глаза, распахнул рот и, кажется, забыл дышать.

– Брон принимает твой вызов, пес!

Он спешился, отдал копье ближайшему соратнику и двинулся навстречу заклятому врагу, на ходу вытащив из ножен полуторный меч.

– Дядя, а о чем они спорят? – наконец спросил мальчишка.

Странник махнул рукой.

– Недвижимость делят.

Вожаки сошлись и без лишних предисловий ринулись в бой. Брон от души замахнулся и так шарахнул по щиту, что великан отшатнулся и затряс головой. Заточи он лезвие, и разрубил бы щит надвое вместе с рукой противника.

Надо отдать Лешему должное – поддаваться не стал. Отбил выпад в сторону и врезал воину пяткой в живот. Тот с грохотом и звоном рухнул на спину, но успел встать на колено и кольнуть наступавшего разбойника в живот. Леший прикрылся, но был вынужден отступить на шаг, дав Брону время подняться.

Несмотря на сокрушительные удары, бойцы двигались довольно медленно, не забывая кружить и показывать себя со всех сторон. Больше всего схватка напоминала отлично поставленную драку в фильме о рыцарях. Выверенные движения, лучшие ракурсы, плавность и неспешность – все для любимых (и щедрых) зрителей.

Верзила раскрутил дубину над головой и махнул сверху вниз. Брон опустил меч и ловко увернулся, перенеся вес на правую ногу. Попробуй он защититься клинком – и полуторнику конец. В настоящих битвах прикрывались исключительно щитами или уповали на прочность доспехов – но почти никогда не били клинком о клинок. Ведь только волшебные катаны горцев терпят столь небрежное отношение, аж искрят от радости, а обычное оружие за пару ударов придет в негодность, а то и вовсе сломается.

Исключение – двуручник позднего Средневековья, тяжеленный и заточенный на манер зубила. Такой не грех схватить за лезвие и огреть рукоятью облаченного в полные латы соперника. Но меч Брона не имел ни капли общего с этой рельсой.

Раскрученное полено потянуло главаря за собой. Улучшив момент, Брон нацелился на неприкрытое плечо. В последний миг Лешему удалось резко развернуться и принять укол на умбон – выпуклую железную чашку в середине щита. Острие со скрежетом соскользнуло, прорезало дубленую кожу и застряло между досками. Это явно не входило в сценарий, но верзила решил импровизировать.

Щит вниз, и меч вылетел из ладоней. Вася аж вскочил от напряжения и лишь чудом не опрокинул стакан молока. Даже Алина нахмурилась, хотя прежде наблюдала за боем с тем же интересом, с каким наблюдала бы за барахтаньем бронзовок.

И все же тщеславие Брона раздулось не на пустом месте. Вожак дрался как мало кто другой, и потеря меча его ничуть не смутила. Он бесстрашно шагнул к врагу и хорошенько приложил в челюсть кольчужной перчаткой. На этом, собственно, поединок и завершился. Леший бросил дубину и дал знатного стрекача. Но его позор никак не сказался на боевом духе ватаги. Заорав, цепь разбойников потопала возвращать оброненную честь – плечо к плечу, щит к щиту.

Брон взял оружие и молча указал им на цель. Защитники немедля выступили навстречу в том же порядке. Первые ряды сшиблись с глухим стуком, над головами взмыли и тут же опустились клинки и дубинки. Те, кому прилетело по шлемам, выронили оружие и отступили, шатаясь как пьяные. Даже издали было видно, что это не часть представления – сражающиеся лупили друг дружку нещадно, и второй удар по темечку мог закончиться плачевно.

– Круто! – выпалил Вася. – Как в стратежке!

Бой затягивать не стали. Минута жесткой стычки – и разбойники помчались обратно в чащу.

– Беги, трус! – крикнул вслед Брон. – И не возвращайся! Славный Руклин мой! Был, есть и будет! А теперь пировать, братья!

