1. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая моя, дорогая, родная Олечка!
Русские воины здесь. Я услышала от них, что ты жива и здорова. Слава Богу! Теперь ты мне напишешь о себе и обо всех. Беспокоюсь о Сереже и Леве, его мать недавно скончалась, все мечтала его повидать.
Наша племянница Ольга заботится о Диме Качалове, он жив и здоров, передай родителям с моим приветом.
Очень тяжко мне было жить эти последние три года – много хворала, томилась и тосковала невыносимо… Обо всех думала в своем плену и рыдала, когда узнала о смерти Влад. Ив. Немировича-Данченко. Не представляю себе Художеств. театра без него…
Твой домик стоит. Роман и Капитолина по-прежнему там. Колька женился и у него уже ребенок. Поздравляю!
После бомбежки мой Дом-музей ремонтируется уже. Я так рада, что смогу хотя немного отвлечь наших бойцов и дать им отдохнуть и забыть ужасы фронта, слушая наши рассказы и воспоминания о Чехове. Янова все время была со мною и сейчас очень хлопочет о восстановлении Музея.
Оля и Софочка милая, когда я вас увижу? Пожалуй, вы меня теперь и не узнаете – худая, старая и больная стала я. Боюсь, помру и не повидаюсь с вами. Хочется поговорить, ох как хочется!
Напиши же, голубушка, о моих родных и о своих также. Как установится и наладится жизнь, я напишу тебе поподробнее и обстоятельнее. Неужели я увижу тебя!
Кланяйся всем, кто меня помнит и особенно пятницким, т. е. семье Мих. Павл., Сереже, Валечке с сыночком и Софье Владимировне, Марии Петровне Лилиной.
Крепко, крепко обнимаю и целую тебя и Софу. Жду ответа с нетерпением. Маша
Все письма М.П. к О.Л. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.105.37.
2. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милые Олечка и Софочка, я послала вам уже два письма, а от вас ни строчки. Напишите же, пожалуйста. Конечно, что вы живы, меня радует, но хочется хотя немного подробностей.
Много горького и тяжелого я перенесла, и реакция дает себя чувствовать. Я совершенно больна, худа – как скелет.
Слышала о смерти Марии Петровны – царство ей небесное. Поплакала.
Я уже писала о смерти Левиной мамы, она так надеялась его повидать. Дима Качалов жив, его хорошо устроила Оля. Он в плену.
Не кончаю этой записки. Ждут.
Целую. Маша
3. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Дорогая моя Машенька, какая радость была сегодня – увидеть твой почерк, читать твое письмо! Сколько времени волновалась и мучилась мыслями о тебе! Все мы живы и здоровы. С Сережей на днях говорила по телефону. Лева женился и сейчас в командировке с женой в Иране. Люба тоже вышла замуж, Андрей чудный отрок. Влад. Леон. скончался вот уже полтора года. М.П. Лилина умерла полгода назад. Вот-с.
Ну а мы с тобой должны скоро увидеться и говорить без конца. По-моему, тебе надо при первой возможности приехать в Москву. Буду ждать известий.
Целую и обнимаю. Оля
Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.78.17.
4. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, это письмо, может быть, отправится завтра. Открытка ушла вчера по почте. С чего начинать – не знаю. Лирику пока оставим в стороне.
Итак: в половине ноября 41 года мы из милого Нальчика перевелись в Тбилиси – на машинах и автобусах целая процессия до Орджоникидзе, там передохнули. За нами прислали два прекрасных военных автобуса ЗИС, и мы перевалили по Военно-Груз. через хребет. В Тбилиси долго утрамбовывались по гостиницам и квартирам. Мы с Софой только переночевали в предоставленной нам частной квартире и на другой же день переселились в гостиницу «Тбилиси» в чудный номер с удобствами, где и прожили до 1 сент. 1942 г. С нами жили в этой же гостинице юродивые старушки Мал. театра – Массалитинова, Рыжова с сестрой. С милым Климовым мы очень дружили, при нас он и скончался летом 42 г. Общались много с Влад. Ив., играли часто в кункен (по-ихнему джокер), дружили с Тархановыми – ну обо всем речь впереди. 1 сент. 42 мы с Влад. Ив., Качаловыми, Типольтами и др. улетели в Москву на чудном «Дугласе» – это была сказка. Два часа передохнули в Баку, перелетели Каспий и прямо в Куйбышев – там переночевали и через три часа были в Москве. Нашего театра не было в Москве, встречал театр Немировича.
