По извилистой горной дороге брела весьма необычная троица. Встреть честной народ такую — испугается немало. И дело вовсе не в ребенке с окаменевшем лицом, жгучими голубыми глазами и мечом на поясе. И даже не в высоком хмуром мужчине в сутане и алом плаще.

Самое страшное и необычное, способное обрушить в обморок стойкого и смелого селянина — огромный волк, ходящий как человек и в человечьих же штанах. И пусть бы он только топал вслед за спутниками, скребя камни когтистыми пальцами. Тогда невольные свидетели тут же рванули бы прочь, не задерживаясь ни на миг.

Но волк не просто мерил дорогу косолапыми шагами. Попутно он плел венок из горного шалфея и жасмина, высунув розовый язык и ловко орудуя толстыми крючковатыми пальцами. И благодаря сему занятию из жуткой образины чудесным образом превращался в диво дивное и совсем не страшное, вроде обученного на потеху толпе медведя.

— На, — Рохля завязал последний узелок и водрузил венок на голову Вере. — Как княжна теперь.

Девочка слабо улыбнулась.

Андрей вдруг остановился, смахнул пот со лба и, приставив ладонь козырьком, произнес:

— Почти дошли. Уже и крепость виднеется.

Обитель Пламенных Сердец стояла на широкой площадке, полукругом выступающей из могучего тела горы. Высокий обрыв под ней переходил в пологий склон поросшего лесом подножья, по которому во весь опор неслась звонкая горная река. Издали она казалась серебряной паутинкой, но шумела так, словно находилась всего в сотне шагов.

— Страсть как люблю пение Быстрой, — сказал аскет, вдохнув полной грудью душистый от цветущих трав воздух. — Напоминает о доме. Скоро он будет и вашим. Ну, идем.

— Надеюсь, меня не подстрелят на подходе, — пробормотал Рохля и боязливо оглянулся.

— Нет, конечно, — улыбнулся Андрей. — Я же рядом.

Внезапно Веру охватило сильное волнение, и хотя внешне оно никак не проявлялось, сердце девочки забилось как пойманная в силки пичуга. Она понятия не имела, что ждет ее за рыжими в закатных лучах стенами. Живут ли там ее сверстники? Как они отнесутся к новенькой? А если будут обзывать, как крестьянские дети, или поколотят, как городская шпана?

Странник, разумеется, не даст подопечную в обиду — в этом Вера ни капельки не сомневалась. Но вскоре он уйдет бродить по миру и сражаться с Тьмой — ведь такова его работа. А девочка останется одна-одинешенька в неприветливом каменном мешке, полном незнакомых людей.

— Не переживай. — Андрей положил ладонь на плечо ребенка, словно почувствовав обуявшую ее тревогу. — Все будет хорошо. Не жди, что тебя сразу же начнут носить на руках… Разве что Кристан попытается, но я ему…, - в глазах аскета полыхнуло пламя и тут же погасло. — Но поверь, никто не бросит на тебя косого взгляда, не скажет злого слова. Нас недаром называют братством. Это не просто красивое слово, мы на самом деле относимся друг к другу по-братски. Так повелось с самого начала нашей истории, так будет и до ее конца.

— Вот-вот, — полуоборотень коснулся косматой рукой другого плеча. — А если кто наглеть будет, по харе как дам!

Странник усмехнулся:

— Это лишнее. И совет на будущее вам обоим — не вздумайте дерзить наставнику.

По мере приближения очертания крепости прояснялись. Теперь она напоминала подкову с проложенной по дуге вдоль обрыва зубчатой стеной. Отвесная скала, под которой ютилась обитель, образовывала естественную самую высокую стену.

Дорога пронзала укрепление насквозь, проходя через пару расположенных друг напротив друга ворот. Толстенные дубовые створки были открыты, но нависшие над ними острия стальных решеток давали понять — крепость готова к обороне в любой миг.

По обе стороны ворот стояли аскеты — неподвижные как статуи и внимательно наблюдающие за округой. По боевому ходу прохаживались воины в сутанах и алых плащах, помимо мечей вооруженные длинными луками и колчанами за плечами.

Заметив странную троицу, охранники напряглись, схватились за рукояти, но обнажать клинки не стали. Лишь один издали спросил:

— Что за чудо ты привел, Андрей?

— Полуооборотня. Не видишь, что ли?

— Да вижу, что полуоборотень. Про девчонку спрашиваю.

Соратники поравнялись и пожали руки.

— Ученицу вот нашел умелую. Уже меч распалять умеет.

— Ничего себе! — знакомец присвистнул. — Повезло, однако. Давненько у нас учеников не водилось, а уж тем более учениц.

— А этот не кусается? — донеслось со стены.

— Сам ты этот! — обиделся волк. — А я — Рохля.

