Дни шли. Медленно и тягуче, как асфальтовый каток, проползла в одиночестве, странных снах и мыслях еще одна неделя. Он ничего не делал — только работал, ел и спал. Печатная машинка была убрана на шкаф и замолчала, кажется, навсегда, остались только книги — последнее прибежище утомленного духа, он взялся, наконец, за Сартра, давно хотел, но как-то все было недосуг, положил книгу у дивана, но брал ее в руки редко, не мог сосредоточиться. Еще были шаги по комнате, обида, маета, сомнения, много эмоций, редкие прогулки под мелкой изморосью — одним словом, жизнь.

Однажды вечером он пришел домой. Уставший и голодный после рабочего дня, после ожидания на остановке и тряски в автобусе, он открыл дверь, сунул ключ в карман, расшнуровал ботинки, присев на тумбочку, разулся, снял плащ… На вешалке в углу висела куртка. Ее куртка, та самая, коричневая, недорогая, в которой она была тогда, майской ночью, в трамвае, взбиравшемся в гору, когда они познакомились, он узнал бы ее из тысячи, да и чья еще куртка может висеть здесь, в его квартире? Лицо его посерело, он бросил плащ куда-то на пол и быстро прошел в комнату. Телевизор был включен, к кресле сидела она. Лена.

— Мишка! — она приподнялась и потянулась в его сторону, — Я так соскучилась!

— Что ты здесь делаешь?

— Пришла, — замерев, недоуменно ответила Лена, — Хотела тебя увидеть и пришла. Что-то не так?

— Зачем?

— Говорю же, хотела увидеть. Что с тобой?

Он покачал головой и посмотрел куда-то в левый верхний угол комнаты, туда, где маленький паучок пару недель назад свил свою паутину.

— Уходи!

— До что с тобой? — всплеснула руками она, — Что она тебе наговорила? Сука! Что она тебе наплела? Да она сама на тебя глаз положила, разве ты не видишь?! Ты что, думаешь, я с кем-то?..

— Лен, давай не будем!

На глазах ее появились слезы.

— Миша, да как ты можешь так?.. Почему ты мне не веришь? Я люблю тебя. Только тебя. Никого больше. Ты же… Господи, ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?!

Миша выдержал паузу — тысячи мыслей кружились, стремительно меняя друг друга в его голове, он стоял, молчал, терялся и не знал, что делать и что сказать, чтобы все это поскорее закончилось.

Лена встала и подошла к нему почти вплотную.

— Мишка, я же люблю тебя! Я все для тебя сделаю, все, что хочешь. Как ты мог даже подумать?..

Она встала на колени, затем, словно потеряв последние силы, упала к его ногам. Несколько секунд он смотрел на нее, лежащую, сверху вниз. Руки его дрожали.

— Лен, уйди пожалуйста! Я не могу сейчас тебя видеть.

Она подняла заплаканное лицо, он молча выдержал ее жалостливый взгляд, потом она встала. Миша выключил телевизор. Лена порылась в кармане, достала ключ и бросила его на пол.

— Олег был прав. Ты действительно тюфяк!

Он медленно нагнулся, подбирая ключ, увидел, как мимо промелькнули ее ноги в синих джинсах, услышал, как гулко хлопнула входная дверь. Старое кресло с желтой обивкой приняло в свои объятия его тело, он замер, взгляд его остановился в невидимой точке где-то позади, по ту сторону погасшего и беззвучного «голубого» экрана.