Ну вот сейчас была Лидия Никол. Сейфуллина, кот. завтра летит к тебе, надо спешить с письмом.
Живем мы с Софой вдвоем, без работницы, ходит к нам на подмогу женщина из театра, по магазинам блуждает знакомый тебе Иван Сергеевич. Я теперь помещаюсь в Софиной комнате, Софа в б. столовой, а в б. моей – столовая., очень все хорошо и уютно.
Есть у нас кот Фома Кузьмич, огромный, год ему, полукровка, от кошки Влад. Ив-ча.
Лева наш уже два года как женился на Марии Гарриковне Меликовой из Тифлиса. Отец ее (умер) армянин, мать русская – Кочубей. Она очень живая, высокая, черная, элегантная, очень любит Леву, заботится о нем, мы с Софой очень ее полюбили, она очень добрая, расположенная к людям. Они сейчас в Иране в командировке с 16-го февр.
Люба недавно тоже вышла замуж за Аносова – дирижера и музыканта. Андрей уже отрок, милый мальчик, толковый, занимается музыкой, франц. кроме школы.
Влад. Леон. скончался в ноябре 1942 г. от приступа грудной жабы. Мария Петр. умерла вот уже полгода от саркомы. Ей отняли ногу, потом руку, и все она мужественно перенесла. Вл. Ив. умер в пасхальн. ночь год назад, до последнего дня работал, только дней 5 полежал в Кремлевке.
Твои все в Москве, все живы и здоровы. Лизавета часто бывает. С Марией Моисеевной видаемся.
К 40-летию памяти Ант. П-ча выйдет мой третий том. Из Совнаркома получила бумагу – день 15 июля будет торжественно отмечен. Я ведь писала И.В. Сталину относительно музея – будет, и памятник будет, и изд. полного собр. сочинений будет.
Тебе бы надо было прибыть в Москву, как ты думаешь? Пиши и соображай.
Я всю зиму много играла. 30 янв. на больш. сцене был «Вишневый сад» – незабываемый спектакль. Сейчас кисну вот уже с половины апреля – что-то в легких, и плевритик, и самая противная гнилая темпер..
Софа хозяйничает, кулинарит замечательно, часто о тебе говорим. Ну, целую, обнимаю, будем дальше жить, привет Ел. Фил. Твоя Оля
5. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Драгоценные мои, родные мои Олечка и Софочка, передо мной лежат ваши открытки, и я перечитываю их по нескольку раз в день! Как я счастлива, что теперь знаю о вас. Удручает меня болезнь твоя, Оля, что с тобой? Из газет я поняла, что заболела ты. Владимира Леонард. очень жаль, без него скучно на свете! Он был такой тихий, спокойный… Отчего он умер? А сын его где? Влад. Ив. и Лилину я уже оплакала. Грусть одна на этом самом земном шаре!
Я приехать к вам уже не в состоянии, с 41 года я не выходила на улицу ни разу. Мучительные три зимы дали себя знать – холод, голод и страх. Продавала вещи, платье, белье и покупала дрова мешками. Перенесла брюшной тиф, едва не попала в заразную больницу. И много других болезней. Сердце никуда не годится – перебои не редкость. Буду вас ожидать для свидания в Гурзуфе. Там обстановка, говорят, цела, но всё хозяйство расхищено. Капитолина напишет. Мой музей изрядно пострадал от бомб, особенно сад. Чудом живы остались. Наше военное командование пришло мне на помощь и помогло отремонтировать настолько, что уж можно принимать целые экскурсии наших освободителей. Сквозняки дают себя знать – стекол трудно достать. Биб-ка молчит на мой доклад. У меня два новых сотрудника. Пронин умер от нарывов. Соловьева от голода. Григор. Карп. на фронте. Целую. Маша.
Простите, экономии ради пишу на одной открытке.
Пишите чаще.
Леву поздравляю. Как живут Во-Во с Мариной? Соф. Влад. целую.
Андрюше привет.
6. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая, милая, родная моя Оля, утром я послала тебе и Софе письмо, а сейчас пришлось писать еще. Приехала Лидия Николаевна Сейфуллина – как будто бы до утра, но машина уже приехала за ней, и хочу только поцеловать тебя и Софу! Будь здорова и бодра. Твоя Маша.
Кланяйся всем, кто меня знает.
7. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Дорогая Машенька – как приятно, что есть возможность писать сии слова. Чего только ни передумалось за эти три года!
