1. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, вот мое первое письмо в этом году, и к тебе оно.
Не писала тебе – все что-то не по себе было, да и рука все как-то не очень слушалась, писать стала плохо.
Сегодня еду с Иверовым к своему профессору в Кремлевку. Все сижу дома, до обеда обычно лежу, после обеда сижу на своем месте на диване, тут и пасьянс, и книги, и люди…
Встречу Нового года тебе уже описала Софа. Я не скисла под утро, даже боли внутри моего органона как будто потише стали. Конечно, прошлогоднего безумия не было, но настроение было хорошее, не пониженное – сыграл Николай Дорохин мои вальсы из «Вишн. сада», Рихтер перед уходом игранул Рахманинова. Мне было приятно видеть всех моих друзей, я с удовольствием слушала и болтала. На другой день обедали у нас все с Гоголевского бульвара: Лева, Маша, Андрей, Аносов, Люба, Пашка, ели здорово и пили.
Лева едет сегодня в Таллин дирижировать – с своими вещами, а потом в Ригу. Маша едет с ним только в Таллин, хочет там материал покупать.
Как твое самочувствие? Пенициллин действует? А я с такой любовью вспоминаю свою комнатку «внизу»: как просыпалась, и в окно глядела, и ждала, чтоб солнце скорее вылезало после восьми часов, ждала твоего выхода вниз, и нашу партию после обеда, и вечерний кункен.
В Москве, конечно, хорошо жить, когда живешь темпом всей нашей современной жизни – пошел туда, поехал туда, и юбилей, и выставку, и театры захватить – ну, это не по мне, живешь вприглядку…
Вспоминаю я сад и чудную голубизну неба, и кипарисы, и кедр с наклоненной главой, и америк. сосенку или елку, и как сидела на солнышке, аж жарко бывало, и очень мне было хорошо.
Да, Маша, получила я письмо из Ессентуков от врача Марии Евгеньевны Чеховой, с просьбой выяснить ей, нет ли родства с А.П. Чеховым, кот. они обожают. Дед ее был торговец баварским пивом, звали его Андрей Александрович, отца ее – Евгений Андреевич – был учителем. Она замужем тоже за врачом – у них собств. дом; сын – инженер в Москве, дочь медичка. Будь добра, если что знаешь, ответь мне сейчас же. А затем целую, спасибо за лирическую открытку. Обнимаю, очень рада, что хоть с балкона любуешься на сад. Ольга
Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.78.26.
2. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая Олечка и милая Софочка!
Отправляю Ник. Александр. в командировку и делаю ему личные поручения – получить мои деньги, котор. должна мне Биб-ка за письма, хранящиеся у нее. Если удастся совершиться сему, то очень прошу Софочку вкупе с Зосей купить мне весеннее пальто в самом лучшем ателье. Спина клеш, цвет песочный желательно. Если готовое получить трудно, то нельзя ли купить материала – драпа, сукна и т. п., конечно, и соответственной подкладки. Если все это затруднительно и невозможно, то не надо, это я так, между прочим. Возможно, что деньги получить не удастся, то я могла бы выслать отсюда – из Ялты. Но самое главное это твое здоровье, Олечка, о котор. я имею мало известий. Беспокоюсь.
Я очень устала от отчетной суеты и от кормежки служащих, которых долго постили…
Устала я и от своих недомоганий – от старости, с котор. я никак не могу примириться.
Кончаю, пришел Сысоев, чтобы взять отчет и поручения.
Обнимаю, целую, прижимаю к своему сердцу. Маша.
Ношу орден Мао Дзедуна, переданный мне китайской молодежью, побывавшей у нас в музее экскурсией и передавшей мне, что молодежь китайская воспитывается на произведениях Чехова… Вообще занятно…
Все письма М.П. к О.Л. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.106.5. Месяц уточняется по сопоставлению со следующим письмом (в оригинале ошибочно: декабрь).
3. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая моя Олечка, я все еще на положении больной, все еще гриппую, и никакие пенициллины не помогают – все заперто… Сегодня оделась и вот пишу. Отвечаю на твое хорошее, очень хорошее письмо.
Напиши ессентукской врачихе, чтобы она обратилась к Сергею Мих. Чехову. Он по этой части большой мастер… Я с ним прекратила всякую переписку – не желаю!..
Что-то я никогда не слыхала в своем роду насчет баварского пива. Но существуют сведения, весьма туманные, о Чехии и Богемии… Отсутствие научн. работника, т. е. Сысоева, волнует меня, накопилось очень много писем, на котор. я одна не могу ответить без этого гробокопателя… Нужно рыться во многих источниках, и мне это не под силу. Да и поехал он не вовремя в командировку, и для нашего учреждения, и для Биб-ки…
За посылки как лекарственные, так и съедобные, большущее спасибо. Я считаю себя твоей должницей, и если бы, с помощью Софочки, ты сказала бы – сколько я должна выслать тебе деньгами или мануфактурой, находящейся рядом с нами, – напр., полотенца, простыни. Могла бы подрубить и пометить собственноручно.
Как твое здоровье, была ли с Иверовым у кремлевского профессора? Обязательно напиши. Тебе нужен крымск. воздух. Сегодня, напр., солнце сияет, птички, недоеденные котами, поют. Миндаль и подснежники цветут… Дверь на балкон открыта.
Если бы ты знала, как мне было грустно под Новый год! Я завидовала тебе и Софочке… Целую вас обеих и скучаю без вас. Мария
4. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, comment ça va?
Ты меня очень развеселила своим желанием иметь бежевое пальто и спина – cloche! Это чудно! Но где достать сие? Посмотрим, может что и набежит.
