1:0 В ПОЛЬЗУ СИГЕЛЛЫ

Утопив спину в подушки сидения такси, я думал о Гоясе и старался припомнить все об этом прохвосте.

Гояс — тип совершенно невыносимый. Еще во времена, когда мужчины были действительно мужчинами, он уже стоял во главе банды, и грабеж и насилие были приятными для него занятиями. Он был замешан во всех убийствах, которые тогда были совершены. И сам Флойд, участвующий в мясорубке в Канзас-сити, — когда ради спасения одного подонка, который к тому же не хотел, чтобы его спасали, было убито четверо полицейских — мог бы брать у него уроки. Гояс некоторое время был связан с Сигеллой. Его "рэкет" был связан главным образом с азартными играми. Он имел судно "Принцесса Кристабель", которое держалось у набережных больших городов, и на борту его велась настолько крупная игра, что миллионер мог выйти оттуда в одних подштанниках. Игра была жульнической и те, кто благодаря невероятному везению все-таки выигрывали и пытались унести с собой выигрыш, никогда не могли этого сделать. Или деньги отнимали у них прямо на борту или их кидали за борт, и они вынуждены были отдавать деньги, лишь бы их подняли из воды.

Я помню, что Сигелла как-то по поводу одного похищения говорил Гоясу, что хотел бы воспользоваться его судном.

Но, во всяком случае, ясно, что парень, которого мы зацапали, не из банды Сигеллы. Он слишком быстро заговорил, а человек Сигеллы вряд ли заговорил бы так быстро. Еще одно обстоятельство убеждает меня в том, что Сигелла и Гояс — не компаньоны в этом деле. Тот парень, что лежит сейчас в чулане у Мак-Фи, сказал, что Гояс связан с Кастлином, а Кастлин — продажный гангстер, тип, который работает на кого угодно… Чаще с Гоясом, так как понимает кое-что в мокром деле, но Сигелла никогда не стал бы связываться с ним и не принял бы его в дело, так как совершенно ему не доверяет.

Из всего этого следует, что Гояс пронюхал про комбинацию Сигеллы и опередил его, похитив Миранду у него из-под носа. Это говорит о том, что Сигелла допустил промах. Я представляю, что он может сделать с этой бандой Гояса-Кастлина, когда поймет в чем дело!

А у Гояса все, кажется, получилось неплохо. Он, вероятно, следил за Мирандой и познакомился с ней каким-то образом. Надо сказать, что Гояс смуглый, приветливый парень и умеет обращаться с женщинами. Он, вероятно, рассказал Миранде о той крупной игре, которая ведется на борту его корабля, и она попалась на удочку, как собака на кусок мяса.

Не стоит удивляться, ибо азарт привлекает ее более всего, и она готова даже оставить на корабле все свои деньги. Нужно признать, что у девочки сильный характер.

На этом месте мои размышления были прерваны тем, что мы прибыли на Бейкер-стрит. Я расплатился с шофером и направился к тому месту, где должна была, как вы понимаете, находиться резиденция Гояса. Вскоре я разыскал нужный мне дом, из-за занавесок на окнах которого пробивался свет.

В одном из моих карманов находился маленький револьвер калибра "20", одна из тех игрушек, из которых хорошо стрелять по мухам. Я захватил его на всякий случай, кроме своего основного "38", находящегося в заднем кармане брюк. Я вынул "20" из кармана и уложил его с помощью специального приспособления под подкладку моей шляпы. Это мой старый фокус, и он не раз выручал меня. Таким образом, револьвер оказался у меня на голове.

Я закурил сигарету, поднялся по ступенькам и постучал несколько раз в дверь.

Через несколько секунд дверь тихо открылась, и на пороге показался японец. Я невольно вздрогнул, хотя мне и известно, что у Гояса всегда служили японцы.

— Мистер Гояс дома? — спросил я. — Мне крайне необходимо срочно поговорить с ним.

