Я разглядываю их.

Мы сидим в гостиной у Меттса. Сейчас без двадцати четыре. В углу в огромном кресле сидит сам хозяин с таким видом, будто наше свидание его абсолютно не интересует. Справа на диване — Генриетта и Мэлони, а в дру— гом конце комнаты на стуле — Полетта, и сидит она с такой улыбочкой, как будто все мы, кроме нее, рехнулись.

Все тихо. Царит уютная атмосфера. Меттс погасил люстру, и в комнате горит только бра, как раз над головой Полетты. Кстати, она как всегда роскошно выглядит.

Я уже неоднократно говорил, какие все-таки интересные создания эти женщины. Возьмите хотя бы Полетту. Красавица, с отличной фигуркой, точеной высокой грудью, делающей ее еще пикантнее. Жить бы ей, да жить, как все женщины… Так нет, она обязательно должна ввязаться в какую-нибудь историю.

Я часто задумывался, с чего это женщины вдруг возьмут да и свихнутся? Какая-то особая муха, что ли, их кусает? Ведь нет ни одного самого грязного преступления, причиной которого не являлась бы женщина. И тот француз, который говорил: «Странные эти женщины», был абсолютно прав. Ведь, действительно, сколько я на своем веку распутал преступлений! И насчет всех их участниц это изречение оказалось справедливым. Но, возможно, именно это и придает интерес нашей жизни.

Я оглядел по очереди всех присутствующих и улыбнулся.

— Ну, — сказал я, — вот вам и, как говорится, конец романа. Боюсь, что эту финальную сценку я организовал несколько необычным методом, и, опять же, Полетта все еще без адвоката. Но не беспокойся, Полетта, я тебе не буду задавать никаких вопросов и не буду требовать письменных показаний. Что ты будешь делать, а что не будешь — это все целиком будет зависеть от тебя самой.

Я взглянул на Генриетту.

— Золотце мое, вам досталось больше всех. Я понимаю, что я очень грубо и жестоко поступил с вами, но это был единственный способ добиться результатов в расследовании этого запутанного дела. Когда я в полиции Палм Спрингса допрашивал вас относительно вашей одежды, я просто разыгрывал сцену. И сцена эта была предназначена для Фернандеса и Перейры. Мне нужно было поехать по кое-каким делам в Мексику; я хотел усыпить их бдительность, заставить их поверить, что дело закончено, что именно вы и есть та женщина, которую я собираюсь арестовать за убийство Грэнворта Эймса.

Теми же мотивами я руководствовался и тогда, когда арестовал вас по обвинению в этом убийстве. Я хотел, чтобы они убедились, что в отношении вашей виновности у меня нет никаких сомнений и что им придется ехать со мной в Нью-Йорк только в качестве свидетелей. Сделал я это потому, что знал, что в этом случае они перед отъездом постараются ликвидировать свою типографию. Я знал, что печатный станок должен находиться где-то там, на гасиенде, но мне нужно было, чтобы они показали мне, где именно, и чтобы я обязательно застал их на месте преступления. Поэтому я приношу глубочайшие извинения, леди, но я думаю, что, когда я закончу свой рассказ, вы все поймете сами и простите меня. Генриетта мило улыбнулась мне.

— Все в порядке, Лемми, — сказала она. — В свою очередь, я прошу вас извинить меня за грубость. Я должна была давно догадаться, что вы слишком умны, чтобы подозревать меня в убийстве.

— Итак, я сейчас расскажу вам очень длинную историю, и прошу вас слушать меня внимательно. Особенно это относится к тебе, Полетта, потому что ты очень скоро поймешь, что между тобой и остальными присутствующими здесь существует большая разница.

Я уже говорил, что с точки зрения закона эта наша встреча является несколько необычной, но я созвал ее ради тебя, Полетта. Когда ты все здесь выслушаешь, ты сможешь, вернувшись в камеру, все спокойно обдумать. Особенно подумай над тем, что ты завтра утром будешь говорить своему адвокату.

Итак, Фернандес и Перейра мертвы. Перейра начал давать показания против Фернандеса, и Фернандес пристрелил его. Так вот.