Я все еще сижу дома, за все время выезжала раз с Иверовым к своему профессору в Кремлевскую новую поликлинику на Сивцевом Вражке – о! Это дворец в пять этажей, мрамор, ковры, великолепные художеств. двери во все кабинеты, все белое, бегают вниз и вверх белые женщины, двери лифтов белые с бронзой. А в старом здании будут расширять больницу. Симпатичный проф. Марков осмотрел меня и снимок Рентгена, ну и… не очень весело. И легкие, и сердце поизносились, верно, здорово. Велел побольше лежать, выступать и играть – никак; и не выходить, вот и сижу и лежу…
Морозы стоят крепкие. 29-го большой вечер памяти Конст. С-ча в нашем театре. Хотели, чтоб я читала свои воспоминания, но решили, что после моего 6-тимесячного заточения – слишком большая нагрузка (15–20 минут), и хотели, чтобы я сидела в ложе зрителем – от этого я отказалась. Написала немного, и Степанова прочтет на вечере. А 19-го вечер памяти Москвина, просят меня открывать – не знаю….
Слушаю по радио Рихтера и хорошую музыку.
Кот наш огромный и пышный, тяжелый, вроде теленка.
Ходят к нам девочки и мальчики, приносят вести из жизни бытовой.
Получила ли прелестных пингвинчиков? Хорошо они сделаны – поставь их на бюро, они вумные.
А как вспомню солнечные теплые дни в Ялт. саду или в Гурзуфском моем «владении», – защемит сердце. Эх!
Хорошо, что ты выздоровела, поживем еще. Пишу еще в постели – потому карандашом. Целую тебя, привет твоему окружению. Ольга
5. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, надеюсь, ты рассталась со своим гриппом? Написала все нужные письма с помощью Николая Александровича?
Ты меня развеселила своим желанием иметь пальто беж и спина cloche – это чудесно… Но как сие исполнить? Будем стараться с помощью Зоси… Уже ищут, но пока еще ничего в волнах не видно.
Ты спрашиваешь о моем здоровье? Я не больна, но все время недомогаю. Оторванная от жизни, от театра – я никак себя не найду. Лежу и сижу… За все время я только раз выехала с Иверовым к своему профессору, и вот недавно два раза покаталась, и все. Теперь начну немного «выезжать». Профессору, очевидно, мое нутро не очень понравилось – и сердце, и легкие, велел побольше лежать. Возмутился, прочитав в газете, что я буду играть в «Плодах просвещения», сказал, что категорически пока никакой игры.
Был вечер памяти Конст. Сергеевича, меня просили прочесть свои воспоминания (минут на 20), я не решилась после такого заточения выступать перед публикой. Послала письмо, просила Степанову его прочесть. Вечер, говорят, вышел серьезный, интересный.
Софа кашляет неистово и продолжает курить.
Театр меня очень волнует, там что-то очень нехорошо. Собираюсь навестить начальство.
Лева с Машей завели снова собаку – прислали Леве из Риги, куда он ездил и дирижировал свои вещи. Порода – венгерская овчарка, кличка Чипа, недель 5 или 6. Все довольны.
Просила Сергея ответить врачу М.Е. Чеховой и объяснить ей – он же целую лекцию ей прочтет.
Ну, Маша, кончаю, будь здорова, целую тебя, привет дому твоему. Софа целует. Сегодня купаюсь! Твоя Оля.
Подписывайся «Маша», если будешь писать мне. Мария – пиши другим.
6. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая Олечка, я давно тебе не писала, все приходилось откладывать из-за недосуга или, чаще, больна… Эту зиму я с трудом переношу. Лечение пенициллином бросили. Теперь сестра делает орошение настоем эвкалипта. Как будто лучше.
Весна как будто приходит помаленьку – чаще дождь, чем солнышко. В солнечные дни я особенно сожалею, что тебя нет в Ялте, т. к. материала для восхищения очень много! Выхожу на балкон и злюсь на расстояние…
Вчера был «женский день» и неизбежные Ложкина и Жадан М.М. принесли мне чудесные цветы – цикламены и какие-то особенные цинерарии стрельчатые белые – середина синяя и кончики тоже синие – легкие. Я еще не видела таких…
А у нас в саду цветет мушмула, миндаль и, говорят, цветет слива, но для нее это слишком рано, т. к. возможны еще морозы по утрам. Гости у нас частые, угощаем обедами, конфетами, чаем. На днях обедал Уваров, дир. Филармонии. Я подарила ему, для его кабинета в театре, портрет увеличенный с фотографии работы нашего Сергея (на сей раз очень удачно) Ант. Павл. В театре сейчас паника – театр Чехова, а «потретов» нет нигде. Говорят, есть где-то в раздевальне… Заказали большой портрет масляными красками. Воображаю, что это будет?
Павленко уехал в Москву на Верх. с., т. ч. блины кушала у нас одна Наталья Конст..
Пальто, вероятно, мне так и не удастся сделать. У нас никаких подходящих материалов нет. Если бы у вас что-нибудь нашлось, то я моментально перевела бы деньги. И за готовое тоже.
Как твое здоровье? Хотя бы открыточку написали или по телефону поговорили…
Сысоеву вздумалось напомнить в Биб-ке об иконах, и я думаю, что это была его выдумка, т. к. я ничего не получала из Биб-ки – никаких приказаний о снятии. Он собрал всех служащих моего учреждения и сделал предложение снять… Я так разволновалась – до удара: на правой руке у меня выступило кровавое пятно, и я слегла на три дня. Он испугался и снял это предложение. Никто его не поддержал. Экспонаты остались на местах… Меня всё отрывают, и я, кажется, нескладно пишу… Прости.
Пожалуйста, напиши о себе или попроси Софу, я жду от нее обещанного письма.
Передай, пожалуйста, мой горячий, пламенный (как теперь говорят) привет Зёзе и Коле.
Будь же здорова и напиши обязательно, как можно скорее.
Когда думаете приехать? Я уже покупаю электрические принадлежности хозяйственные. В Симферополе Сысоев купил хорошенький чайник. Целую крепко тебя и Софу. Маша.
Н.И. Любченко умер в Москве в больнице, у него был рак. Зинаида Григор. родила девочку – радовалась, и мы тоже.
Когда она получила телеграмму о том, что ему плохо, завернула в одеяльце свою девочку и поехала к нему. Ребеночку было только 12 дней… Ее горе и наше горе. Мы любили Николая Ивановича и боимся за здоровье З.Г. и ребеночка. Очень, очень грустно! Маша.
7. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, сегодня получила твое письмо. Очень меня поразило известие о смерти Николая Ивановича. Вместе с этим письмом отправляю письмо Зинаиде Григорьевне (адреса ее я не знаю), кот. прошу сейчас же переслать ей.
Приобрести что-нибудь по своему вкусу – просто невозможно сейчас. Спрашивают, ищут тебе на пальто, и, увы, – пока ничего не видать. И вообще трудно что-нибудь купить. В апреле надо брать Таню Дмитриеву из института, где она лежала 6 лет, и одеть – вот ты и подумай.
У меня истрепался совершенно мой теплый халатик, а купить нечего, чтобы перекрыть его. Случайно купили халат китайский за 900 р. – я его распорола, и им перекрыли и простегали мой остов.
Ты спрашиваешь, как мое здоровье? На видимость как будто хорошо, а на самом деле… живу без движенья, лежу или сижу, а задвигаюсь – трудно дышать. Ну это все равно. Сейчас записываем на радио пьесу «Враги»; заманивают меня играть в «Плодах» хозяйку Звездинцеву, а я не решаюсь, боюсь и всех запутать, и не знаю, что у меня может выйти.
В театре посмотрела «Вторую любовь», сейчас пойду смотреть «Потерянный дом», и не жду ничего хорошего.
Воображаю, какое очарование сейчас в саду, помню каждый кустик. Эх…
Попроси свою сестру передать мой привет Александре Андреевне, и также ей поклон мой.
Эти дни все полезло, мокрота , а сейчас снег валит хлопьями.
Машенька, будь здорова, целую, обнимаю тебя.
Ел. Фил., Полиньке привет. Ольга
8. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая моя Олечка, прочитавши твое письмо, я убедилась, что ты помаленьку поправляешься, и почерк стал лучше! Но из этого не следует, чтобы ты не береглась. Софочка должна принять к сведению твое поведение и зорко следить за твоими поступками, чтобы ты не переутомлялась во время работы по театральным делам…
Сегодня у нас чудесный день, солнце работает во всю свою силу и как будто обещает охранять цветущие деревья от мороза, который напугал нас вчера. Ты не узнаешь нашего сада, до чего он похорошел от забот нашего нового заботливого садовника, котор. помогает вся его семья. Я любуюсь садом только с балкона, т. к. здоровье мое все еще не позволяет мне спуститься вниз…
Посылаю квитанцию по уплате за гурзуфскую собственность, твои и Левины. Передай их Софочке. На сей раз Ел. Ф. уплатила сама в Госбанке. Сегодня Зинаида Григорьевна получит твое письмо, она очень обрадовалась, когда я передавала ей по телефону о письме. Она молодец, не падает духом, даже собирается приехать ко мне с младенцем – с Танечкой, так ее зовут.
Ольга наша все еще больна, пытается вставать, но еле ходит. За ней приехала Маня – племянница (котор. помнишь ты, наверное), но, конечно, везти ее трудно – далеко и трудно – в Свердловскую область. Как-то жаль мне эту хорошую старушку…
Ну да что Бог даст… Целую тебя крепко, также и Софочку и Зосю с Колей. Маша.
Сестрам передала твой привет.
9. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая Олечка! Мне очень хочется поговорить с тобой по душам, как с близким человеком. Мне все кажется, что тебя не пустят в Крым. Носятся такие слухи… Я сама бы приехала в Москву, но, увы, это для меня невозможно в силу моей неизлечимой болезни.
Правда, ты позоришь наш Крым… Всегда ты простуживаешься… Обливаешься морской водой, сидишь после банок на своей террасе и т. п. Всегда у тебя хвост трубой, как у моей Минушки! Понаедут родственники, с которыми у меня ничего общего нет… Недалеко ходить – приехала Софья Михайловна, жена Влад. Митроф., она лечится в Институте Сеченова. Она недурной человек, и мне жаль ее. Я поместила ее в голубой комнате, но заботы мои увеличились. По утрам в моей комнате ужасающая толкотня.
Старушка Ольга все еще больна, ее уже причащали и соборовали… Лежит с ясным добрым лицом – уже приготовилась!!..
Сад наш, с легкой руки нового садовника, ты не узнаешь – чудеса сотворились. Чистота, масса уже высаженных цветов и пропасть ящиков с рассадой в оранжерее. Он называет наш сад парком! Я очень довольна. Жаль только, что у нас холодно, и без туманов не обходимся. А у вас жара!..
13 апр. Сейчас скончалась Ольга, я спускалась вниз и горько заплакала. Жаль мне старушку, спокойная и трудолюбивая была… Поля чувствует себя бодро. Около тела собралось много старушек – кто читает, кто молится, кто плачет вроде меня. И как это они скоро узнали?
Сегодня первый день солнечный. Было все время туманно и холодно, и мне казалось, что лето никогда не наступит.
Отчего Софа не пишет? Я послала ей квитанции об уплате повинностей за Гурзуф. Получены ли? Целую тебя и обнимаю. Маша.
Пиши, пожалуйста, и попроси Софочку написать хотя бы коротенькую записочку. Главным образом о твоем здоровье. Привет Зосе и Коле.
10. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, сегодня получила твое письмо и видишь, тут же села отвечать.
Как-то грустно, что не увижу больше согнутую фигуру Ольги с ее бесконечным вытиранием пола. Хорошо она умерла – «приготовилась»… по-христиански…
Вот и я с тобой по душам поговорю: тебя, очевидно, беспокоит – приедем ли мы? Думаю, что приеду, если буду жива и здорова. Ты, пожалуйста, устраивайся, как тебе нужно и удобно, с нашим приездом не считайся. Приедут родственники – устраивай их и в моей комнате. А когда я приеду и у тебя будет полно, – мы прямо в Гурзуф, а потом, когда можно будет, поживем и у тебя. А сейчас назначить время приезда я не могу. Записываю на радио: записала «Враги», сцены I акта «Иванова» – Сарра с Ивановым и потом с доктором. Буду записывать сцены Аркадиной из «Чайки». Надо смотреть выпускные спектакли студии, меня опять в председатели пригласили.