Дверь открылась пошире.

— Вы подождать здесь. Я пойду узнаю.

Когда он вернулся, я выдал ему сзади, между ухом и основанием черепной коробки, очень красивый удар правой, и на лету поймал его, когда он уже падал. Потом посадил у стены, закрыл дверь и поднялся наверх. Там я открыл еще одну дверь и оказался в коридоре, куда выходило еще несколько дверей. Из-за одной двери доносились голоса, и слышался звон стаканов.

Я поспешно подошел, приоткрыл дверь, просунул голову, осмотрелся и вошел в комнату.

За столом сидели четыре парня, азартно играющие в покер. В углу комнаты Лотти Фрич, подруга Кастлина, положив ноги на стул, читала газету. У меня появилось ощущение, что адресом я не ошибся.

— Итак, парни, как дела?

Я достал из кармана свой "38" и держал его, чтобы они могли увидеть оружие. Они не шевелились, и руки у них находились на столе по хорошей американской привычке.

— Добрый вечер, Лотти. Как дела у Кастлина? Послушайте, храбрецы, бесполезно нервничать и петушиться, давайте действовать вместе. Я не хочу отнимать ваше время и напрасно терять свое. Дайте мне некоторую информацию и можете спокойно вернуться к своему приятному занятию. Итак, где Гояс?

Тип, сидевший против двери, крупный парень с жирными волосами, рассмеялся и сказал:

— Ну и ну! Ведь это Лемми Кошен, даю слово. Вот не ожидал увидеть тебя здесь и даже с пушкой! Скажи-ка, пожалуйста, не собираешься ли ты учинить стрельбу, а?

— Послушайте меня, пареньки, — сказал я им со сладкой улыбкой, — вы меня знаете достаточно хорошо, чтобы понять, что я поступаю так не в первый раз. Итак, достаточно болтовни. Где Гояс?

— Здесь его нет, не правда ли, парни? Если бы мы даже знали, где он, то постарались бы это забыть. Но скажи, пожалуйста, Лемми, я-то думал, что ты находишься в Миссури, занимаясь алкогольным бизнесом.

— Закрой свой рот, — ответил я ему, — довольно шутить. Если ты не скажешь, где Гояс, я прострелю твой нос!

Вмешалась девушка:

— Проклятье! Зачем темнить? Если он хочет знать, где Гояс, надо ему сказать, этому подонку! Гояс достаточно взрослый, чтобы заняться им самому. Что ты ищешь, Лемми? Хочешь сунуть свой длинный нос в какую-нибудь комбинацию, а? Так ты ошибся адресом!

— Довольно, Лотти! Я никогда не был так серьезен, как сейчас. Где Гояс?

Она встала.

— У меня есть его адрес. Он где-то за городом.

Она взяла со стола маленькую черную шелковую сумочку и открыла ее. Наверное, она хотела достать оттуда, кусок бумаги с адресом. Но тут я узнал еще кое-что. Я узнал, что меня легко обвести вокруг пальца, поскольку в сумочке этой дамы был пистолет, и она выстрелила, не вынимая его из сумки. Мне показалось, что в правую руку мне вонзили раскаленное железо. Мой пистолет выпал, и эти четверо подонков набросились на меня, как звери, и принялись обрабатывать. Когда они кончили свою работу, я невольно вспомнил демонстрацию коммунистов в Нью-Йорке, на которую набросились разъяренные полицейские. То, что сделали со мной эти типы, трудно рассказать. Под конец они спеленали меня при помощи веревки и положили около стены.

Парень с жирными волосами обшарил мои карманы, и я поздравил себя с тем, что те десять тысяч долларов оставил дома. При себе у меня была тысяча долларов, и он их забрал. Потом отступил назад и стал разглядывать меня.

— Ну, пижон, — усмехнулся он, — что теперь ты скажешь? Забавно, что Лемми Кошен, знаменитый гангстер, попался как желторотый птенец. Скажи, зачем ты суешь свой длинный нос в чужие дела?