– Милорд! Милорд! – Бородатый возница подбежал к вожаку и упал на колено. – По дороге в замок я встретил путников! Они просят о встрече с вами!

– Так у нас гости?! Прекрасно! Больше народа – больше веселья! Айда поприветствуем сих славных ребят!

Взмокшие и усталые лучники заиграли победный мотив и поспешили укрыться в спасительной тени башен. Трофим оттряхнул пальто, поправил галстук и кое-как причесался пятерней. Впервые дядя выглядел взволнованным, и тревога сразу передалась племянникам.

– Что-то случилось? – спросила Алина.

– Ты еще успеешь переодеться.

– И не мечтай. – Девушка фыркнула и скрестила руки на груди.

По лестнице загрохотали тяжелые шаги, подол плаща зашелестел по ступеням. Вася сглотнул и спрятался за спиной странника. Брон вошел в гурдицию, держа шлем под мышкой. На вид вожаку было около тридцати и внешностью он обладал весьма своеобразной. Стрижка под горшок, вытянутое лошадиное лицо, тяжелый небрежно выбритый подбородок, приплюснутый нос и глубоко посаженные стальные глаза. Сущий троглодит, но сосредоточенный взгляд выдавал в нем человека далеко не глупого, да и не мог глупец править так долго и успешно.

Трофим отвел правую руку в сторону, левую положил на грудь и низко поклонился. Несмотря на вежливое (а главное – правильное) приветствие, хозяин вмиг перестал улыбаться и часто задышал, как бык при виде матадора. Лишь выпестованная десятками рыцарских романов выдержка не позволила в тот же миг накинуться на пришельца с кулаками, а то и с мечом. Вместо этого Брон тихо проговорил:

– Колдун? Ты ли это?

– Стало быть, я.

От такой наглости воин впал в ступор. Как кот, в чьи лапы добровольно прыгнула неуловимая и крайне вредная мышь.

– Смерти ищешь?

– Лишь смиренно прошу о помощи.

– О помощи? – Брон нахмурился. – Ты? Меня? После всего, что случилось?

– Не для себя. А для этой юной принцессы и ее брата. Волей судьбы мне выпала честь сопровождать их в странствиях. Третьего дня мы вышли погулять за стены Дайона, как вдруг на город напала орда нежити. Пришлось спасаться бегством, а вся свита Ее Высочества, включая родного дядюшку, попала в осаду. Леди Алина не смеет бросить их на растерзание кровожадным мертвецам. Вот я и подумал, что благородный воин не откажет деве в беде.

– А не врешь ли часом, чародей? Я не встречал колдунов коварней и хитрей тебя. Девчонка же больше похожа на монашку. Тощая, бледная, вся в черном. Где ты видел таких принцесс?

– Просто она… издалека. В ее заморском королевстве иные нравы, порядки… представления о красоте.

– Вздор! Все принцессы одинаковые. Так гласят книги, а они не дураками писаны!

Странник с трудом удержался от многозначительного вздоха.

– Не дураками, говорю! – Брон потряс пальцем. - Я объездил сто земель и купил сто книг у сотни мудрейших из мудрых! И во всех Их Высочества носят платья, умеют петь, танцевать и ослепительно красивы. Твоя чернушка ничуть на них не похожа. Сдается, снова пытаешься меня надурить.

– Ни в коем случае. – Трофим учтиво склонил голову. – Нам правда очень нужна помощь.

– Ага. – Воитель хмыкнул. - В прошлый раз то же самое говорил. И чем все кончилось? В общем, давай так: вечером будет пир. Не пропадать же снеди, коль вместо почтенных гостей приперся ты. Если замухрышка докажет, что в самом деле голубых кровей – помогу. Оплошает – выгоню прочь. Тебе же – подлецу – башку долой!

– Знаешь. – Парень отвел взгляд и задумчиво почесал бородку. – Пожалуй, поищем более сговорчивого воеводу. Дети, идем.

