После всего пережитого я проспал до обеда. Ну как — проспал. Проворочался, пропитав простыню холодным потом и сбросив одеяло на пол.

Голова дико болела. Темечко будто сверлили перфоратором. Заботливый Ромэль тут же постучался в дверь. Наверное, услышал мои глухие стоны.

Я выпил мятный сироп и откинулся на подушку. Боль постепенно отползала.

— Скажи, — прохрипел я. — Сколько мне осталось?

— В лучшем случае полгода, — спокойно ответил слуга.

Ох уж эта эльфийская честность. Млять, и как мне избавиться от рабства за столь короткий срок? Если, конечно, дело вообще идет о рабстве. Но знаете, даже если миссия иная, я бы все равно приложил все усилия для избавления ушастых от гнета. Потому что такое… это слишком.

Черт, а как на Земле с рабством справились? Я помню только курс общей истории, в подробности не вникал. В США с приходом к власти Линкольна отделились несколько южных штатов, после чего началась гражданская война. Она‑то и положила конец угнетению чернокожих. Понятно, что ни о каком равноправии речи не шло, но все же… Однако война длилась несколько лет, а у меня нет такой форы.

В России раскрепощение прошло относительно бескровно. Но лишь потому, что мы были последней более — менее цивилизованной державой, отменившей рабство. Держать крепостных и дальше многими считалось полным моветоном.

Эх, ну почему мне не подбросили учебник вместо сраной записки? Кстати об учебниках…

Размышления прервал дворецкий:

— Господин, сегодня конец месяца, требуется утвердить бюджет поместья на следующий отчетный период.

— Хорошо, — я крякнул и кое‑как встал с постели. — Пошли в кабинет или куда там надо…

Рабочий кабинет находился в соседней комнате. Небольшое ярко освещенное помещение, довольно уютное. У огромного окна накрытый багровым бархатом стол. За ним — глубокое кресло с резными подлокотниками. Надеюсь, оно обтянуто звериной кожей, а не эльфийской. С местных фашистов станется.

По левую руку от стола шкаф, забитый тонкими папками. На каждой написана дата — видимо, это и есть те самые бюджеты. Рядом с дверью узкая одноместная парта и простенький табурет. Как только мы вошли, Ромэль сразу же занял это место.

— Ты ведешь дела поместья? — догадался я.

— Только готовлю документы, — сказал невольник. — А вы подписываете.

Ясненько. Я подошел к шкафу и внимательно осмотрел полки. Папки, папки… Ага, вот какая‑то книга. «Тайра Клаудия и шестирукий демон». Открыл посерединке, прочитал первый абзац. В нем, значится, указанная тайра занималась с демоном оральным сексом в особо жесткой форме.

Неудивительно, что хозяин был конченым мудаком. Хорошие книжки надо читать, полезные. Я выбросил томик в открытую форточку и оттряхнул руки.

— После обеда сходим в город, — сказал я. — Прикупим кой — какой литературы.

— Могу сходить сам. Только скажите, что вас интересует.

— Нет, сходим вместе. Давненько я в городе не был, хоть погляжу, что там и как.

Ромэль понимающе кивнул.

— Ну и где бюджет?

— Последняя папка.

Я взял документы и уселся за стол. В силу экономического образования в бухгалтерии я соображал, но здесь ее вели неким странным образом. Вплоть до сбора и продажи урожая строки расходов заполнялись как бог на душу положит. После получения прибыли подсчитывали сальдо. Положительное — хорошо. Отрицательное — ну и хрен с ним, сбагрим десяток эльфов и покроем убытки.

Интересно, предыдущий хозяин вообще в школе учился? Или только пошлые дамские романы читал? Или здесь все так за собственным состоянием следят?

Я пробежался глазами по строкам баланса. Прихода, как вы уже поняли, надо было ждать целых три месяца. А в расходах значилось следующее:

— Питание рабов

— Питание хозяина

— Сельхоз инвентарь

— Пыточные инструменты

— Налог на землю

— Прочие налоги и сборы

— Компенсация износа

— Одежда и обувь

И другие мелкобытовые нужды. Например, дрова для бани и алкоголь.

— Ромэль…

Дворецкий вскинул голову.

— А что за пыточные инструменты? Пыточная — это те столбы за плантацией?

— Есть еще камера в подвале. Для ваших личных утех. А те столбы — для общего воспитания и поддержания дисциплины. Чтобы все видели, что бывает за неповиновение.

— А в камере что?