Лотти обошла вокруг и подошла ко мне. Посмотрев на меня, она рассмеялась.

— Ну что, садовая голова? Неужели ты не знаешь, что и женщины иногда носят оружие? Вот, получи еще от меня на память! — Она отошла немного и ударила меня ногой по лицу, а ее каблуки причиняют чертовскую боль. Мне показалось, что кровь течет у меня отовсюду, а боль правой руки заставляет меня трястись.

— Очень хорошо, бездельники, — сказал я. — Но не воображайте, только, что такой фазан, как Гояс, способен конкурировать с таким китом, как Сигелла. Вы представляете, что будет, когда Сигелла узнает, что тут произошло?

Лотти возмутилась.

— Не говори глупостей! С сегодняшнего дня нас никто больше не увидит! И Сигелла — не больше, чем другие. В этом городе нас не будет!

Я чувствовал, что теряю сознание. Меня прислонили к стене, и я все старался найти более удобное положение. Руки мои были связаны за спиной, и боль в правой руке не доставляла ничего приятного. Но мне казалось, что пуля из пистолета Лотти прошла на несколько сантиметров выше запястья и не задела кость. Это было для меня большой удачей.

Она принялась за газету, внимательно изучая какую-то статью, а четверо парней спокойно продолжали прерванную моим приходом партию в покер, попивая при этом виски.

Где-то в соседнем помещении часы пробили десять раз. Я проклинал в душе свою глупость: сунулся один в гнездо этих головорезов и, как лопух, дал себя провести этой Лотти!

Прошел час. Парень с жирными волосами, обыгравший остальных, сунул деньги в карман и сказал, смеясь:

— Настало время смываться, друзья! Лотти, что мы будем делать с этим сорви-головой?

Он смотрел на меня. Я закрыл глаза и делал вид, что вот-вот потеряю сознание.

— Не беспокойтесь о нем. Хирка и я уведем его. Гояс потом сам займется им.

Она пошла в другую комнату. Парни забирают свои вещи и уходят, а японец, которого зовут Хирка, начинает уборку. Моя шляпа находится под столом. Еще одна удача! Она упала в хорошее место, когда эти подонки напали на меня! Там револьвер, и если мне удастся развязать руки, я покажу им, почем фунт лиха!

— Слушай-ка, — обратился я к японцу. — Если ты не послушаешь меня, то в один из дней я захвачу тебя и так отделаю, что тебе уже не придется никому об этом рассказывать, желтое отродье в подтяжках!

— Не смешите меня! — Отвечает он весело.

Вошла Лотти.

— Послушай, девочка, — жалобно проговорил я, — есть ли у тебя хоть немного жалости? Ты же отлично знаешь, что всадила в мою правую руку "драже"! Кровь из нее так и льется, как из фонтанов Версаля, и ты могла бы наложить на нее повязку, если не хочешь, чтобы я околел из-за этого!

— Я с удовольствием всадила бы тебе туда раскаленное железо, моя любовь, — сказала она. — Но, может, ты и прав… — Она открыла сумочку и достала револьвер.

— Послушай-ка, Хирка, — развяжи его, он не в силах пошевелиться, и обвяжи ему руку салфеткой или чем-нибудь, что окажется под рукой, а то он пачкает мой ковер. И будь осторожен, Лемми, при малейшем движении я продырявлю тебя, ты ведь знаешь, что я стреляю хорошо!

— Ну, конечно, тебе нечего бояться!

Японец вышел, потом вернулся с салфеткой и бинтом. Он перерезал веревку, я пошевелил рукой и стал рассматривать ее. Как я и предполагал, Лотти прострелила мне руку навылет, пуля вышла с другой стороны. Японец разрезал рукав моего пиджака, промыл рану, положил с обоих сторон по тампону и забинтовал рану. Мне кажется, что рука моя становится деревянной, японец, помня о полученном ударе, не слишком со мной церемонится.