Говорят, ты по радио выступала, жалею, что я его не люблю и не слушаю, хотя висит у моей кровати. Слегла я в первой половине апреля, не совсем, блуждала в халате. Вскоре меня уложили, нашли пневмонию, плеврит и бронхит, и все сие при низкой гнилой температуре: банки, компрессы из водки. 9-го мая решили перевезти в Кремлевку, чтоб полный покой и уход. Проф. и врач находят, что все мое состояние результат страшного переутомления. До последних дней temper все держалось. Аппетиту никакого, а в весе прибавляю – не понимаю, думаю, что дело не только в физике, но и психике. То, что происходит в мире за эти три года, – меня как-то прихлопнуло, и я вместо того, чтобы бороться, все как-то отдаляюсь от жизни, все мне кажется мало нужным и незначительным. Радость получала только от спектаклей, не помню, когда играла с таким нервом, с такой радостью – и сколько слышу замечательных отзывов. А пока все лежу и лежу, читаю и не думаю ни о жизни, ни о театре. Дважды в неделю приходит ко мне Софа с кем-нибудь, приносят мне вести из жизни, много рассказывают. Пора мне вернуться к жизни, буду налаживать. Стоят на столе ландыши, незабудки, клейкие листочки тополя. Софа трогательно заботится обо мне. Что бы я без нее делала?
Целую тебя, Машечка, крепко и нежно. С первой оказией пришлю тебе денег и вкусненького. Хоть бы повидаться! Твоя Оля
8. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая моя, дорогая моя Олечка, я все еще очень беспокоюсь о твоем здоровье! Дома ли ты? Как ты предполагаешь провести остаток лета после чеховских торжеств? Собираешься в Крым? Два дня пробыл у нас Роман, он приходил из Гурзуфа на врачебную комиссию. Его доклад о состоянии гурзуфского домика я уже писала Софе. На счастье, он застал у меня кое-кого из членов нашего правительства, Роман разговаривал лично о нуждах твоей дачи. Обещали послать немедленно же туда цементу и извести. И ты, вероятно, уже получила телеграмму из Симферополя от Обкома ВКПб, от секретаря. Тебя и Софу встретят и во всем помогут.
Если бы ты знала, как я устала от суетной жизни, силы нет работать, а работать надо. Из своей комнаты почти не выхожу, мечтаю о свидании с тобой. Конечно, больна и главным образом стара… Не представляю себе, как устроится моя жизнь в дальнейшем? Ведь у меня Софы нет! Впрочем, что Бог даст.
Пиши же скорее, голубушка. Целую и обнимаю тебя. Жду. Маша
9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая – как приятно было увидеть тебя на страницах газет! Теперь уже надеюсь, скоро обнимемся и наговоримся. Думаю после 20-го начать собираться и пускаться в путь. Я еще не совсем крепка, а, может, такой и останусь? Задыхаюсь… Ну, неинтересно сие.
Завтра летит к тебе С.Д. Балухатый, когда вернется, расскажет нам, ибо я мечтаю полететь, а то скиснешь в вагоне.
Грустно мне думать о Гурзуфе. Восстанавливать его – не хватит энергии, ну – поглядим на него и подумаем.
Ну вот прошло 2/15 июля. Было торжественно, многолюдно, волнительно. Собираем тебе все газетные вырезки. Днем в 12 час. все собрались в Новодевичьем. Могила была нарядна. Софа по моей просьбе ездила, чтоб приготовить к 15-му. Около памятника кусты чудесных гортензий в полном цвету, небанальной расцветки, и кругом тоже гортензии. Людмила привезла свежую изумрудную гирлянду из пихты и повесила на ограде извне. Была устроена трибунка из зелени, откуда говорили. Открывал Потемкин, потом Телешов, Саричева, очаровательно говорил лейтенант от Кр. армии, потом играл оркестр (неважно), но приятны были просто звуки. Было много цветов, громадный венок от Чех. комитета.
Днем я, конечно, лежала, вечером выступала в Б. театре, потом экспромтом забрел народ, посидели, тебя вспоминали. Как актриса нигде не выступаю – играть еще не могу. По-английски говорила прямо в эфир и начитывала пластинку. Дома снимали меня в кино и озвучивали – и все отлеживаюсь.
Маша, пенсию тебе увеличили до 500 р. и послали в Ялту, получишь ее в Ялтинском райкоме.