Оба они были связаны с Грэнвортом Эймсом в деле печатания фальшивых денег, облигаций и других денежных документов. Грэнворт Эймс был их боссом в этом деле.

Он великолепно устроился, выдавая себя за игрока на бирже, где он изредка действительно поигрывал. Когда на бирже дела шли хорошо, все было о'кей. Если он проигрывал, то он пополнял свою кассу фальшивыми деньгами, которые печатались на гасиенде. Гасиенда Алтмира, которую он построил и заложил Перейре, была их главной штаб-квартирой и типографией.

Фальшивые деньги, которые делал Перейра, очень легко было сплавлять в игорном зале. Подвыпившие игроки редко внимательно рассматривают деньги, которые они выиграли или получили как сдачу. В большинстве случаев на гасиенде Алтмира играли приезжие люди. А когда к ним приходили жители Палм Спрингса, они воздерживались давать им фальшивые деньги. Но однажды один парень заметил, что деньги не те.

Меттс, помнишь, ты мне рассказывал, что какой-то парень был найден убитым? Его нашли в пустынном месте, недалеко от гасиенды Алтмира. Ты еще говорил, что у вас есть сведения, что этот парень играл на гасиенде. Так вот, вероятно, ему всучили фальшивые деньги, а он поднял шум и поэтому был убит.

Первое время они занимались только печатанием фальшивых денег, а потом перешли и к печатанию акций, сертификатов, облигаций и прочих документов, которые можно было превратить в звонкую монету. И я скажу вам, почему.

У них была прекрасная организация. Во главе ее стоял Эймс. Его сподручные — это Лэнгтон Бэрдль, секретарь, Энрико Паланца, дворецкий, Фернандес, шофер, и горничная Мэри Дубинэ. Перейра выполнял роль менеджера на гасиенде и печатал деньги. Я думаю, что они занимались этим делом очень долгое время.

Я сейчас расскажу вам, почему они начали печатать фальшивые акции, сертификаты и облигации, и почему они отпечатали на 200 тысяч долларов государственных облигаций, которые передали Генриетте. Это очень интересная история. Причиной появления на свет этих фальшивых облигаций является вот эта дама, присутствующая на нашей встрече.

Я посмотрел на Полетту и улыбнулся ей. В ответ она нарочито громко рассмеялась. Кажется, она все еще не признавала факты, о которых я говорил, и не собиралась капитулировать.

— Прежде всего я должен извиниться перед тобой, Полетта, — сказал я ей. — И извиниться я должен за то, что арестовал тебя по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса. Ты его не убивала. Но мне легче всего было арестовать тебя именно по обвинению в этом убийстве. Ты же арестована за соучастие в печатании и распространении фальшивых денег. Но подожди особенно радоваться. Вот когда я закончу свой рассказ, тогда ты можешь смеяться сколько тебе угодно.

Так вот, примерно год тому назад Грэнворт Эймс встретился с Полеттой и влюбился в нее. Она, в свою очередь, полюбила его тоже. Я думаю, что Грэнворт Эймс был довольно глуповатый парень, неравнодушный до женского пола, и ему особенно нравились женщины с сильным характером. Грэнворт и Полетта начали крутить любовь, и, естественно, Полетта все узнала относительно фальшивых денег. Это дело ей очень понравилось.

И вот тут ей пришла в голову блестящая мысль. Вам известно, что у нее есть муж, который очень сильно болен. У него туберкулез, и он должен был скоро умереть. В Нью-Йорке он редко появлялся на людях, и поэтому не мог ничего знать о любовной связи между его женой и Грэнвортом Эймсом.

Но Полетте нужны были деньги. Ей не хотелось ждать, пока Руди умрет, и она хотела еще при его жизни наложить лапу на его денежки. Ей пришла в голову блестящая идея. Она уговорила мужа вложить все деньги, при посредничестве Грэнворта Эймса, в различные акции, причем все эти акции должны были быть отпечатаны на гасиенде Алтмира. Другими словами, Грэнворт Эймс забрал у Руди Бенито все денежки, а взамен всучил ему кучу фальшивых акций.

Руди об этом не догадывался, ведь его дела вела любимая жена Полетта. Понятно? Она получила от Эймса акции и сертификаты, а Руди был слишком болен, чтобы разглядывать их в лупу, и вообще он доверял своей жене.