— Пару лет назад вы купили внушительную коллекцию из музея инквизиции. Дыба, колесо, тиски для пальцев…

— Хватит! — я хлопнул ладонью по столу. — Выстави это дерьмо на продажу… Хотя нет. Его купит какой‑нибудь Калас и будет мучить рабов. Прикажи ребятам покрепче вытащить все и сжечь к едреной матери. Прямо сейчас. Приступай.

Эльф кивнул и вышел в коридор. Мне показалось, или вечно хмурый слуга улыбнулся? Впрочем, сейчас не до этого.

Я вернулся к изучению строк. Так как в новом, непринятом бюджете их еще не успели заполнить, пришлось взять документ за прошлый месяц. Да уж, интересная тенденция. Питание хозяина — сорок золотых. Питание рабов — пятнадцать серебра. Охренеть. Куча денег ушла на шмотки и алкоголь. На инвентарь — жалкие крохи. Неудивительно, что плантация скоро перестанет приносить хоть какую‑нибудь прибыль.

Так, сколько там осталось на счету? Было пять пятьсот, но тысячу я отстегнул эсесовцам. Осталось четыре с половиной. Этих денег на несколько лет хватит при разумных тратах. Особенно если срезать расходы на себя любимого и пропорционально улучшить жизнь рабам.

Проект бюджета набросали карандашом. Я отыскал в столе ластик, больше похожий на кусок кирпича, часть строк стер, часть добавил. Например, появилась новая запись: жилищные условия. Я не стал пояснять, чьи именно — вдруг опять нагрянут с проверкой? На оную нужду выделил без малого сотню золотых. Сам не обеднею, а эльфы перестанут жить в свинарнике.

Расшифровал статью так: стройматериалы, канализация, постельное белье, ковры. Раскидал по пунктам выделенную сумму. Теперь можно будет сделать ремонт в невольничьем крыле. Красота.

Расходы на жратву хозяина срезал почти под ноль. Оставил только две монетки. С голоду не помру от недостатка деликатесов. Да и похудею вдобавок — двойная польза. Траты на алкоголь тоже перекинул в питание для рабов. В итоге получилось пятьдесят золотых моим ушастым страдальцам.

Еще столько же пошло на одежду, обувь и сельхоз инвентарь. Амортизацию недвижимости закладывать не стал — дом и без того отличный и крепкий, в ремонте явно не нуждается. Вроде бы все. На первое время хватит, чтобы слишком уж не палиться. Я достал из стола чернильницу и обвел все пером. Чистовик готов. Сразу же бухнул подпись и отложил документ на край стола.

Пожалуй, стоит прикупить Триэль новое платье. И еще чего‑нибудь. Да и остальным девчонкам тоже, но рыженькой — самое лучшее.

Стоило только подумать о курносой невольнице, как в кальсонах снова стало тесно. Чтобы отвлечься, подошел к окну. На обочине плантации занималась огнем груда пыточных орудий. Почти все были деревянными и старыми, так что секунды спустя пламя полыхало до небес. Увиденное так поразило рабов, что они забросили привычные дела и уставились на костер.

А потом они повернулись ко мне. Не меньше сотни истощенных, замызганных детей леса. Бедняги неотрывно сверлили меня взглядами, от которых стало не по себе. Эльфы напоминали оголодавших зомби, заметивших сочную живую плоть. Еще чего набросятся с криками «мозгиии!».

Так продолжалось не меньше минуты, а затем один раб — самый старый, с проседью в длинных черных волосах, поднял мотыгу и зычно крикнул:

— Тахин!

Стоящая рядом женщина подняла ведро и повторила:

— Тахин!

И мига не прошло, как уже вся плантация устремила в небеса тяпки, ведра или просто кулаки. И все трижды проскандировали:

— Тахин!

А потом вернулись к уходу за слюлей, будто ничего и не было.

Я обернулся. Дворецкий успел неслышно прошмыгнуть в кабинет и просматривал подписанный бюджет.

— Ромэль…

— Да? — в его голосе послышалось легкое ехидство.

— Что такое тахин? Надеюсь, меня не прокляли до седьмого колена?

Дворецкий позволил себе улыбку, но взгляда от документа не оторвал.

— Не что, а кто. Тахин на нашем языке значит несущий свободу. Или освободитель.

Я хмыкнул.

— Ну тогда они рано радуются.

— Они надеются. Впервые за долгие годы неволи.

Помолчал. Ненавижу чувствовать смесь распирающей гордости и ледяного ужаса. Пожалуй, стоит взять на вооружение мудрость Пушкина, хотя она вовсе не о сложившейся ситуации. Хвалу и клевету приемли равнодушно. Тем паче, что клеветать тут умеют и любят, а похвала от жалкой сотни рабов особой картины не делает.