Я чувствую себя сносно. Выезжала даже два раза на Рихтера, побывала и в своем театре. Третьего дня поехали на творческий вечер Алисы Коонен, но я себя плохо почувствовала, дышать не могла, и в антракте уехала, вчера лежала весь день, сегодня встала, и [в] 6 ч. поедем к художнику Павлу Кузнецову, кот. меня писал, и кажется, неплохо. Он давно поджидает меня.
Вчера шел «Дядя Ваня» после перерыва, и самого дядю играл Василий Орлов, говорят, замечательно, и я сие предсказывала ему, я с ним много говорила о роли. Говорят – второе рождение пьесы. Очень горевала, что не могла видеть спектакля, следующий раз посмотрю и тебе напишу. Одним словом, успех большой. В театре тускло. «Плоды» еще не вышли. Показали две дрянные пьесы: «Вторая любовь» Мальцева и «Потерянный дом» Михалкова.
Недавно приносила Марина своего сына Володьку – огромный, спокойный, очень милый. Приходила с полным хозяйством, с пеленками, с игрушками, тут же кормила его грудью, потом кушал кефир, кисель – с аппетитом.
Машенька, кончаю; будь здорова и бодра. Скажи Полиньке, что я ее обнимаю, целую и сохраню память о доброй душе Ольги Павловны, о хорошей русской женщине, чистой сердцем. Целую тебя. Твоя Ольга
11. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая Олечка!
Поздравляю тебя с двумя великими праздниками – с соответствующими пожеланиями, главным образом здоровья и здоровья.
Ты пишешь, чтобы я с твоим приездом не считалась. А с чьим приездом прикажешь мне считаться? Для меня на этом свете нет никого ближе тебя, и ты отлично знаешь это. В твоей комнате, пока я жива, никто не будет останавливаться. Ты такая же хозяйка в ялтинском доме, как и я, даже больше. Конечно, дом этот – учреждение, но мы в нем будем жить и должны жить, пока мы живы, прочие же родственники по особому разрешению твоему и моему. Что касается моих-то, кроме Жени у меня никого нет. Да и она может приехать только ненадолго. Хотела прилететь на майские праздники. Я была бы очень рада этому. Что касается Сергея – то ты отлично знаешь, как он ко мне относится. Нежелательный для меня субъект. Итак, я буду ожидать только тебя с Софой и буду очень рада приезду супругов – Зоси и Коли. Зосю поздравляю с наградой и желаю в дальнейшем получить «неделимую».
Софья Мих. сегодня отбыла в Симферополь.
Я два дня лежала в постели от простуды – хриплю. Приезжал Петрунин.
Софочку целую и тебя тоже. Спасибо за письма. Маша.
В саду чудесно. Цветов небывалое количество!!
Я купила для вас новый электрический чайник.
12. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша-дорогаша, здравствуй. Уже неделя, как я лежу, не выходя из комнаты своей, лежу и гриппую, темпер. была порядочная, все около 38°. Опять уколы пенициллина, банки, от которых уже сильно раздражена кожа, опять Иверов, Мария Ив. и врачиха очень милая из Кремлевки. Кашляю здорово. Когда темпер. подкатывала к 39° – даже читать не могла. А сейчас с радостью перечитываю «Войну и мир», ай как чудесно! В каком возрасте ни перечитывала – все живо и интересно.
Софа довольна, что я больна, она теперь властвует надо мной.
Успела посмотреть последнюю генеральную «Плодов просвещения» – и, в общем, хорошо, смешно, но не совсем это Толстой. Для теперешней публики сойдет, а для культурной – не знаю. «Потерянный дом» приказали снять – пора.
Спасибо за пересланные цветочки, вдыхала их аромат, и мне казалось, что я в ялтинском саду, кот., надеюсь, скоро увижу в его новом одеянии.
Извини, что так криво-косо пишу, неудобно лежа писать.
Кот наш Тимка невероятных размеров – точно теленок.
Болезнь моя некстати, надо спешить записывать «Чайку».
Как я жалею, что ты не можешь видеть сейчас возобновленного «Дядю Ваню». Вася Орлов чудесно играет Д. Ваню – такого еще не было. Соня сейчас очень выросла. Астров – Ливанов – стал серьезнее, вдумчивее, и голова напоминает К. Коровина. Яншин по-прежнему хорош, но… Тарасова – кукла, роль Елены проехала мимо нее. Без нее был бы прекрасный спектакль.
В Б. театре началась юбилейная возня – читаешь?
Спасибо за последнее письмо – я так и знала, что ты напишешь. Целую.
О Новодевичьем пишет тебе Софа.
Я одеревенела от лежания и от бессмысленной жизни. Езжу кататься за город. Где стоит памятник Ленину на набережной? Целую. Оля
13. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая Олечка!
Сейчас Ел. Ф. прочла мне письмо к ней Софочки, и мне так стало больно, что вы обе сомневаетесь в моем искреннем желании видеть вас обеих в Доме Чехова А.П. Да я бы с ума сошла, если б вы не приехали!.. Я с трудом переношу разлуку с тобой и живу только тем, что мы видаемся летом все-таки. Зиму эту я прохворала, да и теперь еще чувствую себя плохо, хотя хочется не сдаваться. Для приема родственников у меня нет сил, и я их не жду.
Мне жаль, что ты сейчас не видишь нашего сада – парка, как его теперь называют. Жду, жду с нетерпением. Маша.
Низ начали приготовлять.
Томашевская обедала у нас – я была рада ее видеть.
Датируется по почтовому штемпелю.
14. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
А начала писать 11 июня, во!
Здравствуй, Машенька, дорогая. Надеюсь, скоро увидимся и наговоримся, наверное не могу сказать, когда именно. Болезнь моя все планы разрушила.
