Город утопал в грязи и навозе. Ученые говорят, в средневековой Европе люди ходили по улицам на ходулях, чтобы не окунаться по колено в потоки говен. И все ваше благоухающее фэнтези с прекрасными дамами и принцами — ложь и провокация. В памяти сразу всплыло письмо одного короля своей жене: «Вернусь из похода через три месяца. Не мойся». Живите теперь с этим.

В Дюнвике, конечно, было почище, зато воняло как на свиноферме. Не успели мы отойти от ворот, и жирная старуха выплеснула из окна ведро мусора. Россыпь гниющих объедков приземлилась в метре от меня. Дико захотелось сжечь ей хату файерболом, но сдержался от греха подальше. Какой, блин, порох? Какой ДВС? Санитария — вот что нужно насаждать попаданцам в первую очередь.

Из-за угла, чавкая и хлюпая, выбежал отряд латников. Его вел одноглазый рыжебородый детина в синем плаще.

— Лира! — рявкнул он.

— Томан!

Они обнялись.

— Вот уж не думал увидеть тебя здесь. Где твой отряд? Где славные соколы лейтенанта Линн?

— Не здесь. — Девушка воровато оглянулась.

— Понял. Сэр? — Офицер глянул на меня, изогнув бровь.

Приосанился:

— Сэр Леонид Ленский.

— Ты не поверишь… — начала Лира. — Он…

Договорить не успела. Случайно налетевший ветерок совершенно случайно дунул ей в лицо так, что языкастая чуть не задохнулась.

Нас отвели в небольшой замок с башенкой. Пока шли, наслаждался видами города. Разумеется, ничего общего с вашими властелинами колец он и близко не имел. Улицы такие узкие — встань посередине, расставь руки и коснешься домов.

Дома двухэтажные, слепленные из чего попало словно хижины трех поросят. Одни каменные, другие бревенчатые, третьи из того и из другого. У богатеев крыши черепичные или дощатые, у большинства — гнилая солома. Хозяева пытались украсить унылые серые халупы побелкой, но ее быстро смывали нещадные ливни и сырость.

Меж окнами вторых этажей протянулись веревки, так плотно увешанные бельем, что полностью закрывали небо. Мы шли словно по залитой грязью шахте, вслушиваясь в вопли и песни на площади. Жители так обрадовались чудесному исцелению, что напрочь забыли о многочисленных трупах, валяющихся чуть ли не на каждом углу. Здоровенные, будто прямо из метро, крысы присоединились к празднику и с упоением грызли мертвечину. Это сказка? Нет, это сраный ад.

Стражи у замковых ворот подняли кулаки и гаркнули:

— Майор! Лейтенант!

— Вольно, — ответил Томан.

Наконец-то добрались до башенки. Недурная комнатушка. Карта на столе, плетеные стулья вдоль стен, камин. Круглое окно выходит на реку. И стойкий запах какой-то травы, напоминающей эстрагон экей тархун. Скорее всего, майор так отгонял чуму, словно это мухи или комары. Ох уж эта средневековая наука. Пусти кровь, прими ртуть.

— Докладывай. — Рыжий сел во главе стола.

— Отряд разбит. В округе рыщет Колбан с гвардейцами.

— Что?! — Командир вытаращил глаз. — Какого беса ему тут надо?

— Его ищет.

Я протянул ноги к огню, укутался в плащ и собрался прикорнуть, и на тебе.

— Сэра Леонида? Кто он?

— Не поверишь! Он…

— Маг-ренегат, — громко и четко произнес я.

Томан скрестил руки на груди и нахмурился.

— Это как?

— Ну, живу себе, живу с дядей и тетей. И вдруг прилетает сова.

— Сова?