Посылаю тебе письмо от Левы и Маши из Тегерана. Целую тебя крепко и надеюсь до свидания. Оля
10. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая, твое лицо в калитке все время со мной. Машина унесла нас. Будем ждать нового свиданья. «Увидимся, так, верно, улыбнемся», как говорят в «Юлии Цезаре». Спасибо тебе, дорогая, за все, за все. Я давно так не наслаждалась и жизнью в том доме, где мы были молоды, и природой. Хочется запас сил не растерять в Москве. Целую тебя крепко, будь бодра и не теряй юмора. Оля
11. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая, доехали до Харькова – утро, солнце, но чувствуется, что холодно. Едем прекрасно. В Симферополе, после отдыха в Обкоме, нас повез Кириллов к Тюляевым. Его не было, мадам нас накормила чудесным ужином – они вчера тоже уехали в Москву. А я вспоминаю сад, каждое дерево при каждом освещении, вид с твоего балкона, наши чаепития, кункены наверху.
По дороге заметно, как обстроились деревни, стоят беленькие хатки, и жизнь идет, на остановках много всего продается. Купили жареную курицу, много луку. Софа проснулась, целует тебя. Обнимаю тебя, целую и думаю, вскоре увидимся. Оля.
Привет всем…
12. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая, через три часа будем в Москве. Едем хорошо, не холодно, солнечно, только сегодня пасмурно. Трапезы сокращают время. Много говорим о тебе, а я мысленно все гуляю по саду и по шоссе и дышу. Начиная с Белгорода, без конца яблок, мы купили полсотни антоновских – оч. хороших.
Целую тебя, береги здоровье, не утомляй себя пустяками. Оля
13. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая моя пухленькая Олечка, сегодня такой летний день, прямо изумительный! Я сижу на своем балконе и жалею, что тебя нет со мной и что некому восхищаться! Приняли ярко красный цвет некоторые деревья и у нас в саду, покраснели и макаки – хурма. После вашего отъезда дня три шел дождь, природа оплакивала вместе со мной разлуку с вами. Я угрюма и нелюдима и очень жалею, что не поехала с вами. Настроение в доме как будто полегче. Желтый кот приходит без опозданий и, по-видимому, возмущен пустотой нижнего этажа. Я была там один раз – чисто, но без обитателей очень грустно. Хочется выпить «токая», но, увы, его не имеется… Жду с нетерпением от вас из Москвы писем. Открытку и письмо из Симферополя получила. Как закончился день в Симф.? Не озябла ли ты в вагоне? Крепко тебя и Софу целую и обнимаю. Привет Леве с супругой и Андрюше и всем моим родным и знакомым. Вазочку при первой оказии пришлю. Маша.
Ксения серьезно заболела, и без тебя ее некому навестить.
14. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Дорогая моя Машенька, вот мы и в Москве, и жизнь, так непохожая на ялтинскую, закрутилась вовсю. Всё ходит народ и невозможно присесть за стол и поболтать с тобой. Во-первых, на другой же день был Балухатый, уже накануне получивший твою посылку, – отнесла к нему Лизавета. Рассказов было без конца и расспросов: он в тот же день уехал в Ленинград – больна жена. Сегодня я говорила с директором Ленинск. б-ки относительно перехода в Литер. музей. Он меня [послал] к зам. Потемкина. Тот ничего не имеет против, будет говорить с Потемкиным, и думаю, что это дело уладится и вы останетесь при Ленинск. б-ке.
Затем был М.И. Крутицкий, мы с ним все переговорили, он мне и посоветовал говорить с директором. Так что ты пока живи покойно.
Ехали мы хорошо: ни пыли, ни холода. Занимались от скуки трапезами и разговорами о ялтинском чудном житье-бытье. Опоздали только на 2 часа. На вокзале нас встретила целая компания: Лева с Машей, Зося, Федя Михальский, Снитков, шоферы и две машины, думая, что у нас много багажа. Дома был готов обед, хозяйничала Зося с Машей – пирог, щи, биточки вкусные, водка, вино, пришел Вово с Мариной, и пошло; все рады, что сидят у меня за круглым столом. Была София Влад., очень тронута была твоей присылкой. Вчера мы с Софой и Андрюша были на «Пиковой даме» в Б. театре – декорации Дмитриева, – очень хорошо, он выходил на сцену, тут же наступил на шлейф одной придворной, к моему удовольствию.
Сегодня я получила приглашение в Английскую военную миссию по случаю отъезда главы – не знаю, пойду ли я, тем более что потом у Зоси сбор наших. Была в театре, передала твой привет и благодарность за присланное, пришлют еще. Все ахали и охали моему отдохнувшему виду. Надолго ли хватит!