— Подбери мне одежду для города. Только без бридж и колготок.

— Будет исполнено. Поставить крышу на паланкин? К вечеру собирается дождь.

— А без этой хрени никак? Тут что, колесо до сих пор не изобрели?

— Боюсь, никак. Статус обязывает.

— Ладно. Возьми десять самых крепких парней, как следует накорми и дай отдохнуть перед выходом. Работай.

Ромэль кошкой прошмыгнул за дверь. Шустрый парень. Неудивительно, что батрачит в кабинете, а не в поле.

А я спустился на кухню. Сегодня дежурили незнакомые рабыни. Узнал только одноглазую сестру Триэль. Она мешала какое‑то варево в здоровенном замызганном котле. Судя по запаху — эльфийский суп.

При моем появлении девчонки выстроились вдоль стены в привычной позе. Только сестра продолжила колыхать зловонную жижу половником.

— Как тебя зовут? — спросил я у одноглазой.

— Ауриэль.

— Вот что, Ауэриэль. Вылей это дерьмо в канаву и свари нормального супа. Или каши. Бери любые продукты, какие найдешь. Я эту стряпню тоже попробую, так что не вздумай жадничать и скромничать. Договорились?

— Да, хозяин, — с легкой неприязнью ответила девушка. Она явно не могла свыкнуться с новой сущностью господина и питала ко мне далеко не радужные чувства. Еще бы, за такие‑то увечья…

— Как Триэль?

— Поправляется. Спасибо, хозяин. Ваша магия сотворила чудо.

— Это не магия. Впрочем, неважно. Работайте, дамы.

Эльфийки недоуменно переглянулись и приняли громыхать ящиками. Вытащили из барских закромов хорошее зерно, а не плесневелую гниль, вяленое мясо, свежие овощи. Пока Ауриэль переливала помои туда, где им самое место, застучали ножи, зашелестели сита, полилась чистая вода.

Я удовлетворенно кивнул и вышел на крыльцо. Как оказалось, для изменений к лучшему достаточно просто перестать быть мудилой. Эх, до чего правдива поговорка: хочешь изменить мир — начни с себя.

Кивнул охранникам и отправился прогуляться за поместье. Почти сразу от фундамента начинался буйно цветущий луг и спускался в низину. Вдали на соседнем холме покачивала крыльями злосчастная мельница.

Я побродил по лугу и нарвал небольшой букет полевых цветов. Не имея не малейшего представления о местных нравах и обычаях, составил икебану из всего подряд. А то мало ли — вдруг белые цветы кладутся только на могилы? А красные означают немедленный посыл к чертовой матери.

Вымазав ладони в липком соке, направился прямиком в лазарет. Тарсиэль как раз закончил менять повязки, учтиво кивнул и вышел в коридор. Я присел на табурет рядом с топчаном и спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Неплохо. Доктор намазал спину обезболивающим. Спасибо, хозяин.

— Хватит называть меня хозяином. По крайней мере, пока мы наедине.

— А как вас называть?

— Анд… Джен. Просто Джен.

Я решил не открывать настоящее имя во избежание неприятностей. Мало ли — вдруг кто услышит, и тогда песца точно не избежать.

— Кстати, это тебе.

Букетик лег в изголовье раненой.

— Спасибо, хо… Джен. Попрошу Тарсиэля поставить их в колбу с водой.

Я вздохнул и побарабанил пальцами по коленям, собираясь с духом.

— Ты прости за… ну, сама понимаешь.

Триэль медленно кивнула.

— У вас не было выбора. Эти люди очень плохие. Еще повезло, что удалось с ними договориться.

— Это да. Ладно, отдыхай, выздоравливай. Я зайду вечером.

— Буду ждать вас, — эльфийка слабо улыбнулась.

А уж я‑то как буду.

Я вернулся в холл. Рядом с гардеробом стоял Ромэль и держал на вешалке одежду. Белые зауженные брюки на манер тех, что носили земные гусары. Черный камзол с золотыми пуговицами и оторочкой. Того же цвета треуголка с пером и бежевая сорочка. Кожаные сапоги чуть ниже колена.

В холле больше никого не было, поэтому я переоделся прямо там. Пока натягивал сапоги, заметил на бедре дворецкого кобуру с пистолетом.

— Зачем оружие? В городе опасно?