– Стоять! – Брон шагнул вперед, из-за его спины тут же выскочили соратники с клинками наголо. – Думаешь легко отделаться? Надеешься, тебя простили? Хочешь шастать по славному Руклину как у себя дома?! Обойдешься! Явился, понимаешь ли, из ниоткуда, оставил нас без дела и исчез. Дважды такой фокус не сработает. Посох. - Хозяин протянул ладонь.

– Разве ты заберешь?..

– Заберу! Давай сюда.

Пришлось подчиниться. Маячащие перед лицом острия не располагали к долгим переговорам.

– Малого на кухню – пусть подсобляет поварятам. Принцессу, - вожак хмыкнул, - в башню. Там ей самое место. А этого – в темницу.

Бойцы окружили парня, стянули ремнями руки за спиной и потащили к выходу. Гид дернул плечами, оттолкнул конвоиров и с вызовом глянул хозяину прямо в глаза.

– Если детей обидят, я огорчусь. Сильно. Очень. Ты знаешь – меня огорчать чревато.

– Не стращай. – Воин пихнул его ладонью в грудь. – Не пуганный. Лучше подумай, как шею сберечь.

– Дай  минуту – пообщаюсь с Ее Высочеством.

Брон охотно кивнул.

– Попрощайся, попрощайся.

– Не попро… - Трофим поймал насмешливый взгляд, сердито цыкнул и повернулся к племянникам. – Итак, народ, время не самых лучших новостей.

– Что он сказал? – с дрожью в голосе спросила девушка.

– Что тебе придется спеть и сплясать на вечернем пиру. В платье. Иначе мне… ну… я бы показал, да руки связаны.

– Господи…

– До заката четыре часа. Успеешь все взвесить и прикинуть. Давить не буду – чего уж там, дело - пустяк. Подумаешь, мне снимут буйну головушку, потому что кое-кто не хочет переодеться.

Племянница тряхнула челкой и закатила глаза.

– Тебе отрубят голову? – всхлипнув, пролепетал Вася.

– Эй, я шучу. – Трофим печально улыбнулся. - Ты же помнишь – дядя крутой волшебник, повелитель пространства-времени. Меня так просто не одолеть. Кстати, драться умеешь?

– А?

– Драться. Бить морды. Защищаться. Стоять за себя. Отец учил?

– Нет. Хотел, но мама запретила. Сказала, драться плохо, и все надо решать словами.

– Угу, понятно. Эх, хотя бы один спокойный денек… - Он облизнул высохшие губы и скрипнул зубами. - В общем, держись твердо, ничего не бойся и наезды пресекай на корню. Ты молодец. Ты справишься.

– А ты куда-то уходишь?

– Ну… Не то чтобы ухожу… Скорее, уводят...

– Хватит трепаться! – рявкнул Брон. – Пошел!

– Я в вас верю! – крикнул дядя с лестницы. – До вечера!

– Алин, мне страшно. – Вася прильнул к сестре, но воин схватил его за шиворот и потащил прочь.

– Ваше Высочество. – Второй осклабился и указал ладонью на выход. – Прошу сюда.

Девушка оттопырила средний палец, но боец лишь пожал плечами. Кто их разберет, эти заморские жесты.

+

В круглой комнатке под крышей разместились бы лишь трое, да и то стоя. Собственно, ни для чего иного башенный ярус и не предназначался – три высоченные бойницы, три позиции для стрелков. Жить здесь даже летом – та еще пытка. Мало того, что помещение продувается всеми ветрами, так они еще и оглушительно свистят в узких щелях.

Воин рывком распахнул скрипучую дверь и картинно поклонился. Алина бегло оценила интерьеры и удобства: пол дощатый, стены каменные. Интерьеры и удобства кончились.

В спину врезалась сумка с платьем. Сказать пару ласковых за теплый прием страдалица не успела – дверь захлопнулась, заскрежетал засов. Девушка подошла к бойнице и уткнулась лбом в холодную кладку. Ржавое солнце медленно перекатывалось к ельнику, подминая часы до страшной развязки. Чужое солнце, чужой ельник, чужая планета… все чужое, затерянное на краю Вселенной за тридевять парсек от Дома.

