Список, который секретарша положила на стол Ивану Григорьевичу, оказался неожиданно длинным. А ведь он был готов и к тому, что списка вообще не будет. Ну, может, только старик-садовник случайно забрел в коридор отдельного корпуса, а охранник его пропустил.

Строго говоря, злоумышленник, подбросивший старую газету, мог проникнуть в кабинет главврача и через окно. Иван Григорьевич только сейчас понял, что нужно было просмотреть камеры с будок охраны, – чем черт не шутит, могло что-то остаться. Сейчас-то поздно. Пленки затираются почти каждый день.

Правда, увидь он на записи человека, залезающего к нему в окно, как бы он воспользовался этой информацией? Ну, пусть даже он узнал бы этого человека. И что?

Бумага, которую принесла секретарша, сделала ненужными записи с камер. Там и без камер было немало фамилий.

Секретарша внесла весь персонал, за исключением старика-садовника и четырех будочных охранников – они в Маринино крыло никогда не заходят. Но Иван Григорьевич не стал бы их исключать: они могли влезть в окно. Эти люди появились одновременно с ним, более того, всех охранников, включая пятого, вооруженного, Иван Григорьевич нанимал лично, по рекомендациям знакомых. Старик-садовник – тоже его человек. Им всем не очень интересна информация в газете. Но, в принципе, они имели возможность подбросить газету.

Марина очнулась пятнадцатого мая, газету он обнаружил двадцать третьего. Между двумя событиями – самая обычная неделя. И только один день не был похож на другие – двадцать второе мая. В этот день в клинике побывало сразу несколько посторонних, и все они могли зайти в кабинет главного врача.

– Да у меня тут проходной двор! – воскликнул Иван Григорьевич. – Вы что, с ума сошли, что ли?!

– Ну, деньги же у вас не хранятся, наркотиков тоже нет. При Сергееве у охранника даже пистолета не было.

– А ты откуда знаешь?

– Так я же бумаги на оформление в лицензионно-разрешительный отдел возила, помните? До нас у клиники не было разрешения на оружие.

Иван Григорьевич находился в очень странной ситуации. До любого самого мелкого факта приходилось добираться не прямым путем – а окольным. Не узнавать, а догадываться. То, что было в клинике до него, словно ухнуло в какую-то пропасть.

Два дня назад он не выдержал и поехал к этому Сергееву домой.

Думал, что встреча будет странной, – а она оказалась еще более странной, чем он предполагал.

Бывший главврач фондовской клиники жил в самом центре Москвы – в новом монолитном доме с охраной. Дом был небольшим – семь этажей, один подъезд – но и такой, он еле втиснулся в свободный пятачок между старинными особняками. Пока Иван Григорьевич ставил машину (приехал на своей, а не на «мерседесе»), он успел оглядеть и двор, и особнячки эти, и консьержа на входе. Было ясно, что квартира в таком доме должна стоить кучу денег.

Главврач Сергеев появился в клинике сразу после покушения на Марину Он был врач молодой, но талантливый: закончил медицинский институт лишь несколько лет назад, а уже имел прекрасные рекомендации. Правда, Иртеньеву он показался бездарным троечником, но угодить Иртеньеву трудно. По характеру этот профессор – явный брюзга.

Место главврача в клинике фонда считалось не слишком блатным. Зарплаты там были немаленькие, но не огромные: Ивану Григорьевичу назначили тысячу двести долларов. Столько зарабатывают средние служащие в фармацевтических компаниях. Откуда ж тогда деньги на такую квартиру?

Иван Григорьевич ехал в зеркальном лифте, шел по чистым коридорам с ковровыми дорожками, а сам размышлял, в том числе и об этом.

Турчанинов знал, что в фонде и в клинике сильно воруют. Адвокат Крючков выразился об этом совсем прямо: мол, не просто воруют, а разворовали гигантское состояние. Наверное, сам Королев был в этом виноват. Он не завещал имущество фонда дочери, не назначил управляющих этим имуществом – он все пустил на самотек. Может, ему было все равно, потому что он не верил в выздоровление Марины? Скорее всего, не верил. Иначе бы не покончил с собой. Турчанинов был убежден, что Королева никто не убивал.

