Глава 6. Извинись!

Товарищ не сопротивлялся.

Несмотря на суровую внешность и волевой характер, сломался под тяжестью испытаний и полностью отключился от пусть и виртуальной, но все же реальности. Шок плотным кольцом сжал те доли мозга, что отвечают за разум и чувства, оставив только приглушенные рефлексы. Даже инстинкты, включая самый базовый — самосохранение — оказались вытеснены во тьму бессознательного. По сути, воин превратился в зомби, безропотно исполняющего любые приказы, ведь тело еще проявляло признаки жизни, а вот душа оказалась в глубокой коме, отделенная жалкими секундами от полного растворения в непреодолимом страхе.

— Хватит! — я дернулся, но стражники схватили под руки и оттащили от соратника, бредущего к плахе как избитый козленок. — Хира! Сделай что-нибудь! Это приказ!

Не припомню, чтобы когда-либо так орал, но видит бог, раньше и повода такого не было.

— Слышишь?! Я твой хозяин!

Браслет дрогнул, да и черт с ним. Пусть лучше бестия сорвется с поводка и прикончит всех, включая нас, чем просто стоять и смотреть, как гребаные куски графики и кода отрубят голову близкому человеку. Ермак ни разу меня не предал, хотя случаи выпадали неоднократно, вот и я не смел молча провожать его взглядом в последний путь.

— Хира!! Рогатая ты сука! Спаси его!

Ожидал, что девушка взбесится или отпустит очередную колкость, но вместо этого она смерила меня надменным взглядом и покачала головой.

— Я и так сделала для тебя куда больше, чем должна, — сказала суккуба перед тем, как провалиться во вспыхнувший под копытами пентакль.

— Тьфу, бесовщина! — бойцы замахали руками перед носами, морщась от резкого запаха серы.

Улучив момент, я бросился к напарнику, уже поставленному на колени перед пнем. Не представлял, чем могу помочь со связанными за спиной руками, но цеплялся за соломинку до последнего. Но не успел преодолеть и половины пути, как в спину будто врезался автомобиль, и я с разбегу шлепнулся в грязь.

— Что, сученыш, хочешь поближе посмотреть? — в нос пахнуло амбрэ из перегара, вчерашнего лука и вони гниющих зубов, по сравнению с которым адская сера — легкие ландышевые духи. — Ну, так смотри.

Боец схватил за волосы и запрокинул голову. В это время палач, ничуть не скрывая усеянного струпьями лица, подбрасывал топор и примерялся для удара. И когда изготовился рубануть со всей силы, со стороны ворот донесся молодецкий окрик:

— Стоять!

Следом заскрежетала гурдица и послышалось шлепанье по лужам — меня по-прежнему держали повыше затылка, вот и не сумел разглядеть, в чем сыр-бор, покуда внезапная делегация не оттеснила убийц от плахи.

— Новые обстоятельства! — незнакомый «дублет» махнул промокшим отвратительно-пахнущим мешком. — Зовите судью!

Я не поверил глазам, когда увидел, кто стоит рядом с добрым вестником — Ингрид и Лера собственными персонами! Веки тут же защипало, теплая капля скользнула по губам — да, я пустил слезу, и ни капельки этого не стыжусь. Любой на моем месте сделал бы то же самое.

***

Как потом объяснили, у квеста оказался еще один — скрытый — вариант прохождения, о котором девушкам поведала подозрительная непись в черном балахоне. Одно время подруги сомневались, стоит ли ввязываться, но когда узнали о готовящейся казни живых игроков, тут же выполнили все, о чем просили. Задачка, в общем-то, несложная — найти указанный дом, спуститься в подвал и достать из бочки «улики». Когда Лера пробила доски мечом, под ноги плеснул зеленоватый маринад с кусками человечьего мяса и обломками костей, о которых таинственная незнакомка не посчитала нужным предупредить. Поэтому Ингрид спустя столько времени была бледнее побелки и наотрез отказалась от еды, зато взяла полную кружку горячего вина. Которое, к слову, не могли пить мы с Ермаком.

После обнаружения схрона людоедки все прошло как по нотам. Вызванный отряд подтвердил страшные находки, незамедлительно рванул в крепость и хвала всем богам, что никто не прозевал тайминги. Под давлением новых показаний, Арише пришлось в срочном порядке пересмотреть дело и выплатить героям не только положенную награду (магистрат назначил за голову пожирательницы золотую монету и символический ключ от города), но и компенсации за несправедливое преследования и тяжелейшие моральные страдания. И последние, между прочим, не шутка — Ермолай заливался пивом с того самого момента, как наша угрюмая компания завалилась в таверну. И хоть дело закончилось более чем благополучно, на веселье и кутеж после всего пережитого ни у кого не осталось сил.