— Братья! — громко произнес Андрей, пресекая на корню грядущую перепалку. — Коль уважаете меня, то относитесь к моим гостям с тем же уважением. Я за них ручаюсь целиком и полностью.

Охрана закивала.

— Нестор на месте? — продолжил странник.

— Да, в башне.

— Отлично. Тогда немедля наведаюсь к нему. Спокойной службы.

— Благодарю, брат. Рад, что ты вернулся невредимым.

— Рад, что обитель до сих пор стоит, — с поклоном ответил Андрей и шагнул во внутренний двор.

Людей в нем оказалось совсем мало, чему Вера весьма удивилась, ведь ожидала увидеть разноголосую шумную толпу, как в Пограничье. Но если не считать дозорных, девочка заметила всего троих местных. Парня лет пятнадцати с длинными собранными в конский хвост светлыми волосами и веселым лицом, отчаянно лупившего по наковальне в открытой кузнице. Он носил красную рубаху, черные портки, сапоги до середины голени и усеянный жженными точками кожаный фартук.

Сирота всегда думала, что в обители живут только аскеты, но то ли паренек не надевал сутану, дабы не испортить, то ли просто работал в крепости, не являясь членом братства. Увидев гостью, он белозубо улыбнулся, подбросил молоток над головой и не глядя поймал за спиной. Андрей погрозил проказнику пальцем, тот поскучнел и продолжил рутинно бить по раскаленному добела клинку.

— Это Кристан, — сказал странник. — Знатный болтун и непоседа, но великолепный кузнец. Дальний родственник Нестора из Ярланда. Седьмая вода на киселе, но на севере узы крови крепче железа. После того, как холера забрала отца парнишки, наставник согласился приютить его в крепости и не пожалел. Кристан чинит наши мечи и кует новые не хуже прославленных умельцев. Вы подружитесь, вот увидишь. Он сошелся со всеми в первый же день. Рубаха-парень.

Прямо за воротами по обе стороны дороги раскинулись усыпанные песком квадратные площадки. По углам торчали набитые сеном чучела с деревянными мечами. Судя по всему, здесь обучали новичков ближнему бою, но занятия или уже закончились, или обучать было попросту некого.

Сразу за площадками находился перекресток. Левая дорожка вела к отвесной скале, внизу которой в два яруса шли узкие прорези, похожие на бойницы. Фасад делился на две равные части высокой бревенчатой дверью, укрепленной скрученными стальными прутами в два пальца толщиной.

Сперва Вера подумала, что это и есть вход в вырубленное в камне помещение, но потом заметила еще две двери — вполне обычные, дощатые.

— Кельи, — пояснил Андрей. — Их выбили в те далекие времена, когда Пламенных Сердец жило не в пример больше, чем сейчас. Поэтому в свободных комнатах недостатка нет. К сожалению. А за той здоровенной дверью — шахта, где добывали камни для стен и башни. Сейчас ее величают Пещерой Испытаний и неспроста. Если все сложится удачно, однажды тебе придется спуститься в самую глубь горы и сразить ее обитателей.

Справа на самом краю выступа возвышалась дозорная башня в десять человеческих ростов. В отличии от ежегодно подновляемых стен, она выглядела очень древней, словно памятник сгинувших в реке времени эпох. Серые камни потрескались, горный ветер и дожди вымели раствор из щелей меж ними, но исполин каким-то чудом не развалился и выглядел крепким и надежным, как не по летам сильный старец.

Вход в него закрывала тяжелая дверь, на широких бойницах поскрипывали ржавеющие железные ставни. В оконце под плоской зубчатой крышей горел свет — несмотря на ранний час, хозяин зажег свечи.

С одной стороны между башней и стеной втиснулась кузница, с другой — сруб с черепичной крышей. Услышав приближение гостей, на крыльцо вышел худощавый мужчина с прямыми каштановыми волосами пониже ушей. На вид ему было около тридцати, сухопарое лицо украшала жидкая бородка. Носил он белую сутану с листьями подорожника на плечах и спине — знаками врачевателя.

Смерив незнакомцев напряженным взглядом, мужчина вдруг тепло улыбнулся.

— Андрей!

— Казимир!

Они обнялись и похлопали друг друга по плечам.

— Ты как? Не ранен?

— В полном порядке. Свет миловал, — ответил аскет. — Только подустал немного.

— Ну, эта болезнь лечится в два счета. Горячая еда, крепкий сон… вот бы и с остальными хворями так. Теперь признавайся, кого привел?

— Вера — моя подопечная и, надеюсь, будущая ученица. И Рохля — пожалуй, единственный в мире полуоборотень. По крайней мере, о других таких же я ничего не слышал.

— Поразительно! — карие глаза лекаря широко открылись. — Прерванная метаморфоза, верно?

— Именно.