— Да. Здоровая такая, жирная. И с письмом в лапках. Первая мысль — опять спам. Местный знахарь задрал писульки рассылать, каждый день воробьи с рекламой по всей деревне носятся. Порчу сниму, урожай увеличу. Принимайте мое зелье каждый день и… Открываю: вы, пишут, волшебник. И должны немедля явиться в школу магии для обучения. Думаю — да на кой она мне нужна? Ехать еще куда-то, с дивана вставать. В общем, выкинул письмо.

— Так.

— Вот. А через недельку заявился какой-то бородатый тип в серой хламиде и остроконечной шляпе. Говорит, собирайся, приключения ждут. Отвечаю — дед, отвянь. Никуда я не поеду, мне и тут хорошо. Он ушел. Следующим утром отправился в лес за грибами, возвращаюсь — а хату сожгли дотла. И вокруг шастают штурмов… гвардейцы во главе с кашляющим стариком.

— Лорд Колбан!

— Ага, он самый. Вижу — серьезно парни настроены. Вот и пришлось бежать без оглядки. А потом наткнулся на Лиру — тоже от Колбана пряталась. Такая вот история.

— Удивительно. Лейтенант, это правда?

— Н…

— Правда-правда. Разве может офицер соврать? Если офицер ляпнет не то — всякое может случиться. Всякое нехорошее…

Девушка опустила голову.

— Да. Он не лжет.

— А чума? Ваших рук дело?

— Ну что вы, я очень слабый колдун, необученный. Просто совпадение.

— Выходит, богиня сжалилась над нами. Но если Колбан рядом — жди беды. Он может напасть на город в любой момент. А половина гарнизона умерла от заразы.

— Мои соболезнования. У вас корабль есть?

— Шутите, сэр? Дюнвик за версту огибают. Купцы пожалуют через неделю, не раньше.

— М-да, ситуация…

Так долго тусоваться в вонючей дыре… с ума сойти. Хотя если ее немножко почистить, помыть, отправить горожан на субботник… Пока на улицах столько дерьма и трупов — с кресла не встану.

— Есть хочется…

— В столовой остался завтрак. Наверное.

Лира проводила меня в просторное помещение с длинным столом и скамьями. Дежурный принес нам два закрытых глиняных горшочка и ломти черствого хлеба. Без задней мысли поднял крышку и чуть не задохнулся. Вонь была… неописуемая. Представьте концентрированную смесь пережаренной селедки и тухлой рыбы. Аж глаза заслезились. Как только не блеванул — загадка мироздания.

Спутница же с аппетитом налетела на угощение и принялась полной ложкой черпать нечто, напоминающее склизкий кисель с чешуей, костями и требухой. Заметив мое лицо, очень похожее на ту фотку с китайским пловцом, она удивленно спросила:

— Чего не ешь?

— Что. Это. Такое?

— Квашеный лещ.

— Квашеный?

— Ну да. С нотками чернозема. Чуешь?

Лира поднесла ложку к лицу, но дар принял это за химическую атаку и окутал меня непроницаемым щитом. Вот бы раньше так!

— Рецепт прост. Роешь яму поглубже. Засыпаешь лещами. Сверху прикрываешь дерном. Месяц полежит — и весь год есть можно. В походе самое то.

В пищеводе словно закопошились слизни.

— А где подают обычную еду? Шашлыки, кашу, овощи?

— В таверне у причала. Но сейчас там все бешено дорогое. Из-за чумы всегда задирают цены.

— Есть деньги?

— Пара монет.

— Дай одну.

— Не хватит…

— Дай. И не задавай вопросы.

Она положила на стол серебряный кругляш. Спрятал его в карман.

— За мной.

Мы встали посреди винтовой лестницы. Здесь нас вряд ли бы заметили, а рисковать я не мог. Фальшивомонетчиков в эти славные века варили заживо или сажали на кол.

Снял плащ, протянул спутнице.

— Держи. Услышишь шаги — сворачивай и уходи.

— Что ты задумал?

— Тихо.

Положил монетку на ладонь, вздохнул и шепнул:

— Контрол-копи, контрол-паст.