В квартире все вылизано, чисто, Фомка огромный и толстый, занятный, но не ласковый, не то что твой рыжий подхалим.
Книппера обедают у нас каждый день, живут пока на Гоголевском. Люба того гляди – разродится.
Маша, начала тебе писать 23-го, а сегодня 28-ое – все время кто-то приходит или куда-то надо идти, и такая усталость в свободные минуты, что нет сил присесть за стол.
Вчера было 46 лет нашему театру и мне как актрисе. Днем я раздавала «чайки» (наш орден) за 15 и 25 лет работы. Василий Ив. в Кремлевке, Ив. Мих. еще полеживает и вечером играл, так что я выполняла этот торжественный акт. Меня зацеловали наши дамы – вообще необычайно радостно встретили меня; без конца спрашивают о тебе – всем передавала твои приветы и без конца рассказывала.
Накануне было 60-летие литературного поприща Телешова в Литерат. музее. Была вся старая милая Москва, было очень душевно, масса адресов. Я читала адрес нашего театра, сидела в президиуме. Старик был растроган, очень просто и хорошо отвечал. Зал был переполнен. Видела Екат. Павловну – очень тебе просила кланяться, видела Перетту Александровну, Шкляра – еле узнала.
До сих пор не освобожден от жильцов чеховский домик на Садовой – придется написать Молотову или Сталину, иначе не с места. После собрания меня увез к себе Сахновский – ужинали, болтали до 2-х часов. Вчера была Лизавета. Софа испекла чудесный пирог с яблоками с цифрой 46! Говорили все время о тебе, о нашей чудесной жизни в Ялте. Маша, стоят у меня хвои из ялт. сада, и я с любовью смотрю на них и вспоминаю чудесный сад – как ты сидела в саду со штопкой, а я тебе читала Чехова – все, все вспоминаю с любовью и благодарностью за такой необыкновенный отдых.
Успела побывать у П. Маркова в театре с Левой и Софой – слушали «Моцарта и Сальери» и «Кащея» – интересно, Паша без умиления не может вспомнить свое ялтинское пребывание, после спектакля пришел к нам, ужинали, пили водку (не трепещи) и приятно болтали до 2-х часов.
Тюляевы сегодня на «А. Карениной», попрошу их позвонить к нам, чтоб условиться, когда они могут быть у нас. Федя за ними ухаживает.
Пожалуйста, поцелуй от меня Марию Михайловну. Я все жду весточки от тебя – как наладила жизнь после отъезда нижних жильцов. Всем рассказываю, как ты спускалась вниз к обеду и как вообще мы уютно и хорошо жили. Передай привет беспокойной гречанке, милой девушке Ксении и Марии Цезаревне. Напиши об атмосфере. Приехала моя Анфуса, вернулась Евгения Митрофановна, надеюсь начать массаж.
Лева и Маша без конца рассказывают об Иране. Маша хочет послать тебе свое фото. Лева опять собирается куда-то ехать, не то с композиторами командируют в Ереван и Тифлис, не то хочет попасть на фронт. Маша едет в начале ноября к матери в Тифлис. Андрюша с ней дружит.
Ну, Машенька, извини за мой скверный почерк и за необстоятельное письмо. Целую тебя крепко, не теряй бодрости духа и юмора. Твоя Оля.
Получила ли ты открытку с подписями?
15. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая, моя дорогая и прелестная Олечка! Я получила от тебя и от пухленькой Софочки 4 открытки и одно закрытое из Симфер. Коллективную открытку от 19 окт. я получила только вчера! Боже мой, как я обрадовалась и как позавидовала вашему окружению!! Левочку, его добрую Машу, Андрюшу, с его взрослым уже почерком, родственно благодарю и жалею, что не могу их, вот сейчас, прижать всех к своему больному сердцу! Еликончику моя благодарность и сильное желание повидать ее и поговорить с ней о своих трепещущих делах, в связи с Биб-кой… Любочку буду всегда сердечно вспоминать и приносить ей большое спасибо за хорошее отношение.
Что же касается ВоВо, то мне кажется, что уже наступила самая настоящая пора, подходящая, чтобы нам поговорить по душам и поумозаключить… Vous comprenez, Madame? Вот только почерк у него ужасный – я вывихнула себе глаза, пока все разобрала, что он пишет! Марину нежно целую вместе с ее Анночкой и желаю ей полного счастья и благополучия. Хотя один вечерок посидеть за круглым твоим столом и повидать всех упомянутых в этом письме! Не забывай меня, родная, я очень тоскую и скучно мне без тебя. О, расстояние! Целую. Маша.