Казимир нахмурился и потер большим пальцем подбородок:

— Изучив его, мы выведаем больше о влиянии Тьмы на живых людей. А познав врага, найдем способ уничтожить его раз и навсегда.

— Как с языка снял, — кивнул Андрей.

— Господин, — испуганно пробормотал Рохля. — Вы меня что, на опыты сдаете?

— На исследования, — Казимир с умным видом поднял указательный палец. — Причем совершенно безболезненные. И вознаграждаемые двойным обедом.

— А-а-а, — волк почесал толстое брюхо. — Тогда ладно.

— Ну, мы пошли. Вечереет, хочу побыстрее закончить дела и пойти спать.

— Удачи. Но учти — наставник сегодня не в духе.

— Он всегда не в духе, — не оборачиваясь ответил странник.

У противоположных ворот местные умельцы разбили насыпной огород. Внутрь невысоких дощатых заборчиков набросали привезенный с подножья чернозем и посадили овощи: чеснок, лук, огурцы и помидоры. Чуть поодаль сколотили амбар с пристройкой для подсобной утвари: лопат, грабель, коромысел и тому подобного.

За поспевающей рассадой присматривала темноволосая девушка лет двадцати пяти в черной сутане, но без плаща. Красный платок она свернула узкой лентой и обмотала вокруг высокого лба, чтобы пот не тек в глаза. Лицо ее красивое, с плавным чертами, но такое же угрюмое и жесткое, как и у Веры. Казалось, оно вообще не шевелится, обратившись в маску из обожженной солнцем глины, и лишь темные глаза с любопытством следили за пришельцами.

— Арина, добрый вечер.

Работница кивнула и продолжила подвязывать стебли огурцов к плетню.

— Наша стряпуха и ткачиха. Готовит еду, следит за огородом, штопает одежду и шьет новую. Мастерица на все руки, жаль только замкнутая и неразговорчивая. Предпочитает общению мотыгу и пряху. Не серчай на нее, если вдруг начнет избегать тебя. Она всегда так поступает с новенькими. Но со временем вы сдружитесь, уж не сомневайся.

Дойдя до башни, Андрей открыл дверь и пригласил спутников войти. На первом ярусе располагался учебный зал — вдоль стены стояли длинные лавки и столы, в тот миг пустовавшие, а напротив них висела мореная доска с кусочками мела на полочке.

— Присаживайтесь.

Не успели гости сесть, как на крученой лестнице раздались тяжелые шаги с перестуком, будто кто-то шел с посохом или костылем. Вскоре к ним спустился человек весьма недружелюбной наружности. В нем текла половина ярландской крови, отчего, несмотря на преклонный возраст, он отличался очень высоким ростом, широкими плечами и крепким телом. Лицо осунулось и пожелтело, нос, скулы и подбородок хищно заострились, серые глаза поблекли.

Вернее, глаз — правые века накрепко сшила промасленная нить, а рваные шрамы на морщинистых лбу и щеке давали понять, кто именно причинил жуткое увечье. Левую же руку отняли по локоть, и пустой рукав свободно болтался при ходьбе. Старик заметно хромал, хоть и пытался сохранять гордую осанку, в чем ему помогал простецкий березовый посох.

Длинные седые волосы мужчина заплел в тугие косы и носил на груди по обычаю северян, бороду постигла та же участь. Очевидно, израненный аскет оставил ремесло, сосредоточившись на управлении крепостью, однако верный меч все еще покачивался в ножнах.

— Наставник Нестор, — Андрей склонил голову, положив ладонь на сердце.

— Идем, — сухо бросил старец, смерив гостей хмурым взглядом. — А вы ждите.

Братья поднялись на последний ярус, где находилась рабочая комната наставника. Вдоль голых стен сплошь шли шкафы, заставленные до отказа книгами в кожаных обложках без надписей. На дубовом столе у окна высилась стопка исписанных листов, ожидающих переплетения. Чтобы плоды долгого упорного труда не разлетелись по ветру, их придавили пустой медной чернильницей. Еще одна — полная — стояла рядом с чистым пергаментом, поодаль лежали пучок орлиных перьев и крохотный, но чертовски острый ножик.

На грубо сколоченном кресле, кованом подсвечнике, железной печке в углу и ведре угля утварь заканчивалась.

— Кто она? — спросил Нестор, сев за стол и продолжив письмо.

— Дочь Романа и Роксаны, — ответил оставшийся у двери Андрей.

Скрип пера на миг затих, наставник едва заметно качнул головой и вернулся к заметкам.

— Что с ними?

— Роман убит, Роксана обращена.

— Повтори.

Аскет глубоко вздохнул:

— Клан обратил ее, брат. Теперь она одна из них.

— Уверен?

— Сам видел. Ошибки быть не может.

— Видел? Значит, уничтожил?