И резко провел по серебряному свободной рукой, будто норовя швырнуть его в Лиру. Блестящий кругляш упал на плащ. Еще один остался на ладони.

— Ничего себе.

— А ты думала. Лови.

Монеты полетели как из-под копыт золотой антилопы.

— Завтра начинаю жизнь с чистого листа. Светлые мысли, белоснежный кадиллак…

— Хватит. Держать уже тяжело.

— Бери половину и валим отсюда. Кажется, я весь провонял квашеным лещом.

— Сейчас. У начальства отпрошусь.

В таверне мы нашли лишь забулдыгу под столом — то ли пьяного, то ли мертвого. Весь город кутил на площади, неистово топоча и брызгая друг на друга нечистотами. Если дело пойдет в том же русле — уже завтра вспыхнет новая эпидемия.

Даже спереть нечего, кроме заплесневелого хлеба. Очаг остыл, в горшках свили гнезда пауки. Пришлось уйти, несолоно хлебавши.

Мимо, вереща и улюлюкая, пронеслась стайка детворы. Чумазики тащили на веревках дохлых метрокрыс. Одна прокатилась по ноге, и меня аж затрясло. Вонь, грязь, чума — надоело! Геракл очистил авгиевы конюшни, а я очищу Дюнвик.

Бодрым шагом направился к причалу.

— Ты куда?

— Будь рядом. Что бы ни случилось — не бойся.

— Уже страшно! — сказала она без сарказма.

Река, повинуясь моим представлениям о прекрасном, вышла из берегов. Предстояла нелегкая задача — хорошенько прополоскать улицы, но при этом не устроить потоп и не смыть горожан. Два горячих бурлящих потока поползли вдоль улиц, растворяя и унося нечистоты. Водяные тентакли хватали зазевавшихся грызунов, затопляли норы, уволакивали прочь мертвечину.

Вскоре радостные вопли на площади сменились криками отчаяния.

— Наводнение! Все по домам!

За считанные мгновенья народ расселся по крышам, с ужасом взирая на пенные ручьи всех оттенков коричневого. Храбрые солдаты забегали по городу и быстро нашли причину буйства стихии. Но Лира дала отмашку, и вояки вернулись в гарнизон.

Я остановился, лишь когда вода стала того же цвета, что и до генеральной уборки. Воздух ощутимо посвежел, налетевший не без моей помощи ветер развеял миазмы застарелой вони. Оказывается, Дюнвик вымощен брусчаткой! Кто бы мог подумать.

На причал выбежал Томан — взъерошенный и запыхавшийся.

— Какого беса тут происходит?

— Немного уличной магии. — Я оттряхнул руки и глубоко вдохнул. Тело ныло как после кросса, очень хотелось пить.

— Это просто… просто невероятно! Никогда такого не видел! А ты случаем не…

— Не-не-не! Я всего лишь бедный юный волшебник. Наверное, сама природа устала от вашей помойки. Кстати, хочу обратиться к горожанам. Но меня они вряд ли послушают, а вот вас легко. Передайте им несколько небольших, но очень важных наставлений. И больше никакая чума вас не тронет. Лады?

Народ снова собрался на площади, на сей раз по приказу Томана. Командир, насколько я понял, заодно был и мэром и решал все насущные вопросы. Трибуной для него стало лобное место — высокий деревянный помост с плахой. Кровь на ней смыли дожди — видимо, уже давненько никого не приговаривали к смерти. Но все равно при виде рыжего пенька у меня зачесалась шея.

— С завтрашнего дня в Дюнвике вступают в силу новые законы, — громогласно произнес майор, разворачивая листок с записанными под диктовку санитарными нормами. — Все они нужны для защиты от чумы. Нарушителей будем нещадно пороть! Первый — все, от мала до велика, должны мыться дважды в день — утром и вечером.

Люд недоуменно забубнил. Кто-то пожимал плечами, кто-то переглядывался.