Это еще раз доказывает вам, до чего коварными бывают иногда женщины. Я уверен, что большинство жен были бы рады помочь больному умирающему мужу. Но Полетта не такая. Эта леди даст сто очков вперед любому бандиту!

За несколько месяцев она полностью очистила Руди от его денег. У бедняги ничего не осталось, кроме пачки фальшивых акций.

О'кей! Все шло как по маслу, как вдруг однажды, вероятно, в этот день Полетта уезжала, Руди обратился к специалисту. Врач сказал ему, что со здоровьем у него очень плохо, и что если он хочет продлить жизнь, ему нужно переменить климат, поехать жить куда-нибудь в Аризону или Мексику. Руди решил так и сделать и перед отъездом хотел проверить свои финансовые дела. Вероятно, он достал из сейфа несколько акций и, возможно, пошел к местному маклеру узнать, какова стоимость этих бумаг и можно ли их реализовать. Можете себе представить, что было с Руди, когда он узнал, что все акции фальшивые.

Естественно, он потребовал у Полетты объяснений, что все это значит.

Она, конечно, не могла признаться, что с самого начала участвовала в этом обмане. Она изобразила дело так, что Грэнворт Эймс обманывал их обоих, но, мол, Руди может не беспокоиться, так как Грэнворт только что выиграл на бирже крупный куш, — и это действительно было так, — и что она заставит его отдать им эти деньги. В противном случае они обратятся в полицию и обвинят Грэнворта в мошенничестве.

Но можете себе представить, как она при этом была зла на Руди? Она его смертельно возненавидела. Она ненавидела его и раньше за то, что он был больной и умирающий, а теперь еще добавилось, что он открыл их обман. И все-таки, хотя и изредка, она чувствовала, что подло поступает с Руди. Руди вечно был ей живым укором. А когда ему стали известны ее подлые проделки, Полетта возненавидела его еще больше.

Как только она добралась до телефона, она сообщила Грэнворту, что Руди стало известно об их мошенничестве и что ему нужно заткнуть рот, уплатив хотя бы часть денег.

Грэнворт сказал «о'кей». Но, можете мне поверить, он был не особенно доволен таким поворотом. Он только что заработал 200 тысяч долларов и собирался бросить изготовление фальшивок, и вообще ему стала уже надоедать Полетта. Он даже пошел на то, что отдал эти 200 тысяч долларов Генриетте и увеличил размер страховки. Ему очень не хотелось расставаться с денежками, но он все же сказал Полетте, что он заплатит, потому что сейчас основное — заставить молчать Руди Бенито.

Руди начал подозревать неладное. Он сделал кое-какие запросы и узнал, что Полетта путалась с Эймсом. Бедняга не знал, что делать. Он знал, что Грэнворт Эймс — мошенник, но он начал подозревать в этом же и свою жену. И решил написать анонимное письмо жене Эймса, Генриетте, сообщить ей, что ее муж путается с другой женщиной. Имени этой женщины он не назвал. Он хотел, чтобы в это дело вмешалась Генриетта.

Теперь мы приближаемся к самой сути дела. Генриетта пишет мужу письмо из Хартфорда, в котором обвиняет его в любовной связи с другой женщиной, и Грэнворт попадает в очень щекотливое положение. Ему надо забрать у Генриетты обратно государственные обли— гации, обменять их на деньги и таким образом успокоить Руди. Причем сделать это ему надо было без ведома Генриетты, на чье имя эти облигации были записаны. И что же он делает? Он заставляет Перейру напечатать фальшивые облигации и кладет их в сейф вместо настоящих, которые должны были быть использованы, чтобы заткнуть рот Руди. Полетта заверила его, что Руди долго не протянет, и он решил, что после смерти Руди он сможет забрать эти деньги обратно.

Он сказал ей об этом, и ей эта идея понравилась, но они не учли одну вещь. Они забыли, что Руди Бенито подозревал не только Грэнворта, но и свою очаровательную Полетту.

Теперь я расскажу вам, какие события произошли 12 января, в день, который завершился падением Грэнворта Эймса вместе с машиной в Ист Ривер.