— Прости… Не смог на глазах у ребенка…

— Дурак! — рявкнул старец и грохнул по столу пудовым кулаком. — Хоть понимаешь, во что это выльется?! Ты отпустил на волю Темный клинок! Поздравляю!

— Темный клинок? Кто это? Ты никогда не рассказывал ни о ком подобном. Меч Роксаны в самом деле был объят чем-то, похожим на черный огонь. Кем она стала, Нестор? Что твари сделали с моей ученицей?

— У всего есть другая сторона, — успокоившись, продолжил наставник. — Пламенное Сердце, обращенное в миг величайшего отчаяния, становится сгустком первородной Тьмы. Обычно мы погибаем с осознанием праведности нашего дела и умиротворением перед встречей с вечным Светом. Роксану одолевали иные чувства. — Нестор обмакнул кончик пера в чернила. — Она страшно боялась за ребенка и от безысходности непроизвольно воззвала к Тьме. Знаешь, как обыватели иногда кричат «черт побери», ударив молотком по пальцу? Несмышленыши ведь совершенно не понимают смысла сказанного, для них эти слова просто присказка. Но в нашем случае Тьма откликнулась, превратив глупую бабу в самое сильное свое порождение.

— Чем это грозит?

— Войной, вот чем. Никогда прежде на Острове четырех князей не заводилось столь великое зло. Остается надеяться, Клан не ведает, какой козырь попал ему в лапы. Иначе очень скоро упыри перейдут в наступление, а нас осталось крайне мало, и большинство странствует по миру. Пока все соберутся, крепость десять раз падет. Будем молить Свет, что обращение бедняги — случайность.

— Уверен, так и есть.

— Объяснись.

Андрей рассказал во всех подробностях о битве с отрядом вампиров в заброшенном поселке углежогов. Раз мастер Арон отправил Роксану на столь опасное задание, значит, не знает о ее истинной ценности. Иначе держал бы под боком под усиленной охраной и не рисковал почем зря.

Старец долго молчал, обдумывая услышанное. После тихо молвил:

— Возможно, ты прав. Возможно, нет. В любом случае, ничего хорошего ждать не приходится.

— Кое-что хорошее все же есть. У девочки дар.

— Дар, — хмыкнул Нестор. — Это понятие придумали невежды, дабы не утруждаться вниканием в суть Пламенных Сердец.

— Тем не менее, Вера одна из нас. Она самоотверженна, бесстрашна и нетерпима к Тьме.

— Бесстрашна, говоришь? — Наставник отложил перо и размял затекшие пальцы. — Не путаешь ли ты бесстрашие с безумием?

— Я уверен в ней как в самом себе. И смиренно прошу позволить обучать ее. Хотя бы первое время.

— А она того хочет?

— Не хотела бы — не прошла бы весь этот путь. И не спасала бы меня, не жалея живота.

— Даже такое случалось? — собеседник приподнял бровь, не отрывая взгляда от быстро заполняемого строчками листа. — Чаша весов все сильнее склоняется к безумию, Андрей.

— Глупо гнать прочь будущую сестру.

— Глупо щадить Темный клинок. Ну да ладно, что сделано — то сделано. Ты знаешь правила, а твоя подопечная — нет. Зови ее.

Аскет кивнул и широко улыбнулся, хотя старец никак не мог это увидеть. Уходя, он молвил с порога:

— Только она немая, кажется. Не требуй от нее сложных ответов.

Нестор стиснул зубы, сжал кулак, но ничего не сказал.

Когда девочка пришла, он сел вполоборота и строго спросил, глядя сироте прямо в глаза:

— Ты жаждешь стать Пламенным Сердцем? Готова посвятить всю себя борьбе с Тьмой и отдать жизнь во благо смертных?

Вера медленно кивнула, сверля пронзительным взором человека напротив.

— Посмотрим, не изменится ли твое решение спустя неделю-другую. У нас тут не княжеская здравница. Работать придется много, а учиться усердно. Если, конечно же, ты вообще дотянешь до обучения.

Нестор выждал немного, но так и не заметил на лице сироты хоть каких-то изменений. Все та же фарфоровая маска с голубыми огоньками.

— В крепости постоянно живут только привратники и подсобники. Первые — стражники, вторые — чернорабочие. Сперва я назначу именно к ним. Будешь помогать Арине с огородом и шитьем, таскать воду, готовить и прибираться. Неважно, что ты маленький щупленький ребенок. Котлы, мотыги и ведра для всех одинаковы, уяснила? Вот и славно. Грамоту знаешь?

Девочка кивнула.

— Отлично, одной морокой меньше. Рабочий день длится от рассвета до заката. Испытательного сроку даю один месяц. Не будешь лодырничать, жаловаться или пытаться сбежать — может быть, разрешу обучаться бою на мечах. Может быть, поняла? А может быть, продлю испытание трудом на полгода… или год. Хочешь стать одной из нас? Впечатли меня.