— Тишина! Второй — минимум раз в неделю каждый должен сходить в баню. Описание бани передано старшему зодчему, стройка начнется уже завтра.

Я наблюдал за притихшими горожанами из замковой башенки и с трудом скрывал злорадную ухмылку.

— Третий — мусор из окон не выбрасывать, а собирать и вывозить в лес. Чем дальше — тем лучше. Для удобства мне дали описание телеги-мусоровоза, кузнецы уже начали работу. Четвертый — каждый день чистить улицы от грязи. Пятый — прорыть дренажные канавы. Зодчие займутся ими сразу после бани. Шестой — протухшее не есть. Седьмой — мыть руки перед едой. Восьмой — не играть с мертвечиной. Восемь простых правил — и никакой чумы. Собрание окончено. Разойтись!

— Здорово придумал, — сказала Лира. — Сразу видно — в тебе сокрыта мудрость Избранного.

— Кончай, а? Жить в чистоте и порядке — это не мудрость, а полезная привычка.

— Ах, эта божественная скромность. Она достойна высшего разума. Ты бы мог купаться в славе и почете, но предпочел остаться в тени.

— Если все узнают, что я Избранный — хотя я не Избранный — мне ни одна девка не даст. Поэтому даже не вздумай проболтаться. Телепортирую в такую дыру, откуда сама Тенеда не выведет.

— Сэр Леонид. — В комнату вошел майор. — Горожане приступили к помывке. Не знаю, поможет или нет, но дышать стало гораздо легче. Полагаю, вы заслужили награду. Особняк мэра с недавних пор свободен. Можете пожить там, пока не найдете попутный корабль.

— Спасибо. Есть еще пара просьб. Небольших.

— Слушаю.

— Лира станет моим личным телохранителем.

Томан взглянул на девушку, та смиренно кивнула.

— Хорошо.

— Еще нужна прислуга. Убираться и готовить самому влом, поэтому найдите трех девиц покрасивее. Старше восемнадцати, — загнул палец. — Здоровые зубы. Пониженная социальная ответственность. Триппер и прочих мандавошек вылечу сам, если понадобится.

— Прикажу поручикам. Они лично знают всех красивых и здоровых девок.

— Прекрасно. Еды и бухла куплю сам, денег хватает. За сим до свидания — пора готовиться к вписке.

Похоже, природа и правда обрадовалась моей уборке. В кой-то веки распогодилось, выглянуло солнышко и заблестело на мокрых камнях мостовой.

— Похоть и блуд ведут к падению, — назидательно произнесла Лира.

— Я тебя умоляю. С каких пор ты стала такой моралисткой? Вчера хотела отрезать мне пальцы, а теперь хуже монашки.

— Я хотела просто напугать. И промахнулась нарочно.

— А теперь просто перестань нудеть. Эту неделю я все равно проведу в адском угаре. И ни ты, ни твоя богиня мне не помешают.

Она вздохнула, но промолчала.

— Где тут прибарахлиться можно?

Меня отвели на площадь, к неприметному зданию с деревянным щитом на цепях. На вывеске выдолбили стамеской иглу и катушку ниток. К удивлению, лавка портного напоминала современные бутики. Вдоль стен на манекенах висела одежда. На полках пылилась всякая мелочевка — портупеи, ремни, шнурки и даже ножны. Под ними нестройными рядами стояла обувь. В углу виднелась ширма, за ней поблескивало ростовое зеркало. Можно сразу купить, можно снять мерки и пошить на заказ. По словам мастера, это займет совсем немного времени — недели четыре.

Хозяин, кстати, походил на Бильбо из фильма. Низенький, седой, в красном жилете и очках.

— Здравствуйте, здравствуйте, — залебезил он. — Чем могу помочь?

— Да мы только посмотреть.

— Прошу, пожалуйста. Заходите, смотрите, выбирайте. Лучшие ткани, заморские!

