Прошло несколько дней. Капитан Рязанов еще не приехал, старший лейтенант Лузгин, Лавров, Шакирзянов и Цюра ночами не уходили с границы. Не было на заставе и Степана Зозули…
Саша сидел за письменным столом дяди Андрея и думал. Славка, стоя на коленках на стуле, навалился локтями на пачку журналов и тоже думал. Алька думал, забравшись с ногами на диван. Сегодня Саша и Славка уезжали в пограничный городок в школу и перед отъездом сочиняли коллективное письмо Зозуле.
Долго не получалось начало. Написать ему: «Здравствуйте, товарищ Зозуля» — очень уж по-чужому. «Здравствуй, милый дядя Степа!» — как-то по-детски…
Саша подумал и написал:
«Дорогой Степан Антонович! Поправляйся скорее и приезжай обратно на заставу. Мы на каникулы тоже приедем домой. Мы все по тебе очень скучаем…» Что бы ему еще написать?
«Твой Арап воробьев ловит»,- подсказал Алька. Саша записал, хотел вычеркнуть, потом подумал и оставил: в госпитале Зозуле и про Арапа интересно будет узнать.
«Степан Антонович, мы набрали целый вещевой мешок семян сосны, а второй мешок нам на праздник привезла Айно от ребят деревни Хаукилахти,- продолжал писать Саша.- Мы их сдадим в школу и отошлем сталинградским ребятам для питомника.
Я и Слава будем учиться в одной школе и в одном классе, а жить в интернате при школе. Айно едет с нами, она уже третий год учится в той же школе и будет теперь в пятом, а мы уже в шестом, а жить она будет там же в общежитии для девочек.
Степан Антонович, если поедешь после госпиталя через город, обязательно пошли телеграмму и заезжай к нам».
— Давайте ему про Харитона напишем! — предложил Алька.
Саша решил, что можно и про Алькиного Харитона написать.
«…А вчера мы ходили за грибами. Там была яма с лягушками. Слава сказал, что лягушки сами не понимают, где им лучше зимовать. Алька поверил и стал пересаживать их в другую яму.
Степан Антонович, напиши нам, когда тебе будут делать операцию… Потом Алька поймал что-то красное с черными пятнышками. Это оказался тритон. Слава назвал его Харитоном, и мы его выпустили. Мне дядя Андрей советовал записывать для стихов всякие слова и поговорки, я и записал: «Тритон-Харитон».
— Еще приветы пишут,- сказал Алька: — Айно писала и наша бабушка в Петрозаводске всегда пишет…
Ребята так увлеклись письмом, что не сразу услыхали голос дяди Андрея.
— Где вы там? На участок пойдете?
Ну, кто ж откажется от такого предложения! После разоблачения шпионки, после того, как они починили провод, старший лейтенант увидел, что Сашу можно взять на участок, может быть, и на самую границу. А Славка? Славка же — старый пограничник! Только раньше его на участок не брали, а теперь берут… Одного Альку пришлось оставить дома, потому что Нюра его никуда еще от себя не отпускала.
Ребята шагали рядом с дядей Андреем по извилистой росистой тропинке. Кое-где на пригорках видны были поваленные бурей, зависшие на ветках сосны с вывороченными корнями. Тропинка кончилась, пошли свежее обтесанные кладки из двух-трех бревен, сколоченных вместе. Через ямы и ручейки вели деревянные мостики и насыпи земли, покрытые сверху дерном.
— Смотрите! — крикнул Саша. — На елке грибы растут!
Как опытный пограничник, он первый заметил такое необыкновенное дерево. Действительно, в стороне, на полянке, стояла сухая елка, на ветках которой были развешаны и разложены самые настоящие опята и боровики.
— Это белка грибы сушит на зиму,- сказал старший лейтенант,- тут сейчас все лесное зверье насчет запасов хлопочет.
Деревья стояли еще в летнем уборе, а ранняя осень уже подкрадывалась холодными туманами, одевала золотом верхушки берез, развешивала по лесу гроздья алых рябиновых ягод.
Саше казалось, что вот совсем недавно приехали они с Нюрой и дядей Андреем на заставу, только вчера были со Славкой в пещере, ходили с геологами, ездили в деревню к Карпу Яковлевичу, и вдруг, когда разоблачили шпионку, заново увидели всю жизнь на заставе, всех людей и все события. А сегодня вот надо уезжать с заставы, готовить книжки и собираться в школу. Но пройдет зима, кончится учебный год, и снова приедут они летом на границу. И Айно приедет. А когда окончат школу, придут сюда и будут служить на границе, как старшина Лавров, дядя Андрей и капитан Рязанов.
