Тетушка Маргарита жила в славном маленьком домике из красного кирпича, рядом сад с цветником, у калитки — заросли сирени, которые вели до самого крыльца. На полпути к дому Димка и мама услышали, как она поет высоким голосом:

— По полю гуляет, по полю гуляет казааак молодой. — И гневный вопль: — Не бьется, нет, не бьется!

Димка с мамой переглянулись, мама на всякий случай взяла сына за руку.

— Пошли? — Она робко посмотрела на сына.

— Пошли, — ответил тот и первым нажал на звонок.

— Иду, иду! — Голос тети Маргариты слегка напоминал гудок отплывающего парохода, с той лишь разницей, что отличался некоторой мелодичностью. Голос был приятный, но, подозревал Димка, в погожий день тетка могла разговаривать с Москвой без телефона. Зубастик нетерпеливо тявкнул.

— Иду, иду, — еще раз пропели за дверью.

Дверь открыла высокая полная женщина — такая высокая и такая полная, настоящая валькирия, Димка видел их на картине. Правда, на тетке была не медвежья шкура и рогатый шлем, а пышное белое платье, напоминающее театральный костюм поселянки. Черные волосы заплетены в толстую косу, глаза большие, карие, очень любопытные, а ресницы накрашены так, что тетушке приходилось таращить глаза, чтоб ресницы не слиплись. Поэтому вид у нее был радостный и изумленный одновременно.

— Димочка, племянничек! — Она раскинула руки, словно собралась взлететь, и тут же заключила щуплого Димку в мощные объятия. — Ирочка, сто лет не видела, как я рада! Наконец-то приехали! — Они расцеловались с мамой, и тетка без труда подхватила их сумки. — За мной, за мной, на кухню, мы будем пить чай и разговаривать.

Дима с опаской приглядывался к тетке, не выкинет ли она какой-нибудь номер, но та суетилась на кухне, напевая что-то по-итальянски.

— Андрей говорит, ты увлеклась пением, — осторожно начала мама.

— Опера — это чудо, это праздник. — Тетка разговаривала и между делом метала на стол розетки с вареньем, корзинки с печеньем, лепешечки, марципаны и блинчики с творогом. — Я езжу раз в неделю в Москву, беру уроки у одной женщины, которая лично знала Шаляпина. Марья Павловна, конечно, совсем уже старушка, но голос, вы бы слышали, какой у нее божественный голос!

Повернувшись к холодильнику, тетка отвела руку в сторону и взяла высокую ноту, чашки в буфете истерически зазвенели.

— Не могу, — обернулась она. — Хоть бы одну чашечку кокнуть. А вот Марья Павловна рассказывала, что Шаляпин голосом разбивал стаканы. Разлетались, как от взрыва. Сама она в молодости все больше хрусталь колотила. Ставила на рояль бокал с шампанским, и на заключительных аккордах — фейерверк.

Димка исподтишка следил за мамой, но та, освоившись, даже бровью не повела. Золовка, пытающаяся повторить подвиг Шаляпина, ничто по сравнению с теткой, которая в семьдесят восемь лет изображает на балконе Айседору Дункан. Ирина вспомнила, какое лицо было у Андрея, когда он поднял голову и увидел, как на балконе третьего этажа кружится седовласая фурия в тунике.

— Главное — помнить, что у каждого есть свой заскок, — сказала она вечером мужу. — Никто не любит белых ворон, но в человеческой эксцентричности, поверь, нет ничего плохого. Это гораздо лучше, чем ограниченность или, того хуже, подлость.

Супруг с ней согласился, сказал, что ее тетушка — чудо, просто к ней надо привыкнуть. А теперь выясняется, что сестра, которая доставала им билеты на премьеры, такая оригиналка.

«Слишком много ценителей прекрасного в одной семье, — думала Ирина. — Вот сын и растет таким фантазером».

— А еще, Ирочка, я погадаю тебе на таро, — щебетала тетушка Марго, пытаясь вытащить из холодильника медовый торт из десяти коржей. — Я очень хорошо гадаю — обожаю все загадочное. Представляете, Марья Павловна рассказывала, что недавно вызывала дух Шаляпина.

— И что? — не удержался Димка. — Пришел?

— Нет, какое там… Явился совершенно бесстыжий дух. Вел себя отвратительно, кокнул лампочку в туалете, ущипнул Марью Павловну за бок. Она мне даже синяк показывала.

Тетка наконец-то вытащила блюдо с тортом и поставила его в центр стола.

— Вот теперь мы будем пить чай, — объявила она. — Ирочка, хочу тебе сообщить, что у тебя очень худой сын.

— Не в коня корм, — пошутила мама и вспомнила, как тетка Катерина говорила: «Ира, у тебя не сын, а поросенок». Вот уж действительно кому что…

Тетушка Маргарита рассказывала, как ей нравится жить в Лисичкине, какая тут природа и воздух. А Зубастик умиленно смотрел на тарелку с блинчиками и ждал, когда хозяин обратит на него внимание, но Димка выстраивал логическую цепочку.

«Раз тетка любит покушать, — думал он, — значит, она любит готовить. Раз она любит готовить, значит, она добрая. Если она добрая, значит, разрешит испечь Гватемальский пирог с ананасами, и вообще не будет гонять его с кухни, как это делает мама».

Такой поворот дел Димку устраивал. Зубастик слегка подергал его за брючину и посмотрел сначала на блины, потом на хозяина, укоряя: «Сам лопаешь, а со мной не делишься». Димка взял блинчик и как бы по рассеянности опустил руку под стол, через секунду блин исчез. А Зубастик вылез из-под стола, довольно облизываясь и поглядывая на тетушку Маргариту с все возрастающим уважением. Умный пес, как никто другой, умел ценить натуральные продукты.