Мы просто нажирались, чтобы поскорее свалиться (слово «отрубиться» употреблять резко расхотелось) и забыть о гребаном квесте как о страшном сне. К слову, деньги и опыт автоматом поделились на четверых, за еду и питье пришлось отвалить по двадцать серебра с носа, так что наутро мы с напарником снова проснулись бомжами. И знаете — ничуть об этом не жалели. Даже головную боль приняли за счастье — как не порадоваться, когда есть чему болеть.

А вот о чем действительно переживал — так это о грубостях в адрес Хиры. Да, я был в шоке и не контролировал себя, но «рогатая сука» — это определенно перебор, особенно для демона, в прямом смысле спасшей наши шкуры. Однако уровень одобрения суккубы, если можно так назвать красный фиал, все так же застыл на середине. Подозреваю, после выступления в суде я заслужил одно деление, а после перепалки у плахи его же и слил. Что же, могло быть и хуже, зато теперь знаю о кое-каких предпочтениях прислужницы, и все же без опытного наставника не обойтись. Но и эту проблему можно решить с помощью подаренного ключа — уж теперь-то засевшие в квартале знати игроки не посмеют погнать нас от ворот.

Ну да я малость забегаю вперед. Вам же наверняка интересно узнать, как выглядит единственная работающая таверна в городе? С красноречивым названием «Под свиньей», полностью отражающим творящийся внутри бардак?

Да в принципе так, как я и представлял — просторная, теплая, но очень грязная. А все потому, что заведение неподалеку от крепости облюбовали стражники и куролесили при любом удобном случае. Отсюда заваленный опилками пол, блевота по углам, намертво въевшаяся в доски кровь, длинные — от стены до стены — столы и лавки: типичная казарменная забегаловка с кислым пивом и дешевым вином. Вместо менестрелей — хор алкашей, начинающий бравурными боевыми песнями и заканчивающий, едва ворочая языками, балладами о нелегкой служивой жизни, почти неотличимыми от земного блатняка.

А когда не пели — играли в кости, плясали на столах или дрались — одним словом, от шума и гама я не услышал бы и сидящего рядом Ермака. Впрочем, оно и к лучшему — разговор все равно не строился, а девушки, хоть и спасли нас от верной смерти, вовсе не горели желанием заводить тесные знакомства. И на предложение сбиться в консту и качаться вместе без раздумий ответили категорическим отказом — по традиции без объяснения причин.

К счастью, поддавшие неписи нас если и донимали, то исключительно тостами за здоровье великих поборников, избавителей Хаб-Харбора от вселенского зла. Никто из усатых «дублетов» никоим образом не пытался подкатить к девчонкам: ни сальных взглядов, ни шуточек с очевидным подтекстом, ни предложений вместе выпить и потанцевать. И не столько из страха Леркиного меча, вынутого из ножен и стоящего в нашем уголку на самом видном месте, сколь в силу присутствия куда более легких и охочих до мужской ласки (и денег) мишеней — проституток.

Жрицы любви перебрались из бесперспективного порта в самый настоящий клондайк, где серебро лилось как пиво, а сосисок водилось больше, чем в тележке продавца хот-догов. Причем сосисок с неплохим по здешним меркам жалованием, которое больше некуда потратить, кроме как на низменные развлечения. Вот леди монет и постели и приоделись в соответствии с запросами публки: короткие платьица, распахнутые корсеты, распущенные (совсем как хозяйки) волосы, и все красивые, что эскортницы из «инсты».

«Иринор», как и любая другая игра в жанре фэнтези, не избежала расхожего клише — мужикам ничто не мешало выглядеть как монстры из фильма «У холмов есть глаза», вспомнить тез же узников в темнице. Зато женщины — даже распоследние сифозные шлюхи — радовали глаз милыми личиками, чистой кожей, ровными белыми зубами и спортивными фигурками.