Главврач остановился перед дверью и удивленно покачал головой. Дверь была огромная, деревянная, полированная, в самом ее центре торчала медная львиная голова с кольцом в носу. Голова была для красоты – справа от двери имелся и обычный звонок. Заметил Иван Григорьевич и огонек сигнализации, и крохотную камеру, вмонтированную слева. Зачем такие предосторожности? Ведь подъезд охраняется.

Дверь распахнулась, как только он позвонил.

Он посмотрел на открывшего и буквально онемел.

Перед ним стоял довольно молодой, очень ухоженный и чрезвычайно красивый парень. У него были длинные светлые волосы, убранные назад, в хвост. Молодой человек был в шелковом халате, под халатом угадывались немаленькие мускулы. Лицо парня было загорелым настолько, что его голубые глаза светились каким-то лунным нереальным светом.

– Сергеев? – на всякий случай спросил Турчанинов. – Андрей?

– Турчанинов? – в тон ему ответил парень. – Иван?

– Ну, знаете, – злясь на собственную растерянность, произнес Иван Григорьевич, – вам надо этим быть… Тарзаном. В стриптизе выступать.

– Девочки говорили: гинекологом. – Сергеев отступил в сторону, пропуская Турчанинова в прихожую. – Большие деньги загребал бы, много клиентуры имел…

– Но ведь и так грех жаловаться…

– И так грех жаловаться, – согласился. – Вы обувь не снимайте.

– Жалко по такому паркету в обуви ходить.

– Все равно не снимайте.

– Неужели это ваша квартира?

– Откуда у меня такие деньги? Я врач, а не олигарх.

– Снимаете?

– Да вы что? Здесь сдают за десять тысяч долларов в месяц.

– И кто-то снимает?

– Полдома. За стеной, например, газпромовец снимает. Улавливаете иронию? Национальным достоянием торгует, народной собственностью… Я не снимаю. Мне одна поклонница ключи оставила, она уехала за границу на год. Богатая вдовушка, ей эти десять тысяч погоды не делают, а мне понравиться хочет.

– Цинично звучит, – Турчанинов сел в кресло, оглядываясь. Комната была большой и красивой. Шелковые диваны, мебель с золотыми завитушками, наборный паркет, плазменный экран на полстены.

– Винца не выпьете? – Сергеев подошел к одному из шкафчиков, открыл его, достал бутылку и штопор.

– Я за рулем, вообще-то… А ладно, давайте.

– Теперь что касается цинизма. Такие бабы в последнее время появились, – Сергеев очень быстро открыл бутылку. («Хирург, – подумал Турчанинов. – Руки хорошие».) – И откуда они только взялись? Ведут себя, как настоящие мужики. Покупают любые удовольствия и не стесняются. От денег крыша у всех одинаково едет, вне зависимости от пола. По одной схеме развращаются…

– А раньше разве не так было? Вы, наверное, и десять лет назад производили впечатление.

– На меня и раньше вешались. Но все равно бабы другие были. Поскромнее, что ли. И не так деньгами своими в морду тыкали.

Турчанинов пил вино и наблюдал за бывшим главврачом. Что-то в его поведении ему не нравилось. Ему казалось, что парень стесняется или боится. А чего ему бояться?

И еще он совершенно не смотрел Турчанинову в глаза. Бегал взглядом по столику, бокалам, рукам Ивана Григорьевича, но выше взгляд не поднимал.

«Может, такая привычка?» – подумал Турчанинов. Но такая привычка не согласовывалась со всем остальным. Сергеев сразу произвел впечатление сильного человека.

– Эх, – сказал Иван Григорьевич, – а я уж грешным делом подумал, что и сам на такую квартирку заработаю!

– Помечтайте. Мечтать не вредно.