Только на днях начала на люди показываться. Вчера записывала на радио мою статью о Горьком. В Студии смотрела «Дети солнца», сегодня смотрю еще экзамен, завтра поеду посмотреть выставку Н.П. Ульянова – она закрывается. Еще хочу записать три моих сцены из III акта «Чайки» – не знаю, выйдет ли что. Нет Треплева настоящего. Чувствую себя неважно. Очень трудно дышу, вся точно деревянная, в голове шум, глохну, зрение стало хуже. Ну и вообще пора, пора…
Маша, в начале июля прими, будь добра доцента Ленинградского Пединститута им. Герцена Павла Матвеевича Евдокимова. Он несколько раз был у меня, пишет диссертацию о Чехове, и вот очень просит тебя принять его («просит благосклонного ее разрешения на визит с определенной целью»), так он пишет мне.
Получила ли ты что-нибудь из Южно-Сахалинска? Из Учительского института?
Думаю в первой половине июля перебраться в южные владения.
Во время болезни запоем перечитывала «Войну и мир», читала жадно, с упоением.
Сошел юбилей Б. театра, я по радио слушала, шуму много было… и обид тоже. Вчера после радио проехали с Софой к Белорусскому вокзалу, посмотрели памятник Горькому – очень хорош. А Чехов где?
Была вчера на выставке Ульянова, очень приятно. Я еще лежала, когда открылась выставка, и вот застала ее в последний день. Многое вспомнилось… Хорош портрет Конст. Сер-ча, Гоголевой, неплох А.П. Чехов; чудесна Голубкина по силе – рисунок тушью, ну вообще настоящий художник. Молодчина его вторая жена – нелегко было устраивать. Мои два портрета там же – чудесная Раневская и в черном.
После болезни я довольно часто ездила кататься по окрестностям Москвы по шоссе: Ленинградскому, Волоколамскому, Дмитровскому, Можайскому, где-нибудь в лесу останавливались, и я немного ходила; ой, хорошо сейчас в лесу – молодая зелень, особенно дубы хороши, птицы поют, аромат, до боли хорошо. В комнатах стоят цветы, люди добрые приносят.
Тимка наш уже не кот, а огромный котище, баки, штаны, хвост необычайно пышные – такого еще не было у нас зверя.
Андрей наш уехал на работу (геологи) с своим факультетом, и знаешь куда? Под Бахчисарай – жду письма с адресом. Значит, увидимся, надо будет тебе его показать.
Москву всё озеленяют, всюду липки здоровые уже. Недавно были с Аней в Ботаническом саду – масса народу, детей, но ни шуму, ни крику, многие сидят с рукоделием, дети, начиная с пупсов, бродят неуверенными ножками, девушки сидят с книгами, дети играют в мячи, сидят пожилые и старики – я с удовольствием наблюдала, как люди отдыхают. Парк чудесный, много цветов.
Лева мечтает пожить в каком-нибудь колхозе на Волге и побродить. Маша все сдает экзамены, чтоб получить диплом, специальность франц. язык.
Читала ли ты в «Советском иск.» или «Литературной», что плохо обстоит дело с Таганрогским музеем? Директорша как-то была у меня в прошлом году, и не показалась мне инертной.
Зося и Марина часто бывают. Дорохины хотели ехать в Кисловодск, но Николаю, с его сердцем, врач не советовал, и они опять будут в Пестове.
Из окна глаз отдыхает на пышном зеленом сквере на площади Моссовета, к вечеру бьет фонтан…
Ну, Маша, кончаю, не пишется, потому что плохое настроение, увидимся – поговорим. Софа целует и вместе со мной шлет привет Ел. Фил., Полиньке (как ее здоровье), Любочке. Тебя обнимаю крррепко и целую. Твоя Оля
15. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Профессор категорически запретил поездку на юг до сентября. Теряюсь, куда деться. Прости невольное беспокойство. Подробности письмом Целуем. Ольга
Датируется по надписи от руки на телеграмме.
16. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, дорогая, была я у своего профессора. Он выслушал меня – ничего не прописал, и я поняла, что неважно у меня с легкими и сердцем. Потом спросил: говорить вам откровенно честно? Я говорю – конечно. Я категорически против поездки в Крым сейчас, в сентябре – пожалуйста.
Вот теперь и обдумываем, куда и что. Решили так, что если можно добиться Барвихи, это было бы самое лучшее, но вряд ли туда попадешь. После Кремлевской больницы ход в Барвиху очень прост, а сейчас – не знаю. Попрошу Фадеева, чтоб поговорил. Вот-с.
А я, Маша, так уже замечталась о нашей нижней квартире в музее, о чудесном саде. И Гурзуф как-то расстроился. Можно было бы и не послушаться профессора, да в случае, опять заболеешь – уж очень жалко всех окружающих, а главное и тебя и Софу. Я опять только вылезла из двух гриппов, опять кололи меня пенициллином. Дышу тяжело.
18-го я была в горьковском особняке, собрались все писатели в день его смерти – 15 лет. Звонила Екатер. Павл., что просят меня приехать. Накрытые столы, яства, бутылки, человек 65 было. Во время трапезы вставали по очереди и говорили. Я была недолго, устаю, да и первый раз выехала на люди. Писатели тоже приехали усталые с похорон Павленко. Вот тоже неожиданная смерть. Такой еще молодой.
Украинцев у нас гостящих я так и не видала. Сегодня придут ко мне молодежь из русского театра в Киеве, где художеств. руководитель наш Хохлов. И из Львовского театра придут, хоть поглядеть, – вот до чего дожила.
Ну, Машенька, кончаю. Не сердись на меня. Где переживу летние месяцы – узнаешь из наших писем. Как здоровье Полиньки? Целую ее и Ел. Фил. Тебя обнимаю и целую. Хочется поболтать с тобой. Ольга
17. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая Олечка, мне очень грустно, что ты не приедешь к 15 июля и я буду одна в этот день представляться несметному количеству народа. Уже сейчас записываются на этот день. Боюсь, что не осилю, так как чувствую себя неважно – хвораю, нервничаю, не сплю, кишечник ведет себя неприлично. Потрясла еще меня и смерть Павленко. Мы так за последнее время сблизились, подружились, я даже была у них на даче. Принимали меня, как когда-то тебя в «Харькове». Поздно ночью провожали меня с факелами и подарками. Я увезла с собой заграничный приемник, но, к сожалению, он требует большого ремонта – у нас нельзя достать каких-то частей и переменить лампочки.