Долбаные продавцы-консультанты. Достанут и в фэнтези.

Многие вещи выглядели вычурно и неудобно. А я привык к свободе и простору, чтобы нигде не жало и не терло. Поэтому выбор пал на белую рубашку со шнуровкой на груди, короткую кожанку с утепленной подкладкой и черный плащ с капюшоном. Как вы могли догадаться, шастать в синем или красном было чревато. Даже спрашивать за шмот не станут — стрельнут из кустов и все.

Брюки взял самые обычные. Сапоги — кожаные, повыше колен. И вода не затечет, и грязь месить сподручней. Переоделся, покрутился перед зеркалом — Индиана Джонс, блин. Только шляпы не хватает. Побриться бы еще, хотя со щетиной я выглядел в разы круче. Сложил пальцы пистолетами, ткнул в зеркало и белозубо улыбнулся — красавчик.

— Сколько за все?

— Пять золотых.

— А в серебре?

— Пятьсот ровно.

— Да вы издеваетесь?

— Ни в коем разе! Наоборот — со скидкой отдаю. Заморские ткани, лучшая кожа, первоклассный пошив!

— Отстой. А дайте-ка золотой в долг. Под ее, — кивок на Лиру, — гарантии.

— Эм… — Хозяин замешкался. — Ну раз так, то возьмите.

Вышел на улицу, сунул руку в карман, «отсчитал» нужную сумму. Один злотый приберег для дальнейшего «размножения».

— Вот, держите. — На прилавок приземлилась блестящая башенка.

Старик, мягко говоря, удивился, но задавать вопросы не стал. Лишь пожелал удачного дня. Уходя, краем глаза заметил, как он пробует монетки на зуб.

— Ну, как я тебе?

— Неплохо, — буркнула спутница.

— Неплохо? И все?

— Самолюбование — грех. И я не собираюсь его пестовать.

— Какая же ты скучная стала.

Она промолчала.

Особняк мэра вклинился между ратушей и, как подсказала девушка, оружейной. Высокие стрельчатые окна, черепичная крыша, недавно выбеленные стены. Окованная железом дверь — такую только тараном выносить, да и то с десятого раза. На первом этаже была кухня и приемная, на втором — спальня. Кровать с балдахином занимала почти всю комнату, да и вообще домишко оказался на удивление тесным. Впрочем, в Дюнвике вообще хрен протолкнешься.

Но самое главное — погреб. Глубокий, с целым штабелем бочонков. Рядом на полке лежали молоток, топорик и ящик с бронзовыми краниками. Вот бы еще подписали, где какое пойло хранится, но искать его опытным путем я готов хоть сутки напролет.

В первом плескалось крепленое сладкое вино. Чуть не отбил пальцы, вгоняя острую трубку в доску, но мучения того стоили. Принес из кухни большую глиняную кружку, и дело сразу пошло веселее.

— Пьяница, — фыркнула Лира.

— Не ной. Накати.

— Обойдусь.

— Как знаешь. Но если надумала нудить всю дорогу — лучше иди крыльцо посторожи.

Спутница ушла, задрав нос, а я продолжил дегустацию. Вино трех сортов, пиво темное, светлое, сидр, брага, медовуха. Настоящий рай алкаша. Хлебнув всего по глотку, перестал чувствовать ноги.

— Хозяин! — донесся сверху молодецкий голос. — Служанок заказывали?

— О!

Кое-как поднялся по лестнице, вздрагивая и шатаясь. У двери стояли двое парней чуть постарше меня — усатые, в легких доспехах и синих плащах. Рядом мялись девицы, с любопытством осматривая особняк, где им наверняка не доводилось бывать.

Одна златовласая, крутобокая, с выпирающей из корсета пышной грудью. Вторая — рыженькая, щуплая, глазки опустила, вся из себя няша-стесняша. Третья — стриженная под мальчика брюнетка, и по ее голодному взгляду сразу понял — меня скоро оседлают особо жестким способом.