А теперь еще и дядю с братом увели. Никогда прежде Алина не чувствовала себя так одиноко. Какой-то день назад родители, одноклассники и Васька до чертиков ее бесили. Теперь же она была готова отдать все, лишь бы услышать знакомые голоса. И не важно, что именно они бы сказали. В очередной раз обвинили во всех смертных грехах, отругали за оценки, пожурили за поведение. Плевать. Только бы оказаться рядом с родней. Только бы не остаться наедине с пугающей до дрожи неизвестностью.

Девушка опустилась на колени, прижала котомку к груди и беззвучно заплакала.

+

На кухне полным ходом готовились к пиру. Воинам Брона ничто человеческое не чуждо, многие жили в Руклине вместе с семьями. Оттого недостатка в поварятах никогда не наблюдалось, ведь настоящий боец должен не только умело драться, но и вкусно стряпать. Как говорится: треть победы – мастерство, треть – отдых, а треть – правильное питание.

В тот день дежурили самые младшие – почти все ровесники Василия. Целый отряд в двадцать рук жарил, парил, крутил вертела и мешал кашу в огромном котле, куда поместился бы всем составом без горочки. В просторном помещении с четырьмя очагами по углам стояла жара как в бане, а от одуряющих запахов кружилась голова.

Мальца грубо толкнули в густую какофонию стуков, скрипов и шипения. Снующие туда-сюда ребята даже не взглянули на пришельца, всецело сосредоточившись на работе. Они четко знали, что и как делать, никто не орал, не спорил, не подгонял. Тем не менее, за порядком следил старшой – этакий шеф-повар: сам не готовил, но наблюдал, чтобы ничего не подгорело и не выкипело.

Он подошел к незнакомцу и смерил настороженным взглядом. Вася попятился и опустил голову, словно извиняясь за вторжение. Главный кашевар на две головы возвышался над землянином, был широк в плечах, коротко стрижен и производил впечатление опасного забияки, какие обычно шпыняли парнишку в школе или по пути домой.

– Гляди, кого тебе нарисовали, - сказал конвоир и хохотнул. – Принц. Заморский. Займешь его чем-нибудь до вечера. И не дай бог убежит – Брон тебе башку оторвет.

– Понял, - ломающимся голосом ответил повар. – Присмотрю.

– И еще, - бросил воин с порога. – Вроде обижать его нельзя, но это не точно. Что-то такое вожак тер, да я не расслышал. Бывай.

Дверь захлопнулась. Старшой навис над сжавшимся в комок мальчишкой и скрестил руки на груди. Вася потупил взор, отшатнулся и уперся спиной в закопченную стену. Даже в ночной роще среди стаи нежити ему не было так страшно.

– Готовить умеешь?

– А?

– Готовить, говорю, умеешь?

– Зан, чего пристал? – с усмешкой спросил рыжий паренек, ловко рубящий мясо топориками. – Сказали же – заморский принц. По-нашенски, небось, не бельмеса.

– Да уж. Ладно, сюда иди. Ну, жесты-то хоть понимаешь? Иди, не бойся.

Малец неохотно отлип от спасительной стены и подошел к столу. Зан выдал ему два деревянных ведерка: с водой и без, ножик и подтащил поближе пахнущий огурцами мешок. Достал овощ, хорошенько прополоскал, отрезал концы и положил в сухую емкость.

– Понял?

Вася кивнул.

– Повтори.

У парнишки так дрожали руки, что вместо огурца он хорошенько прополоскал стол, а сам огурец разрезал напополам, лишь чудом не задев пальцы.

– Беда. – Зан вздохнул.

– Он же принц, забыл? – хохотнул рыжий. – Посмотри на ладони – ни одного мозоля. Белоручка. Таким по шее давать надо, тогда научатся.