Пусто без Павленки в Ялте, и это общее чувство ялтинцев…
Вот и ты не приедешь, и это так больно, а все от того, что ты не умеешь беречь себя и не слушаешься Софы, которую, кстати, я очень благодарю за подробное, но неутешительное письмо.
Я не могу забыть твоих гурзуфских обливаний морской водой и выход на воздух после банок. Я, извините, не верю в ваш осенний приезд в Крым…
Твой внук Андрей не навестил меня, я его поджидала, хотелось посмотреть на взрослого мужчину…
Ну что ж – буду ожидать конца августа, авось приедете.
Жары у нас еще нет, я сплю под ватным одеялом, и мне холодно, т. к. двери на балкон всю ночь открыты. На раскладушке у самой двери спит сестра. Будь здорова и береги себя. Может быть, еще увидимся. Целую. Маша.
Софочку крепко целую и благодарю за письмо.
Пиши мне почаще о здоровье. Софу тоже попроси.
18. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Маша, я в отчаянии – из Барвихи до сих пор ответа решительного нет, и я сижу, и жалею, что я не ослушалась моего профессора, особенно после письма Елены Филипповны.
Все разъезжаются, хочется на воздух. Софа расклеивается. Иверов сказал мне, что если бы он не был в отъезде, то уложил бы Софу на месяц в Боткинскую; пока я в Барвихе. Назначил ей лечение, она уже начала – курит меньше; опекает очень.
Вспомни обо мне 15-го. Моя тень будет около тебя; а вообще жди нас, если хочешь, к своим именинам.
На днях поеду в Новодевичий, наш театр. мастер снимал крышу с памятника Антона Павловича, чинил, покрасил, и она уже на месте. Надо посмотреть.
Андрюша хотел быть у тебя, он 15-го кончает работу. Обидно все вышло. Лева уехал по Волге и Каме, Маша будет на Николиной горе; она сейчас кончает свои экзамены.
Я просмотрела спектакли студийные, раздала дипломы, выпуск был торжественный: девушки были в длинных белых платьях, поднесли мне цветы, открывал собрание Топорков, говорила я напутственное слово, говорил Паша Марков, потом, конечно, снимались. Курс не плохой. Потом, не в этот же день, они были у меня – 14 человек, я им рассказывала о себе, об Антоне Павловиче. Софа устроила им легкий крюшончик, они остались довольны.
Маша, кот наш достиг весьма крупных размеров, на шее точно пышное боа, штаны, живот, а главное величина. Многие, видя его в первый раз, спрашивают тихим голосом: это что?
У нас теперь маленький ледничок электирич. – очень приятно; недавно купила.
Маша, как мне за тебя грустно, что так рано ушел Павленко.
Будь здорова, не сердись на меня, мне не сладко. Целую тебя. Твоя Оля
19. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, я очень обрадовалась твоему письму, мне все казалось, что ты на меня сердишься, но ведь я и наказана: до сих пор сижу в Москве, при страшнейшей жаре, и все жду, когда откроют мне врата в царство… ох! Все разъезжаются.
А на днях был у нас мой приятель Василий Антонович, влюбленный в свою внучку. Он выглядит лучше, но такой же живой, убежденный оптимист. Я ему очень рада была. Тут же была и М.Т. Дроздова, очень похудевшая, очень ужасающая, озабоченная судьбой своих племянниц, воспитанных ею. Младшая молодец, вышла в люди архитектором. Был у меня Дерман. Ему радио поручило написать «Чехов и музыка», он в восторге, написал, но еще не кончил, написал любовно, но как получится?..
14-ое июля. Вчера приходил сотрудник, что ли, просил быть в Мелихове 15-го июля, где открывают памятник А.П. Чехову. Я сначала решила поехать, но думаю, что будет масса любопытных (т. к. воскресение), заставят еще говорить. На тишину я бы поехала, а фигурять не очень могу. Поеду в Новодевичий, хотя завтра и там народ. Понедельник и четверг – не пускают. Я недавно была – без народа чудесно. Отдавали театр. мастеру снять крышу с памятника А. П-ча, покрасить и укрепить, теперь хорошо.
Я тихо жарюсь. Сейчас дали знать, что 16-го сообщат, с какого числа будет путевка, если не скоро, сяду и уеду к вам.
Целую и обнимаю тебя, Машенька. Поблагодари Ел. Ф. за письмецо, Полиньке привет.
Жди – «увидимся, так верно улыбнемся»… Ольга.
Твое письмо шло девять дней!!
Софа целует.
20. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Всем существом всеми мыслями с тобой. Передай привет всем пришедшим, кто помнит и любит чистое сердце и светлый ум дорогого человека и писателя. Ольга
Датируется по телеграфному штемпелю.
21. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Pardon! Начала писать не своей ручкой и сейчас же клякс!..
Милейшая Маша, наконец судьба моя определилась: завтра, 20-го утром переезжаю в Барвиху, где надеюсь несколько восстановиться, пробуду до 18 августа, а 25 авг. надеюсь выкатиться на юг. Vous comprenez?
Сейчас звонил Андрей, он только что приехал, очень рада, что еще увижу его и услышу его рассказы.
Жара адовая, все изнывают.
Писать не в состоянии.
Целую тебя, жди нас и готовь пирог к 28-му. Твоя Оля
22. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Милая Машя (помнишь рассказ «Красавицы», армянин звал свою дочь – Машя?). Так вот, Машя, я с 20-го числа в Барвихе и до сих пор не выходила из комнаты. Уложили на три дня в постель, находят слабость. Сегодня притаскивали аппараты – и рентген, и кардиограмму – во. Пишу карандашом, ибо правый глаз украшен большим ячменем, и вообще плохо стала видеть. Немножко напишу. Весь день льет дождь, сырость. Сушь была страшная, трава серая, лысины какие-то – неважно. Живу во втором этаже, комната такая же, как и внизу, чудесный уход, пища, но для чего?! Боялись контраста климата северного и южного – а сейчас что? Уж такой контраст после адовой жары – холодно, сыро, и я ослабла и очень тяжело дышу. Думали, что в жару мне хорошо было, и только еще подправлюсь в Барвихе, а вышло по-иному. Двигаться пока не велят. Ну посмотрим.