Софочка, напишите мне поскорее. Нежно обнимаю. Мапа
16. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Прекрасная и родная моя Олечка, твое письмо, помеченное 23 и 28 октября, я получила только вчера! Не мудрено, что вы моих писем еще не получили, когда ты писала мне. На открытку с подписями я радостно ответила в тот же день, как получила, и еще писала тебе и Софе.
А у нас чудесная осень, после дождей оживились кусты и деревья – листья еще не собираются спадать. Ты бы сказала – «как жарко». А я зябну.
Обещания, конечно, не исполняются – Литературный музей должен хлопотать о домике Чехова на Кудр. Садовой. Напомни им. Я буду счастлива, если останусь в Ленинской биб-ке. Я послала туда телеграмму с просьбой прислать денег – у нас все вышли. Если тебе не трудно, позвони Крутицкому и узнай – получена ли телеграмма? Если хочешь, поручи это дело Софе.
Сегодня я спускалась вниз, чтобы поискать какую-то маленькую мельничку, вами забытую, и кстати посмотреть на груши. Мельнички не нашла, и груши еще зелены. Пошла в твою комнату, приложилась к образку Н.Ч. и хотелось заплакать…
Я предупреждала вас, чтобы закрывали окна, – вероятно, Аннушка соблазнилась и продала на рынке….
Олечка, хлопочи о другой квартире – побольше, чтобы и на мою долю была комнатка. Пусти в ход и мое имя. Я бы могла с легким сердцем приехать к тебе, не боясь стеснить. А мне так бы надо было, хотя на время уехать и переменить атмосферу, как ты пишешь. Она всё еще сгущена!
Я «оформляюсь» и принимаю как будто бы прежний вид, и возможно, что и сил у меня прибавится к весне и я смогу приехать к Вам, многоуважаемая моя невестка!
Прошу тебя, не увлекайся ночным бдением, ложись пораньше, не уставай и вообще береги свое здоровье. Кланяйся Анфусе и Евгении Митрофан. и скажи им, чтобы они хорошенько тебя соблюдали.
Разреши доктору Иванову – он главн. врач Управл. ВЦСПС всех госпиталей Крымского побережья – передать тебе твою вазочку и устрой его в Худ. театр, хотя на один спектакль. Это врач времен Альтшуллера, Зевакина и проч. А может быть, с ним пришлешь кофейку и сахарку малую толику. Он тебе позвонит…
У нас во вторые рамы стекла еще не вставлены, только обещание! В своей комнате фрамуги хочу забить холстиной – очень, очень боюсь холода…
Продолжаю на листочке «суббота» – читай.
Желтый котик пропадал больше недели и сегодня пришел, вымазанный сажей. Он очень вырос, я его накормила, и он ушел через крышу неизвестно куда. Полинька его не любит. Трезор поголадывает, т. к. нижних жильцов нет – они уехали в Москву…
Мария Цезаревна готовит мне вкусные обеды и шлет вам сердечный привет. Мария Мих. от души благодарит за память и поклоны.
Ну, будь же здорова, дорогая моя, кланяйся всем своим родным и друзьям. Софу обнимаю и крепко целую. Тебя же прижимаю к своему сердцу и нежно целую. Твоя Маша
17. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая, все жду весточки от тебя и до сих пор ничего. Как ты живешь после нашего отъезда? Что делаешь, кого видишь?
Эти дни у нас был ремонт, столовую перекрасили из белой в оранжевую. Представляешь себе Софину адовую активность! Сейчас тишина, Фомка лежит на столе в столовой, где я пишу, всем своим огромным телом и клюет носом. А я все еще вспоминаю Крым и сад, вспоминаю каждое дерево, каждый уголок. Жива ли моя лягушка? А рыжий подхалим прижился? Кто тебя навещает? Увидишь Марию Мих. – скажи, что я ее целую. Передай привет Ел. Фил., Полиньке и всем. Целую. Оля
Датируется временем получения, т. к. штемпель московской почты не прочитывается.
18. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Дорогая Маша, мы сейчас одни, укладываем тебе посылочку, кот. повезут Тюляевы – завтра хотят ехать. Сегодня смотрят «Три сестры». 7-го они обедали у нас. Роскочно был сервирован стол. Софа была на высоте: подавался чудный бульон с нежными пирожками и сухариками с бешамелью, затем гусь с яблоками и картошкой и компот: абрикосы с вишнями. Кроме того закуска к водке: зернистая икра, сардины, кильки, колбаса и солянка, кот. Павел Федорович еще помнил по ялтинскому твоему пиршеству. Были Лева с Машей и Андрюшей и Зося. П.Ф. очень интересно и много говорил, это настоящий человек, знающий и любящий свое дело – очень всем нашим понравился, и веселый.
Посылаем тебе: муку, манную крупу, сахар, дрожжи, кофе молотый и кофе в зернах, три плитки вкусного шоколада, батон б. хлеба, цикорий и кулич, кот. тебе с любовью пекла Софа, отрез на платье, вязаная кофточка – американские подарки; и теплый платок возвращаю с благодарностью. Чулки передай по записочкам.
Третьего дня была у нас Мария Моисеевна с сыном, сидели, много говорили о тебе и о крымской жизни. У Балухатого несчастье: заболела жена (рак), и он в отчаянии. Он ее нежно любит.
У Марии Фед. Андреевой был удар – она лежит в Кремлевке, парализована правая сторона и первые дни была парализована речь – какой ужас! Лучше умереть.
На днях были у Лизаветы днем – 4-го были ее именины, но она работала, а вечером я не отважилась. Угощала водочкой, салатом и запеканкой. Если бы ты видела эти развалехи – дома в Серебряном пер., этот московский двор, дырявое крыльцо – все это, конечно, будут ломать. Свезла ей чулок, бутылочку вина, шоколаду и ветку кипариса из ялтинского сада. Она работает сильно, ей вышла хорошая прибавка, я рада за нее. Маша на днях уезжает в Тифлис к своей матери. Они обедают у нас каждый день.
Я завтра начинаю репетировать «Лес» – очень волнуюсь; 15-го играю «Дядюшкин сон», 17 – Чеховский вечер.
Целую тебя крепко, спасибо за открытку от 22-го. Оля.
Сережа начал рисовать меня.
Софа нежно целует.
19. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
О, дорогая моя Олечка и милая Софочка, друзья мои, какую великолепную посылку прислали вы мне!! Позаботились, спасибо, спасибо!! Вчера принес мне ее инженер Олег Александрович Бонгард. Он приехал из Симферополя. Помните, он был у нас на большом пиршестве? Теперь кофею мне хватит на очень долгое время! Куличик замечательно вкусный, шоколад тоже. Угощала многих, также и Мар. Мих. с сынком. Она, к моему сожалению, покидает Ялту, уезжает в Симферополь на партучебу. Без нее мне будет трудновато. Присланное другим передала, вероятно, напишут особо. На горах выпал снег, и стало очень холодно, я покрыла ноги материнским платком и вдыхала ваш дух, исходящий от него – табачок и еще что-то… Мне было приятно раскладывать пасьянс с загадыванием о нашем свидании. Целую и обнимаю крепко. Мапа.
Береги себя, Олечка, родная!
Поблагодарите кого следует за материал и кофточку. Очарована!
20. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая моя Олечка, посылаю тебе и Софочке забытые вещи. Пишу наспех, неожиданно… Едет доктор Иванов Дмитрий Григорьевич, заслуженный врач АССР и он же главврач Правления ВЦСПС, в Москву.
Приласкайте его и устройте в ваш театр. Едет он на съезд.
Я все еще нахожусь под обаянием присланного пайка, и хочется благодарить, благодарить несчетное количество раз!!
Как прошел «Дядюшкин сон» в твоем исполнении? Не устала ли ты, моя голубушка? Я очень беспокоюсь!
Целую и обнимаю тебя и Софу. Кулич очень вкусный. Мапа
21. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая моя и дорогая Олечка, хватило ли у тебя сил сыграть «Дядюшкин сон»?! Я очень беспокоилась!
У нас уже холодно и сыро, часто приходит желтый кот греться около моей печки. Он страшный воришка – плохо не клади.
Третьего дня вечером посетили меня Тренев и Павленко со свитой. Они поживут здесь. Тренев сильно постарел. Ожидают Павла Федоровича и, вероятно, приедут опять ко мне, нужно решить вопрос относительно Петички Радзивилла. Мар. Петровна серьезно заболела преддверием паралича – лежит в постели. Поля свихнула ступню – лежит.
Много поводов к нервничанью – и я в этом преуспеваю…
А как насчет моего заведения – остаемся ли мы в Биб-ке?