– Рори, уймись. А то нам самим дадут. Так, режь еще. Только осторожно. И не трусись, не обидим.

Несмотря на спокойный и дружелюбный голос, малец и не думал успокаиваться. Наоборот, чужой коллектив давил как многотонный пресс, сжимая беднягу со всех сторон. Он буквально боялся пошевелиться, потому что каждое движение вело к ошибке, а там где ошибка – там ругань, а то и побои. Вася каждый божий день проходил через это в школе и попросту забыл, что можно вести себя иначе.

Он вновь почувствовал себя стоящим у доски: с одной стороны навис недовольный учитель, с другой – тихо хихикающий класс, забавляющийся унижением изгоя. И самое обидное – малец на зубок знал задание, но не смел открыть рта. Недовольство учителя и смешки стегали словно кнуты, а когда тебя избивают, пусть даже морально, ни о каком раскрытии и речи идти не может. Скорее зажаться, закрыться, спрятаться в глуби себя. Спастись можно только внутри выращенной подсознанием скорлупы, непробиваемом коконе, единственной защите. Ведь по возвращению домой ждет не утешение и помощь, а очередная выволочка. Утром все повторится, скорлупа окрепнет, боль утихнет, рефлексию сменит апатия, но выбраться из кокона будет все труднее, а годы спустя и вовсе невозможно.

– Эй! – Зан похлопал Васю по плечу. Парнишка вздрогнул и расплющил в кулаке несчастный огурец с такой силой, что мякоть брызнула во все стороны.

– Он больной какой-то, - проворчал Рори, отойдя подальше. – Забери у него нож.

– Утихни, - незлобно ответил старшой. – Мы с шести лет в седлах и на мечах деремся, а принцев, небось, только грамоте учат. А ну стройся!

Поварята вмиг оставили дела и вытянулись перед Заном по струнке. Внезапная остановка грозилась вылиться в подгорание, вскипание и последующую порку, но вожак решил рискнуть. Он – сын Брона, его судьба – взять власть, когда отец состарится или падет в бою. А воевода – это не тот, кто носит красивый плащ и лучшие доспехи. Воевода несет прямую ответственность за каждого подчиненного, а коль пришельца выдали на поруки, то и отвечать тоже ему.

Поэтому Зан с улыбкой протянул землянину ладонь. Жест значил то же самое, что и на другом краю Вселенной, и тут уж Вася не растерялся.

– Знакомься.

Малец робко прошел вдоль строя. С каждым рукопожатием страх слабел, дрожь уходила, и больше не хотелось забиться в угол и вжать голову в плечи. Парнишка не видел злобы в лицах поварят, не чуял опасности. Кто смотрел на него с любопытством, кто с безразличием, кто с легким налетом почтения – принц как-никак. И только рыжий Рори отвел взгляд и пожал руку так, будто коснулся конского навоза.

– Другое дело. А теперь за дело!

Кокон перестал стягивать тело подобно склизкому холодному питону. Вася справился с огурцами в считанные минуты, ничего не расплескав и не порезавшись. Нож аж плясал в его руках, лихо отхватывая задницы и носики.

– Да ты мастак!

Мальчишка не понял слов, но тон и улыбку расшифровал верно – его хвалили. Возможно, первый раз в жизни. Это окрыляло, вдохновляло, в душе готовился взорваться целый вулкан счастья. Скорлупа потрескалась, расширилась и больше не мешала двигаться. Работа пошла как по маслу.

Васе поручили нарезать помидоры, солонину и набрать в горшки солений из бочек. Старшой приглядывал за ним издали, над душой не стоял, отчего малец чувствовал важность своего дела, но не ощущал скованности. Иначе говоря – проникся столь необходимым подрастающему мужчине духом самостоятельности. Ведь пока его за ручку таскают туда-сюда и полностью контролируют все, даже самые незначительные шаги, ничего путного из него не вырастет.