— Сейчас везде опасно. Особенно за городом. Ганэль тоже пойдет с нами. На всякий случай.

Рослый охранник в коричневой жилетке поверх красной рубахи молча кивнул. Из‑за широкополой шляпы и штанов с бахромой и клешем он сильно походил на ковбоя. Не хватало только платка на шее, лассо и шпор.

— Ваша трость, — Ромэль достал из шкафа толстую палку с отполированным золотым набалдашником. Таким можно запросто проломить череп — неплохой вариант отбиться от шпаны. Но пистолет все же надежнее.

— Найди еще какую‑нибудь сумку или чемодан.

Скрипнула дверца, из пыльного нутра гардероба появился объемистый саквояж. Я кивнул и вышел на крыльцо. Десять рабов уже стояли у паланкина — по пятеро с каждой стороны. Я уселся на плетеное кресло, поправил навес, чтобы не заслонял обзор и велел трогать.

Эльфы присели и осторожно подняли ношу. Потом положили жерди на плечи и довольно споро зашагали в направлении мельницы.

Довольно прикольное ощущение от езды на таком транспорте. Словами передать сложно — нужно самим пробовать. Во — первых, почти двухметровая высота — сидишь себе и смотришь на всех сверху вниз, как царь на троне. Во — вторых, очень мягкий и плавный ход — будто летишь над землей. И совсем не укачивает.

Правда, при крутом подъеме довольно стремно. Того и глядишь кувыркнешься назад. А ремней безопасности тут, походу, еще не изобрели. Приходится вцепляться в подлокотники и надеяться, что склон скоро кончится.

При резком спуске тоже приятного мало, но все же не так страшно.

Город я увидел, как только мы зашли за мельницу. Как оказалось, он раскинулся совсем рядом от поместья — километров пять, не больше. Но во время первого визита сюда мне было не до разглядывания окрестностей.

Стены, кстати, отсутствовали. Оно и понятно — с распространением огнестрела вся средневековая муть ушла в прошлое. Ведь если есть пистолеты — наверняка имеются и пушки. А против них надежной защиты еще не изобрели.

Сам городок был небольшой, круглый и занимал всю вершину широкого холма. На окраинах в полном беспорядке торчали одноэтажные бревенчатые дома — часто с соломенными крышами. По мере приближения к центру постройки росли, каменели и покрывались красной черепицей. Дома очень походили на европейские, начала двадцатого века. Белые фасады, кирпичные дымоходы, черные и коричневые рамы.

Улицы вымостили мелкой плиткой. Лежала она криво, очень часто проседала, а на окраине и вовсе была выдрана для нужд бедняков. Но все же лучше, чем грязь под ногами.

На мое появление народ особо не реагировал. Я ожидал поклонов в пояс или хотя бы снятых шляп, но горожане сновали по своим делам, не замечая гостя. Видимо, титул тайра особых привилегий не давал. Так, крупный землевладелец. Мы же не кланяемся фермерам или бизнесменам?

Зато от лоточников не было отбоя. Каждый зазывно кричал и размахивал руками. Лавочки пристраивались прямо к стенам домов. Торговали всем подряд — едой, самодельной обувью и одеждой, какими‑то травами и прочей мелочью.

Меня это не интересовало совершенно, я приехал скупиться капитально. А вот босоногий парнишка — газетчик в клетчатой кепке сразу привлек мое внимание.

Я велел подойти к нему и приспустить паланкин. Мальчонка с замызганными типографской краской руками ожесточенно размахивал газетами и горланил на всю улицу:

— Новости! Покупайте новости! Скандалы, интриги, расследования!

— Эй, парень.

Торговец смолк и уставился на меня.

— Что есть?

Парнишка оживился и достал из заплечной сумки серый сверток.

— Криминальная хроника! Вчера дард Алсий убил жену топором!

— Дальше…

— Светская хроника! Тайра Баграду лишили земель за то, что он отпустил беременную рабыню! Тайр Калас считает, что рабыня залетела от Баграды, и тот решил спрятать ублюдка!

— Кто бы сомневался в мнении достопочтенного Каласа, — хмыкнул я. — Хотя погоди. Ну‑ка, прочти следующий заголовок.

— Дуэль тайров Авелина и Каласа закончилась мировой. Почему на следующий день к Авелину нагрянули наблюдатели? Читайте мнение эксперта!

— Ладно. Что‑нибудь серьезное есть?

— «Народные ведомости», — пацан начал рыться в сумке. — «Финансовый вестник» и «Политика на диване». Их никто не берет.

— А я возьму.