– Андрей… Можно я вас по имени буду звать? – Сергеев равнодушно кивнул. – Спасибо, что согласились уделить мне немного времени. Я вот чего пришел. Вы, может, слышали, что Королева очнулась?

– Слышал. Я сам чуть в кому не впал от этой новости.

– Не ожидали?

– Совсем не ожидал. Да никто не ожидал!

– Иртеньев мне говорил, что вы ее отца обнадеживали.

– У меня другое отношение к человеку, не такое, как у Иртеньева. У Королева был один свет в окне – надежда на ее выздоровление. Я считал так: пусть верит. Главное – продержаться несколько лет.

– Кому продержаться?

– Да ему, Королеву. За несколько лет он должен был привыкнуть. Может, ребенка бы другого родил или еще что-то хорошее случилось. Короче, ее смерть лет через пять его бы не так ударила. Деньги Королева не сильно заботили – он мог себе позволить поддерживать Марину в таком состоянии. А время лечит, я в этом убежден.

«Ну и ты был при деле», – мысленно закончил Турчанинов.

В этот момент Сергеев наконец взглянул ему в глаза и словно бы догадался, о чем Иван Григорьевич думал: бывший главврач чуть-чуть нахмурился.

– Я видел, что он надеется, и не хотел лишать его этой надежды, – добавил Сергеев.

– Все-таки он покончил с собой.

– Между прочим, два года назад я наконец признался ему, что шансов почти не осталось. Через месяц после разговора он покончил с собой. Я теперь думаю: может, это цена правды? Не сказал бы, он бы еще жил. У него, конечно, были другие неприятности, но что-то же стало последней каплей.

– А зачем вы сказали?

– На вас не угодишь… Подумал: имею ли право лгать? Сейчас врачей призывают говорить правду, и мы в трудном положении – мы же не боги, правда наша субъективная. Скорее, я перестал лгать, потому что думал, он это теперь вынесет. Раньше мне казалось: покушение на дочь – худшее, что с ним могло случиться. Оказалось, у судьбы еще много сюрпризов. Она его била и била. Я не мог этого ожидать. Мне всегда казалось, что судьба справедлива.

– Странная точка зрения для врача. Сергеев снова поднял глаза, и в глубине его взгляда мелькнула злая усмешка.

– Так вы зачем пришли-то? – спросил он. – Проконсультироваться? Но я слышал, вы великий специалист в этом деле.

– Я специалист в нейрохирургии. А у Марины теперь амнезия, это не по моему ведомству.

– Амнезия? – Сергеев приподнял левую бровь. – Ничего не помнит?

– Ничего из прошлого.

– Бывает же…

– Слушайте, Андрей, я надеюсь, вы на меня не в обиде? Вас заменили не по моей воле.

– Если вы пришли объясняться по этому поводу, то зря трудились, – с неожиданной злобой перебил Сергеев. – Я вас и не думал винить. И я не держался за эту работу. Не так уж там хорошо платили.

– Я пришел объясняться по другому поводу, – тоже рассердился Турчанинов. – За две недели до ухода вы начали увольнять сотрудников клиники. Вы уволили абсолютно всех! Не пожалели даже повариху и садовника. Я пришел узнать, почему.

– Ах вот оно что… Ну что ж, я скажу. Я стал подозревать, что Марину собираются убить.

– Что? – Турчанинов ожидал чего угодно, но не этого. – Убить? Но кто и зачем?

– Я этого сказать не могу. Вам не могу.

– Почему?

– Зачем вы разыгрываете из себя идиота?

– Я?!

– Вы вообще понимаете, что происходит? Два месяца назад я получил некую информацию о том, что Королеву убьют. Но только я начал предпринимать действия для ее защиты, как фонд меня уволил. Заменил вами. Да, может, вы и есть их человек?

– Кого – их?

– Тех, кто ее планирует убить. А вы мне предлагаете рассказать, почему я заподозрил и что узнал. Вам я это расскажу в последнюю очередь.

– Но ведь Марину не убили! Она, наоборот, очнулась.