Малец так увлекся, что не заметил, как пролетели два часа. Работа спорится в дружной ватаге, где каждый готов подставить плечо, и сыплется там, где все по своим углам.

– Считай, справились. - Зан окинул кухню пристальным взглядом. – Рори, принц – займитесь посудой.

Рыжий фыркнул.

– Идем, Ваше Высочество.

Кухню от пиршественного зала отделяла длинная узкая кладовка со шкафами вдоль стен. Вася ожидал увидеть сплошь золото с каменьями, но то ли Брон мало зарабатывал, то ли просто скромный от рождения. Тарелки, чарки, ковши и похожие на бочонки пивные кружки были сделаны из дерева – но не абы как, а с достойным воеводы искусством.

Ребята взяли по стопке тарелок и вышли в просторное помещение с крестообразными бойницами вместо окон. Низкий покрытый гарью потолок, обшарпанные доски на полу и три длиннющих стола вдоль голых каменных стен, выставленных буквой П. Никакого трона малец не заметил – видимо, хозяин сидел на обычной лавке вместе с рядовыми воинами. И правильно, настоящий вожак славится умом и отвагой, а не отдельным креслом.

Закончив расставлять посуду, Вася отправился за следующей партией. Но у самой двери Рори неожиданно заступил ему дорогу и толкнул в плечо. Хоть мальчишки и были одного возраста и роста, силы и ловкости у юного воина имелось не в пример больше. Да и драться землянин вообще не умел, чем всякая шпана и пользовалась. Ведь если он ответит, то парой пинков и тычков по ребрам не отделается. Ему наверняка набьют фингал под глазом, может даже не один, мама устроит грандиозные разборки в школе, и беднягу не только станут чаще задирать, но и навсегда прозовут юбкой. Вот Василий и выбирал из двух зол меньшее, молча перенося издевательства.

– Эй, Ваше Высочество, - с вызовом бросил Рори. – Надумал подмазаться к Зану? А по морде не хочешь, умник?

– Я тебя не понимаю, - пролепетал малец, отступив на шаг.

– Уважение и дружбу надо заслужить. А за тебя попросили, вот все и терпят, делают вид, что ты свой. Но ты не свой. Ты дурак и белоручка. Другим плевать, они под Заном как мышки ходят. Но не я. – Он ударил пришельца в плечо. – Я из таких как ты отбивные делаю, смазливая рожа.

Вася отошел, но глаза не опустил.

– Давай! – Рыжий толкнул его двумя руками. – Врежь мне. Или трусишь? А может хочешь на помощь позвать? Девчонка!

– Драться – плохо. – Малец скуксился и спрятал руки за спиной.

– Что ты там промямлил? – Рори подался вперед и наклонил голову. – Не слышу.

Бах!

Челюсть хрустнула, половину лица словно обожгло изнутри, голова закружилась. Забияка толком не понял, что произошло, а уже оказался на полу. Собрался драться – дерись, а не выеживайся. И уж точно не подставляй подбородок.

Рори попытался встать, но Вася прыгнул на него, прижал к доскам и принялся лупить по чем попало.

– Ой! Ой-ой! Хватит! Перестань!

Парнишка бил наотмашь, удары шли вскользь, но с такой скоростью, что обидчик заверещал не своим голосом. На крик сбежались поварята, однако разнимать драчунов никто не поспешил. Зан с самодовольной ухмылкой взглянул на орущего рыжего и молвил:

– Давно пора. Эльри, Нур – бросьте засранца в темницу, пусть подумает над своим поведением.

Васю кое-как оттащили, хныкающего Рори взяли под руки и повели ко входу в подземелье.

– Мое почтение. – Старшой протянул ладонь.

И снова все было понятно без слов.

+

В тесной камере едва тлела крохотная жаровня. Рори вытер слезы, выругался и пнул ворох грязного сена, на котором ему предстояло провести всю ночь. И только потом понял, что в темнице он не один. Едва различимая фигура в противоположном углу встала и расправила плечи.