Я привалился к стене, закрыл глаза и начал понемногу сползать вниз.

Стоя по другую сторону стола, Лотти наблюдает за мной с револьвером в руке.

— Итак, пижон, — проговорила она, — это, кажется, тебе не очень нравится? Я думала, ты потеряешь сознание.

Я застонал.

— Мне так плохо, — пролепетал я.

Говоря это, я, со связанными ногами, прыгнул на японца и головой боднул его в бедро. Он упал на меня как раз в тот момент, когда Лотти выстрелила.

Японец вопит. Он принял пулю, предназначенную для меня. В то время как Лотти, растерявшись, стреляет куда попало, я ныряю под стол. Шляпа рядом, но я в пятидесяти сантиметрах вижу ноги Лотти, и, хватая ее за лодыжки, тяну к себе. Она падает, и я ловлю руку, в которой оружие, и крепко стискиваю. Пистолет падает на пол.

Я оглянулся и вижу: японцу плохо. Он, лежа на боку, не перестает кашлять. Пуля Лотти, видимо, попала ему в легкое. Я снова занялся Лотти, затащил ее под стол, положил на нее свои связанные ноги, чтобы она не могла двигаться, подхватил свою шляпу и извлек оттуда револьвер.

— А теперь, моя малютка, развяжи мне ноги, и поторопись!

Она умеет работать. Меньше чем через две минуты я уже стоял на ногах возле столика и готовил себе порцию виски.

Японец продолжал кашлять, а Лотти в другом конце комнаты курит сигарету. Ситуация ей явно не нравится.

— Итак, малышка, что ты теперь на это скажешь?

Она ответила мне без стеснения, добавив, что думает обо мне, о моем отце, моей матери и что в будущем ждет моих потомков.

Я слышал многих, но эта с успехом переговорила бы всех. Я покончил с этим словоизвержением, бросив в нее подушку, которая заставила Лотти свалиться со стула. Она поднялась и повторила:

— Ну, что будем делать?

— Не ломай себе голову, сестренка. Путешествие мы проделаем вместе, но раньше надо посмотреть, что с этим парнем.

Мы осмотрели японца. Пуля, по-моему, проникла в легкое. Она перевязала его и прислонила к стенке.

— Где находится машина, Лотти?

— В гараже, сбоку от дома.

— Хорошо. Сейчас мы так запеленаем этого парня, чтобы он не мог пошевелиться, а потом сядем в авто, и я бы посоветовал тебе не выкидывать никаких штучек по дороге.

Покончив с японцем, мы спустились вниз. Гараж находился рядом, а в нем отличная машина. Я заставил Лотти вывести машину из гаража и поставить перед входом, после чего мы снова поднялись наверх.

— А теперь, деточка, хорошенько вбей себе в голову: не может быть и речи о том, чтобы я позволил Гоясу и твоему дружку Кастлину обделывать делишки с Мирандой. Кстати, где она находится?

Она посмотрела на меня и засмеялась.

— Пойди надень свою восхитительную шляпу, и поедем с тобой прогуляться вдвоем.

Я проводил ее в другую комнату и подождал, пока она надела шляпу и попудрила нос. Потом мы спустились. Я запер дверь, посадил ее за руль, сам сел на заднее сиденье.

— Мы поедем в Майтсбридж, — сказал я. — Поехали!

— Хорошо, Лемми, — ответила она, — но помни о том, что в один из дней мой Кастлин займется тобой, и одну милую вещь я тебе обещаю: тебя посадят в парафиновую ванну, и я с удовольствием подожгу ее!

Минут через тридцать машина остановилась перед домом на Майтсбридж, куда привезла меня Конни. Про себя я молился всем святым, чтобы Конни действительно жила здесь, в противном случае, я горю.

Как только мы приехали, я сунул револьвер в правый карман и попросил Лотти выйти из машины.