Когда я поутру вылез из-под стола, таверна напоминала знатное побоище — всюду тела, мусор, кровь и опрокинутая мебель. Ингрид и Лера ушли, Ермолай вряд ли очнулся бы раньше полудня, а меня терзало и грызло чувство вины. Хотелось извиниться перед Хирой за мерзкие, недостойные и главное — совершенно несправедливые слова, но даже после всего выпитого и увиденного моджо-метр застопорился на четырех делениях из необходимых для призыва семи. И это при том, что соседи не стеснялись пялить красоток где придется — зачастую там же, где пировали, активно двигая задом в такт грохочущих кулаками и кружками товарищам.

Оглядевшись, заметил двух ранних пташек за стойкой — пышногрудая конопатая рыжуха и тощая блондинка мило болтали, посмеиваясь и потягивая дым из трубок с длинными мундштуками. Вот и источник темной колдовской силы! Пошуршал в инвентаре и нащупал десяток серебряных монет — по местным меркам не бог весть какой запас, но и заведение — не королевский бордель. Так, например, пинта пива стоит целковый серебряк. Тарелка сухарей с чесноком (окаменевших, похоже, еще несколько веков назад) — пятнадцать меди.

Жаркое из дичи — полушка золота, и на единственную порцию сего деликатеса стражники скидывались всей сменой. Мягкая как талый мармелад квашеная капуста — двадцать медяков за миску. Кислое пузырящееся вино, ступившее на короткий путь превращения в уксус, — два серебра. А вот за вкушение пусть и не самой свежей, но определенно сочной женской плоти расценки не в пример выше. Сам не уточнял, но краем уха слышал о сорока серебряных за сеанс, однако для наполнения нужных делений полноценный акт и не требовался.

В левом кулаке сжал деньги, в правом — всю оставшуюся волю. Знакомство «на улице», то есть вживую для меня гораздо страшнее ситуации, когда возвращаешься ночью домой, и тут из подворотни навстречу выкатывает несколько мутных тел с целью провести соцопрос на тему правильности бытия. А с учетом моей внешности, подобные энкаунтеры случались с незавидной регулярностью.

Но что делать с гопотой я прекрасно знал: мало — бей, много — беги. Но когда подходили девушки (такие ужасы приключались тоже довольно часто), не было на свете более жалкого зрелища, чем мямлящий и прячущий глаза Артур Щеглов. Примерно так же выглядит задохлик, которого заставляет извиняться толпа качков за комментарии в интернете, но в отличие от кольца крепких ребят, от девушек я просто с позором ретировался быстрым шагом. Как-то раз пришлось уйти из кафе не заплатив, потому что милейшая леди поинтересовалось, свободно ли место рядом.

Но что такое страх заговорить с женщиной по сравнению с осознанием скорой и неотвратимой гибели? Я не стушевался перед пожирательницей, не ревел в подушку, сидя в холодном вонючем подземелье, не вешал голову, когда вели на казнь, не молил о пощаде, выслушав приговор, не стоял как парализованный, когда друга потащили под топор. Так неужели после всего пережитого меня сможет испугать пусть и не самый невинный, но всего лишь разговор с дамами — причем не настоящими, а компьютерными программами? Уж где-где, а в дейт-симах точно не терялся и не перед кем не пасовал, пройдя «Хани Поп» от первой до последней красотки и ни разу не посрамив честь мужского рода. Кстати, а кто ваша вайфу?

И сейчас десять шагов до прилавка уже не казались «зеленой милей». Подошел походкой развязного бойца UFC: уверенно, строго, со вздернутым подбородком и взглядом пожилого орла. Хлопнул ладонью по доске как доминантный самец по упругой заднице и с вызовом произнес:

— Э-э-э... Это самое... Ну... в общем... Э-э-э...

Девушки обернулись, внимательно осмотрели с головы до ног и загоготали.

— Гляди, Крис, у нас тут девственник нарисовался, — утробно рыкнула рыжая. — Кто бы мог подумать — герой Иринора, а еще ни одной пещеры не зачистил.

— Что, малыш, в первый раз? — блондинка усмехнулась глупой шутке и подмигнула. — Не бойся, мы с Дорой очень нежные и добрые. А если хочешь пожестче — придется доплатить.

— Ну, чего изволишь? — конопатая богатырша облокотилась на прилавок, из-за чего груди не меньше шестого размера промяли сетку корсета точно футбольные мячи. — Любые капризы за ваши деньги. Сколько у тебя осталось после попойки?

— Я... э-э-э... у вас есть вино? Ну, бутылка...

— Ох, — проститутка выпрямилась и поправила наряд. — Господин желает просто опохмелиться. Прошу прощения.

— Да нет... В смысле... Ну... — дрожащими пальцами оттянул впившийся в шею ворот, набрал побольше воздуха и выпалил скороговоркой: — Сколько стоит ваше лучшее вино?