За окном трижды пробил колокол.

— Пора ужинать, — Нестор поднялся, взял посох и потопал к двери. — Идем, подкрепимся. А после покажу твою келью. И да — лучше никому не говори, чья ты дочь. Мы чтим павших братьев, но снисхождения за родство не жди.

Справа от жилища аскетов к стене был пристроен узкий навес, под которым стояли длинный стол и лавки. Рядом находилась неглубокая яма, заваленная горящими угольями. Над ней висел огромный котел на железной цепи, в какой с легкостью поместился бы взрослый человек. В нем доверху лежала вареная картошка, чуть поодаль виднелась бочка с солеными огурцами.

Привратники подходили к котлу, быстро брали по три клубня, пару огурцов и молча рассаживались по местам. Никакой видимой иерархии не наблюдалось — каждый садился как ему удобно, пустовал лишь треногий стул во главе стола.

Девочка замешкалась, глядя на мельтешение алых плащей, но тут подошла Арина и всучила деревянную тарелку. Больше с новенькой никто возиться не собирался, поэтому сирота пожала плечами и встала в очередь, стараясь повторять все за остальными.

Взяв еду, отыскала свободное местечко, но едва уселась, как рядом словно по волшебству возник Кристан. Добродушно улыбнувшись, молодой кузнец спросил:

— Новенькая, да? Подсобницей будешь?

Вера кивнула.

— Если что — обращайся. Обычно я помогаю новичкам, но их давненько не было в крепости. Поэтому не стесняйся. Ты откуда, кстати? Я вот из Ярланда. Была в Ярланде? Там всюду горы, но не такие, как эта, а со снежными шапками. Высоко-высоко водятся пушистые бараны с рогами в руку толщиной. Они скачут по отвесным скалам и не срываются, представляешь? А еще в Ярланде по морю плавают ледяные горы. Видела такие?

Девочке показалось, будто к уху поднесли бочонок, полный рассерженных пчел. Она давно позабыла, каково это — общаться со сверстником на равных, а не терпеть постоянные унижения. В ее прошлой жизни разговоры обычно перерастали в долгие забеги по лесу, а тут…

Прошлая жизнь…

Задумавшись, сирота непроизвольно сжала ладонь, раскрошив горячую картошку в труху. Кожу обожгло, но девочка даже глазом не моргнула.

— Ты чего картошку давишь? — удивился Кристан. — О, слушай, а давай расскажу про охоту на китов. В общем, садятся мужики в лодку и гребут аж до самого горизонта. А один не гребет, держит наготове гарпун. Гарпун — это копье такое с веревкой, чтобы забитого кита притащить к берегу. Я никогда не ходил на охоту, а вот мой отец частенько бил китов. Ты видела когда-нибудь китов? Они огромные и похожи на рыб, но не рыбы, потому что кормят детенышей молоком, как коровы или козы, ну. А рыбы не кормят, у них нет молока. Поэтому киты — не рыбы, понимаешь?

Вера медленно повернула голову и смерила навязчивого собеседника таким взглядом, что вампир бы вздрогнул. Но парнишка как ни в чем не бывало продолжил:

— Я тут кузнецом подрабатываю. Гляжу, у тебя меч уже есть. Покажешь потом? Люблю мечи и неплохо дерусь, да. Когда в крепости еще были ученики — меня тоже научили. А тебе сколько лет? Мне четырнадцать, но выгляжу постарше. Потому что из Ярланда, а там все высокие и сильные. Наставника видела? Настоящий великан! А ведь у него только отец северянин, а мать местная. Значит, я буду еще выше.

От бесконечного трепа беднягу спас Нестор. Он поднялся со стула и громко произнес:

— Братья, минуту внимания.

Ужин и так больше напоминал поминки, теперь же все звуки стихли, а аскеты обратились в статуи. Все до единого уставились на старца, готовясь внимать каждому его слову.

— Как вы могли заметить, в наших рядах пополнение. Поэтому хочу напомнить одно важное правило, которому братство следует неукоснительно. Наши прошлые жизни остались за стенами обители. Вместе со всеми достижениями, званиями и связями. Они живут лишь в нашей памяти и никогда не упоминаются всуе бахвальства ради. Здесь все равны, независимо от пола, возраста и, — старец взглянул на прижавшего уши Рохлю, — внешности. Здесь нет лучших и худших, никто не раздает награды и не составляет списки на вылет. Мы работаем на благо всего честного народа, не щадя сил и живота. Именно в этом и есть наша крепость, а не в древних камнях вокруг. Помолимся же.

Собравшиеся за столом сложили ладони пламенем свечи и закрыли глаза.