12 января Полетта заявила Руди, что она едет в Нью-Йорк, чтобы заставить этого негодяя Грэнворта заплатить ей 200 тысяч долларов, которые он в свое время обманным путем выманил у Руди. Руди молча выслушал Полетту. Но он уже полностью раскусил свою женушку и решил сам поехать в Нью-Йорк. Полетте об этом он ничего не сказал.

Что касается Грэнворта, то 12 января он чувствовал себя неважно. Он должен был в этот день передать Полетте облигации на 200 тысяч долларов, да к тому же он получил третье письмо от Генриетты, в котором она сообщала, что приедет в этот день в Нью-Йорк для объяснений с ним по поводу той женщины, с которой у него была любовная связь.

Я обвел взглядом всех присутствующих. Меттс держал в руках трубку и смотрел на меня как загипнотизированный. Генриетта широко раскрытыми глазами смотрела куда-то в одну точку. Бедняжке, вероятно, было очень неприятно выслушивать все это о Грэнворте. У другой стены Полетта откинулась на спинку стула и не спускала с меня глаз. Она сидела совершенно неподвижно, как окаменелая.

— Итак, мы подошли к полудню 12 января. Полетта прибыла в Нью-Йорк, чтобы получить у Грэнворта Эймса 200 тысяч долларов в государственных облигациях, а вслед за ней в Нью-Йорк тайно приезжает Руди Бенито, до краев переполненный ненавистью к своей жене, которая продала его своему любовнику.

У Руди был свой план. Вероятно, приехав в Нью-Йорк, он снял квартиру в каком-нибудь небольшом отеле с тем, чтобы отдохнуть и подготовиться к колоссальному скандалу, который он устроит у Грэнворта. Давайте там его и оставим на время.

Вернемся к Полетте. Она отправилась в контору Грэнворта. Может быть, там был Лэнгтон Бэрдль, а может быть, там его и не было, но, во всяком случае, Полетта там обо всем откровенно поговорила с самим хозяином.

Грэнворт отдал Полетте облигации на 200 тысяч долларов и поделился с ней, что он хочет обдурить Генриетту, подсунув ей облигации, отпечатанные Перейрой. Вероятно, они до колик в животе нахохотались по этому поводу.

После того как они вдоволь посмеялись, Грэнворт сообщил Полетте, что его жена, Генриетта, находится сейчас в Нью-Йорке. Он получил от нее письмо, в котором она назначает ему на вечер свидание и обещает ему устроить хороший скандальчик по поводу небезызвестной нам женщины. Полетту эта новость очень заинтриговала. Она спросила Грэнворта, что, по его мнению, собирается делать Генриетта. Он сказал, что, вероятней всего, она потребует развода, если он скажет, что отказывается порвать с Полеттой. На сей раз она, видимо, будет твердо настаивать на этом, поскольку считает, что у нее есть 'небольшой капиталец в 200 тысяч долларов. Ведь Генриетте не известно, что ее облигации заменены липовыми.

И тут Грэнворт и Полетта, по всей вероятности, здорово похохотали снова.

Полетта при этом сказала, что ей будет очень интересно узнать, чем закончится их беседа с Генриеттой. Она с удовольствием подождет в конторе, чтобы Грэнворт рассказал ей все об этом свидании.

Грэнворт обещал, что сразу же после свидания с Генриеттой он вернется в свою контору, так что пусть Полетта ожидает его там примерно в половине девятого вечера. Он ей все расскажет, и они опять весело посмеются.

Полетта вернулась в свой отель, возможно, сделала себе массаж лица, подправила косметику и заправилась виски. Она была необычайно довольна собой, как и ходом всего этого дела.

А в это время бедняга Руди сидел в своем отеле, стараясь набраться сил для предстоящего разговора с Грэнвортом Эймсом. Но он так плохо себя чувствовал, что вынужден был ждать, когда ему станет хоть немного лучше, чтобы добраться до конторы Грэнворта. И если вы когда-нибудь видели человека в последней стадии чахотки, вы поймете, что я хочу сказать.

А Грэнворт после ухода Полетты сидел у себя в конторе и ждал телефонного звонка Генриетты.