— Иди вперед, моя красотка, и не пытайся ускользнуть, так как предупреждаю, что тогда произойдет несчастный случай.

Мы вошли в лифт и поднялись. Я стал стучать в дверь и, уверяю вас, сердце мое замирало от страха, пока Конни не открыла дверь. На ней было такое неглиже, что у королевы, по сравнению с ней, был бы вид уборщицы.

— Вот это да… — протянула она. — Но скажи, пожалуйста, что все это значит?

— Послушай, Констанция, — сказал я, — мы пришли к тебе, чтобы провести дружескую беседу. Ты видишь эту куклу? Я прошу тебя не спускать с нее глаз. Она работает вместе с Кастлином и Гоясом, они похитили Миранду…

— Вот это да! Это похлеще, чем игра в лошадки. Я охотно займусь ею, — сказала Конни.

— Входи, малютка.

Она поймала Лотти за нос и потащила ее в комнату, потом ударила ее ногой так, что та отлетела к противоположной стене, ударилась об нее и закончила свое путешествие на ковре. Можете мне поверить, что вид у нее был неприглядный.

— А теперь, Конни, — спросил я, — что в этом деле делает Гояс?

— Все очень просто, Лемми. Сначала Гояс был с нами в этом деле с похищением. Мы должны были воспользоваться его яхтой. Но потом он стал спорить по поводу денег, и Сигелла порвал с ним. Теперь он попытался провести это дело сам, вот и все!

— Он не попытался похитить, а уже похитил Миранду. Мне теперь ясно, как это произошло. Гояс познакомился с Мирандой, пообещал, что она получит колоссальное удовольствие на его яхте-казино, увез ее на борт, и если мы не попытаемся сделать что-нибудь, то никогда больше не увидим девочку.

Констанция утвердительно кивнула головой.

— Ты прав. Где находится это судно и где Гояс?

— Спроси у нее.

Но она не была расположена говорить.

Я кивнул в сторону Лотти, которая сидела на стуле и потирала себе бок. Точный портрет мачехи сатаны.

— Да ну? Она не хочет говорить! Посмотрите на нее!

Конни подошла к Лотти.

— Послушай, детка, — сказала она, — ты будешь говорить и сию же минуту. Пойдем со мной ненадолго. — Она схватила Лотти за кожу на шее и увлекла за собой. Сначала она резким ударом ноги свалила Лотти на пол, а затем принялась за работу. Конни высокая и сильная девушка и то, что она сделала с Лотти, трудно описать в нескольких строчках. В конце концов, она уволокла ее в другую комнату.

Я взял из коробки, которая стояла на столе, сигарету и закурил. Моя правая рука все больше немеет. Я почти не чувствую ее. В этом мало хорошего.

Услышав из соседней комнаты приглушенный крик, я сделал вывод, что Конни обрабатывает Лотти, положив ей на голову подушку, чтобы не беспокоить соседей.

И угадал верно. Через две минуты Конни появилась в дверях. У нее была улыбка кошки, которая только что слопала канарейку. Доносился плач Лотти.

— Все идет хорошо, Лемми. Она заговорила. Гояс держит на якоре свой корабль в трех милях от берега, возле острова Мерси. Нам нечего беспокоиться, потому что судно снимается с якоря лишь завтра утром в шесть часов. У нас достаточно времени.

— У нас ничего нет, — ответил я.

Конни краем глаза наблюдала за Лотти, потом вошла в салон, прикрыв за собой дверь.

— О ней не беспокойся. После того, как я с ней поиграла, она не в состоянии пошевелить и мизинцем. Итак, что же теперь мы будем делать? Надо предупредить Сигеллу.

Это меня совершенно не устраивало.

— Брось это, Конни. Я знаком с бандой Кастлина-Гояса. Это мелочь. Я хочу самостоятельно предпринять спасательную операцию. Ты понимаешь, какое это может оказать влияние на Миранду, если операция удастся?! Я — голубоглазый принц и тогда могу делать с ней все, что угодно.