– Она очнулась. Но разве это защита для нее? Уж скорее наоборот: она была под защитой в клинике.

– Значит, вы всех увольняли потому, что боялись за ее жизнь?

– Значит, поэтому.

– Но почему всех?

– Информация продолжала поступать. Вначале я уволил самых подозрительных, но потом пришлось и всех остальных. Потому что ничего не менялось.

Турчанинов помолчал, раздумывая.

– А зачем ее убивать, Андрей? – спросил он.

– Мало ли зачем. Из-за денег.

– Каких денег?

– Да вот вам, пожалуйста, хорошая кандидатура – фонд! Они воруют как перед концом света! Зачем им, чтобы она очнулась?

– Ну, во-первых, никто не ожидал, что она очнется. Вы сами не ожидали. Во-вторых, имущество фонда ей не принадлежит.

– А кому оно принадлежит, интересно?

– Фонду.

– Так по завещанию?

– Да. И в фонде, разумеется, это знали.

– Вот оно как… – Турчанинову показалось, что Сергеев обескуражен этой информацией. – Ну и что? Денежные интересы могут быть и у других людей.

– Каких?

– Мне-то откуда знать? Пусть милиция разбирается… Или вот хороший мотивчик – месть. Или она могла что-то знать.

– Что знать?

– Вы хотите, чтобы меня тоже стукнули по башке? Я понятия не имею что!

– А почему вы забрали все ее бумаги за последние годы?

– Что за глупости? Какие бумаги? Я забрал только несколько выписок, но это на тот случай, если после меня ее пришьют, а меня захотят обвинить в плохом лечении.

– Но в клинике не осталось никаких результатов наблюдений за последние годы. Вообще ничего!

– Ну, во-первых, если что-то пропало после меня, я не виноват, – отпив вина (или спрятав взгляд за бокалом), произнес Сергеев. – Во-вторых, бумаг вообще было мало, это я вам откровенно говорю. Мы там не на диссертацию факты собирали. Все шло по накатанной колее. Это никому не было нужно.

– Выписки у вас?

– У меня.

– Здесь?

– Нет, в швейцарском банке! Я вам их не дам. Повторяю: это моя страховка. Что бы вы ни говорили, но эти, в фонде, непростые ребята. Я не хочу неприятностей, репутация для врача очень важна.

– Вы общались с ее матерью?

– Она приезжала один или два раза. Она живет в Испании.

– Как она вам показалась?

– Наркоманка. Но неплохая баба. Добрая, слабая. Королев ее затюкал своим благородством. Еще у нее был противный муж, он вечно заставлял ее тянуть с Королева деньги. Самой ей не нужно было. Нелепая баба какая-то. Мне ее было жалко.

– Я думал: хищница.

– Вы ее путаете со второй женой. Вот та – хищница.

– Вы ее тоже знали?

– Ну разумеется. Она постоянно ошивалась в больнице. И до смерти Королева, и после.

– Любила падчерицу?

– Нет, деньги зарабатывала. Ей Королев положил десять тысяч в месяц. Я бы за такую зарплату круглосуточно лежал на коврике у Марининой кровати.

– И что за хищница? – улыбаясь, спросил Турчанинов. – Львица, тигрица?

– Кошка.

– Не страшный зверь…

– А она не страшная. Примитивная, как три рубля. Ей нужно молоко и больше ничего. Дай ей молоко – она будет сыто урчать и лежать в уголке, никого не трогать. Даже мышей ловить не будет.

– Вы имеете в виду не молоко, а деньги?

– Нет, я имею в виду молоко! – съязвил Сергеев. – Конечно, деньги.

– А ее вы не подозревали? – негромко спросил Турчанинов. – В том, что это она собирается убить Марину?

Возникла пауза, в квартире стало тихо. Только было слышно, что в спальне работает телевизор.

– Лолу? – переспросил Сергеев. – С чего вы взяли?