Девушки с удивлением переглянулись. Крис подалась вперед, уложила подбородок на кулак и улыбнулась так, что дрогнуло не в фиале, а в сердце.

— Немало. Но, думаю, ты заслужил скидку. «Морская лилия» — красное полусладкое, годичной выдержки. Пять серебра.

— Беру! — поскорее отсчитал нужную сумму, едва не выронив половину монет, сложил стопочкой и водрузил перед белокурой обольстительницей.

— Что-нибудь еще? — спросила она и как бы невзначай провела кончиком языка по верхней губе, и вот теперь колыхнуло где надо.

— Нет... В смысле, да... — я вцепился пятерней в патлы на затылке. — То есть...

— Короче, господин исполнитель, — Дора достала из-под прилавка пыльную бутылку без этикетки и подтолкнула ко мне. — Вижу, у вас на руках пять серебра. Сумма, мягко говоря, невелика, но и тут скинем немного с учетом предыдущих и будущих свершений. За коллегу не скажу, но сама с удовольствием тебя подою за эти деньги.

— А я, — Крис огладила небольшие, но аппетитно выглядывающие из корсета полушария, — приложу все усилия, чтобы дойка закончилась как можно быстрее и ярче. Что скажешь?

— Скажу... э-э-э... — скосил взгляд на амулет и с облегчением выдохнул, — скажу, что я уже все. Мне хватит, до свидания.

Судя по прыскающим смешкам, барышни истолковали слова не совсем верно, но было не до того. Схватив бутылку как гранату без чеки, выбежал на крыльцо и крикнул имя демоницы, покуда накатившее волнение, утренний холод и городской смрад не угробили заработанные деления.

— Арграхира!

Девушка мгновенно, но без особого удовольствия явилась на зов — в этот раз с базовым скином. Не посмотрела на меня, не произнесла ни слова — без единого звука прислонилась к бревенчатой стене спиной и копытом, скрестила руки на груди и уставилась на клубящийся туман отрешенным, ничего не выражающим взглядом.

— Привет... — подошел и встал сбоку, не смея заслонять обзор обиженной суккубе.

Ноль эмоций. Лицо прислужницы ничем не отличалось от силиконовой маски куклы. Казалось, Хира вообще не дышала, оставив бренное тело на чуждой земле в компании ненавистного хозяина, а нечистой душой носясь во мраке Нижнего мира.

— Это тебе...

Стоило протянуть бутылку, как браслет дрогнул, а фиолетовая жидкость упала сразу до четвертого деления. Что же, пусть подарок и не пришелся по нраву, но впереди еще три попытки сказать обо всем, что наболело, прежде чем мне вырвут сердце.

— Я хочу... ну... — если честно, извинялся я крайне редко: нет друзей — не с кем ссориться, но даже не представлял, насколько сложно сказать нужные слова. Сложнее, наверное, только признаться в любви, хотя откуда мне знать?

Дрынь!

3/10

Спеши, герой, покуда не стало слишком поздно.

— В общем... прости за рогатую суку. Я был не в себе, мягко говоря. В ином случае никогда бы тебя не обозвал.

Хира и бровью не повела, а фиал опять поубавился.

2/10

А ведь еще не все сказано.

— И... спасибо за помощь. Ты нам жизни спасла. Без тебя... ну... сама понимаешь. Так что, мир?

1/10

— Конечно! — демоница повернулась и положила руки мне на плечи, ощутимо впившись в кожу острыми как скальпели коготками. — Скажи еще одну чепуху в том же духе — и в расчете.

— П-правда? — хотел отступить, но пальцы держали как гидравлические струбцины.

— Честное люциферское! — прислужница хищно улыбнулась. — Давай, навали мне на уши порцию розовой лапши — умоляю. Я так соскучилась по неумелой девственной романтике!

— А... это... — покосился на сосуд, мерцающий последним делением, после которого даже демиург Иринора не убережет от гнева разъяренной бестии. — Ты меня не убьешь?

Хира прижалась ко мне грудью и шепнула на ухо, случайно (или намеренно) скользнув по мочке влажным теплым язычком:

— Скажи — и узнаешь. Или твои речи — пустозвонство? Легко рассыпать извинениями, когда тебе ничто не угрожает. А ты попробуй рискнуть. Докажи смелостью свои намерения и чистые помыслы. Стоит ли твоя искренность крови, или же цена ей меньше конского яблока?