– Ты обидел моего друга, - донесся из темноты хриплый голос. – И очень сильно меня огорчил. А когда я огорчен – огорчаются все вокруг.

Звякнула тяжелая пряжка, зашелестела в петлях толстая кожа. Рори вжался в дверь и с неописуемым ужасом наблюдал, как сложенный вдвое ремень выплывает из мрака, оглушительно шлепая по ладони.

+

Расцвел закат, в пиршественном зале зажгли факелы. Воины вошли все разом, колонной по два, как и положено обученному слаженному отряду. Следом явилось трио менестрелей в пестрых платьях, встало в уголку и взялось настраивать инструменты.

Расселись. Брон наполнил медом первую чарку, щедро отхлебнул и пустил по рукам. Чарка полетела над стадами жареных поросят, клиньями запеченных уток, над мочеными и свежими яблоками, ведрами огурцов и помидоров. Свернула в сторону жирных сырных голов, пронеслась над россыпью квашеной капусты и горами картофельного пюре, ненадолго зависла над лужайкой зеленого горошка и спешно промчалась между истекающих соками башнями отбивных.

Бойцы захмелели, повеселели, стали поглядывать на вожака и пошучивать. Забавлял их отнюдь не Брон, а пустая лавка подле него. Там никто не сидел, а вместо тарелки с яствами стоял невысокий пенек.

Вскоре привели почетного гостя. Трофима связали так, что странник напоминал веретено с головой и ножками. Его усадили перед пеньком, хозяин подмигнул и гаркнул:

– На, угостись.

После чего достал из-под стола здоровенный топор и воткнул перед лицом парня. Шутка пришлась гостям по нраву, аж стены задрожали от дружного смеха. Воины глотали мед и дико хохотали, обливая усы и бороды.

– Что за праздник без славной принцессы?! – рявкнул Брон. – Эй ты, с лютней! Сгоняй в башню да узнай, готова ли Ее Высочество выступать.

Щуплый юнец с длинными светлыми волосами низко поклонился и выпорхнул прочь.

– Что ж, колдун, - тихо добавил воевода. – Грядет час расплаты. – Он с любовью погладил рукоять. – Нарочито его подтупил. С одного удара башку точно не сниму.

Трофим взглянул на топор и вяло улыбнулся.

– Молчишь? Ну и молчи. Все твои слова – вранье. Хоть на коленях прощенья проси – не прощу.

Ожидание затянулось. Брон заметно нервничал, бросая взгляды то на плаху, то на дверь. Гид сидел неподвижно и чему-то улыбался.

– Чего лыбишься? – раздраженно буркнул хозяин. – Али в самом деле смерти рад?

В ответ тишина. Напряжение быстро разлилось по залу, воздух словно загустел. Смех утих, бойцы отставили кубки и тревожно посматривали по сторонам, явно ожидая подвоха.

– Опять пакость задумал? – прошипел вожак.

Трофим улыбнулся шире прежнего. Сидящие рядом мужи потянулись к ножнам, но тут в зал вошел менестрель.

Один.

– Так-так, - победоносно пророкотал Брон. – Что ж, не будем затягивать. От таких как ты надо избавляться быстро.

Вожак встал, вытащил топор и схватил странника за шиворот. Но не успел положить буйну головушку на плаху, как музыкант прочистил горло и звонко, нараспев воскликнул:

– Рад представить почтенным зрителям Ее Высочество Алину – заморскую принцессу.

Девушка вошла, прижимая лютню к животу. Платье смотрелось на племяшке просто потрясающе – белый шелк с золотым шитьем и жемчугами, длинные рукава стелились по полу, напоминая лебяжьи крылья, но были пошиты так, что не мешали ладоням.

У собравшихся отвисли челюсти. Никто не смел ни пить, ни есть, ни даже шелохнуться. Лишь Трофим тихо хихикнул, заметив выглядывающие из-под подола носки кроссовок. Алина вдохнула побольше воздуха, ударила по струнам и запела.