– Между прочим, она тоже исчезла больше месяца назад. Ну, когда вы всех увольняли. Я и подумал, что, может, вы ей сказали о своих подозрениях, и она сбежала от греха подальше.

– Я ей ничего не говорил. И ее не подозревал. Материальной заинтересованности у нее не было. Она, наоборот, все теряла в случае Марининой смерти.

– Вы и другие причины называли. Месть?

– Да ну. Это не в ее характере. Она кошка, я же сказал. Не гиена, не рысь…

– Марина что-то знала.

– О Лоле? – Сергеев тихонько засмеялся. – Все знали, Иван. Все Лолины секреты были написаны у нее на лбу.

– Но она же исчезла. Причем до того, как очнулась Марина. Даже деньги за последний месяц не получила.

– Да нашла кого-то. Она давно собиралась выйти замуж. Она мне месяца два назад хвасталась, что, кажется, подцепила на крючок нефтяную шишку.

– У вас были такие доверительные отношения?

Сергеев еле заметно поморщился.

– Да она такая была: что на уме, то на языке. Бесхитростная. Думаю, она всем это рассказывала.

– Почему же она не забрала деньги?

– Ну, может, шишка такая щедрая. Открыла ей нефтяной краник, оттуда столько полилось, что она обо всем забыла. Правда, я не очень верю в таких щедрых шишек, но всякое бывает.

– А вы ей нравились? Турчанинову показалось, что бывший главврач вопросу не удивился. Возможно, даже ждал его.

– Нет.

– Почему?

– А ей красавцы не нравятся. Ей богатые нравятся. Я для нее нищий и, значит, низший сорт.

– А она вам нравилась?

– Вы интересный нейрохирург, – сказал Сергеев. – Своеобразный такой…

«…Да, – мысленно согласился Турчанинов, разглядывая список. – Это я маху дал. Расспрашивал его, как настоящий следователь… Мог ли Сергеев притащить сюда эту газету?»

В списке на 22 мая фамилия Сергеева была первой. Он приходил в клинику забрать вещи. Они лежали в шкафу у секретарши, но она в этот момент обедала. Так что Сергеев мог беспрепятственно зайти в кабинет главврача.

За Сергеевым шли Иртеньевы. Они находились в кабинете в его присутствии, но разве можно поручиться, что он не выходил из кабинета первым? Сколько нужно времени, чтобы швырнуть газету под столик с факсом? Ровно столько, сколько могло потребоваться Ивану Григорьевичу, чтобы шагнуть из кабинета спиной к Иртеньеву.

За Иртеньевыми – некий Степан Горбачев.

«Это старый друг Михаила Александровича, – подписала секретарша. – Он услышал по телевизору, что она очнулась, и решил ее навестить. Он был записан к вам на прием на 22 мая, пришел вовремя, но охрана в будке подумала, что вы уехали, – вашу машину тогда отправили за Иртеньевыми. Горбачеву предложили пройтись до охранника на входе в крыло. Там он узнал, что вы в клинике, но заняты и никого не принимаете. Он сразу же вернулся. В принципе, он в крыло не входил».

«Но мог залезть в окно», – закончил Турчанинов и два раза подчеркнул эту фамилию.

Действительно, человек по фамилии Горбачев звонил ему на следующий день после того, как информация о Марине всплыла на телевидении в программе «Скандалы недели». Кстати, сам этот факт был возмутительным, и Иван Григорьевич даже провел небольшое внутреннее расследование. Оказалось, сообщить эту новость журналистам мог кто угодно из медперсонала – и врачи и сестры были уверены, что в этом нет ничего предосудительного. Увидев его реакцию, они, конечно, перепугались и признаваться ни в чем не стали. Он тоже не стал давить – сам виноват, надо было их предупредить заранее.

Итак, друг Королева. Услышал новость по телевизору, позвонил, приехал на встречу, но охранник на входе в крыло не пустил его. Иван Григорьевич об этом друге вообще забыл, тем более что в тот день приехали Иртеньевы.