Наконец этот звонок раздался. Она спросила у Грэнворта, где бы они могли встретиться. Он назвал ей какое-то кафе, и, когда пришло время, Грэнворт приехал туда на своей машине. Между ними состоялся довольно крупный разговор.

Грэнворт хлебнул для храбрости виски и заявил Генриетте, что ему на все наплевать. Пусть она делает, что хочет. Она ему твердо заявила, что, если он не бросит эту женщину, она подаст на развод. Он ответил ей «о'кей», но тут же поставил условие, что алименты он платить не собирается. Лучше он вообще уедет из страны. Генриетта ответила на это, что ей наплевать на его алименты, потому что у нее есть свой небольшой капитал в виде государственных облигаций на сумму 200 тысяч долларов. На это он расхохотался, заранее предвкушая веселье, когда он расскажет об этом Полетте.

Во время моего рассказа к нам постучали в дверь, я замолчал. Меттс встал со своего кресла и впустил полицейского. Поговорив с ним, он подошел ко мне, держа в руке две телеграммы. Я прочитал их. Одна была из нашей конторы в Нью-Йорке, вторая — от капитана мексиканской полиции округа Зони.

Я положил обе телеграммы на стол перед собой и продолжил свой рассказ.

— Генриетте больше нечего было сказать. Она видела, что Грэнворт пьян. Вышла из кафе и поехала на вокзал, чтобы с первым поездом уехать в Хартфорд. Это нами точно установлено, так как два работника железнодорожной службы, проводник и контролер, посмотрев фотографию Генриетты, подтвердили, что именно она уехала из Нью-Йорка поездом в 8.40.

О'кей! Теперь о Грэнворте.

Грэнворт вернулся в свою контору примерно в 8.30 вечера. Он предвкушал веселый разговор с Полеттой и, может быть, даже планировал съездить с ней куда-нибудь провести время.

В конторе его ожидали двое. Это были Лэнгтон Бэрдль и Полетта. Грэнворт был настолько пьян, что, войдя в контору, забыл запереть за собой входную дверь. Если бы он эту входную дверь запер, мне бы не пришлось сегодня рассказывать вам эту историю.

Во всяком случае, дверь осталась открытой. Грэнворт громко хохотал, рассказывая Полетте и Бэрдлю о своем свидании с Генриеттой. Особенно его забавляло то, что она была уверена, что у нее есть 200 тысяч долларов, хотя на самом деле, кроме пачки фальшивок, у нее не было ничего.

Все начали дружно хохотать, наслаждаясь этой остроумной, с их точки зрения, ситуацией. И вдруг в самый разгар веселья открывается дверь и входит Руди Бенито. Я думаю, что еще за дверью он прослушал весь рассказ Грэнворта.

И тут Руди начал. Он высказал все, что он о них думал: о вероломстве Грэнворта и об исчадии ада — Полетте, которая обманула и ограбила своего умирающего мужа и еще смеется над этим. Потом он заявил им: «Тот факт, что Грэнворт согласен вернуть мне деньги, ничего не значит. Я все равно собираюсь обратиться в полицию и непременно добьюсь того, чтобы вас обоих, Грэнворта и Полетту, заперли за решетку».

Так что же потом произошло? Я вам сейчас скажу, что… Полетта страшно разозлилась, что ее поймали с поличным. На письменном столе Грэнворта, как раз с той стороны, где сидела Полетта, стояла огромная фигура боксера, она и сейчас там стоит. Так вот, Полетта встает, хватает эту статуэтку и изо всей силы бьет ею Руди по голове. Руди убит на месте. И вот в этой комнате сейчас среди нас сидит преступница, которая его убила.

И тут Полетта сорвалась с места. Она подбежала ко мне со сверкающими глазами, задыхаясь от волнения.

— Я не убивала! — кричала она. — Я не убивала! Все, что угодно, но только не убийство. Это не я. Это Грэнворт убил его. Он убил Руди! Поверьте мне, это Грэнворт убил Руди. Он ударил его статуэткой! — Обессиленная, она упала на пол.

Я взглянул на нее.

— Что ж, благодарю за подсказку, Полетта, — сказал я. — Спасибо за информацию. Здорово ты проговорилась. Это последнее, что мне надо было узнать. Все звенья цепи теперь сомкнулись.