Предвкушение вскипятило кровь, но от этого лишь крепче захмелел. Благо дар никуда не делся — незаметное касание, будто висок почесал, и все прошло.

— Спасибо, ребята. Передавайте привет майору, дом отличный. А вы, красотки, займитесь делом. В подвале бочонки — нацедите по бутылке с каждого. Хотя нет — по две. Там вроде жратва еще есть — приготовьте чего-нибудь и отнесите в спальню. Там сегодня некультурное мероприятие.

— Платить чем будешь? — нагло спросила темненькая.

— Смотря что умеете. И на что готовы.

Служанки переглянулись. Едва запахло деньгами, они вмиг перестали мяться и перешли к делу.

— Чем больше отстегнешь — тем больше сумеем.

— Надеюсь, этого хватит.

На пол посыпалось золото. Монеты слетали с ладони одна за одной, звеня и маняще сверкая. Пышная, недолго думая, рухнула на четвереньки и стала совать добычу в ложбинку меж доек. Когда место кончилось, принялась пихать за щеки, как хомяк.

Видя, что денег все меньше и меньше, рыжая и брюнетка устроили драку.

— Стоять!! — заорал не своим голосом.

Не знаю, отчего так вышло, но в комнате буквально грянул гром. Ничего не поломал, никого не ранил, но уши заложил капитально. Ошарашенные девушки вскочили и выстроились по струнке. С трудом сдержал смешок, видя распухшую мордашку блондинки, но веселиться было рано. Если эти дуры не будут слаженно работать, вписка кончиться весьма трагично.

— Устроили тут. Вам сказали, кто я?

Замотали головами.

— Я — колдун. Будете чудить — превращу в крыс. Вздумаете ослушаться — в жаб. А сделаете все как надо — озолочу. Кто больше постарается — больше и получит. Поняли?

Оживленные кивки.

— Отлично. Деньги поделите на троих. И бегом за работу. Чтобы через час все готово было!

Мэр принимал просителей на высоченном обитом кожей кресле. Набрал полную кружку пива, развалился на нем, закинул ногу на ногу. Потягивая пенное, наблюдал, как девчонки носятся по дому. Причем каждая старалась выделиться в меру сил и смекалки. То глазками стрельнет, то соблазнительно оближет губки, то выгнется в интересной позе.

Бесконечные деньги. Неиссякаемая сила. Абсолютная власть. Такое попадание по мне!

— Господин… — Ко мне подошла блондинка с веничком для пыли. — Под креслом грязно.

— Ага, понял.

Раздвинул ноги пошире. Не пересаживаться же, в самом деле?

Дальше все случилось слишком быстро. Даже не понял сперва, что вообще происходит. Штаны оказались расстегнуты, а мой хрен — у нее во рту. От неожиданности аж дышать перестал и спустил за пару секунд. Улыбнувшись, она поправила штаны и спокойно ушла. Это прекрасно видела рыжая, и дабы подстегнуть ее мотивацию, громко произнес:

— Похвальное рвение. Премию получишь.

А у самого сердце ухает, ноги свело, голова кругом. Раньше видел подобное только в порнухе, а тут на тебе. Это сказка? Это сон? Интересно, все маги так живут? Хотя причем тут, блин, маги. Были б деньги, а желающая отсосать за них всегда найдется.

Из подвала вышла рыжая. С бутылкой вина, но без платья. Без спросу села на колени, якобы наполнить кружку. Не стал долго ждать и бесстыдно сжал высокую упругую грудь. Волшебная палочка вновь наполнилась колдовской силой, но красотка подмигнула и ушла, виляя задом. Ей премию не дам.

— Хозяин! — донеслось сверху. — Все готово!

Поднялся, на ходу стаскивая обновки. Служанки уже разделись и жадно хлестали из горла, сверкая небритыми подмышками. Впрочем, подмышки — далеко не самое страшное. Но после полулитра крепленого на подобные мелочи закрываешь глаза.