Вот и старая немецкая каска на пеньке. Теперь Саша знает, что она не просто так лежит здесь, а служит ориентиром. Здесь же и куст черемухи и трава, где он когда-то «шпионов ловил». Только тогда трава была невысокая, а сейчас разрослась, и на целый метр над нею поднялись побуревшие, усыпанные кругленькими зернышками семян метелки конского щавеля.
Старший лейтенант и ребята перепрыгнули через яму и вышли к просеке.
На другой стороне просеки работали Шакирзянов и Цюра. Шакирзянов ловко постукивал топориком, а Цюра тащил на плече целое бревно.
— Товарищ старший лейтенант,- сбросив бревно, доложил Цюра,- производим инженерные работы.
— Вот вам и пополнение,- ответил старший лейтенант.- Вы тут помогайте,- сказал он ребятам,- а я пошел к старшине Лаврову погранзнаки проверять.
— А что мы будем помогать, дядя Ваня? — спросил Славка.
— Хочешь, посчитаем что-нибудь или так поговорим, а то пойдем катушки мотать,- хитро прищурив зоркие глаза, предложил Цюра.
— Да нет, мы на самом деле помогать,- засмеялся Славка,- мы теперь по-настоящему!
— А если на самом деле, тогда таскайте ветки в сторону да в кучи их и складывайте.
Цюра и Шакирзянов поддели топором конец бревна и положили его на одну сторону промоины. Потом Цюра занес бревно через промоину и положил рядом с таким же, уже обтесанным бревном. Получился мостик, который они начали укреплять и сколачивать.
Ребята принялись таскать и сваливать в кучу обрубленные сучья и ветки. Саша потащил в сторону липкую сосновую вершинку. Вдруг, сделав предостерегающий знак Славке, он спрятался за дерево. Слава не понял еще, в чем дело, но тоже так и присел. Заметив, что ребята маскируются, Цюра и Шакирзянов оставили работу.
Далеко впереди виднелась зеленая поляна. На поляне, потряхивая широкими рогами, стоял в боевой позе красавец-лось.
— Ну, я думал, опять нарушитель,- сказал Цюра,- вид у вас, не дай господи,- и своих напугаете!
— Можно, мы поближе посмотрим? — спросил Славка.
— Да не знаю,- сказал Цюра.- Лоси сейчас злые, кусаются.
— Мы близко не подойдем,- сказал Славка.
— Ну, посмотрите, если недолго,- разрешил наконец Цюра.
Стараясь не наступать на сучья, обдираясь о кусты, ребята добрались до прогалины и выглянули.
Лось стоял, подняв голову с тяжелыми рогами, вытянув удлиненную горбоносую морду. Раздался глухой короткий рев, и лесной великан, закинув рога на спину, пошел в чащу на высоких пружинистых ногах.
— Драться пошел,- шепотом сказал Славка.- Уй-юй-юй, как они осенью дерутся, гром по лесу идет… Видал, какие у него рога? Как даст — так все!
— Подождем, может, опять выйдет,- предложил Саша, и ребята, затаив дыхание, спрятались за бугром.
Большой зеленый кузнечик шлепнулся между ними на траву и застрекотал под самым носом. Славка не утерпел, сложил ладонь коробочкой и ловко прихлопнул его сверху. Толстый и тяжелый кузнечик возился под ладошкой, прорываясь на волю. Вдруг неподалеку раздался дробный тяжелый топот.
— Лось! — крикнул Славка и выпустил пленника.
Ребята так и припали к земле. Саша ясно видел, как
Славкина белобрысая челка встала ершом вперед.
Земля гудела и дрожала. Похоже было на то, что лось, и правда, пошел на них в атаку.
Переведя дух, оба осторожно выглянули.
На поляну с маху вылетел на Буяне капитан Рязанов. Круто осаженный Буян заплясал на месте, вытягивая морду, запросил повод, а потом завертелся и встал посреди поляны, дрожа от нетерпения каждым мускулом. Капитан соскочил на землю, бросил повод на луку седла и пошел к ребятам. Буян потянулся к траве, фыркнул и, мелко перебирая сухими стройными ногами, побежал за ним.
— Папа! Ура! Папка приехал! — крикнул Славка и с разбегу повис на отце.
— А где дядя Андрей? — здороваясь с ними, спросил капитан.
— Андрей Григорьевич! — крикнул он и пошел с ребятами по тропинке.
На тропку вышел дядя Андрей.
— Письмо привез,- сказал капитан,- прямо из Академии наук, всей заставе пишут!
— Сегодня же на политзанятиях и почитаем,- отозвался Лузгин.
— А здесь еще приписка,- развернув письмо, сказал Рязанов.