Сегодня за кофеем съела последний сухарик от куличика, сделанного пухленькими ручками Софочки. Спасибо великое за чудесный паек!
Будь же здорова ты и Софочка. Целую вас обеих. Мапа.
Леве и Маше горячий привет. Во-Во тоже.
22. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая моя Олечка, посылаю тебе и Софочке забытые вещи. Пишу наспех – [едет в Москву на съезд доктор Иванов Дмитрий Григорьевич. Он заслуженный врач АССР и главврач Правления ВЦСПС. Приласкай его и устрой в свой театр].
Я все еще нахожусь под обаянием присланного пайка, и хочется благодарить, благодарить несчетное количество раз!!
Жду Сережу для работы по восстановлению несчастного и совершенно не нужного Мелихова. Как бы ни восстанавливали его, все-таки это не то… Барон Стюарт берег память о Чехове, и напрасно крестьяне разорили значительное гнездышко своего благодетеля и друга!.. А что касается меня, то я положила много труда и заботы в эту усадьбу. Мелихово – лучшее воспоминание моей жизни!.. А крестьянам я построила в Мелихове на собранные мною деньги (я продавала яблоки, разыгрывала левитановские этюды и проч.) хорошенькую школу, и мелиховским детям не угрожала уже опасность замерзать в сугробах, отправляясь в школы других деревень за три-четыре версты…
Сереже я устроила все возможное для спокойного маршрута – у меня был сотрудник Тюляевский, обещавший встретить его и подвезти прямо к музею. Вместе с Мар. Цез. будем кормить его. Он привезет с собой сухой паек. Хорошо бы, если бы, отправляясь в далекий путь, он побеседовал с тобой и Софой.
Неизвестному моему американскому другу я послала бы большое merci за заботу обо мне! Да не знаю его адреса!
Целую тебя, моя родная, и милую Софочку и желаю всякого благополучия и здоровья. Маша.
Зачеркнутому верить. Это письмо передаст тебе Павленко.
Сейчас получила телеграмму от вас, и мне стало грустно, что вы не получаете моих писем… Одно из них я написала по-французски.
23. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая моя, золотая Олечка, посылаю тебе эту писульку с В.А. Кузнецовым. Я с твоего отъезда его не видала ни разу, и мне это больно…
За этим письмом придет Анна Харлампиевна, я очень, очень рада ее повидать.
Я нездорова, опять перебои и неблагополучно с кишечником, не сплю, хотя вид имею приличный, говорят. Несколько раз посетили меня Тренев и Павленко, мне было с ними приятно. Погода, пока они были, стояла теплая, солнечная, но со вчерашнего дня похолодало настолько, что сегодня утром уже был мороз, и в нашем музее адский холод…
Почему вы с Софой не получаете моих писем? И о получении великолепного пайка я уже писала много раз и сердечно благодарила и теперь всё еще благословляю вас обеих за заботу, такую сердечную обо мне!
Жду Сережу и боюсь, как бы он не простудился в дороге и у нас в доме – внизу очень холодно.
С Павленко я послала вам забытые вещи, вчера уехали наши москвичи.
Вы обе ничего мне не пишете насчет нашего положения по отношению Биб-ки. Кому я буду подчиняться?
Скоро буду текстировать годовой отчет и не знаю, как [буду] себя чувствовать…
Мне до боли хочется повидаться с вами, поболтать, пошарадовать и посмеяться, поострить, хотя бы один-единственный вечерок… Соскучилась я очень! И Софка перестала мне писать! Мою скуку сейчас усугубляет отсутствие электр. света, и не скоро он будет, какая-то авария, а я так привыкла читать по вечерам, и утром при свете вставать веселее.
У нас все по-прежнему, но настроение как будто полегче.
Напиши, как Лева, как поживает тезка моя, Маша – его супруга. Уехали куда-нибудь они или в Москве еще? Вообще пишите мне обо всех и обо всем, если только вы добры обе и любите меня хотя немножечко…
Целую и обнимаю обеих нежно и вспоминаю трогательно нашу жизнь в ваше ялтинское пребывание. Токай у меня есть, и я пью по маленькой рюмочке ежедневно, но без пения…
Желтый котик приходит раза по два в день, он очень вырос и прожорлив безумно, я не знаю, чем его кормить… Трезор тоже стал требователен по части жратвы, хотя ничего не имеет против желтого и пропускает его без лая… Они оба посылают привет вашему Фомке. Маша.
Софа, напишите № вашего телефона.