Плюхнулся на кровать. Блондинка попыталась взгромоздиться на меня, но пацанка ее грубо оттолкнула.

— Куда прешь, корова?!

— Щас как дам по роже, глиста! — окрысилась девушка.

Пришлось успокаивать.

— Тихо! Первая вызвалась — первая и будет. Не волнуйтесь, все успеете прокатиться.

Пышная раздвинула кудри, о которые и садовые ножницы бы затупились, и медленно села, охая и постанывая. Я невольно зажмурился и впился пальцами в матрас. Она мерно привставала и опускалась, придерживая колышущиеся словно желе груди. Входило так плотно, что в глазах темнело и пульсировало в затылке.

Другие сидели по обе стороны и наблюдали. Рыжая — с легким стыдом, брюнетка — с большим азартом, то и дело закусывая нижнюю губу. Чтобы не выстрелить, начал думать о всякой фигне. О грустных котиках, несправедливости жизни, голых старухах. Немного отпустило.

Партнерша вдруг согнулась и затряслась как в припадке, протяжно вопя.

— Ох, мля, вот это да. Магия какая-то.

— Слезай уже. Моя очередь.

Едва место освободилось, пацанка наскочила разве что не в прыжке и быстро задвигалась, водя ладонями по упругому животику, маленьким грудкам и шее. Было видно, секс доставлял ей огромное удовольствие, даже за деньги. Она почти не стонала, но часто-часто дышала открытым ртом.

Вскоре поглаживание сменилось царапаньем. На тонкой бледной коже оставались розовые следы, а сосочки она крутила так, будто намеревалась оторвать.

— Любишь жестко? — прохрипел я.

Резкий кивок.

— Отшлепайте ее.

— Ох, это я запросто.

Блондинка замахнулась и врезала от души, за всю хурму. На попе вспыхнула отчетливая красная пятерня. Девчонка зашипела и дерзко крикнула:

— Все, что ли? Я комаров сильней прихлопываю! Шевелись, свинина.

Служанка, устав терпеть оскорбления, подняла с пола мой ремень. Схватила наглячку за голову и стала охаживать по спине, бокам и заднице так, что зазвенело на весь дом.

— Я тебе дам свинину, сука. Я тебе покажу корову, мразь.

Прежде чем вмешался, беднягу исполосовали по первое число. Она лежала на мне, уткнувшись в плечо, и не шевелилась.

— Ты живая?

Едва слышно простонала:

— Тише. Не дергайся. Никогда так не кончала, внутри все горит.

Затем откинулась на спину, широко расставила ноги и замерла, время от времени подрагивая.

— Ну что, Гермиона. Тебе последний билет. Ложись на спину.

Закинул колючие лодыжки на плечи, нащупал вход среди рыжих кудрей и осторожно вошел. Она ахнула разок и затихла, сложив руки по швам. Из всех троих эта оказалась самой деревянной, но я уже придумал, как ее расшевелить.

— Десять золотых той, кто оближет ей сиськи.

— Эй! — встрепенулась служанка. — Мы так не договаривались.

— А тебе — двадцать.

— Договорились.

Похоже, темненькая старалась быть первой во всем. И без лишних уговоров и споров присосалась к острому розовому соску. Блондинка, не желая уступать, с чавканьем и хлюпами накинулась на второй.

— Ах… девчата, осторожнее. Откусите.

Она сцепила пальцы на затылке и застонала. Смотреть на это больше не было сил. Вынул и извергнулся под таким напором, что забрызгал им волосы, щеки и живот. После чего вылакал полную бутылку пива и довольный лег спать в гнездышко разгоряченных тел.

На рассвете меня разбудили грохот входной двери и тяжелые шаги на лестнице. В спальню влетела Лира, окинула творящийся бардак хмурым взглядом и сказала:

— На нас напали.