— Да не оставит нас Свет, — произнес наставник и взялся за еду.

— Эх, соли бы, — вздохнул Кристан. — Кончилась вчера, представляешь? А обоз из Ладина задерживается. Вот в Ярланде с солью перебоев нет. Там же море соленое, воду выпарил — вот тебе и соль. На севере она крайне важна, местные солят рыбу на продажу. В погребах у нас всегда холодно, даже летом — мясо хранится долго. Но пока до Четырех Трактиров довезешь — протухнет. Вот и приходится солить. Оно, конечно, не такое вкусное, как свежее, зато кушать можно круглый год. О, а зимой мы иногда едим строганину. Это мелко нарезанное замороженное мясо. Сырое, представляешь? Не надо готовить — за окном повесил и все. Главное, знай синиц отгоняй. В Ярланде синицы с чайку размером, во такие, — паренек развел ладони в стороны. — Глаз да глаз нужен, не то все мясо поклюют, даже твердое как лед.

Аскеты быстро расправлялись со скудным ужином и вставали из-за стола. Поняв, что сидеть рядом с болтуном больше невмоготу, девочка оставила нетронутый картофель и направилась к кельям. На полпути ее догнали Нестор и Андрей.

— Знаешь, что это? — спросил наставник, остановившись у здоровенной окованной двери.

Сирота неуверенно кивнула.

— Пещера Испытаний. Шахта, разделенная на пять уровней точно такими же створками. На каждом обитают порождения Тьмы, которых тебе предстоит сразить. Но это будет еще очень нескоро. Не уверен, что ты справишься с испытанием трудом. А начнется оно уже сегодня. Но сперва… добро пожаловать.

Старец отворил левую дверь и вошел в тесный коридор с голыми стенами. Их никто не выравнивал, не штукатурил, и древний камень нес следы не менее древних топоров и долот.

Сразу напротив входа находилось открытое округлое помещение с огромной свечой посередине — храм Света. Двое привратников стояли на коленях у невысокого постамента, готовясь к ночному бдению. Нестор не стал их отвлекать и направился к узкой каменной лестнице. Поднявшись на второй ярус, спутники пошли вдоль холодного мрачного коридора с длинным рядом грубо сколоченных дощатых дверей.

Остановившись у пятой от входа, наставник со скрипом потянул веревочную петлю вместо ручки и жестом пригласил новенькую войти. Размером келья была с крытую телегу — не больше. Низкий потолок, до которого даже ребенок едва не доставал макушкой, узкая бойница, высеченная из камня кровать, накрытая соломенным тюфяком и мешковиной, чурбан вместо стула и вешалка из сучковатой палки — вот и все убранство. В углу напротив кровати девочка заметила слепленную из глины чашу, напоминающую птичье гнездо. Из нее торчал фитилек, но потолок над лампадкой не закоптился — значит, в комнате никто до сироты не жил.

— Здесь ты будешь жить, — сказал Нестор. — Как долго? Зависит только от тебя. А теперь иди и вычисти котел.

— Котел? — брови Андрея поползли вверх. — Он же тяжеленный.

Наставник усмехнулся — как ворон каркнул — и ответил:

— А работа у нас какая? Чем сильнее Вера устанет, тем большему научится. Иначе повторит судьбу родителей.

Девочка сжала губы и смерила старца испепеляющим взглядом исподлобья, но тот лишь расплылся в кривой улыбке.

— Приступай. Раньше начнешь — быстрее закончишь. Иначе на завтрак придется грызть сырую картошку.

Сирота быстрым шагом вышла в коридор. Андрей дождался, пока гулкие шаги стихнут, и осторожно произнес:

— Ты слишком строг с ней, брат.

Нестор повернулся к окну и кивнул:

— Верно. Скажу прямо: я сделаю все возможное, чтобы она не прошла испытание трудом и позабыла о сутане и плаще как о страшном сне.

Аскет не поверил собственным ушам. Такое откровение ударило по нему словно таран.

— Но зачем?

— Затем, что ее мать — Темный клинок! — прошипел старец. — Ты не смог прикончить тварь, а Вера — и подавно не сможет! Зато легко поддастся на лживые посулы и позволит обратить себя. И против нас встанут уже два Темных клинка, хотя и от одного хлопот не оберешься!

— Тогда почему сразу не прогнал?

— Потому, что Роксана ее ищет, в этом я ничуть не сомневаюсь. Она видела зачатки Пламенного Сердца в дочери и страстно желает толкнуть ее по Ту Сторону. Темные клинки — как зараза. Смысл их поганого существования — превращение нас в себе подобных. В этом их самая большая опасность. И только в стенах крепости девочка под надежной защитой. Я приютил ее не потому, что сжалился над сироткой. Не потому, что ты попросил. А ради всех братьев и честного люда, который мы защищаем. Смирись, брат. Такова правда.