Конни кивнула.

— Ты прав, Лемми.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Скажи-ка, а ты случайно не слишком к ней привязался, а? Ты знаешь, что она опасна?

— Ну, ты просто убиваешь меня, Конни. Ты отлично знаешь, что я не бегаю за юбками. Миранда очень недурна, но совсем не то, что ты, не правда ли, куколка?

Я прижал ее к себе.

— Хорошо, Лемми, перестань, нам надо работать.

— Кому ты это говоришь! Но первое, что надо сделать, это заняться моей рукой. Мне кажется, что у меня на ней висит огромная тяжесть.

Конни немедленно принялась за дело. Она побежала в другую комнату и посмотрела на Лотти. Чтобы быть спокойной, она привязала ее к ножкам кровати при помощи салфеток. Мне кажется, что я не видел никогда более комичного зрелища, чем то, которое представляла собой в этот момент Лотти Фрич. Это была мечта завсегдатая турецких бань.

— Ну вот, — сказала Конни, — теперь я побегу доставать перевязочные средства для твоей руки. Я скоро вернусь.

— Приведи только машину, потому что нам придется проехаться до острова Мерси и как можно скорее.

Она вышла. Я подождал, пока не услышал, как спустится лифт. Потом нашел в справочнике телефон "Стренд Чемберс" и позвонил Галлату. При этом про себя молился, чтобы Сигелла не успел его убить сегодня вечером, потому что это могло бы иметь очень скверные последствия для Мак-Фи.

Наконец Галлат ответил, и я попросил его передать трубку Мак-Фи. Я подробно обрисовал ему ситуацию и сказал, чтобы они с Галлатом немедленно отправились к острову Мерси, где находилась "Принцесса Кристабель" — яхта Гояса, и подождали бы меня там.

— Понятно, — ответил Мак-Фи, внимательно выслушав меня. — Сколько тебе надо для этого времени?

Я посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать.

— Послушай, Мак, уже скоро полночь. Место это находится отсюда, примерно, милях в шестидесяти. Мы будем торопиться, поэтому считай, что мне потребуется час. Салют.

— Согласовано, дружок. Итак, через час.

Я повесил трубку и закурил очередную сигарету. Через пять минут появилась Конни, очаровательная девушка. Она отлично сложена, у нее длинные руки с тонкими ловкими пальцами. Пока она обрабатывала мою рану, я вдыхал запах ее духов, который был очень приятен. Она старательно обработала мою рану и сделала перевязку наилучшим образом.

— Готово, Лемми. Ты мужественный человек.

— Что толку. Никто этого не ценит.

Она улыбнулась.

— Не верю в это, Лемми. — Она поцеловала меня, и в течение минуты все вокруг меня кружилось. По причине, совершенно не известной мне, я снова стал мечтать о разведении кур в Миссури. Потом пришел в себя.

— Ну, пошли, Конни, нужно отправляться. К сожалению, я должен взять тебя с собой, потому что тебе нужно будет вести машину.

— Еще бы ты не взял меня с собой! Ведь необходимо разыскать Миранду. Ты можешь себе представить ярость Сигеллы, когда он узнает, что произошло? О чем они только думали: Гояс и компания?!

Она пошла за моей шляпой и бросила последний взгляд на Лотти. Эта девочка была до такой степени тщательно свернута в кулек, что не смогла бы издать ни малейшего звука.

— Я скоро к тебе вернусь, — сказала Конни, — и скажу, что собираюсь с тобой сделать. Думай об этом, чтобы тебе не было скучно без нас.

Мы спустились на лифте. Машина ожидала нас снаружи. Мы сели, и Конни нажала на педаль.

Когда мы отъехали, она вынула из кармана в дверце машины тяжелый револьвер.

— Вот, возьми для защиты себе, Лемми. У меня ощущение, что он тебе сегодня вечером пригодится.

Она была права!