Целую тебя, будь бодра. Как показался тебе Андрей?
До свидания. Ольга
23. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая, вчера были у меня Софа и Зося, привезли массу чудесных роз и барвихинские два огромных букета, и вышло похоже на именины. Привезли целый ворох телеграмм и писем, за твой привет крепко целую тебя и Ел. Фил. Варя прислала кренделек, кот. она испекла, а Дорохин прислал шампанское (о ужас!). Гнесина передала мне четыре пышных цветка олеандра, и мне так захотелось подышать воздухом гурзуфского садика. Поблагодари Васильева, что он так хорошо описал мне и день 15-го июля, и вашу поездку в Гурзуф.
Хотела письмецо вчера отправить с Софой в Москву и в ящик, и за болтовней и прощаньем – забыла, а отсюда долго очень пойдет.
Свежо, холодно и дождь целые сутки шел, и я еще не выходила из комнаты. Целую тебя, будь здорова и юмора не теряй. Твоя Ольга
Год по соотнесению с окружающими письмами.
24. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Дорогая Олечка!
Если бы ты знала, с каким нетерпением я ожидаю вашего приезда! Но, увы, сейчас только июль! И какая насмешка в природе – ни единого жаркого дня в Ялте! Человечество не верит, что ты не в Крыму, и посему адресует поздравления в Ялту. Посылаю письма и телеграммы в Москву.
После 15 июля посещаемость Дома-музея А.П. Чехова в Ялте увеличилась на 100 %. Меньше 500 человек в день не бывает! Я устала сниматься с посетителями. Тащат за шиворот…
Как живешь в Барвихе? Как здоровье?
Была в Гурзуфе, но без тебя не то… Посетила Томашевских. Профессор преподнес мне брошюрку свою о Пушкине с автографом. Целую крепко и жду тебя. Маша
25. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Машенька, дорогая. Вот мы опять расстались, и верю, что скоро вновь встретимся, и верю, что это будет весной.
Утро. Солнце. В коридоре орет радио и ходит крупный, видный, пышный священник, в каком чине, не знаю.
Едем свободно в двух купе. Проводник уже раз с нами ездил, говорил, что летом в Мелихове так ждали меня, несколько раз повторял, а сам он из Васькина. Говорил о какой-то старухе Дурново, кот. помнит Антона Павловича.
Николай Александрович был на высоте. Подъехали мы к кассе, где Н.А. доплачивал наши билеты, затем к самой платформе подвезли, где начальство встретило нас, какие-то черномазые женщины в мундирах, он и она подхватили меня под руки, хотя я сама еще крепка на ногах, но покорилась. Все эти начальства влезли в купе…
День был после Гурзуфа все ярче и ярче, было очень тепло. Шофер «затопил» было, но я попросила прекратить. Было очень тепло.
О моем прощании с тобой и с домом я молчу, ибо много, много могла бы сказать.
Проехали Харьков и Белгород – снегу нет пока, но лужи застывают.
Мыслей нет никаких – просто еду, т. е. двигаюсь, «и каждый час уносит частичку бытия»…
Машенька, целую тебя, пишу бессвязно, прости. Шумиха от гостей помешала хорошему сердечному прощанию. Спасибо за все. Живи мудро и не раздражай себя – это вредно. Чувствуй побольше солнце и природу. Addio до след. письма. Ольга.
Передай привет Ел. Фил-не (я ей напишу), Полиньке, Ульяне Ивановне и Ермолаевне. Увидишь Черновых, скажи, что все собиралась пройти к их милому уголку, да последние дни очень трудно дышала. Целую. Оля
26. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Не думай, дорогая Маша, что я больна и что [потому] пишу карандашом, я просто сегодня вылеживаюсь после все-таки утомительного пути и после вчерашнего дня приезда.
Холодно, я еле дошла по платформе и отдышалась в Правит. комнатах. Морозец крепкий, представь, и в комнатах холодно – говорят, что это из-за отопления нового здания университета – на нас не хватает. Лежу в двух фуфайках и даже голову обмотала твоей косынкой, ибо чувствую приближение насморка.
Все чисто, все вылизано, и уютно. Стол накрыт. Я, конечно, всех встречавших позвала к себе обогреться. Выпили немного водочки, закусили, выпили кофе, поболтали и попрощались. Встречали: Лева, Маша, Андрей, Зося, Нина и Слава, Дима и Лёля, Федя, Белокопытов, Нина алупкинская. Повезли меня в адмиральской машине – вот это так да!.. Одно удовольствие так ехать.
Вчера я спала и до обеда и после обеда, Вечером пришла Зося с Дорохиным и Раевский, приятно посидели. Зося рассказывала много. Днем был Иверов, тоже с рассказами. В нашей общей комнате стоят корзины с цветами от театра, от женщин наших, от Виленкина, пироги от Зоси, Лели и от Вари крендель.
Машенька, сейчас принесли твою телеграмму, за которую тебя целую пока только я. Книппера сегодня все заняты и обедают они у нас завтра. Сейчас позвоню Леве. Все спрашивают о тебе с семейством. Лева будет очень тронут твоей телеграммой, он тебя любит.
Все наши горшочки с отростками доехали чудесно. Тимка уже очухался и привык к нам… А я вспоминаю ялтинский дом, сад мой прелестный даже в осеннем оголенном виде, все эпизоды домашней жизни, и наши вечерние кункены, и наше мучительное расставание, и мои невеселые мысли о твоей неустроенной жизни. Почему-то надеюсь, что в скором времени все это изменится к лучшему и ты повеселеешь. Мне грустно, когда я вижу тебя озабоченной и раздраженной…
Сегодня вечером придет Виленкин и Н.Д. Волков.
Слышу много невеселых новостей из жизни театра. Временно директор театра Алла Тарасова – посмотрим.