Но в напряженном взгляде странника отчетливо читалось: «не смирюсь».

Вера смотрела на котел, а котел — на Веру. Она толкнула его, но он едва заметно покачнулся и сердито скрипнул цепью. Надо бы повалить чугунного исполина на бок, но хрупкой девочке даже пытаться не стоит — тут понадобится целый отряд привратников. А они все на постах и не горят желанием помогать подсобнице.

Сирота привстала на цыпочки и заглянула внутрь котла. На стенках белела накипь, ко дну пригорели кусочки картофельной кожуры. Придется хорошенько натереть все песком, а потом до крупинки вычерпать. Вряд ли местные обрадуются утреннему хрусту на зубах.

Пока Вера размышляла, как лучше справиться с задачей, сзади подошел Рохля. Одной рукой почесывая брюхо, полуоборотень взялся за цепь, снял чугун с крюка и уложил боком в яму.

— На, — сказал волк. — Так проще будет.

Поймав пораженный взгляд, Рохля подмигнул и как ни в чем не бывало сказал:

— После укуса я стал немного сильнее, ага. Пошли за водой.

Вера взяла в пристройке коромысло, мохнатый помощник — ведра, и направились к западным воротам, из-за которых доносилось громкое журчание Быстрой. Верстой ниже горная дорога проходила под широким каменным выступом, с него сплошной стеной падала вода, брызгая во все стороны холодными каплями.

Здесь местные поставили крепкий заборчик, чтобы незадачливые водоносы не падали с отвесной скалы. А упасть тут — раз плюнуть, камни мокрые и скользкие, а зимой обочина вся покрыта льдом и сосульками.

Дозорные смерили спутников настороженными взглядами, но ничего не сказали. Какое им дело до подсобников, если водопад совсем рядом, а близко к крепости нечисть никогда не подбиралась. Но избежать неприятностей Вере все же не удалось — за ней увязался Кристан. Сцепив пальцы на затылке, парнишка шел поодаль и как обычно нес всякую чепуху:

— Раньше у реки забора не было. Однажды подсобник сорвался, и обочину решили огородить. Но бедняга выжил, представляете? Ухватился за торчащий из щели корень, но потом провалялся бревном в лекарне целую неделю. Казимир сказал — остолбенел от ужаса. Во как бывает.

— Шел бы ты отсюда, — хрипло бросил Рохля.

— Да ладно вам, чего сердитые такие? Со мной и так особо не общаются…

— Не догадываешься, почему? — хмыкнул полуоборотень.

— Да заняты всегда, вот. Только подойду, а мне сразу — ой, Кристан, мы так заняты, так много дел, давай после поговорим. Я не обижаюсь — здесь, в крепости, все по уши в работе. Я вот за сегодня сковал три меча. Они, правда, никому не нужны, но мало ли, вдруг в будущем пригодятся. Я всегда кую, набиваю руку. И когда-нибудь стану величайшим умельцем острова! Как мой папка в свое время.

— Знал бы о таком болтуне — остался бы в лесу, — вздохнул волк.

— Хотите, могу помолчать.

— Еще как хотим.

— Все, молчу. Слушай, а давай коромысло понесу. Можно?

Вера качнула головой.

— Ну, как хочешь. Мое дело предложить, так ведь?

— Твое дело — заткнуться наконец!

— Хорошо, хорошо. Ты волк здоровый, с тобой спорить себе дороже. Я вот никогда не видел раньше оборотней, представляете? Четыре года живу в обители аскетов — и ни разу нежить не встречал. Вот умора, да?

Рохля остановился, задрал башку и завыл так, что с окрестных скал взлетела стая ворон и, громко каркая, унеслась прочь.

— Я сейчас тебя с обрыва сброшу и скажу, что сам упал. А она, — волк кивнул на девочку, — не проболтается, уж поверь.

— Ха! Если правильно задать вопрос — правду все узнают. Скажет наставник: «кто погубил бедного Кристана?» — тогда да, никто ничего не выведает. А если спросит: «Это Рохля виноват?», Вера кивнет и все — проткнут тебе сердце огненным мечом. Так что не умничай тут.

— Ах ты…

Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, но сирота больно дернула товарища за хвост. Рохля клацнул зубами от неожиданности, прижал уши, но от паренька отстал. А паренек от Рохли…

— Ты такой злой, потому что друзей нет. Мне мать всегда говорила — главное, найти дружище какого-никакого. С ним всяко проще по жизни идти. Я вот протягиваю тебе ладонь, а ты ее кусаешь. А надо в мире жить, вокруг и так полно всякой гадости. И вообще, я не ради тебя иду, а Веру провожаю. Мало ли, вдруг нападет кто.

— И что? Тоже мне защитник нашелся.