– Лена! – позвал Турчанинов секретаршу. – А что, он разговаривал только с охранником? Почему он не объяснил ему, что я назначил встречу? Почему ушел-то?

– Я не знаю, Иван Григорьевич! – крикнула она из своей комнаты. – Он ведь не настаивал. Откуда охраннику знать? Он и мне ничего не сказал.

В этот момент зазвонил рабочий телефон. Турчанинов поднял трубку. Это оказался Сергеев.

– Хорошо, что вы позвонили, Андрей. Вы были в клинике двадцать второго мая…

– Я забирал свои медицинские справочники.

– Да, я знаю. Я хотел у вас спросить: секретарша была в приемной?

– Нет, кажется, она обедала.

– А вы заходили в мой кабинет?

– За кого вы меня принимаете? Я не хожу по чужим кабинетам.

– Не обижайтесь, я спрашиваю без задней мысли. Вы не заметили ничего подозрительного?

– Я ничего не заметил.

– А кого вы видели из обслуживающего персонала?

– Клиника казалась совсем пустой. Охранник сказал мне, что вы в лаборатории, а все остальные, кажется, пошли встречать кого-то к главному входу. Что пропало? Что-то ценное?

– Да нет, дело не в этом. У меня еще вопрос. Вы, может, знали друга Королева по фамилии Горбачев?

– Нет, такого я не знал.

– Его зовут Степан.

– Я бы не забыл такую фамилию. Я его точно не знал.

– А вам не встретился в клинике мужчина без белого халата, на вид посторонний?

– Ну, для меня все сотрудники на тот момент были посторонними. Например, охранники в будке. Они были не те, кого я нанял полтора месяца назад.

– Да, я их заменил.

– Я встретил только садовника с ножницами и каким-то ведром. Его я тоже не нанимал.

– Я нанял.

– Ну вот видите. Еще был охранник на входе в крыло – тоже мне не знакомый. Я показал ему свой пропуск. Он знал, что в комнате секретарши остаются мои вещи. Он меня пропустил… Я собственно, звоню по делу. – Бывший главврач чертыхнулся куда-то в сторону. – Мне сегодня позвонила Лола.

– Лола? Маринина мачеха?

– Ну да. Все, как я и думал. Нашла себе мужика. Она сейчас в Испании. Довольна жизнью, щебечет. Она, кстати, на днях звонила в клинику. Ей стало понятно, что весь персонал новый, а я больше не работаю. Она очень встревожилась и позвонила мне домой. Можете себе представить, я первый рассказал ей, что Марина очнулась! Она там чуть в обморок не грохнулась!

– А зачем она звонила?

– Хотела узнать, нельзя ли получить деньги за последний месяц. Я посоветовал ей звонить адвокату в фонд. Правильно? И еще посоветовал связаться с вами.

– Спасибо, – задумчиво произнес Турчанинов.

«Никто в клинику не звонил, мне бы обязательно сказали… Эта история нравится мне все меньше и меньше».

Он достал мобильный и нажал на нем цифру «3».

– У меня к тебе куча просьб, – сказал он, когда ему ответили. – Проверь, пожалуйста, звонили ли бывшему главврачу Сергееву из Испании. Меня интересуют последние два дня. Проверь мобильный и домашний. Запиши номера. Дальше: выезжала ли из России в Испанию Лилия Максимовна Королева, это мачеха Марины Королевой. Узнай, с кем она уехала. Проверь также, вернулась ли она обратно.

– Ни фига себе, – добродушно сказал человек. – Это все?

– Нет, не все. Мне нужны материалы о расследовании убийства в Марбелле Елены Королевой. Поищи какие-нибудь концы. Может, в представительстве Интерпола помогут?

– Может, мне еще выяснить, где скрывается Усама бен Ладен?

– Это ценная информация, – согласился Иван Григорьевич. – Но меня она не интересует. Каждый должен заниматься своим делом.

– А ты своим делом занимаешься? – возмутился человек. – И как тебе не стыдно, Иван!

– До свидания! – холодно сказал Турчанинов и дал отбой.