От края до края

Небо в огне сгорает.

И в нем исчезают

Все надежды и мечты.

Но ты засыпаешь

И ангел к тебе слетает.

Смахнет твои слезы,

И во сне смеешься ты*.

С таким голосом только на одноименное шоу. Он перетекал от ноты к ноте как горный ручей, то вздымаясь на камнях, то опадая на перекатах. У могучего рубаки с заплетенной в тугую косу бородой выпала куриная ножка изо рта. Его сосед вытаращил глаза, будто увидел призрака. Сбившиеся у двери на кухню поварята забыли как дышать. Даже Трофим оцепенел, хотя казалось чему удивляться после эльфийских хоров и молитв Бак’ши, когда разом поет целая планета. Но самое интересное ждало впереди.

Засыпай, на руках у меня засыпай.

Засыпай, под пенье дождя.

Далеко, там где неба кончается край.

Ты найдешь потерянный рай.

Аборигены не знали слов, но лирическая баллада на то и нужна, чтобы передавать чистые и понятные всем чувства и переживания. С головой погружаясь в чарующую музыку, каждый понимал ее на свой лад. По окаменевшему лицу седого старика катились слезы, а сидящий рядом безусый юнец все гуще заливался краской. Лысый великан угрюмо разглядывал свои ладони, темноволосый толстяк ехидно наматывал ус на палец.

Во сне хитрый демон

Может пройти сквозь стены.

Дыхание спящих он умеет похищать.

Бояться не надо, душа моя будет рядом.

Твои сновиденья до рассвета охранять.

Засыпай, на руках у меня засыпай.

Засыпай, под пенье дождя.

Далеко, там где неба кончается край.

Ты найдешь потерянный рай.

Девушка расставила руки в стороны и пустилась в пляс. Менестрели уловили мотив и продолжили играть, в то время как Алина кружилась по залу, запрокинув голову и часто моргая. Ее танец напоминал смесь цыганской пляски и вращения дервишей, от мельтешения рукавов кружилась голова, но никто не посмел отвести взгляда. Пройдя вдоль столов, племяшка вернулась на место и продолжила. Последний куплет – самый жесткий и тяжелый, в оригинале сопровождаемый гитарными риффами. Электрогитар, само собой, взять было неоткуда, но Алина мастерски отразила голосом все свои страхи и переживания. Ведь эти слова как нельзя лучше подходили ей самой.

Подставлю ладони -

Их болью своей наполни.

Наполни печалью,

Страхом гулкой темноты.

И ты не узнаешь

Как небо в огне сгорает,

И жизнь разбивает

Все надежды и мечты.

Закончив, она сделала книксен и замерла в ожидании суда. По щекам тянулись серебристые дорожки, впрочем, не у нее одной. В гробовой тиши отчаянные бойцы и бесстрашные рубаки роняли слезы в кубки. Поварята не отставали: то и дело всхлипывали и терли покрасневшие глаза. Но это – не проявление слабости, это – слезы, достойные мужчины.

– Я хочу такую жену, - пролепетал Зан, размазывая влагу по лицу.

– Ради такой не грех завалить дракона, - со вздохом согласился соратник.

– Я напишу стихи в ее честь.

– А-а-а!!! – Брон вскочил, опрокинув тяжеленный стол, и порвал на груди сюрко.

Шагнув к опешившей девушке, вожак вытащил меч и швырнул к ее ногам, после чего встал на правое колено и склонил голову.

– Моя принцесса! Моя госпожа! Свет очей моих! Только прикажи – и я немедля выступлю в поход! Только намекни – и вся нежить падет!

Трофим с облегчением выдохнул и хрустнул затекшей шеей. Он не любил точные вычисления, но шанс лишиться головы тем вечером оценил бы процентов этак в девяносто. Кто ж знал, что у него такие замечательные племянники.

*Песня «Потерянный рай» рок-группы «Ария». Слова – Маргарита Пушкина, композитор – Сергей Тереньтев.