— А почему нет? Я сильный и мечом владею. Кстати, покажи свой меч, а? Рукоять знакомая, вот бы целиком увидеть.

Девочка переложила коромысло на левое плечо, вытащила подарок Виверны и протянула назойливому попутчику.

— Ух ты! — воскликнул тот. — Это же ярландский учебный клинок! Прекрасная ковка, отличная северная сталь. Настоящее сокровище! Где ты взяла его?

Сирота молча сунула оружие в ножны. Неизвестно, о чем подумал Кристан, но в нем явно взыграла ревность. Он задрал нос и важно заявил:

— Между прочим, я могу сковать ничуть не хуже. А у этого и рукоять узковата, и яблоко перевешивает, а обмотка и вовсе расхлябана.

Рохля сразу почуял, откуда ветерок дует, и ехидно произнес:

— У Веры жених — настоящий охотник на нечисть, а не мальчик на побегушках. Так что ворочал бы ты в крепость, все равно ничего не светит.

Кристан густо покраснел, сжал кулаки и часто задышал. Волк отлично все слышал и самодовольно скалился, повернувшись к болтуну спиной. Удар пришелся точно в цель — молодой кузнец наконец-то смолк и лишь сопел позади.

Добравшись до водопада, полуоборотень набрал полное ведро — половину вылакал в присест, остальное вылил на голову.

— Ух, жара. Все бы ничего, но ходить круглый год в шубе — то еще удовольствие.

— Солнце садится, — тихо сказал Кристан, глядя на уплывающий за лес янтарно-алый шар.

Рохля опять набрал воды и со всего размаху выплеснул прямо на парня. Бедняга от неожиданности взмахнул руками и шлепнулся на пятую точку, фыркая и кашляя под хриплый хохот волка.

— Что ж ты такой растяпа-то? Весь обрызгался. Беги штаны меняй, пока не простудился.

Кристан скрипнул зубами, рывком поднялся и пошел прямо на обидчика. Вере вновь пришлось вмешаться, но в этот раз девочка приняла сторону сверстника. Гневно зыркнув Рохле в наглые глаза, сирота указала пальцем на крепость.

— Ты чего? — обиженно протянул волк, но указующий перст даже не дрогнул. — Прогоняешь? Ну и ладно! Пусть сопляк тебе помогает!

Бросив ведра, Рохля сунул руки в карманы, сгорбился и побрел к воротам, уныло насвистывая и пиная камешки по дороге.

— Нечисть поганая, — тихо бросил вслед парнишка, выжимая конский хвост. — Ничего, сами справимся.

Кристан просунул стопы под заборчик, наклонился и подставил ведро под холодные струи, после чего передал спутнице. Девочка в свою очередь накинула ручки на крюки коромысла, подлезла под деревянную дугу и медленно выпрямилась, едва слышно скрипнув зубами.

— Эй, с ума сошла?! — воскликнул Кристан. — Давай я понесу, надорвешься!

Но Вера ничего не ответила, продолжив осторожно чеканить шаг. Первое время коромысло водило из стороны в сторону, вода расплескивалась, но к середине пути подсобница приноровилась держать равновесие.

— Ну ты даешь, — изумленно произнес кузнец. — Но котел все равно помогу драить, даже не думай отнекиваться.

— О, какая работящая, — сказал дозорный у ворот, и лишь эти слова помогли девочке дойти путь до конца.

Поставив коромысло у котла, она в бессилье опустилась на лавку и подперла подбородок ладонями.

— Отдыхай-отдыхай, — сказал Кристан. — Сейчас все сделаем.

Кузнец сбегал в пристройку, взял там черенок от мотыги и обмотал куском мешковины — получилось нечто вроде огромного факела. Набросав в чугун песка с учебной площадки и полив водой, парнишка с усердием взялся за чистку. Но не прошло и минуты, как со стороны келий донесся громкий стук по камню, а вслед за ним — не менее громкий и строгий голос:

— Не припоминаю, что поручил тебе чистить котел.

Кристан вздрогнул, выпрямился и ответил, слегка заикаясь:

— Я… просто… ну… помочь хотел…

— Иди спать, — велел наставник. — А ты учись не перекладывать работу на чужие плечи. Если, конечно, хочешь стать Пламенным Сердцем, а не драить посуду до старости.

Нестор развернулся и скрылся за дверью, стук его посоха еще долго гудел в серых коридорах.

Девочка сражалась с накипью и пригоревшими шкурками битый час, потом еще столько же вымывала песок. Солнце давно село, крепость погрузилась во мрак, разгоняемый лишь факелами стражников на стенах. Сил идти до комнаты не осталось, Вера привалилась к еще теплому чугунному боку и мгновенно уснула.

И не заметила, как чьи-то руки бережно подняли ее и отнесли в келью.