Газетки стоили по пять медяков каждая, но мелочи с собой не было. Дал бойкому пареньку серебряную монетку. Торговец предложил почистить ботинки на сдачу, но я отказался.

Потопали дальше, рассекая волны людского моря. Несмотря на малые размеры, городок был густо населен и в основном беднотой. Улицы шумели и чадили всевозможными ароматами, зачастую малоприятными. О санитарии тут заботились, но слабо. Слишком уж много народа ежеминутно мусорило и гадило прямо на мостовые.

Пару раз я видел вдали местных полицейских. Их трудно не узнать. В синей униформе с золотыми эполетами и черных угловатых шляпах. Слева — пистолеты в белых кобурах, справа — деревянные дубинки. На шеях поблескивали цепочки со свистками.

На моих глазах один страж порядка поймал молодого карманника и сломал ему руку об колено. Вот так вот — без суда и следствия. Рев парнишки утонул в толпе. Признаться честно — мне было его совсем не жаль. Ненавижу воров всех мастей.

А вот когда по непонятной причине сцепились две торговки — да так, что волосы полетели в стороны, полицейский просто прошел мимо. Странные тут порядки, если честно.

Насмотревшись на бабью драку, я заметил вывеску на одном из домов. «Гильдия Магов Астрада». Напротив расположилась «Книжная лавка Астрада». Видимо, так называется этот город. Вообще неплохо накупить учебников и подобной литературы — хоть узнаю, в какой стране оказался.

Но блин — Гильдия Магов! Вдруг меня научат колдовать? Это же супер — круто! Отпущу бороду, надену остроконечную шляпу и буду сражаться с силами зла. Да все земляне локти сгрызут от зависти! Особенно толчки с форума. А книги и подождать могут, никуда не денутся.

Я велел остановиться и вошел в мрачное, прокуренное ароматными палочками помещение. Я ожидал увидеть почтенных старцев в мантиях, волшебные палочки и посохи, файерболлы и разряды молний… Но гильдия больше всего походила на сраный гадальный салон. Круглый стол посреди комнаты, на нем хрустальный шар. Вокруг сидят мадамы бальзаковского возраста в черных шалях и шляпках с вуалями. На шеях целые ворохи непонятных амулетов и талисманов. Длиннющие ногти выкрашены алым лаком, а макияж такой, что индейцы курят в сторонке свои трубки мира.

— Мы знали о твоем приходе, — хрипло сказала одна женщина. — Садись и внемли свою судьбу!

Меня аж затрясло от любопытства. Не, ну а если на самом деле колдуны? Когда есть огнестрел — магией особо не повоюешь. Снайпер снимет — и все, колдуй в ином мире. Но ведь другое колдовство должно остаться! Ромэль говорил, что тут есть целители. Так, надо однозначно все проверить самому.

Я сел на свободный стул. Женщины подвинулись поближе и склонились над хрустальным шаром. Я думал, что в нем, аки в Палантире, проявится будущее, но шар как был куском стекла, так и остался. Никакой реакции.

— Протяни десницу, о пришедший, — пропела волшебница.

Я протянул — с меня не убудет. Пока одна гадалка елозила по ладони пальцем, другие тщательно натирали шар. С тем же результатом.

Шарлатанки хреновы.

— Мы видим…, — нараспев затянули женщины. — Мы видим… Ты явился издалека.

— Да нет, тут километров пять всего, — хмыкнул я и тут же спохватился — а какая в этой стране система мер и весов? Вдруг никто не знает, что такое километр. Не хватало еще навлечь на себя подозрения таинственными словечками.

— Мы видим… Мы видим… Тебе уготованы великие дела!

— Да — да, я и сам уже понял. А конкретнее можно?

— Мы видим… Мы видим…

Гадалки разом смолкли. Самая старшая — та, что поприветствовала меня, опустила руки и вздохнула.

— Забавно, но мы ничего не видим. Нить твоей судьбы не вплетена в ткань этого мира. Странно. С вас пятьдесят серебра.

— Сколько? — я аж подпрыгнул на стуле. — Но вы же ничего не сделали!

— Если б сделали, попросили бы в пять раз больше. Посеребри ручку, красавчик.

Я стащил с веревки золотой и бросил на стол. Забрал сдачу и направился к выходу, фыркая и мысленно матеря шарлатанок. Нить… не вплетена. Да идите вы в задницу!

— Молодой человек! — окликнула гадалка. — Не стоит посылать никого туда, может аукнуться.

Я вздрогнул, прикусил язык и пулей вылетел на улицу.