Прости, что плохо пишу – неудобно.
Поклонись дому своему, саду, чудесному небу; передай мой поклон домочадцам.
Привез ли Ник. Алекс. приемник? Напиши, пожалуйста. Заводи патефон и слушай сладкоголосого Козловского.
Целую тебя крепко. Я, к сожалению, очень мало говорила с тобой так, как мне хотелось. Обнимаю. Оля.
27. М.П. Чехова – О.Л. Книппер
Милая Олечка, прости, что я после твоего отъезда не написала тебе ни единой строчки, хотя от тебя уже получила два милых письма. Причин много. Тяжелое расставание с тобой и с Софой, неприятности по службе, нездоровье и т. п. Кончилось все визитом Петрунина… Он успокоил мою «виноватую деликатность», и все, конечно, пойдет по-старому.
Опишу тебе инцидент из моей служебной деятельности. Приходит ко мне наверх мой бухгалтер – Елена Алексеевна и кладет на мой письменный стол чек на 900 руб. – просит подписать, но не говорит на что? И когда я потребовала объяснения – она удивленно заявила: «А как же – на командировку Алле Ханило, так сказал Мих. Иванович». Очевидно, директор Дома-музея Чехова не при чем тут? Помню, что Крутицкий при мне что-то в этом роде сказал мимоходом, но ведь это не значит, что без совета со мной можно назначать командировку и начинать ее с чека… Я очень огорчилась, обиделся и Сысоев как научный работник. Конечно, в конце концов ему пришлось оформлять всю командировку.
Не понятно мне – как это Елена Алексеевна и еще «кто-то» могли решить самостоятельно такое серьезное дело без собрания?.. Конечно, посылать в Москву экскурсовода на повышение его квалификации хорошо и, может быть, необходимо, но нужно же было посоветоваться хотя бы с Сысоевым, устроить общее собрание и на нем решать этот серьезный вопрос. Когда я спросила, почему именно Аллу назначили? Ответ был такой – «она давно у нас служит». Мотивировка не подходящая, конечно, но надо было соглашаться. Пары были уже разведены…
Алла, вероятно, уже побывала у тебя. Я снабдила ее всякими путевками по музеям и теперь буду ожидать от нее полезного отчета…
Дорогая Олечка, не сердись на меня за такое скучное письмо, но, право, – мне не с кем поговорить по душам, пожаловаться…
У нас холодно, все занесло мокрым снегом, дети копошатся в нем с салазками, кричат неистово. Сбрасываем снег с балконов. Твой сад потерял свой вид, не погуляешь в нем. Кипарисы потеряли свой пирамидальный вид – растрепались совершенно. Я не помню такого снега в Крыму.
Холодно, топим все печи. До того топим, что на днях загорелась сажа в дымоходах, пришлось позвать пожарных, котор. остались ночевать у нас. Было жутковато! Огонь выбрасывало через мою печку в трубу. К утру все успокоились и даже сумели заснуть…
Сегодня понедельник, и я могла тебе написать, хотя отрывают меня ежеминутно.
Получила письмо от своей тезки Марии Гарриковны, но вряд ли смогу ей ответить скоро – уж очень настроение скверное. Поблагодари ее от меня. Внизу после вашего отъезда я еще не была, да и не хочется туда спускаться.
Ну, будь же здорова, дорогая моя, я слышала, что собираешься ты играть в «Воскресении», благословляю тебя обеими руками. Воображаю, какой будет триумф! Как обрадуется публика! Обнимаю тебя вкупе с Софочкой и крепко целую обеих. Маша.
Пусть Софочка не жалеет денег на отправку моих денежных операций. Не правда ли, понятно написано? Софочка поймет.
28. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой
Поздравляю тебя, дорогая Маша, с Новым Годом. Желаю тебе и себе с добрым сердцем и ясным умом шагать по земле, которая уже так долго носит нас – ты согласна?
Я сижу сиднем, никуда не хожу, раз была в музее Станиславского, где скромно отметили 25-летие книги «Моя жизнь в искусстве». Должна была идти на торжество 50-летия А. Фадеева, но не пошла, не могу идти на люди (вспоминаю твое а-га…).
Завтра пойду смотреть Зосю в «Идеальном муже» – прости, взяла другую ручку – у меня их теперь три: две старых починили и новую купил мне Иверов. Здоровье ничего, а внутри мрак, с утра темно, голова точно сжата обручем; с глазами плохо, надо привыкать, что же делать! В комнатах уютно, чисто, Варя очень вкусно готовит, как будто все хорошо… «что же мне так больно и так трудно»?!!! С каким бы удовольствием я пришла внизу к обеду, за круглым столом, прислушивалась – не идешь ли ты, а впереди Минушка с задранным вверх хвостом, толчется стряпуха-певица с кастрюлями, повязанная платком… Не было бы так плохо с глазами – осталась бы еще у тебя. Сижу совсем без воздуха, погода ужасная… Друзья навещают меня, а сама я никуда не гожусь.
Была с Иверовым в Кремлевской у глазного – дали стекла другие, а мне все неудобно, придется опять ехать. Узнавал Иверов о Филатовском наследнике, а он, оказывается, в отсутствии.
Новый год встретим, как обычно.
Да, вчера я говорила по телефону с твоей Ириной Еремеевной – я ведь не говорю по телефону, а тут случайно наскочила. Собирается к нам с Ниной Дорлиак.
Лева не вернется к Нов. году – он сейчас в Баку, потом Ереван, дирижирует свою музыку и музыку молодого азербайджанца, вернется к 10 янв.
Маша, душенька, кончаю, завтра зайдет Алла за письмами. Целую крепко. Оля.
29 дек. Смотрела Зосю в «Идеальном муже» – для первого раза очень хорошо, была красива, чудесные туалеты, играла хорошо, получила много цветов и подарков, счастлива была отношением товарищей; у нее было много народа после спектакля – устроил Николай, т. к. ей я запретила хлопоты хозяйские. Мы дома сидели с Виталием, закусили и часов до 3-х беседовали. Целую. Оля