«…Особый привет мы шлем самым молодым пограничникам Саше Панкратову и Славе Рязанову. Разведывательная партия благодарит вас, ребята, за оказанную помощь и желает в будущем так же добросовестно относиться к своей работе, как это сделали вы, как подобает относиться к делу советским пограничникам…»
Саша и Славка посмотрели друг на друга. Нет, определенно не знали в Москве, в Академии наук, как они сами себе все испортили. И геологическую схему толком не составили, и пулемет капитан взял и отправил в музей без всякой надписи. Так вот просто и сообщил: «Найден на территории заставы».
Правда, когда Саша лицом к лицу столкнулся со шпионкой, он поступил, как и подобает военному человеку: не растерялся, не спасовал перед неожиданностью. Но ведь задержали-то шпионку не они со Славкой, а пограничники. И еще неизвестно, чем бы все кончилось, если бы он, Саша, и в самом деле оказался один на один с Аграфеной.
— Ну что ж,- сказал дядя Андрей,- письмо мы обсудим, а ребятам что-то уж слишком большая честь. Можно подумать, что академики и правда «молодым пограничникам» пишут.
— Ну, как же,- запротестовал Славка,- тут даже по фамилиям сказано!
— Мало ли что «по фамилиям»! — ответил дядя Андрей.- Не так-то просто пограничником быть, это звание еще заслужить надо!
— Да они заслужили,- неожиданно для ребят сказал капитан,- как думаешь, замполит? Я думаю — заслужили…
— Не знаю, может быть, и то не совсем, а лет через пять, может быть…
Но Саша видел, что дядя Андрей смеется и говорит неопределенно, чтоб они не очень задирали носы. И капитан и старший лейтенант просто не хотели хвалить их в глаза. А на самом деле им и самим было приятно, что о ребятах даже в Москве знают, и не где-нибудь, а прямо в Академии наук.
— Вот что,, академики,- сказал капитан,- пора в путь-дорогу собираться. На заставу машина пришла, подвезет вас до станции, и Айно вот-вот приедет.
Саша первый раз в жизни ехал по железной дороге без взрослых. Нюра нисколько не боялась его отпускать и даже просила посмотреть за Славкой, чтобы Славка чего-нибудь не натворил.
Но как жаль было расставаться с заставой! И всегда так: только привыкнешь на новом месте, а уж надо двигаться дальше, разберешься в каком-нибудь деле, а впереди еще более сложные и трудные дела. С каждым днем — все выше и выше, с каждым годом — на новые ступеньки жизни.
Подходя к заставе, они увидели возле сарая раскрасневшегося сердитого Альку, а перед ним вялого, замученного Тобика.
Алька видел, как дрессируют собак, но Тобик очень неохотно признавал его авторитет. Услышав строгий окрик, он сразу же немощно валился на спину, поджимал лапы и мелко вилял обрубком хвоста. Но стоило Альке сказать, что он умница и молодец, Тобик сейчас же начинал прыгать на Альку и бесцеремонно лезть к нему в карманы, набитые сахаром, обрезками колбасы и пирожками.
Когда подошли Саша и Славка, Тобик только раз приветливо вильнул им хвостом и остался терпеливо выслушивать Алькины наставления. Видно было, что он решил во что бы то ни стало до конца освоить его карманы.
Машина стояла на берегу озера, шофер, засучив рукава гимнастерки, окатывал ее из ведра. Айно уже приехала и сидела на телеге рядом с Карпом Яковлевичем.
— Мы сейчас! — крикнули ей ребята и побежали прощаться с пограничниками и заставой.
Саша проскользнул в казарму и остановился возле пирамиды с оружием.
Первым в пирамиде стоял потемневший, иссеченный осколками, как будто только что вынесенный из боя автомат его отца. На стволе и крышке ствольной коробки видны были рубцы и вмятины. Вороненый слой металла давно сошел — по всей длине автомата блестела обнаженная сталь.
Саша тронул рукой тонкий слой ружейной смазки, постоял у пирамиды и тихо вышел.
На пороге ждал его старшина Лавров.
…Машина выехала на бугор. За высокими прозрачными кронами сосен яркой синевой блеснуло озеро. Застава, ветродвигатель на столбе и сторожевая вышка с часовым на площадке стали опускаться ниже, ниже, потом мелькнули в последний раз и скрылись за поворотом.
Шурша колесами по гравию и пофыркивая на спусках, машина неслась все вперед и вперед, опять повернула к озеру, поднялась на бугор, нырнула под ветки могучей сосны, снова пошла вдоль вынесенного на берег камыша.
А на середине озера как будто застыл над неподвижным зеркалом воды каменистый, с высокой темной елью у белой ограды остров Панкратова.