Да уж, ситуация — безысходней некуда. Какой вариант ни выбери — с одинаковой вероятностью можешь лишиться жизни. Недаром говорят, что отношения с девушкой — это забег по минному полю с повязкой на глазах.А тут, блин, самая опасная, непредсказуемая и коварная обитательница преисподней! Пойду на поводу — скажет, каблук. Потеря уважения — потеря головы. Откажусь говорить, что просит — обидится пуще прежнего, а энергии на переигровку уже не хватит. Сердце ноет — покайся! Разум твердит — не нарывайся на очевидный развод, и без того позволил загнать себя в ловушку. Кого слушать? Что делать? Как обмануть хитрейшее существо обоих планов бытия?

— Арграхира... — наконец шепнул я.

— Р-р-р?.. — она потерлась носиком о шею — аккурат там, где бешено пульсировала сонная артерия.

— Изыди!

Девушка нахмурилась и заглянула прямо в глаза, точно не расслышала вполне простое и понятное слово. После несильно, но жестко толкнула в плечи и попятилась, подняв ладони как под дулом пистолета и натянув самую презрительную ухмылку из своей богатейшей коллекции. Так и шла, сверля полным разочарования и отвращения взглядом, пока не провалилась в разверзнувшийся под копытами пентакль.

Да, я выбрал не самый лучший вариант. Да, этот поступок вряд ли кто-то назовет достойным мужчины. Но ничего другого попросту не придумал — побоялся расправы, ведь в этом проклятом мире смерть неотрывно следовала за пришельцами из реальности. И тем не менее, шкала осталась на прежнем уровне в единицу из десяти. Если этот выбор — нейтральный, то два других в любом случае привели бы либо к поражению, либо к дополнительной порции энергии. Но какой именно шаг отделял от неминуемой смерти, я не узнаю никогда. И слава всем богам, демиургам и владыкам.

И без того паршивое настроение окончательно испортилось. Не того исхода я ждал — совсем не того, а тут еще на крыше крепости загудел колокол. Сперва подумал, бьют часы, но гул все ускорялся, а в предвратном квартале началось нездоровое оживление. Шутка ли — меня чуть не сшибли с ног распахнувшейся настежь дверью, а затем едва не затоптала ватага помятых с бодуна стражников. «Дублеты» на бегу натягивали шишаки, опоясывались мечами и сливались на узкой улочке в мутный коричнево-серый ручей.

Стража неслась со всего города к лестницам, ведущим на боевой ход внешней городской стены, а значит заварушка намечалась более чем серьезная.

— Что за шум, елки-моталки? — последним из «Под свиньи» вышел, пошатываясь, Ермак и с мокрым бульканьем икнул.

— Не знаю. Надо глянуть.

Мы протиснулись на стену (избавителям Хаб-Харбора никто и не думал препятствовать) и увидели текущую вдали черную струйку, словно неведомый великан выплеснул меж зеленых полухолмиев пинту темного пива. Поначалу я в самом деле подумал, что на город надвигается селевой поток, но вскоре разглядел плотную толпу странных существ. Больше всего твари напоминали обгоревших до смоляной гари зомби — торчащие ребра, облезлые черепа, алый блеск в пустых глазницах и отвисшие, полные гнилых клыков челюсти. Но от каноничных, пусть и чутка поджаренных ходячих мертвецов эту нечисть отличали бычьи рога, обрубки хвостов и длинные — в два пальца — костяные наросты вместо ногтей.

Стоило ветру подуть к морю, и защитники закашлялись, часто заморгали и принялись тереть глаза, слезящиеся и красные как после струи из баллона. Вонь от черной орды шла немилосердная и больше всего напоминала ядреный концентрат гнили и битума. Ходили когда-нибудь мимо дороги, где перекладывали асфальт? Вот представьте, что в кузове грейдера сдохла корова — аромат соответствующий.

— Ух, сука... — Ермолай не стерпел, свесился с зубца и обильно вырвал. А ведь предупреждал вчера — меньше пей, в средние века алкоголь очищать не умели.

Я зажал нос и рот рукавом балахона и как смог напряг зрение. Во главе пешей толпы скакала фигура в темных одеждах, но с такого расстояния не разобрать, мужчина это, женщина или иное создание, восставшее прямиком из Нижнего мира. Когда же спросил стоящего рядом воина, что за черти пожаловали, тот прошептал:

— Легат... Легат вернулся...

После чего спрыгнул со стены.